Электронная библиотека » Юлия Андреева » » онлайн чтение - страница 9

Текст книги "Мертвым не понять"


  • Текст добавлен: 14 ноября 2013, 03:36


Автор книги: Юлия Андреева


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Если хотели получить свеженьких – надо было выбираться еще вечером, а теперь все детки давно уже видят десятый сон. – Сергей плюхнулся на заскрежетавший под ним табурет.

– Ты девственник? – спросил волосатый, глянув исподлобья так, что меня бросило в жар и лицо залила краска.

Раздалось троекратное «Ура!!!».

Я снова попытался грохнуться в обморок. Хотя вряд ли кого-то из них могло разжалобить мое плачевное состояние.

– Не бойся и садись. – Он показал на место рядом с собой. Сильнейший запах пота, перемешанный с перегаром, ударил мне в нос, ноя не посмел ослушаться, робко устроившись на краешке стула по левую руку хозяина.

– Да не так, а всей жопой.

Я подвинулся, но тут же натолкнулся на что-то твердое и вскочил.

– Девственник… – Хозяин положил мне на плечи волосатую лапищу. – Девственник… Будь другом – посиди на картах, раз уж нецелованный. А-то братки погадать не могут.

Зерцалов заливисто рассмеялся.

– Представляешь – я думал, что всё! А они… Детский сад!..

– Надеюсь, они хотя бы не вымещали на тебе дурные предсказания карт?

– Куда там – им фартило, причем всем сразу. Я поел и согрелся. Мало этого – за каждое хорошее предсказание мне бросали доллар или больше, как будто я уже принес им их лихое бандитское счастье. Один, которому особенно повезло, даже порывался усыновить меня или удочерить. Не знаю, как правильно. Но я едва дождался света и был таков.

Он замолчал.

– А почему ты, собственно, не остался с ними, раз уж все так хорошо складывалось? – Насколько я помню, ни у Павы, ни у его родителей никогда не было денег, а тут такое… К тому же для мальчика быть обласканным такими людьми… Это более чем просто много.

– Дорогая, – Пава сокрушенно развел руками. – Всё их обожание базировалось на прекрасно сошедшихся пасьянсах. И на счастье, принесенном нецелованным. Но я-то знал, кто есть кто. И в ту ночь их карты бессовестно врали!..

Некоторое время мы молчали, думая каждый о своем.

– Так что опыт у меня в плане общения с бандитами – шестнадцать лет с гаком и, девочка моя, не бойся. Я защищу тебя.

«Только этого мне и не доставало».

Зерцалов приподнялся и помахал рукой спешащей к нам Линде. Уже по тому, как она двигалась, было ясно, что произошло нечто ужасное. Несколько секунд она молчала, тяжело и как-то по-звериному переводя дыхание, то и дело вздрагивая и мотая головой. Пава услужливо взял ее за плечи, порываясь усадить на свободный стул. Я заметила, что он будто бы опасался или брезговал дотронуться до медиума всей ладонью, действуя исключительно пальцами. Линду качнуло, я взяла ее за руку – кожа была неестественно холодна.

– Пошли, – наконец выдохнула она, ее ненакрашенное лицо казалось теперь почти безобразным. – Мы опоздали – он мертв.

– Мертв?! – почти завизжал Павел.

– Мертв, – эхом отозвалась я. – А бумаги, документы?

– Не знаю. Не могу больше… не могу!.. – завыла Линда. – Что я, неживая?..

«Так… бумаг нет – история не закончилась, – рассуждала про себя я. – Линда сказала, что маньяк совершит еще одно-два убийства своими руками, что же – это первое. Теперь остается только взглянуть на труп – потому что если видение Линды и картинка реальной жизни совпадают, значит, Паве опасность не грозит, и хотя бы на его счет можно быть спокойной». К тому же я надеялась, что, может быть, перед смертью дружок Маргариты успел-таки черкнуть мне пару строчек.

– Возьми себя в руки, и пойдем наверх, – как только могла спокойно обратилась я ко все еще плачущей Линде.

– Куда?! – не поняла она.

– Осмотреть место и… все такое.

– Да. И я с тобой. – Вздохнул побледневший Павел. – Мало ли что, вдруг этот Джек Потрошитель все еще там.

