Текст книги "Русский хан"
Автор книги: Владимир Лошаченко
Жанр: Попаданцы, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Теперь выкладывай, чего сюда приперся? И не ври мне, бесполезно.
Безопасник скорчил обиженную морду и начал вякать о беспокойстве потомков.
– Стоп, прошу обойтись без вранья. Вижу, гэбня неисправима. Хочешь, я скажу, зачем ты здесь? Решили проконтролировать, правильной ли дорогой иду и удостовериться по Батыю. Ты не пыхти и глазки в сторону не уводи. Смотри мне в глаза и отвечай.
Не знаю, что он услышал в моем голосе, но вскочил из-за стола и встал по стойке смирно.
– Так точно, Ваше Величество, все так и есть, как сказали.
– Сядь и перестань меня Величеством обзывать, мой титул – хан. Понял?
– Так точно, Ва… хан Владимир.
– Не тянись, не на плацу.
– Свое задание, ты считай выполнил, монгольская орда вместе с Бату-ханом приказала долго жить.
– Для осуществления дальнейшего плана мне нужен нервно-паралитический газ.
Безопасник обалдело уставился на меня.
– Зачем вам газ?
– Затем, чтобы число будущих жертв свести к минимуму.
– Второе – некоторые виды станков и технологий металлообработки, чертежи, научные материалы и справочники. Также геологические карты полезных ископаемых Европы и Азии. Фотоаппараты типа «Полароид». Да вот список, чего я талдычу.
Стас стал читать и пожимать плечами.
– Ты чего плечиком пожимаешь? Вы там все в шоколаде и комфорте, а здесь тринадцатый век со всеми вытекающими. Короче, нужна новая программа для синтезатора. Когда будешь готов?
– Ждите дней через десять, хан.
– Хорошо, жду тебя в Казани. И последнее, Стас: нужны «прививки атлантов», штук двадцать, не забудь.
Выпив чарку вина, безопасник откланялся и исчез в неяркой вспышке.
Глава 6
Сквозь дремоту, напавшую в дороге, услышал невнятную перебранку Карчи с Семеном.
– Чего не поделили, полководцы-генералы?
Карчи, отчаянно жестикулируя и подпрыгивая на кожаных подушках кареты, обратился ко мне.
– Рассуди нас, Владимир. Семен пытается мне доказать, что война паскудство большое и последнее дерьмо, а я ему наоборот.
Тут взвился Семен:
– Владимир, ты представляешь, он буровит, что война благородное дело и, вообще, войны должны быть экономически выгодными.
– Где-то я слышал подобную ахинею, – пробормотал я про себя.
– Что вам сказать за ваш спор, други мои. Вы правы и не правы одновременно. Спорщики негодующе уставились на меня. – Да-да, вы не ослышались, и не надо руками махать. Карчи, против монголов мы какую битву вели? – не дожидаясь ответа, сказал:
– Правильно, оборонительную и справедливую. Мы защищали свою землю, свой народ. А Батый?
Он вел захватнические войны, экономически выгодные, как ты выражаешься. Тебе, Карчи, пора отвыкать от образа жизни кочевника-разбойника. Грабеж соседей не тянет на благородное ремесло воина. Вот защита отечества – это другое дело.
Нашу дискуссию прервал Семен, завопивший на всю карету:
– Не может быть, глазам своим не верю! «Плейбой» в натуре! – и дернул сигнальный ремень.
Карета остановилась, и мы посыпались наружу. На обочине дороги с большой корзинкой в руках стояла ослепительная красавица, излучавшая сексапильность ударной волной. У меня от ее вида заныли не только зубы, а на Карчи напала икота. Давненько глаз не радовала такая лепота: густые пепельные волосы чуть ниже плеч и огромные вишневые глаза, фигура – слюной подавиться можно. Прав Сеня – ей на обложке журнала красоваться, а не в глуши на дороге стоять. Мы застыли перед ней и пялились во все глаза. У Семена пропал голос, попытавшись что-то сказать, он только пискнул и обреченно замолк. Как три идиота, мы молча открывали и закрывали рты. Девушка слегка улыбнулась.
Через некоторое время у меня появилось ощущение какого-то неудобства в зрительном восприятии. Резко выдохнув, я избавился на минуту от колдовских чар красавицы. Одежда и обувь девушки не соответствовала данной эпохе. Вельветовые джинсы, кроссовки, ветровка – да что же это такое!
