Текст книги "Оракул петербургский. Книга 2"

Муза опять как-то весело, почти игриво, заухмылялась. Не хватало только, чтобы она стала сладострастно потирать ручонки с длинными красивыми пальцами, увенчанными холеными пурпурными когтями, свидетельствовавшими о ее принадлежности к клану колдуний. Чувствовалось, что демонической женщине доставляет удовольствие развенчивать самостийных гениев, которые очень долго держали ее, как собачонку, на дрессировочной дистанции, на длине поводка, с меняющейся протяженностью, зависимой от настроения властного и сумасбродного хозяина. Теперь она сама заняла роль властелина-деспота и потому с удовольствием отыгрывала обиды. Она продолжила:

– Ты бы посмотрела, Сабринок, какой математический аппарат привлекли эти шизофреники для обоснования пошлых теорий. Помнишь теорему Байеса? По лицу твоему, Сабринок, видно, что шизофреническими залетами ты никогда не страдала. Я же помню теорему только потому, что она, намалеванная на ватмане, долго висела перед моим носом, да еще слайды заставили выполнять меня эти олухи. Правда, если не кривить душой, то формулу Байес вывел элегантную, приятного, вполне опрятного вида. Сейчас я изображу ее на листочке, ты сама поймешь, что ее творец обладал художественным вкусом:

P r ( i ) = p r ( i ) p A ( i ) / У p r ( i ) p A ( i ) ;

Скорее всего, не дела ради, а из-за тяготения к элегантности, выбрали формулу Байеса наши ребята для доказательства своей правоты. Здесь, Сабринок, все очень просто – только для понимания мобилизуй в себе максимум шизотимности. На тарабарском языке математиков все звучит несколько замысловато, но не так уж и страшно: вероятность гипотезы "i" после испытания, приведшего к осуществлению события "А", равна произведению вероятности этой гипотезы до испытания на вероятность события по этой гипотезе, деленному на полную вероятность события "А", то есть на сумму таких произведений для всех гипотез. Причем, Байес специальным постулатом соизволил разрешить считать все априорные вероятности одинаковыми, за что головой повернутые математики поют ему дифирамбы по сей день, причисляя старика к вымирающему племени гениальных личностей.

Муза почти с восторгом обшарила физиономию Сабрины взглядом и продолжила:

– Как тебе нравятся развлечения твоего благоверного? Ты чувствуешь, с какой порочной личностью ты связалась! Он же настоящий шизофреник, не обессудь, девочка, но это даже не требует доказательств!

Сабрина помолчала недолго и задала вопрос рассерженного палача:

– Музочка, судя по иронии, с которой ты живописуешь о научных поисках святой парочки, ты не очень веришь в правомочность их теоретических посылок? Не так ли?

Муза отвечала практически без подготовки, без размышлений, на одном дыхании:

– Понимаешь, Сабринок, выбор научных гипотез всегда предвзят и индивидуален. Надо вскрывать секреты мотивации такого выбора. Как правило, их корни прячутся в сфере личностных особенностей. Сергеев и Михаил – дети войны, а это значит, что, кроме издержек здоровья, за ними тянется хвост, состоящий из безнадзорности и дичайшей педагогической запущенности. Ты представляешь, в каком лексическом поле они вращались здесь, на земле, в послевоенном Ленинграде: двор, специфическая мальчишечья среда – вот их главный воспитатель. Отсюда могут исходить и дефекты лексического восприятия, грамматической ориентации. Ведь правильный язык закладывается в раннем детстве. Но и стрессы военного периода детства, недоедание, прочие дефекты бытового ухода могли снижать их интеллектуальную толерантность. Эти ребята сами называли себя "подранками". Безусловно, опосредованность грамматических предпочтений может иметь генетическую программу. Но кто точно знает в какой мере каждый из перечисленных факторов влияет больше? Сергеев утверждал, что смешение наций, особенно выраженное в России, приводит к выявлению, если угодно, к созданию генетических предпосылок для породы одаренных личностей. Но смешение отсталых народов приводит к большому числу "брака" при такой эволюции. Смешение элитарных генофондов дает меньше брака. Он приводил в качестве показательной модели динамику еврейской нации: здесь смешение, скажем, с немцами, приводило к мобилизации продуктивного рафинированного потенциала, но слияние, например, с эвенками было чревато почти стопроцентным оскудением еврейского генофонда. Конечно, речь идет об селекции интеллекта. Может быть совокупление еврейки с эвенком обеспечит рождение еще одного невообразимо шустрого пастуха оленей. Но, Сабринок, согласись, что еврей-пастух – это уже запредельная нелепость. Еврей скорее возьмется пасти пастухов-эвенков, причем, сидя в Париже или, на худой конец, в Вашингтоне в Белом Доме. Ну, не в желтом же доме сидеть здоровому и предприимчивому еврею. Однако, согласись, бегать с веревкой по глубокому снегу, в сорокаградусный мороз за олениной – это явный перебор. Только режиссеры-евреи из страны-сказки по имени Hollywood могут снимать фильмы, в которых роли голиардов (поющих бродяг) будут играть актеры-евреи! Нет слов: игра – игрой, но не более того!

Муза еще немного поразмышляла молча, наслаждаясь сказанным, затем продолжила воспоминания:

– Сабринок, как ни крути, но я опять вынуждена прибегать к теориям твоего благоверного – Сергеева. Одно время он основательно тешил свое сознание представлением о схемах, матрицах воздействий на землян, задуманных Богом. Здесь предлагалась простая логическая конструкция: предположим, что галактические влияния ограничиваются только заданным температурным режимом. Скажем, на планете Земля задана сверхвысокая температура (допустим, за счет приближения к Солнцу) – вот тебе матрица первого порядка. Тогда, помятуя о том, что белок (то есть носитель жизни) денатурируется (попросту говоря, теряет свойства) при температуре выше 42 градусов, можно легко определить возможна или нет жизнь на планете. Здесь могут быть уточнения: эксперимент планируется в открытом контуре или искусственной среде?

Муза взглянула на кислую мордашку пациентки, рассмеялась, и поправилась:

– Ты извини, Сабринок, меня за эту ученую тарабарщину, но лишний раз хочу продемонстрировать тебе полет мысли твоего "ласкового и нежного зверя".

Сабрина сразу посерьезнела, повысила степень внимания. Она еще не утратила импульсы обостренного почитания. Муза исподтишка проверила эффект сказанного и продолжала:

– Далее идут другие уровни, – он их рисовал моему Михаилу: их была масса, бессчетное число, я их даже не пыталась запоминать. Они вдвоем там чего-то обосновывали, проверяли, расширяли, в общем, занимались ерундой. Есть такое выражение у пролетариев – "разводить пальцем по яйцам",.. тебе понятно это выражение?

Сабрина сперва несколько округлила глаза, затем прыснула от смеха так бойко, что соседи по ряду, вторя ей, заулыбались, а пара мужиков загоготала, чтобы подлизаться к красивой женщине.

– Только не хватало еще переводить для них "богатый русский язык", – буркнула недовольно Муза. – Не отвлекайся, хохотушка, приструнила она собеседницу.

– Теперь самое главное, Сабринок, приготовься! Твой благоверный просто цепенел и надувался от восторга, когда доходил до этой части своих откровений.

Сабрина, услышав о Сергееве, вновь сделалась весьма серьезной, вместе с ней убавили прыти и собрали физиономии в желчный комок соседи. Муза поерзала, словно поудобнее устраивая опорную ногу для решительно прыжка, и молвила:

– Сергеев толковал: все основные биологические разборки на клеточном уровне в живом мире происходят за счет тех матриц, которые определяют хромосомные реакции. По мнению Сергеева, Бог для того устроил интересную ловушку: Он создал микромир, обязав различные бактерии решать определенные задачи такого обмена с клеткой вне ее оболочки, а вирусы пристроил к обмену внутри клетки. Кстати, Сергеев успешнее, чем другие его коллеги, осуществлял лечение инфекционных больных. Как он сам говорил, ему это удавалось именно потому, что все свои клинические действия он соизмерял с такими постулатами.

Муза откинулась на спинку кресла и с удовольствием наблюдала эффект, произведенный сказанным на Сабрину. Но Сабрина была напряжена и внимательна, как прилежная ученица начальной школы, однако чувствовалось, что она ни черта не поняла. Муза помотала головой. Ясно, что откровение не состоялось, инсайт не наступил. Но в глазах Сабрины все же светилась искренняя гордость за любимого человека. "Не хватало еще, – подумала Муза, – чтобы она разрыдалась от восторга, от того, что судьба уложила ее в постель с такой гениальной личностью". Но Муза произнесла, конечно, не эти, а другие слова:

– Сабринок, детка, ты кажется сильно переутомилась? Может быть, сделаем перерыв и заглянем к нашим мужчинам? Они скорее всего сейчас лакомятся в баре джином с тоником, смешивая напитки в варварских пропорциях!

Девушки отправились на променад. Изящность, стройность, особенно, когда она парная, привлекает плотоядные взгляды обязательно! Пассажиры салона, – мужчины и женщины, – основательно занялись визуальной эстетикой и сексуально-проективной гастрономией – слюнки текли у многих! Слишком похотливые видели себя в постели сразу с двумя красавицами. Причем, женщины-зрители были в визуальном кураже не менее активны, чем мужчины-гиппопотамы! Тех и других от долгого сидения и избирательного застоя в ректально-простатической или ректально-метральной областях мучили пространные видения: женская половина последовательно смещалась к Лесбийскому фактору, а "речные лошади" почти в открытую исходили спермато-слюненизмом. Свальный грех, как предупреждали еще Святые Апостолы, основательно оседлал современных землян. Каждый может смело говорить про себя и соседа: "Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные!" (Кн. Исаии 1: 4).

В салоне бизнес-класса, удобно развалясь в огромных креслах, фильтровали через свои печени горячительные напитки многие пассажиры; безусловно, преимущество оставалось за мужской половиной путешественников. Несколько поодаль, ближе к трапу, ко входу, расположились Магазанник и Феликс. Появление двух очаровательных леди внесло заметную суету в нестройные уже мужские ряды: и было от чего! Алкоголь – к тому же замечательное средство для разогрева фантазии, надо лишь уметь правильно определять и контролировать "дозу". В этом случае все было как раз в пределах аристократической нормы.

Шеф и его верный заместитель поднялись навстречу неотразимой женской паре. Были произнесены подобающие слова – свидетельство восхищения и благодарности за то, что дамы нашли время посетить их на "боевом посту". Женщины присели рядом в свободные кресла, от алкоголя отказались, но согласились на кофе и мороженое. Муза оглядела компанию, оценила ее национальный состав и порешила без обиняков перейти к главному, взять, как говорится, быка за рога. Она обратилась к Магазаннику:

– Аркадий Натанович, рассудите наши дебаты, пожалуйста. Мы с Сабриной обсуждаем весьма сложную, да и, скорее всего, скользкую тему – "социальную генетику".

Магазанник поперхнулся. Для него, бывшего офицера ВДВ, такие интеллектуальные повороты заключали в себе огромную степень риска. Феликс заулыбался, но Муза и его тут же посадила в лужу:

– Феликс, вы ведь тоже, как интеллигентный человек, хорошо понимаете, что от особенностей генетических доминант зависит и поведение человека.

Феликс боднул головой воздух, желая подтвердить, что он интеллигентный человек и полностью согласен с выводами собеседницы. Но Муза усиливала натиск по всей линии фронта.

– Теперь попробуем все вместе осуществить несложный интеллектуальный поиск в следующем направлении: она пересказала вкратце теорию Сергеева о матричной системе, о роли микромира в биологии человеческой клетки, о генетической мотивации поступков. Магазанник и Феликс – оба, от восторга и опупения, интенсивно надувались джином с тоником, скорее всего, забывая следить за пропорцией.

Муза даже сумела ввернуть излюбленный сергеевский пример о кошке. Он-то мог рассказывать об этих веселых, полных тайны, животных часами. Однажды, наблюдая нового жильца анатомички – шестимесячного котенка, – он обратил внимание на то, что, играя с фантиком от конфеты или с другим любым предметом, котенок стремится схватить его зубами и сперва уволочь подальше, в укромный уголок. Сергеев сделал вывод, что предыдущие поколения котенка (родители, прародители) жили в доме вместе с собаками. Удалось проверить справедливость предположения. Сергеев ликовал, но следующий вывод сделал шизофренически-поразительный. Он заявил, что у собак и кошек был "выровненный микробный пейзаж", который и определял аналогию поведенческих мотиваций. Микробы – транспортеры генетической информации, адаптирующие все клетки, в том числе и коры головного мозга, к выбору определенных локусов в едином информационном поле.

Магазанник и Феликс после интеллектуальной атаки чуть-чуть не впали в прострацию. Не мысль, а судорога порывалась проложить след на лицах трудового народа. Положение, как всегда в России, спас алкоголь, транквилизатор! Муза, безусловно, понимала, что сражение выиграно полностью, но надо позволить мужчинам сохранить достойную мину, позу. Даже остальные посетители салона, относящие себя к классу мужчин, чувствовали, что здесь, сейчас, в их присутствии осуществляется акция террора против обособившихся собутыльников. Надо помнить, что весь разговор велся на непонятном для иностранцев и трудном для освоения языке, которым мало кто из жителей современного цивилизованного мира владеет. Атаку вела энергичная, неотразимая, черноглазая бестия, электризующая уже только своим появлением окружающую атмосферу. Одно слово, колдунья, словно прилетевшая на помеле! Вторая же светская дама, с более мягкими манерами, по мнению окружающих, явно попустительствовала, не одергивая свою энергичную подругу. Кто мог догадаться, что она и сама чувствовала себя немного ошалевшей от женских ученых восторгов.

И вот Муза смилостивилась и заявила:

– Аркадий Натанович, давайте говорить, как брат с сестрой, – ведь мы с вами оба чистокровных еврейских кровей. Правда, я из ашкенази, а вы, пожалуй, из сефардов.

Даже такой учености было многовато для Магазанника, но он милостиво и со значением утвердительно покачал головой – вперед-назад, вверх-вниз, как известная статуэтка – китайский болванчик. Муза же, пользуясь всеобщим замешательством, – ее словно прорвало, она давно, от души, как говорится, не общалась с русскими соплеменниками, – продолжала выдавать дефиниции:

– Сергеев, к которому и вы, кажется, относитесь с уважением, любил приводить некоторые исторические примеры, если хотите, из разряда генетической археологии. Его, в частности, сильно занимал вопрос: "Почему некоторые народы стирают напрочь свое генетическое лицо, другие – берегут его, как зеницу ока"? Любимый пример – славяне. Точное происхождение их, пожалуй, остается призрачным. Сергееву почему-то нравилось мнение Михаила Ломоносова о том, что славяне – это немцы-мигранты. Может быть, поэтому к ним так тянулись в дальнейшем немецкие переселенцы? Прилипали к ним и скандинавы – тоже по некоторым версиям отпрыски немецкого этноса. Но в том можно, при желании, конечно, увидеть тягу подобного к подобному. Внедрение же татарского генофонда – это уже явная интервенция отдаленных форм биологического родства. Но приходится признать, что на этом фоне и еврейский генофонд творил свою тихую, но заметную биологическую интервенцию. Причем, не только среди славян, а среди многих других народов.

– Попробуем теперь разобраться, – продолжала энергично Муза, – кому все это было нужно, выгодно, кто был творцом таких процессов? Для того, наверное, лучше всего обратиться к известной нам с вами, Аркадий Натанович, странице всемирной истории – к истории еврейства!.. Точно? Согласны?…

Магазанник утвердительно кивнул головой; Феликс от восторга свел глаза так, что смотрел практически в одну точку, расположенной где-то на музиной переносице, а, может быть, даже у себя на кончике носа. Прочие пассажиры-наблюдатели окончательно бросили пить и теперь уже, как глухонемые, пробовали читать мысли этой огненной женщины по губам, жестам, мимике, накалу повествования. Происходило восприятие какой-то отчаянной и увлекательной пантомимы – яркой, поучительной, эксцентричной! Большая половина салона уже была влюблена в Музу, другая – в тихую, но эффектную Сабрину.

Но Сабрине почему-то было грустно она вдруг ясно вспомнила еще один листочек из тетради Сергеева, – там грустило и сердилось немного странное стихотворение "Апокалипсис":

 
Можно во сне и луну оседлать,
Черта уважить и мать оболгать.
Прошел кураж – не стоит ждать:
Настало время камни собирать.
Греховность ночи ушла, как тать,
Суда мирского нет смысла ждать:
К Богу отправимся отчет держать!
Будет трудно повернуть вспять:
Терзаний совести не унять!
Грешников строят всех подвое,
Чтоб рассекали друг друга надвое.
Грехи отца ударят сына-подлеца;
Отступница дочь – с глаз прочь!
«Господь любит праведных»:
Пусть павших, но исправленных.
Стремись же заповеди постигать,
Сурово шаги свои выправлять,
Любить и любовь назидать!
 

Сабрина задумалась, как бы выпала на мгновение из общей беседы. Ей казалось, что вся мирская суета определяется простыми правилами. Их Сергеев утверждал в этом стихе, он даже форму и ритм подобрал адекватный – грубоватый, суровый, простой, как стук колеса телеги по ухабистой дороге. Может быть и не стоит философствовать в этой части, – трудно поверить, что от длительности разговоров может что-либо зависеть в нашей жизни. Но в азартных беседах люди руководствуются иными мотивами, так и не стоит им мешать разгружать свою память и душу – все это лишь вариант самопсихотерапии.

Муза, между тем, ударилась в обобщения:

– Согласимся, что евреи – это народ, когда-то составлявший единую нацию с собственной территорией, языком и культурой. Народ боевой, умевший постоять за себя, обеспечить себе безбедное существование. Несмотря на это много тысяч лет тому назад основополагающие атрибуты нации были утеряны. Вспомним, как это случилось.

Муза придвинулась ближе к Магазаннику, чем к Феликсу, грызла его глазами, словно главного виновника происшедшего с несчастными евреями, и продолжала:

– Если хорошо перетасовать исторические данные, отжать их, то получается более-менее ясная картина: из Месопотамии (нынешний Ирак) в Землю Ханаанскую (приблизительно, территория нынешнего Израиля, Иордании, Ливана, части Сирии) двинулись переселенцы (их называли семитами или амореями, говорившими на хананейском языке). Переселенцы достигли границ Египта, перемешавшись с западносемитскими кочевниками. Из этого этнического конгломерата образовалась народность гиксосов. Они фактически захватили контроль над Египтом в 1655 году до новой эры и сохранили его до 1570 года. К этому времени очухавшиеся египтяне поперли их из страны. В Библии мы находим аналогичные указания, но, естественно, во взъерошенном виде. Авраам, например, по велению Божьему пришел в Ханаан и жил там со своими отпрысками, умудряясь не конфликтовать с местным населением. Его и подобных переселенцев аборигены называли "абиру" – "эбреу". По-русски такая языковая трансформация звучит, как "евреи". По Библии можно догадаться, что евреи бежали из Египта при фараоне Мернептаха (предположительно – 1220 год да новой эры). Выводил евреев из Египта с различными мытарствами Моисей: путь был ужасно трудным и долгим. На пороге Земли Обетованной Моисей скончался, передав Божьи Заветы еврейскому народу и вручив свой жезл Иисусу Навину. Расселение евреев происходило по семейным кланам и для сохранения некого их единения была создана надплеменная организация, привязка к единой идее, этническому стержню. Ученые называют такой род соглашений амфиктионией. Все объединялось единым ковчегом Завета.

Мужчины слушали рассказ внимательно, поражаясь тому, как много может быть запрятано в путаных серпантинах женской мысли. Ясно, что если коды женской логики потеряны для мужчин давно и окончательно, то и взаимопонимание простых мужчин и сложных женщин практически невозможно. Муза же не собиралась никого разуверять в прочности или порочности женской логики. Она просто промочила горло из стакана с прохладительным напитком и продолжала:

– Пропустим долгие страницы жизни образовавшегося нового государства Израиля (это было Северное еврейское царство), заметим только, что основательного расцвета оно достигло, пожалуй, в период царствования Ахавы. Тогда Израиль доминировал в жизни народов довольно обширного региона. В Южном царстве – Иудее к этому периоду возникли основательные трудности, виной которых была, как это не странно, женщина – Гофолия, дочь Ахавы и Иезавели, жены царя Иорама. Свирепая Гофолия сумела с помощью мастерских интриг извести всю царскую семью и захватить власть. Но, пытаясь утвердить порядки, традиционные для Северного царства, она вызвала бурю возмущения и открытый протест, за что и поплатилась головой. Конец Израиля наступил в тот исторический период под натиском ассирийцев (722 год до новой эры). Тогда свершилось "изгнание десяти северных колен"… Иудея, как известно, в тот период устояла, пожалуй, только потому, что полностью подчинилась Ассирии. Затем, набравшись сил, сумев восстановить национальный и религиозный дух, царь Изекия потеснил влияние ассирийцев. Поразительно, но между делом был проведен знаменитый Силоамский тоннель, действующий поныне.

Магазанник неуверенно вклинился в рассказ, воспользовавшись паузой (Муза периодически отхлебывала из стакана жидкость со льдом):

– Из вашей повести, учительница, следует, что женщины в жизни евреев были хороши только тогда, когда не переступали рамки ограничения их самостоятельности, – пример Гофолии просто вопиет об этом!

Муза только многозначительно хмыкнула, но не стала развивать запретную тему, а продолжила исторический экскурс:

– Не будем дотошными, как буквоеды-талмудисты, обратимся лишь к историческим эскизам, но отражающим суть нашего исследования, – обратилась Муза к мужчинам.

Она видела, что Сабрина давно нырнула в мир собственных переживаний и еврейские страсти-мордасти ее интересуют лишь весьма относительно, а потому Муза, как говорится, работала за двоих.

– Волею Господа Бога, Иудея оказалась между двух огней – Вавилоном и Египтом, – заключила Муза, немного подумав. – Стоит ли толковать о том, что необходимо было крепко подумать прежде, чем определять политику государства. Но новый царь Иудеи Иоаким затеял разборку с Фараоном Навуходоносором. Тот, не мешкая, осадил Иерусалим, взял его штурмом, в ходе которого от горя скончался Иоаким. Египтяне вполне миролюбиво обошлись с его сыном Иехонией и всем двором. Плененных окружили почестями, достойными их сана, но дорога домой отступникам была заказана. Навуходоносор возвел на царство в Иудее сына Иосии – Седекию, который тут же отплатил ему черной неблагодарностью – поднял восстание. Жестокая кара не заставила себя долго ждать: Иерусалим был разрушен, Храм сожжен дотла, Седекия ослеплен, дети его убиты, большая часть населения изгнана с благодатных земель, которые тут же интернировали заждавшиеся ослабления Иудеи мелкие, но сильно голодные народы-хищники из приграничного окружения. В растерзанной душе еврейства осталась святая память о периоде правления царя Давида, появилась мифически-ностальгическая идея его возвращения. Так родилась идея прихода Мессии!

Муза, как староста в синагоге, подняла правую руку, словно призывая собеседников к вниманию, и заключила:

– Из сказанного следует сакраментальный вывод: евреи не всегда и не во всем умеют соблюдать чувство меры. Мудрость довольно часто поворачивается спиной к Богом избранному народу. Им свойственны общечеловеческие ошибки, если не говорить о явной тенденции зарываться, терять голову от самомнения. Но очень часто их почему-то спасает Всевышний, как бы проявляя терпение и давая еще одну возможность перевоспитаться, изжить недостатки. К стыду разумного народа, в нем находятся грешные головы, которые опять и опять ведут всю стаю к пропасти.

Муза направила взгляд в глаза Магазаннику, словно, именно ему адресуя простой вопрос: "А все ли верно в твоем поведении"? И Магазанник углубился в собственную память, видимо, выволок оттуда ряд разоблачений и скромно потупил взор. Муза же развивала эффект положительной психотерапии:

– На этом историческом повороте, приходившимся на период с 538 года до новой эры, положение спас Кир II. Великий воин сумел к тому времени объединить персов и стал властелином народов, заселяющих огромное пространство. Кир, видимо, по велению Бога, изменил кардинально отношение к евреям: разрешил вернуться на Землю Обетованную, установил приличную пенсию Иоакиму, принялся восстанавливать Храм. Но созданная Киром империя просуществовала только до 330 года. Иудеи тем временем пришли к здоровой мысли о частичной, избирательной, ассимиляции с политикой и экономикой достойных народов: самая большая еврейская диаспора, просуществовавшая до 1951 года была создана в Египте, Вавилоне. Ритуальным, объединяющим фактором в таких диаспорах стали чтения Священной Торы. Такой ритуал, пожалуй, стал прообразом принятия присяги на верность, используемый в любой современной Армии.

Магазанник, старый воин, несколько приосанился, как только была упомянута Армия, похмыкал и задал вопрос:

– А какова была политика Александра Македонского по отношению к иудеям?

Муза отвечал сходу, без паузы, не задумываясь:

– Видимо, и в суровые годы до новой эры жили гениальные мыслители. Но, скорее всего, Божье провидение помогало евреям. Александр Македонский сам не успел посетить Иерусалим, но, скорее всего, встречался лично с первосвященником и подтвердил права иудеев, дарованные персами. В этом нет чудес: Александр Великий идентифицировал себя с посланником Бога, исполнителем его воли. Он, по существу, был продолжателем политики Кира, открывшего эру интернационального воинства. Божий промысел здесь универсальный: активная ассимиляция малых народов для создания единого прогрессивного этноса. Какая-то особая роль в таком процессе была отведена евреям.

Магазанник надул щеки, ему явно льстили большие задачи, решаемые Армиями, хоть и состоящими из хищников, но ведомые Божьим промыслом. Муза продолжала лить словесный бальзам на его сердце:

– К сожалению, Александр рано умер, заразившись в последнем походе в Индию какой-то коварной инфекцией. Его Великую Империю моментально растащили по мелким кусочкам заурядные политики. Былые сподвижники, постарались искоренить саму память о Великом полководце, гениальной личности.

Магазанник снова загрустил; словно, поняв каверзу, показавшую фигу на повороте событий. Наблюдатели ученых бесед – другие пассажиры – тоже загрустили и опустили носы в свои стаканы, наполненные алкоголем. Общий эмоциональный фон беседы был понятен всем и особенно тем, кто изрядно выпил. Известна старая мудрость: "Пьяный проспится, а дурак никогда". На борту быстроходного авиалайнера не было дураков.

Муза продолжала словами вершить судьбы народов:

– Тут евреи продемонстрировали еще несколько патологических черт своего национального характера: затеялся нескончаемый спор о догмах веры и социальной политике. Под прессингом военных потрясений еврейство начало расползаться по свету. Многие ассимилировались в дряхлеющем теле эллинизма, чему способствовали походы Александра Великого. С наибольшим успехом евреи проникали в Турцию и в Западную Европу, в частности, в Испанию. Все это происходило на фоне окончательного надругательства над Святым центром еврейской культуры – Иерусалимом. Причем, повинны в том были сами высокопоставленные еврейские религиозные деятели. Иасон, подкупив Антиоха IU, добился смещения первосвященника, и будучи назначенным на его место, принялся нещадно губить еврейские традиции. Он обещал своему покровителю превратить Иерусалим в греческий город: создал в нем гимназию, где, по греческим традициям, молодые евреи голыми занимались гимнастикой! Его последователи и восприемники на этом посту докатились до того, что передали Антиоху сокровища Храма! Были отменены Священные Субботы, евреев заставляли есть свинину и творить прочие безобразия. Очевидно, что Бог жестоко карает отступников! Началась эра еврейского мученичества.

Муза дала возможность слушателям перевести дыхание, попросив Феликса заказать себе и Сабрине (вконец загрустившей) кофе. Исторический семинар, по всей вероятности, проходил успешно, к нему по-прежнему подключались на эмоциональном уровне и остальные посетители салона. Аэробус мерно урчал (наверное, тоже прислушивался к капанью еврейских слез), бармены и юркие стюардессы разливали и подтаскивали напитки, в воздухе нагревалась идиллия взаимопонимания и откровения, вершилось особое таинство учебного процесса!

Муза потешилась кофе с крекером и возобновила разговор:

– Иудеи испробовали все возможные методы: была и партизанская война, которую возглавило семейство священника Маттафия. В ходе решительного сражения один из сыновей священника – Иуда Маккавей в 164 году до новой эры освободил Иерусалим. В память о той славной дате учрежден праздник Ханукка. Наконец в 142 году до новой эры сирияне вынуждены были признать независимость иудеев. Во главе еврейского народа тогда стоял Симеоном – последним из славных братьев Маккавеев. Он стал новым царем и одновременно первосвященником. Пользуясь ослаблением окружающих государств, последующие правители расширяли границы Иудеи, но даже первосвященники все более и более эллинизировались. Может быть, в том и было спасение для евреев. В 37 году до новой эры римляне окончательно разрушили самостоятельность Иудеи: царем Иудеи был назначен бывший губернатор Галилеи Ирод I, впоследствии заслуживший титул Ирода Великого.

Муза только сейчас заметила, что чужаки едят ее глазами. Она удивилась и было от чего: женщине, вошедшей, как говорится, в раж, трудно понять причину пристального внимания посторонних, особенно, если среди них не только мужчины, но и женщины. Секрет эффекта очарования был прост: всех поражало и озадачивало, почему так долго, так внимательно, затаив дыхание, эти два респектабельных и уже немолодых, деловых мужа слушают, пусть эффектную, красивую, но женщину. Напрашивается вывод: значит в ее словах таится что-то особенное, или она просто колдунья, гипнотизер!

Муза на всякий случай поправила прическу, заглянула в зеркало и, не найдя ничего компрометирующего, продолжала более сдержанно:

– Ирод был от природы правителем-космополитом, терпимо относившийся к культуре и религиозному культу евреев, но, не будучи их единоверцем, пытался сдерживать проявления религиозного фанатизма. Он больше напирал на строительство и накопительство ценностей. При нем был кардинально перестроен Храм, появилась масса величественных зданий в Иерусалиме, укреплена Кесарийская гавань, оживились обширные коммуникации со знаменитыми и просто нужными в деловом отношении иностранцами. Ирода сменило несколько поколений ставленников Римской Империи. Наиболее заметной фигурой среди них был Понтий Пилат, который уже являлся только губернатором края, наместником Рима в Иудее. Этот человек принял участие в судьбе Иисуса Христа, значение его роли в казни Святого, скорее, спорное, чем категорически положительное или отрицательное.