Текст книги "О спиритах, колдунах, ведунах"

На это отвечаем – трудно сказать, какая лесть горше, кому больше грозит вечная погибель: тому ли, кто совершенно потерял веру в Бога, в бессмертие и вечную жизнь, или тому, кто верует во все это, но в своей вере руководствуется внушениями тех, о коих Священное Писание говорит, что они не только “веруют, но и трепещут”?

“Семитысячелетний старец” имеет довольно опытности, чтобы, уловив человека в свои сети неверия, обратив его к своей вере в бессмертие, удержать его потом в этих сетях, в гибельной ереси спиритизма, а чрез него увлечь туда же и из верующих, но легкомысленных чад Церкви. Поэтому напрасно один почтенный профессор-богослов говорит, будто спиритизм, “защищая дорогие верования в сверхчувственное бытие и личное бессмертие души, до некоторой степени искупает пред христианством свои заблуждения и суеверия”. Нет, нимало не искупает, а только подкупает маловерных и недалеких из среды верующих. Если бы спиритизм и мог быть средством борьбы с материализмом, то, по меткому замечанию Вебера, “лекарство здесь стало бы хуже самой болезни”.

Мне скажут: итак, вы хотите все объяснить действием злых духов? Отвечаю: да, и иначе, с точки зрения христианского учения, объяснять все серьезные, не объяснимые фокусом и обманом явления спиритизма невозможно. И это – не мое личное мнение. Святитель Феофан Затворник пишет: “Спиритизм – прямая бесовщина, ничем не покрытая. Тут осязательная нечистая сила. Кто тут действует – можно судить по явлениям. Да они и сами не скрывают, что суть бесы”.

Таково же мнение, как мы видели выше, и других авторитетнейших наших святителей-богословов – митро полита Филарета и архиепископа Ни канора Херсонского и Одесского. Известный старец Амвросий Оптин ский писал о спиритизме: “Спиритизм есть не что иное, как новая прелесть вражес кая. Это учение есть общение людей с духами, но, разумеется, с духами не света, а с духами тьмы.

Апостол Павел пишет, аще и Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1, 8). Апостол упоминает это не об Ангелах благих, потому что благие Ангелы не будут благовестить ничего противного учению евангельскому и апостольскому; явно он, что говорит это об ангелах тьмы, сверженных с неба, которые принимают на себя вид Ангелов света для обольщения нерассудных.”

И это мнение, что не души умерших говорят чрез медиумов, а духи нечистые, вполне согласуется с учением древних отцов Церкви. Во времена святителя Златоуста, как и во времена апостольские (Деян. 16, 16–18), медиумами являлись бесноватые, которые говорили от имени душ умерших. “Что значит, – спрашивает святитель Златоуст, – что демоны говорят: я – душа такого-то монаха? – Ты скажешь, – говорит святитель, – что бесноватые взывают: “Я душа такого-то человека”. Но и это есть хитрость и обман диавола. По-моему, не душа кого-либо умершего вопиет, но демон, скрывающийся под сим для обольщения слушателей… Невозможно здесь блуждать душе, уже отделившейся от тела”.

Одним словом, спиритизм есть волшебство, чародейство, говоря народным языком – колдовство. Его таинственные деятели – это бесы. Это учение есть модное антихристианство, тем более опасное, что оно выставляет себя якобы философски обоснованным… Это замаскированная ложь, это, по выражению одного исследователя, труп, обильно украшенный ароматными красивыми цветами мысли, поэзии, искусства, покрытый венками с громкими словами: прогресс, разумность, справедливость и свобода.

Спиритизм отрицает Божество Иисуса Христа, считает Его за одного из высших духов, взявшего на Себя миссию открыть людям истину. Спиритизм отрицает Божество и Духа Святого, разумея под Ним понятие собирательное в смысле указания на духов высших, открывающих человеку истину и чрез это способствующих освящению человека… Спиритизм отрицает догмат искупления человечества смертью Богочеловека, проповедуя самоискупление. В самой сущности он стремится ниспровергнуть все христианство. Можно ли после сего допустить мысль, будто он заменил Христа так же, как Христос заменил Моисея?

Вот почему и отношение к нему со стороны Православной Церкви вполне определенное: это – мерзость пред Господом и потому – страшный грех (Втор. 18, 10–12).

Это – волшебство, колдовство, общение с бесами. Церковь безусловно осуждает эти занятия, как дело душепагубное, как область деятельности демонов. Это – не мнение отдельных лиц: это постановление Шестого Вселенского Собора (правило 61). Следовательно, это – выражение непреложной истины. Разница между волшебством, чародейством, колдовством и спиритизмом не в существе дела, а лишь в постановке: спиритизм в современном смысле есть лженаучное отношение к явлению, известному и раньше, во все времена.

IV

^{Невероятность явления душ умерших на спиритических сеансах. – Занятие спиритизмом есть недоверие к Божественному откровению, вере, богоотступничество. – Оно ведет к помешательству и самоубийству. – Хитрость сатаны. – Как искушать и обличать духов? – Рассказы графа Д. Н. Толстого и графа М. В. Толстого. – Дух-клеветник. – Рассказы Л. С. Стурдзы и Д. В. П-ты. – Несчастный иеромонах. – “Сокрытое принадлежит Господу”. – Кто не слушает Священного Писания, тот не послушает и воскресшего из мертвых. – Златое слово святителя Златоуста.}

Мы видели, что всякая попытка вызывания умерших в Ветхом Завете подлежала смертной казни по определению Божию.

Новый Завет не может противоречить Ветхому, и что запрещено в Ветхом, то сугубо недопустимо в Новом, который шире и глубже раскрывает основные начала Божия откровения. А что запрещено живым, то запрещено, конечно, и душам умерших. Никогда спириты не докажут, что имеют дело с душами умерших, а не с кем-то другим. Если на их сеансах являются в самом деле души разных времен и разных народов, современники и участники великих событий, то почему они нам не сообщили ни одного ценного для науки исторического сведения?

А ведь казалось бы, чего проще: вместо того, чтобы рыться в архивах, копаться в земле, бесплодно спорить для выяснения какого-либо спорного исторического события, – вместо всего этого вызвать дух какого-либо авторитетного современника выясняемого факта и спросить его: как дело было? “Но попробуйте, – говорит один исследователь спиритизма, – вызовите, и кроме тягучих логических умозаключений да всем известных сведений ничего нового от него не узнаете. Ясно, что тут подлог, неправда”.

Затем и спириты признают, что смерть не изменяет нравственной личности человека, что любившие нас здесь, на земле, не перестают любить нас и по смерти.

Итак, если открыто средство для них вступать с нами в общение, то судите, какое волнение должно было бы произвести это открытие среди обитателей загробного мира! Любящие существа, разлученные смертью, друзья, матери, оторванные от детей, мужья – от жен, благодетели человечества – разве все они не устремились бы воспользоваться сим открытием и вступить с нами в общение? И, однако, очень часто бывает, что сидят-сидят спириты за столом, призывают-призывают духов, а духи иногда и совсем не являются, а если и являются, и даже заявляют, что могут говорить то или говорят крайне расплывчато, или же вовсе не говорят… Почему? Если это – души наших родных, знакомых, страстно нами любимых людей, то этого быть бы не могло.

Религиозное учение спиритизма, в сопоставлении с христианским учением, как уже сказано выше, представляет самое опасное заблуждение, более ужасное, чем совершенное неверие. Это – дерзкое и страшное глумление над всем священным и спасительным, это учение богохульное и богопротивное. Оно – одних обольщает якобы ревностью о благе людей, других – будущею безнаказанностью за грехи, иных – обещанием высших откровений о загадочной области потустороннего бытия, чем соблазнялись даже просвещенные умы.

