Текст книги "Послушница Дьявола"

Послушница Дьявола
Ольга Чалых

Надо понимать, кто в этом мире настоящие чудовища.

Дин Винчестер. «Сверхъестественное».

© Ольга Чалых, 2016

ISBN 978-5-4483-1188-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В шестистах километрах от Гольдена. 1889 год. Монастырь Святого Патрика.

Противный нудный дождик моросил с самого утра. Небо все сплошь заволокло темно-серой пеленой, а это означало только одно – непогода продлится до ночи. Мелкие капли гулко разбивались о стены обители и, собираясь на земле в ручейки, превращались в огромные лужи. Монастырь, как и все вокруг, погрузился в полумрак, созданный непогодой и наступлением вечера. Все будто бы застыло в тягучем ожидании. Вскоре на втором этаже кирпичного здания зажегся свет.

– Ну и непогода, – глухо проворчала настоятельница и в который раз посмотрела за окно. – Не нравится мне это. Быть беде.

Молодые послушницы, находившиеся здесь же, в комнате, испуганно переглянулись. Воцарилось молчание, которое тут же было прервано легким скрипом двери и шагами входившего. Это был Преподобный Морис. Он был далеко не молод и походил на сухого сморщенного старичка с редкой неказистой бородкой. Ряса была ему несколько великовата, видимо, пару лет назад он был намного толще. Преподобный остановился, в знак приветствия кивнул головой находившимся в комнате и торопливо стал читать молитву. Послушницы покорно повторяли за ним каждое слово. Вдруг среди глухой тишины раздались резкие удары. Преподобный удивленно и слегка испуганно взглянул на монахиню:

– Ирма, посмотрите, что там случилось.

Женщина смиренно кивнула и, торопливо шурша темным одеянием, которое ей шло как нельзя кстати, покинула комнату. К тому времени, как она спустилась, привратница уже отперла дверь и впустила внутрь молодую женщину. Монахиня с ужасом оглядела нежданную гостью. На вид ей было около 20—25 лет, длинные белокурые волосы сзади были собраны в хвост и оголяли ее широкий лоб. Из-под грязного платья выступал огромный живот. «На сносях», недовольно вздохнула монахиня. Ей стало понятно, что гостья может невзначай разродиться прямо здесь. Незнакомка безжизненно посмотрела на настоятельницу и тихо прошептала:

– Помогите!

– Как вас зовут, дитя мое? – Ирма бросилась к женщине, облокотившейся о стену у входа.

– Диана, – еле слышно произнесла беременная и упала без чувств.

Ирма опустилась на колени перед ночной гостьей и морщинистой рукой пощупала пульс на запястье.

– Сима, принеси воды! – скомандовала она и повернулась к привратнице, безразлично наблюдавшей за происходившим. Старушка что-то буркнула и покорно побрела в сторону полутемного коридора. Через пару минут она вернулась, держа в руках железный ковш, наполовину наполненный прозрачной водой, и протянув его монахине, снова присела на обшарпанный деревянный стул у двери.

Ирма осторожно приподняла гостье голову и прислонила к ее рту ковш с водой. Вдруг молодая женщина приоткрыла глаза и глухо застонала.

– Сима, зови Преподобного и несколько послушниц, ее срочно нужно перенести в комнату, – настоятельница строго взглянула на привратницу. – И постарайся сделать это как можно быстрее! – Вдруг внимание монахини привлекло большое ярко-алое пятно, вытекавшее из-под платья незнакомки. – Сима, поторопись, она рожает!

Привратница утвердительно кивнула и почти бегом, несмотря на свой престарелый возраст, а было ей уже лет восемьдесят, взобралась вверх по лестнице. На втором этаже послышались ее громкие шаги. В это время Диана приоткрыла веки и еле слышно прошептала:

– Спасите моего сына…

– От кого? – монахиня удивленно округлила глаза.

Однако молодая женщина ничего не успела ответить. Ее лицо резко дрогнуло, взгляд потух, дыхание замерло.

– Диана, вы слышите меня? – позвала настоятельница, пытаясь привести гостью в чувства.