– Не может быть, – пролепетал я.
– А я что говорил? – взвился Семен. Девушка с некоторым удивлением смотрела на нас.
– Милая девушка, кто вы и откуда? – спросил я.
– Меня зовут Людмила, шла с тетиной дачи на электричку и заблудилась. Два часа хожу – ни станции, ни шоссе. А вы здесь кино снимаете? Массовка такая большая, – уважительно отметила Людмила.
– Действительно, кино, – вздохнул Карчи.
– Людочка, прошу в нашу карету, довезем вас до города в целости и сохранности, – я подставил локоть.
Красавица с благодарностью взглянула на меня и оперлась на мою руку. Карета тронулась, мы с мужиками хмуро переглянулись. Ситуация…
– Людочка, а как вас по батюшке?
– Людмила Александровна Королева. Я поспешил взять инициативу в свои руки.
– Позвольте представиться и представить своих спутников. Меня зовут Владимир, рядом Семен, а слева от вас Карчи.
– Володя, как вас хорошо загримировали, вы так похожи на первого императора. Кино снимаете о его жизни?
Мы не выдержали – хохот стоял дикий. Карчи свалился на пол и икал сквозь смех. Людмила сидела донельзя растерянная.
– Отставить веселье, совсем девушку засмущали, – гаркнул я.
Постепенно все успокоились.
– Людочка, вы нас извините за дурацкий смех, больно ситуация неоднозначная. Вы только не волнуйтесь и не переживайте. Видите ли, мы кино не снимаем и я не в гриме. Я Владимир Романов, пока не император, а простой Булгарский хан.
– Светлый хан правду говорит, – встрял Сеня.
– Светлый хан справедлив и правдив во всем, дай Бог ему здоровья и удачи, – затараторил Карчи.
– Прекрати, как не стыдно, а еще канцлер, – цыкнул я на него. – Вам не повезло, провал во времени, но вы не волнуйтесь – дома будете через неделю.
Девица похлопала густыми черными ресницами и спросила:
– Какой здесь год?
– Тысяча двести тридцать шестой от Рождества Христова, – любезно пояснил Карчи.
Она слегка побледнела.
– Что же делать? Мне через три дня на работу выходить. Меня в крупную корпорацию приняли, у меня красный диплом… – в полной растерянности промолвила она.
Я поинтересовался:
– Вы кто по специальности, Людочка?
– Химик-технолог нефтехимпромышленности, закончила Уфимский университет, неделю назад получила диплом.
– Людмила, последний вопрос, из какого года к нам прибыли?
– Две тысячи двадцать третий.
Красавица тяжело вздохнула и по щеке прокатилась слезинка. Только не шок. Привести ее в чувство немедленно, легкий сеанс гипновнушения будет в самый раз. Дал сигнал остановки и выгнал соратников наружу.
– Вам, ребята, дальше на лошадках, подышите свежим воздухом.
Провел сеанс – результат положительный.
– Сейчас, уважаемая, прошу ко мне в гости, отдохнете, придете в себя. Проблема ваша решаемая, обещаю: через неделю будете дома, в своем времени.
Наконец показались золотые купола церквей и белоснежные минареты – Казань. Встречал нас весь город, пришлось выйти и произнести короткую речь. Веселье и празднество по случаю победы перенес на следующий день. Всем необходимо отдохнуть после похода.
Гвардия с тюркскими туменами отправились в военный городок, обозы с ранеными завернули в сторону лазарета.
В тереме суматоха, топили баню, на кухне жарили и варили к вечерней трапезе. Отправив девушку в баню с горничной, приказал слугам постирать гостье одежду и почистить ее обувь. В предбанник отнесли Марьяшин замшевый костюмчик и сапожки. Вроде, должно подойти, рост примерно одинаков.
– Повезло, что на нас вышла. Не тот век для прогулок молодой, красивой девушки в одиночку.
За дверью деликатно поскреблись, открыл – Сынок с подружкой.
– Вы, ребята, вовремя, я познакомлю вас со своей гостьей. Она наш человек, ведите себя культурно. Не вздумай ее облизывать, я тебя знаю, – я строго посмотрел на Сынка. Тот моментально уселся ко мне спиной.
– И нечего обижаться, сам виноват.
Малышка подошла и потерлась о мою ногу, затем прилегла рядом на ковре. Я вышел из кабинета, прошел через анфиладу комнат на крыльцо.
Из бани появилась переодевшаяся Людмила в сопровождении горничной. Серая замша ей к лицу, вот глазомер меня слегка подвел: грудь у нее явно больше Марьяшиной. Ну, данный факт только большой плюс. Тьфу ты, не о том думаю.
– С легким паром, Людмила, как вам банька?
– Высший класс, а бассейн вообще уникальный.
– Да, местные умельцы постарались. Пойдемте со мной, я вас кое с кем познакомлю.
Перед дверьми кабинета попросил ее не пугаться.
– Здесь мои ручные зверушки, они смирные. Знакомьтесь – Сынок и его подруга Малышка. Ребята, поздоровайтесь с Людмилой.
Тигры подошли, обнюхали девушку и уставились на меня с немым вопросом.
– Познакомились? Она своя. Защищать Людмилу как меня.
Тигры согласно кивнули головами и вышли из кабинета.
Красавица, с глазами в пол-лица, с легким заиканием пролепетала:
– Такого не может быть, все считают вашего белого тигра легендой, красивой сказкой.
– Значит вы попали в сказку. Людочка, предлагаю перейти на «ты», зачем нам лишний официоз, тем более мы с вами люди не чужие.
– Да я не против, но будет ли удобно?
– Не сомневайтесь, удобно, нравы у нас простые и вообще будьте как дома. Пойдем поужинаем.
У адъютанта, стоявшего рядом со столовой, спросил:
– Где ребятишки, Василий?
– В правом крыле, Светлый хан.
– Пригласи их к нам, в малую столовую, ужинать. Садись, Людочка, отведаем что Бог послал. Ничего, что я тебя так называю?
– Мне нравится. А к вам как обращаться?
– Просто Владимир, мы ведь договорились.
Прибежали Иван с Аленкой и с щенячьим визгом повисли на мне с двух сторон. Взял обоих на руки, обнял. Ребятишки трещали, что сорочата, выкладывая новости. От давешней робости и страха не осталось и следа. Сердце приятно щемило – чирикают как воробышки.
Познакомив детишек с Людмилой, усадил их за стол.
Повара постарались. На первое – стерляжья уха, затем зайчатина тушеная, куры жареные, гусь, запеченный с яблоками, поросенок, жаренный на вертеле, и всякие пироги и пирожки. Напитков море разливанное: сбитень медовый, квас трех видов, пиво в маленьких запотевших бочонках и разные заморские вина в кувшинах и бутылках. Салатов не подавали, здесь овощи ели раздельно.
И чего я раньше внимания не обращал? Обязательно дам повару несколько рецептов приготовления. С моей легкой руки шашлык и пельмени давно вошли в меню местного люда.
Утолив первый голод, стали есть неторопливо и со вкусом.
Я прислушался: чьи там любопытные носы под дверью?
– Заходите, почто притаились?
Людмила удивленно глянула на меня. В дверь деликатно поскреблись и в столовую с независимо-обиженным видом зашли тигры. Улеглись у стола, отчаянно зевая, дескать, спали, и чего разбудили?
– Ты посмотри на сих любопытных притворщиков, – улыбнулся я.
Тигры в ответ стали умываться. Тем временем детишек разморило от еды, они клевали носами, и я, вызвав слуг, распорядился отнести их в детскую.
Налив мальвазии в высокие кубки, предложил выпить за знакомство и удачную встречу. Второй кубок выпили за нашу победу. Девушка слегка раскраснелась, исчезла некая внутренняя зажатость.
– Владимир, можно тебя спросить?
– Всегда пожалуйста, у меня особых секретов нет.
– Ты женат?
Кто о чем, а женщины о своем.
– Да, Людочка, женат. Жену зовут Марьям, у нас годовалый сын, Иваном зовут.
– Ты ее любишь?
– Конечно, люблю, раз женился. Девушка помолчала, задумчиво теребя скатерть.
– А эти ребятишки разве не твои?
– Мои, только приемные, – и я рассказал их печальную историю. – Хватит пока вопросов, попробуй греческого вина.
Выпив и попробовав жареного поросенка попросил: «Расскажи о себе, о своем времени, кто заправляет государством и как живет простой народ?»
Девушка стала рассказывать, в конце ее повествования я обнаружил в руках смятую лепешку металла. От злости я кубок в блин скатал.
* * *
Общая картина в государстве нарисовалась неприглядная. Сначала Людмила рассказала о своей жизни. Ее родители погибли в авиакатастрофе, возвращаясь из отпуска. Она заканчивала школу, ей исполнилось шестнадцать, опекуншей стала бабушка – мать отца. Школу закончила с золотой медалью и в университет поступила без проблем. Людмиле круто повезло – попала на бюджетное отделение. Оказывается, девяносто процентов обучения в вузах и техникумах – платные. Ввели такие драконовские меры двадцать лет назад, вскоре после гибели императора Павла Первого и его жены Маргариты.
– С этого места поподробней, – попросил я.
Императорская чета погибла в автокатастрофе – их лимузин на полном ходу протаранил тяжелый панелевоз. Выживших не было. В народе до сих пор гуляют слухи о заказном убийстве.
– Что, и концов не нашли?
– Нет, искать оказалось некому. К власти пришла младшая жена, говорят, она и есть главный заказчик убийства. Все преданные императору высшие чины умерли – у кого инфаркт, кто в ванне утонул. Младшая жена – Александра Борисовна, в девичестве Сара Боруховна, на трон посадила своего сына Изю. Теперь он зовется Игорь Первый, император Российской империи. Произошел сей прискорбный случай двадцать лет назад.
– Погоди, Люда, какая младшая жена? У вас что, многоженство узаконили?
– Да не было такого, пока Павла Первого не познакомили с еврейской красавицей. К сожалению, у императорской четы детей не было. После ее прихода к власти, империя постепенно теряла свое могущество, чиновники воруют и берут взятки открыто. Она поставила своих людей на ключевые посты в правительстве и министерствах – не Россия, а филиал Израиля. Жизненный уровень населения упал в десятки раз, восемьдесят процентов населения за чертой бедности, старики вымирают. Плюс ко всему жуткая инфляция.
– Как же так, за что боролись? – подумал я. – А ведь собирался написать уложение для императорского дома, десять незыблемых заповедей, и контролировать их исполнение должен Высший совет, из представителей всех слоев населения. Уложение должен знать каждый подданный России.
– Ничего не понимаю. А как же мое уложение? Почему ваш Высший совет его не выполнил? За совершение государственного переворота – смертная казнь однозначно.
– Видишь ли, когда эта сучка… ой, извини. Я махнул рукой:
– Продолжай. Людмила сверкнула глазами:
– Я и говорю, как только она легла под императора, сразу начала дуть ему в уши. Того убери, другого в совете замени, хитрая стерва.
– Это точно, – согласился я. – Ну ничего, на хитрую попу есть болт с обратной резьбой, разберемся.
Людмила расхохоталась.
– Налейте вина, Светлый хан.
Налил, пригубили.
– Не сердись, у меня к тебе необычный вопрос, можно?
– Людочка, о чем речь, спрашивай, я как тот Герасим, что на все согласен.
Она улыбнулась.
– Володя, ты из какого времени?
– Да, девочка не только умна, но и наблюдательна.
– Я из тысяча девятьсот восьмидесятого года. Что, сильно заметно?
– Конечно, я еще в карете поняла: вы, трое, не из тринадцатого века.
– Ты права, но не совсем. С Семеном все правильно, он из девяностых, а Карчи – местный абориген. Он шаман моего тестя и по совместительству мой канцлер.
Она по-детски открыла рот:
– Ты шутишь?
– На полном серьезе. С помощью специальных методик Карчи получил высшее образование и знает пять языков.
Девушка в замешательстве залпом хлопнула кубок вина.
– Людочка, ты не замужем?
– Нет, не нашла пока настоящего мужчину, – она лукаво улыбнулась. – Мне крупно не повезло, встретила его только сейчас, но он женат.
– Интересно глянуть на счастливчика, – пробормотал я.
У девчонки оказался хороший слух.
– Ты посмотри в зеркало, и увидишь, – посоветовала она.