«Только тебя мне и не доставало», – подумала я, но выбора не оставалась.

Зажатая с обеих сторон, Линда плелась, еле переставляя ноги, и только ее глаза – глаза волшебницы и фанатика – давали понять, что сопровождаемая нами женщина жива и находится в сознании.

Мы миновали гримерные – та, что раньше занимала Белкина, была украшена крошечным траурным венком – и оказались у комнаты, предназначенной для хранения декораций и прочего реквизита спектакля. Несмотря на то, что в «Фата Моргане» я была довольно– таки частым гостем, эту часть здания я практически никогда не посещала, и о расположении комнат и отсеков знала постольку, поскольку планировала убийство (официально – презентацию), для чего мне был просто необходим план всего здания. Вот тут, например, в самом узком месте красил стену нанятый мною маляр. Новых ремонтных работ было не заметно, но в воздухе стояла жуткая вонь.

– Это тут. – Линда протянула перед собой руку, но не открыла дверь, а только стояла с видом Кассандры, тяжело дыша и глядя перед собой. Запах краски здесь становился абсолютно невыносимым. Я набрала в рот побольше воздуха и, взглянув еще раз на Зерцалова, готов ли он, открыла дверь.

Ярко-красная жирная капля, словно выжидавшая на потолке своего часа, бухнулась об пол, чудом не изгадив мои туфли.

– Господи! – Зерцалов прикрыл рот ладонью, ноне попятился, а остался стоять на месте.

Комната была выкрашена в ярко-красный цвет. Кое– где с потолка еще стекали противные жирные червяки краски. Все было красным, липким, вонючим… Казалось, что даже воздух здесь имел свой безобразно яркий, въедливый цвет.

Линда легонько толкнула меня в спину. Под ногами захлюпало, и подошвы начали прилипать к полу. Я огляделась. Кто-то не пожалел ни сил, ни времени, ни краски, плюхая ее на стены, возможно, даже из брандспойта.

Все: перевернутая мебель, коробки, тряпки – было щедро полито краской.

Я посмотрела направо и обмерла. В шаге от меня лежал совершенно голый красный мужчина. Вокруг него образовалось целое вязкое озерцо. Я вспомнила, что в спектакле использовались элементы боди-арта, но увиденное мною сегодня переходило все возможные границы. Лицо молодого человека, – а теперь я уже видела, что он был не старше, а скорее всего даже младше Павы, – его лицо и, главное, раскрытый рот указывали на то, что умер он от удушья. Руки трупа сжались в кулаки, а ноги были согнуты в коленях, живот запал и ясно выделились ребра.

«Фигурка почти мальчиковая…» – вспомнила я предсказание Линды и вдруг почувствовала необыкновенную легкость, как будто в удушливый красный мир прорвался свежий ветерок и я напилась им допьяна.

Пава схватил меня в охапку и, не говоря ни слова, выволок в коридор. Вместе с нами из комнаты вылетела и Линда. Вся наша троица оставляла на паркете красные следы.

«Стоп! А почему нет следов убийцы?!» Я остановилась и, вырвавшись из объятий Зерцалова, вернулась обратно.

– Ну, так и есть! – В комнате у порога преспокойно стояла пара изрядно загаженных ботинок. – Каков модник! – взорвалась я. – Чистюля, гаденыш! Ну, как вам это нравится? Мужик таскает с собой гардеробчик, и после каждого убийства благополучно переодевается и исчезает как ни в чем не бывало! В то время как мы в дерьме по самое…

– Уходите и не будете в дерьме, – устало возразила Линда. – Я позабочусь о следах и милиции… раз уж сама настояла на твоем участии. – Она слабо улыбнулась. – Жаль только, что теперь потеряна последняя ниточка… Но… я еще позвоню, и ты, – она посмотрела на меня, – помни, что я предсказала. – А это… – Линда кивнула на ботинки, – поставь, где взяла – неужели не понятно, что это вещи того парня? Свои убийца положил в мешок и вынес как ни в чем не бывало.

Я медлила.

– …Иди. Я все улажу, – еще раз пообещала Линда.

