Текст книги "Наказание Раем"

– «События развивались с молниеносной быстротой». Откуда этот кривой штамп? Хотя без разницы).

***

Алекс, в подвернутых по колено брюках, брел по кромке ледяной тихоокеанской воды. Кроссовки болтались на компьютерной сумке. Ветер сбивал с ног.

– (Идти или не идти мне вместе с ней? Афоня советует в рамках проекта дистанцироваться от мамашки, избежать переноса негатива с нее на меня, чтобы не потерять сразу две работы. Он, конечно, мальчик умный и лучше знает местные нравы аборигенов. И я, конечно, с ним согласен. Мы с Мышью не должны выступать тут семейной парой. Но жалко девочку! Надо бы ее поддержать. Она так искренне старается: работает за идею, «идёт на костёр», сражается, глупышка! А он…) – Алекс махнул рукой и зашагал дальше по направлению к бесплатной пляжной стоянке, где он любил оставлять машину, экономя на покупке университетского парковочного абонемента.

Глава 3. Разборки по-американски

Утро перед важным деловым событием Урбанова, как всегда, провела у зеркала. Причесалась, приоделась, подкрасилась, положила под язык таблетку тазепама и отправилась на Голгофу, то есть в университетский отдел управления персоналом:

– (Ну что ж, этого в Америке я еще не пробовала! Посмотрим, поучимся, развлечемся!) – настраивала она себя.

Около комплекса строений, где ей предстояло найти комнату номер 2134, она растерялась. Здание выглядело, как несколько кубов, асимметрично стоящих друг на друге. В нем оказалось около восьми отдельных входов, никаких указателей относительно номеров внутренних офисов снаружи не было.

Прикидывая, через какую дверь входить, она увидела Лукаса. Тот сосредоточенно шел ей навстречу.

– Здравствуйте, Айона, – сдержанно поприветствовал он ее.

– Доброе утро, Лукас! А где этот офис, в котором мы встречаемся? – тон Алёны предвкушал «приятное» событие.

– По центральной лестнице наверх и направо по коридору. Я вас догоню, – он развернулся и заспешил по направлению к туалету, имевшему почему-то вход с улицы. Позже она сообразила: это потому, что многие приезжали на кампус на велосипедах и могли принять душ перед работой.

– (Волнуется мальчик! Медвежья болезнь, наверное, прохватила).

Она поднялась наверх, после долгих расспросов всё-таки разыскала обиталище Джона Фелминга и расположилась в приемной. Через несколько минут прибежал Лукас, сел рядом и начал нервно теребить в руках свернутые в трубочку бумаги.

– (Надо бы ему красивую папку подарить! А то как-то куце выглядит для начальника), – Урбанова была в своем репертуаре: забота о ближнем прежде всего. – Как часто вы приглашаете сюда сотрудников? – взгляд Алёны излучал доброту и участие.

– Хм, вы первая за мою тридцатилетнюю практику! – ответ обескуражил его самого.

– (Да, действительно он неровно ко мне дышит. Какая честь! Первая! За тридцать лет! Врежусь в память – на века!) – она почувствовала себя избранной, а вовсе не отвергнутой, и ей стало веселее.

Дверь офиса открылась, и средних лет мужчина приятной наружности пригласил их зайти.

Все расселись вокруг длинного стола: Алёна и Лукас напротив друг друга, мистер Фелминг справа, во главе. Он произнес несколько дежурных фраз и предложил Лукасу изложить проблему.

Тот развернул скрученную бумажку и приступил к изложению тихо и вкрадчиво:

– Несколько дней тому назад я получил по электронной почте письмо от профессора Урбановой. Вот оно. Здесь только одна фраза: «Почему вы меня так ненавидите?!» На мой взгляд, это послание выглядит крайне непрофессионально, и я хочу в присутствии третьей стороны объяснить это Айоне. Она член нашей команды, и климат в группе является важной составляющей проекта.

Алёна и Джон молча согласились, продолжая внимать повествованию Британца.

– Я хочу подчеркнуть, что Айона мне не не нравится, – Лукас читал по бумажке.

