Текст книги "Фиктивная жена адвоката"

Адалин Черно
Фиктивная жена адвоката

Глава 1

Здесь слишком шумно и жарко, а еще меня зовут замуж. Абсолютно незнакомый мужчина, которого я вижу впервые в жизни.

Когда моя одногруппница, с которой мы вместе стажируемся в больнице, позвала меня в клуб, надо было отказаться. Ну, в самом деле, кто ходит в клуб накануне операции? Именно так я ей и говорила, но слушать она меня не стала. А так как на стажировку нам завтра вместе, то и в клуб я пошла за ней, чтобы присмотреть.

В итоге… я понятия не имею, где Дарина. Зато знаю, что напротив сидит мужчина, который больше походит на владельца этого клуба, нежели его посетителя.

– Я не ослышалась? Вы предлагаете мне выйти за вас замуж?

– Не ослышалась, – кивает и сосредоточенно на меня смотрит.

Я ищу в его взгляде ответы. Жду, что он даст понять: все сказанное – глупый розыгрыш, но нет. Мужчина абсолютно серьезен и спокоен. Пьет только виски. И выглядит сногсшибательно. Высокий, с широкой грудью, за которой такая, как я, может легко спрятаться.

Красотой меня не удивить, я часто вижу красивых мужчин. Наверное, потому что стажировка в травматологии-хирургии предполагает самых разных пациентов и красавцев в том числе. Мужчине напротив слегка за тридцать. Темные брови вразлет, карие глаза, прямой нос и губы, искривленные в усмешке, но даже такими они выглядят потрясающе. Пожалуй, я впервые вижу мужчину, губы которого хочется почувствовать на своих. Еще бы он не предлагал всех этих глупостей с замужеством, и можно было сорваться на безумство, но увы.

– Сколько бокалов вы выпили?

– Недостаточно, чтобы отменить запланированную свадьбу.

– Но достаточно, чтобы позвать незнакомку замуж?

– Ты мне подходишь. По всем критериям.

– Это по каким?

Мне нужно встать и уйти. Еще лучше – сбежать и забыть об этом клубе, как о страшном сне. Я готова проклинать свою одногруппницу за то, что она такая ветреная, и себя за то, что я такая ответственная. Все отсюда ведь. Все проблемы.

– Во-первых, ты рыжая…

– Выбираете жену по цвету волос?

– Все приглашенные гости знают, что моя будущая жена – рыжеволосая красотка. Ты подходишь.

– Я не пойму, вы придумали, какой должна быть ваша жена, а затем стали ее искать? К дедлайну не получилось, и вы решили пойти на крайние меры?

– Можно сказать и так.

Я отодвигаю коктейль подальше и спрыгиваю с высокого барного стула. Пожалуй, на сегодня хватит. Я слишком редко хожу в клубы и еще реже знакомлюсь с мужчинами из-за страха напороться на психов. В моей жизни такое уже было. Сейчас, кажется, второй раз, но этот хотя бы не распускает руки, хотя кажется не менее поехавшим, чем тот, с которым мне когда-то довелось иметь дело.

– Не согласна?

– Господи, конечно, нет! После пары коктейлей не выходят замуж!

– Зря. Я надеялся, выйдет по-хорошему.

Не придавая значения словам мужчины, хватаю сумочку со стула и, перебросив ее через плечо, иду на поиски своей горе-одногруппницы. Найти ее не выходит. Зато получается с приключениями. Когда выхожу в зал из туалета, понимаю, что музыка стихла, а толпа замерла, словно в ожидании. Остановившись, хмурюсь, заметив несколько десятков полицейских. Мне нечего скрывать, но я внутренне напрягаюсь.

Иметь дел с представителями закона не хочется. Я надеюсь, что они быстро уйдут, но кажется, веселье не будет продолжено. Мужчины в форме почти всех проверяют. Сумочки, карманы и, кажется, зрачки. По крайней мере так выглядит со стороны. Что еще им искать в лицах пьяной молодежи?

До меня очередь доходит довольно быстро, несмотря на то что в клубе достаточно много людей. Парень, на вид мой сверстник, просит вывернуть карманы, пытливо заглядывает в глаза и лезет в сумочку.

– Ребята! – кричит кому-то из напарников. – У нас тут прием.

Прежде чем я понимаю, что вообще происходит, меня подхватывают под руку и ведут к выходу. Я не протестую. На подкорке запрограммировано, что противоречить полиции нельзя. Иду молча, хоть и совершенно ничего не понимаю. Сумочку мою забрали сразу же, а в ней телефон, деньги, кредитка.

Страшно мне становится тогда, когда меня запихивают в кузов довольно подержанной полицейской машины и с грохотом ее захлопывают. Я здесь не одна. Со мной еще пятеро ребят. Парней и девушек, с виду точно таких же, как и я.

– Ты кто такая? – спрашивает один из них. – Тоже толкаешь?

– Что? – ошарашенно спрашиваю.

– Да ладно, не придуривайся, что продаешь? И от кого? Ты же знаешь, что это клуб Черного?

Я ничего не знаю. Ни кто такой этот Черный, ни что я должна продавать. Дурь? Нет, это ошибка. Точно-точно глупая ошибка.

– Оглохла? – спрашивает девчонка рядом. – Тебе вопрос задали.

– Я ничего не продаю. Меня сюда по ошибке запихнули.

На меня продолжают давить, задавать вопросы. В какой-то момент мне кажется, что меня начнут бить, но от несправедливости меня спасают те самые полицейские. Усевшись за руль, они приказывают заткнуться и заводят двигатель. Всю дорогу меня испепеляют взглядом, а сидящая рядом девушка, кажется, готова наброситься, как только ей дадут такую возможность. К счастью, мы не останавливаемся, а по приезде нас разделяют.

Только на выходе я замечаю, что у других ребят на запястьях наручники, а мне их не надели. То ли забыли, то ли решили, что я никуда не убегу. Мне бы это и правда не пришло в голову. Я все еще надеюсь, что после разбирательств меня отпустят и принесут свои искренние извинения. Можно неискренние. Главное, чтобы отпустили домой. И на стажировку. Иван Павлович – прекрасный хирург с многолетним стажем – точно расстроится, если я пропущу завтрашнюю операцию по удалению опухоли.

– Послушайте, – начинаю я, но быстро замолкаю, потому что меня помещают в камеру.

Здесь грязно и пахнет так, словно здесь месяц жил бомж и пять минут назад его отсюда увели.

– Подождите! – кричу тому, кто меня сюда запихнул. – Это что, все? Вы здесь меня оставите?

– А чего ты ожидала? – смеется он и уходит.

Я стою на одном месте. Ровно там, где меня оставили. Здесь абсолютно нечего делать, а никто мне не отвечает. Я силюсь вспомнить, что там обычно делают героини кино. Требуют их выпустить? Или просят предъявить обвинения? Можно еще потребовать адвоката и совершить звонок, но дело в том, что звонить некому. Разве что той же одногруппнице, хотя вряд ли Дарина сейчас возьмет трубку. Родители ничем мне не помогут, потому что живут в другом городе, да мне и в голову бы не пришло их набирать. Папа недавно перенес инсульт, так что звонок примерной дочери в час ночи – точно не то, чего они ожидают.

За мной приходят спустя какое-то время. По личным ощущениям, проходит по меньшей мере вечность, когда следует скрип металлической дверцы, и мне кивают на выход. Парень все тот же, который рылся в моей сумочке, хотя я, честно говоря, думала, что его сменят хотя бы в участке.

Я не сопротивляюсь. Иду молча, останавливаюсь у массивной металлической двери, которую тут же открывают, а меня подталкивают внутрь. Там два стула и стол. Тоже не первой свежести. Как только захожу, дверь захлопывают, но на ключ не закрывают. Впрочем, кому придет в голову пытаться сбежать из полицейского участка? Мне – точно нет. Я отодвигаю стул и сажусь лицом к двери. Прокручиваю в голове фразы, которые должна сказать. И вопросы. Господи, конечно, нужно хотя бы спросить, за что меня задержали! И почему отобрали сумочку с телефоном и, между прочим, деньгами?

