Текст книги "Как соблазнить грешника"

Глава 3

В котле тушилось мясо кролика. Помешивая его, Фиона раздумывала над тем, насколько внезапным получится их столкновение с людьми Маклендона, даже если уже известно, что оно вот-вот должно состояться. Не обязательно прямо сейчас и на этом месте стоянки, но встреча должна была произойти. Они намеренно ехали по земле графа, прекрасно зная, что их появление не осталось незамеченным и встречи с людьми Маклендона не миновать. Это был всего лишь вопрос времени.

Внутри у Фионы опять все сжалось и похолодело от страха. Что с ними будет, если она ошиблась в своих расчетах? Единственным ее утешением было поведение Спенсера. Ничего не зная и ничего не опасаясь, тот откровенно радовался их путешествию, воспринимая его как приключение. Его детская непосредственность поднимала мрачное настроение взрослых спутников.

Но под конец пути даже ребяческое обаяние и веселье Спенсера уже не могло ослабить напряжение, ставшее почти осязаемым. Нервы Фионы были натянуты до предела.

– Почему люди Маклендона не подходят к нам? – спросила Фиона, бросая несколько головок дикого лука в котел.

– Скорее всего они ждут распоряжения самого графа, – ответил сэр Джордж, наклоняясь над котлом и принюхиваясь. – Уже готово?

Фиона тяжело вздохнула. «Святые угодники, как можно хотеть есть в такой ситуации?» Четыре дня назад они пересекли границу с Шотландией, и с тех пор у нее от волнения кусок не лез в горло. Тогда как у сэра Джорджа аппетит оставался отличным. Впрочем, это радовало Фиону. По сравнению с ней он держался спокойнее и увереннее, хотя в последние день или два вид у него стал более взволнованным.

Помешав еще раза два, она налила черпаком варево в деревянную миску и передала ее рыцарю.

– Надеюсь, сэр Джордж, ваше решение сопровождать меня в этом путешествии не вызывает у вас сожалений?

Рыцарь шумно вздохнул несколько раз: горячее варево, на которое он набросился, обожгло ему рот.

– Честно говоря, наша поездка в Шотландию не очень-то меня радует, миледи, но я прекрасно вас понимаю. Не пожелал бы я ни вам, ни мальчику жить дальше под одной крышей с таким человеком, как ваш брат.

Почувствовав запах готовой еды, к костру потянулись остальные члены отряда. Фиона передала черпак Алисе, верной пожилой служанке, и та стала аккуратно разливать варево так, чтобы всем досталось поровну.

Не желая, чтобы ее разговор с сэром Джорджем, слышали другие, Фиона отошла в сторону. Сэр Джордж последовал за ней, не забыв положить себе добавки.

– Ваши люди знают, что им делать, когда к нам подъедут слуги графа? – спросила Фиона.

– Я не раз им повторял: надо держаться твердо и уверенно, оружие обнажать только после моего сигнала, – нахмурился сэр Джордж. – Но я до сих пор не уверен, хорошо ли это. Шотландцы – истинные воины: они сперва рубят мечом и только потом задают вопросы.

– Я знаю, поэтому очень важно не задеть их самолюбия.

Говоря это, Фиона из осторожности избегала встречаться глазами с сэром Джорджем. Она знала, как оскорбительно для рыцаря такое поведение. Сэр Джордж был не из тех, кто уклоняется от схватки, а ведь именно об этом его просила Фиона.

– Я сделаю все, о чем вы просите, – буркнул сэр Джордж. – Но я вас заранее предупреждаю, если кто-то из шотландцев вынет меч, то и мы обнажим оружие.

– Да, я понимаю. Мне остается только молиться, чтобы в этом не возникло необходимости.

Проглотив последний кусок мяса, сэр Джордж вытер рукавом губы.

– Скажите мне, леди Фиона, почему вы решили обратиться за помощью к этому шотландскому графу?

– Верите ли, но он мой последний шанс. Надо смотреть фактам в глаза, а они очень печальные. Никто в Англии, даже мой брат, не захотел помочь Спенсеру вернуть то, что принадлежит ему по праву.

– И вы надеетесь, что шотландский граф вам поможет? – изумился сэр Джордж.

– Я же сказала: он моя последняя надежда, – прошептала Фиона, ненавидя себя за слабость и жалость, которую вызывала к себе.