– Что случилось? – Преподобный показался на лестнице, за ним следовало несколько послушниц, возглавляемых привратницей.

– Мне кажется, она мертва, – с прискорбием произнесла монахиня и приподнялась с колен. – И беременна!

– Срочно зовите доктора Симса! – крикнул старик, торопливо спускаясь вниз.

***

Двадцать лет спустя. Монастырь Святого Патрика.

Молодой человек сидел за столом и при дрожавшем пламени свечи читал книгу. Громкий стук в дверь заставил его приподнять голову.

– Да, войдите, – недовольно проговорил он и обернулся. – Кому я мог понадобиться в такой час, – добавил он со злостью.

Дверь распахнулась. На пороге стояла встревоженная настоятельница.

– Патрик, Преподобный требует тебя к себе, – произнесла она престарелым голосом.

– Зачем? – Патрик с неохотой взглянул на женщину. Было видно, что идти ему никуда не хотелось.

– Он совсем плох, – расстроенно проговорила монахиня и стерла рукавом подрясника выступившие слезы.

– Сейчас иду, – молодой человек приподнялся со стула, задул свечу на столе и последовал за настоятельницей.

***

Патрик жил здесь около двадцати лет. Родителей он не знал. По словам Преподобного, его мать пришла в монастырь и умерла на пороге, оставив после себя болезненного ребенка. Целый год мальчик находился на грани жизни и смерти, поэтому имя получил не сразу, но, в конце концов, благодаря молитвам Святому Патрику, встал на ноги. После этого улучшения ребенка было решено назвать в честь Святого. Однако он постоянно хворал, поэтому не был отправлен, как того требовали законы, в мужской монастырь, а остался здесь на попечении Мориса, растившего Патрика как родного сына и пророчившего ему свое место. Чего не скажешь о мальчике, которому явно не хотелось ни жить в монастыре, ни становиться в скором времени новым Преподобным.

***

Монахиня остановилась у двери в комнату Преподобного, кивнула Патрику и удалилась, оставив его одного. Молодой человек постоял пару секунд в нерешительности и, негромко постучав, вошел внутрь. Где-то в глубине души он догадывался, чем обернется для него предстоящий разговор.

В комнате царил полумрак, только на столе тускло горела одинокая свеча в золотом канделябре, которая освещала бледное потное лицо Мориса. Состояние Преподобного ни для кого не было секретом, на девятом десятке его постиг рак позвоночника, и он угасал прямо на глазах. Сильные обезболивающие уже не помогали, поэтому в дневные часы, а особенно по ночам, в коридоре были слышны его глухие стоны.

Преподобный лежал на кровати в длинной белой рубахе и тяжело дышал. Его голова была запрокинута назад, глаза прикрыты, казалось, что старик не слышал шагов вошедшего. «Как можно было так жить и не познать всей прелести жизни, а потом так же умереть? Кому это нужно?», промелькнуло в голове Патрика.

– Преподобный, – тихо позвал молодой человек, касаясь руки больного.

Морис приоткрыл тяжелые веки, и в его глазах заиграла искра надежды. Он был рад приходу Патрика.

– Сын мой, присядь рядом, – Преподобный попытался присесть на кровати, но у него это плохо получилось. Он снова откинул назад голову и застонал. – Я умираю, мне осталось пару дней. Патрик, я хочу, чтобы ты занял мое место. В твои годы я как раз стал Преподобным. Ты был рожден в стенах этого монастыря, – старик сделал широкий жест высохшей рукой. – Твоя мать перед смертью просила спасти тебя – я сделал все, что мог. Мы поставили тебя на ноги…

– Спасти? От кого? – Патрик резко перебил Преподобного.

– Я не знаю, – проговорил старик и сильно закашлялся. – Твое место здесь, мой сын.

– От кого хотела спасти меня моя мать? – молодой человек слегка повысил голос, его тон стал раздраженным.

– Сейчас это не имеет значения, – Морис снова попытался приподняться.