Пока мы дышали краской в «Фата Моргане», прошел ливень. И теперь сверкало какое-то по-особому умытое и яркое солнышко, воздух очистился и прибитый к асфальту пух походил на клочья овечьей шерсти. Непроизвольно подставляя лицо свежему ветерку, мы радовались дарованной судьбой передышке, мечтая только об одном: как можно скорее забыть красный ад.

Поэтому, добравшись до дома, мы недолго совещались, а, собравшись на скорую руку, двинули в одно полудикое местечко Карельского перешейка, где солнце, деревья и свежий воздух должны были наконец-то изничтожить, казалось, преследовавший нас по пятам запах краски.

17
УСТАЛОСТЬ

Линда не являлась, не звонила и вообще перестала попадаться на глаза, нуда без нее только спокойнее. Еще один раз меня вызывали к следователю по делу Белкиной, где я добросовестно повторила ранее данные показания. Что касается гибели дуга Риты – об этом речь вообще не заходила, так как будто наши с Зерцаловым следы являлись ничем иным как коллективной галлюцинацией, а люди, видевшие, как мы втроем подъезжали к театру, шлялись по этажам, базарили в кафе, – эти люди резко утратили память и только таращились на исходивших злобой следователей и разводили руками. Во всем этом чувствовалась непрошибаемая воля Линды.

Позже знакомый майор, с которым я иногда виделась в издательстве «Роза», доверительно поведал мне, что Линда, привлеченная к расследованию убийства Белкиной как медиум, в компании двоих телохранителей обнаружила залитый краской труп молодого человека, буквально в минутах разминувшись с убийцей.

Насчет минут – это был треп, рассчитанный на дураков; я слышала, что человек, чье тело закрашено краской полностью, умирает тридцать-сорок минут, иногда больше. Актеры, занимающиеся боди-артом, специально не закрашивают волосы или оставляют полоску кожи на спине и в промежности. Поначалу пробовали не закрашивать стопы – но как уследишь, чтобы актер не ступил ни разу в лужу краски, которые в боди-арте – обычное дело. Еще опаснее обливание краской. Эффект, конечно, поразительный, народ подобные перфомансы любит. Одно плохо – проходит действие, как правило, на улице, а отмываться негде. Воздуха не хватает, страшно, и сердце тук-тук, тук-тук…

С тем же успехом проходят пиротехнические ночные мистерии. Вообще чем представление опаснее, тем больше народу привлекает.

В этом году лето, обещавшее быть таким теплым и солнечным, вдруг раскапризничалось и, окончательно скиснув в непрерывных дождях к августу, плавно и незаметно перешло в осень.

Пава бросил Алекса. В тот злополучный день, когда я просила богатыря заехать за моим ненаглядным, они поссорились окончательно. Хорошо еще, что Зерцалов не впал по этому случаю в очередную депрессию, вместо этого очень бодро проводит все выходные на даче у какого-то старого друга.

Зимой в радостно-бушующем темпе наведывался Фигаро, мы не расставались дня три, болтая и лазая по городу. На Новый год он поехал домой, прихватив с собой целый цветник счастливых от внезапной халявы мальчиков.

– Набрал гостей всех мастей! – радостно пояснил он, хлопоча как квочка. – Людей в салон, блядей в фургон! Аж запыхался!.. Кстати, надень рождения пригласил несколько человек из «Мариинки». Как ты думаешь – явятся?

– Явятся, если не удавятся, – ободрила я его. Мы с Зерцаловым тоже собирались проведать Верону, но тут неожиданно пошла работа, потом заболел Павел, так что мы остались дома.

Мир летел теперь по какому-то сверхсрочному расписанию со всевозможными остановками, но без малейшей жалости к тем, кто хотел удержаться в нем. Кроме обычной серии «женского романа» Пава подвизался в нескольких журналах, печатая там время от времени небольшие рассказы. Волны моего очарования действовали уже как оружие массового поражения, так как, рассчитывая удовлетворить аппетиты преследовавшей нас прессы, мы были вынуждены дать несколько пресс-конференций, после чего травля немного поутихла, и я смогла заняться делом, отрываясь от компьютера, чтобы встретиться с очередной жертвой Павла и между бокальчиком французского вина и персиком довести его до состояния готовности на все, чтобы наконец-то всучить что-нибудь из раннего Зерцалова и оставить затем всего в мечтаниях и фантазиях о прекрасной Диане-Венере, о любви, литературе и пригрезившемся счастье.

