Текст книги "Каменная Мессалина"

Глава 8
В которой детально излагается план ограбления

Моника села за стол, скупо освещенный тусклым светом бронзовой лампы, и тут же приступила к обольщению: спина прогнулась дугой лениво натянутого лука, а грудь почти легла на скатерть. Верхнюю пуговицу пиджака женщина немедленно расстегнула под предлогом жары, и волнующаяся плоть, украшенная “Разбитым сердцем”, растеклась по пустой тарелке.

– Да, любимый!

– Моника, ты голодна? – прошептал Ботаник.

Женщина не позволила ему опомниться. Она откинулась на спинку стула и, положив ногу на ногу, подхватила со стола бокал, наполненный красным вином. Затем – не дав груди в разрезе декольте успокоиться – повернулась в профиль и сделала глоток.

– Моника, я люблю тебя!

– Милый! – женщина опустила фужер на скатерть. – Давай поедем к тебе домой!

– Нет, – ответил Ботаник, – нам нужно поговорить о деле.

Несмотря на всю решимость, овладевшую ею несколько минут назад, Моника чуть не лишилась дара речи. Вздох застрял в горле – она еле успела взять себя в руки и придать ему томность.

– Ах! – протянула женщина.

Блондин нежно погладил ей руку. Затем, сделавшись вдруг смертельно серьезным, повел речь о делах.

– В данный момент на расчетном счету предприятия скопилось четыре миллиона долларов. Речь о валюте – деньги не нужно обменивать. Согласно моему опыту, такое положение складывается редко, не чаше раза в квартал. Благоприятная ситуация продлится до начала следующей недели. В понедельник, максимум во вторник, большая часть средств уйдет на счет иностранного поставщика. Сейчас твой муж находится заграницей. Он возвращается в воскресенье.

Женщина испуганно внимала словам Ботаника.

– Сегодня вторник, – пояснил Блондин. – В нашем распоряжении три дня: среда, четверг, пятница. Нужно решаться. Моника, ты готова?

Моника робко моргнула любовнику. Уловив в ее взгляде согласие, Ботаник продолжил.

– Только два человека могут перевести деньги с расчетного счета фирмы: твой муж и я. По договору с банком все крупные трансакции совершаются по письменному распоряжению названных персон, – Блондин нервно улыбнулся – он говорил о себе в третьем лице.

– Для перевода крупной суммы необходимо явиться в отделение банка и подписать платежное распоряжение. Поскольку у патрона есть дела поважней, туда хожу я. При этом, помимо паспорта, требуется предъявить доверенность на мое имя. Босс хранит ее в сейфе у вас дома. Когда нужно, привозит в офис и выдает мне. После завершения операции забирает обратно. В данный момент бумага находится в его кабинете.

Моника устало закрыла глаза: сейчас от нее потребуют действий – и не ошиблась.

– Теперь о твоей роли, – не меняя тона, продолжил Ботаник. – Во-первых, ты должна достать из сейфа доверенность. Далее: в тайнике будут и другие бумаги. Нам понадобится только то, что пойдет в компромат.

Моника подняла ресницы – лицо любовника словно плыло в тумане.

– Ясно, – вещал Блондин, – что отличить нужное ты не сможешь. Поэтому привозишь мне все.

Женщина глуповато кивнула.

– Это – лишь первая часть. Но есть и вторая: ты должна собрать вещи быть готова к вылету в течение суток. Ты все поняла?

Несколько секунд Моника не знала, что и ответить. Чтобы не портить отношений с Ботаником, следовало соглашаться. Любовник не должен усомниться, что ради него она готова на все. Увы, из-за волнения сил на игру не осталось.

– Угу, – процедила она.

Женщина понимала, что Блондин ждет не такой реакции. Чтобы не говорить “да”, она уцепилась за спасительную соломинку: к сейфу была подключена сигнализация, соединенная с офисом Цербера.

Попытка открыть сейф приведет к подаче сигнала тревоги – ведь они с Ботаником уже это неоднократно обсуждали.

– Но… сигнализация…

– Всему свое время, дорогая, я все объясню. Итак, у тебя есть ключ от комнаты, правильно?

– Да… – подтвердила Моника.

– Ты знаешь код?

Женщина растерянно согласилась.

– Чтобы отключить сигнализацию, – сказал Блондин, – нужен другой пароль.

Моника лелеяла надежду, что Ботаник не подумал обо всех деталях, и операцию удастся отменить.

Убедившись, что необходимый эффект достигнут, Ботаник порылся в кармане и достал записку.

– Код здесь!

Глава 9
В которой озвучиваются новые подробности коварного плана

– Как ты сумел его узнать? – глаза Моники напоминали раскрытые бутоны плотоядного цветка.

– Интернету известно многое… – загадочно ответил Блондин, сдвигая очки к кончику носа, – у каждого свои маленькие секреты.

Женщина понимающе качнула головой.

Ботаник вернулся к плану операции. Итак, придя домой, Моника откроет кабинет мужа, наберет на пульте сигнализации переданный любовником код, и при помощи шифра из таинственной шкатулки одолеет замок сейфа. На вскрытие сейфа у нее будет ночь. На следующий день (в среду) в обеденный перерыв Ботаник встретит ее в сквере (они оба знали, в каком) и заберет добычу.

Блондин отвезет документы в офис, отсортирует наиболее важные, найдет доверенность, снимет копии, изымет оригиналы в тех случаях, где будут действительны только они, и позвонит Монике, дабы сообщить, что все идет по плану.

В конце рабочего дня он явится в банк. В особом отделении, отгороженном от взора простых посетителей, Ботаник предъявит доверенность специальному клерку и оформит денежный перевод. Два миллиона долларов перейдут на счет Моники. Такая же сумма составит премию Блондина.

Запустив шестеренки финансового механизма, он встретится с возлюбленной в сквере и вручит ей два очень важных пакета. В первом будут ненужные документы – их следует вернуть в сейф. Вторую пачку (с сокровенным компроматом) Моника запакует в багаж. Проведя ночь у себя дома, женщина дождется в полдень в четверг нового звонка. К этому моменту станет ясно, удался ли перевод. В случае успеха Моника отправится в аэропорт и сядет на пражский рейс. Ботаник полетит отдельно. Местом их вечернего рандеву станет отель в Градчанах…

Блондин назвал гостиницу. От возбуждения его голос звучал неестественно бодро.

– Вот билет, – щелкнув замком кейса, он протянул конверт со сложенным листом.

Моника хотела было что-то сказать, но передумала. Ее любовник продолжил:

– План предусматривает три возможности отступления, – жилка стратега подталкивала Ботаника к рассмотрению всех вариантов. – Во-первых, – его большой палец согнулся и погрузился в чашу ладони, – если тебе не удастся открыть сейф – операция останавливается. Ты все равно приходишь в сквер, но без документов, и подробно рассказываешь о причинах неудачи.

– Надеюсь, у нас все получится, – нервно вздохнула Моника.

Собеседник проигнорировал замечание.

– Вторая возможность (и самое обидное, что может быть), это если я просмотрю все бумаги и не обнаружу нужных. Тогда, перевод отменяется. Вечером я передаю тебе только одну папку, и ты возвращаешь ее обратно в тайник.

– Наконец, в-третьих. Вполне возможно, что трансакции не пройдут. В таком случае, я улетаю один и подаюсь в бега. Что касается тебя… – Ботаник запнулся, – я не могу требовать, чтобы ты связала жизнь с неудачником.

Во взгляде Блондина читалась жертвенность Данко, готового разорвать себе грудь. Он ждал реакции. Будучи хорошим психологом, женщина раскусила трюк.

– Милый! – волнующаяся плоть снова накрыла скатерть. – Я поеду с тобой хоть на край света! Наши судьбы связаны! Нас теперь ничто не разлучит!

Молодой человек размяк, как лазанья на тарелке, к которой он не прикасался уже добрых полчаса. Преодолев умиление, он положил руки Монике на плечи и нежно поцеловал её. Не размыкая губ, любовники встали из-за стола.

– Не желаете сделать новый заказ? – вмешался метрдотель.

Его недоуменный взгляд давал понять, что ласки на публике не к месту.

– Чуть позже, – ответил Ботаник, усаживаясь на стул.

Моника тоже села.

– Да, чуть не забыл, – Блондин извлек из кармана какой-то гаджет. – Это прибор для короткого замыкания. Если включится сирена, вставляешь в розетку и нажимаешь на кнопочку. В таком случае, когда приедет охрана, у тебя будет логичное объяснение.

Моника внимала наставлениям любовника со скрежетом зубовным. Одно дело лелеять коварные планы, другое – их исполнять. Женщина на собственной шкуре постигала глубину этой максимы.

Ботаник говорил еще долго и, наконец, изрек нечто страшное.

– При коротком замыкании может возникнуть пожар…

Моника вздрогнула.

– То есть, ты просишь меня устроить пожар? – ее лицо сделалось еще бледнее – само естество бежало в сектор световой гаммы, максимально удаленный от цвета пламени.

– Что, ты! – Блондин ухмыльнулся и взял руки женщины в ладоши. – Я просто хочу сказать, что приборчик – это на крайний случай.

– Милый, мы сейчас поедем к тебе? – Моника посмотрела ему в глаза.

– Нет, дорогая, ты поедешь домой. Тебе предстоит трудный вечер.

– Я… Я не знаю, я боюсь, что не я смогу.

– Но ты ведь сама этого хотела, правда?

– Правда! – Моника испуганно роняла слова. – Я и сейчас этого хочу, но не уверена, что мне хватит сил.

– Ладно, представляй, что я рядом, и сможешь.

Женщина подавила волнение и обещала исполнить все так, как сказал любовник.

– Помни, что бы ни случилось, мы завтра встречаемся в сквере, – напомнил Блондин.

– Да, любимый! – она нагнулась к нему и оставила у него на лбу багровый отпечаток. – Я буду ждать тебя.

Ботаник подозвал официанта и потребовал счет. Только сейчас он понял, что так ничего и не заказал своей даме. Из-за волнения та не заметила его оплошности.

Расплатившись, Блондин проводил Монику до машины.

Глава 10
В которой наша героиня пытается понять, чего ей хочется

По пути домой Монику мучили кошмары. Их порождало раздумье о сложившемся положении. Впрочем, любая не в меру избалованная дама, оставшись ночью одна, должна испытывать страх – таковы законы жанра.

– Ах! – руки сжимали баранку; сердце металось выскочившей на дорогу кошкой.

Перед глазами возникло ребяческое лицо Ботаника. Его сменила физиономия мужа. Собравшись с силами, женщина попыталась рассуждать.

Итак, супруг богат, уважаем в обществе и – главное – не обращает внимания на ее разнузданную половую жизнь. Моника была уверена, что он простит ей даже единичную измену. В общем, нынешний вариант был почти идеальным…

Увы, над Фирмой сгустились тучи. Благодаря Блондину женщина оказалась в курсе незаконной стороны бизнеса, служившего материальной основой ее семейного счастья. На горизонте замаячил призрак краха.

Альтернативой было предательство. В случае успеха оно могло принести богатство и свободу. Конечно, Ботаник горячо влюблен и станет ревновать, однако они не обязаны жить вместе. У Моники будут свои деньги…

Осталось лишь совершить кражу. Но есть шанс попасться, оказаться в тюрьме!

Машина чуть не влетела в фонарный столб. Женщина еле успела повернуть баранку и остановиться. Переведя дыхание, она продолжила путь.

Явилась иная мысль. Моника гнала ее прочь, но мысль неумолимо возвращалась. А что, если Ботаник затеял обман? Вдруг он присвоит и ее часть добычи?

“Нет, этого не может быть, ведь парень по уши влюблен!”

“ Но он безумно расчетлив. К чему приведет сочетание расчета и любви? Он может использовать финансы, чтобы привязать ее к себе”…

Побледнев, женщина инстинктивно нажала на тормоз. В окне мелькнул фасад дома с лепниной – она оказалась у своего подъезда.

