Текст книги "Avantage или пляска оптимизма"

Конечно, Виктория далека от примитивного восприятия жизни типа «с милым рай и в шалаше», но ведь ей, прежде всего, хочется простой человеческой любви. Любви к мужчине, который, так же как и она, самоотверженно и сильно полюбил бы ее. Она была готова к совместному с любимым человеком преодолению житейских трудностей и созданию такого будущего, которое отвечало бы ее идеалу.

Вспоминая о своих неудачах в поисках единственного человека, который бы отвечал ее ожиданиям, она подумала, что может быть стоит изменить своим принципам. Почему бы не найти самостоятельного, много достигшего в жизни человека, с которым можно было бы спокойно, во взаимном уважении, прожить долгие годы, реализуя свои мечты. Ведь так живут многие, кто создал семьи без страстной, всепоглощающей любви. Тем не менее, они по-своему счастливы и долгие годы живут согреваемые мягким теплом домашнего очага и взаимной симпатией, которая сродни спокойной безыскусной любви. Наверное, такой путь тоже возможен и даже приемлем для нее.

Мысли вновь вернулись к Глебу. Если судить по его рассказам, он почти готов, как говорится, предложить руку и сердце. А жениться – значит быть готовым к серьезным и стабильным отношениям, к появлению детей. Почему же сейчас он отказывается от этого и упорно доказывает, что ей нужен другой мужчина, такой как Урбано Манрикес? Значит, про женитьбу было сказано для красного словца? Значит, он не испытывает к ней никаких чувств, коль готов спокойно отдать другому, как использованную и ненужную вещь?!

Виктория энергично разжевала последний туррон, вкладывая в этот процесс не только удовольствие, но и злость к Жукову. Почему радость и злость всегда идут друг за другом? Почему, наслаждаясь сладким, думаешь о горьком? Неужели так устроена жизнь? Подумав, что это очень непростой и даже философский вопрос, над которым нужно подумать в другом месте и в другой ситуации, она заказала еще бокал шампанского.

Вдруг на Викторию нахлынули воспоминания детства. Она – маленькая пятилетняя девочка, никогда не любившая играть в куклы. Ей нравились конструкторы, наверное, потому, что их дарили чаще, чем что-то девчачье. Она все время пыталась выстроить из этих разнообразных, но в чем-то похожих конструкторов идеальный дом, где будут жить все вместе – Виктория, ее муж и дети. Дом почему-то всегда получался не таким, каким она его мысленно представляла. Те игрушки, что у нее были, не позволяли собрать обычную по ее представлению семью, где все так или иначе должны быть похожи друг на друга.

В роли папы долго выступал медведь, одетый в русский кафтан, она сама была мамой в теле маленькой куклы-карапуза с двигающимися руками и ногами, в ее детском представлении красиво одетой, а в роли детей выступали солдатики, невесть откуда появившиеся, но скорее всего подаренные соседским мальчиком.

Виктории не нравилось, что члены созданной ею семьи были разными и непохожими. Но выбора у нее не было, а просить родителей купить что-нибудь более подходящее ей и в голову не приходило, потому что просить она не умела даже совсем маленькой.

Укладывая спать мишку-отца, она каждый раз приходила в ужас, понимая, что муж у нее совсем не хорош и вдобавок непонятного возраста. А поскольку лицо куклы-карапуза не соответствовало платью, то и себя она чувствовала далеко не красавицей. Их детки – солдатики, которых приходилось укладывать спать вместе с ружьями, не всегда помещались в устроенном жилище. Поэтому Виктории приходилось по нескольку раз все переделывать.

Впрочем, мишка-муж ей вскоре надоел, и она нашла себе нового – сувенирного японского самурая, которого отец привез из дальней поездки. Карапуз в женском обличье был заменен на старую куклу с невпопад открывающимися и закрывающимися кукольно-красивыми удивленными глазами, которая хриплым голосом произносила «мама». Из-за своих размеров ей приходилось спать не в домике, а рядом с ним.