– (Странный оборот! «Не не нравится». Это что получается? Если убрать «не – не», нравлюсь, что ли?!) – на лице Урбановой появилось удивление.

– И более того. Я помог ей с приемом на работу в университет, предоставил ей офис и высокий уровень зарплаты, – перечислял Благодетель.

– (Рублем попрекает! Офис один на двоих, а зарплата пока в половинном размере), – Алёна взяла в руки карандаш.

– Вы же знаете, какая сложная ситуация на кампусе с офисами? – Лукас обратился к Джону.

Тот утвердительно кивнул.

– Как директор проекта я недоволен поведением профессора Урбановой и ее результатами!

– (Ничего себе! – Алёна хранила молчание, вертя в руках карандаш. – Это за все мои трудовые подвиги?)

– Она постоянно донимала меня телефонными звонками с просьбами о зачислении ее в штат проекта. Я не хотел ее нанимать!

– (Ложь! Сам просил: «Позвоните через неделю, позвоните через другую!) – карандаш завращался быстрее.

– Она не понимает, что такое профессиональные и личностные границы: постоянно звонит мне домой! – начальник пошел в наступление.

– (Только тогда, когда вы просите перезвонить, если я звоню в офис, а вы заняты), – объясняла Урбанова сама себе.

– Хочет участвовать во всем, не дожидаясь приглашения. Сама связывается с другими проектами и обсуждает с ними рабочие моменты! – он изобразил возмущение.

– (А как же, прихожу на помощь, если у кого-то проблемы!)

Тут Алёна заметила, что Лукас всё время держит большой палец левой руки у рта и похлопывает им по губам. В точности так же, как она делала это на их последней встрече: – (Странно, это не его жест!)

– Она неимоверно долго выполняет каждое задание! – Лукас многозначительно поднял брови.

– (Ну хватит, надо обороняться. Это уже слишком), – Алёна открыла большой блокнот и начала записывать свои комментарии, готовясь дать достойный отпор нападающему, а тот всё никак не унимался с претензиями:

– Сотрудники стонут от нее! Она совершенно не умеет общаться в коллективе! – он уронил на пол свою бумажонку и неуклюже полез за ней под стол.

Джон и Алёна переглянулись.

– (Странно, что-то я этого не заметила! Устраиваю им всем дни рождения), – записала Алёна.

Лукас вроде как прочитал ее мысль:

– Правда, она по собственной инициативе организует для всех маленькие праздники, и мы отмечаем дни рождения. Но ее от этом никто не просит! – взвизгнул он.

Тут Джон первый раз вставил слово. До этого он сидел молча и только любовался спокойной и невозмутимой Урбановой:

– А у меня тоже скоро день рождения!

– Когда? – Алёна встрепенулась.

– В январе, восьмого января.

– Нет! – мгновенно возразил Лукас. – Она устраивает дни рождения только для сотрудников нашего проекта! – он был возмущен тем, как восторженно Джон рассматривает Урбанову. – (Похотливая сучка, и этого зацепила!)

– Нет так нет! – Джон и Алёна еще раз переглянулись.

– Она всё время говорит всем, что я гений! – взвинчивал напряжение британец.

– (А что, вы хотите, чтобы я, как остальные, считала вас просто придурком? Вы действительно гений, только не добрый, а злой! Злой гений), – Алёна не возражала вслух, давая ему выговориться.

– Она вмешивается в мои семейные дела! Она поучает моего сына и отправила его в Россию, в Москву, в балетную школу!

– (Солнышко мое, не копай под себя! Я же после таких фраз разнесу тебя в пух и прах. Ты же показываешь, что между нами есть какие-то личные взаимоотношения! А это запрещено университетскими правилами. Еще вспомни прогулку в горах и случай в машине. Ты же даешь мне возможность повернуть всё против тебя и довести до твоего увольнения. Остановись, несчастный!) – молила Алёна взглядом.

И вновь, будто бы услышав ее совет, Лукас замолчал и посмотрел на Джона:

– У меня тут еще две страницы претензий! (И ей уже никогда не отмыться, и никто больше на работу не примет! А я смогу уволить ее в 24 часа за профессиональную непригодность!) – и раздал копии бумаг присутствующим.

– Может, мы будем обсуждать поэтапно, сколько успеем сегодня, а остальное в следующий раз? – Джону, в предвкушении спектакля, не терпелось посмотреть на реакцию «обвиняемой». – Алона, пожалуйста! Хотите возразить или прокомментировать то, что представил Лукас?

– Да, конечно! – Алёна мгновенно приняла решение. – (Не обороняться! Не оправдываться! Использовать только примирительный тон, пытаясь погасить конфликт. Пусть склочником выглядит он, а не я).

Она мило улыбнулась и приступила к своей победоносной речи:

– Я очень уважаю господина Лукаса Бэйли и его идеи! Я понимаю, что в современном мире это звучит странно, но за его идею, прокладывающую путь к описанию информационного пространства, я готова пойти на костер! Или иными словами, мягче: я готова работать двадцать часов в сутки, спорить с оппонентами, отстаивать!

– (А вот этого как раз и не надо! Если надо, то я сам пойду! Мой костер! Моя идея!) – Британец сжался, как пружина.

– Вы знаете, – обратилась Урбанова в пространство, – я смотрю на мир через розовые очки! Я не замечаю проблем… Не заостряю внимание на негативе… Я просто работаю… не обращаю внимания на сплетни, мелкие заговоры, осуждающие реплики. Наверное, в этом проблема… Я должна быть более внимательна к моим коллегам и их мнению. Лукас, вы дадите мне шанс исправиться? Стать лучше для вас и для проекта?

Благодетель не ожидал такого поворота и в присутствии Джона ему пришлось ответить:

– Да! Конечно! Каждый имеет право на шанс.

Алёна продолжила свою миротворческую речь, а британец понял, что проиграл. Ему не удалось создать о ней дурного впечатления. Теперь он ненавидел эту женщину еще больше, чем до начала затеянной им встречи.

***

Алекс поджидал жену около ее машины:

– Ну как, Мышка, ты жива? Как всё прошло?

– Лучше недоработать, чем побеспокоить начальство. Вот что я поняла! Помыться хочется. Он меня грязью облил с ног до головы, – она посмотрела вниз на свои туфли.

– А ты что? – Алекс был заинтригован.

– А ко мне не прилипает! – Урбанова небрежно вскинула голову.

– Вот и умница. Тебя отвезти? Ты стресснутая? – заволновался муж.

– Нет, я в порядке. Пока-пока! – Алёна села в машину и плавно отчалила.

***

Но она не была в порядке. Чувство обиды раздирало:

– (За что он меня так? Ну чем я его не устраиваю?! Я ведь так стараюсь!)

Она вырулила с парковки и, как всегда после встречи с Лукасом, включила на всю катушку Пугачеву. Увидев недалеко от кампуса знакомое самоубийственное дерево на повороте, Алёна отпустила руль и предоставила машину случаю:

– (Врежусь или не врежусь?!)

Урбанова зажмурила глаза и приготовилась к удару. Но машина проскользнула мимо, не задев эвкалипта:

– (Счастливый! Тебя не помяли!) – обратилась она к дереву и помчалась домой порыдать, смыть с себя это мерзостное ощущение и позвонить Маргарите.

***

Только к вечеру Алёна добралась до телефона и соединилась с подругой.

– Ритуля! Мне необходим ваш совет.

– Опять про разделение?

– Да!

– Ну что вы еще натворили?

– Я к нему летала!

– Вот! Я так и знала! И что?!

Алёна рассказала про свои ночные приключения и про Лукасовы странности в копировании ее жестов. Рита пораскинула мозгами и со знанием дела поставила диагноз:

– Не исключаю, что фрагмент одного из ваших тел остался в нем.

– Что?! – поморщилась Алёна.

– Когда вы вылетали из него, вы спешили, не так ли? – подруга была невозмутима.

– Да, суматоха была! – Урбанова задумалась. – Я перепугалась и не знала, как оттуда выбраться.

– И вы за что-то там зацепились? Ну насколько я помню по вашим рассказам.