Отдыхать я век вечный не отдыхала, откладывая поездки за город, походы в ночные клубы и просмотр новых спектаклей на то время, когда я развяжусь наконец с очередным романом и смогу немного вздохнуть. Это радостное событие произошло в середине февраля, когда я уже почти что перестала чувствовать себя человеком. Павы не было дома, но вместо того, чтобы расслабиться, я поехала через весь город, перечитывая по дороге выданный мне неделю назад рассказик «Грот Дианы», подписанный только моим именем. Понятия не имею, зачем Зерцалову была нужна эта чехарда с именами, по мне так давно уже мог бы подписываться сам. Моя задача заключалась в том, чтобы пересказать сюжет «Грота» так, как будто это только задумка. Причем Марина – редактор «Акве» – должна была заинтересоваться и предложить написать его для журнала. Мы неоднократно уже пользовались подобными способами продажи рассказов, так что назавтра мне оставалось только отдать текст знакомому, чтобы тот набрал его на компьютере. Наверное, Пава написал его где-нибудь по дороге или вообще на краю географии, где о пишущей машинке и слыхом не слыхивали.

Поэтому я надела свое синее королевского бархата вечернее платье и, устроившись за столиком черного стекла в «Космосе», болтала без умолку час или даже больше. Все шло как нельзя лучше – сюжет рассказа на удивление подходил к теме следующего номера. Я обещала написать «Грот Дианы» за три дня и отдать его Маринке третьего.

Вернулась домой, просто физически ощущая, что ступени вдруг сделались невероятно высокими, а широкая барская лестница – узкой и крутой, стены дрожали, словно были сделаны из бумаги и стекла, дребезжа всею своею хрупкой натурой под напором зимнего ветра.

– Господи, да что же это? – Удивлялась я, еле переставляя ноги и чувствуя, как по телу разливаются волны сна. – Ну, бывала я уставшей, но не до такой же степени. – Хотелось попросту усесться прямо перед дверью и спать, спать, спать…

– …Фигушки! – сказала я самой себе и невероятным волевым усилием вставила ключ в замок, чуть не упав, когда дверь мягко открылась и я влетела в темную переднюю.

Еле живая, доползла до кровати и стащила с себя платье, колготки, белье…Уже засыпая на ходу, смыла с лица косметику, причем запах молочка сквозь дрему показался мне особенно фантастическим и напомнил крем Азазелло у Булгакова. Возможно, следовало записать это переживание, но я без сил упала в постель, как в омут, влетая в прекрасный и, как выяснилось позже, коварный мир сна.

18
КОРОЛЕВСТВО МЕЧТЫ

Нежный аромат духов невидимой пеленой стелется по комнате, затопляя ее всю, с ласковой настойчивостью касается он меня, привораживая, подчиняя, порабощая… Шелковые простыни приятно дотрагиваются до тела, они чуть-чуть прохладны. Но именно капельку, как раз на грани легкой дрожи. Я растягиваюсь, блаженно улыбаясь, терпкое вино словно покачивает меня на волнах сна. И тут откуда-то сверху раздается шелест и ах… какой восторг!., то лепестки – мириады ароматных розовых лепестков падают на мое изнеженное поцелуями тело, катятся по груди и бедрам, покрывают меня всю, словно стремясь вырасти курганом… Нет! Я чувствую, что еще не все изведала… мне еще рано умирать, хотя… лучше уж так, в море лепестков, задохнуться, попав на бал цветов, в царство бабочек…

Я переворачиваюсь на живот, и тут же горячие губы касаются шеи, плеч, сползают по позвоночнику… дрожь, любопытно заниматься любовью с завязанными глазами. С завязанными – почему?

Я хочу снять повязку, но кто-то тут же останавливает мою руку, покрывая ее бесчисленными поцелуями, ни что не может сравниться с запахом розы, когда она чувствует свою смерть.

Музыка… опять музыка… сильные руки помогают мне перевернуться, и тут же неистовые ласки обрушиваются на мою грудь… нежность… забвение… я приподнимаюсь, пытаясь на ощупь узнать моего мистического любовника… Пока мне известно лишь, что у него длинные волосы, которыми он постоянно касается меня… Его лицо ускользает от моих пальцев, чтобы впиться в губы долгим, пленительным поцелуем, от которого я просто схожу с ума. И тут же боль, так, словно кольнули иглой в бедро, я дернулась и забыла об этом, погружаясь с головой в омут ласк…

Я проснулась, во рту сохранялся приятный вкус вина из сна о тысяче и одной ночи. Кайф! Почаще бы снилось такое – тогда и просыпаться не надо. Не хочется подниматься, в комнате, должно быть, прохладно. Я натягиваю ватное одеяло до самого подбородка и хочу уже заснуть снова, но не тут-то было – звонит телефон. Проклятье! Приходится высвобождать одну руку и подтаскивать скандальный аппарат с не в меру шаловливыми ангелочками по обеим сторонам циферблата поближе.

– Алло! Диана! Что происходит?! Куда ты пропала?! Я три дня не могу до тебя дозвониться! Что ты себе такое позволяешь?! Мы же не успеем сдать материал в номер!

– Марина? Ты, что ли? – Я приподнимаюсь на локтях, прижимая к уху трубку.

– Ну я! А ты кого рассчитывала услышать?! Прекрати шутить – где твой рассказ?

– Свят, свят, свят. Нельзя так с утра пораньше. Мы же с тобой вчера все обсудили. Я отдам тебе через два дня!

– Два дня! – вскрикнула в трубке редакторша. – Да ты понимаешь, что говоришь?! Мне надо сегодня, сейчас!

– Но мы же вчера…

– Я не знаю, с кем ты говорила вчера и о чем! Вспомни, три дня назад ты клятвенно заверяла, что я получу «Грот Дианы» еще…

«Какие, к чертовой матери, три дня? Она что, рехнулась?!» Я положила рядом булькающую трубку и, зачесав пальцами назад волосы, заглянула в верхний ящик тумбочки, где лежали исписанные Зерцаловым листки.

– Подожди. Давай поговорим спокойно. Материал готов, только не отпечатан, но я понятия не имею, о каких сроках ты говоришь. Я ясно помню, вчера вечером мы…

– Каким вечером?! Ты что, издеваешься?! И потом, как ты объяснишь, что, когда мы с тобой разговаривали в понедельник, никакой рукописи еще не было, а сейчас, если не врешь, она готова, только не перепечатана?

«Вот это называется – попала. Не могу же я объяснить редактору «Акве», что рассказ вовсе не мой, а Павла, и когда за ужином в «Космосе» я только пересказывала ей якобы запланированный сюжет, он уже был написан, и кстати, когда это я успела положить его в тумбочку?»

– Ну, теперь хоть вспомнила? В понедельник…

«Что за черт – я и сама помню, что вчера был понедельник».

– Стоп. Ты права, мы ужинали вечером первого – это был понедельник. Так?

– Ну, слава богу, к тебе постепенно возвращается сознание. Вчера «Грот» должен был быть у меня на столе.

– Вчера? – «Что она хочет этим сказать? В чем тут, интересно, розыгрыш?» – А какое сегодня число?

– Включи телевизор, спящая красавица – сегодня четверг, четвертое.

– Что?!

– Ты должна была сдать материал еще в среду. Теперь вспомнила? Ну ладно. Он у тебя и вправду готов?

– Да, – все еще не понимая, что же произошло, промямлила я.

– Тогда сама привезешь или мальчика послать?

Я взяла с тумбочки пульт и включила телевизор. «Мать твою – «С легким паром» по первой – точно, программа четверга. Ну все, кранты!»

– Ты что там развлекаешься? Мне некогда. Говори – сама явишься?..

– Давай лучше мальчика. – Я вырубила телевизор.

– Тебе блондина или брюнета? – захихикала в трубку Маринка.

– Пришли несколько образцов на выбор. – «Ума не приложу, как это получилось, что я проспала с понедельника до четверга, пусть даже с такими снами?»

– Ты что там замолчала? Ди… Ты серьезно не заметила, как три дня прошли? Ну, ты же писательница, наверное, все это время работала? Да? Я Андрюшу пришлю, ладно? А ты, знаешь что – поешь как следует, а потом в сауну и на массаж – очень помогает.

– Хорошо. Так и сделаю. – «Что я – с ума сошла? Ну, бог с ним, когда бы и вправду писала – ладно, если бы рассказ моим был. Я, может, и поверила бы. Так нет ведь – Зерцалова. Может, это летаргический сон? Или я умираю? Или?..»

– Эй… не пропадай, красавица! Он хоть разборчиво написан?

– Да. – «Боже! Пава мне в жизни не простит, что кто-то увидит его почерк…» – Я только надиктовывала… секретарь писал.

– Ах, секретарь? Понятно, понятно… роскошествуешь…

– Знакомый…

– Это когда мужа нету дома?

– То есть муж.

– Кому ты это рассказываешь? Все же знают, что Зерцалов на семинаре «Фантастики». Завралась!

– Ну, ладно. Не важно, – сдалась я. – У меня с головой не все в порядке.

– А ты позвони этому секретарю, знакомому, или мужу, да спроси, как это ты ему три дня кряду диктовала, и чем вы занимались при этом? Все сразу и вспомнишь. Ну ладно, мне и вправду некогда, пока. Андрей будет через пятнадцать минут. Чао.

Я послушала еще с полминуты короткие гудки и положила трубку на рычажок. Легко сказать спроси – рассказ же давно написан. Значит, я три дня спала? Немудрено после такой гонки, когда ни сна, ни роздыха. Что же это выходит – роман закончен, а я умираю? И как раз, когда Пава в отъезде! Ужас!

Я обвела глазами свои, как говорил Павел, королевские апартаменты и, насколько это только было возможно, вдавила тело обратно в постель. Вот оно – база, оплот, твердыня – там, под кроватью, в недоступных для посторонних глаз тайниках лежат мои книги – мои подлинные, настоящие, кровные дети.

Однажды Зерцалов произнес очень красивую фразу, общий смысл которой сводится к следующему: «Любовные романы или стихи – это не жанр, это способ жить. Верить в любовь, в то, что где-то тебя ждет прекрасная принцесса, и только от тебя зависит, сумеешь ли ты найти ее, будешь ли достоин назвать своей… Это когда нет ничего суетного, случайного, ты просто знаешь, что есть мечта, твоя песня песней, и если не будет ее, то ничего другого и не надо…»

Милый мой Пава, где-то еще скачет мой сказочный принц…

«И вот теперь я умираю? Это непостижимо! Несправедливо! Я же здорова! О боже! – Я поднялась, быстро напялив халат. – Но если я проспала три дня, я же, наверное, должна была похудеть? – Приблизилась к зеркалу. – Вроде, все нормально, но, может, это только с первого взгляда? – Я пошла в ванную и, включив воду, вернулась обратно в комнату. – Бардак. Сегодня четверг – значит, приедет Павел, а я тут умираю или с ума схожу… гадостно. – Вытащила из-под кровати напольные весы и, скинув с себя халат и рубашку, встала на холодную пластинку. – Все в норме! Тютелька в тютельку, я не осунулась, только под глазами тени и цвет… – Я опять подошла к зеркалу, уже не обращая внимания на холод. – Что-то не так. Во мне что-то не так… Ах, вот оно – губы! Да так припухают губы только после… уж не сама лия… и еще… вот эти пятна на груди… но это может быть все что угодно, например, складка на подушке…»

В ванной звякнул колокольчик – значит, сюда подошла к установленной Павой отметке. Я повернулась перед зеркалом, ища на своем теле… сама не знаю чего. Когда я худею, это обычно начинается с груди, но… Повернулась в профиль и погладила себя по талии и бедру, и тут рука неожиданно задела торчащую занозу, кожа вокруг нее чуть припухла и покраснела. Я зацепила ее ногтями и вытащила. О боже! Шип! Розовый шип – как во сне! Из ванны доносилось настойчивое звяканье, я оглядела комнату – напрасное усилие – в голубой, округлой вазе на полу белые лилии, на столе орхидеи – и все, естественно, без шипов.

В дверь позвонили. Я заткнула уши руками, инстинктивно сжимая голову так, словно моих сил могло хватить, решись я расплющить кости.