Спустя пару минут дверь открывает тот самый незнакомец, что настойчиво звал меня замуж в клубе. Одетый в ту же одежду, собранный. Он заходит в помещение, без брезгливости отодвигает стул напротив и садится, неотрывно глядя на меня. В голове проскальзывает множество мыслей. От того, что у него что-то украли, и он решил, что это я, до того, что он следователь под прикрытием. Или как их там называют, господи?

– Будем знакомиться, Василиса, – не спрашивает, а утверждает мужчина. – Билецкий Марк Савельевич – лучший адвокат этого города.

Глава 2

– Почему я здесь? – задаю вопрос, который гложет меня с момента задержания. – Мне никто ничего не говорит, у меня забрали документы и не отвечают на мои вопросы.

– Ты здесь по глупости, – говорит Билецкий. – В твоей сумочке нашли подозрительный пакетик. Его отправили на экспертизу, до того момента ты пробудешь здесь.

– Но это не мое!

– Охотно верю.

Я ничего не понимаю. В комнате допроса холодно и страшно. Я ежусь. Билецкий, заметив это, снимает свой пиджак и благородно вешает его мне на спину. Я вдыхаю его запах, тону в теплоте, укутываюсь, соединяя края воротника под подбородком. Сейчас мужчина, несмотря на то, что выпивал в клубе и нес ту чушь про замужество, выглядит вполне собранным и адекватным. В его руках телефон, в котором он что-то просматривает, а затем поднимает голову и впивается в меня взглядом, от которого почему-то страшно.

– Результаты экспертизы готовы, – усмехается Билецкий. – Наркотики.

Он устало трет переносицу, выдыхает шумно. Я ловлю себя на мысли, что ничего не чувствую. Должна бояться, потому что наркотики – это ведь плохо? Особенно когда они найдены в моей сумочке, но я… словно атрофирована. Сижу, смотрю перед собой. Жду вердикта.

До сегодняшнего дня я видела такое в кино. Там героиням соперницы подкидывали в сумочки наркотики и вызывали полицию. Их потом, конечно, спасал благородный главный герой, и все были счастливы. Но я понимаю, что это все сказки. Во-первых, у меня нет никаких соперниц, а во-вторых, кому меня спасать? Родители будут в шоке, когда узнают. И наверняка попытаются отстоять меня. Только смогут ли?

– Ничего не скажешь? – спрашивает Марк.

– А что нужно? Я не знаю, откуда этот пакетик. Я его в глаза не видела! Сумку у меня полицейский забрал, и все…

Может, это они? Полиция… Думаю так, а потом вспоминаю других задержанных. Они точно продавали, даже меня обвиняли. Какой правоохранителям смысл что-то кому-то подбрасывать? Я наивно хочу верить в честную и доблестную полицию.

– Так не делается, – мотает головой Марк. – Никто не передает свою сумочку другим в руки, даже если это полицейский, Василиса. Никогда, никому, ничего, – втирает, как мантру, хотя уже вроде как незачем. Я натворила глупостей.

Что теперь? Меня посадят? Отправят за решетку к убийцам и насильникам? От одной только мысли передергивает, а в глазах собирается влага.

– Я могу тебе помочь, – говорит Билецкий. – У меня тут следователь знакомый, замнем.

Я радуюсь слишком рано. Прежде, чем до меня доходит смысл слова “замнем”. Это как? Это ведь… не по закону? Не будет разбирательства, не будет защиты, впрочем… какая защита? На лучшего адвоката города у меня нет денег. У меня их ни на какого нет.

– Я не понимаю… у меня нет денег, я не смогу вам отплатить.

– Мне не нужны деньги, мне нужна жена. Я уже предлагал, ты отказалась, может быть, теперь ты передумаешь?

– Это вы?! – восклицаю. – Вы приказали подбросить мне тот пакетик?

Лицо Билецкого вытягивается в удивлении, он таращит на меня глаза, никак не может понять, шучу я или серьезно спрашиваю. А я теперь уверена, что это он. Кому еще такое нужно? Почему из сотни других посетителей клуба выбрали именно меня? Я не одна давала полицейским сумочку, там все были шокированы и мало кто знал, что так делать нельзя. А пакетик оказался у меня.

– Давай без истерик. Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Я отмазываю тебя от судебного разбирательства и срока. Минимум года четыре тебе светит при таком раскладе. А ты выходишь за меня замуж. На год. Потом по-тихому разведемся.

– Выйти за вас замуж? Вы же несерьезно…

– Похоже, что я шучу?

Мужчина напротив смотрит серьезно, сосредоточенно. Ждет моего ответа.

Мы в комнате допроса. Он вроде как мой адвокат. На самом же деле кажется, что это именно он сделал так, чтобы я здесь оказалась.

– Мне нужна жена. Тихая, покладистая, красивая. Свадьба послезавтра, – у него даже тон меняется.

Из спокойного и вполне доброжелательного становится холодным, почти стальным. Меня до мурашек пробирает. Если таким он защищает виновных в суде, его должны бояться все присутствующие, включая сторону обвинения.

– А если я откажусь?

– Четыре года, – равнодушно пожимает плечами и добавляет: – Это минимум.

– А если у меня кто-то есть? Жених? Муж?

– Кольца у тебя нет, стало быть, и мужа тоже. А жених не проблема.

– То есть вот так, да?! Вам захотелось, вы решили. Подбросили мне эту гадость и вынуждаете?

Меня несет. Я часто слишком эмоциональна, а когда злюсь, вообще с трудом себя контролирую. Несмотря на страх – нападаю. Мне так кажется. На самом же деле все со стороны выглядит жалко. Он уверенный в себе, знает, как добиться того, чего хочет, а меня могут посадить – и надолго.

– Во-первых, твои обвинения слишком громкие, во-вторых, я не вынуждаю. Я предлагаю тебе возможность выйти отсюда сейчас со мной за руку. Через полчаса ты будешь спокойно спать, а не сидеть в СИЗО. Не хочешь – не проблема…

Он тянется ко мне. Я отшатываюсь. Усмехнувшись, Билецкий достает из нагрудного кармана визитку и кладет ее передо мной.

– Передашь жениху, если он есть. Адвокат вам точно понадобится, хотя не факт, что вы меня потянете.

Мне хочется швырнуть эту визитку ему в лицо. Но место злости быстро занимает отчаяние и обида. За что со мной так? Почему именно со мной? Мое состояние лучший адвокат города замечает, потому что хмурится и говорит на удивление мягко:

– Подумай, Василиса. Я тебе фиктивный брак предлагаю. Поживешь год со мной, и разбежимся. Тебе может показаться, что ты в безвыходной ситуации, но все не так плохо. Если передумаешь – скажи следователю набрать Марка Билецкого, и я тебя заберу.

Я киваю. Он поднимается. Наш разговор заканчивается.

– Ваш пиджак, – останавливаю его.

– Вернешь, когда согласишься. Или оставишь себе на память.

Он покидает комнату допроса, куда через минуту входит тот самый паренек, который проверял меня в клубе.

– Это же вы, да? Вы мне пакетик в сумку положили?

– Чего? – хмурится. – Тебе мало одной статьи, хочешь еще по клевете на сотрудника полиции при исполнении пойти?

Парень грубо поднимает меня с места, толкает к двери, а через минуту возвращает в обезьянник, только я там уже не одна. Там пьяный мужчина и две девушки, которые тут же окидывают меня оценивающим взглядом. Прикидывают, проститутка я или нет? Они, судя по их виду, да…

– Какая куколка, – цокает пьяный задержанный. – Познакомимся?

Глава 3

От приставаний меня спасает все тот же парень. Не проходит и пары минут, как он возвращается и просит меня на выход. На мои вопросы отвечает коротко:

– На допрос.

Мы идем по длинному коридору. В наручники меня не заковывают, но держат впереди. У двери, ведущей в кабинет, останавливаемся. Паренек стучит несколько раз, просовывает голову и спрашивает, можно ли. Дальше – толкает меня внутрь и… все. Ретируется, оставляя один на один с мужчиной лет пятидесяти. Он сидит за столом и словно меня не замечает, просматривает бумаги.

– Садись, что ли… – хмыкает, подняв голову.

Я присаживаюсь на стул напротив его стола. Складываю руки впереди себя и молча жду вопросов.

– Хранение и сбыт, – нарушает тишину грубым голосом, в котором не проскальзывает ни намека на сожаление. – Легких денег захотелось?

– Меня подставили, – произношу уверенно.

– Не ново, – хмыкает следователь.

Вспыхнувшая надежда, что мне верят, вмиг гаснет, когда слышу следующую реплику.

– Могла бы придумать что-то оригинальнее.

– Я не придумываю. Посмотрите на меня. Я разве похожа на…

– На барыгу? – его рот кривится в едкой усмешке. – Девочка… ты за дурака меня держишь или что? У нас тут таких, как ты, невинных овечек по десять человек за час проходит. Все вы тут говорите одно и то же. “Не ваше”, “вам подбросили”, “я не похожа”. Вас одной песне научили, вы ее и поете, но это так не работает.

Мужчина раздражается. Я же комкаю подол платья, которое нацепила для клуба. Знала бы, чем закончится этот вечер, ни за что бы не поехала ни в какой клуб. Я их и так не жалую, а теперь, кажется, у меня будет панический страх при виде зданий с неоновыми вывесками.

– Давай так… Я всегда стараюсь договориться. Ты мне сдаешь того, кто тебе эту дрянь поставляет, а мы постараемся сделать все возможное, чтобы ты получила как можно меньше. Если будешь сотрудничать, суд не даст тебе максималку. Годик-второй – и будешь на свободе или вообще ограничишься условкой. Личико у тебя смазливое, поплачешь в зале суда, раскаешься, и все.

– Я бы с радостью сдала вам всех, кто торгует этим, и тех, кто это поставляет, но я еще раз вам повторяю – меня подставили. Я тот пакетик в сумке в глаза не видела.

– Я надеялся, выйдет по-хорошему, девочка ты неплохая.

– Мне просто нечего вам сказать.

– А если мы хорошо попросим? Настоятельно…

Я плохо понимаю, о чем он говорит, но мне не нравится его тон… вроде бы и старается сказать как-то по-доброму, но выходит фальшиво. Я ежусь от трескучего голоса и едкого взгляда. Отворачиваюсь. А когда следователь поднимается со своего места и останавливается сзади, кажется, что от волнения упаду в обморок.

Его руки касаются моих плеч. Он ощутимо их сжимает, я начинаю дрожать от страха. Я мало знаю о том, как проходят допросы и что позволено следователям. Вот так прикасаться к подозреваемым можно? Или это уже превышение полномочий? А если да, то к кому обращаться?

Руки следователя исчезают так же быстро, как и прикоснулись. Он обходит меня, встает впереди, упирается в стол и, сложив руки на груди, смотрит на меня.

– Красивая ты девка… таких ломать особенно приятно, но жалко.

Я сглатываю, когда его сальный взгляд проходится по вырезу моего платья. Он не скрывает интереса, рассматривает меня. И его даже не смущает то, что я гожусь ему в дочери. Мерзко от одного взгляда, противно от того, что это может стать реальностью. Вопрос только когда. Он делает шаг ко мне, я инстинктивно вскакиваю и бегу к двери, которая оказывается запертой.

– Пугливая слишком, – смеется противно, словно ножом по коже полосует своим скользким смехом. – Как ты на такое пошла? Или думала, что не поймают?

Я готова заплакать. Когда задерживали, думала, что ошибка, когда в допросной сидела и слушала Билецкого, тоже думала, что это все какой-то бред и сюр. И вправду, зачем я кому-то понадобилась? И Марк как-то меня не впечатлил своими сухими словами: “четыре – и это минимум”. Слишком он это сказал равнодушно, профессионально, словно и не хотел испугать. Впрочем, может, и не хотел, просто констатировал факт.

Следователь же меня пугает. Я чувствую себя загнанной в тупик. Позади – деревянная запертая дверь, окна зарешечены, мужчина напротив надо мной насмехается. И надвигается. Ближе и ближе.

– Позвоните Билецкому, – выдыхаю, вжимаясь в уголок и чувствуя запах его противного до тошноты одеколона. – Он мой адвокат.

– Кто? – смеется мужчина. – Билецкий? Марк который? Девочка… ты за идиота меня, что ли, держишь? Откуда у тебя сам Билецкий в адвокатах?

Он тянет ко мне руку, хватает толстыми пальцами за локоть и вытаскивает из угла. Я кричу что есть силы, но он зажимает мне рот ладонью, которую я тут же кусаю, чувствуя противный вкус соленой кожи.

– С-с-сука… ты кем себя возомнила?

Я хватаю со стола лампу и упираюсь в стол задницей, понимая, что бежать некуда.

– Звоните Билецкому, сейчас же! Если вы хоть пальцем еще раз меня тронете – лишитесь места своего, ясно вам? Марк вас в порошок сотрет. Я… я его невеста!

Выпаливаю все это от ужаса, расползающегося внутри прочной паутиной. Я не уверена, что Марк Билецкий за меня заступится. Стоя здесь, в кабинете, я вообще не уверена, что он существует, что он приходил ко мне в комнату допроса. Если об этом не знает следователь, может, этого и не было?

– Невеста, – противно смеется мужчина напротив. – Если он не твой адвокат, пожалеешь, что вообще его имя вспомнила.

Я вскидываю голову, дерзко задираю подбородок. Не знаю, откуда такая уверенность и сила, потому что чувствую, что держусь из последних сил.

Все-таки он кого-то набирает… Заискивает в разговоре, имя мое называет. Закончив говорить по телефону, ухмыляется…

– Ну что, Василиса… Как думаешь, что с людьми в тюрьме за вранье делают?

Глава 4

В затхлом кабинете следователя мне нечем дышать. Я буквально готова упасть в обморок, когда мужчина заливисто смеется и говорит:

– Да ладно тебе, приедет твой адвокат сейчас.

Мне кроме этих слов, оказывается, больше ничего и не нужно. Я ставлю лампу на стол, но обратно на стул не возвращаюсь даже тогда, когда следователь садится на свое место.

– Ну ты чего запаниковала-то? А главное, чего сразу про Билецкого не сказала? – смотрит с прищуром. – Кто же ходит на допросы без адвоката?

– Мне раньше как-то не приходилось, – огрызаюсь, испытывая к мужчине дикое отвращение.

– У тебя в адвокатах Билецкий, – хмыкает. – Теперь понятно, отчего дерзкая такая. Этот отмажет.

Решаю никак не комментировать его слова и обхватываю себя ладонями. Здесь теплее, чем в камере, но мне кажется, что я насквозь промерзла и никак не могу согреться. Следователь это, конечно же, замечает, но ему словно наплевать. Я – задержанная, зачем обо мне заботиться, да? Даже если заболею и умру тут – не его ума дело.

Я нервно поглядываю на двери и на попытки мужчины как-то со мной по-человечески поговорить не реагирую. Мне не нужны с ним разговоры. Его липкие руки на моих плечах все еще свежи в воспоминаниях, а взгляд, которым он на меня смотрел, теперь будет сниться мне в кошмарах.

– В клетку назад хочешь? – хмыкает следователь, откладывая в сторону папку. – Молчишь, когда я с тобой разговариваю.

– Я уже сказала, что признаваться мне не в чем.

– И все же…

Он снова поднимается со своего места, обходит стол, я бросаю беглый взгляд в сторону лампы, но понимаю, что не дотянусь. В безопасности я себя по-прежнему не чувствую, хоть кабинет уже открыт, но кто бы меня отсюда выпустил?

– Красивая такая, – комментирует он, останавливаясь напротив. – Даже жаль, что покровителя имеешь. Может, отпустишь его? Повеселимся.

У меня глаза от ужаса расширяются. Не представляю себе, что должно случиться, чтобы я захотела повеселиться с мужчиной старше в несколько раз. Да в принципе вот так… Неважно, сколько ему, предложение максимально глупое. Учитывая, как он заискивал по телефону, еще и рискованное. Неужели ничего не боится?

– Ломаешься, – он подходит еще ближе, я посматриваю на дверь.

О том, чтобы Билецкий сейчас сюда пришел, уже мечтаю. Он понравился мне больше, хотя тоже… приятного в его предложении мало. Я бы даже сказала, совсем ничего.

– Пахнешь круто…

Меня передергивает от отвращения, а когда он хватает меня за плечи, начинаю истошно кричать.

– Руки от нее убрал! – слышу уже ставший знакомым голос.

Меня, конечно, сразу отпускают. Следователь подбирается, выпрямляется, хмыкает, глядя себе за спину, где стоит тот самый Марк, с которым я за один вечер виделась уже дважды. Я иногда пациентов в клинике так часто не вижу, как адвоката, с которым у нас вообще ничего общего. Я его появлению слишком сильно радуюсь.

Даже позволяю себе его рассмотреть. Он в той же одежде, впрочем, времени прошло всего ничего, вряд ли он вообще успел хотя бы домой доехать. Выглядит в этом костюме очень мужественно. Почему-то замечаю это только сейчас. Возможно, сыграл момент контраста со следователем. У того хоть и форма красивая, но его грузному телу не идет. А вот адвокату, кажется, все к лицу. Впрочем, подлецу, как известно…

На принца Билецкий не тянет, разве что только внешне. Красив до умопомрачения и вести себя умеет, что немаловажно – физически он меня не отталкивает, а о моральной стороне стараюсь не думать. Заталкиваю понимание, по чьей милости я здесь, подальше. Он может вытащить меня из всего этого – пускай вытаскивает. О том, что будет завтра, я подумаю на рассвете.

– Иди сюда, Василиса, – говорит адвокат, стоя в двери.

Голос у него такой… грубый и вместе с тем бархатный. До мурашек пробирает. Хочется услышать и другие интонации. Какой он, когда о чем-то просит, а когда шепчет нежности? Совершенно ненужные сейчас мысли клубятся в голове.

– У нас не такие правила, – пытается настоять на своем следователь. – Вы не можете ее забрать.

– Разве?

Я подхожу к адвокату Билецкому так близко, что чувствую его запах. Терпкий, насыщенный, с нотками выпитого в баре алкоголя и, кажется, выкуренной сигареты. Наверное, так пахнет безопасность, потому что я, не удержавшись, подхожу к нему и утыкаюсь лбом в его грудь. Он не принц, скорее серый волк, но я помню, кто за спиной. Там хищник – не то чтобы сильнее, скорее омерзительней. Шакал, не гнушающийся питаться чужим страхом и болью.

– Сумочку мы заберем на выходе, то, что якобы нашли, можете оставить у себя. Василиса пакетик в руках не держала, пальчиков ее вы там не найдете, так что дело пришьете кому-нибудь другому, это уже забота ваша, не моя, – его голос звучит хладнокровно где-то над моей головой.

Вместе с этим обнимает меня за плечи, прижимает к себе, словно защищая. Я снова начинаю трястись.

– Пиджак мой где оставила? – спрашивает уже в коридоре.

– Я… не знаю.

Правда не знаю. Он был, а потом все как в тумане.

– Ладно, сейчас узнаем.

Адвокат берет меня за руку, ведет на выход. Останавливаемся мы у приемного окошка, в которое Билецкий стучит костяшками пальцев, отвлекая сидящих внутри мужчин от разговора.

– Сумочку девушки верните. И пиджак мой найдите, черный. Я девушке его давал, она не знает, куда он делся.

– Она посеяла, а нам ищи?

– Это ваша работа, парни. Поживее.

Пиджак мы находим в той клетке, где меня держали. На нем спит мужчина-алкаш, который собирался со мной познакомиться.

– Эй, але… подъем, – кричит ему парень в форме. – Пиджак возвращаем.

– Оставь, – требует Билецкий. – Если хочешь – себе забери, мне он больше не нужен.

Я чувствую себя виноватой. Он оставил мне наверняка недешевый пиджак, а я бросила его где попало. Сумочку нам возвращают быстро, Марк проверяет содержимое, потом передает мне и просит посмотреть, все ли на месте.

– Все, – киваю.

Марк снова берет меня за руку, ведет на выход. Мне кажется, нам выйти не дадут, остановят, но мы беспрепятственно покидаем участок, а через пару минут я уже сижу на переднем сиденье автомобиля, в котором приятно пахнет корицей и лимоном.

– Чай тебе взял, – говорит Марк, забравшись на водительское сиденье и кивнув на стаканчик на приборной панели. – Надеюсь, не успел остыть, пока разбирались.