Электронная библиотека » Жаклин Санд » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 22 ноября 2013, 17:52


Автор книги: Жаклин Санд


Жанр: Исторические любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Жаклин Санд
Женщины французского капитана

Алексу,

чья любовь к своей земле

всегда восхищала меня.


Пролог

Сентябрь 1854 года

Евпатория


– Или дуэль, – сказал виконт де Моро, не меняя позы.

Он стоял вполоборота к противнику, расставив ноги на ширину плеч, развернув корпус. Пистолет в вытянутой руке – один из лучших пистолетов Сезара, украшенный гравировкой по стали, инкрустированный серебром и с клеймом Бернара на ложе, – смотрел прямо в лицо молодому лейтенанту, застывшему шагах в двадцати от виконта.

– Дуэль? – презрительно бросил лейтенант; выговор выдавал в нем уроженца юга Франции, пожалуй, Марселя или же окрестностей оного. – Из-за девки? С вами? Вы смешны, сударь, а я попадаю в туз с пятнадцати шагов, и пистолеты у меня баварские, от Кухенрейтеров.

– Рад за вас, сударь. И тем не менее. Извинения или дуэль.

– Да кто вы такой?! – на холеном лице проступило странное выражение – смесь брезгливости и замешательства. – Как вы смеете вмешиваться в то, что вас никоим образом не касается?! Пришли ужинать, так ужинайте себе и не лезьте в дела других!

– Кто бы я ни был, я не потерплю такого обращения с женщиной.

Сезар не чувствовал от этого разговора ничего, кроме раздражения и усталости. Он не жалел, что ввязался в ссору, обидно было лишь, что не удалось закончить все минуту назад. Или две.

– Кого вы называете женщиной, сударь? Эту потаскушку? Эту солдатскую девку? Мы тут с вами не на приеме у его императорского величества, чтобы играть в честь и совесть. Каждый развлекается как хочет. Опустите пистолет, и разойдемся миром.

Лейтенанту явно не хотелось лезть в драку, несмотря на свои хвастливые уверения про нечеловеческую меткость и численное преимущество – за его спиной топтались сержант и трое рядовых. Дуэльный пистолет, направленный в лоб, у кого угодно отобьет спесь. А выражение лица виконта не предвещало ничего хорошего. И лейтенант чуял, что дело легким не будет, – чуял тем звериным чутьем, которое отличает хорошего воина от плохого. Хороший знает, когда приходит время остановиться.

Лейтенант знал и тем не менее не сдавался, все еще надеясь повернуть ситуацию в свою пользу.

– Вам она приглянулась? Я ничего против не имею. Давайте поделим. Только к чему она вам? Вы, я смотрю, сударь, человек благородный и небедный, пистолет у вас хорош, держитесь верно; вы себе можете купить кого подороже. А эта моему сержанту сгодится. Ну же, разойдемся.

Виконт молчал и пистолет не опускал. Лейтенант, поняв, что настоять на своем не получится, пришел в раздражение.

– Так тому и быть, – промолвил он сухо, – хотите ссоры? Я не желаю драться сегодня. Не время и не место, но однажды мы поквитаемся. Как ваше имя, сударь? Я должен знать, кто стал моим врагом.

– Сезар Мишель Бретинье, виконт де Моро.

– А я Пьер Марен де Бриссон, – в его голосе прорезались издевательские нотки, присущие лишь людям, уже прекрасно знающим цену сарказму, и, приглядевшись, Сезар отметил, что он не так молод, как кажется. – Лейтенант двадцать седьмого линейного полка первой дивизии, к вашим услугам.

Нежелание де Бриссона вступать в открытый конфликт обуславливалось, возможно, еще и тем, что вокруг оказалось слишком много свидетелей: в это позднее время заглянувшие поужинать солдаты и те офицеры, что предпочитали чинным трапезам в командирских гостиных жирную вонь портового кабака, с интересом прислушивались к разговору. Если б лейтенант принял вызов виконта прямо сейчас, то несомненно, нажил бы себе кучу проблем. Дуэли в армии, мягко говоря, не поощрялись. Командиры прекрасно понимали, что дырки в теле от пуль русских солдат неизбежны, однако позволять своим же офицерам калечить друг друга – верх расточительства.

