Текст книги "Обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве"

Гарантии законных интересов личности гармонически входят в структуру правового положения субъектов уголовного процесса. В российской уголовно-процессуальной науке общепризнанным является мнение о том, что какое бы правовое положение в конкретном уголовном деле ни занимала личность, ее права и законные интересы должны неукоснительно соблюдаться и охраняться. Это положение обеспечивается различными гарантиями: экономическими, политическими и юридическими. Только в своей совокупности они могут создавать необходимые условия для полной реализации субъективных прав граждан в уголовном судопроизводстве. Среди этих важных гарантий особое место принадлежит юридическим, в частности процессуальным гарантиям.

В юридической литературе справедливо принято определять процессуальные гарантии как установленные законом средства и способы, содействующие успешному осуществлению правосудия, защите законных интересов личности. Однако о том, в чем заключаются эти средства и какова их сущность, высказываются различные суждения[101]101
  Подробнее см.: Громов Н. А. Уголовный процесс России: Учеб. пособие. М., 1998. С. 21–25.


[Закрыть]. Критический анализ существующих по данному вопросу точек зрения выходит за рамки настоящего исследования. Необходимо заметить, что совершенствование процессуальных гарантий личности способствовало повышению эффективности судопроизводства и охране интересов граждан в российском уголовном процессе. Но средства и способы, направленные на реальное обеспечение прав и законных интересов личности, многогранны, поэтому сложно дать им однозначное определение или привести исчерпывающий перечень. Если суммировать различные суждения о процессуальных средствах, которые рассматриваются в качестве гарантий, то к последним можно отнести процессуальные нормы; закрепленные в них права и обязанности участников процесса; различные процессуальные институты; уголовно-процессуальную форму; деятельность участников судопроизводства; процессуальное принуждение и процессуальные санкции[102]102
  См.: Алексеев Н. С., Даев В. Г., Кокорев Л. Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж, 1980. С. 60; Громов Н. А. Указ. соч. С. 21–22.


[Закрыть].

Правовой статус личности в уголовном процессе всегда рассматривался в уголовно-процессуальной теории и практике как важнейший. Правда, исследование вопроса о правах личности и их гарантиях чаще всего ограничивалось интересами обвиняемого (подсудимого), тогда как эта проблема, по справедливому утверждению некоторых ученых, касается всех участников процесса, лично заинтересованных в исходе дела, защищающих в уголовном судопроизводстве свои права и интересы[103]103
  См.: Кокорев Л. Д., Лукашевич В. З. Процессуальные гарантии прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве // Вестник ЛГУ. 1977. № 1. С. 100. Предметно этого вопроса касались: Алексеев В., Шишкин Б. Соблюдать процессуальные гарантии применения принудительных мер медицинского характера. С. 17–19; Захожий Л., Чучаев А. Гарантии прав невменяемых в судебном разбирательстве. С. 23–24; Михеев Р. И. Гарантии прав невменяемого в советском уголовном праве и процессе в свете новой Конституции СССР. С. 46–57; Колмаков П. А. Гарантии прав и законных интересов лица, нуждающегося в применении принудительных мер медицинского характера // Социальная справедливость охраны прав обвиняемого. Кемерово, 1989. С. 120–127.


[Закрыть].

Действие большинства гарантий, содействующих успешному осуществлению правосудия по тяжким и особо тяжким преступлениям, как правило, ничем или почти ничем не отличается при разбирательстве по другим делам. Однако необходимо заметить, что в подобных делах с учетом особенностей подсудимых средства и способы, служащие обеспечению реализации их прав и законных интересов, имеют некоторое своеобразие. Этот вопрос и хотелось бы осветить при исследовании гарантий прав и законных интересов защищаемого лица как участника уголовного процесса.

Одним из средств, служащих обеспечению реализации прав и законных интересов этого лица, являются уголовно-процессуальные нормы, закрепленные в них права и обязанности участника процесса. С помощью этих норм и обеспечения надлежащей организации их применения и исполнения государство регулирует поведение людей, участвующих в возбуждении, расследовании и судебном рассмотрении дел, направляя его в сторону, соответствующую задачам уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК).

Следует согласиться с мнением ученых, считающих «неплодотворным спор по вопросу, что является гарантией: права и обязанности, закрепленные в нормах, или нормы, закрепляющие права и обязанности»[104]104
  Кокорев Л. Д., Лукашевич В. З. Указ. соч. С. 112.


[Закрыть]. Представляется, что только в единстве указанные категории можно рассматривать в качестве процессуальных гарантий любого участника уголовного процесса. Однако ряд исследователей оспаривает отнесение к процессуальным гарантиям самих прав участников процесса, поскольку, по их мнению, права являются объектом самих гарантий[105]105
  См.: Мартынчик Е. Г. Субъективные права обвиняемого и их процессуальные гарантии // Советское государство и право. 1976. № 7. С. 92; Юрченко В. Е. Гарантии прав потерпевшего в судебном разбирательстве. С. 55.


[Закрыть]. При этом не учитывается, что в общей системе одни процессуальные гарантии служат гарантиями других[106]106
  См.: Куцова Э. Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе… С. 129; Зусь Л. Б. Проблемы правового регулирования в сфере уголовного судопроизводства. Владивосток, 1978. С. 65.


[Закрыть].

Новое уголовно-процессуальное законодательство в ст. 11 УПК РФ впервые закрепило на национальном уровне обеспечение безопасности участников процесса и их близких в связи с производством по уголовному делу как одно из важных средств достижения цели и задач (назначения) процессуальной деятельности по уголовным делам, как наиболее эффективное средство противодействия преступности и получения доказательственной информации о событии преступления. Безопасность участников уголовного процесса расценивается законодателем как одна из составляющих принципа охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве.

Закрепление в процессуальном законе мер безопасности личности, по нашему мнению, следует рассматривать как

1) гарантию обеспечения законных интересов личности в уголовном судопроизводстве;

2) средство достижения цели и задач (назначения) уголовного судопроизводства;

3) новую эффективную форму противодействия наиболее опасным видам преступности (организованной, профессиональной);

4) позитивное стремление государства привести национальное законодательство в соответствие с рядом международных документов.

Диспозиция ч. 3 ст. 11 УПК представляется более гарантированной в сравнении с текстом ст. 309 УК РФ, где указан строго ограниченный перечень видов посягательства на участников процесса. В ст. 309 УК установлена ответственность за посягательства в форме подкупа (ч. 1) и понуждения, принуждения, соединенных с шантажом, угрозой убийства, причинения вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества (ч. 2). В ч. 3 ст. 11 формулировка «угроза убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением имущества или иными опасными противоправными деяниями», содержащая открытый перечень «иные… деяния», позволяет применять меры безопасности и в тех случаях, когда состав преступления, предусмотренный ст. 309 УК, отсутствует.

Кроме того, уголовное законодательство, содержащее специальные меры охраны, предусматривает уголовно-правовую защиту не всех участников процесса, а только перечисленных в ст. 295, 296, 302, 309 УК РФ: судьей, присяжных заседателей, иных лиц, участвующих в отправлении правосудия (их близких), прокуроров, следователей, лиц, производящих дознание, защитника, эксперта, судебного пристава, судебного исполнителя (их близких), подозреваемых, обвиняемых, свидетелей, потерпевших, экспертов, переводчиков.

Отсутствуют достаточные уголовно-правовые гарантии обеспечения безопасности понятого, специалиста, секретаря судебного заседания, представителя потерпевшего, адвоката свидетеля, гражданского истца и ответчика, их представителей и пр. Часть 3 ст. 11 УПК позволяет обезопасить не только участников процесса, имеющих свой или представляемый в деле интерес, но и иных (любых) участников процесса.

Между тем формулировка диспозиции ч. 3 ст. 11 УПК РФ, устанавливающей основания для применения пяти уголовно-процессуальных мер безопасности участников уголовного судопроизводства, по нашему мнению, не совсем совершенна и нуждается в изменении по следующим основаниям.

Использование в тексте статьи формулировки иные опасные противоправные посягательства следует рассматривать как неопределенный перечень видов посягательства, так как не совсем четко установлено, что именно понимается под термином опасные. Быть может, это посягательства, опасные для жизни или здоровья, либо вообще опасные с точки зрения обязательного признака преступления общественная опасность. Неясно, как следует рассматривать подкуп свидетеля или потерпевшего в связи с изменением им показаний по уголовному делу. Не совсем понятно, каким образом эти виды посягательства соотносятся с УК РФ, где более узок перечень оснований для привлечения виновного к уголовной ответственности за оказание воздействия на участника процесса в связи с производством по делу. По всей видимости, такую трактовку следует рассматривать как оценочную формулировку, используемую в тексте УК во многих статьях, то есть иные означает аналогичные перечисленным ранее: угрозе убийством, применением насилия и т. п.

Вероятно, следует установить более определенные границы опасности посягательства, например, опасные для жизни или здоровья.

В рассматриваемой статье, к сожалению, не прослеживается причинная связь между самим посягательством на участника процесса и фактом оказанного им ранее или уже оказывающегося содействия уголовному судопроизводству. Очевидно, что такая связь должна быть, поскольку угроза (посягательство) в отношении участника процесса (его близкого) может быть и не связана с участием (содействием) в уголовном процессе, то есть воздействие может быть оказано не как на участника процесса, содействующего уголовному судопроизводству, а как на обычного гражданина, например на почве личных неприязненных отношений. В противном случае не исключается возможность расширительного применения мер безопасности в случаях, прямо не подпадающих под их действие.

Следует подчеркнуть связь посягательства с содействием уголовному судопроизводству фразой «в связи с содействием уголовному судопроизводству».

Не совсем понятна позиция законодателя в решении вопроса о правомочии или обязанности суда, прокурора, следователя, органа дознания или дознавателя на применение мер безопасности. В ч. 3 ст. 11 УПК используется термин принимает, что приводит к двоякому его восприятию. По нашему мнению, принятие мер безопасности при наличии к тому поводов и основания должно рассматриваться как обязанность компетентного лица, невыполнение которой должно повлечь наложение процессуальной или иной ответственности.

Соответственно, необходимо использовать термин обязаны как это сделано, например, в ч. 1 ст. 11 применительно к установлению обязанности должностных лиц процесса по разъяснению прав, обязанностей и ответственности участникам процесса. Кроме этого, обязанность применения мер безопасности должна включать такой элемент, как согласие защищаемого лица на сотрудничество с уголовным правосудием. При отсутствии такого согласия обеспечить безопасность лица будет явно затруднительно. Видимо, следует указать на необходимость согласия участника процесса на применение в отношении него мер безопасности, регламентированных уголовно-процессуальным законодательством.

Диспозиция статьи не содержит указания на реальность противоправного воздействия.

Такое противоправное посягательство должно отвечать некоторым требованиям: объективность (выражено от конкретного источника опасности), а не мнимость (существование только в сознании защищаемого лица); воздействие или угроза применения такого реального воздействия в ближайшем будущем; способность источника опасности (психическая, физическая, техническая и иная) реализовать преступный умысел.

В ч. 3 ст. 11 УПК имеется указание на применение только пяти мер процессуальной безопасности участников процесса. Между тем очевидно, что могут применяться и другие меры, не включенные в этот перечень.

Например, избрание ареста как меры пресечения только по причине возможности оказания противодействия в отношении свидетелей и потерпевших со стороны обвиняемого (п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ: «при наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый может угрожать свидетелю и иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу»).

Указание только пяти мер безопасности может ограничить полномочия должностного лица, в чьем производстве находится дело, и не позволить фактически применить другие. Таким образом, действующая диспозиция ч. 3 ст. 11 УПК находится в противоречии с другими уголовно-процессуальными нормами.

Целесообразно дополнить формулировку ч. 3 ст. 11, например, такой фразой «и иными нормами настоящего Кодекса…», что позволит применять меры безопасности, не только названные в ч. 3 ст. 11 УПК.

С предложенными дополнениями и изменениями формулировка ч. 3 ст. 11 УПК может быть следующего содержания:

«При наличии достаточных данных о том, что на кого-либо из лиц, сотрудничающих (намеренных сотрудничать или сотрудничавших ранее) с правоохранительными органами или судом, оказывается реальное воздействие (угроза его применения) в какой бы то ни было форме, способное побудить это лицо прекратить свое содействие уголовному судопроизводству и (или) начать препятствовать ему, суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель обязаны принять в пределах своей компетенции в отношении указанных лиц и с их согласия меры безопасности, предусмотренные настоящим Кодексом, в том числе… (далее по тексту).

Такая же формулировка, на наш взгляд, может быть использована и в ч. 3 ст. 18 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» для обеспечения безопасности лиц, сотрудничающих на конфиденциальной основе[107]107
  Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ // СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349; 1997. № 29. Ст. 3502; 1998. № 30. Ст. 3613; 1999. № 2. Ст. 233; 2000. № 1. Ст. 8; 2001. № 13. Ст. 1140.


[Закрыть].

Наши рассуждения о проблеме обеспечения безопасности личности в уголовном судопроизводстве ранее были направлены на необходимость разработки соответствующего самостоятельного принципа уголовного судопроизводства[108]108
  Епихин А. Ю. Безопасность личности как принцип уголовного процесса // Российский следователь. 2002. С. 12–15.


[Закрыть]. Однако, мы изменили свою позицию по следующим причинам. Обеспечение безопасности личности является одним из средств реализации прав и защиты законных интересов личности, вовлекаемой в сферу уголовного судопроизводства. В теории уголовного процесса вопрос о принципах исследован достаточно подробно. Принцип обеспечения законных интересов личности в уголовном процессе включает в себя и необходимость обеспечения безопасности личности, тем самым он как бы поглощает процесс безопасности, рассматривая ее как средство достижения основной цели.

Новый УПК закрепляет этот принцип, формулируя его как «охрану прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве» (ст. 11). При этом, в ч. 3 ст. 11 установлена обязанность суда, прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя принимать предусмотренные меры безопасности при наличии к тому поводов и оснований. Следовательно, обеспечение безопасности является составной, важной частью (средством) принципа обеспечения законных интересов личности в уголовном судопроизводстве.

Для интересов нашего исследования более предпочтительным является понятие «институт обеспечения безопасности личности».

Для реализации концепции безопасности личности необходимо обосновать некоторые принципиальные положений.

К гарантиям реализации прав и обеспечения законных интересов защищаемых лиц необходимо отнести, в том числе, и принципы уголовного процесса. Они закрепляются в правовых нормах, однако это не лишает их самостоятельного значения как процессуальных гарантий наряду с процессуальными нормами[109]109
  Полянский Н. Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М., 1956. С. 203.


[Закрыть]. Некоторые принципы как правовые идеи иногда не только закрепляются в конкретной норме, но и вытекают из всей системы процессуальных норм. Они отражают наиболее существенные стороны уголовного судопроизводства, его задачи, характер и систему процессуальных форм, стадий и институтов, обеспечивающих справедливое отправление правосудия по уголовным делам[110]110
  Подробнее см.: Зажицкий В. И. Правовые принципы в законодательстве Российской Федерации // Государство и право. 1996. С. 93–94.


[Закрыть].

Проблема принципов уголовного судопроизводства, несмотря на достаточную ее разработанность, продолжает оставаться одной из центральных[111]111
  Подробнее см.: Громов Н. А. Указ. соч. С. 52–55.


[Закрыть]. Некоторые ученые-процессуалисты подчеркивали неравнозначность принципов по силе их воздействия[112]112
  См., например; Пашкевич П. Ф. Процессуальный закон и эффективность уголовного судопроизводства. М., 1984. С. 80; Нажимов В. П. Дискуссионные вопросы учения о принципах советского уголовного процесса // Вопросы организации суда и осуществления правосудия в СССР. Калининград, 1977. С. 27; Кобликов А. С. Законность – конституционный принцип советского уголовного судопроизводства. М., 1979. С. 18; Савицкий В. М. Право на защиту и нормативное выражение презумпции невиновности // Адвокатура и современность. М., 1987. С. 25; Чельцов М. А. Система основных принципов советского уголовного процесса // Уч. записки ВИЮН. М., 1947. С.121–122 и др.


[Закрыть]. Другие полагали, что процессуальные принципы представляют собой элементы, равным образом действующие в пределах общей для них системы[113]113
  См.: Элькинд П. С. Основные начала (принципы) советского уголовного процесса // Уголовный процесс / Под ред. Н. С. Алексеева, В. З. Лукашевича, П. С. Элькинд. М., 1972. С. 67; Бибило В. Н. Конституционные принципы правосудия и их реализация в стадии исполнения приговора. Минск, 1986. С. 42.


[Закрыть]. С этой позицией согласен и В. Т. Томин, который также указывал на то, что принципы по своей природе достаточно «агрессивны» и, если отдать одному из них предпочтение, он неизбежно подчинит себе все остальные элементы системы, чего допустить нельзя[114]114
  Томин В. Т. О понятии принципов советского уголовного процесса // Тр. Высшей школы МООП РСФСР. М., 1965. С. 193–198.


[Закрыть].

Большое значение для дальнейшей разработки указанной проблемы имеют положения Конституции РФ, которая глубже, содержательней и конкретней определила сущность некоторых принципов и в ряде случаев внесла новое в их характеристику (ст. 22, 25, 48, 49)[115]115
  См.: Соколов А., Москалев И. Конституция России и проблемы судопроизводства в уголовном процессе // Российская юстиция. 1996. № 2. С. 22–24.


[Закрыть]. Конституционные принципы стали нормами прямого и непосредственного действия. Конституция РФ и внесенные за последние годы в уголовно-процессуальное законодательство изменения и дополнения значительно углубили и обогатили демократическое содержание принципов, расширили диапазон их применения и усовершенствовали формулировку отдельных начал. В ходе судебной реформы происходит дальнейшее совершенствование механизма их действия (установление примата личности, вовлекаемой в орбиту действия уголовного судопроизводства, обеспечение права потерпевшего на судебную защиту, принципа состязательности, гарантий независимости судей и др.)[116]116
  Подробнее см.: Ларин А. М. Конституция и уголовно-процессуальный кодекс. С. 35–42.


[Закрыть].

Производство по делу основано на строжайшем соблюдении принципов уголовного процесса (законности, публичности, равенства прав человека и гражданина перед законом и судом, охраны чести, достоинства и неприкосновенности личности, независимости судей и подчинение их только закону, права на судебную защиту, презумпции невиновности, состязательности и равенства сторон и т. д.). Гарантией законных интересов защищаемых лиц, несомненно, является и уголовно-процессуальная форма[117]117
  См.: Рахунов Р. Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву. С. 3.


[Закрыть], которая воплощает многолетний опыт борьбы с преступными посягательствами и строится прежде всего с учетом общих методологических закономерностей познавательной деятельности. Заметим, что сущность процессуальной формы противоречива. Чрезмерное увлечение процессуальной формой в новом УПК приводит к фактическим рецидивам, о чем свидетельствуют многочисленные изменения и дополнения его текста в последние годы. По этому поводу справедливы слова И. Я. Фойницкого: «Особые правовые пути отыскания истины уместны и необходимы лишь настолько, насколько они вытекают из особенностей процессуальных отношений; они призваны не заменять, а лишь дополнять. Между тем, влияние исторических наслоений, сумма условных правил и обрядов, существующих в процессе, иногда превышает действительную необходимость»[118]118
  Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1911. С. 362.


[Закрыть].

Отсюда вытекает то огромное значение, которое придавалось и придается процессуальной форме в российском уголовном судопроизводстве, ибо она создает наилучшие условия для достижения истины по делу, наиболее полного осуществления прав и законных интересов личности. Процессуальная форма представляет собой большую социальную ценность, образует важнейшую гарантию справедливого правосудия.

Вместе с тем она имеет еще одну, не менее важную сторону, которая в последнее время привлекает все большее внимание отечественных ученых-процессуалистов, – обеспечение оптимальных путей достижения задач уголовного судопроизводства. Свидетельством этого стала дискуссия о проблеме дифференциации его форм[119]119
  Подробнее см.: Строгович М. С. О единой форме уголовного судопроизводства и пределах ее дифференциации // Социалистическая законность. 1974. № 9. С. 50–53; Кобликов А. Задачи уголовного судопроизводства и проблемы дифференциации // Социалистическая законность. 1975. № 4. С. 68–70; Якуб М. Л. Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. М., 1981. С. 71–74.


[Закрыть]. Для отечественного уголовного судопроизводства в основном характерно единство уголовно-процессуальной формы. Это единство сочетается с дифференциацией судопроизводства, при котором наблюдается: 1) некоторое усложнение процессуальной формы в виде создания в ряде случаев дополнительных процессуальных гарантий; 2) упрощение процессуальной формы, не умаляющее основных процессуальных гарантий. Особенности первой группы, выражающиеся в предоставлении некоторых дополнительных процессуальных гарантий, по своему содержанию отнюдь не означают отказ от общего порядка расследования и судебного разбирательства уголовных дел. Особенность второй группы выражена в сокращении судебной процедуры в целях своевременного привлечения виновного к ответственности и возмещении причиненного преступлением вреда потерпевшему.

В законопроекте «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству» в ст. 4 перечислены следующие принципы:

1) законность осуществления мер безопасности;

2) уважение прав и свобод человека и гражданина;

3) взаимная ответственность органов, осуществляющих меры безопасности и защищаемых лиц;

4) прокурорский надзор и судебный контроль;

5) гласность и конфиденциальность организации и реализации мер безопасности[120]120
  Постановление Государственной Думы от 14 мая 1997 г. № 1391–II ГД.


[Закрыть].

К сожалению, в проекте не раскрывается сущность каждого из этих основополагающих принципов. Мы предлагаем следующее толкование этих и других принципов[121]121
  Епихин А. Ю. Некоторые вопросы защиты пострадавшего в уголовном процессе // Криминальная ситуация на рубеже веков в России / Под ред. А. И. Долговой. М., 1999. С. 207–209.


[Закрыть].

1. Законность осуществления мер безопасности. Понятие законность традиционно рассматривается в двух направлениях: во-первых, это законодательное закрепление основных положений чего-либо, т. е. указание в законе; во-вторых, законность действий всех по отношению к чему-либо, то есть соответствие закону действий и принимаемых решений. Следовательно, государственная программа по обеспечению безопасности лиц в уголовном процессе должна иметь единую законодательную базу. Эта государственная деятельность должна осуществляться только на основании нормативно-правового акта, обладающего высшей юридической силой (закона).

В Федеральном законе, который можно было бы озаглавить «Об обеспечении безопасности лиц по уголовным делам», необходимо закрепить основные положения, касающиеся обеспечения безопасности по уголовному делу:

– цель и задачи;

– основные принципы обеспечения безопасности;

– основания применения мер безопасности;

– понятие и виды мер безопасности;

– перечень защищаемых лиц;

– субъекты (органы), осуществляющие меры безопасности;

– взаимные права и обязанности защищаемых лиц и органов, обеспечивающих безопасность (реализующих меры безопасности);

– прокурорский надзор и судебный контроль за принятием решения, обеспечением и реализацией мер безопасности.

Цель может быть определена как обеспечение безопасности в связи с производством по уголовному делу любой нуждающейся в этом личности и установление гарантий для получения достоверной информации по уголовному делу для принятия правильного процессуального решения.

Основными задачами этой деятельности мы считаем:

1) охрану защищаемых лиц;

2) обеспечение безопасности не только субъектов уголовного процесса, но и их близких;

3) стимулирование граждан к содействию государственным органам в борьбе с преступностью;

4) гарантии привлечения виновного к различным видам ответственности за посягательство в отношении защищаемого лица в связи с производством по уголовному делу.

В Законе должна быть определена система видов и мер безопасности, которые будут применяться при наличии оснований. В последующих подзаконных нормативных актах их реализация будет детально регламентирована.

Отдельной статьей необходимо дать перечень защищаемых лиц, который не должен ограничиваться только свидетелями и потерпевшими, либо должностными лицами, ведущими производство по уголовному делу. В отдельной главе предполагаемого Закона следует перечислить субъектов, осуществляющих меры безопасности по уголовному делу. Выполнение защитной функции должно быть связано с одним государственным органом или специальной службой, которая координирует деятельность других правоохранительных и иных органов, контактирует с ними в части обеспечения безопасности защищаемого лица. В целях реализации возложенных на этот орган задач следует установить ответственность других государственных органов и должностных лиц за неисполнение (ненадлежащее исполнение) указаний специальной службы по реализации мер безопасности.

Гарантией обеспечения надлежащего исполнения мер безопасности будет правовое регулирование – установление взаимных прав и обязанностей между обозначенной специальной службой и самим защищаемым лицом. Необходимо предусмотреть ответственность за невыполнение обязанностей в отношении обоих субъектов правоотношения (органа, осуществляющего реализацию мер безопасности, и защищаемого лица).

Ответственность лиц специальной службы может выражаться в наложении на них соответствующего вида наказания (дисциплинарного, административного либо более строгого).

За неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей, связанных с реализацией и условиями мер безопасности, защищаемое лицо также может быть подвергнуто любому виду ответственности, вплоть до отказа в дальнейшем обеспечении его безопасности, в зависимости от тяжести и общественной опасности наступивших последствий.

Закон должен регулировать осуществление прокурорского надзора и судебного контроля за принятием, реализацией обеспечения мер защиты, их прекращением и другими подобными вопросами.

В отдельных подзаконных нормативных актах (положениях, инструкциях, постановлениях и пр.), которые могут носить и секретный характер, можно более детально регламентировать проведение мероприятий по защите пострадавших.

2. Гласность и конфиденциальность организации и реализации мер безопасности. Гласные методы осуществления мер безопасности направлены на профилактику возможного воздействия на защищаемое лицо. Они могут способствовать недопущению возможного вреда со стороны лиц, намеренных воздействовать на субъект защиты. Режим секретности вполне объясним: правовое регулирование некоторых мероприятий конфиденциального характера не может быть общедоступным. В законе важно определить основные, наиболее существенные сферы этой деятельности. Аналогичный законодательный пример достижения компромисса между публичностью и конфиденциальностью определен, например, в Федеральном законе РФ «Об оперативно-розыскной деятельности». Конечным результатом защиты является обеспечение безопасности защищаемого лица. Конфиденциальность должна распространяться не только на организацию мер безопасности, но и на сведения и лица, которые защищают пострадавшего.

Регулирование мер безопасности в уголовном процессе непосредственно связано с конфиденциальностью принятия решений и реализации самих мер. Институт правового обеспечения тайны в процессе производства по уголовному делу нуждается в совершенствовании. В научной литературе рассматриваются различные виды тайн, президентско-правительственный блок нормативной регламентации института тайны, ее философские и этические аспекты. Особого внимания заслуживают такие виды, как личная, адвокатская, коммерческая, банковская тайна и тайна исповеди[122]122
  См., например: Смолькова И. В. Тайна и уголовно-процессуальный закон. М., 1997; Она же. Частная жизнь граждан: основания и пределы уголовно-процессуального вмешательства. М., 1997; Панченко П. Н. Институт тайны: правоохранительные аспекты // Государство и право. 1998. № 8. С. 124–125.


[Закрыть]. Вопрос о классификации и сущности видов тайн прямо не относится к теме настоящего исследования и поэтому не рассматривается нами более подробно.

3. Прокурорский надзор и судебный контроль. Распространение судебного контроля на процесс избрания, применения, реализации мер защиты и их окончания, на наш взгляд, будет способствовать обеспечению законности работы правоохранительных органов в данной сфере. Прокурорский надзор может быть связан с санкционированием применения мер безопасности и их отменой, продлением сроков защиты и т. п. Судебная деятельность связывается с возможностью обжалования незаконно или необоснованно принятых прокурором решений в процессе защиты личности. Проверка правильности применения и реализации мер безопасности со стороны прокуратуры и суда означает расширение круга лиц, имеющих доступ к строго конфиденциальной информации о защищаемом лице. Сужение количества лиц и органов, полномочных проверять законность и обоснованность применения и реализации мер безопасности, несомненно, будет способствовать обеспечению безопасности защищаемых лиц.

4. Централизация руководства осуществлением и применением мер безопасности единым государственным органом предполагает объединение всех действий и подчинение нижестоящих структур вышестоящим. Отсутствие оказания воздействия на тех, кто осуществляет меры безопасности, со стороны местных органов будет способствовать большей защищенности как этих работников, так и защищаемых лиц.

5. Уважение законных интересов личности перед государственными интересами (уважение прав и свобод человека и гражданина). Достижение задач уголовного судопроизводства во многом зависит от успешного выполнения условий защиты интересов личности, вовлекаемой в сферу действия уголовно-процессуальных отношений. Использование рычагов процессуального или административного воздействия на личность в целях содействия производству по уголовному делу не всегда дает позитивные результаты. Разговоры об общественном долге часто также ни к чему не приводят. Только при условии гарантированного обеспечения интересов личности можно предполагать положительную реакцию. Применение мер защиты должно прямо связываться с волеизъявлением человека. Решение об окончании их применения должно приниматься самим защищаемым лицом.

6. Создание единого государственного органа, единственной задачей которого было бы обеспечение безопасности защищаемых лиц. В Российской Федерации действует система правоохранительных органов, каждый из которых может осуществлять защиту пострадавших по уголовным делам, отнесенным уголовно-процессуальным законодательством к их компетенции. Однако государственное финансирование силовых министерств неодинаково, уровень профессионализма также различен, поэтому надежнее защита обеспечивается тем органом, который в финансовом, кадровом, организационном отношениях наиболее благополучен. С нашей точки зрения, целесообразно создать единый федеральный орган, непосредственной и единственной задачей которого стало бы обеспечение защиты пострадавших в уголовном судопроизводстве. Наличие единой службы позволит уменьшить до минимума рассекречивание конфиденциальной информации, чему будет способствовать и небольшой штат.

7. Финансирование мер защиты из средств федерального бюджета. Как любой нормативно-правовой акт, рассматриваемый Закон должен иметь надлежащее финансирование. Только тогда комплекс мер по обеспечению защиты личности, пострадавшей от противоправного воздействия в связи с уголовным делом, станет действенным средством борьбы с любыми, в том числе наиболее опасными проявлениями преступности, а именно коррупцией и организованной преступностью.

8. Взаимная ответственность государственных органов и защищаемого лица. В проекте Закона устанавливается взаимная ответственность только между защищаемым лицом и органом, осуществляющим меры безопасности. Совершенно очевидно, что к государственным органам, связанным тем или иным образом с обеспечением безопасности личности, относятся и органы, принимающие решение о защите (ч. 1 ст. 3), и иные государственные органы, на которые может быть возложено осуществление отдельных мер безопасности (ч. 2 ст. 3). Следует определить взаимную ответственность между защищаемым лицом и всеми государственными органами, обеспечивающими его безопасность. Конечно же, справедливо установление в законе ответственности и самого защищаемого лица ввиду возможного злоупотребления предоставленными правами.