– Людочка, ты ошиблась. Что ты во мне нашла? Встретишь молодого, красивого, а я старый и больной.
Девушка рассмеялась, затем, посерьезнев, заявила:
– Никто мне не нужен, кроме тебя. Я полюбила тебя с первого взгляда. Сама от себя не ожидала, и что мне теперь делать, не знаю.
Я осторожно коснулся ее руки:
– Может, тебе просто показалось? У тебя наверняка куча поклонников – есть из кого выбрать.
– Володя, нет у меня никого. Да и свободного времени не было – учеба, работа и дом – вот такая моя личная жизнь.
– Ты работала?
– Да, после учебы, на почте, корреспонденцию сортировала. На стипендию и бабушкину пенсию не особо разбежишься. После защиты диплома пригласили работать в госкорпорацию по специальности, обещали хороший оклад. Я была так рада.
– Не расстраивайся, все уладится, – я неосторожно приобнял девушку за плечи.
Красавица тут же бросилась мне на грудь, обняла по-детски неумело, поцеловала в губы. Проняло мой организм серьезно, я испытал к Людмиле гораздо большее чувство, чем просто симпатию.
– А как же жена? – пискнула совесть.
– Не мешай, видишь, девушке помочь нужно.
– Ага, знаем мы, что за помощь, – не унималась совесть.
– Цыть, нишкни, – приказал я.
– Хан, проводите меня, притомилась я.
– Отказать – значит, смертельно обидеть. Прости, Марьяша, – и пошел с пепельноволосой красавицей в опочивальню. Едва переступив порог, накинулись друг на друга, одежда испарилась незаметно. Дальнейшее помню смутно, до кровати точно не дошли. Нами овладела всепоглощающая страсть, девушка оказалась неопытной в любви, но очень ласковой и нежной, с бешеным темпераментом.
– Да ты девственница, милая моя!
– Тебя ждала, Володечка. Бурные любовные ласки продолжались всю ночь, только под утро, опустошенные и счастливые, мы заснули в объятьях друг друга.
Меня разбудил Сынок, лизнувший своим шершавым языком руку. Выпроводив тигра, хотел втихаря одеться – не успел. Проснулась Людмила.
– Доброе утро, ласточка. Как спалось?
Встретился с ней взглядом и понял, что раньше, чем через час, мы из кровати не вылезем. Оргазм подкрался к нам одновременно: я зарычал, а Людмила застонала, ее тело сотрясала крупная дрожь. Неожиданно глаза девушки заблестели от слез.
– Тебе плохо? Почему ты плачешь?
– Милый, я плачу от счастья. Хочу одного – родить от тебя ребенка. Не бойся, мы не станем тебе обузой, ведь рожать я буду в своем времени. Ты ведь сам обещал.
Елы-палы, такой вариант мне и в голову не приходил.
– Людочка, я от своих слов не отказываюсь. Помогу, конечно, но стоит ли возвращаться? Вдруг в самом деле появится малыш, а для жизни у вас сейчас обстановка довольно некомфортная. – Оставайся.
– Володечка, не могу, у меня на руках бабушка старенькая, без меня она не выживет. Да и твоя жена вряд ли захочет делить тебя со мной.
Я призадумался: в словах Людмилы был резон, но мне больно с ней расставаться. Нужно честно себе признаться, я ее люблю, но ведь и Марьяшу тоже. «Не может быть», – говорил Рабинович, глядя три часа на жирафа в вольере. Вроде не моральный урод, а люблю двух женщин одновременно. Ничего, как-нибудь утрясется, устаканится.
– Людочка, ты можешь поспать, а я побегу – дела, – и поцеловал ее в носик.
– Нет-нет, – я уже встаю. Жаль, ванны нет.
– Пойдем, моя хорошая, в баню, в бассейне ополоснемся.
– Да, бассейн – это то, что нужно. Заодно и простыню отстираю.
Я невольно проследил за ее взглядом – на ковре валялась скомканная простыня в бурых пятнах.
– Людочка, не обращай внимания на мелочи, давай одеваться.
Одевшись, сунул в широкий карман камзола свернутую простынку, и мы отправились в баню. Встретившемуся по пути Василию наказал:
– Завтрак через час. Через полтора подготовить аппаратуру для маршей – войска парадом пройдут по площади. Трибуна готова?