Чтобы объяснить ситуацию, Виктория придумала, что семья живет в жаркой стране, поэтому родители спят на улице, а дети дома. Солдатиков вскоре заменили две маленькие принцессы, правда в средневековых нарядах, но, по крайней мере, теперь у всех персонажей внешность была почти одинаковая – человеческая.

Когда Виктория была не в духе, это отражалось и на игре. Тогда одна из принцесс, или сразу обе, злясь на папу или маму, угрожали уйти в армию и стать солдатами, а чаще всего предупреждали, что позовут настоящего отца-медведя. На следующем этапе место гигантской куклы-мамы заняла Дюймовочка. Кукольная семья стала как-то ближе к идеальной. Дюймовочка и японский самурай могли бы составить превосходную пару, но вскоре у Виктории появились другие увлечения.

Ее основным хобби стали видеоигры. Потом ей подарили фотоаппарат, и она увлеклась фотографией, потом стала ходить на курсы английского. Когда ей исполнилось 10 лет, родственники подарили ей кукольную пару – Барби и Кена, набор маленьких бытовых предметов и игрушечный дом. Попробовав построить дом и уложив Кена с Барби в постель, она подумала, что медведь и самурай выглядели лучше и были роднее. Она убрала Барби и Кена в коробку, и они надолго оказались под кроватью. Спустя пару лет, когда Виктория решила, что детство закончилось, она без сожаления подарила это кукольное богатство своей двоюродной сестре.

Официант поставил на стол новый бокал шампанского и предложил принести пирожное, но Виктория отказалась – съела уже достаточно. Еще немного сладкого и появятся неприятные ощущения над переносицей. Это странное свойство сопровождает ее с детства, как некий дозатор, срабатывающий в моменты, когда со сладким явный перебор.

Виктория вернулась мыслями к Глебу. Ну как же можно верить в чудеса, когда мужчины все возвышенное превращают в житейски тривиальное бытие?

Когда она увидела его поющим на сцене ночного клуба, ей показалось, что в ее жизни произошло нечто значительное и, быть может, даже в жизни Глеба. Если бы это были кадры из старого доброго фильма, то в этом месте должен был бы зазвучать известный любовно-романтический хит, подчеркивающий и оттеняющий важность момента. Виктория всецело поверила в знаковость неожиданного события. Что касается Глеба, то он страстными поцелуями и обжигающими ласками в ту памятную ночь еще больше убедил ее в этом.

Теперь, когда им по исстари заведенному обычаю, во всех деталях описанному в бесчисленном множестве романов, следовало объясниться во взаимной любви и перейти к более серьезным отношениям, оказалось, что Глеб к ним не готов. Стало понятно, что он вообще не планирует никаких конкретных изменений.

Виктория раздраженно окинула взглядом полупустой в это время дня зал. Звучала классическая музыка, похоже, Моцарт. Почему-то именно сегодня эта музыка настраивала на романтическое восприятие всего, что связанно с Жуковым. Воспоминания о первом вечере, проведенном с ним в Мадриде, казались возвышенными, почти сказочными. Этому способствовал и терпкий вкус хорошего шампанского.

Но сейчас ей хотелось чего-то, что могло бы отвлечь от Глеба, что вызвало бы в душе хоть чуточку ненависти к нему. Она ни за что не хотела признаться себе, что влюбилась. Но, внезапно осознав это, подумала, что стоит завтра же взять билет и вернуться в Москву. Вдруг мысли ее снова изменились.

Она уверяла себя, что в поведении Глеба, в его манерах, разговоре, взгляде, неистовых и одновременно невыносимо нежных и искусных ласках было что-то такое, что вызывало страстное желание быть рядом с ним всю жизнь.

«Черт!» – вырвалось у Виктории. Она обхватила руками свою несчастную, разрываемую противоречивыми мыслями голову. Как во всем этом разобраться и что делать? Впрочем, лишь наивные верят, что мужчина легко и быстро окунется с головой в вихрь любовных отношений. Но ведь существует огромное количество мужчин и женщин, которые делают это?