– Где я могу отыскать вас, коли возникнет в том потребность? – осведомился де Бриссон.

– В штабе полковника де Дюкетта, двадцатый легкий полк, третья пехотная.

Сезар опустил пистолет и передал его стоявшему за плечом Флорану. Камердинер, несколько минут назад вынувший пистолет из ящика, который таскал с собою второй день, заглянул в пистолетное мрачное дуло, подул в него зачем-то и аккуратно положил оружие в бархатное коробочное нутро.

Драка не состоялась, зрители разочарованно отвернулись. Лейтенант окинул Сезара последним презрительным взглядом – на десерт – и удалился в сопровождении сержанта и своих солдат. Флоран же сказал:

– Позволю себе заметить, ваша светлость, что я был прав.

– Насчет пистолетов? Да Бог с тобою, – пробормотал Сезар, отмахнувшись от камердинера и поворачиваясь к предмету спора с лейтенантом де Бриссоном – женщине, забившейся в угол и выглядевшей так, словно она несколько дней не ела, не спала и по крайней мере месяц не мылась.

Она была невысокая, с крупной грудью и спутанными волосами, грязными настолько, что рассмотреть их цвет в тусклом освещении кабака возможным не представлялось. Женщина сидела на полу, обхватив себя руками и опустив лицо, но когда Сезар приблизился, вскинула голову. Сквозь тусклые пряди озлобленно блеснули глаза.

– Ваша светлость, – предостерегающе сказал Флоран.

Не обращая на него внимания, Сезар склонился над несчастной женщиной.

– Все в порядке. Вы можете не бояться, сударыня. Он ушел и больше не обидит вас.

Женщина молча посмотрела на него, затем медленно опустила руки, так что ладони скрылись в ворохе юбок – и вдруг, выхватив нож, бросилась на виконта, словно змея.

Глава 1
Письмо полковника де Дюкетта

Виконт де Моро знал одно: если человек вроде него самого желает попасть на войну, которая вот-вот начнется, и полагает, будто это просто, то он сильно ошибается.

Последние два года были для Сезара непростыми. Париж, манивший тайнами, которые виконт куда как любил разгадывать, что несколько раз едва не закончилось для него плачевно, внезапно утратил львиную долю собственного очарования. Из ластящегося сытого тигра он превратился в зверя, одержимого жаждой убийства, – именно так казалось Сезару осенью пятьдесят третьего, когда, раскрыв громкое дело Парижского Поджигателя, виконт вновь остался наедине со своими невеселыми мыслями. Даже связь с эксцентричной графиней де Бриан не дала Сезару того спокойствия и чувства довольства жизнью, которые исчезли ранее и не спешили возвращаться. К тому же подруга его сердца Ивейн шла своею дорогой, и дорога эта пока не могла сплестись с путем Сезара навсегда.

Тогда, читая парижские газеты, снедаемый странной, тянущей тоской, виконт, как ему казалось, нашел решение: он должен пойти на войну, которая, несомненно, случится – все признаки говорили о том. Он отправится в самое пекло, выживет там и, наверное, поймет, для чего существует. А заодно и стране поможет – со всех сторон сплошная выгода.

Оказалось, однако, что сделать это не так просто.

Тогда, в сентябре пятьдесят третьего, о войне между Францией и Россией вслух еще никто не заговаривал. Много писали и говорили о том, что русский царь Николай I, отказавший Наполеону III в обращении «дорогой брат» и не признавший права французского императора на трон, вследствие чего сглупивший перед всею Европой, имеет большие аппетиты на Турцию. В то время конфликт назревал в основном между Англией и Россией, и, коли уж случилась бы война, англичане пошли бы в первых рядах. С французским императором Николай долго и занудно спорил о том, кому очищать от пыли католические и православные святыни в церкви Рождества Христова в Вифлееме; людям образованным и прогрессивным было предельно ясно, что это только предлог, что рано или поздно Англия и Франция объединятся в союз, дабы остановить русскую угрозу своим владениям. В Европе опасались, что Николай решится на масштабное завоевание, что Турция – это начало, и следует обрезать птице крылья, пока она не взлетела слишком высоко. Много лет Европа терпела Николая, а сейчас царь, чьи помощники пели ему сладкую лесть, становился все более самоуверен. То, что война случится, понимали все, кроме русского царя.

Последняя попытка закончить дело миром завершилась с подписанием Венской ноты, в которой Англия, Франция, Пруссия и Австрия давали возможность Николаю остаться там, где он до того был, заполучить контроль над святыми местами в Палестине и продолжить потихоньку диктовать свои условия Турции. Однако это не пришлось по вкусу самой Турции, у которой, по всей видимости, наболело. В октябре османский султан Абдул-Меджид, никоим образом с нотой не согласный и надеявшийся на военную поддержку Англии, объявил войну России, и войска пришли в движение. Часть политиков вздохнула с облегчением, часть взялась за головы, только понятно стало, что война грядет, и когда она будет объявлена – всего лишь вопрос времени.

Виконт, политику не терпевший, однако в силу своих новых интересов не пропускавший теперь ни одной публикации в ведущих газетах, решил было, что пора воспользоваться связями, но оказалось – рано. Турки и русские играли в маневры, гремела стрельба на Дунае, турецкая армия терпела поражения на Кавказе, паровые корабли впервые в мире вступили в бой… А затем случилось Синопское сражение, и эскадра Осман-паши оказалась пущена ко дну. Будущие союзники зашевелились, французы и англичане вместе с недобитыми турецкими кораблями вошли в Черное море. Сезар думал, что тут-то все и начнется… но потребовалось еще несколько месяцев переговоров, отвергнутых предложений и возмущенных заявлений, чтобы войну наконец-то объявили – и то в конце марта 1854 года.

Все это время виконт оставался в Париже, иногда от скуки распутывая мелкие дела, попадавшие в поле его зрения, часто навещая своего закадычного друга, старого авантюриста Видока, и просиживая у него долгие часы. Если графиня де Бриан, полагавшая, что мужчины и война созданы друг для друга, ничего странного в желании Сезара отправиться повоевать не видела, то Видок находил эту идею, по меньшей мере, безрассудной.

– Вы с ума сошли! – кричал старик, не щадя легких. – Вы никогда не были военным, мальчик мой, и поздно им становиться! Откуда эта тяга полюбоваться, как пушечные выстрелы разносят людей в кровавые ошметки, а гордые суда идут ко дну вместе со всею командой? Вам не хватает трупов на улицах Парижа? Желаете посмотреть на смерть, так сказать, в массе?

– Вы забываете, что все мы видели массовые смерти, и не так давно, – мягко напоминал Сезар.

– Вы о парижских баррикадах? Баррикадах, на которые натравливал солдат тот военный министр, нынче носящий звание маршала и командующий армией, что вас так манит? А, да бросьте! Это все ерунда по сравнению с тем, что ожидает вас, если вы окончательно сойдете с ума и все-таки туда поедете!

– Как вы можете утверждать, Эжен? Вы ведь никогда на войне не бывали.

– Необязательно есть кашу, чтобы понять, что она тухлая, мальчик мой. Вы ведь однажды женитесь. О чем думает эта ваша графиня? Приведите ее ко мне, и уж я расскажу ей, как она должна вас убедить, что вы неправы!

Но желание Видока не могло осуществиться так легко: еще осенью 1853 года Ивейн надолго покинула Париж, отправившись в Лейпциг, чтобы познакомиться и поработать вместе с Луизой Отто-Петерс, которую очень уважала. Луиза была известной защитницей прав женщин, потому графиня де Бриан, поддерживавшая эти идеи, не сумела устоять перед искушением и, нежно распрощавшись с Сезаром, укатила. Ивейн писала ему очень часто, несколько раз в неделю, а он отвечал ласковыми письмами. Еще один его друг, журналист газеты «Ла Пресс» Ксавье Трюшон, отправился в Константинополь в ноябре и присылал оттуда краткие, но полные живого ехидства письма. Статьи Трюшона Сезар читал регулярно, немногие могли сравниться с Ксавье в умении тонко подмечать детали разворачивающегося международного конфликта.

Временами виконту казалось, что словно он застрял в меде.

Проблема заключалась в том, что Сезар слабо представлял, что именно будет на войне делать.

Он не мыслил себя офицером, командиром. Для того, чтобы вести войска в бой, требуется совершенно определенная разновидность мужества, а Сезар таковою не обладал. Он не любил отвечать за людей и полагался лишь на самого себя, будучи по жизни одиночкой. Командование никогда не являлось его сильной стороной. К морю Сезар относился настороженно и знал, что на палубе линейного корабля будет чувствовать себя лишним, а заодно и всем мешать. К тому же на флоте знакомств виконт не имел. Зато у него был знакомый в пехоте – давний друг отца и частый гость в доме де Моро в прежние времена.

Именно ему, полковнику де Дюкетту, командующему двадцатым полком третьей пехотной дивизии французской армии, находившемуся в тот момент в Бордо, виконт написал еще в декабре пятьдесят третьего, выразив желание послужить своей стране, однако и изложив сомнения по поводу того, удастся ли это достойно сделать. В конце концов, Сезар не получил офицерского образования в специальном заведении, да и не стремился отбивать должность у какого-нибудь честолюбца. Виконт надеялся, что де Дюкетт развеет его сомнения и найдет какой-либо выход. Однако в первом ответе полковника выход предлагался только временный.

«Мой дорогой друг, – писал де Дюкетт, – всецело одобряя Ваше желание послужить Франции, я тем не менее не вижу пока, чем Вы могли бы здесь заняться. Сейчас, когда война не объявлена (а Господь может решить так, что она и вовсе не состоится – вдруг император Николай не столь прочен, как кажется!), здесь больше разговоров, чем действий, и даже турецкий провал при Синопе почти ничего не изменил. Если что-то и начнется, то не раньше весны, и тогда я всенепременно Вас извещу и попробую подыскать Вам занятие. Пока же оставайтесь в Париже, передавайте мое почтение мадам де Жерве, к коей Вы вхожи, и ждите известий».

В принципе, полковник был прав: армейские интриги только тем и отличаются от светских, что в них существенно меньше женщин, а так все то же самое. Пока не начались собственно военные действия, пока шли маневры и перемещение войск, Сезару оставалось бы таскаться за полковником и слушать бесконечные штабные разговоры. И потому виконт провел зиму в Париже, навестив в январе Ивейн в Лейпциге. Однако даже визит к возлюбленной не развеял охватившую Сезара тоску.

Пикировки с Видоком, разгадки парижских тайн, посещение салона блистательной мадам де Жерве и тонкие разговоры об искусстве – все это перестало занимать виконта. Он дни и ночи просиживал в кабинете своего особняка на улице Вожирар, читая газетные статьи одну за другой и погружаясь в пучину гордости, претензий и дрязг, которая по недоразумению называлась международной политикой.

Наконец двадцать седьмого марта огромные заголовки сообщили о том, что война началась. Сезар немедля написал полковнику снова, получил ответ, извещавший о смотре в Галлиполи второго мая, а также приглашение прибыть туда, и принялся готовиться к отъезду, стремясь поскорее завершить дела. Это и сыграло с ним злую шутку.

Одним из незавершенных расследований являлось дело хваткого парижского вора, получившего в прессе прозвище Угорь и сноровисто обчищавшего дома богачей. Сезар бы не взялся за это, оставив разбойника на волю парижской полиции, однако случилось так, что ловкач забрался в особняк мадам де Жерве и унес шкатулку с драгоценностями. Виконту пришлось пуститься на поиски. Он вычислил Угря довольно быстро, однако, преследуя его по ночным улицам, зазевался и получил ножом под ребра. Только то, что бандит счет Сезара мертвым, и желание вора скрыться поскорее виконта и спасло. Обнаружил его давний неприятель, полицейский инспектор Кавье, который, повздыхав, все-таки вызвал медиков.

Нож, похоже, оказался ржавым или грязным, и рана воспалилась. Весь апрель, май и начало июня Сезар провалялся в постели, читая газеты и сожалея о своей незавидной доле. Заехавший навестить его Видок с многозначительным видом вещал что-то о сопротивлении судьбы, однако виконт упорствовал, и сыщик удалился, махнув рукой. Ивейн виконт не написал о своем ранении ни строчки, чтобы не волновать. В июне Сезар начал вставать и сообщил полковнику де Дюкетту, что скоро прибудет. В начале июля виконт прочел в «Таймс» следующее: «Морские державы не могут постоянно держать флот для наблюдения за Севастополем, и потому главная цель политики и войны не может быть достигнута до тех пор, пока существуют Севастополь и русский флот», – и понял, что должен покинуть Париж не позднее, чем через месяц. Только вот здоровье не позволяло сделать это быстро, и Сезар злился. До него доходили известия о том, что маршал Сент-Арно, под командованием которого служил и полковник де Дюкетт, высадился у Варны, и даже новости о поимке Угря и возвращении мадам де Жерве драгоценностей не смогли развеять мрачного настроения виконта. Даже то, что газеты трубили о разразившейся в армии страшной эпидемии холеры, не повлияло на желание виконта. Он хотел на войну – и все.

Врачи уверяли, что следует воздержаться от поездок еще минимум пару месяцев; Сезар собирался удрать под покровом ночи – ибо шел уже август, обещавший вторжение в Крым, – когда получил от полковника весьма странное послание.

«Любезный друг, – писал де Дюкетт, – когда Вы озвучили свое предложение послужить стране, признаться, я сначала не представлял, чем занять Вас. Лишь весною я решил определить Вас на должность второго моего адъютанта и переводчика и благодарен за то, что Вы безропотно приняли это, надо сказать, не слишком щедрое предложение. Только Ваша болезнь помешала нам встретиться. Однако теперь я вынужден просить Вашей помощи и надеюсь, что такая служба нашей армии, а значит, и Франции, придется Вам по вкусу.

Ночью с 1 на 2 августа одного из моих капитанов, Жана-Себастьяна де Эмона, нашли мертвым в квартире, которую тот занимал в деревушке близ Варны. По всему следовало, что он свел счеты с жизнью, и это показалось мне удивительным, ибо то был человек жизнерадостный и весьма спокойно относившийся к имевшимся у него проблемам. Я велел полковому врачу внимательнее осмотреть труп бедняги, и врач обнаружил след сильного удара по голове. Выходит, капитана де Эмона вначале оглушили, а затем застрелили, обставив все как самоубийство. Кто это сделал и почему – остается лишь гадать.

Разумеется, история сия не получила распространения: врач связан клятвой, а прочим и знать не следует. Я поделился своими соображениями с главнокомандующим во время завтрака, и маршал Сент-Арно, внимательно меня выслушав, посоветовал найти человека ловкого и сообразительного, который мог бы во всем разобраться. Тут же я вспомнил, что Вы, дорогой друг, только и делаете, что ловите преступников на парижских улицах. Я рассказал маршалу о Вашем желании служить и о Вашей репутации, Леруа любезно со мной согласился в том, что Вы можете быть нам весьма полезны. А потому я хотел бы видеть Вас в своем распоряжении чем скорее, тем лучше.

Я выждал некоторое количество времени, чтобы узнать наши планы, и сегодня наконец было принято решение о высадке в Крыму. Не далее как несколько часов назад маршал заявил на совещании командного состава: «Надо заставить неприятеля нас бояться. Крым был перед нами как залог. Поразить Россию в Крыму, застигнув ее в Севастополе, – это ранить ее в сердце». Речь маршала была встречена овациями, и вот мы выступаем. В начале сентября мы планируем высадиться в Евпатории. Там я Вас и жду, и чем скорее Вы прибудете, тем лучше, ибо то, что история капитана де Эмона порастает быльем, меня не устраивает. Я не тот человек, который безнаказанно позволяет убивать своих офицеров, причем офицеров неплохих. И хорошо, коли в том замешаны любовь, ревность да прочая романтическая чушь; а вот если речь идет о долгах или же неправомерных деяниях, то мне хотелось бы узнать истину как можно скорее.

А потому увидимся в Евпатории. К письму я прилагаю копию приказа о Вашем предварительном зачислении в двадцатый легкий полк третьей пехотной дивизии; приказ же о Вашем действительном зачислении будет подписан в тот же час, как мы встретимся.

Желаю Вам здоровья и попутного ветра».

Письмо было датировано одиннадцатым августа, виконт получил его семнадцатого. Он тут же решил ехать и приказал Флорану собираться.

Отправиться сразу не удалось: то ли от волнения, то ли от перемены погоды, то ли от резких движений рана воспалилась вновь, и пришлось задержаться в Париже. Однако через некоторое время Сезар понял: если он останется в столице сейчас, то не уедет никогда, – и, презрев горестные вопли врачей и ворчание Флорана, пустился в путь.

Пятнадцатого сентября виконт прибыл в Евпаторию.


Возможно, в другое время город, который продолжали занимать союзные войска, по-хозяйски обосновываясь и в нем самом, и в его окрестностях, поразил бы Сезара; ошеломила бы его масштабность наступления, тот невиданный размах, с которым вершится война. Однако сейчас, уставший от путешествия и желавший лишь одного: немного отдохнуть после того, как явится пред светлы очи полковника де Дюкетта, – Сезар почти не смотрел по сторонам. Он выяснил, где располагается штаб третьей дивизии, и направился прямиком туда; в штабе ему дали направление на квартиру полковника. Явившись по нужному адресу, виконт де Моро обнаружил, что двери наглухо закрыты, а перед ними сидит весьма хмурый адъютант. Не в силах вести долгие беседы, Сезар молча протянул ему приказ о предварительном зачислении.

– Как же, как же, – проговорил адъютант, пробежав глазами бумагу, – мы ждали вас. Добро пожаловать. Сейчас у полковника совещание, но я доложу о вас.

Он ушел, закрыв за собой дверь, и возвратился через пару минут.

– Полковник приносит свои извинения, что не может принять вас прямо сейчас, однако непременно примет позже. Явитесь снова через час.

– Благодарю, – произнес Сезар. – Где здесь можно поужинать?

– На соседней улице, там есть кабачок. Не пропустите, – адъютант вдруг улыбнулся, и его хмурое лицо совершенно преобразилось: стало видно, что он очень молод. – У него было какое-то местное название, но наши сразу прозвали его «Первым бастионом». Надеются таким образом задобрить фортуну и взять Севастополь без единого выстрела. Хозяин сбежал, так там теперь хозяйничают господа из обоза, и припасы еще не кончились, а потому вы можете получить хороший ужин. И кстати, – он кивнул, – мое имя Тьерри де Симон, я первый адъютант полковника де Дюкетта.

Виконт представился и временно распрощался с новым знакомым, отправившись на поиски кабачка.

Заведение действительно отыскалось легко – по запаху и по толпившимся у входа солдатам. Виконта и его слугу пропустили беспрепятственно, хотя и наградили настороженными взглядами. Протиснувшись внутрь, Сезар обнаружил, что кабак набит почти под завязку – по всей видимости, оттого, что здесь не побрезговали ужинать офицеры, – однако тем не менее сумел отыскать свободный стол. Но не успела флегматичная, крепко сбитая девица подойти к виконту, как разыгралась неприятная сцена: незнакомый французский лейтенант начал приставать к другой служанке и прижал ее в углу, тогда как она явно не жаждала столь пристального внимания. Сезар, переглянувшись с Флораном, встал и попробовал урезонить лейтенанта:

– Сударь, отпустите девушку. Вы же видите, что ей неприятна ваша настойчивость.

– Идите своею дорогою, сударь, – отвечал офицер, не удостоив Сезара даже взглядом. Виконт не носил пока форму, а следовательно, являлся лицом частным и незначительным.

– Отпустите девушку, – повторил Сезар уже жестче, – я вам говорю!

– Или что? – насмешливо поинтересовался лейтенант, поворачиваясь к нему.

Виконт переглянулся с Флораном, который обреченно полез в саквояж, что таскал с собою всю дорогу; Сезар услышал, как щелкнул замочек на ящике с пистолетами. В следующий миг камердинер ловко подал хозяину заряженное оружие и проворно отступил за спину виконта.

Он взвел курок, поднял пистолет, нацелив его на незнакомого лейтенанта, и произнес:

– Или дуэль.


Страницы книги >> 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации