Текст книги "Темный Паладин. Поиск"

– А ты ратуешь за «светлость» этого мира, темная? С каких пор? – Первоначальное ошеломление прошло, и я пошел в атаку. – Благодарить должна, что хоть крохи эмоций здесь можно собрать, не обращенные к какому-либо божеству. Что до «Легурии» – какой ненормальный разрешает мощному некроманту натаскивать на малолетках своих учеников, учитывая, что каждый ученик – состоявшийся игрок? Я в жертвенные агнцы не набивался, чтоб безропотно умирать!

– Ты ври, да не завирайся! Допился в этом поместье до некромантов в светлом мире? – попробовала вернуть себе преимущество Громана, но я не позволил:

– Рискни составить мне компанию вечером за рюмкой, и вместе полюбуемся на дона Фабио из Альтаира. – Судя по округлившимся глазам ведьмы, имя было ей более чем знакомо. – Вчера он стоял вон на том холме и руководил атакой. Когда я уничтожил «Легурией» его учеников, он обещал вернуться сегодня, обучив их защите. Так что сбавь обороты, ведьма!

– Дон Фабио… Серьезная фигура. Нужно предупредить Бернарда, кто-то выдал разрешение на посещение нашего мира в обход Координатора. – Громана вмиг сменила тон, как будто это не она только что костерила меня. И никаких тебе извинений. Затем без перехода протянула небольшой свиток: – Он тебе посылку передал. Откроешь?

Я покрутил сверток в руках, не спеша его разворачивать. Ведьма нетерпеливо пощелкала пальцами. Ей явно претило выполнять функции курьера, но с сюзереном не поспоришь. Громана решила, что раз Бернард дал именно ей поручение передать мне подарок, значит, там что-то важное и интересное.

– Почему мы встретились за стенами замка? – Я держал театральную паузу, мелко мстя вредной ведьме за недавнюю сцену.

– Похититель сказал, что уничтожит подвеску и Елизавету вместе с ней. Паладины просили помочь, поэтому Бернард дал такое распоряжение. Я в списке. …Ах вы, недоумки малолетние! Никакого почтения к старшим!

Громана накинула на меня какой-то защитный полог, и от нее кругами пошли темные энергетические волны, превращающие в пепел все живое: траву, насекомых и с десяток игроков, готовящихся атаковать меня и так недальновидно проигнорировавших Громану.

– Они что, совсем ополоумели и не видят, с кем ты разговариваешь?

– Видят, – возразил я. – Но не очень четко. Пьяные они. Ты же опытная ведьма и должна понимать, что чем больше бутылка, тем отчаяннее поступки. Они не высокоуровневую ведьму видят сейчас, а тетку, с которой треплется гранис.

– Это как? – изумилась ведьма.

– А вот так! Тот, кто поймает меня и доставит к хозяину поместья, получит гранис.

– Гранис за поимку вассала Бернарда?! Да что это за игровой мир такой-то? Ты там столовое серебро прикарманил, что ли? – продолжала удивляться Громана, мимоходом усмиряя претендентов на мою тушку. – Ты-то куда прешь?! Никакого уважения!

С помощью управляемого сгустка темной материи Громана перехватила игрока, пытавшегося уничтожить меня издали, сорвала с него кожу вместе с броней и оставила висеть в воздухе, на радость остальным желающим поживиться халявным гранисом. Пойманный игрок дико кричал, но ведьма лишь недовольно осмотрела его, заметив, что педагогика это все-таки не ее конек. Других охотников до моего тела поблизости не наблюдалось. Громана подумала и активировала какой-то кристалл на броне. Вокруг нас появился энергетический купол, отгораживающий от остальных игроков.

– Что в свертке, тысячу проклятий на твою бедовую?!

Громана достигла той точки, когда дальнейшее промедление с моей стороны было чревато, поэтому я развернул подарок Бернарда и недоуменно уставился на черную брошюрку, размером с ладонь и едва ли с десятком страниц. Однако реакция ведьмы была показательной – она сглотнула и благоговейно прошептала:

– Темная книга Люмпена. Раздери меня Мерлин!!! Как только Бернард смог…

– Да у него такая библиотека… – пожал плечами я.

– Библиотека, – передразнила меня Громана. – Такие вещи хранить в библиотеке – кощунство! Все считают книгу утерянной еще с прошлой эпохи. Спрячь немедленно!

Я благоразумно последовал указаниям Громаны и закинул книгу в личный инвентарь. Разберусь позже, в спокойной обстановке.

– Это больше чем книга! Вернее, от книги здесь один облик, – пояснила Громана и осмотрелась. – Полог невидимости, слава ночи. Никто не видел. Это артефакт Тьмы! Если книгу активировать, Тьма становится навеки твоим союзником, но и ты отдаешь ей всего себя, без остатка! Это как обет нареченной, что ты с ней навсегда.

– Сколько патетики. Давай прозаичнее и проще, как для дураков. Никогда не понимал стихи. И с чего вдруг ты озираешься? Меня побьют, если я ее светить буду? – Если бы окружающие высказывались строго по существу, это определенно облегчило бы мне игру. Была бы где-нибудь опция «Выключить пафос и словоблудие», цены бы ей не было.

Громана вздохнула, вспомнив, с кем ей приходится работать, и перешла к конкретике:

– Если ты ее активируешь, то до конца игры поставишь на себе метку «темный». Перебраться на нейтральную или светлую сторону будет уже нельзя. Нарвешься на светлых фанатиков с высоким уровнем, как пить дать побьют. Мелким светлым будет неприятно находиться рядом с тобой. Раздражать их будешь.

– Я и до этого к себе лояльности не замечал. В Академии сказали, что выбор приверженности разовый и изменению не подлежит. – Услышанное ранее противоречило тому, что рассказывала Громана.

– Верно. Стандартными средствами его не изменить. Но Наместник, советник Императора или сам Император могут отойти от правил, если найти к ним подход. Но даже они бессильны изменить приверженность игрока с этой книгой.

– Неоднозначное преимущество, на мой взгляд. А из однозначных есть что-нибудь? – Я все еще не мог понять, для чего Бернард сделал мне такой подарок.

– Есть. Если светлые подсознательно будут настроены к тебе агрессивно, то темные, наоборот, почтут за счастье тебе помочь. Уровень «Тьмы» навсегда приравняется к 100 и вниз уже не сможет упасть, даже начни владелец книги поклоняться богам или подайся в аскеты. Опять же, сила темных заклинаний будет просто фантастической. Твоя «Легурия», усиленная абсолютной Тьмой, весомый аргумент против дона Фабио. Теперь, бедовая ты голова, понимаешь, что это больше чем подарок? Подумать только, творение Люмпена и в такие руки… При других обстоятельствах я бы… – Громана не договорила, возмущенно покачав головой.

– При других обстоятельствах я бы и сам десять раз подумал, прежде чем активировать ее. Мы в мире светлых, Громана! Как только я активирую книгу, команда «фас» будет дана для всех и я стану постоянной мишенью. А вот темных раз-два, и обчелся здесь. Сомневаюсь, что их дружелюбие уравновесит ненависть светлых.

– Так отдай ее мне, – скрипуче рассмеялась Громана, шутовски шаркнув ногой. – Взамен получишь мою признательность, гранисы и все, что я только смогу тебе дать.

Я поддержал ее натянутой ухмылкой:

– Удачная шутка! Уверен, Бернарду она придется по душе. Надо будет наведаться в Храм знаний. Как только я пойму суть книги, я пойму, чем она мне поможет. – Взглянув на ведьму, я удостоверился в том, что в каждой шутке есть доля шутки. – Если хочешь, позже обсудим твое предложение.

Ведьма расстроенно пробормотала, что попытаться стоило, и кивнула. Пользуясь ее благодушием, я спросил:

– Ты что-нибудь знаешь о подвеске или похитителе?

– Да что там знать? Скукота, – расстроенно отмахнулась Громана. – Какой-то местный решил укокошить древнюю старушку, но силы не рассчитал. Кто такая Елизавета? Так, одна из миллионов.

– А если я тебе скажу, что она дочь Анны?

– То я тебе отвечу, что ты меня не впечатлил! – начала горячиться Громана. – Если тебе есть что мне сказать, то говори. Нечего тут в шарады играть. У меня дел по горло, а я посыльным у молокососа. Ну чего там у тебя с этой Анной-Елизаветой?

– Мне нужно, чтобы ты передала информацию для Бернарда, раз ничем помочь не можешь, – вернул я разговор в деловое русло. – Анна не только мать нашей пострадавшей, но и единственная ученица некой Мадонны. А сама пострадавшая Елизавета – единственная прислужница Мадонны.

– Ох ты ж какие страсти… – Вид у Громаны стал донельзя удрученный. Видимо, Бернард ей об этом не говорил.

– Дальше. Софи, дочка Елизаветы и внучка Айвена, к которому господин Бернард проявляет интерес, подала прошение о разводе и переводе в другой мир тайком от деда. Но ответа пока нет. Если господин Бернард удовлетворит прошение, то у него будет один преданный и обязанный по гроб жизни Леклёр, через которого можно будет добраться до самого Айвена. Передай ему это, пусть обдумает.

– Полезная информация, но я уверена, господин Бернард сам знает об этом. Раз он ничего не предпринимает, значит, не нужно. Ты ей что-то обещал?

– Только ходатайство, не более. Свою часть сделки я выполнил, так что совесть моя чиста!

– Вот и молодец! Теперь ты с чистой совестью топай подвеску искать, а я с чистой совестью своими делами займусь. Снимаю купол… Да достали уже!

Вновь от ведьмы пошла темная волна, превращая в прах находящихся поблизости игроков. Громана активировала портал, не обращая внимания на уже хрипящего игрока в воздухе, и скрылась. Бедолага рухнул на землю и затих. Вскоре тело ожидаемо замерцало и исчезло, чтобы через час появиться на точке возрождения.

Пока остальные игроки не сообразили, что опасность в лице Громаны исчезла, я активировал невидимость и с помощью Сливана вернулся обратно в поместье. Убедившись, что Долгуната пригласила Аларда на будущий променад, я укрылся в домике герольда и, не откладывая в долгий ящик, занялся изучением подарка Бернарда.

Стоило попробовать открыть книгу, как Игра поинтересовалась: готов ли я принять в себя Тьму? Естественно, я отказался и получил следующие оповещение, что непосвященным отказано в доступе к данному мануалу. Посомневавшись, стоит ли терять время на поиски информации о книге в библиотеке Святилища или других доступных мне источниках, я пошел проторенной дорожкой и обратился сразу в Храм знаний:

– Для принятия решения об использовании артефакта Тьмы Люмпена мне необходима информация о последствиях ее активации в рамках игрового мира «Земля» для игрока с темной приверженностью. – Я постарался сделать запрос как можно подробней.

– Приветствую в Храме знаний, темный, – сразу же откликнулся Хранитель. Старик приветливо указал на материализовавшийся стул и устроился на соседнем. Обстановка и отсутствие привычного столика со свитком озадачили.

– Присаживайся, нам следует поговорить. – Старик источал подозрительное дружелюбие и любезность. Кажется, мои стенания по поводу опции «отключить пафос и словоблудие» были услышаны, и Хранитель сразу перешел к сути дела: – Храм знаний предлагает обмен. Ты передаешь нам артефакт, мы позволяем тебе задавать при посещении Храма знаний два вопроса, не касающихся темы основного запроса.

– Речь сейчас о темной книге Люмпена? – опешил я. Хранитель кивнул.

– А что в ней такого ценного, что вы мне делаете такое щедрое предложение? Или изюминка в том, что мне позволят задать вопросы, но не гарантируют ответы? – решил я уточнить на всякий случай.

Хранитель снисходительно улыбнулся в ответ:

– Давай попробуем. Ты задашь вопрос и оценишь полноту ответа. Некоторые темы находятся вне зоны договоренности. Об этом тебя предупредят, и ты будешь вправе заменить вопросы.

– Зачем она вам? – снова вернулся я к вопросу о книге.

– Для уничтожения. Артефакты предыдущих эпох, свободно перемещаясь в игровом мире, ломают и без того шаткое равновесие. Они могут вызывать катаклизмы одним своим присутствием. Часто, активируя их, игрок даже не догадывается о скрытых опасностях. Эта книга, как и масса ей подобных вещей, не имеет ничего общего со своим обликом. Ты поступил верно, обратившись за помощью в Храм знаний. К сожалению, часто любопытство сильнее благоразумия. В твоем случае, признавая Тьму своей соратницей и хозяйкой, в нагрузку ты бы получил еще одного господина. Вполне осязаемого в отличие от Тьмы. Ты добровольно принял бы метку рабства.

Я нахмурился, не понимая, о чем речь:

– Рабства? – Жест доброй воли Бернарда выглядел уже не добрым.

– Да. Люмпен был великим игроком своей эпохи. Одним из тех, кто задавал свои правила, а не следовал чужим. Он создавал мощные артефакты, подобные этой книге. Его сторонникам они давали силу, противников уничтожали. Но Люмпен никогда не был благодетелем. Каждый такой экземпляр делал носителя рабом, проводником его воли. Никто не мог перечить своему хозяину. Но, потеряв часть себя, носители книги получали могущество и Тьму.

– Люмпен пережил рестарт?

– Сила его была огромна, но не всемогуща. Он не вошел в число тех, кто перешел в новую эпоху. Люмпен умер непобежденным.

– Если он мертв, чем опасны его книги? – Я вернул мысли старика в нужное мне русло.

– Книги Люмпена начали искать новых хозяев, а это очень опасно. Его чума вновь может распространиться со скоростью света! Предыдущая эпоха – эпоха расцвета боли и страданий. Смысл существования сводился к взаимоотношениям «уничтожь другого, или умри сам». Сначала игроки объединялись и воевали кланово, а уничтожив всех противников, вчерашние соратники начали убивать друг друга. Тьма поглотила Игру целиком, и Люмпен немало приложил к этому усилий. Оставшиеся забыли, что когда-то существовал Свет, поэтому Император вернул разум воплощениям Мадонны и Мерлина, и Игра сама инициировала переход в новую эпоху. Сейчас равновесие также стало шатким, и любое колебание приведет к перевесу.

– Вы сказали, Мадонны и Мерлина? А что с третьим участником рестарта? Он погиб во время смены эпох? – Бульдожьей хваткой я вцепился в интересующую меня тему.

– К сожалению, нет. Основатели Игры допустили ошибку, наделив всех пятерых участников смены эпох свободой воли и правом выбора. Ты уже знаешь о четырех рестартах, как ты их называешь, и только один раз все трое полностью выполнили свою миссию. В остальных случаях третий участник выживал.

– Что автоматически запускало очередную смену эпох. – Я задумчиво дополнил мысль замолчавшего старика. – Ибо мир оказывался не таким, как его задумывали. Сколько времени прошло между сменами? Всего Игра существует 75 тысяч лет. Сколько прошло до первого рестарта?

– Шестьдесят одна тысяча лет. – Старик долго тянул с ответом. – Пять тысяч до второго. Четыре до третьего. Три до четвертого.

– И два до пятого, следующего. Каждый раз все меньше и меньше времени нужно для того, чтобы Игра превратилась в хаос. Почему так?

– Ошибка основателей. Свобода воли и права выбора у участников перерождения. Ресурсы Игры не бесконечны и во время смены эпох очень многое отдается на откуп выбранной пятерке. Именно они решают, каким будет следующий мир.

– Почему? Отчего такая честь случайным игрокам?

– Ни один из участников смены не является случайным. Только Ключник может открыть проход в сердце Игры. Только Проводник может собрать всех вместе и провести в него. Только семя Безымянного может зародить новый мир. Он должен отдать себя целиком, чтобы мир получился целостным. Только лоно Мадонны может выносить мир. Она также должна отдать себя всю, чтобы мир получился целостным. Только Мерлин может принять роды и вдохнуть в мир жизнь. И он не должен жалеть себя, чтобы мир получился гармоничным. Ни один из участников смены никогда не был случайным. Все предопределено заранее, кроме одной детали – свободы воли и права выбора. Безымянный не отдавал себя целиком уже три рестарта.

– Безымянный – это… – повторил вслед за Хранителем я и не успел продолжить.

– Это закрытая информация. – Хранитель индифферентно ограничил мое любопытство. – Ты удовлетворен полнотой ответов?

Справедливо рассудив, что получил намного больше, чем мог рассчитывать, я кивнул старику.

– Почему вы идете на сделку? Если эти брошюрки так опасны, вы ведь вполне могли бы просто изъять.

– Это было бы нарушением правил. Игрок может потерять потенциальную выгоду. Ты согласен добровольно отдать книгу Люмпена, получив взамен право на два дополнительных вопроса при каждом посещении? Для исследователя это более чем достойная награда.

– Так-то оно так, – промямлил я. – Но боюсь, что этого недостаточно, чтобы компенсировать мне преимущества от использования артефакта. Более того, для меня это чревато.

– Вот как? – поджал губы старик. – Поясни.

– Как мне объяснить сюзерену, что я отдал его подарок вам? Он может… обидеться. Это во-первых. А во-вторых, книга превратит меня в истинного темного, увеличив Тьму до сотни, что очень существенно для меня в настоящее время. Информация – вещь, конечно, убийственная, но у меня не те противники.

– Переживаешь за чувства сюзерена? Похвально. А как же рабская метка, которой он хотел тебя одарить? – усмехнулся Хранитель.

Вот зараза, уел все-таки. Но я решил торговаться до последнего:

– Вассальная клятва и так делает из меня его законного раба, поэтому не вижу ничего страшного в ней. Так что хотите забрать книгу – предложите что-то посущественней.

– Глупец, – сухо констатировал старик и, помолчав, добавил: – Мы оставляем предложение с двумя вопросами в силе и добавляем к нему трактат «Шазал», написанный уже в этой эпохе. Активация данного трактата и внедрение его в Книгу знаний увеличит твою Тьму до желаемых тобой 100 единиц. Станешь истинным темным без рабской метки, Бернард же будет считать, что ты использовал его подарок. Мы сможем вздохнуть спокойно. Все в выигрыше. Почти все, но это будет нашим небольшим секретом.

– Вот это заманчивое предложение, – улыбнулся я и уточнил: – Громана очень хотела получить книгу, несмотря на рассказанные вами страсти относительно потери собственной воли.

– Не нужно сравнивать себя с Громаной, темный. – На лице старика появилась улыбка. – Громана жила во времена Люмпена, она входила в его армию, наслаждалась и боготворила время темных. Только ее слабость и отсутствие достаточной темной силы стали решающим фактором при включении ее в список игроков новой эпохи. Нужно было сохранить баланс. Книга нужна ей не для активации, она дорога ей как память. Как символ. Мы повторяем свой вопрос: согласен ли ты на обмен?

– Согласен. – Довольный собой, я достал книгу и протянул ее старику. Тот не двинулся с места, однако книга замерцала и исчезла прямо у меня в руках.

– Трактат «Шазал». – Рядом со мной материализовался знакомый журнальный столик, на котором лежал увесистый темный том. Не чета какой-то там брошюрке. – Изучи его и активируй. Ты станешь истинным темным. Мы готовы ответить на два твоих вопроса.

– Кто является воплощением Мерлина и Мадонны? – Не то чтобы я верил в успех, но попробовать должен был. Все равно ничего не теряю.

– К сожалению, это тоже закрытая информация. Создатель поставил вето на ее распространение. Предвосхищая следующий вопрос – имя Создателя тоже находится под запретом.

– Даже тех двоих, которые уже отошли от дел? – усмехнулся я, блеснув знаниями.

– Даже их, – работник Храма знаний вернул мне улыбку. – Имена ушедших от дел Создателей тебе ничего не скажут. Ты не слышал их ни в этой, ни в прошлой жизни.

– Создатель переходит из эпохи в эпоху так же, как и остальные игроки? Или для него существует какой-то особый порядок? – не сдавался я, пытаясь найти брешь в обороне.

– Никаких особых порядков. Он действовал так же, как и все остальные. Правила Игры едины для всех, даже для ее создателя.

– В таком случае я хочу получить список всех игроков, переходивших из эпохи в эпоху. Все смены. Все игроки.

– На этой информации нет запрета. – Старик крепко задумался, даже бороду почесал. – Каждый список содержит в себе до нескольких миллионов записей. Ты уверен, что желаешь тратить на это время?

– Абсолютно! – Чем больше мешкал старик, тем больше я был уверен в правильности запроса. – Мой первый вопрос – список всех игроков, перешедших из эпохи в эпоху в разрезе этих самых эпох.

– Существует ограничение на объем информации… – начал было работник, но я его осадил:

– Мы сейчас не стандартный запрос обсуждаем! У нас договоренность, давать задний ход поздно. Или работники Храма знаний не выполняют правила Игры?

– Нужная тебе информация находится в этих томах. – Мой собеседник вздрогнул, стоило заикнуться о соблюдении правил, поэтому проволочек больше не было. – Изучи их. Ввиду особенности ситуации уровень твоего артефакта не будет увеличиваться. Для тебя информация из этих томов останется просто информацией, ничем другим.

Четыре увесистых тома материализовались на журнальном столике.

– Выносить их за пределы Храма знаний нельзя. Зато время здесь не властно. Смотри, сравнивай, делай выводы. Мы ждем твой второй вопрос.

– Мы справимся! – заверил меня постепенно обретающий собственную эмоциональность Степан. – Грузи! Я сделаю анализ! Плевать на опыт, потом на анализе прокачаемся!

Скучные колонки, состоящие из имени, расы и игрового мира, вызвали зевоту и полное отсутствие энтузиазма. В библиотеке Бернарда книги были с картинками, схемами и смысловым текстом, здесь же взгляду даже зацепиться было не за что. Страница за страницей имена вливались в артефакт, и вскоре список превратился в набор букв. Я начал вести статистику наиболее встречающихся имен для собственного развлечения, но быстро и это перестало помогать. Мозг отказывался воспринимать однотипную информацию в таких объемах, как бы я ни старался ее осилить. Вся надежда на Степана.

Когда я перевернул последнюю страницу последнего тома, было впечатление, что я отбыл наказание за все прогулянные уроки. Обезьянья работа закончилась.

– На полный анализ у меня уйдет пара дней. – Степан старался за двоих, переваривая полученную информацию. – Предварительный – пара часов.

– У тебя остался второй вопрос, – напомнил работник Храма знаний.

– Да, сейчас. – Я несколько раз сильно сжал глаза, отгоняя накатившую сонливость. – Что будет, если полностью собрать комплект украшений, в который входит подвеска Леклёр? Это тот предмет, что временно позаимствовал Айвен, глава этого дома.

– Имеется в виду набор «Радость»? – уточнил старик, и мне пришлось рисковать, соглашаясь с этим названием. До этого момента никто так набор не называл.

– Набор был создан последним воплощением Мадонны для своей единственной ученицы – Анны Великой. – Собранный вместе, он окружает своего носителя постоянным щитом, блокирующим тридцать процентов любого урона.

– Это все? – обескураженно переспросил я, не ожидая такого простого ответа. – Никаких дополнительных свойств или чего-то другого?

– Изначально полный набор носил только это свойство. Не столько мощный артефакт, сколько знак внимания и заботы, – подтвердил старик.

– Слово «изначально» означает, что позже свойства изменили?

– Это третий вопрос. Мы специально уточнили, о каком наборе идет речь, – пожал плечами старик. – Ранее набор назывался «Радость» и обладал одними свойствами. Сейчас у него иное название и иные свойства. Мы полностью ответили на твои вопросы, тебе пора возвращаться.

Окружающее пространство поплыло, возвращая меня в жилище герольда. Злясь на себя за промах с названием, я выглянул в окно и хмыкнул. По внутреннему двору поместья бегали уже примелькавшиеся игроки с сетью.

– Это мое жилище! – кричал возмущенный Сливан, но тщетно. Кто-то смелый и басовитый громко командовал на крыльце:

– Рот закрой, пока не прибили, и отойди! Оцепляй дом, метка показывает, что он здесь! Отвали, я сказал!

