Текст книги "Пхеньянские амазонки"

Было пять часов дня...

Выходя из «Силлы», генерал Ким вызвал шофера, который ответил через мегафон. Через тридцать секунд появился черный «дэу», усеянный антеннами. Шофер, казалось, вышел из фильма Брюса Ли. Длинные черные жесткие волосы, широкое лицо, улыбка «а ля Чарли Шан», угодливая до предела.

– Ибуль со мной со времен Вьетнама, – объяснил генерал, плюхаясь на сиденье. – Я доверяю этому парню. Он выучил японский и английский. Эй, Ибуль, you speak English?

– Yes, генерал, – ответил Ибуль.

– Скажи нам что-нибудь.

– Yes, генерал, – повторил Ибуль, радостно обернувшись.

Они провели проверку его лингвистических знаний. Но с ним можно было спокойно ехать ночью. Жалко, что здесь не было Криса Джонса, они бы наверняка понравились друг другу...

– Мы едем в «Дайвон», – объявил генерал, – там очень хорошая корейская кухня, а? И там нам будет спокойно.

* * *

Действительно, там было спокойно, но они задыхались... В большом зале «Дайвона» царило оживление, как на вокзале: запах сала, чеснока и кислой капусты приятно щекотал ноздри, все было заполнено густым дымом, испускаемым десятками мангалов, установленных на каждом столе. Сияющий генерал Ким нанизывал палочками необыкновенно маленькие кусочки мяса, чередуя их с кимч-хи – китайской капустой, вымоченной в чесноке, пряностях и перце, и пулькоги – национальным корейским блюдом. Он с легкостью перешел от «Джонни Уокер» к сочжу, корейскому пиву.

– Вам нравится? – спросил он Малко.

– Обожаю, – ответил тот, заливая пивом жгучий перец. – Вы знаете, для чего я здесь? – спросил он в промежутке между двумя приемами капусты. – Есть ли тревожные симптомы подготовки акций против американских атлетов?

Генерал Ким проглотил большой стакан сочжу, после чего залился своим обычным смехом.

– Северокорейцы всегда пытались совершать террористические акции, – произнес он. – Они так и не забыли провала в 1953 году и сейчас в бешенстве от того, что нам удалось организовать Олимпийские игры. У них здесь есть своя сеть, я знаю. До настоящего момента они были не опасны, потому что мы сохраняли бдительность. Сейчас...

Он не закончил фразу. Малко зацепился за его слова.

– Что вы хотите сказать? Вас не заботят северокорейцы?

Генерал Ким снова расхохотался.

– Нет, нет, конечно, беспокоят. Но у нас люди немного расслабились, а?..

– Почему?

– Можно подумать, что наше новое правительство немного стыдится корейского ЦРУ. Оно даже поменяло наше название. Сейчас мы называемся Агентством по планированию национальной безопасности.

Развеселившись, он наклонился к Малко.

– Те, кто знают, всегда называют нас людьми с Намсана...

На холме Намсан возвышались здания корейского ЦРУ.

– Кто же отвечает за это?

Генерал Ким скорчил презрительную гримасу.

– Ро Дэ У, новый президент, он боится народа. Общественного мнения. Он от нас отрекся. Предал своего лучшего друга.

– Президента Чона?

– Конечно. Он заставил бросить его брата в тюрьму. И сейчас нужны письменные приказы, чтобы начать расследование. Я подал в отставку. Они отказали на шесть месяцев. После игр...

Он внезапно замолчал, потребовав кофе с сахаром и коньяком. Стремительно проглотил стакан «Гастон де Лагранжа» и зажег трубку.

Малко был озадачен. Вот чего он не знал. Но все-таки корейцы не самоубийцы...

Генерал Ким слегка пошатнулся, и появился его шофер. Генерал бросил взгляд на Малко.

– Я поеду в сауну, в «Ривесайд хотел». По-моему, я слегка перебрал.

Корейцы были мастера пить...

– Кстати, я организовал для вас встречу с мисс Анитой Кальмар. В восемь часов в китайском ресторане, в отеле «Лотте».

– Что вы о ней думаете?

Ким затянулся трубкой.

– Это очень мужественная особа! Она одурачила северокорейцев.

Маловато, однако...

– Вы ничего не узнали о тамошних спецслужбах...

Он опять засмеялся.

– Мы уже столько всего знаем, – сказал он. – У нас сотни офицеров и высокопоставленных функционеров занимаются Северной Кореей. Мисс Кальмар – жертва, как и многие другие. Здесь она открыла для себя новую Корею, а? Вы увидите, как она здесь счастлива.

Они подъехали к отелю «Силла». Генерал протянул Малко свою визитную карточку.

– Позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится. Немного грустный и озадаченный, Малко вошел в холл.

Генерал Ким решительно ничего не сообщил ему. Если кимчхи полностью не разъела ему желудок, у него будет время изучить досье Аниты Кальмар перед встречей.

Он испытал какое-то легкое чувство нереальности. В этом деле люди появлялись и исчезали как в театре теней, так что их невозможно было связать друг с другом. Неосязаемые, неприкасаемые или совершенно немые.

Синти Джордэн, Обок Хю Кан, Мина, генерал Ким и вот сейчас Анита Кальмар. Детали головоломки, не совпадающие одна с другой. И все-таки его шестое чувство ему подсказывало, что во всем этом есть какой-то смысл. Связанный со смертельной опасностью.

Глава 7

Майкл Коттер слушал рассказ Малко, явно сдерживая сильное желание рассмеяться.

– Генерал Ким – старый хитрюга, – сказал он.

– Действительно, новый президент Ро Дэ У не доверяет корейскому ЦРУ и пытается придать деятельности своего правительства либеральную окраску. Люди с Намсана на самом деле пользуются здесь очень плохой репутацией. На то были причины. Сейчас им нужно получить письменное разрешение, прежде чем вырвать хоть один ноготь...

– Похоже, что он не верит в угрозу нападения...

Резидент снова улыбнулся.

– Долгие годы они безумно стараются убедить нас в том, что северокорейцы создают им кучу неприятностей. На самом-то деле те не так уж и активны, как раз из-за корейского ЦРУ, своего рода корейского КГБ, ведущего тщательную слежку за населением. Здесь слово «коммунист» означает ругательство.

Но люди с Севера сделают все возможное. Олимпийские Игры вызвали у них исступленное желание мести. А поскольку они все безумны... Вы видели, что произошло в Вене. Но сейчас пока мы располагаем только слухами, данные не проверены.

– А адрес Мины?

– Я дам его генералу Киму, но не сейчас.

Он зевнул.

– Завидую вам, что вы пойдете беседовать с этой потрясающей шведкой. Вы прочитали ее досье?

– Да, – сказал Малко. – Не нашел в нем ничего особенного. Но у меня есть к ней несколько вопросов.

Американец сделал безнадежный жест.

– У меня – нет. И никакой надежды... Корейцы уже поработали, ничего не нашли.

* * *

Обычный запах пригорелого сала чувствовался в расположенном в подвальном этаже отеля «Лотте» китайском ресторане, где стояла зверская жара. Малко посмотрел на часы. Без пятнадцати девять. Придет ли Анита Кальмар? В ресторане было почти пусто, и он боролся с голодом, поглощая очень сладкий чай.

Неожиданно его внимание привлекло волнение китайского персонала. Он повернул голову. В амбразуре двери, слегка покачивая бедрами, появилась молодая женщина в черных очках, с длинными светлыми волосами. Очень короткая полотняная юбка открыла ноги, которые могли бы свести с ума аятоллу, маленький жакет болеро не мог скрыть пышной груди под плотно облегавшей майкой, словно готовой вот-вот разорваться. Широкий черный кожаный пояс подчеркивал соблазнительный изгиб бедер и плоский живот. Из-за очков он видел только большой яркий рот, в который хотелось впиться.

Потрясающее животное.

Малко встал и пошел к ней навстречу.

– Мисс Кальмар?

Она сняла очки, и он испытал шок от вида ее ненакрашенных глаз, которые наивно вонзились в него.

– Вы Малко Линге, друг генерала Кима? – спросила она. – Вы работаете на американские разведслужбы, да?

– Верно, – сказал Малко.

Она села напротив него. Несмотря на ее соблазнительность, от нее исходил какой-то холод. Весь персонал собрался вокруг стола, и она снисходительно улыбнулась.

– Эти корейцы прелестны! Вы знаете, меня останавливают на улице и просят автографы... Как они меня узнают?..

Конечно, пышных блондинок ростом метр семьдесят пять в Сеуле изобилие... Она начала есть палочками. На ее длинных руках были странно короткие и квадратные ногти, и Малко отметил ширину ее плеч... Животное. Ее майка оставляла открытой часть груди, что, похоже, ее не стесняло.

– Никак не решаюсь задать вам вопросы, на которые вы отвечали уже сто раз, – сказал Малко. – Впрочем, я читал корейское досье, кажется, оно очень полное. Ваша история понятна, но немного безумна.

Анита Кальмар ослепительно улыбнулась.

– Вы, должно быть, думаете, что я была глупа, не так ли? Но, знаете, в Швеции мы все очень наивны. Я поверила во все это. И кроме того, чего я страшно боялась, мне было очень скучно. Я жила в «guest-house» в Тонбукри, около Пхеньяна, под охраной тайной полиции. Я не имела права выходить, кроме как с двумя охранниками.

Меня возили на студию на съемки и отвозили обратно. Иногда я встречалась с Ким Ченом. Он такой полноватый, все время улыбающийся. Он был очень мил, но плохо говорил по-английски. Я гуляла за городом, но это было скучно. Люди там очень бедные. – Она засмеялась. – Я немного выучила корейский: уо – матрас, ибуль – одеяло. Я замерзала, мне не хватало мыла.

– Вы не пытались связаться с вашим посольством?

Анита Кальмар откинула назад светлые пряди волос, падавшие ей на глаза.

– Конечно! Но телефон не работал, и меня все время просили подождать. Тогда я решила сбежать тайно. Я пое хала в центр Пхеньяна под предлогом пройтись по магазинам и сумела поймать такси. Они схватили меня и угрожали. Я испугалась и придумала хитрость с поездкой в Пханмунджом. Я и не надеялась, что это удастся, хотела только мобилизовать общественное мнение... А потом мне удалось вырваться.

– Вашей японской подруге так не повезло...

Лицо шведки омрачилось.

– Она не была моей подругой, но ее смерть меня потрясла. Она тоже была изолирована... Думаю, что Ким Чен Ир – сумасшедший.

– Что он с вами делал?

Анита Кальмар широко раскрыла невинные глаза.

– Ну... ничего! Смотрел на меня, говорил, что я очень красива, что он напишет для меня сценарий...

Малко рассеянно слушал. На самом деле у него было к ней только два вопроса.

– Вы никогда не встречали кореянку по имени Обок? – спросил он. – Специалиста по спортивной борьбе?

Анита Кальмар пронзила его взглядом своих голубых глаз.

– Обок? Нет. Я практически не видела женщин, кроме гримерш.

Малко описал ее. Она покачала головой.

– Нет. Мне это ни о чем не говорит.

– А американская актриса Синти Джордэн?

– Нет. Но люди из моего окружения упоминали об ее присутствии, просто чтобы меня обнадежить.

– Тем хуже, – сказал Малко. – Во время вашего пребывания в Пхеньяне вы никогда случайно не слышали о готовящихся террористических акциях?..

На этот раз Анита Кальмар откровенно улыбнулась.

– Вы знаете, я не занимаюсь такими вещами. Я очень наивна.

– Вам повезло, – заключил Малко.

* * *

За два часа Малко знал все об Аните Кальмар. Как он и опасался, беседа с ней абсолютно ничего не дала. Они были последними посетителями в ресторане, хотя было только десять часов. Шведка посмотрела на свои маленькие часики, оправленные бриллиантами.

– Я вам еще нужна? – спросила она. – У меня свидание в «Чосон».

Она встала под восхищенными взглядами официантов. Сексуальное животное. Ее полные бедра, обтянутые полотном, явно заворожили корейцев.

– Я пойду выпью, – сказала она. – В «Ханаду», дискотеке «Чосон»...

Она не пригласила его, но и не откланялась. Малко захотел совместить приятное с полезным... Может быть, музыка растопит ее холод? В такси они лишь обменялись банальностями. Анита Кальмар казалась абсолютно равнодушной к эффекту, который она производила на мужчин.

Малко предавался мрачным мыслям, посматривая на нее краешком глаза. Вспоминая о том, что сказал резидент. Ну и ну, если она была лесбиянкой. Охваченный ностальгией, он подумал об Александре.

Дискотека «Ханаду», расположенная в подвальном этаже отеля «Чосон», была похожа на все дискотеки в мире. Оглушительная музыка и на подвешенных почти повсюду экранах телевизоров – «Рэмбо-П». Аниту и Малко почтительно встретили и отвели к банкетке, где, набравшись терпения, ждала странная особа с бокалом «Куантро».

Она, казалось, сошла со страниц журнала «Арт Деко» в своем черном платье до щиколоток, шляпе и черной вуалетке! Спереди угадывался маленький рот, накрашенный как у китайской куртизанки, высокие скулы и узкие глаза.

Она бросила удивленный взгляд на Малко, пока Анита сжимала ее в объятиях. Глядя на них, можно было подумать о двух существах, принадлежащих разным расам.

– Представляю тебе мистера Линге, – сказала Анита.

– Он работает на американцев. Хотел узнать мою историю. А это моя подруга Сун-Бон, она манекенщица, работает со мной.

– Я еще и учусь, – добавила Сун-Бон робким голосом скользнув по нему острым взглядом.

Насколько крепкой казалась Анита, настолько она казалась щуплой и тонкой. Малко заказал бутылку марочного шампанского. Шампанское разрядило атмосферу. Присутствие Малко, казалось, немного сковывало двух женщин, впрочем, он надеялся встретить здесь какого-нибудь мужчину. Дискотека была полна танцовщиц в длинных платьях, поджидавших иностранцев... Сун-Бон едва пригубила шампанское. Малко пригласил Аниту потанцевать.

Она сбросила жакет, обнажив свою великолепную грудь. На лице у нее была застывшая улыбка и отсутствующий взгляд.

Когда он попытался к ней приблизиться, ее тело напряглось, и он не стал настаивать. Едва они вернулись за стол, как подошел гарсон и наклонился над шведкой.

– Меня просят к телефону, из Швеции, – сообщила она. – Извините.

Оставшись с Малко, Сун-Бон как-то вся съежилась за своей вуалеткой, отводя взгляд, сжав ноги и опустив глаза. Он подошел к ней и спросил.

– Вы давно знаете Аниту?

– Две недели. Я ее очень люблю и безумно восхищаюсь тем, что она сделала. Для нас, в Южной Корее, она – героиня...

Она хорошо заучила свой урок. Если бы Аниты не было, ее надо было выдумать. Какое прекрасное средство пропаганды...

– Вы одновременно и учитесь и работаете манекенщицей? – спросил он. – Я думал, в вашей стране это не очень одобряют – показывать себя в газетах, журналах.

Кореянка смущенно усмехнулась...

– Наша страна полна традиций! Лично на меня косо смотрят, потому что я работаю. Я даже работала в баре. Но мои родители живут в Тэгу, на юге, и не могут дать мне достаточно денег. В университете Тон Гуг ко мне относятся почти как к девице легкого поведения... – прибавила она с горечью.

* * *

Чтобы отвлечь девушку от мрачных мыслей, Малко пригласил ее танцевать. Она была более податлива, чем Анита, и позволила себя прижать. Он узнал, что она живет в маленькой квартирке площадью десять пионгов[23]23
  Пионг – мера, равная примерно 3 кв. м.


[Закрыть], что она буддистка и хотела бы работать в пассажирском агентстве. Похоже, что девушка искренне восхищалась Анитой.

– Мне бы хотелось быть такой же высокой, как она! – вздохнула Сун-Бон.

Что-то вроде белого пара растекалось по полу и поднималось вверх, окутывая всех густым облаком. Сун-Бон только опиралась на Малко, не проявляя никакого стремления к сближению. Анита Кальмар появилась, как только они снова уселись, и тотчас же Сун-Бон отодвинулась от Малко, словно чего-то испугалась. Шведка казалась расстроенной. Не желая больше шампанского, она попросила «Куантро» со льдом.

– Я вынуждена подняться к себе, – сообщила она. – Мне должны звонить из Швеции и Соединенных Штатов. По поводу контрактов на съемки.

Малко уже поставил крест на своем вечере... Но ему показалось, что Сун-Бон была тоже расстроена.

Они встали все трое одновременно. Анита с обворожительной улыбкой протянула ему руку.

– Если у вас еще возникнут вопросы, мистер Линге, я в вашем распоряжении. Но у меня много работы...

Он оставил женщин и оказался в пустынной торговой галерее в подвальном этаже отеля. Глядя с восхищением на будд из камня, он почувствовал чье-то присутствие и обернулся. Здоровый кореец сверлил взглядом витрину рядом с ним. Он сразу же удалился и скрылся в «Ханаду». Малко поднялся вверх и вышел.

На стоянке такси стояла очередь. Вечером машины исчезали, корейцы ложились спать очень рано. Он обернулся в тот момент, когда открылся лифт и появился хрупкий силуэт Сун-Бон.

Она казалась поглощенной своими мыслями и не сразу его заметила.

– Вы не уехали? – спросила Сун-Бон.

– Нет такси, – ответил Малко.

Она покачала головой.

– Действительно, вечером они не любят работать, нужно вызывать радио-такси, но они дороже в два раза. Попросите консьержку.

Она вышла на крыльцо отеля, а Малко последовал ее совету. Ему заказали такси, попросив запастись терпением. Десять минут спустя подошел портье и предупредил его, что такси здесь. Подъехал белый «дэу» с открытой дверью. Остался только один человек в ожидании такси: Сун-Бон... Она, казалось, застыла.

Малко подошел к ней.

– Я могу вас подвезти, – предложил он.

– Нет, нет, – ответила она. – Я не хочу вас беспокоить.

Шофер терял терпение. Малко мягко взял се за руку и увлек с собой.

– У меня много времени.

Она села рядом с ним явно неохотно и пролепетала адрес. Как обычно, шофер гнал как сумасшедший... Малко совершенно не представлял, где они ехали в этом городе, изрезанном холмами, парками, автодорогами... Через десять минут такси остановилось перед каким-то старым домом, и Сун-Бон протянула ему руку.

– Большое спасибо.

Она вышла, и через открытую дверь Малко увидел еще не погасшую витрину. Лампы освещали нескольких пуделей в клетках.

Глава 8

Сун-Бон уже скрылась в доме. Такси отъехало. Тогда Малко тронул шофера за плечо, жестами приказывая ему остановиться. Наконец он понял, проехав сто метров, и Малко вернулся пешком.

Он посмотрел на витрину: сомнений не было. Дом номер 45 тянулся за проходом, в котором исчезла Сун-Бон. Выходящий на улицу фасад был мрачным, за исключением зоомагазина. Он пошел в проход, выйдя в первый двор.

Кругом было темно, светилось лишь одно окно на четвертом этаже. Он поднялся по скрипучей лестнице, подошел к двери, соответствующей светящемуся окну. Слабый проблеск света позволил ему разглядеть кусок бумаги, приклеенный на двери, с тщательно выведенной надписью. Он терпеливо ее переписал: корейцы пользовались не китайским алфавитом, а стилизованным – «хангулом». Совершенно недоступным для непосвященных.

Малко спустился, вышел во двор и посмотрел наверх: окно погасло. Сун-Бон спала...

Ему пришлось пройти около километра, прежде чем он поймал такси, ориентируясь на телебашню на Намсане. Сеул, с его одиннадцатью миллионами жителей и бурлящей дневной жизнью, сейчас, с наступлением ночи, был похож на маленький провинциальный городишко. Единственным исключением был Итэвон – квартал развлечений для иностранцев.

Малко не зря потратил вечер. Майкл Коттер будет доволен.

* * *

В кабинете резидента ЦРУ стояла жара как в сауне. Корейцы топили по-зверски. Майкл Коттер, без пиджака, принимал информацию по телефону. Малко позвонил ему на рассвете, чтобы передать сведения. С этого момента американец был в возбужденном состоянии.

Хотя, когда он снял трубку, показался раздосадованным.

– Звонил генерал Ким, – сообщил он. – Впервые он быстро сработал. Поверить им, так у них все население на учете. Но он не хочет ничего говорить по телефону. Нужно к нему съездить, он ждет вас у себя на службе, на Намсане. Возьмите моего шофера.

Малко сел в большой «форд» с полноватым и смешливым шофером корейцем. Движение было адское, и они минут десять прицеливались, чтобы пересечь площадь перед мэрией, оказавшись в дьявольском переплетении запрещенных поворотов. И вдруг – простор! Машина повернула на дорогу, ведущую на холм со скудной растительностью, и поднялась вверх. Перед ним открывалась необозримая агломерация Сеула...

Появилось зеленое заграждение высотой шесть метров, скрывающее здание, расположенное ниже: Корейское ЦРУ. Малко заметил слева сторожевую вышку с рядами колючей проволоки. Все это больше напоминало концлагерь, чем учреждение. Вдоль забора стояли запрещающие стоянку щиты, и даже противоположный склон холма был огорожен колючей проволокой. Развернувшись на повороте, они увидели напротив массивной двери часового в голубой форме и плоской кепке на голове.

Шофер Малко затормозил и резко остановился.

Сразу же появились два солдата в касках с автоматами М-16. Малко почувствовал неприятное покалывание под ложечкой. Они были похожи на роботов. Шофер переговорил с ними, показав свой багажник какому-то офицеру с висевшим на плече переговорным устройством.

Дверь автоматически открылась, и Малко увидел большое белое здание, усеянное антеннами.

Генерал Чин Ен Ким ждал его на крыльце со значком в руке. Он осторожно приколол его Малко к лацкану костюма из альпака.

– Надо быть осторожным, а! – воскликнул он громогласно. – Северокорейцы очень сильны в шпионаже...

Малко пошел вслед за ним в его кабинет, отделанный деревом. В углу стояла превосходная черная лаковая мебель с баром, телевизором «Самсунг» и системой «Акай». Генерал Ким не отказывал себе ни в чем.

Довольный, он принялся курить трубку.

– Мне очень нравится Коттер, а? Я ведь не спрашивал у своего начальства разрешения передать вам информацию. У нас это очень строго...

Малко заранее обрадовался.

– Вы нашли что-нибудь об этой Сун-Бон?

Корейский офицер открыл тонкую папку, доставая несколько аннотаций на корейском языке.

– Почти ничего, а! – сообщил он с радостным смехом. – Сун-Бон Ким хорошо учится в университете Дон Гук. На втором курсе. Работала во многих барах в Итэвон и в «Ханаду», чтобы заработать немного денег, а... (Он засмеялся.) А кстати, почему вас интересует эта особа?

– Я встретил ее вчера вечером с Анитой Кальмар, – сказал Малко. – И подумал, не захотят ли северокорейцы отомстить шведке. Эта девушка показалась мне странной...

– Хорошо, хорошо, – согласился генерал Ким.

– О ней ничего нет?

Генерал скорчил гримасу.

– Так, пустяки. У нее в сумке нашли северокорейские листовки. В университете. Ей сделали замечание. С Севера постоянно запускают воздушные шары с антисеульскими листовками. Люди их собирают. Их просят, чтобы они эти листовки приносили нам. Но они иногда забывают...

Он закрыл досье.

– Надеюсь, что был вам полезен. А сейчас я должен идти на собрание. Держите меня в курсе. Лично я не верю, что северяне предпримут что-либо против мисс Кальмар. Мыее хорошо охраняем...

Он проводил Малко во двор, где сияло ослепительно голубое небо. Часовые показали оружие, выкрикивая отрывистые горловые звуки, и Малко оказался на спокойной дороге, ведущей с холма Намсан. Он был озадачен больше чем когда-либо. Генерал Ким, похоже, придавал очень мало значения корейской угрозе. Он на самом деле всего не знал...

* * *

Майкл Коттер, сидя перед Малко, старательно грыз себе ногти, обдумывая последнюю информацию. Секретарша просунула голову в дверь и сообщила:

– Мистер Хакисима здесь.

– Японские спецслужбы, – прокомментировал резидент. – Они тоже обеспокоены. Это эксперты по радиоперехватам. Они попросили меня срочно принять их.

Секретарша ввела приземистого японца с неопределенным взглядом за громадными очками. Он три раза подряд перегнулся пополам, только на четвертый пожав руку Майклу Коттеру. Тот представил ему Малко, который имел право только на два поклона. Затем японец достал из папки какое-то досье и сообщил:

– Токио просило меня передать вам на словах некоторую информацию чрезвычайной важности.

Это означало, что корейцев не держали в курсе дела. Японцы их ненавидели и презирали. Те, в свою очередь, платили им тем же. Оккупировав их с 1910 года до второй мировой войны, японцы запрещали им говорить на собственном языке, даже у себя в доме. Это не прошло бесследно...

– Что происходит? – спросил Коттер.

– Наши информаторы передают нам сигналы о серьезной деятельности в рядах Секигун, – сообщил японец. – Кажется, была какая-то связь между ними и северокорейскими агентами, приехавшими в Японию по морю. Наши патрули проследили за неизвестным судном, которое прошло более сорока узлов и затем скрылось в территориальных северокорейских водах. В нем могли находиться корейские агенты.

– Вы чего-нибудь опасаетесь? – спросил Коттер.

Японец вежливо улыбнулся.

– Мы, честно говоря, нет, за исключением каких-то ограниченных акций, но мы убеждены, что северокорейцы готовят крупные акции на Олимпийских играх. В Южную Корею гораздо легче войти через Японию или Гонконг, чем через демилитаризованную зону 38-й параллели. В Японии существует большая корейская община, – добавил он.

Чувствовалось, что он бы с удовольствием отправил их за сторожевые вышки и колючую проволоку. Еще одна ностальгия...

– Спасибо, – сказал Майкл Коттер, слегка разочарованный недостатком точности.

Разумеется, самое интересное японец оставил напоследок... Уже стоя, скрестив руки перед собой, он прошептал:

– Наши информаторы нам также сигнализировали о присутствии на японской территории опасной северокорейской активистки, уже замешанной в террористических акциях, – Обок Хю Кан.

Малко переглянулся с резидентом.

– Вы точно установили ее личность?

Японец вежливо засмеялся от стеснения.

– Увы, нет! Впрочем, ни одной ее фотографии не существует. Эта информация не проверена.

Он раболепно подался назад. Как только они остались одни, Малко заметил:

– Подведем итоги: очень много тревожного. Сначала северокорейцы убили одного из наших агентов Синти Джордан, которая могла бы предоставить информацию о том, что они готовят. Потом мы локализуем одну из их баз здесь. Совпадение. Подруга жертвы северокорейцев живет в этом доме. Принимая все это во внимание, можно предположить, что убийца Синти Джордэн находится в этих краях.

– Какой вы делаете из этого вывод? – спросил Майкл Коттер.

– Что здесь что-то готовится. Больше всего внушает беспокойство связь Сун-Бон – Анита Кальмар. Которая тоже тянется из Северной Кореи.

Американец быстро посмотрел на него.

– Вы думаете, что она тоже замешана?

* * *

– Я ничего не думаю, – сказал Малко. – Я так же, как и вы, прочитал ее досье. Она чудом спаслась от смерти, сумев сбежать.

Это было очень сложно, судя по фильму. Но все-таки странно. Или же есть другое объяснение этому.

– Какое?

– Северокорейцы готовят что-нибудь против нее и бросили ее в лапы Сун-Бон.

– Если она действительно состоит в этой сети, – подчеркнул Майкл Коттер. – Это может быть также и совпадением.

– Конечно, – согласился Малко, – но за двадцать лет работы я редко с ними сталкивался. Во всяком случае, похоже, генерал Ким спит спокойно...

– Он не знает двух важных вещей, – заметил американец. – Информации о доме 45 Согю-Тон и присутствии Обок в Японии.

– К тому же она убийца Синти, – завершил Малко.

У него в голове стала вызревать какая-то идея. Еще слишком туманная, чтобы ее сформулировать. Майкл Коттер не настаивал.

– Во всяком случае, – пришел он к выводу, – ключ – это Сун-Бон. Надо за ней наблюдать, это наша единственная надежда.

– Почему вы не хотите передать эту работу корейцам?

– Тогда нам пришлось бы раскрыть им детали, которые я в настоящий момент предпочитаю не раскрывать, – объяснил резидент.

– У вас здесь есть команда?

Американец поморщился.

– Не бог весть что. У нас 45000 солдат, но корейцы все еще против расширения резидентуры. Исключая нескольких бритоголовых типов, которых узнаешь за версту. И вас...

– Вы очень любезны, – сказал Малко. – Мне остается только пойти на ускоренные курсы корейского.

– Подождите! – воскликнул Майкл Коттер. – Есть еще мой личный шофер. Ун Сам. Он мечтает получить зеленую карточку и эмигрировать к нам. Конечно, его японский лучше, чем его английский, но он будет вам полезен.

– Даже с ним это еще не гарантировано, – подчеркнул Малко.

– Если через неделю мы ничего не добьемся, я ввожу в курс дела генерала Кима и передаю ему малышку. С этого момента мы больше не оставляем Сун-Бон без внимания. Я попрошу Ун Сам справиться о ее часах в университете Тон Гук.

– А я куплю себе черный парик, – завершил Малко.

– Вы как можно меньше показывайтесь. У меня есть черный «дэу» с затемненными стеклами. Снаружи вас не будет видно.

– Вы верите в чудеса, – заметил Малко, – Надеюсь, всевышний на нашей стороне.

* * *

Хрупкий силуэт в длинном черном платье в течение десяти минут стоял у входа в Университет Тон Гук на Чан-Чун авеню. Кореянки носили юбки почти до щиколоток. Укрывшись за затемненными стеклами большого черного «дэу», похожего на те, в которых ездили корейские бизнесмены, Малко наблюдал за ней в бинокль...

Ун Сам хорошо поработал... Как во всех корейских университетах, в Тон Гук был жесткий график... Восемь часов утром, шесть часов вечером. Это упрощало слежку за Сун-Бон или, скорее, доводило ее до минимума. Нужно было исключить время, проведенное в университете. При том количестве стукачей, которые там шатались, если Сун-Бон и занималась подпольной работой, то за его пределами...

Остановился автобус, заслонив Сун-Бон. Когда он отъехал, студентки не было. Ун Сам тут же бросился за автобусом. Шофер вернулся веселый, подняв вверх большой палец на правой руке:

– Number one![24]24
  Супер! (англ.).


[Закрыть]

Во всей Азии это означает глубокое удовлетворение... Ему мало надо.

Автобус поехал на юг, к реке, оставляя холм Намсан с правой стороны. Ун Сам прижимался к автобусу. Корейские полицейские отличались суровостью. Если бы хоть один из них его увидел, их слежка была бы закончена. Они выехали на большую оживленную улицу, тротуары были заполнены торговцами с грудами громадных мягких игрушек, латунными зверями. Ун Сам повернулся к Малко все с тем же счастливым видом:

– Итэвон.

Автобус, за которым они ехали, теперь медленно продвигался по Итэвону, который был похож на площадь Пигаль, рынок и ярмарку. В каждом здании был бар, потрескивающий неоновыми огнями. Нужно было развлечь сорок пять тысяч американских солдат, расквартированных в Корее. Они, должно быть, считали себя на юге Соединенных Штатов, столько здесь было черных торговцев разной дрянью, подделками чемоданов Виттон по дешевке, часами «Картье» за двадцать долларов.

На «греко-романском» фасаде было написано: «Ресторан „Лассерр“. Основан в 1988». Можно было опасаться всего.

Сун-Бон спрыгнула с автобуса напротив театра и прошла несколько шагов, прежде чем скрыться, поднявшись по крутой лестнице в какой-то маленький дом. Ун Сам показал на фасад.

– Табон, number one!

За исключением северокорейцев, все было «намбе уан». Табоны – маленькие кафе, иногда просто прелестные, которых в Сеуле было в изобилии. Малко вышел из «дэу», тоже поднялся по лестнице. Наверху он толкнул стеклянную дверь, открывавшуюся в зал, заполненный полумраком. Сун-Бон могла бы его узнать, нельзя рисковать. Он спустился и подошел к Ун Саму.

– You go and see[25]25
  Иди и посмотри (англ.).


[Закрыть], – приказал Малко.

Понадобилось добрых пять минут, чтобы его убедить.

Ун Сам не мог допустить, чтобы Малко сел за руль как простой шофер. Отчаявшись, Малко вынужден был просто выбросить его из машины и припарковаться напротив, в тупике.