Припарковавшись, Моника прошагала к парадному. Мымра уже ушла. На ее месте сидел полноватый молодой человек, очевидно, студент – такие часто работают ночными консьержами. Незнакомец вежливо поздоровался с дамой и проводил ее до лестницы раздевающим взглядом.

Вот и квартира – не торопясь, женщина отворила дверь. Перед ней лежала привычная анфилада комнат: прихожая, небольшой зал, наконец, салон. Салон заканчивался черной дверью запретного кабинета. Сегодня Монике предстоит ее открыть.

Она вздохнула и сняла туфли. Тапки-зайцы пришли им на смену с такой быстротой, что казалось, будто они сами выпрыгнули из-под шкафа. Оставив на тумбочке ридикюль, женщина прошагала в спальню.

– Ладно, нужно раздеться!

Моника сняла пиджак, расстегнула застежку на спине и потянула вниз платье. Ткань упала к ее ногам.

Вот пустая постель, трюмо, стеллаж с книгами у изголовья. Взгляд женщины скользнул на темную полку над кроватью. На ней стоял увесистый бронзовый бык размером с кошку. Истукан вдохновлял супруга на любовные подвиги. Мускулистое тело, щеголеватые готические копыта, морда, подобная наконечнику тарана, устремленные вниз рога – все в этом опереточном идоле дышало мужественностью и сексуальной энергией. Подобно египетскому Апису, он должен был окрылять.

“Мечты, мечты… – подумала Моника. – Увы, милый, в постели ты всего лишь Козлик. Скоро станешь боровом”.

Женщина улыбнулась – она вспомнила любимую зверюшку. Козлик (с заглавной буквы) был их домашним питомцем. Он жил на лужайке загородного дома – как читатель помнит, вилла была переписана на Монику вместе с городской квартирой. Его обиталище (возможно, обитель) – резной теремок, как у белочки в сказке – совсем не походило на хлев. Маленького фавна женщина купила для дочки, но полюбила ухаживать за ним сама – чесала шерстку, украшала бантиками.

– Ах! – Моника провела рукой по одеялу, представляя, что ласкает Козлику спинку.

Вороний крик за окном отвлек ее от мечтаний. Он был хриплым, как голос старухи у ворот магазина. Женщина вздрогнула и нечаянно задела дверь платяного шкафа. Взгляд упал на маленький черный ящик – ее личный сейф с драгоценностями. Бронированная коробка была намертво прикреплена к одной из полок.

– Вот и потренируюсь открывать тайники… – пробормотала Моника.

Она набрала код. Дверца бесшумно отворилась. На багровом бархате поблескивали бриллианты. Женщина сняла “Разбитое сердце”.и сунула в тайник. Затем опустилась на постель и скатала чулки. Щелкнула застежка пояса – полоска темного бархата упала на одеяло.

Ее ждала ванна. Просеменив в облицованную пастельным кафелем комнату, Моника открыла кран. Лишь только поток воды омыл белую купель, женщина поняла, что ждать ей придется долго.

Переживания последних часов, безумные планы Ботаника… Хотелось забыться. Она вернулась в спальню. В сейфе в глубине шкафа мерцали алмазы.

– Ах! – руки потянулись к бриллиантам.

Большое колье – в нем она встретила известия о банкротстве супруга. Моника бережно достала драгоценность из чрева тайника и поднесла к груди. Она ощутила холод металла. Ладони коснулись плеч и, скользя по шее, встретились за затылком. Чуть слышно звякнул замочек цепочки.

Женщина увидела свое отражение в зеркале трюмо. Волосы, чуть растрепанные, спадали на плечи, оставляя лбу два каштановых локона. Белоснежная шея. Бюст – природная подушка для бриллиантов – то поднимался, то опускался, лишь только щель между губами делалась шире.

Через открытую форточку в спальню ворвался ветер. Голова закружилась.

– Я знаю, чего я хочу!

Словно во хмелю, она прошагала в салон. Журнальный столик, два темных кресла, колонна с бюстом Фрейдо-Платона. Окно.

Моника распахнула двери балкона и шагнула в темноту. Пальцы коснулись чугунных перил. Перед ней проплыли сумрачные фасады зданий на другой стороне улицы. Лепные карнизы, кариатиды, в темноте казавшиеся химерами. Небо было пасмурным, и звезд не было видно.

– Какой ужас! Я не смогу показаться созвездиям. Никто не увидит мою красоту!

Преисподняя темного небосвода дохнула штормом. Приближалась буря. Ненастье преуспело там, где потерпел поражение стыд: прикрыв руками соски, шалунья укрылась в комнате.

Сняв колье и надежно заперев его в сейфе, Моника прогарцевала в ванную и, встряхнув волосы, вошла в воду.

– Афродита вышла из морской пены, а ты, хочешь в нее войти. Нельзя дважды войти в одну и ту же пену! – она вспомнила насмешливые слова.

Слова любимого человека.

Глава 11
С самого начала которой станет ясно, что о нашей героине до сих пор не было сказано главного

Если читатель подумал, что начавшийся два с половиной года назад роман с Кроликом был первым в жизни Моники адюльтером, то он жестоко заблуждается: Стриптизеру предшествовал Скульптор. Скульптор – человек в городе новый – открыл арт-салон, и муж нашей героини, как часть бомонда, был приглашен на организованный по сему случаю раут.

Салон располагался в центре, у знакомого нам сквера. Поднявшись по ступенькам крыльца, Моника и ее супруг очутились в заполненном гостями зале. На Монике было черное платье с декольте и разрезом и неизменное алмазное колье – в борьбе с конкурентками оно играло роль атомной бомбы. Завитые локоны растекались по оголенной спине.

– Богиня! – шептались мужья прилизанных стерв.

Супруг Моники, тогда еще не такой лысый и полный, лампочкой светился от счастья. Было высказано мнение, что если бы неизвестными судьбами в городе воцарился император, то он непременно пригласил бы Монику на вальс.

– Только бы не Бокасса! – отшутился муж.

Моника вообразила себя в объятиях людоеда.

Скульптор возвышался посреди зала, образуя второй (помимо самой Моники) центр притяжения для гостей, сновавших по паркету броуновскими молекулами. Он был высок, за метр восемьдесят, и уже немолод. Заключенная во фрак, его подтянутая фигура, казалась еще более стройной. Ее увенчивала седеющая голова с короткими кудрями. Худощавое лицо снисходительно улыбалось публике.

Вокруг маэстро толпились несколько некрасивых, но очень важных господ и облаченные в вечерние платья дамы. Держа наполовину наполненный красным вином бокал, Скульптор вел непринужденную беседу, попеременно поворачиваясь к каждой. Взгляды собеседников дышали уважением, взгляды собеседниц – страстью.

Моника и ее супруг приблизилась к хозяину павильона. Если бы в зале не было потолка, и камеры наблюдения располагались чуточку выше, то они бы запечатлели нечто, похожее на обратную съемку размножающейся делением клетки. Две компании – крутившаяся вокруг Моники и переминавшаяся с ноги на ногу вокруг маэстро – слились воедино. Столкнулись две звезды, каждая с сонмом планет. Гора пришла к Магомеду. Королева бала – к его хозяину.

– Добрый вечер, мадам! – начал Скульптор, прервав общение с молодой поклонницей.

Та посмотрела на Монику взглядом крысы, которой прищемили хвост. Впервые за вечер маэстро перешел к новому собеседнику, не дослушав старого.

– Добрый вечер! – перехватил инициативу супруг. – Красивые работы.

Я бы с удовольствием взял что-нибудь для дома.

– А натурщицы вам не нужны? – пошутил один из важных господ.

– Да, конечно! – среагировал Скульптор.

Его жилистая рука погрузилась в карман, чтобы извлечь стопку визитных карточек.

– Здесь мой телефон, натурщицы и натурщики, – маэстро выделил последнее слово, – могут звонить и договариваться о встрече. И, конечно же, клиенты тоже.

Тонкие пальцы хозяина салона перебирали визитки, словно тасуя колоду для игры.

– Тройка, семерка, – шутливо отсчитывал Скульптор, раздавая цветные картинки.

Моника получила даму: ее карточка была украшена Венерой Милосской. Помимо визитки, ей достался каменный взгляд маэстро.

В “Мерседесе”.мужа, увозившем ее с банкета, Моника строила теории. Да, с ней были холодны. Значит, она нежеланна? Нет же! Моника почти всегда желанна: порукой тому перешептывание и вздохи во время раута. И, между прочим, Скульптор был подчеркнуто сдержан. Выставляя напоказ ледяную маску, он действовал осознанно. Возможно, его сердца коснулась стрела амура?

В женщине пробудился инстинкт охотницы. Маэстро выглядел старше ее супруга, но во всех его чертах читался мужчина: в величественной осанке, в широких плечах, в умном лице. Морщины не столько ранили кожу, сколько добавляли мужественности. Воображение проникло под фрак и нарисовало мускулистую грудь и безупречный живот.

– Ах! – неужели она влюблена?

– Да, любимая! – муж ответил на ее рассеянный вздох и нажал на тормоз.

Моника прильнула к его пухлым губам, словно надеясь, что он передаст поцелуй Скульптору эстафетой. Супруг поставил рычаг на “парковку” и неистово схватил ее за плечи.

Ночью, лежа в его объятьях, Моника пыталась разобраться в своих чувствах. Нужно было познать себя глубже, случай к чему скоро представился: муж укатил в очередную деловую поездку. Вооружившись визиткой салона, женщина набрала номер.

– Извините, вам требуются натурщицы?

– Внешние данные? Рост – метр семьдесят пять, стройная, длинные волосы.

– Размер груди?

Прозвучала безумная цифра. На той стороне провода икнули. Сейчас они подзовут к телефону босса. Моника поймала себя на мысли, что Скульптор так и не слышал ее голоса.

– Босс занят, и записываться не нужно.

– Хотите сказать что примет и так?

– Сегодня в два?

Начало было прекрасным. Моника нарядилась во все белое и в назначенный час явилась в салон. Скульптор придерживался правила: минимизировать контакт с натурщиками и натурщицами. В силу заведенного порядка, юноши (которые теоретически существовали, но коих никто не видел) и девушки (которых видели все, причем постоянно) обнажались в присутствии ассистентки. Оглядев телеса, ассистентка решала, с кого будут ваять, а с кого нет.

Когда Моника позвонила, ей отворила Красная леди. Это была высокая блондинка, в алом деловом костюме. В разрезе жакета, облегавшего ее объемистую грудь, проглядывала белая блузка с жабо. Юбка не доходила до колен. Платиновые волосы ниспадали на плечи. В руках покоилась длинная пластиковая указка.

Красная леди – она и была ассистенткой – встретила Монику холодной улыбкой. На вид ей было лет двадцать пять. В течение нескольких секунд женщины пялились друг на друга. Помощница Скульптора оглядела ноги потенциальной натурщицы, прочитала в их форме вызов и медленно подняла глаза на грудь. Моника томно дышала. Полускрытое под белой шляпкой, ее лицо казалось нежнее лица Красной леди. С каждым новым открытием улыбка на губах ассистентки становилась бледнее. Наконец, она полностью исчезла. Правда, Моника не была блондинкой…

Само собой разумеется, наша героиня проводила рекогносцировку с задором ничуть не меньшим.

“Ах, у этой женщины в красном узкие бедра! Она может элегантно закидывать ногу на ногу”.

– И грудь немножко изящнее – природа проявила меру.

– Волосы… нет. Прямая форма губит всю картину. У нее злое юношеское лицо: аристократ-садист из японского аниме.

– Это мы с вами разговаривали? – ассистентка первая нарушила молчание. – Что же, тогда проходите.

Когда Моника, следуя приглашению, прошла в просторное лобби, взгляды женщин встретились вновь. Красная леди держала указку на манер шпаги.

– Раздевайтесь! – приказала она.

– Прямо здесь? – неуверенно спросила Моника.

– Да, прямо здесь, – острие шпаги повелительно коснулось пола.