Укрывшись за портьерами так, чтобы с улицы меня нельзя было заметить, я увидел, как с крыльца слетел, подняв облако пыли, Сливан. Лицо герольда было сильно разбито. Сделав попытку подняться, он осел наземь, придерживая неестественно вывернутую кисть правой руки.

– Приготовились! Дверь! Четверо на входе, остальные внутрь! Гранис будет наш!

Невидимость окружила меня до того, как в комнату влетел десяток игроков. Дверь тут же захлопнули, блокируя мне путь отхода, и четверо из явившихся ринулись в соседнюю комнату. Один из оставшихся достал большой пакет и ехидно окинул взглядом пространство. Меня он не видел, но информация на наладоннике четко показывала, что я нахожусь рядом. Кто-то успел на меня повесить метку!

– Что, паладин, решил, что стал бессмертным? – Игрок запустил руку в пакет, вытащил и резким движением выбросил ее вперед, распыляя перед собой белый порошок. Мука! – Ниче! Мы тебе вмиг расскажем, где ты ошибся.

Стоя у стены, я смотрел на приближающееся облако и напрасно пытался что-нибудь противопоставить такому простому решению. Не дожидаясь, пока мука осядет на доспехах, явив меня окружающим, я кинул взгляд на Сливана, так и не сумевшего подняться, и три свитка с «Ударом Храмовника» полетели в сторону неприятеля, чтобы через пять секунд уничтожить все живое и шевелящееся в комнате. Моя защита приняла основной удар, буквально хрюкнув от резкой потери Энергии, но главной цели я достиг – из шести игроков, находящихся в комнате, остался только главарь, замешкавшийся у входа и потому не попавший под ударную волну. Артефакт привычно лег в руку, и я активировал шипы. Секундное замешательство стоило предводителю перерождения – я не собирался дожидаться, пока он среагирует на мое феерическое появление, подскочил и вогнал шипы прямо в лицо, разрывая защиту в клочья. Геммы и усиления рулят!

– Что тут? – Из соседней комнаты появилась оставшаяся четверка, чтобы через несколько секунд отправиться следом за дружками. «Удар Храмовника» игнорировал защиту начального уровня, и стоило мне коснуться тел, как они разлетелись по всей комнате кровавым дождем. Последнего игрока я не стал убивать, так как признал в нем обидчика Сливана. Просто повалил его на пол, уселся сверху и с размаху раздробил коленные чашечки. Жалости к противнику не испытывал – когда отправляешься на охоту, надо быть готовым к тому, что можешь поменяться местами со своей жертвой. Настроив кристалл на прием эмоций, я вогнал шипы в плечо закатившему глаза от болевого шока парню и покрутил их в ране. Игрок не отличался выдержкой и собрался упасть в обморок, как девица на первом свидании. Вынув шипы из плеча, я ласково похлопал его по щекам. Едва сознание, а вместе с ним и ужас показались в глазах пациента, я снова вонзил шипы. В светлом мире темному игроку нужно учиться заботиться о себе, своей жизни и восстановлении Энергии. Мне далеко до Санта-Клауса, несущего радость и счастье тем, кто вел себя хорошо. Я – паладин, несущий боль и страдание недоумкам, ведущим себя плохо и поднимающим руку на НПС, с которыми мне приходится иметь дела. Сливан ничего не мог противопоставить игрокам, и эта корчившаяся мразь об этом знала. Зато я могу.

Игрок хрипел и извивался, но сбросить меня не мог. Решив, что вторая конечность слишком отвлекает меня, я проткнул и второе плечо. Странно, но эмоции жертвы не текли ко мне полноводной рекой, а радовали только крохами с барского стола. Энергия утекала мимо в пространство, и я не мог понять почему – элементарно не хватало опыта и знаний. Точно!

Трактат «Шазал» очутился в свободной руке, и я несколько раз согласился с предупреждениями системы о том, что осознаю, принимаю и беру на себя всю ответственность за содеянное в будущем. Продравшись сквозь множество информационных сообщений и соглашений, я добрался до финального «Ок» и, уже не колеблясь, принял дар Храма знаний. Довольно! Пора в этой игре определяться окончательно!