– Гм, а если он откажет, прогонит вас?

Хотя в голосе рыцаря слышались сочувствие и нежность, жестокость вопроса почти сломила волю Фионы. Как быть, если ей откажут? Об этом не то чтобы не хотелось, даже страшно было подумать.

– Господь нас не оставит, – ответила она, уповая только на Бога. Хотя на душе у нее скребли кошки, Фиона улыбнулась: – А теперь ступайте и возьмите себе еще одну порцию, прежде чем остальные съедят все до конца.

Голос желудка заглушил голос разума. Сэр Джордж и Фиона уселись среди остальных, присоединившись к общей трапезе и разговору. Спенсер, не обращавший никакого внимания на разлитую в воздухе тревогу, развлекал всех неуемным любопытством и бесконечными вопросами.

Вдруг вдалеке раздался стук копыт, особенно хорошо слышимый в полуденной тишине. Сердце Фионы тревожно забилось. Она машинально разгладила складки на платье и встала. Вдали показались всадники, направлявшиеся в их сторону.

Впереди скакали трое, а позади них еще более десятка всадников. Даже издалека они внушали невольный страх. С обнаженной грудью, вооруженные до зубов, они выглядели устрашающе, словно стая диких зверей, преследующая добычу.

Приблизившись, их лошади ускорили шаг, в чем проглядывалось очевидное намерение – устрашить непрошеных гостей. От испуга Фиона поднесла руку ко рту, чтобы не закричать. А вдруг они нападут на них прежде, чем она успеет все объяснить?

В этот миг ее собственный план, столь долго вынашиваемый и тщательно продуманный, показался ей до крайности легкомысленным и рискованным. Не зная, как ей быть, она обернулась к сэру Джорджу, и ее вопрошающий взгляд встретился с его сузившимися от внутреннего напряжения глазами.

– Спокойнее, ребята, – бросил он своим людям. – Без моего сигнала ничего не предпринимать.

Тревожный лязг металлических доспехов повскакавших воинов не успокоил, а, напротив, встревожил Фиону. Она привлекла к себе Спенсера, который встал между ней и сэром Джорджем. Пытаясь выглядеть уверенной, хотя никакой уверенности у нее не было и в помине, Фиона прижала к себе мальчика, который весь дрожал от волнения.

Конский топот придвинулся вплотную. Пальцы Фионы стиснули худенькое плечо мальчика. Она обвела глазами окружавший их лес, словно ища путь отхода на тот случай, если дела примут скверный оборот.

Всадник, немного вырвавшийся вперед, поднял руку, по этому знаку скакавшие позади него разом натянули поводья и быстро спрыгнули с лошадей. Спешившиеся шотландцы производили не менее устрашающее впечатление.

– Вы на земле Маклендона, – сказал их вожак. – Каким образом вы здесь оказались?

– У леди есть дело к графу, – ответил сэр Джордж, выступив вперед.

– Какое дело? – презрительно фыркнул вожак.

– Личное.

– С английской леди? Что за чушь.

Среди шотландцев послышались насмешливые возгласы, все они почти одновременно посмотрели на Фиону. Она зарделась от смущения, но, тут же вспомнив о цели своей поездки, внимательно всмотрелась в лицо вожака.

Она узнала его. Он был среди тех воинов, которые искали убежища на земле Генри после понесенного ими поражения. К сожалению, она никак не могла вспомнить его имя.

– Дункан, ты лучше спроси ее, какое у нее дело к графу? – ехидно предложил один из воинов, явно имея в виду непристойность.

Сэр Джордж взревел и стиснул рукоять меча. Фиона быстро схватила его за пояс, отодвигая назад. Позади нее раздалось недовольное ворчание ее воинов. Только не это. Если сэр Джордж разозлится, тогда точно не миновать сражения.

Откашлявшись, Фиона обратилась к предводителю шотландцев:

– Дункан, неужели вы меня не узнаете? Я леди Фиона, жена графа Арундела.

Губы Дункана насмешливо искривились.

– Жена? Скорее уж вдова?

– Да, вдова, – согласилась Фиона, проглатывая внезапно застрявший комок в горле. – Простите наше вторжение на земли Маклендона, однако сэр Джордж сказал правду. Мне надо увидеться с графом.

– Вас он не ждет.

– Да, я знаю. Еще раз простите. Но у меня не было возможности отправить ему послание с просьбой принять меня. – Она попыталась улыбнуться, однако вместо улыбки получилась жалкая гримаса.

Ее умоляющая улыбка не вызвала никакого отклика у Дункана. Шотландцы стояли хмурые и смущенные.

– Ну что ж, обычно мы выпроваживаем незваных гостей без всякой любезности. Но сегодня вам повезло, леди Фиона. Граф приказал нам доставить вас к нему. Садитесь на лошадь и поедем.

«Слава Богу». – У Фионы вырвался вздох облегчения. Без промедления она подошла к своей лошади. Один из людей сэра Джорджа подсадил ее в седло. Усевшись поудобнее, она взяла поводья в руки. Остальные тоже начали подходить к лошадям, как вдруг послышался повелительный голос Дункана.

– С нами поедет одна только леди. Остальные останутся и будут ждать ее здесь.

Сэр Джордж и его рыцари обменялись мрачными взглядами.

– Хорошо, мои люди останутся здесь, а я один буду сопровождать леди Фиону, – попытался возразить сэр Джордж.

– Нет, – отрезал Дункан.

Фиона вздрогнула. Некоторые из сопровождавших ее воинов начали громко возмущаться, переминаясь с ноги на ногу, всем своим видом выражая недовольство и обеспокоенность. Уголком глаза Фиона заметила, как один из шотландцев потянулся за мечом.

Назревало столкновение. Только его сейчас не хватало: все тогда полетит в тартарары.

– Стойте! – Фиона повелительно вскинула руку вверх. – Мы в гостях у графа и должны действовать согласно этикету.

– Но я не могу позволить…

– Поскольку Дункан доверенное лицо графа, я полностью полагаюсь на него. – Фиона решительно перебила сэра Джорджа. – Я уверена, рядом с ним я в полной безопасности.

Все взгляды устремились на Дункана. По его сердито блестевшим глазам было видно, что ему не очень нравится та роль, на которую намекала Фиона. Однако вместе с тем ему не были чужды такие понятия, как честь и благородство. Он всегда держал данное им слово.

– Хорошо, раз леди находится под моей защитой, ей не причинят никакого вреда.

– Благодарю вас, – с огромным облегчением ответила Фиона. Конечно, ей совсем не нравилось ехать в замок графа одной без сэра Джорджа и его воинов, но выбора у нее не было. – Сэр Джордж, позаботьтесь о Спенсере до моего возвращения, я вверяю его жизнь вам.

Польщенный ее доверием, рыцарь кивнул в знак согласия.

– Да, сэр Джордж, некоторые из моих людей останутся здесь, они составят вам компанию, – крикнул Дункан, без всяких усилий запрыгивая в седло. – Чтобы вам было не скучно обедать одному.

Сэру Джорджу не позволили завязать спор. Шотландцы поскакали к замку, окружив Фиону с обеих сторон. Ее кобыла, испуганно косясь на чужих лошадей, мчалась, увлеченная общим движением.

От сумасшедшей скачки у Фионы перехватило дыхание. Она хотела было оглянуться назад, но не рискнула: лошади буквально летели, и, чтобы не упасть, надо было целиком сосредоточиться на езде.

Промчавшись через цветущий луг, они въехали в густой лес, где пришлось сбавить скорость, но и в лесу шотландцы плотным кольцом окружали Фиону, охраняя ее. Скоро лес закончился, и они очутились в долине, вдоль которой, живописно изгибаясь, тек ручей.

Вдали показался замок графа. Прислонив руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза от бивших в них лучей солнца, Фиона внимательно разглядывала окрестности. Окруженный по углам четырьмя башнями, замок стоял на вершине холма, величественно возвышаясь над всей долиной и прилегающим к ней лесом.

По верху крепостных стен тянулись дорожки, соединявшие одну башню с другой. За зубцами парапета виднелись головы часовых, ходивших по стенам. Подъехав поближе, Фиона поняла, что это вторая забральная стенка. Вблизи крепость выглядела еще величественнее, а ее укрепления – еще более внушительными и надежными. От одной мысли, сколько же понадобилось времени и усилий, чтобы соорудить столь сложное и совершенное каменное укрепление, у Фионы перехватило дыхание.

Замок, как и любое сооружение, построенное в военных целях, поражал своей пропорциональностью и строгой красотой. На шлифованных камнях играл солнечный свет, на водной глади рва, огибавшего со всех сторон замок, сверкала золотистая рябь.

С наружной стороны стены к замку прилегала деревня. Крыши домов были покрыты соломой, из труб вились кольца дыма, говорившие о том, что их обитатели готовили себе пищу. Ехавших по главной улице деревни всадников со всех сторон окружали бодрые крики и шум, производимый работавшими жителями. Из кузницы доносился звонкий стук молота по наковальне, кто-то чинил изгородь, забивая столбы в землю, кудахтали куры, блеяли овцы, звонкие крики детей мешались с сердитыми голосами матерей. Слух о прибытии гостьи взбудоражил жителей. Люди оставляли свою работу, выходили из дверей домов, чтобы взглянуть на кавалькаду. Несколько детей приветливо замахали руками, их привел в восторг воинственный вид всадников. Молоденькие девушки не меньше ребятишек обрадовались неожиданному развлечению, собравшись группками. Они, улыбаясь и перешептываясь, бросали лукавые взгляды на молодых воинов.

Все жители, даже маленькие ребятишки, были одеты чисто и аккуратно. Их одежда совсем не походила на какое-нибудь рванье в отличие от нарядов английских крестьян. Да и весь их внешний вид говорил о достатке и уверенности в себе. К своему стыду, Фиона вспомнила забитых подданных своего брата, плохо одетых, с испуганными голодными лицами. Зрелище всеобщего довольства приободрило Фиону: и вид, и поведение простого люда говорили о заботе и доброте графа.

О Господи, пусть этот благословенный дух, этот чудесный настрой войдет в их жизнь – ее и Спенсера.

– Она англичанка, – раздался вдруг чей-то резкий и неприязненный возглас.

Фиона сразу съежилась, в нее как будто кинули камнем. Она сразу вспомнила, кто она в глазах шотландцев – враг, в лучшем случае непрошеный гость. Помрачневшие люди начали перешептываться между собой, поглядывая в ее сторону без прежнего дружелюбия, а скорее даже враждебно. Казалось, еще миг, и в ее адрес полетят оскорбления и насмешки. Однако сердитый взгляд Дункана, которым он окинул собравшихся вдоль дороги жителей, остановил злые языки. Но все равно прежнюю атмосферу естественного удивления и безыскусной радости сменили мрачная недоверчивая настороженность и тишина, полная неприязни.

Теперь Фиона старалась держаться поближе к Дункану. Вид у него был настолько грозный и суровый, что напрочь отбивал охоту у любого озорника выкинуть какую-нибудь обидную или оскорбительную для гостьи глупость. Дункан держал данное им слово – оберегать Фиону от любых неприятностей.

Острое ощущение, что она здесь чужая, пронзило сердце Фионы. В это мгновение она пожалела, что рядом с ней нет верного и надежного сэра Джорджа или хотя бы Спенсера.

Наконец они выехали из деревни, и их лошади сразу перешли с вялой рыси на легкий галоп. Еще немного, и перед ними возникли ворота замка. Дункан махнул рукой, и опускающаяся решетка медленно поднялась вверх, открывая дорогу внутрь замка. Проезжая под каменными сводами ворот, Фиона выпрямилась в седле, всем своим видом пытаясь скрыть страх, не выдать своих сомнений и душевных колебаний.

«Я поступаю правильно… правильно…» – Она не уставала повторять это про себя. Граф в ее глазах выглядел благородным, достойным человеком. Он не оставит их в столь тяжелую минуту.

Внутри замка во дворе бегали и суетились слуги. Без лишнего напоминания к ним сразу подбежали конюхи и забрали лошадей, чтобы отвести их на конюшню. Дункан, первым спрыгнувший с лошади, подошел к Фионе и как-то незаметно, но крепко обхватив ее за талию, помог спуститься на землю. Фиона бросила ему взгляд, полный благодарности за столь деликатную и не лишенную почтения поддержку.

Кивком головы Дункан велел ей следовать за ним. Их сопровождали двое воинов. Поднявшись по лестнице, Фиона оказалась в большом зале, имевшем почти квадратную форму. Зал поражал своими внушительными размерами, потолок уходил вверх, поддерживаемый массивными, почерневшими от копоти балками.

Хоругвь клана, на которой был искусно вышит клетчатый узор рода Маклендон, свисала с балки точно посередине зала. По стенам висели и другие тканые изделия, на которых изображались военные сцены. Четыре огромных очага по два с каждой стороны зияли своими черными пастями. В этот теплый летний день огонь горел лишь в одном, да и то не слишком ярко. Через узкие прорези на самом верху в зал проникал свет, но он не мог рассеять густой полумрак, безраздельно царивший по углам и несколько редевший в направлении к центру зала. В дальнем конце на возвышении сидел в кресле человек, почтительно окруженный стоявшими воинами.

– Подождите здесь, пока вас не позовут, – шепнул Дункан, направляясь к вождю клана. Фиона замерла на месте, два сопровождавших ее воина застыли по бокам.

Слегка нагнувшись вперед, Фиона вытянула шею, пытаясь получше разглядеть лица людей, терявшихся во мраке, с особенным вниманием она всматривалась в лицо сидящего человека. Неужели это и есть граф? Как лучше – сперва обратиться к кому-нибудь из его окружения или сразу напрямую к нему? Мучительные колебания опять овладели Фионой, но через мгновение, решительно тряхнув головой, она отогнала их прочь.

– Подойдите ближе, леди Фиона.

Как только прозвучал резкий повелительный голос графа, в зале наступила тишина. Закусив губу, чтобы унять внезапно охватившую ее дрожь, Фиона осторожно приблизилась к графу. Ощущая на себе взгляды всех стоявших возле кресла людей, она смутилась и, скрывая смятение, опустила глаза.

Последние несколько шагов до возвышения показались Фионе вечностью. Подняв голову, она с облегчением вздохнула: перед ней действительно сидел граф. Но секундное облегчение тут же уступило место страху: настолько суров и неприветлив он был.

Склонившись в почтительном и грациозном поклоне, Фиона сказала:

– Благодарю вас, милорд, за то, что соблаговолили принять меня.

Граф фыркнул и улыбнулся. Улыбка вышла натянутой и мрачной.

– Леди Фиона, вы не оставили мне иного выбора. Но хочу вас предупредить на будущее, Маклендоны без всякой снисходительности встречают тех гостей, которые самовольно вторгаются на наши земли.

Фионе стало обидно. Пусть она непрошеный гость, но зачем обращаться с ней, словно она какой-то разбойник с большой дороги, забравшийся во владения Маклендонов в поисках наживы. Более того, такое надменное поведение оскорбляло ее как женщину.

– Дункан предупредил меня, каким образом меня могут здесь встретить. Теперь я вижу, что его словам стоило поверить. А я-то надеялась, что благородный шотландский граф протянет руку помощи женщине, оказавшейся в беде. Особенно если учесть тот прием, какой был оказан ему, когда он также вторгся в мои земли.

Глаза графа округлились от удивления.

– Это что, упрек или дерзость, леди Фиона?

– Ни то ни другое, милорд. Это всего лишь напоминание о том, что произошло когда-то.

– Высказанное с дерзостью, которую легко спутать с наглостью. – Губы графа сжались в тонкую линию.

От его слов веяло холодом и отчужденностью. На миг Фионе стало страшно, не зашла ли она слишком далеко, ведь она явилась сюда просить, а не требовать. Граф мог не понять ее намерений и выгнать. Однако чувство собственного достоинства заставило ее иначе отнестись к выпаду Маклендона.

– Милорд, досадно, если мои слова истолкованы так превратно, ведь в них нет ничего оскорбительного.

– Вы так полагаете? – задумчиво произнес Киркленд.

Вытерев вспотевшие ладони о юбку, Фиона продолжала гнуть свою линию:

– Милорд, в наши тревожные времена не так-то просто приобретать друзей, намного легче их терять. Не говоря уже о том случае, когда друг становится врагом.

– Неужели? – Его оценивающий взгляд скользнул по ее груди, затем вдоль всего ее тела. – Леди Фиона, интересно, с каких это пор мы с вами друзья?

Взгляд графа содержал в себе оскорбительную насмешку, видимо, он представил себе ее в роли врага, а может, и в другой роли, так как в этом взгляде проглядывало нечто чувственное. Отбросив в сторону всякую осторожность, Фиона смело напомнила о том, о чем граф, по-видимому, уже успел забыть.