Итак – что же это? Шип… не мог ли он остаться от прошлого букета, подаренного мне месяц назад? Вряд ли. Попал в постель… но все белье новое! У Зерцалова мания покупать тонкое постельное белье с ручной вышивкой, и не только постельное… Предположим, что шип зацепился за матрас раньше, но он же не иголка, розовый шип имеет естественное утолщение там, где он крепится к стеблю. Чтобы такая бяка пролезла сквозь простыню и осталась в теле, нужно как минимум разрезать ткань. Находясь на матрасе он мог лишь колоться, просовывая через простынь кусочек острия. Может, Павел в мое отсутствие устраивал оргию – но почему на моей постели?

Звонки стали еще интенсивнее. «Ах, боже мой! Андрей!» Я выбежала в прихожую и распахнула дверь. По тому, как округлились глаза гостя, я поняла, что поторопилась впускать его в дом. Юноша привлек меня к себе и, поцеловав в губы, прижал к моему лицу озябшую розовую розу в полиэтилене, которую наверное купил у метро. Его холодные, красные от мороза руки обожгли мою талию. Тут же я сообразила, что совершенно голая, боже, что же подумал обо мне этот мальчишка?! Я попыталась отстраниться, но он подхватил меня на руки и понес обратно в спальню. «Ну вот – сон начал сбываться, – только и успела подумать я, – жаль, не с тем, с кем надо».

Звонки сделались настойчивее и, кажется, ритмичнее. Ну и везет же мне на этих двадцатилетних молокососов, хотела же кого-нибудь посолиднее…

Оставив смятую розу, Андрюша ушел, точнее, я почти что выпроводила его, всучив Зерцаловскую шедеврятину. На пороге он попробовал начать все по новой, но мне уже надоело, тем более что я еще час назад думала о смерти. Ноги приятно погрузились в теплую воду… «Может быть, меня изнасиловали во сне? Нет. Любая женщина почувствовала бы… нет».

Звонок охрип и мог теперь лишь стонать. На лестнице раздались шаги, и вскоре я услышала голос Зерцалова:

– О боже! Христос! Мухаммед! Нептун! Что здесь происходит?!

Ключ как нож вошел в скважину и смертельно провернулся там раза два. Я почувствовала дурноту и опустилась на корточки, прижимаясь спиной к стене.

– …Диана?! О господи! Что с тобой?!

В лицо мне полетело несколько брызг, и вскоре я ощутила, как Павел схватил меня за плечи и слегка встряхнул.

– …Что с тобой?! – повторил он и, не дожидаясь ответа, бросился в ванну и закрыл кран. Новая теплая волна чуть было не лишила меня опоры, но Зерцалов уже подхватил меня и поволок в комнату. Ковер под ногами противно чавкал. – …Ты наводнение хотела устроить? Что ты пила?!

– Ничего… я… – Язык весил, наверное, тонну.

Он положил меня на кровать, прикрыв шалью, и побежал бороться со стихийным бедствием.

– Для чего существуют женщины?! – Услышала я его полный оскорбленного достоинства крик. – Чтобы портить то, что делают мужчины! Ты знаешь, откуда я пер на себе этот коврик? А этажерка, а пуфик – все намокло, погибло! И зачем я только женился на тебе?

– Ясно, зачем – чтобы продолжать издавать романы под моим именем, плюс право называться женатым мужчиной, а в случае моей смерти забрать себе квартиру и машину.

– Да. Это, конечно, так. И я до некоторой степени даже благодарен тебе, но этот потоп… – Он стоял на пороге, выжимая тряпку в маленький тазик. – Тебя не зря называют Венерой, – подумав с минуту, изрек он. – Только они ошибочно считают тебя Венерой, в смысле Афродитой Боттичелли, когда ты на самом деле Венера Таврическая, ну та – безрукая. Я еще понимаю, что ты готовить не умеешь, собственный бардак убрать не в силах, но то что ты ванну принять без катастроф не можешь… – Он развел руками. – Почему цветок не в вазе?

Я посмотрела на розу.

– Ах, это…

– Ну? Воды не было? Воды тебе мало?!

– Да ладно, один-то раз…

– Одного вполне достаточно. – Павел подошел ко мне и поправил сбившуюся шаль. – На бис не попрошу, слушай, а кем это от тебя пахнет?! Мы же договаривались не водить сюда никого из издательства! Ты что?! Они же вмиг обо всем прознают!