Вы достигли граничного значения приверженности Тьме

Еще секунда была потрачена на чтение информации о долгожданном событии, и я снова оказался в домике Сливана. Поначалу пришлось щурить глаза, привыкая к новому облику игрового мира. Но, даже прищурившись, я быстро идентифицировал источник дискомфорта. Все предметы пестрели дополнительной зеленой полосой, извещая о доступной для изъятия Энергии, а также их принадлежности покровителю. Окружающее меня пространство полностью принадлежало игроку Иисус.

Вернувшись к жертве, я заметил аналогичную полосу и принадлежность. Однако в отличие от неодушевленных предметов у игрока была дополнительная шкала – «Граница веры». Ее показатель колебался, как коктейль в шейкере у бармена, и каждый раз, когда она опускалась ниже определенного порога, я получал свои крохи Энергии. Шипы вновь вошли в плечо подопытного, и, действуя скорее по наитию, я подкреплял процесс словами:

– Не помогает тебе твой бог. Разве ты забыл, что в Игре нет богов? Есть только высокоуровневые игроки, но они сейчас далеко, и тебя никто не слышит. Ты только мой! И твоя душа только моя! Я выпью ее целиком, и даже перерождения не будет! Ты станешь моим рабом!

Сострадание и человеколюбие остались в прошлом, сейчас передо мной был не разумный игрок, а сосуд с Энергией, которую нужно научиться забирать.

– Ты что делаешь? – Из-за спины послышался ошеломленный возглас, и в комнату ввалились еще несколько игроков, привлеченные душераздирающими криками.

– Ем! – деловито оглядывая вошедших, сообщил им я. – И вижу, что следующие блюда сами пожаловали.

Я вернулся к первой жертве, которая решила меня порадовать, – верхний уровень «Границы веры» заметно сполз вниз. Так вот зачем светлый мир становился темным! Чтобы выжить без сотен тысяч флаконов Энергии. Всего-то и нужно заставлять жертву забыть о своем боге, пытая его до полусмерти, показать, что их вера и бог не избавят от боли и не помогут. Степан любезно подкинул видео, где Громана безжалостно сорвала кожу с игрока, при помощи магии удерживая того в сознании. Находясь рядом с ней в тот момент, у меня мелькнула мысль, что она обычная садистка и делает это ради собственного удовольствия. Но сейчас, разобравшись в нюансах, я понимал, почему ведьма не стала его убивать! Ей нужны были боль и эмоции! Ей нужна Энергия!

Заметив периферийным зрением опасное приближение со стороны гостей, я сделал быстрый рывок, и из вбежавшей четверки в живых остался только один игрок с самой низкой «Границей веры». Завалив его рядом с трупом, я продолжил эксперименты. Мне нужно окончательно разобраться с правилами восстановления Энергии.

– Вон он, окружай его! – Радостный крик случайного игрока встретил меня на крыльце дома Сливана через пятнадцать минут. Справившись о здоровье герольда, которого заботливые слуги унесли и уже отпаивали эльфийской мазью, я направился к Долгунате, даже не пытаясь таиться. Обрадованные моим появлением игроки ринулись было зарабатывать гранис, но их прыть падала по мере сокращения расстояния между нами.

– Темный! – Из толпы опешивших игроков вырвалась первая жертва темной ауры. С фанатичным блеском в глазах и звериным рычанием игрок обнажил свое оружие против меня, мечтая совершить великий подвиг во имя Света. Утратив контроль над собой, парень совершенно не думал о защите, чем я не преминул воспользоваться и встретил его простым ударом в лицо. Шипы легко вошли в глазницы и так же легко вышли на затылке фанатика, заливая кровью лицо и тело. Остальные игроки не спешили с реакцией на казнь. Прошло не меньше минуты, за которую я успел отбросить тело и пройти полсотни шагов, как с катушек слетел еще один юный защитник Света. Вновь удар в лицо, и уже тридцать шагов по направлению к замку. С каждым убитым количество шагов сокращалось, и последние метры мне пришлось убивать молодняк почти каждый шаг. Это было легко.