– Да, я не знаток анатомии, но подумала, что зацепилась за его пупок изнутри, наверное, это была какая-то пупочная штучка. Омерзительное чувство! – пострадавшая изобразила судорогу, пробежавшую по всему телу.

– Ну вот, возможно, что-то от вашего существа осталось там, то есть в нем.

– И что теперь делать?! – Алёну охватил ужас.

– Давайте подождем и посмотрим, как события будут развиваться. Не исключено, что я ошибаюсь. Может, эти жесты лишь простое совпадение?

– Хорошо бы! – размечталась собеседница. – А если ваше предположение подтвердится? Как мне вернуть мой забытый кусок оболочки, опять влетать в него?! – она с отвращением поморщилась.

– Это один из вариантов…

– А есть другие варианты?

– Пока не знаю. Может, какой особый случай подвернется?

***

Через неделю в проекте должно было состояться ежегодное собрание с участием коллег со всей страны. Алёна приглашения не получила.

– Он что, меня на съезжую готовит? – спросила она у Алекса, выкатывая себе из загона тележку для продуктов и заходя в магазин.

– Да нет! Не думаю! Скорее всего, твой е-мыльный адрес выпал из списка, – пытался успокоить ее муж.

– Он не может выпасть случайно! Его могут только нарочно стереть. Ты меня что, за дурочку принимаешь? – Алёна начала потихоньку заводиться.

– Хотелось бы, только не удается. Ты такая умная! – Алекс пытался отвлечь ее от грустных мыслей. – Я завтра разузнаю, что почем. Не волнуйся ты так!

***

На следующий день Алёна получила электронное письмо от секретаря Лукаса.

– Это твоя работа? – возмутилась Урбанова за ужином. – Сравни: твое приглашение разослано на всю команду, а мое отправлено только на один адрес! Почувствовал разницу?

– Мышь, не наезжай. Честно, я не имею к этому посланию никакого отношения! Это ваши с Благодешей дела. Лучше добавь мне еще немного, – Алекс протянул пустую тарелку. – Видишь, к тебе в проекте относятся по-особому. Тебя выделяют из толпы.

– И ненавидят больше всех! Я понимаю, здесь никто никого не любит. Но за что меня так не жалуют? Он меня уволит, – Урбанова нервно забарабанила вилкой по столу.

– А ты не нарывайся. Веди себя тихо и скромно, – муж, как всегда, был спокоен и миролюбив.

– Скромно не могу. Характеристикой в аспирантуру когда-то было отмечено: «Скромностью не отличается». Ты что, забыл? Если институтский треугольник подписал такой приговор, то это на всю оставшуюся жизнь.

– Да, гербовые печати зря не ставят.

Алёна рассмеялась.

– Слушай, а чего ты, собственно, добиваешься? – Алекс так и сидел с протянутой пустой тарелкой.

– Действительно, а чего я добиваюсь? – она встала и пошла к плите добавить мужу равиоли и креветок. Задумалась. – Хороший вопрос! Держи, – она вернулась за стол.

– О-очень вкусно! Как ты это готовишь?

– Как всегда. Знаю! – осенило ее.

– Ну слава богу, хотя бы это ты знаешь, – улыбнулся Алекс.

– Не язви. Я знаю, чего я добиваюсь. Он должен меня полюбить!

Алекс подвис с итальянским пельменем у открытого рта:

– О’кей. А позвольте спросить: как и зачем?

– Ну как же! Сейчас он меня терпеть не может! Это значит, что он на меня бурно реагирует! То есть он ко мне неравнодушен! – эта мысль явно пришлась Урбановой по вкусу.

– И?.. – муж заглотнул то, что было на вилке.

– Теперь моя задача развернуть вектор ненависти в вектор обожания! Вот!

– Ты меня совсем запутала. Налей лучше чайку.

Алёна послушно встала и занялась подготовкой вечерней церемонии. В ее доме была целая коллекция прозрачных чашек и заварных чайников. Каждый предмет имел тот или иной выкрутас: или стеклянные стаканообразные вставки, или золотые ситечки, или даже двойные стенки.

– Тебе какого и в чем?

– Крупнолистового с жасмином в прозрачной чашке.

– Я не знаю, где обычная прозрачная. С двойным дном сойдет, она тоже прозрачная?

– Замечательно.

– Это хорошо, что хотя бы ты не выдрючиваешься. Спасибо и на этом, – Урбанова села напротив.

– Да на здоровье, – Алекс взял чашку из ее рук и чуть не опрокинул ее.

– Осторожно! Там ручка очень маленькая. Дай перелью в другую, – она вскочила, но Алекс остановил.

– Сиди, сиди. Лучше поясни про свои векторы, психолог, – он посмотрел на нее любящим взглядом. – Чудо ты мое в перьях.

– Всё просто. Любовь и ненависть – это одно и то же с точки зрения психологии: просто сильная эмоция. Когда у этой эмоции отрицательное наполнение – это ненависть, когда положительное – это любовь.

– Мне всегда казалось, что это всё чувства. Любовь – одно, а ненависть – другое, противоположное, – не согласился Алекс.

– О, почти просек! Подумай, как математик, смотри! – она взяла салфетку, начертила несколько линий. – В векторах тебе будет понятнее!

– Лучше в попугаях.

– Да ну тебя! Вот, смотри, – Урбанова нарисовала стрелку. – Если вектор направлен вверх, это положительная эмоция, то есть любовь, а если вниз – отрицательная, то есть ненависть. Я должна развернуть его эмоциональное отношение ко мне.

– Зачем? – не понял муж.

– Не знаю, но пока не разверну, не успокоюсь. Когда он меня полюбит, я его брошу.

– Почему?

– Добьюсь своего, и станет неинтересно.

– Ага, – Алекс кивнул головой.

Глава 4. Обмен перевоплощениями

К началу годового собрания Алёна опоздала. Народ тусовался не в университете, а в отеле «ДаблТри», знаменитом большим количеством залов для конференций и просторных холлов для «перекусить и поговорить». К тому же он находился на берегу океана, что было особо привлекательно для гостей Санта-Барбары. Отель много лет тому назад был перестроен из железнодорожного вокзала в фешенебельную гостиницу и был не по-калифорнийски просторным.

Алёна, решив объехать пробку на 101-ом хайвэе, запуталась в мелких улочках и опоздала.

Она хотела тихонько проникнуть и скромно сесть где-нибудь у стенки, дабы не дразнить руководство. Но из этого ничего не вышло. Ее угораздило появиться именно во время выступления Лукаса. Когда она вошла, сидящие в зале оглянулись, отреагировав на белизну сверкнувшего на солнце строгого костюма.

Урбанова огляделась в поисках свободного места. Кто-то из середины призывно замахал ей рукой и зашептал:

– Алуона! Пробирайтесь сюда! – это был коллега Билл из Нью-Йорка. Теперь его статус вырос. Он дорос до позиции директора координационного проекта и чувствовал себя важной персоной.

Лукас демонстративно замолчал и не открывал рта, пока Алёна не села.

– Нехорошо получилось, – прошептала она Биллу на ухо.

– Наплевать. Вы отлично выглядите! – он всегда относился к ней с симпатией, особенно когда вокруг были только американские женщины, которые считали шиком выглядеть неухоженно.

– Как вам мой новый костюмчик? – кокетливо спросила Урбанова.

– Ошеломляюще! Он вам очень идет, – коллега был во власти ощущений.

– О чем говорят?

– Несут очередную ахинею. Про какую-то модель описания единицы информационного пространства. Бред! Это всё равно невыполнимо. Лучше расскажите, как вам живется в проекте.

– Нормально. (Представляю, что с ним будет, если всё рассказать). Билл, извините, я должна послушать Лукаса. Это действительно интересно. Мне, во всяком случае. Это открытие века! Это…

– Господа, вы мне мешаете! – нервно прервал свой доклад британец.

– Извините, – расстроилась Алёна. – (Всё так некстати. Теперь наверняка подумает, что я пренебрежительно отношусь к его идее. Работа и так на волоске висит, а тут еще этот Билл!)

– (Чего он вокруг нее вертится? Хихикают. А как он к ней прилип-то!) – Лукас почти машинально чертил никому не понятные прямоугольники на доске.

– (И чего он не использует мою визуализацию? Эти болваны хоть что-нибудь бы поняли! А так действительно всё выглядит бредом), – загрустила Алёна.

Через какое-то время она заметила, что стала нервировать британца одним своим присутствием. Спрятаться за спинами сидящих впереди коллег не удавалось. Перемещения вправо по ряду успеха не принесли. Лукас, теряя ее из виду, двигался вдоль доски в сторону, всё время удерживая Урбанову в своем поле зрения. Получался какой-то смешной и нелепый танец.

– Не дергайся! – услышала она сзади. – Сиди прямо и держи спинку ровно.

– Спасибо, Алёш, за поддержку, – поблагодарила Алёна.

– А тебе не кажется, что он странно выглядит сегодня? – зашептал Алекс.

– Да? А что? – не поняла жена.

– Посмотри, как он одет и что он сделал с волосами! – муж приблизился вплотную к ее уху.

Тут Алёна врубилась:

– Действительно, это что-то напоминает!

Лукас был одет в такой же свитер, какой имелся у нее! И, более того, прическа с неровно подстриженной челкой в точности повторяла ее силуэт.

– Клоун! – в сердцах ругнулся Алекс.

***

В перерыве Урбанова спросила мужа:

– Это однодневная или двухдневная сходка?

– Двух, завтра тоже развлекаемся, – он глотнул кофе из бумажного стакана.

– А где и когда нас ужинают? Плесни мне немножко, – она протянула свой пустой картон.

– Да нигде и никогда! – Алекс озирался по сторонам, высматривая знакомых.

– Как нигде? Народ же приезжий! Надо принять по-человечески!

– В этом проекте ничего по-человечески не делается!

– Давай их к себе позовем! – предложила Алёна с надеждой.

– Что, всех?

– Не совсем, тех, кто остается в Санта-Барбаре до завтра.

– Ну давай! Только тебе готовить придется! Ты же не потерпишь, если каждый придет со своей едой, – он допил кофе и поставил стакан на ближайший столик.

– Не потерплю! Давай я после перерыва сяду в уголочке и нарисую карты, как к нам проехать, а в следующем перерыве разнесу и приглашу!

– А ты успеешь за день еду приготовить?

– А когда это я не успевала?!

Урбанова обожала любоваться собой, особенно в моменты преодоления неожиданных препятствий.

***

Алёна забилась в самый дальний угол, достала пачку бумаги и принялась рисовать разноцветными фломастерами маршрут, объясняющий, как добраться к их дому. На белом экране у доски кто-то настойчиво демонстрировал свои наработки. Она отвлеклась и не слушала того, что происходило в зале. Однако, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, подняла голову и встретилась глазами с Лукасом. Благодетель сидел в президиуме и не мигая смотрел на нее. Дальше стало еще интереснее.

Ни с того ни с сего, не дожидаясь завершения доклада коллеги, Лукас встал, взял свой стул и, удерживая Алёну перед глазами, спустился вниз. Демонстративно поставил стул сбоку от сцены и оказался точно напротив кресла Алёны.

– (Что он этим хочет сказать? Что он тут главный в стае? Я это и так знаю. Выйти вон? Еще не время. Что он и минуты без меня прожить не может, как дите малое? Детский сад какой-то!) – она качнула головой, не отвлекаясь от вычерчивания для гостей схем проезда.

Лукас сидел, глядя в упор на Алёну, не меняя позы и не обращая внимания на аудиторию. Немая сцена продолжалась несколько минут. Затем он встал и вернулся в президиум.

***

В перерыве Урбанова обошла знакомых по совместной работе и раздала им разноцветные карты. Она также пригласила Олли и Тома и еще пару проектных сослуживцев.

Дело осталось за малым: вовлечь Лукаса, а то как же без Благодетеля!

Разговаривая с одним из коллег, Бобом Фрукки, британец сидел в президиуме и краем глаза отслеживал передвижения Алёны по залу. Урбанова подошла к столу и остановилась в ожидании завершения беседы. Лукас же что-то оживленно рассказывал, не обращая на нее никакого внимания:

– (Какая бестактность! Она что, не видит, что я занят?!) – раздражался он.