– Имеет, и даже очень! – вспылил Патрик. – И я не хочу здесь, как вы, провести остаток своих дней! Мне поперек горла стоит ваш монастырь. Да лучше бы я сдох вместе с матерью, потому что это не жизнь, – добавил он злобно и со всей силы пнул деревянный стул, стоявший у кровати Преподобного.

– Патрик, не говори так, – произнес испуганно старик, и его лицо побледнело, он морщинистой рукой схватился за сердце и затих. Его глаза застыли в оцепенении.

– Я буду говорить, что хочу! – не унимался послушник, этот разговор его сильно завел, и он не собирался успокаиваться, пока не выскажется. – Я сегодня же собираю вещи и уезжаю отсюда навсегда, ищите себе другую замену. Защитили вы меня, конечно,…сами не знаете от кого?! Да что это за защита такая? – настойчиво произнес Патрик и наконец-то взглянул на Мориса. – Преподобный? – молодой человек бросился к старику и попытался прощупать пульс на его запястье. Однако рука была холодна, глаза безжизненно уставились в потолок. Преподобный был мертв.

***

Три дня спустя.

Яркое солнце то и дело затягивало непонятно откуда взявшимися тучами. Местами пытался идти дождик, который тут же прекращался. Погода, казалось, находилась в неком замешательстве и никак не могла определиться: быть или не быть дождю.

Длинная похоронная процессия растянулась от монастыря Святого Патрика до старого кладбища, существовавшего уже не одно столетие. Про него ходило множество легенд. Кто-то приписывал ему ужасные жертвоприношения, кто-то – ночные прогулки мертвецов, а кто-то и вовсе называл проклятым. Однако в округе оно было одно, и выбора в принципе перед родственниками умерших не стояло.

Возглавляла траурную процессию пожилая настоятельница Ирма, шедшая рядом с гробом Преподобного, который несли на своих плечах послушники мужского монастыря. Они специально прибыли на его похороны. Лица присутствующих были полны скорби и печали. Замыкал процессию задумчивый Патрик. Он не хотел выделяться, и когда настоятельница предложила ему нести гроб Преподобного, молодой человек тут же придумал отговорку – плохое самочувствие и стресс после смерти своего наставника. На самом же деле сейчас он находился на распутье. Ему предстояло покинуть в самое ближайшее время монастырь, дававший на протяжении двадцати лет пищу и кров. По крайней мере, он рассчитывал на это. О своем решении Патрик еще никого не известил. Молодой человек боялся того, что настоятельница начнет отговаривать его, вспоминая покойного Мориса и то, чем обязан ему Патрик. Увлеченный своими думами, он не заметил, как уткнулся носом в стоявшего впереди человека. Процессия, достигнув кладбища, остановилась. Гроб, обитый ярко-бордовой тканью, поставили на два стареньких стула. Пришедшие проститься с Преподобным, окружили его со всех сторон. Среди этой толпы, находясь как можно дальше от гроба, и затерялся Патрик.

– Сегодня в свой последний путь отправился Преподобный Морис, умерший после тяжелой болезни, – начала свою речь настоятельница.

От этих слов Патрика несколько покоробило: он-то знал, что нехотя приложил к этому свою руку. По коже пробежали мурашки, в горле встал ком.

– Мы все очень любили его. За годы, проведенные рядом с ним, я не встречала человека лучше. Он ушел, но дело его, благодаря нам, живет и будет жить! Хоть сегодня и самый печальный момент для нас за последние десятилетия, но я думаю, что он бы очень хотел услышать эти слова: Преподобным, по желанию покойного Мориса, назначается Патрик Адвего, – с некой торжественностью, не присущей обыкновенным похоронам, произнесла Ирма, пытаясь глазами отыскать ошарашенного юношу.

На самом же деле Патрик почти не слушал речь настоятельницы, он находился в своих мыслях, пока его слух не уловил собственное имя. Молодой человек ошарашенно посмотрел на монахиню, усиленно искавшую его глазами. «Явно, не просто так, она хочет, чтобы я вышел», пронеслось в голове Патрика. Он пригнулся и, теряясь среди толпы людей, быстро направился к выходу.

Пока настоятельница пыталась отыскать глазами лицо будущего Преподобного, он уже во всю прыть спешил к стенам монастыря. Юноша во что было то ни стало решил именно сейчас покинуть двадцатилетнее пристанище. У него словно было какое-то свое чутье. Однако как только Патрик добрался до дверей монастыря, он понял, что попасть в него не сможет, потому что все до единого находились на кладбище. Молодой человек негодующе плюнул на землю и злобно пнул массивную дубовую дверь, мешавшую ему совершить побег. Патрик тяжело вздохнул и присел на большой камень, лежавший неподалеку. К нему тут же поспешил кот черно-белого окраса – любимец монастыря, и радостно замурчал. «Эх, Джим, придется ждать, пока все вернутся, а значит, и побег откладывается», обреченно подумал юноша и ласково погладил кота, расстроенно смотря на небо, которое то радовало своей голубизной, то внезапно навевало грусть и скуку темными тучами. Так Патрику пришлось просидеть больше часа, пока, наконец, вдали не показалась траурная процессия, возвращавшаяся с похорон. «Нужно еще как-то оправдаться перед настоятельницей… скажу, что почувствовал себя плохо», твердо решил юноша и изобразил болезненность на лице.

Через полчаса процессия достигла двора монастыря. Первой также шла настоятельница. Ее лицо выглядело озабоченным. Она еще издалека заметила Патрика, сидевшего на камне. Женщина приблизилась к входной двери и строго проговорила, не смотря в его сторону.

– Зайди в мой кабинет сию же минуту!

– Я, – уже было начал оправдываться молодой человек, но тут же понял, что слушать здесь его никто не станет. Он виновато опустил голову и вошел за Ирмой в монастырь. Женщина приподняла полу своего одеяния и стала взбираться на второй этаж, где царила полная тишина. Юноша покорно следовал за ней. Наконец они остановились у входа в кабинет. Женщина достала из кармана ключ и отперла дверь. Патрик сконфуженно перешагнул порог. В этом кабинете юноша бывал крайне редко. За то время, что он не был здесь, обстановка ни капельки не изменилась. Все те же тяжелые шторы, навевавшие грусть и тоску, старый дубовый стол, стоявший у окна, пара стульев слева от двери и большой шкаф с кипой каких-то толстых не то папок, не то альбомов, – все было по-старому.

– Что происходит, Патрик? – произнесла раздраженно настоятельница и встала у окна, повернувшись к нему спиной. Было видно, что она сильно нервничала. Ее тело дрожало, руки, сжатые в кулак, тряслись от напряжения.

– Ничего, – испуганно ответил Патрик, тут же решивший пока молчать о своем уходе из монастыря.

– Не похоже! – женщина резко обернулась и глазами, полными слез, посмотрела на юношу. – Ты ушел с похорон Преподобного… для него ты был сыном…

– Я не хотел, – поспешил перебить ее Патрик, видя, что сейчас она может расплакаться. – Мне стало плохо. Иначе бы я не посмел уйти.

– Патрик, ты же знаешь, что теперь место Преподобного принадлежит тебе! А сколько на него было и есть желающих, находяшихся сейчас внизу. Они спят и видят, чтобы занять его место. И когда на кладбище я хотела представить нового Преподобного присутствующим, но тебя не оказалось, сколько радости и перешепота я услышала вокруг.

– Я не претендую. Если вы считаете, что Преподобным может стать кто-то лучше, пусть он и станет, – попытался переубедить настоятельницу Патрик. – Я не справлюсь и не заслуживаю такой должности.

Ирма удивленно уставилась на молодого человека. По ее лицу Патрик понял, что таких слов от него она точно не ожидала. Женщина растерянно округлила глаза и громко сглотнула ком, предательски вставший в горле.

– Ты не хочешь быть Преподобным? – еле слышно проговорила она, не сводя ошарашенного взгляда с юноши.

– Я боюсь, что не справлюсь, – соврал Патрик, впившись глазами в пол.