– Мой муж считал вас своим другом.

Лорд Киркленд потупился.

– Известие о гибели Генри опечалило меня. Он был хорошим человеком.

– Самым хорошим. – Голос Фионы предательски задрожал.

– На вас напали?

– Предательски, посередине ночи. Мой сын и я еле-еле успели спастись. – Голос Фионы окреп. – Вот почему я здесь. Я добиваюсь справедливости.

– У меня?

– Вы моя последняя надежда. – Фиона покраснела от смущения.

Удивление графа возросло еще более.

– Как вы справедливо заметили, миледи, в наши непростые времена разве безопасно искать поддержки, страшно подумать, у шотландского графа.

– После смерти Генри Спенсер и я оказались в очень тяжелом положении. Хотя король Эдуард надеется править бесконечно, но ведь и он смертен. А его сын и наследник слеплен из другого теста. В отличие от отца он не способен править Англией железной рукой. Как только положение в стране изменится, надо быть готовой, чтобы вовремя заявить о правах моего сына на земли его отца.

– Что же вам нужно от меня?

– Спенсер умен, но ему не хватает настоящего мужского воспитания.

Граф нахмурился.

– Неужели в Англии не нашлось никого, кто бы захотел взять мальчика под свою опеку?

– Он никому не нужен.

– Почему?

Горло Фионы перехватило от волнения.

– Его ранили во время штурма замка. Повреждение оказалось слишком тяжелым, он до сих пор не совсем поправился.

– Он стал калекой?

– Нет! – У Фионы защемило под сердцем. Но лгать не имело никакого смысла: как только Киркленд увидит Спенсера, правда сразу выплывет наружу. – Его правая нога намного слабее, чем левая. Но он обязательно выздоровеет.

– Тот, кто хочет, тот обязательно научится, – вмешался в их беседу Дункан. – У старого Алека нет одной руки, однако он так владеет мечом, что и здоровый позавидует.

– Гм-гм. – Киркленд откинулся на спинку кресла, он явно не знал, что делать. – А что вы можете предложить в обмен на мою помощь?

У Фионы ёкнуло в груди.

– Половину урожая хлеба в течение трех лет.

– А что еще?

– Право охотиться в наших северных лесах.

– Гм, и все?

Фиона нервно облизнула губы.

– Двадцать полотен нашей шерсти. Ткачихи графства Арундел известны на всю Англию. Лучшей материи не сыскать во всем королевстве.

Киркленд испытующе и серьезно посмотрел ей в лицо.

– Насколько я могу судить, сейчас у вас нет ни земли, ни хлеба, ни шерсти. Должен признать, что с вашей стороны весьма ловкий ход предлагать то, чем вы не обладаете, в обмен на реальную помощь. Не кажется ли вам, что только глупец согласится на такую сделку?

Собравшись с духом, Фиона промолвила:

– С вашей помощью я надеюсь когда-нибудь вернуть себе все то, что принадлежит мне по праву. Все, что обещала, я выполню.

Выражение лица Киркленда оставалось серьезным и задумчивым. На миг Фионе показалось, что сейчас ее желание исполнится, однако прозвучавшие слова графа обрушились на нее каменной глыбой, похоронив едва зародившуюся надежду.

– «Когда-нибудь» – весьма расплывчатое понятие. Пусть я соглашусь подождать, но все равно должен признаться, что вы не предлагаете ровным счетом ничего, что стоило бы моих усилий и моего времени.

Фиона застыла, судорожно перебирая в уме остававшиеся в ее распоряжении возможности. Однако, увы, больше ей нечего было предложить.

– Милорд, я взываю к вашей чести, к вашему благородству.

– Как это ни грустно, но хочу заметить, что вас неверно осведомили о моем характере.

«Он сейчас мне откажет, прогонит. И тогда все пропало» – эти и подобные им грустные мысли крутились в ее голове. А она так надеялась, что ее предложения заинтересуют графа и они придут к взаимному соглашению. Однако Киркленд не выказывал ни малейшей заинтересованности, поэтому весь их разговор казался бессмысленным и бесполезным.

Надо было во что бы то ни стало пробудить в нем интерес к их соглашению. Предложить ему что-то такое, что заинтересует его. Ей припомнились слова Генри: в этом мире все продается и покупается – весь вопрос в цене. Итак, вопрос в том, сколько стоит граф Киркленд?

– Но ведь должна быть какая-то доля правды в том, что я слышала о вас. – Голос Фионы опять зазвучал звонко и уверенно. Она выпрямилась и смело взглянула ему в лицо.

Вдруг ей показалось. Нет, она не могла ошибаться: в его глазах горели желание и страсть, интерес мужчины к женщине, восторг, плотское влечение.

Это напугало и удивило ее. Положим, Генри часто говорил, насколько прекрасны ее золотистые косы, какая у нее чудесная фигура и удивительно зеленые глаза. Фионе, как и любой женщине, нравились подобные комплименты, но, поскольку глаза Генри не горели никаким желанием, она относилась к похвалам своей красоте без всякой чувственности. Замуж Фиона вышла совсем молоденькой и неопытной девушкой, поэтому отсутствие физической близости в их отношениях поначалу ее мало удивляло. А когда она поняла, что ее брак отличался от большинства других, это уже не имело никакого значения.

Генри обращался с ней почтительно, был к ней привязан. Однажды вечером под влиянием слишком большого количества эля он признался ей, что его столь бережное и деликатное отношение к ней вызвано его первым впечатлением о ней как о милом, чудесном ребенке. Хотя она выросла под крышей его замка, превратилась в прелестную девушку, он по-прежнему видел в ней ту самую трогательную девчушку, впервые пришедшую в его замок.

Постепенно Фиона свыклась с совершенно бесстрастным отношением Генри к себе, но теперь, заметив искорки интереса в глазах графа, она вспомнила, что в ее распоряжении осталось еще одно, самое последнее средство.

Граф, несмотря на молодость, уже успел два раза овдоветь. Как знать, переживал ли он утрату жен так же остро, как она переживала смерть мужа?

Стараясь скрыть охватившее ее волнение, Фиона взглянула в красивое и мужественное лицо.

– Вы ошиблись, сказав, что мне нечего вам предложить. Есть одна вещь, которой я обладаю, – это я сама. Так вот, в обмен на вашу помощь и участие в судьбе моего сына я предлагаю вам себя.

Волна удивленного шепота пробежала по залу, показывая, что ее предложение было услышано не только графом. Но Фионе не было никакого дела до других, ее интересовало одно: что скажет сам Киркленд.

Медленно, словно не веря своим ушам, граф поднял голову и впился в нее глазами. Вспыхнувший в них огонь не столько смутил Фиону, сколько пробудил в ней смутную надежду.

Судя по его виду, ее предложение наконец-то вызвало в нем столь долгожданный, живейший интерес.

– М-да, соблазнительное предложение, но… э-э… дорогая, я не могу на вас жениться. В этом нет никакой надобности. Если мне вдруг захочется, то, смею вас заверить, женщина, которая станет моей женой, будет настоящей шотландкой из благородного рода.

– Я нисколько не рассчитывала на это. – Фиона слышала свои слова, как будто со стороны, словно их произнесла не она сама, а посторонняя женщина. Предлагая себя, она находилась в столь взволнованном и разгоряченном состоянии духа, что сама не понимала, что делает. Безвыходное положение, отчаяние и страх перед будущим толкнули ее на столь безрассудный и унизительный поступок.

Киркленд внезапно выпрямился в кресле, однако по его виду казалось, что он не воспринимает всерьез ее предложение. Униженная, упавшая духом Фиона судорожно искала выход. Надо было во что бы то ни стало заставить его иначе взглянуть на происходящее, поверить в ее искренность, вернее, в ее решимость.

Конечно, с какой стати ему жениться на ней? Пусть ее предложение будет безрассудно отчаянным, главное, он не должен ей отказать. Ради этого Фиона была готова на любые жертвы.

Не прислушиваясь к внутреннему голосу, настойчиво шептавшему, что она, быть может, совершает величайшую глупость в своей жизни, Фиона вслед за первым шагом сделала другой, еще более отчаянный. Если надо пойти на унижение, она не остановится перед унижением.

– Милорд, вы меня или неправильно поняли, или ослышались. Когда я делала предложение, разве я обмолвилась хотя бы одним словом о женитьбе?