Значит, Глеб недостаточно любит ее. Вот и весь ответ. Да он не любит ее вообще! Боже, как это жестоко! – Виктория прикрыла глаза и несколько театрально покачала головой в знак разочарования. Внутренний диалог и столкновение противоречивых мыслей отражались на ее красивом лице. Если бы кто-то наблюдал за ней, это могло привлечь внимание, но Виктория была слишком погружена в себя, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Все же она посмотрела украдкой на посетителей – все были заняты разговорами. Чтобы взбодриться, она отпила шампанского и стала вспоминать смешные случаи из своей жизни. Выражение ее лица сразу изменилось, и она даже тихонько рассмеялась.

Молодой официант внимательно наблюдал за ней. Его привлекала эта красивая девушка. Время от времени она закатывала глаза, хваталась за виски, встряхивала своими чудесными волосами, затем на лицо ее ложилась тень грусти, которая вдруг сменялась лучезарной и веселой улыбкой. Было понятно, что она чем-то очень взволнована.

Мысли Виктории продолжали свой хаотичный танец. Внезапно вспомнив фамилию Глеба, она почему-то представила маленького жучка, скорее всего божью коровку, которая летает и садится, где ей вздумается, не боясь, что кто-то причинит ей вред только потому, что она божья и по поверью, приносит радость.

Потом, по какой-то непонятной аналогии, она вспомнила о крупном белом пауке, который однажды поселился в ее мини купере. Виктория, как практически все девушки, панически боялась змей, пауков и прочих гадов. В первый раз она заметила его по-хозяйски медленно спускающегося по внутренней поверхности стойки бокового окна с ее стороны. В этот момент она была в самой гуще автомобильного движения и не могла ни притормозить, ни остановиться. Поэтому лишь пронзительно заойкала, пока он не исчез в какой-то щелке, видимо ощутив неприятные акустические вибрации.

Поставив машину на стоянку, она не приближалась к ней десять дней, искренне надеясь, что за это время паук погибнет от голода или найдет более комфортное жилище. Сев на одиннадцатый день в машину, она быстро влилась в городское движение. Именно в этот момент он появился вновь, как будто зная, что руки Виктории заняты, а арахнофобия не позволит стукнуть его рукой. Такое издевательство было трудно стерпеть. Схватив клатч с недавно снятой со счета крупной суммой денег, она стала бить его, левой рукой продолжая управлять машиной. Уцепившись за клатч, бедолага вдруг замер, вероятно думая, что на этом атака и завершится. Известно, что женский ум очень находчив, особенно в стрессовых ситуациях. Виктория открыла правое пассажирское окно, чтобы выбросить клатч вместе с ужасным пауком, но вспомнила про деньги. И стала трясти его так, что паук, не выдержав шквального ветра за бортом, улетел в неизвестном направлении….

– А еще говорят, что пауки не летают, – усмехнулась она.

Но уж совсем не повезло мышке, о которой с грустью вспомнила Виктория. Уезжая с очередного пикника, Виктория не заметила, как в машину пробралась мышка, точнее это был маленький мышонок. Его присутствие выдавала горка характерных мелких черных зернышек в салоне прямо под шторкой заднего окна. Виктория тщательно убирала их, но мышонок с завидным постоянством оставлял новые. Она не могла понять, где он брал провизию, пока спустя месяц не нашла под передним сидением зачерствевшую вафлю.

Виктория несколько раз видела мышонка в тот момент, когда он быстро перебегал уже знакомыми тропками, исчезая всякий раз, как только она пыталась обернуться, чтобы ударить его специально приготовленной щеткой для мытья машины. Но мышонок вел себя незаметно, и Виктория даже не догадывалась, что пока она ведет машину и одновременно разговаривает по мобильнику, он прогуливается по заднему сидению, а потом спрыгивает и бежит перекусить полюбившейся вафлей.

Однажды Виктория неслась на приличной скорости. Вдруг она заметила в зеркале отчаянного «маленького Стюарта», который взобравшись к окну задней двери, созерцал быстро меняющийся пейзаж. Виктория быстро нашла решение и нажала кнопку. Два задних окна одновременно опустились. Мышонок продолжал сидеть, не догадываясь о ее коварном плане. А может, просто не мог шевельнуться от неожиданно налетевшего ураганного ветра. Виктория нажала на акселератор, и мини купер набрал скорость. Она с ликованием наблюдала, как мышонок из-за всех сил цеплялся лапками. Его мордочка с испуганными маленькими влажными глазками дрожала, шерстка трепетала, и он, словно парализованный, замер, предчувствуя конец. Через несколько секунд он сорвался и вылетел в окно – в неизвестность.

Виктория, конечно же, одержала победу. Но, закрыв окна и сбросив скорость, она вдруг загрустила и даже всплакнула. Ей стало жалко малыша. Весь следующий день она думала о своем, казавшемся ей теперь отвратительном поступке. Корила себя, называя беспощадной и глупой ведьмой. Но ведь раскаяние всегда приходит с опозданием.

Можно было с уверенностью утверждать, что в сложившейся ситуации она сравнивает себя с этим мышонком. Только теперь в его роли она сама, а распахнул перед ней окно в неизвестность Жуков, действовавший столь же жестоко и необдуманно, как поступила когда-то она.

Хотя разница и существенная, все же была. Жуков предлагал Виктории альтернативу разлуке, причем очень приемлемую по его разумению – Урбано Манрикеса. Но от этого было не легче. Какой женщине будет приятно, если мужчина отвергнет ее и предложит вместо себя другого, мотивируя тем, что тот лучше, чем он. Каким надо быть прагматиком, чтобы отказываться от любви и искать более комфортный вариант, причем прежде всего для себя.

Пусть даже Урбано Манрикес полюбит ее и будет готов жениться – Жуков в любом случае избавляется от Виктории! Его попытки убедить ее, что это тот мужчина, который ей нужен, оказались на поверку простым способом отвергнуть ее.

Глаза Виктории сверкнули злым огнем. Коль так, решено! Она отомстит и сделает все, чтобы футболист действительно влюбился.

– Что ж, Глебушка, пусть так и будет! – решительно произнесла Виктория, пристально глядя на искрящееся шампанское и закрепляя решение глотком шампанского. Казалось, сейчас она вполне способна на все в достижении поставленной цели.

Лицо официанта выражало серьезное опасение – он явно прикидывал в уме возможные варианты развития событий.

Глава 7. Like a virgin

По стильной, хотя и несколько небрежной спортивной одежде, растрепанным седым волосам, плохо сочетающимся с аккуратно подстриженной полуседой бородкой, и часам Pirelli на левой руке в подошедшем мужчине легко угадывался серьезный любитель футбола. Он внимательно рассматривал выбранную футболку и пытался что-то нащупать на вышитой короне логотипа «Реал Мадрид», оглядывал другие модели, но снова возвращался к футболке, которую держал в руках. Типичная тенниска, вроде той, что была на нем, но с характерными логотипами и номерами.

Мужчина вопросительно посмотрел на Глеба, которому не хотелось сейчас ни с кем общаться. Однако, он резко двинулся в сторону покупателя, делая усилие, чтобы изменить хмурое выражение лица на некое подобие приветливой улыбки. Похоже, мужчина понял настроение Глеба, поскольку на его лице появилось виноватое выражение. Он быстро спросил, есть ли такие же футболки с логотипом, но без номера игрока. Поначалу показалось, что Глеб его не понял из-за беспорядочного набора испанских слов, но быстро сообразив, о чем его спрашивают, он ответил, что, к сожалению, таких футболок нет. Потом повторил это еще раз, более доброжелательно и громко.

– Как жалко, – произнес мужчина с сильным французским акцентом, но Глебу почему-то подумалось, что он из Бельгии. Мужчина продолжал смотреть на футболку и примерять ее на себя.