– Ты молод, я бы тебя точно не назначила на эту должность, но… это воля Преподобного Мориса, – развела руками женщина. – Если буду видеть, что ты не тянешь, сменю тебя без разговоров, а пока, – снова строго добавила она, – это твоя должность. Через месяц ты станешь Преподобным, но для этого тебе еще нужно много узнать. Занятия с завтрашнего дня у меня в кабинете после утренней молитвы. Не опаздывай!

– Я могу идти? – выпалил Патрик, больше всего сейчас хотевший исчезнуть из этой темной комнаты.

Настоятельница утвердительно кивнула головой, и юноша быстрыми шагами направился к двери.

– Патрик, – уже у выхода окликнула его Ирма, холодный пот пробежал по телу молодого человека. Он испуганно обернулся. – Ты справишься, я не сомневаюсь. Если Морис в это верил, то я тоже.

Юноша сконфуженно кивнул и поспешил скрыться за дверью. Патрик не шел, он бежал в свою комнату, не замечая людей, с удивлением уставившихся на обезумевшего парня. Голову будущего Преподобного сковали гнетущие мысли о безысходности своего существования. Что скрывать, он совсем не был рад новой должности. Все его планы о лучшей жизни по ту сторону стен монастыря рушились на глазах. Патрик вбежал в свою комнату и со всей силы хлопнул дверью. «Я ведь никому ничего не должен, почему я обязан жертвовать своим будущим ради этого монастыря? Я не просил меня спасать! Лучше бы я умер вместе с матерью!», злобно воскликнул юноша и, вконец обезумев, стал разбрасывать вещи по комнате. В этот момент мимо его комнаты проходили две послушницы. Они приостановились, многозначительно переглянулись и поспешили удалиться.

С Патриком в монастыре не особо хотели дружить, девушки считали его нудным и забитым, да и он не стремился общаться с ними. Единственная, кто проявлял хоть какой-то интерес к нему, была Даяна.

Девушка появилась в стенах монастыря Святого Патрика пять лет назад. Ее родители погибли в автокатастрофе. Она была старше Патрика на два года. Маленькая, темноволосая, смуглая, в больших круглых очках, как у стрекозы, в стенах монастыря замкнутая Даяна не нашла себе подруг, поэтому единственным человеком, с кем она общалась, был Патрик. Нет, они вовсе не были друзьями. Просто обыкновенные знакомые поневоле, которым больше не с кем общаться. Это как, если бы вы попали в клинику, а там, помимо вас другие пациенты, и хочешь-не хочешь, а общаться приходится. Так было и в этом случае.

– Даяна, твой дружок бушует, – хихикнула, входя в общую комнату для девочек, толстушка Филли. – Прямо-таки рвет и мечет. А еще…

– Пошла бы успокоила его, – прервала свою подругу зеленоглазая Карли, стоявшая в окружении пяти девушек. Она больше всех не любила Даяну. – И кто еще придумал сделать его Преподобным?! – негодующе добавила девушка, аккуратно поправляя на голове связку.

Даяна безразлично оглядела подруг и торопливо скрылась за дверью. Ей были неприятны уколы со стороны послушниц.

– И что делают в таком месте эти безбожницы, – обреченно произнесла девушка. В этом Даяна была права. Девушки здесь были разносортные. По некоторым сразу было видно, что жизнь послушниц не для них, а упекли их в монастырь родители, желавшие, чтобы дочь выросла примерной леди. Многие из них, получив здесь образование, в будущем покидали стены монастыря навсегда, а спустя время оказывались в сводках светской хроники за неподобающее поведение. Девушка тяжело вздохнула и пошла в сторону комнаты Патрика.

К этому времени молодой человек уже успел успокоиться. Он зажег свечу на столе, достал из потайного места бутылку Мартини и сделал пару глотков. Алкоголь приятно обжег все нутро. Юноша сделал сладкий вдох и снова припал к спиртному.

– Я вырвусь отсюда во что бы то ни стало! – проговорил он радостно и, схватив с кровати подушку, зашвырнул ею в икону, висевшую напротив кровати. Образ пошатнулся и с грохотом упал на пол. Юноша с презрением взглянул на него, будто бы это он был виноват во всех его бедах.

Вдруг в дверь постучали. Патрик испуганно оглянулся и в замешательстве забегал по комнате. Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел в его руках бутылку с Мартини и весь хаос, царивший в комнате.

– Минутку, – проговорил он, суетливо пряча под кровать спиртное. – Иду!

Молодой человек неуверенно приблизился к двери и тихо произнес:

– Настоятельница, я чувствую себя очень плохо…

– Патрик, это Даяна. У тебя что-то случилось? – заботливо спросила девушка.

– Даяна? – дверь резко распахнулась. На пороге стоял юноша. Его лицо выглядело бледным и злым. – Пошла ты к черту! Кто тебя звал сюда, дура?! Отвалите от меня все! – прокричал он и со всей силы толкнул растерянную девушку в грудь. От неожиданности Даяна потеряла равновесие и упала на пол. Патрик лишь злобно окинул ее взглядом и торопливо скрылся за дверью своей комнаты.

– Ненавижу! – закричал он что есть мочи и бросился к иконе, все еще лежавшей на полу. Юноша несколько раз пнул ее ногами, от чего сухое дерево в нескольких местах тут же лопнуло, образовав по бокам прорехи. – Нет никакого Бога! Нет его! Лучше Дьяволу служить!

Потом он бросился к столу, выхватил из шкафа большие ножницы и, ослепленный собственным безумием, стал безудержно кромсать полотно, превращая его в обезличенную тряпку. Когда ярость, наконец, утихла, Патрик безразлично бросил икону в угол и полез под кровать за начатой бутылкой Мартини.

Когда со спиртным было покончено, молодой человек, что-то невнятно бурча себе под нос, завалился на кровать.

***

Вечер за окном привел за собой непогоду. Вдали можно было различить слабые отсветы молнии и косые линии дождя. Гром, как и сама непогода, двигался в сторону Гольдена и обещал бурю.

Оплавленная свеча постепенно догорела, комната погрузилась в полумрак. Юноша, отрекшийся от Бога, мирно спал на своей кровати.

– Патрик, – прозвучал в тишине чей-то голос, и холодная рука коснулась лица юноши.

Молодой человек слегка пошевелился, что-то недовольно буркнул и продолжил спать.

– Патрик, я здесь! – уже настойчивее проговорил тот же голос и сильно схватил его за руку.

Патрик резко открыл глаза и обомлел. Рядом с ним стоял высокий человек в длинной черной мантии, его глаза горели в темноте красной искоркой, он говорил строгим приглушенным голосом.

– Кто здесь? – испуганно произнес юноша, вскочил с кровати и прижался к стене.

– Тот, кому ты готов служить! – человек в мантии возник прямо перед лицом Патрика.

– Дьявол, – с ужасом прошептал молодой человек и похолодел. – Отче наш, – дрожа от страха начал он читать молитву и закрыл глаза, чтобы не видеть силуэт, леденящий душу.

– Ах ты, гаденыш! – раздался злобный голос где-то над его ухом. – Призвал меня сначала, а теперь отрекаешься! – лицо Дьявола искривилось в презрительной усмешке, он протянул руки и схватил Патрика за горло. Молодой человек совершенно отчетливо почувствовал его ледяные пальцы на своей шее, сжимаемой все сильнее с каждой секундой.

– Господи, помоги, – прошептал он, теряя сознание.

– Поможет он, – язвительно засмеялся Дьявол и оскалил острые зубы. – Ты от него уже отказался. А за предательство ты еще заплатишь! – это было последним, что услышал юноша, погружаясь в беспамятство.

***

Рассвело. Слабый утренний свет проникал сквозь стекло. Патрик приоткрыл глаза и осмотрелся. В комнате ничего не изменилось со вчерашнего вечера: по-прежнему царил бардак и хаос. Юноша быстро вскочил с кровати и торопливо стал искать то, что осталось от иконы. Покромсанное полотно мирно лежало под кроватью. Патрик осторожно достал его и положил на стол.

– Как все исправить? – с ужасом проговорил молодой человек и схватился за голову. – А может быть, это был сон? – с надеждой в голосе проговорил он и бросился к шкафу. Распахнув дверцу, Патрик в зеркало осмотрел свою шею, на которой были видны бордовые отпечатки рук:

– Не сон… он действительно здесь был… что же теперь делать? Я должен искупить свою вину! Я стану Преподобным – это единственный выход! – твердо заявил он, с трудом веря в то, что это поможет.

Юноша торопливо убрал комнату после вечернего погрома и направился к настоятельнице. По пути он встретил Даяну, с ужасом отшатнувшуюся от него. Молодой человек попытался извиниться перед ней, но она только тихо проговорила:

– Не надо, – замахала девушка руками и поспешила убежать от него.

Патрик прокричал ей в след слова извинения и в глубокой задумчивости направился в кабинет настоятельницы.

– Можно войти?! – негромко постучал он, слегка приотворив дверь.

– Да, да, Патрик, входи! – настоятельница гордо восседала на своем стуле. – Ты вовремя! Это Софи Смит! – проговорила она и кивнула в сторону девочки, сиротливо сидевшей у входа, которую юноша первоначально не заметил.

Софи приподнялась и прилежно поклонилась молодому человеку. На вид ей было около восемнадцати лет, длинные темные волосы не по возрасту были заплетены в густые толстые косички. На ней было надето белое платье в зеленый цветочек и потертые лакированные туфельки. Патрик безразлично окинул ее взглядом и остановился. Бездонные карие глаза девушки, как ему показалось, изучали его.

– Софи – наша новая послушница. Поступила сегодня ночью, – произнесла настоятельница и снова кивнула в сторону девочки. – Сегодня вечером я с двумя послушницами уезжаю в город на две недели. Ты – за старшего.

– А как же моя учеба? – удивленно спросил юноша.

– Ты способный ученик, успеем еще! Софи, – обратилась она к девочке, все это время не сводившей глаз с Патрика, – если возникнут какие-нибудь вопросы в мое отсутствие, обратишься к мистеру Адвего, он здесь почти что главный!

Софи утвердительно кивнула и снова изучающим взглядом стала смотреть на юношу. От ее взгляда ему стало как-то не по себе. Он поспешил извиниться перед настоятельницей и удалился в свою комнату. Новая послушница совсем не понравилась Патрику. Ее невозмутимый взгляд, которым она смотрела на него, не столько смущал юношу, сколько пугал. Было в нем что-то предостерегающее, плохое. Как перед надвигающейся бурей, когда не знаешь, чего точно ожидать от непогоды: пройдет ли она мимо, слегка поморосив дождем, или разразится прямо над головой громом и молнией. «Что здесь делает эта Софи? Ей же лет почти как мне. Насколько я знаю, после восемнадцати сюда уже не берут».

Весь день Патрик провел в раздумьях у себя в комнате. Ему не хотелось выходить. Во-первых, потому что с Даяной он так и не смог помириться. А во-вторых, новая послушница вселяла в него необъяснимый страх. К вечеру Патрику все-таки пришлось покинуть свое убежище и выйти проводить Ирму, уезжавшую в Гольден. Предстоявшие две недели пугали молодого человека.

Патрику было очень тяжело справляться с послушницами. Они никак не хотели воспринимать его всерьез, поэтому многие его просьбы и приказы оставались неуслышанными. Юноша только и ждал наступления ночи, чтобы, наконец, остаться одному. Новенькая не докучала, но и с каким-то презрением подглядывала в его сторону. Даяна делала вид, будто ничего не произошло, однако уже не стремилась поддерживать с ним дружеские отношения.

***

Три дня спустя. День выдался тяжелым, послушницы во главе с Патриком наводили уборку помещений. И к наступлению вечера все прилично устали. После ужина и вечерней молитвы девочки разбрелись по комнатам готовиться ко сну. Патрик отправился к себе, лег на кровать и попытался уснуть. Однако сон никак не шел. До трех утра он пролежал, не смыкая глаз. Вдруг ему показалось, будто кто-то смотрит на него со стороны улицы. Патрик, не зажигая свечи, осторожно приподнялся с кровати и отдернул шторы. За окном царила гробовая тишина, даже сверчки перестали оглашать округу своим привычным речитативом. Юноша прислонился лбом к стеклу и с грустью посмотрел вдаль. Вдруг прямо перед его глазами мелькнула чья-то фигура.

– Второй этаж, – удивленно произнес он и отшатнулся. – Может быть, показалось.

Однако легкий стук по крыше заставил его снова содрогнуться. Наверху точно кто-то был. Патрик зажег свечу и вышел в коридор. И на втором, и на первом этаже было тихо. Подойдя к чердаку, юноша прислушался. Сначала ему показалось, что вокруг царит тишина, но вдруг острый слух уловил какое-то движение. Патрик быстро взобрался по лестнице и распахнул маленькую дверцу, ведущую наверх. При тусклом свете свечи он успел разглядеть женский силуэт в послушнической одежде, который тут же бросился к оконцу на чердаке и вылез на крышу.

– Стой! – крикнул Патрик, призывая послушницу остановиться.

Однако та, не обращая на него никакого внимания, скрылась из виду. Юноша торопливо последовал за ней, но вскоре осекся, увидев под собой пятиметровую высоту. Патрик высунулся в окно и увидел, как по земле в сторону двери шагает послушница. Вдруг она остановилась и подняла голову. Юноша узнал ее, это была Софи. Чтобы поймать ее у дверей, он бросился к дверце чердака. Однако она оказалась заперта.

– Да что же это происходит?! – злобно проговорил Патрик и попытался выломать дверцу. Эта затея не увенчалась успехом, поэтому ему пришлось смириться и заночевать до утра. Только с рассветом на его крик пришла пожилая привратница и помогла выбраться из западни.

***

Пять дней спустя.

– Мистер Адвего! – вбежала без стука в комнату одна из послушниц. – Беда!

Патрик, в это время читавший за столом Библию, вскочил, как ужаленный.

– Что случилось? – глаза юноши округлились, сердце бешено забилось.

– Карли!

– Что с Карли?

– Она, видимо, сломала ногу! – взахлеб произнесла послушница.

– Идем! – Патрик схватил со стола ключи и, затворив за собой дверь, торопливо последовал за девушкой.

Они вышли в монастырский сад и направились в сторону ежевичных кустов, где уже собрались все обитатели монастыря. Карли лежала на траве, держалась за лодыжку и истошно кричала.

– Что здесь произошло? – Патрик приблизился к присутствующим, которые тут же расступились. – Карли, может, ты мне расскажешь?

– Это новенькая! – размазывая слезы по лицу, ответила девушка. – Она меня толкнула!

– Где Софи?! – негодующе произнес Патрик, ища глазами послушницу.

– Я здесь! – Софи гордо выступила из толпы и с вызовом посмотрела на юношу. – Она поставила подножку Даяне, я ее толкнула. Думаю, все квиты.

– Так нельзя! – Патрик строго взглянул на девушку. – Они должны сами наладить свои отношения, третий здесь не должен вмешиваться.

– Ну да. Особенно такой третий, как ты, – глаза Софи сверкнули красной искоркой, лицо исказила яростная злоба. – Вспомни, как ты унизил и прогнал Даяну! – зазвучал в ушах Патрика ее голос.

Молодой человек с ужасом уставился на послушницу и окружающих, но они, казалось, будто не слышали ее слов. Патрик недоуменно посмотрел на Карли, все еще плакавшую на траве, и помог ей подняться. Усилиями остальных послушниц девушку завели в монастырь, где прибывших врач констатировал у нее закрытый перелом.

– Странная какая-то травма, лодыжку девушки помещали в тиски? – удивленно спросил он у Патрика и кивнул на рентгеновский снимок в руке.

– Нет, что вы! – уверенно возразил юноша.

– А похоже на это, посмотрите, – доктор пальцем указал на переломанную кость. – Травма точно не от падения. Уж поверьте мне, я как-никак уже тридцать лет этим занимаюсь. Даже роды вашей покойной матушки принимал.

– Вам виднее, я не медик, – проговорил Патрик и поспешил уйти. – Ну и версии у доктора… тиски… мы что, в средние века живем…