– Ничего не прознают, ему вообще не до того было. – Я поднялась, но Зерцалов тотчас удержал меня за руку.

– Это был Андрей?! Говори?! Какого черта?! Ты что, назло?! Узнала, что он мне нравится, и специально?! – В гневе он походил на грозного котенка.

– Отстань. – Мой халат намок, а шаль – что рыбачья сеть – тепла от нее не дождаться.

– Куда? – всхлипывая, осведомился Пава.

– Мне ванну принять нужно.

– Ну уж нет! В ванне ты теперь будешь плескаться под моим строгим контролем.

– Как скажете. – Я поклонилась и, сняв с себя шаль, накинула ее на лицо этот красавца.

Павел пошел на кухню, и вскоре я услышала истошные проклятия напополам с причитаниями и закрыла дверь.

Через полчасика, когда я зашла в гостиную, Зерцалов уже хлопотал у стола.

Я принесла из комнаты одеяло и, закутавшись, уселась в кресло в ожидании трапезы. Обычно он старался не подпускать меня к готовке, чему я была вполне довольна.

– Я не понимаю, Ди… Ты и вправду такая сволочь, или я тебе чем-то не угодил? – не поворачиваясь, осведомился наконец Павел. – Кручусь ведь как белка в колесе – и никакой благодарности. Если ты не хотела, чтобы я уезжал, так что тебе было прямо не сказать, чем устраивать такое? – Он достал великолепные тарелки кузнецовской работы, какие обычно использовал в особо торжественных случаях.

«Мамочки! Не собирается ли он со мною разводиться?! – Мелькнуло у меня в голове. – И в правду, какая я ему жена? На что?» Я посмотрела на Зерцалова, он уже налил суп, дымящаяся поварешка в его руке смотрелась как кадило.

– …Надо мною еще никто так не измывался, Диана, – сквозь слезы прошептал Пава. – Ну ладно, я понимаю – у тебя было вдохновение – ты писала, в таком состоянии не до еды. Допустим. Не убрала в холодильник, все сгнило. Хорошо. Но почему было не выбросить? Зачем такая вот демонстрация презрения? Что я тебе такое сделал? Ведь ты даже не попробовала. И потом, ты что, уморить себя решила? Хочешь, чтобы люди сказали, что тебя муж не кормит и под замком держит?

Я увидела, как слеза сорвалась с его щеки и, сверкнув в воздухе, разбилась о стол.

– …Я понимаю, что я не кажусь тебе мужчиной, но я ведь люблю тебя. Конечно, у нас нет никакого шанса стать нормальной, с обывательской точки зрения, семьей. Даже решись это попробовать я – ты меня вовек к себе не допустишь. Но это ладно – зачем же издеваться? Не понимаю, казалось бы, женщина с внешностью богини любви могла бы иметь хотя бы каплю снисхождения…

– Постой. Ты говоришь, еда испортилась?

– Прокисла. – Павел сокрушенно вздохнул и принялся резать хлеб. – А ты что, действительно на кухню не заходила, что не знаешь, или притворяешься?

– Послушай. Я тебе сейчас все как есть расскажу, а ты уж сам решай, верить мне или нет. Только я в жизни бы тебя не обидела, ты же знаешь. В общем, так получилось, что я не помню, что со мной происходило с вечера понедельника до сегодняшнего утра.

– Как не помнишь? – Нож в его руках задрожал.

– А вот так. Проснулась сегодня как ни в чем не бывало, звонит Мариша и говорит, что я твою рукопись еще вчера должна была сдать. А я знаю, что мы с нею только вчера ужинали вместе, где я ей говорила о «Гроте Дианы» как о задумке.

– И ты не отнесла?!

– Андрей приходил и забрал. Не суть.

– Все-таки Андрей!

– Да погоди ты. Может, это летаргический сон! Может, я умираю! Может, у меня амнезия? Где я была? Если была, конечно, и почему, будучи дома, до еды не дотронулась? Кстати, ты говоришь, она не была в холодильнике?

– На столе. – Пава подвинул столик и поставил передо мной тарелку с супом, явно намереваясь впредь кормить из ложечки.

– Вот видишь! В понедельник я ужинала в ресторане – зачем мне было все доставать?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации