Текст книги "О христианском браке и обязанностях мужа и жены"

Брачное торжество, в силу глубокого и таинственного по своей идее значения, в жизни каждого человека, если только он не опустился в самую гущу нравственной грязи, является исключительно радостным событием. Эта радость – естественная радость, потому что в браке человек становится полным человеком и получает право продолжить творческий акт в размножении человеческого рода и распространении через то Царства Божия на земле. Радость эта исходит из природы самого брака, а не привходит извне. Брак – это не коммерческий союз, не контракт взаимных обязательств и не юридический какой-либо договор на букве закона, где договаривающиеся лица могут быть совершенно чуждыми друг другу. «Брачный союз обнимает собой всего человека, где все элементы мужской и женской индивидуальности свободно, взаимно, всесторонне, органически сливаются воедино, восполняя друг друга и образуя такой тесный гармонический союз, что как будто бы это были уже не два различных существа, а одно, „одна плоть“, как будто бы уже было не две души, а единая нераздельная душа, новая личность». Понятно, что глубокая, чистая и искренняя радость брачного торжества определяется природой самого брака. И Христос уважал эту естественную радость, вложенную в природу человека Самим Творцом.

Мы не можем без трогательного умиления читать ответ Иисуса книжникам и фарисеям, которые явились к Нему с упреком: Почему ученики Иоанновы и фарисейские постятся, а Твои ученики не постятся? В ответ на это сказал им Иисус: могут ли печалиться и поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься. Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни (Мк. 2, 16–20; Мф. 9, 14–15; Лк. 6, 30–35).

И эту самую естественную общечеловеческую радость брачного торжества Христос понимал, разделял и поддерживал, потому что Он знал глубокий смысл брака и таинственное его значение. Своим участием в радости брачного торжества Он охранял и возвышал чистоту и святость этого таинственного и поистине священнейшего акта в жизни человека… И как далеко и высоко отстоит этот Евангельский брак в мыслях Христа от того будничного акта в современной жизни, который опошлили люди и извратили до полного скотоподобия и даже хуже того!..

Глава 4

Особенно таинственная высота и духовное значение брака раскрывается Христом в Его Божественных притчах. Царство небесное подобно человеку-царю, который сделал брачный пир для сына своего (Мф. 22, 2–14). Брак – это образ Царства Небесного, и не просто образ, но основание и развитие Царства Небесного в смысле его распространения путем семейного воспитания. В браке – зерно этого Царства Небесного. Через брак реализуется это Царство Небесное! Через брак размножаются наследники Царства Небесного и становятся сынами этого Царства Божия путем христианского воспитания.

Отсюда, быть званным на брачный пир – особая честь, и пренебрежение к этому зову и самому торжеству строго наказывается изгнанием и лишением такой высокой чести. Даже явившийся на этот пир не в брачной одежде был строго наказан. Царь приказал слугам: Связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю, там будет плач и скрежет зубов (ст. 13).

Наказание за пренебрежительное отношение к приглашению на брачное торжество говорит об обязательной для всех необходимости осуществлять основную идею христианского брака – идею раскрытия тайны Царства Божия – в браке или в безбрачии. Плотский брак не обязателен, а духовный брак – союз с Христом – обязателен для всех. В этом – цель самой жизни христианина.

Насколько высоко ставил Христос брак по его значению, об этом можно судить уже по тому, что от участников в брачном торжестве требуется особенное внимание и предусмотрительная бдительность. Царство Небесное подобно будет десяти девам, – сказал Христос, – которые, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху. Из них пять было мудрых, а пять неразумных. Первые взяли со светильниками и масло, а вторые – одни только светильники, не запасшись маслом. Конец известен: когда они говорили: «Господи! Господи! Отвори нам!», то в ответ услыхали: Истинно говорю вам: не знаю вас (Мф. 25, 1–12).

Если в первой притче Христос изобразил тайну Своего воплощения и искупления через единение с человечеством, то в последней притче под образом жениха открыто выражает второе Свое пришествие на землю. Там Он, как Сын Царя Небесного, через воплощение вступает в таинственное единение с Церковью, а здесь, как жених, является Он к Своей невесте – Церкви верующих, чтобы ввести их в вечное торжество Царства Небесного.

Этот приточный язык Христа и таинственная картина брачного пира повторяется для нас в следующей апокалиптической картине: Иоанн слышал как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: Аллилуйя! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся, и воздадим Ему славу, ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых (Откр. 19, 6–8).

А.П. Вилисова со своим двоюродным братом и детьми. (Семья оружейного мастера К.А. Вилисова).1900 г.

«Московский журнал». 2004, № 2

Отсюда, званные на брачную вечерю Агнца называются «блаженными» (ст. 9).

Если Христос под образом брака раскрывает нам Царство Небесное, то с каким чистым сердцем, с каким благоговением перед тайной брака мы должны смотреть на этот земной образ небесного!

Высокий взгляд Христа проглядывает и в Его нравственных наставлениях, касающихся обыденной жизни. Так, урок смирения Он преподает в таком примере, где выставляется брак, а не другое какое-либо торжество. Когда ты будешь позван на брак (а не на обед или ужин), не садись на первое место, чтобы не случился кто из званных им почетнее тебя; и звавший тебя и его, подошедши не сказал бы тебе: уступи ему место; и тогда со стыдом должен будешь занять последнее место и т. д. (Лк. 14, 8–11). Мы обращаем здесь внимание на то, что Христос урок смирения приурочивает к брачному пиру, а не к «обеду или ужину», о чем Он говорит тут же – в следующем, 12-ом стихе.

Высокий взгляд Христа на брак, как на что-то особенно торжественное и важное в жизни людей, проявляется и в том, что урок бдительного отношения верующих к исполнению своих обязанностей Он приспособляет к брачному торжеству, а не к простому пиру, обеду или ужину. И требует такого внимательного отношения к торжеству не только от участников оного, но и от соприкасающихся с ними по своему служебному положению. Будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака (почему – с «брака», а не с «большого ужина»?), дабы когда придет и постучит, тотчас отворить ему. Блаженны рабы те, которых господин, придя (с брака), найдет бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им. И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те (Лк. 12, 35–38).

Всматриваясь в эти слова Господа, мы спрашиваем: почему особенная бдительность требуется от рабов в том случае, когда господин возвращается с брачного пира, а не с большого ужина (Лк. 14, 16)? Почему эти рабы в данном случае удостаиваются особенной чести со стороны господина, возвратившегося с «брачного пира», так что он начинает служить им, тогда как в других случаях тот же господин за исполнение рабом своих более трудных обязанностей не только не награждает, а требует продолжения услуг? Кто из вас, имея раба пашущего или пасущего, по возвращении его с поля, скажет ему: пойди скорее, садись за стол? Напротив, не скажет ли ему: приготовь мне поужинать, и, подпоясавшись, служи мне, пока буду есть и пить; и потом ешь и пейсам? Станет ли он благодарить раба сего за то, что он исполнил приказание? Не думаю (Лк. 17, 7–9). Как велика разница в положении тех и других рабов и отношении к ним господина, каждый видит своими глазами.

Все это говорит, что в браке есть что-то особенно серьезно-важное, священное и в высшей степени знаменательное, так что всякое уважительное отношение к нему, в чем бы оно ни состояло и от кого бы оно ни исходило, заслуживает особенной чести, похвалы и награды. Во всем этом нельзя не видеть того, что под покровом брака скрывается что-то Божественное, Небесное, вечное, что брак есть образ чего-то Божественного, сверхчеловеческого, что начало его – здесь, на земле, а конец – на небе, в вечности.

Так велико значение христианского брака по взгляду Христа!

Глава 5

Действительно, в христианском браке «есть что-то таинственное». Блж. Августин говорит: «В Церкви предлагается не только союз брачный, но и таинство». «В нашем (христианском) браке более имеет силы святость Таинства, нежели плодородие матери». А потому, «если над имеющими вступить в брак совершено Таинство брака, согласно со всеми существующими на этот предмет церковными мудрыми узаконениями, то по нашим канонам брак считается действительным и фактически совершившимся, хотя бы брачная жизнь после этого никогда не начиналась. И не вступая в эти отношения, сочетавшиеся считаются мужем и женою» (О Христ. браке, с. 12). «Не лишение девства, – говорит св. Амвросий Медиоланский, – полагает начало браку, а брачное соглашение».

И это таинственное в браке отражает таинственное в союзе Христа с Церковью. Такая параллель между христианским браком и союзом Христа с Церковью ясно проводится Самим Христом, Иоанном Крестителем и апостолами.

Параллель эта основывается не на внешнем сходстве, а на внутреннем единстве и тесной их связи между собой. Без этой внутренней связи не настаивали бы во всех новозаветных книгах на указанной параллели. Скажем даже более того: еще ветхозаветные пророки изображали завет Иеговы с народом израильским под образом брачного союза мужа и жены.

Изображали так пророки завет Иеговы потому, что проникали в самую тайну этого завета, образом которого служит христианский брак. Ясно, что тайна брака и тайна завета имеют внутреннюю связь между собой и взаимное соотношение. Тайна завета реализуется в тайне брака. Этим только и объясняется раскрываемое нами отношение Христа к браку.

После крещения Христа, когда слава Его стала распространяться в народе, некоторые из учеников Иоанна, слепо преданные ему, пришли к нему и сказали: Равви! Тот, который был с тобою при Иордане и о котором ты свидетельствовал, вот, Он крестит, и все идут к Нему. В ответ на это Иоанн сказал: Вы сами мне свидетели в том, что я сказал: не я Христос, но я послан пред Ним. Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться (Ин. 3, 26–30). Умилительно-трогательными и нежными чертами изображается здесь сближение Христа с верующими под образом жениха и невесты, которых познакомил между собой друг Жениха – Креститель. Теперь это сближение идет обычным порядком, и вот друг Жениха, слыша их голос, радуется за них и за себя, что исполнил свое дело.

И мы, умиляясь такому нежному сопоставлению двух образов, отметим то, что ни в истории человечества, ни в жизни частных людей, ни на языке человеческом нет другого образа, более чистого и задушевного для изображения отношений Христа к верующим, как образ жениха и невесты. Да, в этом образе есть что-то нежное, чистое, святое, небесное, пока люди не загрязнили его своими гнусными страстями. Голос жениха и невесты – это небесный голос на земле. Это – голос нежной любви, искренней чистоты и бескорыстного самоотвержения!

Какими мягкими и нежными чертами изображает Христос под образом жениха Свое собственное отношение к верующим и любящим Его ученикам! На требование фарисеев, чтобы ученики Его постились, Он сказал: Могут ли печалиться сыны брачного чертога, пока с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься (Мф. 9, 15).

И эти дни отметил Христос еще более трогательными чертами, взятыми из той же брачной жизни. Неизбежность этих скорбей для последователей Христа (Его невесты) он изображает под образом неизбежных скорбей рождающей женщины. Истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете, когда отнимется от вас жених (разумея свою смерть), а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет, когда Я воскресну. И эту неизбежность скорбей Он освещает следующим явлением жизни: Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир. Так и вы теперь имеете печаль, но я увижу вас опять (по воскресении), и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас (Ин. 16, 20–22).

Вдумываясь в эти слова, мы с благоговейным трепетом умиляемся и преклоняемся пред Божественным проникновением Его в самые непроницаемые глубины человеческого сердца и в самые основы человеческого бытия. Один только Он мог так глубоко заглянуть в сердце женщины, прочитать там невыразимую и для нас не вполне понятную ее скорбь и так метко и верно изобразить психологию радости женщины-матери! От Его Божественного взора не могли укрыться ни глубина страданий рождающей матери, ни полнота ее радости, обнимающая и проникающая все существо ее. Мы слишком тупы и грубы, чтобы понять то и другое. И радуется она не тому, что кончились ее страдания, а тому, что родился человек в мир. От этой радости она уже не помнит своей скорби, забывает свои страдания, не чувствует своих болей, которые еще продолжают отзываться во всех членах ее. Здесь сказывается все материнство женщины, которое так верно мог подметить один только Христос и так точно определить психологию материнства один только Сын Человеческий. И мы поймем здесь Христа, когда обратим внимание на само сопоставление положения рождающей женщины с Его собственным положением, как Искупителя мира. Женщина, рождающая человека в мир, дает нового члена вечного Царства Божия, который является участником вечного блаженства. В нем и через него, как нового члена Царства Божия, раскрывается и расширяется вечная любовь и благость Божия, вечная премудрость и слава Божия. Жена, рождая нового человека в мир, осуществляет идею сотворения человека, идею брака, как мы уже сказали об этом выше, и реализует акт искупления, совершенного Христом, увеличивая число искупленных Им. И если на небе об одном грешнике кающемся радуются ангелы (Лк. 15, 7), то как же не радоваться жене-матери, когда она инстинктивно чувствует, что актом рождения дает нового члена вечного Царства Христова?!

Таким образом, и здесь Христос Своим сближением рождающей жены со своим положением Искупителя, вводящего сынов в дом Отца Небесного многими скорбями (Евр. 2, 10; Деян. 14, 22), указывает на действительную внутреннюю связь означенных явлений и тем самым раскрывает бесконечное величие и значение брака.

Насколько рождающая жена верно изображает собой муки рождения церкви Христовой, пояснение этого мы находим в следующей таинственной картине в Откровении Иоанна Богослова. В 12-ой главе он говорит: И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения. И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с седмью головами и десятью рогами, и на головах его седмь диадем. Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал пред женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца. И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его. А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога (ст. 1–6).

Нет нужды пояснять это видение – смысл его ясен. Но мы сопоставляем эту картину со словами Господа и таким сопоставлением подтверждаем смысл и значение слов Христа, и, уясняя употребленный Им образ, мы указываем на высокое значение его в приложении к христианскому браку.

Отметим еще одну апокалиптическую картину будущего блаженства праведников в Царстве Небесном. Красота этого Царства, полнота радости и счастья сравнивается не с чем другим, как с красотой невесты, убранной для мужа своего. На языке человеческом нет другого образа для выражения того идеального совершенства, которое олицетворяется в невесте. Я видел, – говорит Тайнозритель, – святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. Этот новый Иерусалим – образ Царства славы, которое откроется со вторым пришествием на землю Христа, как пояснил Иоанну голос с неба: Се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло (Откр. 21, 1–4). Если Христос изображал под образом «брака сына царева» тайну Царства Небесного, то апостол Иоанн, в своем видении, характеризует нам красоту, счастье и блаженство этого Царства чертами невесты, приготовленной и украшенной для мужа своего. Одним штрихом он сказал все, что нужно было сказать для яркой характеристики блаженного состояния праведников в Царстве славы. Невеста, украшенная для мужа своего, – это идеализация Небесной красоты, чистоты, нежности, полного счастья и любви, кротости и смирения, это отражение и совокупность всех нравственных совершенств, составляющих собой образ Божий в человеке. Действительно, ни в ком так ярко не отражается светлый и чистый образ Божественных совершенств, как в невесте, приготовленной и украшенной для мужа своего.

Глава 6

Великая идея, положенная в основу брака, глубокая тайна брака, изображающая тайну Царства Небесного, сближение таинственного отношения Христа к верующим с брачным союзом жениха и невесты, мужа и жены, апокалиптические видения Иоанна, иллюстрирующие приточные картины Царства Небесного под образом брака и детальные черты из брачной жизни, освещающие страдания Христа и муки рождения Церкви, – все это говорит нам о великом идеале христианского брака. Все нами доселе сказанное о браке не было случайным словом Христа. И притчи, и видения, и сравнения, и сопоставления тайны брака с тайной Церкви основаны не на внешнем только сходстве одного предмета с другим, но на внутренней тесной связи их между собой. Христианский брак по самому существу своему и задаче изображает таинственный союз Христа с Церковью. Отсюда, идеал брака есть идеал союза Христа с верующими и отношения мужа и жены в браке должны быть отображением отношений Христа к верующим и верующих ко Христу. Такая параллель слишком много привносит света в тайну христианского брака. Об этом обстоятельно говорит нам ап. Павел. К нему мы и обратимся теперь.

Взаимные отношения мужа и жены – это отношения Христа и Церкви. И эти отношения определяются двумя словами: жены, повинуйтесь! мужья, любите!

Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, повинуйтесь безгранично, как повинуется Церковь Христу, а мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал себя за нее (Еф. 5, 22–25). Как видим, одна заповедь уравновешивается и поддерживается другой. Там, где безграничная любовь, там и безусловное повиновение. Там, где бесконечно любят, повиновение любящему – не тягость, а удовольствие, счастье и радость. Любящий человек никогда не злоупотребит повиновением любимого и в то же время любящего. С другой стороны, и безусловное повиновение жены поддерживает, в свою очередь, безграничную любовь мужа. Такой жены, повинующейся, нельзя не любить. И апостол, предписывая повиновение женам, предписывает и безграничную любовь мужьям. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит себя самого (ст. 28), потому что жена есть вторая половина мужа. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь (ст. 29). Как неестественно ненавидеть свою плоть, так неестественно ненавидеть и оскорблять свою жену, которая – плоть от плоти и кость от кости своего мужа, которая составляет одного полного человека вместе с мужем.

При таких заботах мужа о своей жене, как своем собственном теле, немыслимо, чтобы жена могла оказать какое-либо неповиновение своему мужу или даже тяготиться сколько-нибудь своим повиновением. И если эти заботы и попечения мужа о своей жене таковы, какие имеет Христос о Своей Церкви, то при таких отношениях немыслим и вопрос о каком-либо равноправии, которого никто не отнимал от жены в христианском браке, о непонятном регулировании взаимных отношений мужа и жены, где самым верным регулятором является любовь. Господь питает и греет Церковь, потому что все верующие в Него суть члены тела Его, от плоти Его и от костей Его, как и жена по отношению к своему мужу (ст. 30). Между мужем и женой такая же тесная связь и единство, как и между Христом и Церковью, потому что в том и другом случае жена и Церковь получают свое бытие от мужа и Христа.

«Христианская супружеская любовь, понимаемая прежде всего как полное и неразрывное нравственное общение жизни, для взаимодополнения и взаимовспоможения, имеет глубокое природное основание. Взаимно восполняя друг друга в брачном жизнеобщении, супруги, с течением времени, все теснее и теснее соединяются между собой. Природные особенности пола в каждом из них постепенно, под влиянием другого, сглаживаются, один все более и более начинает приобретать свойства и качества другого. Мысли и чувства одного делаются понятными для другого без слов, каждый видит в другом как бы часть самого себя» (Струж., с. 26). Здесь не видим мы ни «ада в семейной жизни», как заявляет Толстой, ни «цепи, связывающей двух ненавидящих друг друга колодников», нет и «взаимной ненависти сообщников преступления и за подстрекательство и за участие в преступлении»; нет здесь и безумного бегства «к Валериям, Аркадемиям, Вольдемарам и Юриям» по «великому закону» Дарвина «о половом подборе»; здесь, наоборот, в основу счастья семейной жизни ставится: «доброе сердце, кротость, невинность, скромность, ревность к соблюдению заповедей Божиих, ненарушимая взаимная любовь и верность, крепкая любовь к Богу и ближним, смиренная преданность и живое упование на него во всех обстоятельствах жизни»[10]10
  Еп. Евсевий. Беседы о семи спасит. таинствах. СПб., 1849, с. 472.


[Закрыть].

М.Д. Долтов с супругой Анной Антоновной (урожденной Бони). Московская семья 1890-х гг.

«Московский журнал». 2002, № 12

При таких условиях «христианская идея слияния двух жизней в одно неразрывное целое, выражаемая в словах апостола: ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе (1 Кор. 11, 11), – становится действительностью. Каждый из супругов любит другого, как самого себя или даже больше, чем себя, во всякую минуту готов пожертвовать для него всем. Супружеская любовь делается, таким образом, действительным отображением беспредельной любви Христа к Церкви, по которой Он даже себя предал за нее»[11]11
  Струженцов М. Указ. соч. С. 26–27.


[Закрыть].

Но как в брачном союзе объединение мужа и жены при указанных условиях постепенно прогрессирует до окончательного слияния их в одну личность, так и в духовном союзе Христа с Церковью и Церкви со Христом постоянное слияние все выше и выше поднимается, все крепче и крепче становится, переходя от веры в веру (Рим. 1, 17), от славы в славу (2 Кор. 3, 18). Отсюда в том и другом случае является общее положение, объединяющее тяготение как мужа к жене, а жены к мужу, так и Христа к Церкви, а Церкви ко Христу. И как жена от мужа, так и Церковь от Христа. И вот параллель брака мужа и жены и союз Христа с Церковью сливается, объединяется в своей конечной цели. Человек оставляет отца и мать, чтобы быть одной плотью с женой; Сын Божий оставил Отца Небесного[12]12
  По Божеству Сын Божий никогда не разлучался с Отцом. Но мы имеем в виду Его воплощение, о котором ап. Павел так говорит: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, прияв образ раба, сделавшись подобным человекам, и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2, 6–8). Затем и Сам Христос о Своем воплощении говорит так: Я изшел от Отца, и пришел в мир, и опять оставлю мир, и иду к Отцу (Ин. 16, 28).


[Закрыть], сошел на землю и через воплощение стал единой плотью со своей Церковью. Брак установлен Богом, по сотворении человека, для размножения рода человеческого, для умножения сынов Божиих, для расширения Царства Божия. Духовный союз Христа с Церковью является продолжением и осуществлением тайны брака, восстановлением Царства Божия, утраченного грехом. Через брак умножаются и путем семейного воспитания подготавливаются члены Царства Божия к вступлению в него; а через таинственный союз Христа с Церковью они, как члены Церкви, вводятся в наследие Небесного Царства и вечный покой. Без брака, т. е. без размножения рода человеческого брачным путем, и дело Христа не имело бы никакого смысла и значения, потому что зачем совершать дело спасения и кого спасать, когда нет спасаемых, а без Христа назначение брака не достигло бы своей конечной цели, потому что тогда было бы размножение погибающих, а не спасаемых сынов Царства Божия.

Объединив два союза в один, по их конечному назначению, ап. Павел говорит: Тайна сия велика, т. е. тайна объединения того и другого союза в одну общую задачу осуществления предвечного плана о раскрытии вечного Царства славы путем размножения и искупления рода человеческого. Тайна сия велика, я говорю по отношению ко Христу и к Церкви; а по славянскому переводу – аз же глаголю во Христа и во Церковь[13]13
  В греческом подлиннике эти глубоко знаменательные слова апостола читаются так: έγώ δε λέγω εις χριστόν, καί εις την έκκλησίαν. Предлог εις играет здесь чрезвычайно важную роль: он выражает всегда направление движения куда-либо, а следовательно, цель или намерение действия. Это значит, что тайна брака имеет свою конечную цель во Христе, а действия Христа направлены к учреждению Церкви. Без Церкви дело Христа не имело бы своего конца, т. е. конечной цели и завершения. Искупительный акт Христа реализуется в Церкви. Отсюда, тайна брака есть первая ступень, а тайна Церкви – третья ступень, через посредствующее звено – Христа.


[Закрыть].

Тайна брака завершается в тайне искупления, а тайна искупления реализуется в тайне Церкви. Величие тайны брака определяется величием и вечным значением Церкви Христовой. Таким образом, величие тайны брака апостол видит в величии дела Христова, величие дела Христова завершается величием созданной им Церкви. А потому саму тайну брака он рассматривает в связи и по отношению к Церкви Христовой, так как брак умножает количественно и образует качественно число членов Церкви. Но без искупительного дела Христа и без Церкви Христовой брак не имел бы такого высокого и вечного значения.

Если же тайна брака есть в то же время и тайна Христа, то естественный вывод отсюда следует уже сам собой: Так каждый из вас, – говорит апостол, – да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится (φοβήται) своего мужа (ст. 33). Но там, где царствует такая любовь, там нет и не может быть рабского страха. На любовь всегда отвечают любовью. А любовь изгоняет страх (1 Ин. 4, 18). И эта-то ответная любовь жены есть благоговейное почитание мужа, своей любовью привлекающего к себе любящую и любимую жену. Своим рабским повиновением она оскорбила бы любовь своего мужа и вконец разрушила бы свою собственную любовь. А теперь в ее сердце только один страх – как бы не оскорбить чем-нибудь любовь своего мужа. Страх, соединенный с любовью, есть не что иное, как предупредительная любовь, когда любящая и любимая жена, счастливая своим пожеланием, спешит предупредить своим усердием всякое желание мужа, чтобы доказать свою любовь.

В таком именно духе дает наставления и св. Иоанн Златоуст мужу, как он должен относиться к своей жене, если бы она оказалась не на высоте своего положения в христианском браке. «Сообщницу в жизни, мать детей, виновницу многих наших радостей, не должно обуздывать страхом и угрозами, а напротив, нужно действовать любовью и привязанностью. А что за любовь там, где жена трепещет мужа? И каким удовольствием наслаждается сам муж, когда живет с женой, как с рабой, а не как с супругой?»

Такие же взаимные отношения в брачной жизни, согласно с учением ап. Павла, устанавливает и ап. Петр между христианами, уравновешивая повиновение жен мужьям нежными заботами мужей о женах. Мало того, ап. Петр смотрит на само повиновение как на могущественное средство благотворного воздействия на мужей. И всматриваясь в само повиновение, предписываемое апостолом, мы видим, что требуемое повиновение не есть искусственное, хитрое, рабски лукавое подчинение жены деспотичному мужу, а естественное выражение всех прекрасных качеств привлекательного характера христианской жены, в пример чего и выставляет он библейских жен древних патриархов. Здесь нет спора о правах и равенстве, то и другое само собой устанавливается любовно с той и другой стороны.

Жены, – говорит апостол, – повинуйтесь своим мужьям, и далее выставляет высокую цель такого повиновения: Чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были (1 Пет. 3, 1). Выходит: покоряйтесь, чтобы покорить! Покорность в житейских делах есть средство покорить в духовной области, покорить Христу, приобрести для Церкви, для вечной жизни. Какая высокая миссия жены-христианки! И каким могущественным средством владеет она, чтобы совершать такие божественные дела, одерживать победу над упорным неверием! Непокорных покорять Христу! Но эта победа одерживается богобоязненным житием (ст. 2). Вот путь, который указывается жене в брачной жизни, к верным победам над упорством и неверием мужа.

Мысль ап. Петра внушает верующим и св. Иоанн Златоуст. В подобных обстоятельствах, говорит он, «есть надежда, что жена неверного (мужа) обратит его, ибо она для него своя»… «Оставайся, – внушает он христианке, жене язычника, – и увещевай, советуй, убеждай: никакой учитель не может убедить так, как жена».