Такая доктрина заслуживает не опровержения, а осуждения. “Самое занятие спиритизмом, – говорит один его исследователь, – при наличности Божественного откровения, есть как бы недоверие к этому высшему источнику знания, есть вероломное нарушение обета верности своей вере и Церкви, есть отрасль волхвования, а вместе и нарушение первых заповедей закона Божия, запрещающих служение иным богам.

А общение с падшими духами в спиритических сеансах, по слову Игнатия епископа Кавказского, есть прямое отступление от Бога. Вызывание духов святых Божиих есть грубое и дерзкое кощунство над христианством. А стремление спиритов исправлять (якобы) и очищать христианское учение ясно свидетельствует, что они осуетились умствованиями своими и, называя себя мудрыми, обезумели (Рим. 1, 21–22). Над ними исполняется апостольское изречение: пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи (2 Фес. 2, 11).

Вообще, невозможно в одно и то же время быть верным христианином и заниматься спиритизмом. Сами спириты не скрывают того, что их “духи” могут побуждать людей к преступлениям и мистифицировать тех, кто вызывает их из пустого любопытства. Ясно, что сами же спириты предостерегают своих последователей от возможности получить сообщение от злых духов, от демонов. Возможно ли признать такое откровение божественным? Они говорят, что Бог открывает им только сущность учения, а обработка принадлежит уже людям – их учителям: иной ведь так разработает учение, что от божественного-то ничего и не останется.

Затем, занятия спиритизмом, расстраивая нервную систему, изнуряют здоровье, ведут к помешательству и самоубийствам. Ясно, что есть пути к знанию, на которых лежит свыше запрет, а тем дерзновенным, которые пытаются поднять таинственную завесу, грозит умопомрачение, болезни и смерть. И поделом: не изменяйте Христу Спасителю, не идите за Его и вашим врагом – диаволом.

Святые отцы, изучившие все козни диавола так, как никогда не придется изучить их современным мудрецам, говорят, что враг никогда не предлагает человеку прямо согрешить, ибо знает, что тот не пойдет на это, – а сначала увлекает якобы невинными мыслями, предлагает то, от чего не откажется грешный человек, даже доброе, лишь бы усыпить неопытного, а потом, когда тот доверится ему, делает из него что хочет и притом нагло смеется над ним. Так поступает он и в спиритизме. Спириты никогда не свидетельствуют, что им известно множество случаев самоубийства медиумов.

А вот авторитетный знаток спиритизма В. П. Быков, сам бывший спирит, заявляет, что ему как раз известно множество случаев самоубийств медиумов.

Известно также, что самые знаменитые медиумы были в жизни самыми несчастными людьми. Юм был всю жизнь страдальцем телесно, жертвою внушения “духов”. Форстер был распутнейшим пьяницей и кончил жизнь в сумасшедшем доме. След грешил всеми пороками Содома и Гоморры и всю жизнь был эпилептиком. Кэт Фокс спилась в Лондоне и до того безобразничала, что ее едино мышленники-спириты силой отправили в Америку… (См. Кудрявцев. “Что такое теософия?”).

Сторонники спиритизма соблазняют и смущают истинно верующую душу тем, что будто бы в их учении проповедуется любовь. Ах, как много, особенно в наше время, проповедников любви, которые хотят привлечь в свои сети простецов веры, чтобы потом напоить их ядом ненависти к Церкви и к ее поставленным Богом пастырям! И здесь благопотребно напомнить слово Апостола: искушайте духи, аще от Бога суть. В наше время, а как искушать духов, учит тот же Апостол Иоанн, Христу Богу возлюбленный: всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша от Бога есть, и всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога несть, сей есть антихристов (1 Ин. 4, 1–3).

Вот православные русские люди, которым встречались любители спиритических опытов, так и поступали: покойный граф Дмитрий Николаевич Толстой, например, сам рассказывал пишущему эти строки, что в бытность его губернатором в Калуге была особая мода заниматься спиритизмом или стологаданием. Раз ему предложили участники этого занятия задать мысленно какой-нибудь вопрос гадателю. Следуя наставлению святого Апостола Иоанна Богослова, граф задумал вопрос: был ли Христос Спаситель Истинный Бог или только человек? Если, рассуждал граф, дух не исповедует Иисуса Христа воплотившимся Богом, то сей дух не от Бога, а если не от Бога, то от врага Божия.

“Долго ходил карандаш в руке медиума, – рассказывал граф, – много начертил он кривых линий, пока, наконец, выпал из руки медиума. Стали тщательно разбирать, что написано, но никто ничего не мог прочитать: были все какие-то росчерки и каракули. Наконец, – говорил граф, – подошел я и издали, чрез несколько человек, окружавших стол, стал всматриваться в то, что написано было на листе. Сначала я не понял ничего, потом вдруг меня как бы осенила какая-то мысль: я стал обращать внимание не на самые черты, сделанные карандашом, а на белые промежутки между этими чертами. И что же я прочитал? – «Если мне не веришь, зачем меня спрашиваешь?»… И больше ничего. Я был поражен адскою хитростью ответа. С того дня я не позволял уже ни под каким видом заниматься стологаданием в своем доме”, – заключил граф.

Вот как настоящий православный верующий “испытывает духов”, когда есть необходимость такого испытания.

Подобный же опыт сделал и другой граф, Михаил Владимирович Толстой, как он сам рассказывает об этом в “Душеполезном Чтении”: “Основываясь на словах Апостола Иоанна Богослова, я просил вступивших в общение с духом спросить его: исповедует ли он Сына Божия во плоти пришедшего? Этот вопрос остался без ответа, а когда повторили его, то тяжелый ореховый стол с треском сдвинулся почти на аршин вперед”.

Замечательно, что такие люди без всякого колебания совершенно прямолинейно рассуждают, что если происходит явление чудесного характера, обнаруживающее присутствие и действие духовной разумной силы, то непременно одно из двух: или тут действует сила добрая, ангельская, лучше сказать – Божия, или же Божиим попущением действует сила вражья, диавольская. Именно диавольская, с диавольскою же и целью, например, чтобы внести путем лжи и клеветы вражду.

Вот что рассказывает тот же граф М. В. Толстой.

“Однажды мы сидели в доме тещи моей, княгини Волконской. Накануне она с младшей дочерью, тогда еще девицей, была где-то на бале. Стали искать бриллиантовых серег, которые накануне надевала молодая княжна, но нигде не могли найти их. Нам предложили, в виде шутки, погадать о них на тарелке. Вышел следующий довольно длинный ряд вопросов и ответов.

Вопрос. Куда девались серьги?

Ответ. Украдены.

Вопрос. Кто украл?

Ответ. Дуняша.

Нужно заметить, что в числе прислуги было несколько женщин с именем Авдотья; одну из них, няню детей некиих Грязевых, всегда звали по отчеству Савельевной и почти не помнили имени, данного ей при крещении. Мы продолжали опыт.

Вопрос. Какая Дуняша?

Ответ. Савельевна.

Вопрос. Куда спрятала?

Ответ. Отдала племяннику.

Все почитали старуху-няню за честную женщину, но из любопытства справились и узнали, что часа за два пред тем приходил к ней мальчик, племянник, пробыл недолго и ушел в большом смущении. Невольно возбудилось подозрение против Савельевны.

Между тем воротилась домой уезжавшая на целый день старшая сестра жены моей, А. П. Грязева.

– О чем вы тут хлопочете? Чего ищете? – спросила она.

Мы рассказали ей историю о серьгах.

– Oни у меня в шкатулке, – сказала она, засмеявшись. – Я увидала их по утру на столе и нарочно заперла, чтобы не смахнули.

Действительно, серьги оказались в шкатулке. Мы все были поражены искус но сплетенною клеветой, в которой не забыт и мальчик, поспешивший уйти от строгого выгово ра тетки за какую-то шалость.

С того дня такая забава нам опротивела, и мы ее бросили”.

Известный в свое время А. С. Стурдза, живший в 50-х годах в Одессе, в своем письме к одной высокопоставленной особе писал вот что: “Раз на сеансе я предложил духу, с которым корреспондировал, три вопроса, написан ных на бумажке, потребовав ответа именем Христа:

1) Веруешь ли ты в Иисуса Христа?

2) Боишься ли Его?

3) Любишь ли Его?

Ответы были такие: на первый вопрос: «Верую», на второй: «Трепещу», и на третий: «Не люблю».

– Кто же ты?

– Сатана, – был ответ.

Письмо это читал Д. В. П-та, занимавшийся тогда еще спиритизмом, и пожелал сам повторить опыт Стурдзы.

На одном из ближайших сеансов он положил на стол перед медиумом свернутую в трубочку бумажку с теми же тремя вопросами. Руку медиума стала коробить какая-то сила, как бы стараясь сбросить досадливую бумагу. “Держите крепче руку!” – вскричал П-та. Тогда дух стал выражать жалобы на листе, лежавшем пред медиумом: “Какой ты жестокий! Зачем меня мучаешь? Возьми бумажку прочь!” Когда бумага взята была прочь, дух стал выражать свое удовольствие: “Как мне теперь легко! Как хорошо!” Затем бумага была опять положена – прежние жалобы возобновились.

П-та потребовал теперь ответа на свои вопросы. Ответы были даны те же, как и Стурдзе: “верую”, “трепещу”, “не люблю”. Спрашивают: кто ты? Ответ: “сатана” и при этом прибавлено (разговор был на французском языке): “Я всегда близ вас, я хотел бы победить вас, но есть НЕКТО, защищающий вас”. Слово НЕКТО написано было очень крупными буквами.

На другой день П-та, проводивший спиритические сеансы в своем кабинете, решился бросить заниматься спиритизмом, пригласил в свой дом священника: отслужен был молебен со водосвятием, комнаты, в том числе и кабинет, окроплены были святою водою. Несколько часов спустя, П-та, войдя в свой кабинет, увидел круглый стол, за которым обыкновенно происходили у него спиритические сеансы, перевернутый вверх искореженными ножками (можно предположить, что на стол тоже упало несколько капель святой воды).

Рассказ этот слышал я в 1886 году из уст самого действующего лица и тогда же записал его почти буквально.

Достойно замечания, что чем ближе верующий в Бога человек стоит к Церкви, тем опаснее и гибельнее для него занятие спиритизмом. Как будто диавол, овладев волею такого человека, мстит ему за эту близость, издеваясь над ним.

Был у нас в Сергиевой Лавре иеромонах П., из священников, сильно тосковавший временами по своей покойной жене. Назначенный в Петербург на чреду служения на митрополичьем подворье, он здесь познакомился со спиритами, которые предложили ему вызвать покойную его жену на свидание. Некоторые, более благоразумные из них же, удерживали его от этого опыта, говоря, что для духовных лиц это особенно опасно, но покойный о. П. не послушал их и, действительно, он увидел свою жену… Но вслед затем он совершенно утратил свою волю и предался пьянству, вследствие которого и скончался прежде времени…

“Сокрытое принадлежит Господу Богу нашему, говорит Священное Писание, а открытое – нам и сынам нашим до века” (Втор. 29, 29). Всякое посягательство наше на сокрытое, всякая попытка приоткрыть завесу, которая точно и определенно отделяет от нас то, что Господу угодно было закрыть от людей, и крайне грешно, и безумно, и крайне опасно. Грешно, ибо это будет дерзновенная попытка похитить у Господа Бога ведение того, что Ему было угодно до времени сокрыть от нас для нашего же блага; безумно, ибо возможно ли, мыслимо ли, вопреки воле Божией, открыть сокрытое Богом? Опасно, ибо там, где человек выходит из повиновения Богу, его подстерегает враг – диавол и готовит ему свои сети. Наконец, ведь давно сказано Господом об упорных грешниках: аще Моисея и пророков не послушают, аще кто и от мертвых воскреснет – не имут веры. Заметьте: не имеют веры не только каким-то духам или душам, незримо говорящим чрез блюдечки и карандаши, но даже людям, если бы они встали из гробов своих: таково свойство грешного сердца человеческого, когда оно, поработившись греху, ослепнет и упорствует против истины Божией.

Святой Златоуст говорит: “Истину того, что не слушающий Писания не послушает и воскресших из мертвых, доказали иудеи: так как они не послушали Моисея и пророков, то не уверовали и тогда, когда видели мертвых воскресшими, но то искали убить Лазаря, то нападали на Апостолов, хотя и многие восстали из мертвых во время креста. Чтобы тебе убедиться в том, что учение пророков более заслуживает веры, нежели рассказ умерших, обрати внимание на то, что каждый из умерших есть раб, а то, о чем говорит Писание, изрек Владыка. Поэтому, хотя бы мертвый воскрес, хотя бы Ангел сошел с неба, более всего должны верить Писанию, ибо его дал в закон Владыка Ангелов и Господь мертвых и живых. Желающие, чтобы мертвые приходили оттуда, требуют излишнего… Не будем желать услышать от мертвых то, чему каждодневно учит нас Писание. Если бы Бог знал, что воскресшие из мертвых могут принести пользу живым, то Он, устрояющий все на пользу нашу, не оставил бы и не опустил бы столь полезной вещи. Притом, если бы мертвые постоянно воскресали (или, скажем от себя, что в сущности то же, постоянно имели с нами общение чрез медиумов) и извещали нас обо всем тамошнем, то и это опять, с течением времени, было бы пренебрежено.

Кроме того, и диавол весьма удобно ввел бы нечестивые догматы: он часто мог бы или показывать призраки, или, показывая некоторых притворно умерших и погребенных опять как бы восставшими из мертвых, чрез них уверять обольщаемых во всем, в чем бы ни захотел. Если ныне, когда нет ничего такого, нередко вводят в обман и обольщают многих ночные призраки, представляющиеся в образе умерших, тем более, если бы это было на самом деле и если бы в людях утвердилась мысль, что многие из умерших опять приходят сюда, злой демон устроил бы бесчисленные козни и ввел бы в нашу жизнь великий обман.

Поэтому Бог заключил двери вечности и не позволяет никому из отшедших приходить сюда и рассказывать о тамошнем, дабы демон, воспользовавшись этим, не ввел чего от себя. Если бы это случилось, он под это старался бы подделаться чрез свои орудия, не на самом деле воскрешая мертвых, но, обольщая зрителей какими-нибудь призраками и обманами или, как я уже сказал, представляя некоторых как бы умершими, и таким образом все поворотил бы вверх дном и привел в беспорядок. Но Бог, предвидя все это, преградил ему путь к таким козням и, щадя нас, не дозволил, чтобы кто-либо приходил оттуда и рассказывал живущим о тамошнем, научая нас веровать более всего Божественному Писанию”.

Эти слова великого святителя, полторы тысячи лет тому назад написанные, как будто изречены для нашего времени: так поразительно применимы они к спиритам.

Советуем в дополнение к ним прочитать одно из «Слов» нашего русского злато уста, Иннокентия, архиепископа Херсон ского, сказан ное им при служении на кладбище.

V

_{Из записок господина Рускова: ответы духа лжи. – Мудрость простеца-христианина, изобличившего духа лжи. – Когда у духа “отнята сила”, он боится молитвы Святому Кресту. – Допрос духа с заклинанием именем Божиим. – Мое доброе слово спиритам.}

В заключение рассказов о спиритах и спиритических невидимых исполнителей, приведу выписки из записок простого русского человека, вовлеченного в спиритизм и потом покаявшегося, господина Рускова.

Записки эти мною были напечатаны еще в 1885 году в духовном журнале “Странник”.

Он рассказывает, что в его присутствии и при его участии в сеансе одной его знакомой, которая, кстати сказать, вовсе не считала себя и медиумом, стол отвечал на все вопросы стуками, отвечал верно, точно, сколько кому лет, что стоит та или другая вещь, и т. п., – некто перемещался по комнате, взлезал на диван, на стулья, на стол, даже возил по комнате в ящике без колес восьмимесячную дочь рассказчика, причем ящик с ребенком привязывали к ножке стола веревочкой.

“Все эти явления, приводили нас, – говорит господин Русков, – в решительное недоумение, чему приписать их? Недоумения эти скоро рассеялись. Из одной петербургской газеты мы узнали, что непонятные для нас явления называются спиритическими и производятся они не электричеством или магнетизмом, но душами умерших, которые сообщаются с живыми посредством стола”. После этого автор стал усерднее заниматься этими явлениями, приспособил азбучный алфавит и стал вести с духами самые разнообразные разговоры, пред началом коих всегда спрашивал: кто будет с ним говорить? Большею частью получались ответы, что говорят души его умерших детей и родственников. Замечательно, что в этих ответах звучат те же самые ноты, как и в сообщениях духов, о коих говорит Вагнер. – “Я прошу вас, – говорит, например, дух ребенка – ради Христа, чтобы вы любили друг друга”. – “Будьте добры, милостивы и любите друг друга”, – говорит другой ребенок. Но как только вопросы касались не таких общих понятий, как только была опасность для отвечающего духа обличить себя самого, то он молчал или отвечал уклончиво, двусмысленно. На вопрос: «Что тому будет, кто добр и милосерд?» – он еще отвечает: “Того ожидает рай Христа”. – «А кто этого не исполняет?» – на этот вопрос уже молчит. На вопрос: «В чем ты одета?» – отвечает: “Мы бестелесны”. А на вопрос: «Когда мы поминаем вас в церкви, что вам бывает?» – отвечает: “Христос не велел об этом говорить”… Уже в этом ответе слышится противоречие учению Церкви, противоречие учению о любви христианской. Церковь ясно учит, что великая бывает польза от поминовения умерших и скрывать этого нет надобности, а Христос Спаситель, конечно, желает, чтобы мы молились за усопших, поминали бы их, и Ему нет причин скрывать от нас пользы такого поминовения.

Для кого желательно скрыть эту пользу – понятно…

Но собеседник из загробного мира изобличил себя тем, что забыл, с кем он беседует. Имей он дело с каким-либо интеллигентом, вроде господина Вагнера, он мог бы безопасно продолжать свои обманы: ученому мужу не пришло бы в голову, а если бы и пришло, то он счел бы это суеверием и устыдился бы того, чего не устыдился, а счел своим христианским долгом сделать простой русский человек, как только явилось у него сомнение в истинности сообщений со стороны умерших. А явилось оно так: в Великий Четверток на Страстной неделе 1883 года приходит к нему его знакомый М. И. и говорит, что он сделал открытие: стоит только взять в руки карандаш, и он будет писать на вопросы все ответы. И тут же стал писать под диктовку “духа”.

– Мне, – говорит господин Русков, – показалось это обыкновенным писанием, а не тем, что происходило под влиянием посторонней, невидимой силы. Поэтому я просил М. И. дать мне ответ посредством карандаша: могу ли я писать так же?

На этот вопрос карандаш, бывший в руке М. И., написал: «Ему (то есть мне) нельзя: он принимал сегодня Святые Таинства, а чрез три дня можно будет».

Никто из нас в то время не обратил внимания на то, почему принятие мною Святых Таинств могли служить препятствием “душам умерших” для сношения с нами.

Прошло три дня. На первый день Пасхи, после обеда, я взял карандаш и бумагу и сел к столу, чтобы испытать: будет ли и у меня писать карандаш сам? Не прошло и пяти минут, как я почувствовал, что указательный палец правой руки как будто слегка нажимается на карандаш, который и начал писать… С изумлением смотрел я на пишущий карандаш и думал: да неужели он пишет сам, без участия моей воли? Убеждаюсь, что карандаш, действительно, пишет сам!

А написал он тогда вот что: «Родные тебя скоро оставят, я буду твоим постоянным собеседником, каждый вечер буду писать и говорить, а теперь оставь».

Я спросил мысленно: «Кто ты такой?»

Карандаш написал: «Оставь, теперь ничего не скажу».

На другой день карандаш писал от имени моего знакомого, но не обнаружил желания писать много”.

Дня через три господина Рускова просили спросить о чем-то духа; он взял карандаш, который написал: “После отдания Пасхи я буду писать и говорить с тобою, а теперь у меня отнята сила”.

“Я спросил, – рассказывает господин Русков, – почему же на первый день Пасхи писал, а теперь нельзя?” – Тот одинок, я не знаю, как он осмелился писать, – ответил мне карандаш.

Я опять спросил:

– Напиши, кто отнял у тебя силу и кто ты такой…

На это карандаш ответил:

– Ты требуешь невозможного и потому и не стоишь доверия.

– Ты написал: «Тот одинок». Кто такой одинок?

– Отстань, – написал карандаш.

Я опять повторил вопрос, на который карандаш опять написал: «Не напишу».

Тут только мне пришла мысль, что значит написанное карандашом: «После отдания Пасхи… Теперь отнята сила». А ранее писал, что я не могу получать ответы по случаю принятия Святых Таин?.. Тут что-то нечисто, подумал я: нужно еще испытать.

Придя домой, я тотчас взял бумагу и карандаш и сел к столу. Одной минуты не прошло, как карандаш начал писать: «Ты опять пристаешь, прошу тебя…».

Карандаш вдруг остановился, потому что в это время я начал мысленно читать молитву Да воскреснет Бог. Перестав читать молитву, я спросил: «Что же ты остановился?»

Карандаш начал было писать: «Я писал тебе, чтоб…», но опять остановился. Я в этот момент опять начал читать ту же молитву.

– Что же ты не пишешь? – спросил я, – или боишься молитвы?

Ответа не последовало…

– Напиши, кто ты такой? Если ты боишься молитвы, то, значит, ты не кто другой, как тот, кто искушал Бога в пустыне?

И на этот вопрос ответа не было.

Тогда я сказал: «Именем Бога всемогущего требую написать: кто ты?»

Карандаш начал тихо наклоняться к бумаге и медленно написал: «Да, я тот, кто искушал Бога в пустыне».

Это неожиданное открытие меня так поразило, что я вскочил из-за стола и бросил карандаш.

Жена спросила: «Что такое случилось?»

Я сказал ей, кто нам писал карандашом, который опять тут же взял и требовал написать: «Кто именно производил стуки в столе, приводил его в движение и отвечал на вопросы?»

Карандаш написал: «Я, злой дух».

– Требую, – сказал я, – чтобы ты оставил нас. С этого времени мы прекращаем занятия со столом и карандашом.

Карандаш медленно и как бы удаляясь, написал: «Не приду…»

Первую букву большую, вторую меньше и т. д.; последняя буква «у” была написана очень маленькою.»

Любопытен рассказ господина П. Е. Рускова о том, как он пришел сообщить своему знакомому М. И. о своем открытии. Он застал его за столом с карандашом в руках. «После того, как я рассказал ему, что было», – пишет господин Русков, – карандаш в его руках немедленно написал: “А ты не верь Петру Евлампиевичу, что он тебе говорит».

– Кто искушал Бога в пустыне? – спросил М. И.

Карандаш написал: «Возьми Евангелие да прочитай».

– Мы знаем, что сказано в Евангелии, а ты сам напиши.

«Дьявол», – написал карандаш.

– Ты знаешь молитву: Да воскреснет Бог?

– Знаю.

– Напиши.

Карандаш стал писать, но вместо слов: тако да погибнут беси от лица Божия, написал: тако да погибнут грешницы от лица Божия.»

Наконец, чтобы раз навсегда покон чить с незримым корреспондентом, господин Русков предложил ему ряд вопросов с заклинанием: “Во имя Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа требую: напиши, кто именно писал мне: «буду твоим постоянным собеседником?»