Это был вызов. Развернувшись к противнику боком, – на манер парусника, готовящегося дать залп – Моника презрительно улыбнулась и скрестила руки на груди. Кончик ее туфли оторвался от пола и уперся в стоящий посреди лобби пуф. Позвоночник вытянулся мачтой. Повисла пауза. Женщина на секунду зажмурилась. Затем ее веки раскрылись как орудийные порты линейного корабля. Наполнившаяся воздухом грудь походила на бюст ростральной фигуры. Порыв ветра, ворвавшийся в помещение через форточку, играл волосами – локоны развивались боевым вымпелом.

– Да, раздевайтесь, – повторила ассистентка.

Моника медленно дотронулась до верхней пуговицы и принялась за работу. С каждым щипком кончики губ Красной леди опускались чуточку ниже. Когда все пуговицы были расстегнуты, на лице ассистентки застыла гримаса трагической маски.

– Ах! – Моника вильнула бедрами и свела плечи.

Пиджак пополз вниз словно стаксель, мешающий маневру. Красная леди вздрогнула. Моника ловко повернулась анфас, ловя жакет за воротник, и бросила его на пуф. Покровы пали – неприятель узрел главный калибр.

Ассистентка растерянно заморгала, но вовремя взяла себя в руки. Она распрямила губы и убрала пальчиком со лба серебристый локон. Затем подняла подбородок и, поигрывая указкой, сделала вокруг соперницы несколько шагов.

– Юбку, пожалуйста, тоже.

Монике мерещилось, будто она исполняет роль в каком-то спектакле. Она решила подыграть и из тигрицы тотчас стала овечкой. Пугливо приоткрыв рот, женщина бросила на госпожу в жабо полный стеснения взгляд.

– Здесь?

Ассистентка не ожидала столько резкой перемены в поведении гостьи.

– Да, – растерянно ответила она.

Моника отвернулась, пряча еле сдерживаемую бельем гигантскую грудь. Затем приняла позу старшеклассницы, раздевающейся перед медосмотром, и, чуть сгорбившись, начала снимать юбку.

Когда юбка полетела на пуф, накрыв снятый минуту назад пиджак, Моника выпрямилась и, игнорирую Красную леди, уставилась в окно. Та таращилась на ее спину, на белые лямки бюстгальтера, на широковатый ажурный пояс на талии. На чулки на подвязках.

– И лифчик, – изрекла ассистентка; она не смогла придать голосу должную холодность.

Наступал решающий момент. Моника расправила плечи. Очи светились гневом. Бюст поднялся на вдохе, ноги напряглись. Подвязки натянулись, подобно нервам Красной леди, взиравшей на происходящее с затаенным ужасом. К чести распорядительницы салона, ее лицо сохранило неподвижность.

Моника знала: победа близка. Нужно лишь обнажить главное оружие. Конечно, она мастерски владела сим искусством, что неоднократно демонстрировала в боевой обстановке, однако теперь… Было ли тому виной волнение, или проснувшийся женский инстинкт приказывал помучить соперницу более изощренно, но Моника оказалась не в состоянии завершить начатое. Суставы дрожали, пальцы не сходились на застежке.

Вооруженная пластиковой шпагой, Красная леди делала вид, будто не сводит глаз с лица соперницы, однако, ее зрачки то и дело косились Монике на грудь в ожидании страшного.

Триумф обернулся трагедией. Беспомощно вздохнув, Моника заморгала и попросила о помощи. Парусник выкинул белый флаг.

– Подождите, – ассистентка была благосклонна, ведь она принимала капитуляцию.

В ее улыбке читалось полное превосходство.

Военное счастье переменчиво. Не успела Красная леди и шагу ступить, как противница прогнула спину дугой, опершись руками на ее рабочий стол. Бюст нависал над бумагами, упругий зад смотрел в стороны триумфаторши, волосы наполовину закрывали лопатки, защищая подступы к застежке бюстгальтера, которую предстояло штурмовать ассистентке. Окрыленная счастьем победы и, не понимая, что оной уже и след простыл, белокурая бестия втянулась в изгиб вражеской спины, как Паулюс в волжскую излучину.