– Все сделано, Светлый хан.
– Хорошо, ступай.
Зайдя в баню, первым делом кинул в гудевшую печь простыню. Слуги натопили баню с утра – я такой порядок установил давно. После любого похода баню топили три дня подряд. Слегка попарились и плюхнулись в бассейн. Прилегли отдохнуть на лежаки, но стоило нам коснуться друг друга – все, у обоих сорвало крышу.
– Просто безумие какое-то, – констатировал я.
– Я сама от себя подобного не ожидала. Наверное, потому что люблю, и тебя мне преподнесла сама судьба, – смущенно призналась Людмила.
Мы лежали, обнявшись, целуя и лаская друг друга. Ценой огромных усилий я оторвался от любимой:
– Пойдем, милая, завтракать.
– Как скажешь, дорогой, – и грациозной походкой она отправилась одеваться в предбанник. Собрав остатки воли в кулак, я поплелся за ней.
Нельзя, нельзя расслабляться, иначе мы в бане жить останемся до приезда Марьяши.
* * *
Сидя за завтраком, пропускал мимо ушей щебетание детишек и прикидывал дату приезда жены. По рации с Уфой я связался через три дня после битвы. Успокоил тестя – его сын Ильяс жив-здоров, да и тумены почти целые. Поговорил с Марьяшей и сыном, она заявила – немедленно выезжаю в Казань.
Получается, дней через десять нагрянут.
«Ох-хо-хо, тяжела ты, мужская доля. Не дай бог дамочки пересекутся – визгу будет… Нет, ну Людмила, кто бы мог подумать – ураган, а не девчонка».
Так-с, я кое-что упустил. Позвонил – на звук колокольчика заглянул адъютант.
– Немедленно привезти пару лучших портных с машинками, а сам поезжай на торг и возьмешь для примерки пар десять обуви для княжны Людмилы. Княжна, дайте ему ножку, пусть обмерит.
– Василий, мне бы красные атласные туфельки. Может, увидите на базаре.
Красавица попросила таким мелодичным и ангельским голоском, что у адъютанта затряслись руки и мерка упала на ковер.
– Постараюсь найти, весь торг перерою, княжна.
– Готов, спекся Василий, – философски заключил я. Людмила по праву должна блистать в высшем свете, окруженная толпами роняющих слюну поклонников. С каких щей она должна остаться в диком и суровом тринадцатом веке? Нашел, блин, что девушке предложить.
К концу завтрака привезли портных, слуга проводил Людмилу в гостиную для снятия мерки – пусть сошьют несколько платьев и костюмов на выход. Марьяшин брючный костюмчик больше подходил для охоты и пикников.
Послышались мужские голоса. Кого там с утра черт принес? В столовую с поклонами вошли Карчи, Семен и Тарас Невдоба – комендант Казани.
– Светлый хан, войска построены, народ ждет, волнуется.
– Сейчас поедем, ждите у ворот.
Вырвал Людмилу у портных, взяли ребятишек и поехали в карете к главной площади в сопровождении свиты и охранной сотни. Тигры трусили рядом. До площади пешком пять минут хода, но нельзя, не по ханскому чину. На трибуне собралось довольно много народа – темники, некоторые тысяцкие, несколько гвардейцев и мы всем кагалом. Для экономии времени от каждого тумена выделили по тысяче отличившихся всадников. Идея парада пришла мне в голову на второй день после битвы. Парад – дело не только зрелищное, но и воспитывает патриотизм и чувство гордости за свои вооруженные силы. С торжественной речью выступили мы с Карчи, сначала я, потом он. Наши голоса, усиленные колонками, слышало полгорода. Командовать парадом поручил Семену Скуратову, и, под звуки марша Буденного, конница погарцевала через площадь. Иван с Аленкой смотрели на небывалое зрелище широко открытыми глазами. Горожане рты поразевали – посмотреть было на что.
У каждой тысячи лошади одной масти, гривы расчесаны, некоторые ухари ленты цветные вплели. Для конницы, включая пулеметные и минометные тачанки, на парадах я ввел привилегию – всем лошадям от копыт до передних бабок закрывать алой лентой передние ноги. В память о двух тяжелых битвах с монголами, когда наши кони несли своих всадников, в пекло сражений по бабки в крови.
За каждой тысячей катились повозки-тачанки с КПВ и минометами. Проходя рысью мимо трибуны, воины трижды кричали «Ура!». Я приветствовал представителей каждого тумена в мегафон. Гвардейцы отдали честь под козырек. Глянул на Семена, тот подмигнул с довольной мордой. Войска прошли за час, и я объявил о начале праздника в честь победы над супостатом Батыем. Убавили громкость, и из колонок полились забойные песни конца двадцатого века.
Людмила от всего увиденного несколько оторопела, выражение ее мордашки меня позабавило. Заметно, что попса добила красавицу окончательно.
– И это тринадцатый век, ни фига себе, – она с подозрением посмотрела на меня. – Хан, предупреждать ведь надо, оставишь бедную девушку заикой.
Карчи встрял:
– Он у нас такой. Светлый хан и не такое может.
– Уймись, канцлер.
На площади, меж тем, заполыхали костры для готовки на вертелах быков и баранов. В огромных котлах варили плов и бешбармак. Плов тоже прижился у народа с моей легкой руки. Выкатили несколько бочек с вином и пивом – сегодня все угощение за счет ханской казны. Тумены праздновали за городом, немногие воины остались на площади. В воздухе плавал аромат печеного на углях мяса. У всех сработал рефлекс дедушки Павлова. Выпили по чарке за победу, затем я всех присутствовавших на трибуне во время парада пригласил за ханский стол. По возвращении в терем случился забавный эпизод.
Людмила, с любопытством глядевшая в окно кареты, вдруг спросила:
– Что там висит у стены?
– То тати повешены, – солидно ответил Иван.
– Как «повешены»?
– Как всегда, за шею, – машинально брякнул я. Девушка взвизгнула. А присоединившийся к нам Карчи пояснил в своей дурацкой манере:
– Наш Светлый хан, дай Бог ему здоровья выше и ниже пупка, всегда справедлив и зря никого не вешает.
– Он правду говорит, – шепнул я побледневшей Людмиле. – Тюрем у нас нет, другим строительством занимались, вот и вешаем всякую шваль. Карчи, распорядись, пусть висельников уберут.
Шаман вытащил из кармана уоки-токи и пробубнил в трубку неразборчивую фразу. Людмила посмотрела на меня слегка изменившимся взглядом.
– Людочка, профсоюза здесь долго не будет, перевоспитывать некому, да и ни к чему. Жестокий век, жестокие, но справедливые нравы, тут люди головой отвечают за свои неблаговидные дела. Мне Скуратов поведал, у них в девяностые годы ввели пожизненные срока для убийц. Как прикажете понимать? На убийце несколько трупов, а он живет и жрет дармовую баланду. За такие выкрутасы самого правителя нужно на нары определять.
– На янкесов работают, однозначно, – влез Карчи.
– Да, дело нечистое, – согласился я.
Тем временем карета въехала в ворота терема.
Слуги вынесли в бочонке холодный сбитень, им я угощал всех прибывших гостей.
– А теперь прошу к столу.
На полянке, накрытые богатыми скатертями, стояли столы, над ними слуги натянули тенты от солнца. Гости рассаживались на лавки со спинками, стулья и табуреты еще только входили в обиход. Перед нами громоздились всякие угощения и разнообразные напитки. По моему распоряжению на столах стояла посуда из золота и серебра. Кубки, чарки, ендовы – также из благородных металлов. На столах лежали диковинки для сего времени – вилки. До моего появления обходились без них. Пацаны из оружейных мастерских наклепали сотни три вилок и ложек – серебро с добавкой стали. Василий позаботился о музыкальном сопровождении – магнитофон булькал «про себя», не заглушая голоса гостей. Ближние соратники сели по левую руку, по правую – Людмила с ребятишками.
– Первую чарку выпьем стоя и не чокаясь, помянем наших погибших воинов. Земля им пухом.
Все стали и молча опрокинули чарки. Слуги налили вновь.
– А теперь за победу. Ура!
Празднество началось.
* * *
Открыв глаза, увидел перед собой странный ковер – белый, в черную полоску.