– Думаю, вам нужно выбрать свое любимое число, тогда я найду ваш размер, – в этот раз Глеб улыбнулся уже более искренне, решив, несмотря на грустные мысли, все же сосредоточиться на работе.

Турист растерянно мотнул головой, показывая, что не понимает. Его знания испанского ограничивались лишь самыми необходимыми фразами. Тогда Глеб произнес то же самое на английском. Мужчина радостно заулыбался и объяснил, что в Брюсселе он видел такую же, но без номера, и что он отложил покупку, но не нашел времени забежать в магазин перед отъездом.

На вопрос, живет ли покупатель в Брюсселе, тот энергично кивнул головой. Тогда, пошутил Глеб, он может приобрести понравившуюся ему вещь еще раз и у него будут две разные футболки – одна бельгийская, вторая испанская, хотя, по правде сказать, обе сделаны в Китае. Мужчина понимающе рассмеялся и показал цифру 6.

– Номер Урбано Манрикеса, – произнес Глеб без эмоций. Мужчина подал ему футболку, которую так долго рассматривал. На ней была шестерка. Дурное настроение снова охватило Глеба. Посмотрев на мужчину, внимательно изучавшего открытки, он решительно переставил кубки, расстояние между которыми показалось ему не совсем идеальным. И вновь погрузился в свои переживания.

Конечно, Виктория могла не приехать в Мадрид, и они могли не встретиться. Тогда все сложилось бы совсем иначе. Глеб понимал, что в своей новой жизни, он вполне мог обойтись без ее взбалмошного характера, ласкового взгляда и нежной кожи. Вместе с тем, еще при первой встрече Глеб понял – с этой женщиной можно иметь не только кратковременную связь, они могли бы стать хорошей парой и надолго.

Однако боявшийся всякого рода ответственности, Глеб думал, что если он полюбит Викторию, то просто обязан будет огородить ее от любого рода хлопот и, прежде всего материальных. Почему эта чудная мысль засела в его голове, он и сам не знал.

Глеб действительно поверил, что Виктория может и должна выйти замуж за человека, у которого нет материальных проблем, и который сможет уберечь ее от каждодневной рутины – он с полным основанием считал себя гедонистом.

Глеб всегда стремился получать от жизни только наслаждение. И, вероятно, больше боялся не за Викторию, а за себя. Он терпеть не мог обсуждать бытовые вопросы даже с матерью, например, какое стиральное средство наиболее эффективно, какая жидкость для мытья посуды лучше. Он ненавидел моменты, когда начинал течь кран или неожиданно сгорал фен. И почти с содроганием думал, что когда-нибудь их маленький ребенок будет просыпаться ночью и ему придется менять подгузники и кормить из соски.

Подобными утомительными делами должен был заниматься кто-то другой, но не он или женщина, которую бы он нежно и страстно любил. Их задача – занятие любимым делом, шопингом или другими более приятными делами, например, паломничеством на Тибет или, в конце концов, игрой в гольф. Разумеется, чтобы быть свободным от рутинных дел и заниматься тем, чего требует душа, нужны серьезные деньги.

И вот из-за своих неудачных попыток молниеносно разбогатеть, побега из Москвы и внезапного появления Виктории в Мадриде, Глеб понял, что ему придется сделать тяжелый выбор между свободной жизнью и страстным влечением к Виктории. Признать, что он любит ее, было для него крайне трудно, так же, как человеку, никогда не видевшему привидений, признать, что они существуют.

Способен ли Глеб осуществить мечту прекрасной женщины быть любимой, при этом обеспечив ее всем, что он считает необходимым и обязательным? Наверное, если бы его мысли были бы скромнее и реальнее, то, скорее всего, двухкомнатной квартиры в Москве и должности, которую он занимал в успешном банке, было бы достаточно, чтобы сделать Виктории предложение.

Но он глубоко уверовал в то, что неизвестный начинающий писатель, потерявший по глупости доходную работу и спокойную жизнь в Москве, подрабатывающий ночным пением и работой в сувенирном магазине Мадрида, менее интересен, чем известный испанский форвард популярнейшего и богатого футбольного клуба. А все ее надежды на продажу квартиры в Москве и покупку дома в одной из провинций Испании были чистой иллюзией. Даже если бы это каким-то чудом и произошло, здесь тоже появились бы бытовые хлопоты и неизбежные заботы, которые рано или поздно погубили бы их любовь и нежность. Он был уверен, что при таком раскладе неизбежно наступит момент, когда любящие друг друга люди внезапно обнаруживают, что им не о чем говорить. К чему же тогда эти трудности и нелепые усилия?

Если же у Виктории с Урбано Манрикесом все сложится благополучно, то, как полагал Глеб, все заботы о домашнем хозяйстве лягут на плечи прислуги, а Виктория – красивая и желанная женщина, сможет больше внимания уделять мужу, получая настоящее удовлетворение от жизни.

Глеб, конечно же, не был настолько наивен, чтобы думать о женщине как о существе, не приносящем мужчине ничего кроме наслаждения. Безусловно, он понимал, что в абсолютном большинстве женщины считают своим главным предназначением рождение и воспитание детей. И здесь с Урбано тоже все могло получиться наилучшим образом – он молод, красив и силен. Несмотря на многочисленные связи, он до последнего времени сохранял благоразумие, удачно избегая появления внебрачных детей. Тем более долгожданными станут дети, рожденные любимой женщиной, и это еще больше укрепит их брак.

Успешный, богатый, знаменитый Урбано способен дать Виктории все то, чего она при ее красоте, изяществе и порядочности, явно отличающих ее от других девушек, с которыми встречался Глеб, была достойна. Из девичьих грез и смутных планов о совместном с Глебом будущем она могла бы окунуться в реальную жизнь подлинного богатства, славы, житейской устроенности и, конечно (Глеб уверил себя в этом) истинной любви. Ему казалось, что Виктория понравится Урбано с первых минут встречи, он почти уверовал в это.

Зная из газет о произошедшем несколько месяцев назад разрыве Урбано с Бимбой Зулоаги, Глеб невольно сравнивал ее и Викторию. Фотографии Бимбы все реже можно было встретить в модных журналах и на городских билбордах в компании с другими моделями. Наверное, разрыв с Урбано поумерил интерес к его бывшей подруге, а может и сама Бимба решила сосредоточиться на учебе и будущей адвокатской карьере. С мастерски сделанных фотографий она смотрела пронизывающим и раскованным взглядом, от которого мужчины млеют. В этом было огромное сходство между Викторией Вайдман и Бимбой Зулоаги.

У обеих были похожие точеные фигуры, блестящие и соблазнительно-волнистые волосы, классически прямые носики и удивительно чувственные губы, которые как бы приглашали к поцелуям и обещали подарить неземное блаженство. Потому Глеб склонен был верить, что даже избалованный женским вниманием Урбано непременно обратит внимание на такую яркую девушку. Скорее всего, он даже влюбится, значит, Виктория будет с ним счастлива. И он мысленно благодарил природу, которая подарила ей такую внешность.

Размышления Глеба прервал турист из Брюсселя. Выбрав открытки, он, улыбаясь, подошел и попросил упаковать их вместе с футболкой. С трудом отвлекшись от тяжелых раздумий, Глеб посмотрел на него дежурно-учтивым взглядом.

– А вот эту я отправлю по почте родным прямо сегодня, – мужчина показал открытку, где был запечатлен стадион Сантьягу Бернабеу, видимо, ожидая от Глеба одобрительного комментария, но тот равнодушно бросил: – Потрясающий вид! Бельгиец с сомнением посмотрел на Глеба и сказал: – Ну что ж, пойду, гляну еще чего-нибудь. Глеб с озабоченным видом начал складывать открытки в фирменный конверт.

Вдруг он вспомнил об Алехандро, который сыграл не последнюю роль в его переезде в Мадрид. Как энергично он доказывал, что Мадрид – замечательный и самый модный город в мире. Глеба несколько смущало, что его друг гей, к тому же только Алехандро смог действительно помочь ему в трудную минуту. Благодаря его советам и хлопотам, он получил работу сразу в двух местах и имеет стабильный заработок.

Постепенно Глеб стал привыкать к спокойной и неторопливой жизни в Мадриде. Пусть работа в магазине и не соответствовала его амбициям, но он мог уверенно сказать, что не прозябает здесь. У него хватало и денег, и времени посещать самые интересные места в городе. Алехандро часто сопровождал его и показывал магазины и галереи, которые обычному туристу было не найти.

Сердце Глеба вновь сжалось. Он вспомнил о своей первой встрече с Викторией и о страстных, хотя и кратких свиданиях в Москве, после которых известные обстоятельства заставили его срочно уехать в Мадрид. Тогда он решил, что у Виктории своя жизнь и им, скорее всего, придется забыть друг друга.

Глебу до сих пор не верилось, что Виктория вот так запросто и внезапно материализовалась в Мадриде, дав ему еще один шанс принять серьезное решение об их дальнейших отношениях. Вряд ли ему удалось бы поверить в то, что он себя не обманывает, а он был уверен, что это обман. Обман самого себя и Виктории. И потому ни ему, ни ей эти отношения не нужны. Но коль скоро они встретились и у него есть реальный шанс познакомить ее с Урбано Манрикесом, он это сделает.

Возможно, он принял это как вызов судьбы, как некую миссию, которую должен выполнить, чтобы спасти Викторию от ненужной любви к нему, спасти себя от утомительных серьезных отношений. Придя к такому умозаключению, Глеб почувствовал некоторое облегчение. Уменьшилась тяжесть в груди, и он даже немного воспрянул духом, надеясь, что преодолеет угнетающее его состояние жертвенности.

В это время подошедший бельгиец очередным вопросом вернул Глеба к действительности и тот не смог скрыть досаду. Не совсем понимая ее причину, покупатель воспринял это как недостаток сервиса. Он обиженно поставил на прилавок кружку с изображением всей команды «Реал Мадрид» и молчаливо дал знать, чтобы хочет расплатиться. Девушка, помогавшая Глебу за кассой, быстро приняла деньги.

Глеб вновь сделал над собой усилие, вызывая дежурную улыбку. Провожая покупателя, он поблагодарил его за покупку. Турист смягчился и вновь обратился с вопросом:

– У вас прекрасный английский, где вы изучали его?

– В Москве, – гордо произнес Глеб и добавил. – В Москве самые лучшие университеты! – Он сам не понял, зачем это сказал, будто бы вызывая незнакомого человека на продолжение разговора.

Бельгиец приподнял в знак удивления брови, принял пакет с покупками от девушки и произнес на прощание: – Значит, я зря потратил время в Лондоне, изучая английский. Нужно было ехать в Россию?

– Думаю, там научат и хорошему испанскому, – ответил Глеб и вдруг понял, что это прозвучало обидно.

– Hasta la vista, – неуверенно бросил бельгиец напоследок и вышел из магазина.

Глеб подошел к окну, чтобы избежать комментария своей помощницы.

Как же тяжело отказаться от человека, который и образом и словами, и своей страстностью притягивал, как трудно победить свои чувства. Душа Глеба изнывала.

Он не мог поверить, что у любви к этой девушке есть перспектива, окунаясь в горькое осознание неизбежной действительности. В какой-то момент он почувствовал себя трусом. Он трусит перед обстоятельствами. Он боится ответственности перед женщиной, он боится всего: рождения ребенка, потери личной свободы. Над ним продолжал довлеть страх превращения привычной жизни в серые будни детских подгузников и, как он иногда называл это по-английски, “co-sharing budget” – совместного сбора средств для существования. Вот чего он боялся.

И одновременно он боялся признаться себе в этом, прикрываясь высокими мыслями о том, что должен обеспечить избраннице беззаботную жизнь. Говоря откровенно, он был готов отдать любимую женщину более богатому мужчине, чтобы не иметь лишних хлопот, пусть даже сердце болит от любви и страсти, пусть тело просит прикосновений к этой женщине, которая вызывает непреодолимое искушение и сладость.

Да, он был трусом. И теперь он осознал это в полном объеме. Хотя бы в этом он должен быть честен перед самим собой. От своей искренности Глебу стало легче. На ситуацию можно посмотреть так, что он передает милого домашнего питомца в добрые руки, зная, что в новом доме его не обидят и вовремя дадут миску теплого молока. Совершив такой поступок, становится легче жить. Ты переложил свои заботы на других, окрылен вновь вернувшейся свободой. И готов к новым встречам и удовольствиям, которые, быть может, принесут совершенно иные ощущения.

* * *

Расположенный в северной части Мадрида в районе Чамартин стадион Сантьягу Бернабеу, где проходят домашние тренировки и матчи великого «Реал Мадрида», назван так в 1955 году в честь президента клуба и главного архитектора проекта Сантьягу Бернабеу де Йесте. При нем было выиграно шесть Кубков Европы и много внутренних матчей. Сегодня стадион, вмещающий более восьмидесяти тысяч зрителей, один из самых больших и известных в мире. Статус «элитный», присвоенный ФИФА, дает право проводить финалы чемпионатов мира.

Глядя в иллюминатор самолета, вылетавшего из Шереметьево-2, Жуков не мог и предположить, что в скором времени станет работником этого пятизвездочного футбольного стадиона. Прибыв в Мадрид, он в первую очередь встретился со своим другом Алехандро, стильным журналистом одного из глянцевых мадридских журналов, который, как и обещал, направил его к своему знакомому, служащему кадрового агентства, а тот и пристроил его на эту работу.

Жукову она нравилась, ведь он соприкоснулся с историей прославленного стадиона. В любую работу Глеб вносил что-нибудь креативное и вместо того, чтобы просто подходить к клиентам и говорить о ценах на сувениры, он, изучив историю каждого, образно комментировал вещицу, что вызывало добрую улыбку. Благодаря его вниманию и приветливости туристы редко уходили без покупки. Порой ему даже удавалось сталкиваться с игроками «Реала» и, пользуясь возможностью, он фотографировался с ними.

По его наблюдениям, подтвержденным охранником кубинцем Ривьеро, защитник Урбано приходил на тренировку к 11 часам и уезжал на спортивном рендж ровере после четырех дня.

Машина знаменитости обычно выезжала с парковки на улицу Rafael Salgado и поворачивала всегда направо, на Calle de Doctor Fleming. Никто кроме игроков не знал, куда он направляется в это время. Хотя, вполне возможно, этой дорогой он ехал домой. Урбано обычно ездил один.

По условному сигналу Виктория должна была ждать его, точнее переходить улицу в тот момент, когда он выезжал с парковки и набирал скорость.

– Для чего ты меня толкаешь на это, не могу понять, – повторяла она, хотя женское любопытство все больше брало верх, и она уже не прочь была встретиться со знаменитостью.

– Ты хоть раз видела эту манекенщицу Бимбу? – в ответ спрашивал Жуков. – Вы чем-то похожи. Он наверняка захочет познакомиться с тобой, понимаешь?

* * *

Урбано был известным игроком «Реал Мадрида». Полюбив футбол в раннем детстве, поддержанный родителями, возлагавшими на него большие надежды, он не подвел их. Родители были далеки от футбола. Отец держал виноградник в предместье Мадрида, рядом было огромное поле, где Урбано оттачивал свое футбольное мастерство, мама заправляла домашними делами. Она ждала мужа и сына, чтобы накормить вкусным обедом, который практически всегда с удовольствием готовила сама, делая это вовсе не по необходимости, а из чувства долга, привитого ей родителями в детстве. Семья Урбано была зажиточной и могла позволить себе многое, в том числе все необходимое для успешного продвижения в жизни их сына.