Она нащупала застежку. Каждый порыв Красной леди выполнить боевую задачу, отдавался со стороны гостьи исполненным похоти вздохом. Госпоже в жабо начало мерещиться, что соперница испытывает лесбийское возбуждение. Она не смогла отказать себе в удовольствии чуточку оцарапать Монике спину длинными багровыми ногтями. Та чувственно вскрикнула – лифчик пал.

– Да, готово, – промолвила ассистентка, подбирая со стола указку.

Моника чувствовала, что застежка отлипла от спины. Она выпрямилась, убрала ладони со стола и сложила их на груди, придерживая ажурные чашечки. Затем, повернувшись к неприятельнице лицом, закинула руки за голову. Бюст ощутил свободу. Это был триумф плоти.

Красная леди попыталась скрыть смущение. Коснувшись пальчиком алых губ, она вытянула руку с импровизированной шпагой в сторону врага и шагом бретера, изготавливающегося к схватке, принялась описывать вокруг Моники окружность.

Глаза Моники не поспевали за телом в красном, двигавшимся вокруг нее по орбите.

– Стойте спокойно, мне нужно видеть вас со всех сторон, – процедила ассистентка.

Побежали секунды. С каждым шагом взгляд женщины с указкой становился все более уверенным. Оказавшись у Моники за спиной, она посмотрела на ее ягодицы взором профессионального оценщика скота.

– Круп немного великоват, – резюмировала ассистентка, уколов Монику в зад.

Та взвизгнула.

– Не нервничайте, пожалуйста. Если хотите стать натурщицей, вам следует привыкнуть стоять неподвижно.

Завершив круг, Красная леди вернулась в исходную точку. Моника, долго продержавшись с закинутыми за голову руками, хотела было сменить позу, как вдруг ощутила на локте наконечник пластиковой шпаги.

– Нет, нет. Так и стойте. Вы сделали все правильно – сразу приняли позу кариатиды.

Ассистентка развернулась и снова пошла по кругу, уже в другом направлении.

– Ноги как у фотомодели, длинноваты для классических форм, – очередной скребок по бедру.

– Бедра жирные, – укол рапирой в ляжку.

– Грудь… – женщины стояли лицом к лицу.

– Грудь… – повторила Красная леди.

Острие застыло в миллиметре от соска. Моника испустила слабый вздох. Пластиковое жало очертило линию бюста, скользнуло по шее…

– Подбородок чуть выше. Да, да. Вот так! Теперь вы гордая кариатида.

Прошла минута. Наконечник указки переместился на живот. Моника с испугом ждала, что Красная леди двинется ниже, но та вовремя остановилась. Женщина прокляла тот миг, когда решила пойти в салон. Руки ныли, позвоночник превратился в соляной столб. Моника закрыла глаза и застонала.

– Вы, устали? – ехидно спросила ассистентка.

Ответом был растерянный вздох.

– Вы слишком изнежены. Боюсь, вы нам не подойдете. Отдохните на диване и можете одеваться.

Моника прошагала к кушетке, поставленной у стенки к удобству посетителей. Ее талию украшал белый пояс, ноги обволакивали молочные чулки. Грудь была обнажена. Гулкий стук каблуков заглушал дыхание.

Красная леди не сводила с нее взгляда. Несостоявшаяся натурщица картинно коснулась ладонью лба и опустилась на кушетку. Туфли упали на паркет. Левая нога вытянулась, как у балерины при пируэте. Правое колено согнулось, и спина расплавленным свинцом потекла вниз. Подпирая затылок, рука тонула в шлейфе растрепанных локонов. Моника вздохнула.

– Как статуя, – процедила ассистентка.

– Да, да! – боковая дверь распахнулась. – Так точно. Мессалина работы Брюне!

Это был Скульптор. Моника вздрогнула и поспешила сменить позу.

– Что Вы, что Вы! – засуетился маэстро. – Прошу, Вас, так и оставайтесь. Вы великолепны.

Женщина окинула его усталым взором. Периферийным зрением она заметила дрожащие руки Красной леди, сгибающие указку до состояния лука.