Откуда он взялся? Вроде такой никто не дарил. Немного позже дошло – лежу головой на лапе Сынка, в полном обмундировании. Хорошо, что не болею, изменился метаболизм, и похмельем не страдаю. В кабинете я спал не один – рядом, уткнувшись в бок Малышки, похрапывал Семен. Почему-то в одних трусах, но в сапогах. Я пихнул его в плечо:
– Просыпайтесь, гражданин, будем составлять протокол на пятнадцать суток.
Семен поднял всклокоченную башку и долго смотрел на меня бессмысленными, заплывшими глазками.
– Где я? – просипел он.
Я ответил в рифму и добавил:
– Хорошо погуляли. Ты, Сеня, пропил не только мундир, но и память. Чего в одних трусах?
– А я почем знаю?
– Все, кончай треп, пошли, сполоснем мордушки.
На столике у двери кто-то предусмотрительно поставил большой ковш с холодным квасом, к которому, урча не хуже Сынка, припал Скуратов. Идя в баню, натыкались на спящие тела гостей.
– Да, вчера много наших полегло, – заметил Семен.
В бане он нашел свое барахло и не только, рядом с бортиком бассейна посапывал Карчи – одетый, но мокрый.
Приобретя пристойный вид, вернулись в терем. Появился слуга:
– Что подать, Светлый хан?
– Попить холодненького и яблочек моченых.
Пока накрывали на стол, вспоминали в две головы, что было вчера.
– А где мой адъютант? Вот ты, голубчик, давай рассказывай о вчерашнем празднике. И не стой столбом, садись.
Ничего особого Василий не поведал, погуляли хорошо, от души. Правда, тюркам вчера досталось, я их вино пить заставил, ну и попадали с непривычки.
– Что княжна Людмила?
– Она, Светлый хан, недолго сидела, с час, потом забрала детей и удалилась в покои. А туфельки атласные я ведь ей нашел. Была очень довольна, – с гордостью доложил Василий.
– Молодец, угодил княжне. Теперь слушай сюда: там, в садике, гости спят уставшие. Распорядись ковры постелить в тенечке и на них перенести всех. Как проснутся, каждому по малому ковшу медовухи, и в баню. У бассейна наш канцлер отдыхает – разбудить, переодеть и сюда, к нам за стол.
– Слушаюсь, Светлый хан.
– Действуй, минут через пять будь здесь.
Василий умчался.
– Я, брат Семен, все помню, вот только почему ты в одних трусах и сапогах оказался, не помню.
Скуратов огрызнулся:
– Зато я проснулся с саблей, а твое где оружие?
Хм… тут он прав, уел меня. Семен, хоть и в трусах, зато при сабле. Я задумался – свою отдал адъютанту, когда садились за стол, точно помню, а куда «стечкин» делся?
Прибежал Василий:
– Все сделано, Светлый хан.
– Вася, где мой пистолет?
– Дык, Сынок в зубах унес в кабинет, у него в лапах и лежит, в кобуре.
– Сынок, живо тащи сюда свой трофей! – заголосил я.
– Да спит он, – отмахнулся Скуратов и ошибся.
В дверях появился тигр с кобурой в зубах.
– Молодец, давай сюда.
Приладил на место ремень с оружием.
– Василий, раненым отправить малый бочонок красного вина, три бочонка холодного кваса. На кухне пускай сварят для них ухи стерляжьей и супчику куриного, да по полкурицы на человека. Овощей всяких положить в корзины, через два часа доложить о готовности. Второе: поскачешь в церковь, к отцу Петру – через четыре часа жду его с прихожанами на площади. Заложим первый камень в строительство Казанского собора – в честь победы над Батыем. Ты запиши, не то перепутаешь. После поедем на берег Казанки, на шашлыки – пусть повара мясо замачивают. Действуй, Василий.
Скуратов оторвался от копченой осетрины:
– Владимир, у тебя ума палата, собор поставить – своевременное и полезное дело.
– На то я и хан, Сеня.
– Пойду княжну разбужу, не напейтесь без меня с шаманом, – и, соорудив невинное выражение морды лица, я удалился.
Деликатно постучав в дверь гостевой спальни, вошел. Девушка не спала – сидела у серебряного зеркала и чистила перышки.
– Доброе утро, Володечка!
Она вскочила и бросилась ко мне. Мы обнялись, я зарылся лицом в ее пышные волосы, пахнущие земляникой.
– Извини, милая, мои гости вчера немного перебрали.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?