Текст книги "Судные дни"

Макс улыбнулся и поднял руки:

– Кайл. Я не могу объяснить, насколько это здорово – снова закатать рукава и кинуться в работу, – он улыбнулся стене, – думаете, я основал эту компанию, чтобы почивать на лаврах? ТЕСКО продает веганскую еду, а «Бутс» – ароматические масла, – Соломон тряхнул головой, – но я альтернативно подходил к вопросам физического и духовного здоровья, когда это еще было ново и оригинально. Революция образа жизни, Кайл. Я это видел. Шестидесятые. И я снова хочу заняться творчеством.

Кайл прикусил губу, чтобы не крикнуть:

– Вы хотите, чтобы я снял первый фильм?

– Точно. – Макс постучал наманикюренным ногтем по файлику на столе. Теперь казалось, что его предложение очень срочное, и он больше не может это скрывать: – Я хочу, чтобы вы начали прямо сейчас. У нас мало времени. Следы, которые я так тщательно искал, могут остыть. Все, что тебе нужно знать об интервьюируемых, здесь. Имена, биографии, их связь с Храмом. А еще фотографии и информация о местах, которые придется посетить.

Кайл сидел тихо, не в силах поверить в происходящее; голова шла кругом от волнения, страха и необходимости быть осторожным. То, что сейчас случилось… не могло случиться. Ему предложили то, что никогда не предлагают.

Никогда.

Неподвижное лицо Макса слегка расслабилось:

– Я буду исполнительным продюсером. Все креативные моменты – на вас. И на площадке я торчать не буду, решайте все сами. Мне кажется, вам это понравится. Если вам что-то понадобится по ходу съемок, просто позвоните, и я постараюсь все устроить. О лицензировании и распространении я тоже уже позаботился. Моя компания будет инвестором. Мы выйдем прямо на рынок. Деньги уже выделены и ждут. Вас.

Кайл взял папку:

– Нужно это как следует изучить.

– Съемки начнутся в субботу.

Кайл истерично засмеялся:

– Что? – Макс, вообще, знает что-то о кинематографе? – В субботу?

– График готов. Все разрешения на съемки получены. Жилье и билеты забронируют сегодня. Поскольку я ваш работодатель, моя страховка покроет ваше здоровье и оборудование.

– Сценарий? Я ничего об этом не знаю… почти ничего. Мистер Соломон, мне нужен сценарий. Мне нужно подумать, как рассказать эту историю.

– У вас есть пять дней, чтобы познакомиться с ней. – Макс постучал по книге Левина. – По графику съемок вы будете двигаться в хронологическом порядке, в соответствии с историей секты: Лондон, Франция, Аризона. Вот вам и логлайн [3]3
  Аннотация (прим. пер).


[Закрыть]. Сюжет движется от основания секты до самоубийства. Шесть мест, три страны, одиннадцать дней. Ни дня больше. Никаких дублей или пересъемок. Я хочу потратить ровно столько пленки, сколько займет фильм. Кадры из хроники в файле. – Макс улыбнулся: – Вы что-то сказали?

Накатило ощущение дезориентации. Двигалось то ли кресло под Кайлом, то ли вся комната. Слишком много вопросов, предчувствий, подозрений – он не мог ни удержать их в себе, ни сформулировать словами.

– Места съемок. Я должен их хотя бы увидеть. Подумать о звуке, освещении.

– Людей там не будет, это довольно отдаленные места. Заброшенные. Вы же – специалист по таким. Придется также нанести пару визитов в частные дома. Могут быть странности, о которых я не знаю, но ничего сложного для человека с вашим опытом и талантом. Экстремальные партизанские съемки. Ваш raison d’être [4]4
  Смысл жизни (фр.).


[Закрыть], мой дорогой.

– Монтажный лист для каждой локации, – теперь Кайл думал вслух. – Это очень важно. Нельзя спланировать все, мистер Соломон, иначе придется наспех исправлять ошибки, которые нельзя было предвидеть. Мои фильмы очень простые. Одна-две камеры. Но все-таки мне нужно продумать каждый кадр.

Говоря все это, он думал о долгах. Нужно спросить о гонораре. Он вообще предусмотрен?

Макс упоминал деньги?

– Фотографий хватит, отрезал Соломон. – Задержек больше быть не должно. Именно поэтому я предлагаю работу вам. Мы очень далеко зашли. По этому графику может работать только… режиссер с вашими способностями. Какие-то проблемы?

– Но… люди, у которых нужно брать интервью. Я о них ничего не знаю. Нужно хотя бы с ними поговорить.

– Нет времени! Первый день съемки – суббота. Боюсь, что в последнюю минуту моя команда меня подвела. По личным причинам они не смогли начать работу.

– Команда? Кто…

– В любом случае, я знаком со всеми, кто согласился сниматься. Так что вам придется довериться моему выбору. Думаю, никто из них вас не разочарует. Я бы не стал с вами даже разговаривать, если бы не был уверен в вашей способности к импровизации. Способности держаться в рамках графика и бюджета. Я знаю, что вы делаете фильмы буквально из воздуха, пользуясь знакомствами, на отложенных платежах. А мы уже проделали большую работу. И я включил список вопросов, которые бы хотел задать героям нашего фильма.

– Вот здесь между нами могут возникнуть некоторые проблемы относительно цели…

Макс встал, показывая, что встреча окончена. Нетерпеливо ответил:

– Это не жесткая инструкция. Так, указания. Единственное, чего я хочу, – исследовать паранормальные аспекты организации. Это и есть цель фильма. И мне кажется, что моя цель должна стать и вашей. Мне неважно, как вы будете строить кадр. Выбирайте любую композицию. Я хочу видеть ваш стиль. И каждый день получать уже отснятый материал. Как это можно устроить?

– В последних двух фильмах я использовал параллельный монтаж, вышло неплохо. Черновой монтаж лучших кадров делал просто в Final Cut Pro, а финальным занимался мой монтажер Маус.

– Отлично.

– Мастер-файлы я отправляю к нему на жесткий диск. Сжатие обычно занимает больше времени, чем длится ролик, но, думаю, задержка будет не больше дня-двух.

– Лучше день. А ваша команда?

– Мой партнер Дэн. Без него никак. И он работает с камерами.

– Значит, вас трое. Дэн и этот, Маус?

– Я так снял последние два фильма.

Пока Макс обходил стол, протягивая руку, Кайл думал, впечатлил ли исполнительного продюсера своим минимализмом или тот просто обрадовался сокращению расходов.

– И они должны подписать соглашение о конфиденциальности. Боюсь, что проект нужно держать в тайне до самого конца. Это сложная история.

– Не вижу препятствий. Фестивали? Кинопрокат? Хорошо бы хоть попытаться.

– Да, конечно. Мы планируем распространение на DVD, в Интернете и телеэфир. Но отказываться от других возможностей тоже не будем.

Кайл встал, слегка пошатываясь. Голова кружилась, все тело как будто надули гелием.

– Вы оставляете все творческие решения за мной?

– Конечно.

– Я хотел бы посмотреть договор.

– Вот он. Вы, кажется, сомневаетесь.

– У меня печальный опыт, мистер Соломон. Все инвесторы думают только об одном: прибыль любой ценой.

– Ну да, я, понятно, надеюсь, что наше сотрудничество принесет прибыль. Думаю, аванс довольно щедрый?

– Аванс? – Нависшая тень разорения словно бы побледнела. Долг, казалось, изменял гравитацию вокруг Кайла и делал мир настолько тяжелее, как будто он находился на другой планете. Одна мысль о том, что ему удастся от него избавиться, принесла невиданное блаженство.

– Да. Одна треть сейчас, одна – по завершении съемок, остаток – после окончательного монтажа шедевра. С командой поделитесь сами. Надеюсь, сумма соразмерна вашей репутации. Думаю, сто тысяч фунтов плюс расходы по чекам.

Сто тысяч. Кайл сглотнул, чувствуя, что сейчас упадет в обморок.

– Берите договор, почитайте. Покажите агенту, если он у вас есть. Поскольку у вас есть свое оборудование и люди, наша компания будет лишь издателем-контрактором вашей картины.

– Можно взглянуть на ваш прогноз движения ликвидности?

– Конечно. Еще что-нибудь?

Пауза вышла чуть дольше, чем Кайл рассчитывал. Он не мог понять, дьявол ли Соломон или его спаситель.

Макс улыбнулся, сверкнув идеальными зубами:

– Значит, договорились?

Кайл кашлянул, прочищая пересохшее горло, и взял договор:

– Я сначала посмотрю договор.

– Ответ нужен сегодня, – Макс взглянул на свои «Патек Филипп», – скажем, к пяти часам.

Два

Вест-Хэмпстед, Лондон.

30 мая 2011 года

– Дэн, ты веришь в чудеса? – Плечом прижав трубку к уху, Кайл почти бежал от метро к своей квартирке на Финчли-роуд. Он задыхался и был слегка пьян.

– Нет.

– Я тоже не верил. А теперь я расскажу тебе, что они существуют. Я встречался с «Ревелейшн Продакшнз».

– С кем?

– Ну те чуваки, которые выпустили «Послание». – Тишина. – Ну, ту самую книгу.

– И?..

– Еще они снимают видео и всякое такое. А сейчас запускают новую серию. «Мистерии». И попросили меня снять первый фильм.

– Круто. Наверное.

– Это значит, что у нас снова есть работа.

– Что за фильм?

– Приезжай, расскажу.

– Я сейчас типа занят.

– Чем – трахаешься? Остальное вполне можно отложить. Ты должен это услышать.

– Душа, разум и тело. Тофу, кристаллы и прочая хрень. Звучит не очень, Кайл. Я понимаю, что сейчас нам нелегко…

– Сто штук аванса.

Тишина.

– Гонишь.

– Я же говорю, приезжай. Полюбуешься на бюджет. Все документы подписаны. Страховка готова. Он даже раскошелился на страхование персональной ответственности. Телеформат. Это, сука, невероятно. Ты в теме?

– Так. Помедленнее.

– Чувак, нам не придется окучивать дистрибьюторов и посылать фильм на фестивали. Все уже сделано. Нас уже купили! Он собирается продавать всю эту фигню в интернете. Все, о чем мы мечтали, и еще немного. Нам даже бегать не понадобится!!

– То есть этот мужик просто позвонил тебе и предложил сделку? В чем подвох?

– Похоже, ни в чем. Я просмотрел контракт в пабе. Конечно, я его еще кое-кому покажу, но, по-моему, кто-то вытянул счастливый билет. В последнюю минуту. Не знаю как. Мне кажется, этому Максу и правда нужен фильм. Такое бывает. Он ждет ответа сегодня. Я не могу работать без тебя. И не хочу.

Он услышал, как Дэн встал. Полилась вода в унитазе.

– Теперь вытри задницу и вымой руки.

– Расскажи подробнее.

– Я быстренько пробежался по графику. Там есть старая шахта. В Аризоне, чувак! В Аризоне! Можешь в это поверить? Пара домов в Штатах, один в Сиэтле. Всегда хотел там побывать. Ферма во Франции. Никого не придется уговаривать. Снимаем только при дневном свете. Интервью, общие планы, средние планы всяких заброшенных мест. Ни улиц, ни кучи людей. Никаких уродов! Ноутбук вместо монитора. Две камеры. Все очень просто. Единственная проблема – график очень жесткий, никаких дублей. Мы не можем облажаться.

Конечно, спешка и неподготовленность контрпродуктивны. Тут Кайл уже полностью поступился принципами. Раньше он по несколько дней изучал место съемки, прежде чем достать камеру. А тут даже такой возможности не будет. Неужели Макс реально предлагал такой график: всего четыре дня на изучение первого места, поиск точек съемки и составление монтажного листа? Четыре дня до того, как придется проехать через три страны за… он не помнил, но недолго. Это возможно?

– Погоди. Про что это вообще? Фильм?

– Это очень яркий сюжет, – вдобавок к своим скудным знаниям он успел пролистать в пабе «Судные дни». Для начала проделал ровно то, что каждый человек делает с книжками такого рода: открыл вклейки. Он увидел семьдесят черно-белых американских лиц – длинные волосы, веснушки, идеальные зубы. Аэросъемку пустыни, ветхие деревянные дома и снимки с места преступления – пришлось повертеть книжку, чтобы понять, где тут руки, а где ноги.

А еще его охватила дрожь возбуждения. Долгое незнакомое чувство, от которого кружилась голова.

– Храм Судных дней, – сказал он Дэну, – хиппи-убийцы. Я все прочитаю, как только доберусь до дома. А пока зайди на «Амазон» и купи «Судные дни» Ирвина Левина, третье издание. Это документальная книга. Макс договорился об эксклюзивных интервью с выжившими участниками. Вся подготовительная работа сделана. Можешь в это поверить?

– Но я уже видел какой-то фильм об этом.

– Да, их было семь. Но они все об убийстве и полицейском расследовании. Никто еще не рассматривал эту историю с паранормальной точки зрения. Вот тут-то мы и выступим. Прямо как в «Кровавом безумии». Три страны, шесть сцен, одиннадцать дней. Свет, камера… мотор!

– Одиннадцать дней! Маловато, Кайл.

– Да, но не невозможно. График впечатляет. Очень профессионально сделано. Если бы это был наш следующий фильм, у нас бы в два раза больше времени ушло. Правда, потом понадобится месяц, чтобы отоспаться, но мы можем себе это позволить. Я уже говорил про сто тысяч?

Отказываясь снимать крестины и корпоративы вместе с Дэном, Кайл зарабатывал себе на еду в видеотеке в Сохо, всяким левым фрилансом и редкой агентской работой. А последний раз и вовсе паковал мобильные телефоны на складе в Уэмбли, набитом веселыми баптистами из Ганы, нелегальными иммигрантами и молодыми азиатами с дорогими смартфонами, по которым они беспрерывно говорили о своих диджейских и звукозаписывающих «проектах». В наши дни у всех есть какие-то долбаные «проекты». Одна неделя ночных смен на складе разбитых мечтаний принесла отчаяние, материальное, как сыпь. Но сейчас все надежды на карьеру в партизанском кинематографе возродились.

Между Кайлом и Дэном повисла тишина. Один тяжело дышал, а второй слушал его пыхтение.

– Ты надо мной шутишь, Кайл. Не надо так.

– Я не такой жестокий. Боже, мне нужна эта работа. Ангелы-хранители, спасибо вам. – Кроме долгов за фильм, он три месяца не платил за квартиру, пять месяцев – взносы по кредитной карте, в мировом суде на него лежало дело за неуплату муниципального налога, а еще Кайлу грозились отключить газ и электричество, потому что за них он тоже не платил уже восемнадцать месяцев. Каждый раз, включая утром свет, он сильно удивлялся. Сто тысяч!

Кайл никогда не тратил на съемки больше десятки. Последний фильм обошелся им с Дэном в шесть тысяч, а жили они в палатке у съемочной площадки. Если бы у них получилось сделать еще один фильм, то там бюджет вышел бы меньше двух штук. Но не сейчас. Сто штук на троих. Теперь-то он всем покажет. Вернется с шумом.

У Дэна слегка дрожал голос – видимо, его тоже поразила цифра:

– Работаем тем же составом, что и над «Шабашем» и «Кровавым безумием»?

– Конечно. Я – водитель, директор картины, личный помощник, режиссер, постановщик, при необходимости второй оператор, а заодно делаю кейтеринг. Ты заместитель режиссера, главный оператор, осветитель, гример и первым выбираешь, где спать. За звук отвечаем вместе. Маус будет техническим директором. Сейчас я ему позвоню.

Кайл никогда не видел Мауса за пределами кресла. Маус, даже когда говорил, если вообще открывал рот, не убирал руку с мыши и постоянно ею щелкал. Ходили слухи, что он десять лет не выходил из своей квартиры в Стритеме и что у него всего две рубашки. Судя по бороде, как у генерала конфедератов, и зеленоватому цвету лица, слухи не лгали. Солнечный свет мог его убить. Он никогда не бывал на премьерах фильмов, которые монтировал. Большую часть времени, посвященную работе, Кайл разговаривал только с половиной головы Мауса. Наверное, в целом он провел в его норе не меньше года, но с трудом представлял себе лицо Мауса в фас.

Когда-нибудь он умрет в своем кресле. Но сначала, конечно, доделает этот фильм.

Они почти никогда не говорили о своих проблемах с психикой, потому что это было неудобно. Дэну было свойственно компульсивное переедание, и он болезненно любил камеры и осветительные приборы; Кайл постоянно планировал и считал пенни вплоть до невроза, Маус измерял всю жизнь кусками по двадцать четыре кадра. Примерно поэтому они все оказались одиноки в свои тридцать с небольшим, и ни у кого из них не было детей. Жизнь выталкивала их на обочину. У Мауса никогда не было девушки; у Дэна – одна, в киношколе, но он отказывался о ней рассказывать. Кайл пробовал аж пять раз, но отношения разваливались с треском, не пройдя шестимесячной отметки. Но сильнее романтических неудач и долгов Кайла терзала мысль, что он больше никогда не сможет снимать фильмы. Будущее казалось ему ледяным, пустым и ужасающим. Но этот космос, где невозможно дышать, исчез, как только Макс сделал свое предложение. Без работы над очередным фильмом Кайла просто не существовало.

– Дэн, ты со мной?

– Подожди. Я думаю, как это снять.

– У нас куча экранного времени.

– Этого-то я и боюсь.

– Но мы сами решаем все. Ты знаешь, как я отношусь к быстрому монтажу. На хер это дерьмо. Почему все должно быть так быстро? Обрывки звука, которые забываешь за секунду, потому что сцена поменялась уже девять раз. Можно снимать медленно. Дать достойный материал. Не одно-два предложения. Это тебе не экшен. Мы полностью свободны, считай, это наш собственный проект, за который платит кто-то другой. Можем снимать интервью двумя камерами и монтировать куски, снятые с разных точек. Плюс немножко крупных планов и переключений, чтобы Маус не заскучал.

– То есть никакой рекогносцировки, никакого составления графиков, никаких собраний, никакого дерьма, никаких ссор. Все прямо на блюдечке. Подарок. Наследство. Выигрыш в лотерею. Я ни фига не обрадуюсь, если это окажется шуткой.

– Это правда.

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Я всегда чувствую подвох, чувак. И вот сейчас все четко.

Дэн помолчал:

– Когда начинаем?

– В субботу.

– Субботу?

– В эту субботу.

– В эту субботу!

Три

Из информационной справки Максимилиана Соломона:

Первая штаб-квартира Последнего Собора сдается и сейчас стоит без хозяев. Я получил разрешение на съемку.

Я бы сказал, что для нашего проекта очень важны как съемки в помещении, так и общие планы. Один из первых членов «Последнего Собора» встретится с вами по указанному адресу и даст интервью о жизни в самом эпицентре этой истории тогда, когда все началось, в 1967 году. Ее зовут Сьюзан Уайт или сестра Исида (см. раздел биографий). На съемку отведены 11 и 12 июня.

Кларендон-роуд, Холланд-парк, Лондон.

11 июня 2011 года. Полдень

– Здесь. Только дверь была красная, а не черная, ее перекрасили. – Сьюзан Уайт, не перестававшая говорить с той секунды, как ее маленькая нога коснулась тротуара, махнула тонкой ручкой в сторону элегантного трехэтажного особняка в георгианском стиле. Ее такси дернулось в сторону от тротуара, отблескивая черным корпусом в тусклом дневном свете.

Кайл снова посмотрел на сгорбленное тельце, увенчанное лохматой копной белых волос. Сьюзан Уайт. Она производила совершенно абсурдное впечатление. Клоун. Это слово всплыло в голове, и он чуть не рассмеялся. Старался не смотреть Дэну в глаза – тот тоже с трудом удерживался от смеха, повернулся к нему обширной спиной и сделал вид, что настраивает камеру. Каждый понимал, что если они обменяются хоть взглядом, то сразу расхохочутся.

Под глазами Сьюзан Уайт были размазаны романтические зеленые тени, а поверх почти отсутствующих губ она намалевала алый рот. Сквозь непокорные седые волосы сильно просвечивал бледный скальп. Она явно подготовилась к исповеди на камеру. Ее наряд представлял собой такой причудливый компромисс между высокой модой и блошиным рынком, что понять разницу мог бы только натренированный глаз. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь густую листву, пятнал ее аметистовое платье неровными тенями. Бирюзовая шаль на тощих плечах завершала ансамбль.

Какое-то время – достаточное, чтобы пауза стала неловкой, – Сьюзан Уайт не отводила слезящихся глаз от высокого плоского фасада.

Кайл заговорил, чтобы не смеяться:

– Здравствуйте, Сьюзан. Или называть вас сестрой Исидой?

Она повернулась всем хрупким тельцем и уставилась на него с упреком. На худой шее висел ремешок со стразами, постукивавшими в такт с деревянными браслетами на костлявых запястьях.

– Не смейте так меня звать!

Кайл вздрогнул. Старуха бросила на дом еще один осторожный взгляд, как будто это объясняло ее реакцию на прозвище, данное в секте:

– Не здесь. Пожалуйста. Сьюзан подойдет.

– Очень приятно, Сьюзан, – Кайл взял ее холодную руку. Под почти прозрачной кожей виднелись черные вены, плоть одрябла, но на ощупь ладонь казалась гладкой, словно лайковая перчатка. Он посмотрел в ярко-синие глаза.

– Это Дэн. Мой коллега, – Кайл кивнул в сторону Дэна, который повернулся к ним при звуках своего имени. Лицо у него покраснело, а в глазах стояли слезы от едва сдерживаемого смеха.

– Вы чувствуете? – спросила она, снова посмотрев на дом.

Ну вот. Перестарались. Он надеялся, что она не заметит его разочарования. Пасмурная улица западного Лондона, тихая и элегантная в любое время года, плохо сочеталась с тем, что говорила Сьюзан. Ее попытки воссоздать атмосферу прошлого и разговоры о границах непознанного его уже утомили. И вера в способности Макса подбирать героев тоже пошатнулась. Наличие в фильме такого персонажа подорвет доверие к любым мистическим притязаниям выживших членов секты. Один только вид женщины воплощал в себе все самое смехотворное из духа шестидесятых.

Кайл кивнул Дэну. Знак, что пора переходить от общих планов улицы и здания к первому крупному плану сестры Исиды.

– Чувствую что? – Вопрос вышел отрывистее, чем он хотел.

Серебряные серьги затанцевали у морщинистых щек, когда она затрясла головой:

– Я… не чувствовала этого с шестьдесят девятого года. Невероятно. – Она закрыла глаза и повернула голову, как будто прислушивалась к далекой музыке. В солнечном свете ее лицо показалось еще более изможденным, если такое в принципе было возможно. Резкие линии, прорезавшие шею, стали глубже, когда она открыла рот: – Я впервые вернулась сюда.

Кайл закатил глаза. Дэн улыбнулся и занялся экспонометром поближе к дому, где Кайл хотел сделать установочный кадр со Сьюзан на фоне входной двери.

– Вы живете в Брайтоне?

– Да.

– Никогда не хотелось вспомнить старые времена?

– Я бы этого не вынесла. – Уайт закрыла глаза, чтобы не смотреть на дом, и пошла вперед, как по тонкому льду.

Быстро, но осторожно Кайл опустил микрофон-удочку и микшер и догнал ее. Она сжала его руку.

– Не уверена, что сумею.

Дэн смотрел на него в ожидании указаний. Но Кайл сомневался, допустимо ли снимать ее страх и уязвимость, не объяснив ей все как следует или не установив хотя бы подобие доверия: может быть, это некорректно. Но ему очень хотелось. Отличный кадр: сорок два года спустя после бегства Последнего Собора выживший участник умирает от ужаса при виде пустого дома.

Свет был хороший, а вот звук хорошо бы наладить, если они собираются сделать из этого что-то путное. Поймав взгляд Кайла, Дэн водрузил камеру обратно на штатив.

– Извините, – прошептала она. Казалось, пудра сейчас начнет отваливаться с нее белыми бляшками.

– Хотите воды? – Он посмотрел на Дэна и одними губами произнес: «Быстро».

– Да, пожалуйста, – Сьюзан села на первую из семи ступенек, которые вели к каменному крыльцу. Она будто утонула в своем платье – груда складок вокруг маленьких ног выглядела жутковато. Спину у нее изогнуло серпом.

Кайл открыл бутылку воды. Она поднесла ее к сухому рту, шумно глотнула и отдала ему обратно. Горлышко испачкала красной помадой, и он понял, что сам пить уже не будет.

– Спасибо, вы очень добры, – Кайлу стало стыдно за такие мысли о напуганной старухе. – Как вам объяснить… вы не поймете. Как глупо с моей стороны.

– Просто расслабьтесь. Освойтесь немного. А потом…

Она вцепилась ему в ладонь. В глазах у нее плескался ужас. Кажется, ей было действительно не по себе.

– То, что случилось… началось здесь. Это было ужасно. Нас так мало… – Ее трясло под пышными одеждами.

– С вами все в порядке? Вызвать врача? – При мысли о скорой помощи у Кайла по спине забегали мурашки, а вот мысли о «злом» доме его нисколько не тронули.

Он попытался вспомнить, как делается искусственное дыхание. На ум пришло только, что нужно откинуть ей голову назад и прижаться губами ко рту. Теперь затрясло его.

– Думаю, все будет хорошо. Я обещала Максу и не хочу его подвести. Он купил мне билеты на поезд и еще всякое.

Кайл посмотрел на Дэна. Тот поднял невероятно густые брови.

– Если вам сложно, мы можем поговорить с кем-нибудь еще.

– Нет. Нет. – Сьюзан покачала головой. – Какой смысл расстраиваться сейчас! – и добавила уже тише: – Поздновато уже.

Рядом с Дэном остановилась женщина в узких джинсах и на высоких каблуках.

– Все хорошо, – расслышал Кайл слова напарника. – Наверное, сердце прихватило.

Женщина кивнула, и ее гладкий лоб прорезала морщина. Пошла дальше, цокая каблуками.

– Сьюзан, – Кайл взял ее за руку, – с вами все хорошо?

– Я чувствую себя такой дурой, – прошептала она.

– Не надо. Мы очень благодарны вам за то, что вы приехали. Вы уверены, что справитесь?

– Мир должен об этом узнать, – кивнула она, – Макс прав. – Она сжала губы и попыталась встать. Кайл поспешил ей помочь. – В этом доме навеки осталась часть меня. Надо посмотреть, не удастся ли ее вернуть. Войти внутрь.

– Там сейчас квартиры. Но в нашем распоряжении весь дом, до самой крыши.

Внутри здания к Сьюзан Уайт мистическим образом вернулись силы.

По комнатам первого этажа она скакала, как нелетающая тропическая птица, пытающаяся выбраться из клетки.

После недавнего ремонта все три роскошные квартиры, на которые поделили дом, стояли пустые. Серый свет сочился через большие раздвижные окна, согревая помещения, золотя ламинат на полу и освещая голые стены трех необставленных комнат и кухни на первом этаже. От белых стен, плинтусов и бордюров под высоким потолком пахло свежей краской. Нигде ни пятнышка. Из декоративных плафонов свисали голые лампочки.

– Здесь печатали журнал «Благая весть». Он продавался по всему Лондону! Здесь был офис, куда мы приносили пожертвования. В шесть часов каждый день.

Когда изначальное возбуждение спало, Кайлу пришлось ее притормозить и поделить ее рассказ по комнатам. Они снимали каждое помещение, а Сьюзан рассказывала, для чего оно использовалось. Между кадрами он вставит документальные съемки лондонского периода. Двигаясь по зданию, они писали звук, снимали все двумя камерами. Как обычно, Кайл уже делал в уме монтаж.

К сожалению, декорации к рассказам Сьюзан были почти одинаковые. Если бы квартиры были обставлены, они бы сделали что-нибудь умное со светом. Из одной комнаты открывался отличный вид на улицу, из другой – на мрачно-зеленый садик; вторая маленькая спальня; мрачные каменные ступени перед входом. Верхние два этажа распланировали так же, а, судя по заметкам Макса, был еще и подвал. На третьем этаже когда-то располагались апартаменты сестры Катерины, которые он оставил напоследок.

В заднюю комнату лучи солнца практически не проникали. Кайл спросил Дэна, что делать с освещением.

– Попробуем белую бумагу, – предложил тот. – Что-нибудь мягкое на стену. Может, фоновую подсветку. Периферийную.

Они уже давно научились приспосабливать свет под каждую отдельную среду на локации, к разным условиям съемок днем и ночью. Большинство коллег Кайла сейчас поставили бы выравнивающий свет, а испуганное лицо Сьюзан выделили бы из-за белых стен.

– Направленный свет сбоку. Придаст глубины, покажет характер, – усмехнулся Дэн.

– Отлично. Можно даже мягкие лампы взять, – и добавил шепотом: – Будет у нас свой Лон Чейни.

Дэн отошел, предоставив Кайлу смотреть в видоискатель второй камеры (Panasonic HVX200), а потом подал голос откуда-то из задней части здания.

Сьюзан тихо стояла посреди голой комнаты, отделенной холлом от кухни. Прижав к щекам руки с накрашенными когтями, она смотрела в потолок.

Ну вот. Правда, оценив ее позу и взгляд, он перестал думать, что она переигрывает.

– Здесь. Здесь началось отречение.

Дэн подошел к ней, чтобы оценить свет.

– Сьюзан, тогда, может, начнем сейчас? – предложил Кайл. – С отречения. – Он опустился на колени и принялся распутывать провода.

Сьюзан вытащила из сумочки платок, высморкалась и вытерла нос.

– Здесь я лишилась части себя. И до сих пор думаю, правильно ли поступила.

– Что такое отречение?

Сьюзан воздела обе руки к потолку, не слыша Кайла.

Он так и не понял, выделывается она на камеру или настолько эксцентрична сама по себе, что не думает, каким клоуном выйдет на экране.

– Она возвышалась над всем. Слушала. Оценивала нас. Собирала информацию. Которую могла использовать. Потом. Против нас. Я никогда ее не прощу. Я знала, что это плохо для нее кончится.

– Почему? – Кайл посмотрел вверх.

Сьюзан рассмеялась, не обращая внимания на него и Дэна. Высморкалась и промокнула платком уголки выцветших глаз.

– Мы отдали ей все. Отдали все, чтобы попасть сюда. Отказались от семьи, от работы. Многие разводились. Бросали детей. Бедных маленьких детишек.

– А что происходило в этой комнате?

– Собрания. Иногда они длились всю ночь. Начинались вечером и оканчивались утром, когда уже не было никаких сил. Они продолжались бесконечно. Она знала наши грехи. Мы приходили, чтобы избавиться от прошлого. От скорбей… ответственности, разочарований… от всего, кроме нее. Даже от воспоминаний. Ей нужно было все. Все. Все мы. Все, что делало нас людьми. Делало нас особенными. Все, что стояло между нами и ею.

Поймите, тогда мы были другими. Подавленными. Замученными тоской и скукой. Мы чувствовали себя в ловушке. Боялись конца света. Мы были молоды и хотели приключений.

Жизни! Мы так много хотели сказать. И доказать, – задыхаясь от волнения, Сьюзан повернулась к Кайлу.

Он прекратил торопливо крепить XLR-кабели ко второй камере и рекордеру. Глаза у нее горели, а из-под густого макияжа проступал румянец.

– Представьте, что вы нашли наставника. Учителя, который поможет вам убежать от себя.

– Это была сестра Катерина?

Она приложила ладонь ко лбу.

– Кого-то, кто сможет разжать кулак здесь.

Дэн бросился к камере. Сьюзан постучала себя по костлявой груди:

– И здесь. Разве вы не примете его? Я была машинисткой. Черт! Жила дома с мамой и папой. А хотелось мне музыки и любви. Я хотела что-то делать, кем-то стать, жить. Здесь все было совсем не так. Здесь можно было разговаривать. Говорить что угодно. Я очень стеснялась, но она меня освободила. Она могла быть доброй. Поначалу она становилась твоим лучшим другом, матерью и духовником. Здесь я плакала. Плакала и кричала, когда все выходило наружу. Вы не представляете, как мне было хорошо. Нам. Быть здесь, всем вместе, делиться своим опытом. Юные, глупые, постоянно влюбленные. Жить без секретов и раскрывать главные тайны бытия. Мы считали себя свободными. – Сьюзан остановилась и тяжело вздохнула. И добавила: – Она заполучила нас всех, прежде чем мы это осознали.

– Вы оставались в Последнем Соборе два года. Почему вы так долго не уходили?

На Кайле были наушники, на одном плече висел микшер, а обеими руками он сжимал удочку. Он стоял за второй камерой, пока Дэн первой делал крупные планы. Сьюзан обвивали два радиомикрофона «Sennheiser». Звук со всех трех шел на жесткий диск рекордера, прятавшегося за правой ногой Кайла. Это была уже вторая попытка, потому что первый раз шарф старухи сделал из звука черт знает что. Они спешили и не заметили, как он создает помехи. Дэн поставил обе камеры так, чтобы одновременно снимать Сьюзан с разных точек. По опыту они знали, что кадров нужно как можно больше: если интервью затянется, Маусу будет из чего выбрать. А оно затягивалось: стоило Сьюзан Уайт войти в дом, в ней как будто прорвало плотину.