Та недолго постояла рядом и присела на свободное место. Благодетель не реагировал. Его собеседник глянул на Алёну и приветливо улыбнулся. Было очевидно, что Лукас его уже утомил. Прошло еще несколько минут, и профессор Фрукки, прервав собеседника, спросил, обращаясь к миловидной женщине:

– Алийона! Вы что-то хотели спросить?

– (Интересно, сколько интерпретаций моего имени придумают американцы?) Не спросить, а пригласить! – обрадовалась она тому, что с ней наконец-то заговорили, и протянула обоим карты. – Народ собирается у нас к ужину завтра, и мы с Алексом были бы рады видеть каждого из вас!

– Я приду! – излишне поспешно отреагировал Лукас, но тут же спохватился и добавил: – Только опоздаю немного.

– А я, к сожалению, завтра около семи должен быть в Лос-Анджелесе. Действительно, к сожалению, – Боб огорченно развел руками.

– В таком случае, счастливого пути! – Алена благодушно улыбнулась. – Лукас, мы вас ждем!

– Договорились, – он встал из-за стола и, не прощаясь, направился к выходу, немало удивив профессора из Лос-Анджелеса.

***

Домой Алёна приехала изрядно озадаченной. Приняла душ, удовлетворив нестерпимое желание смыть накопившийся за день стресс. Куснула что-то на кухне, зашла в спальню, сняла халат и обнаженная, без привычной пижамы легла в постель.

– Жарко, однако! – она посмотрела на миниатюрный настольный прибор, показывающий погодные параметры.

Эту штуковину Алекс подарил ей несколько лет тому назад по случаю. На фоне резко континентального климата в Колорадо, где они тогда жили, ее часто лихорадило по ночам. Пульс зашкаливал, кровяное давление прыгало вслед за атмосферным, организм плохо приспосабливался к перепадам. Технологическая новинка помогала ей списывать все свои проблемы со здоровьем на погоду и этим успокаивала.

– (31 градус по Цельсию! Многовато будет для Санта-Барбары! Сколько это в фаренгейтах? Никогда не привыкну к их императорским единицам измерения. Еще продвинутой страной себя называют!)

Урбанова, накинув на себя прохладную шелковистую простыню, нырнула под ночной столик за телефонной трубкой. Прошлась по кнопкам и соединилась с подругой.

– Алёночка! – прощебетала Маргарита. – А я уже сама собиралась вам звонить! Ну как?! Как прошел ваш retreat, тьфу, ваше собрание?

– Как всегда, не без странностей, – Урбанова коснулась сенсорной лампы, и вокруг разлился уютный желтоватый свет.

– А что теперь необычного случилось? – Рита оживлялась. – Расскажите, расскажите мне следующую серию «Санта-Барбары»!

– Да всё странно! Во-первых, он был одет в точно такой же свитер, как мой! – Алёна присела на кровати.

– Что, женский?!

– Да нет, скорее мужской, но мой! Длинный, знаете, такой, широкая резинка понизу, чтобы не болтался, как балахон, а нависал, – Урбанова жестами очертила контуры свитера.

– А, поняла, чтобы животик скрадывать, – догадалась подруга.

– У меня нет животика! – возмутилась Алёна. – Вроде всё плоское, – она встала и подошла к зеркалу, покрутилась: – Нет, пока всё отлично!

– Я не имела в виду вашу фигуру. Например, у меня всё торчит со всех сторон. В камуфлирующей одежде только и можно появиться на людях.

– А я бы с удовольствием прошлась в купальнике по университету, но положение не позволяет, – вздохнула Урбанова. – Однако мы отвлеклись. Так вот, про Лукаса. Во-вторых, он изменил прическу! Раньше у него была такая стандартная, на косой пробор, – Алёна показала на себе, где у него проходил пробор.

– А теперь?

– А теперь, как у меня! С челкой из отдельных прядок, такой выщипанной, ну неровно подстриженной, – Урбанова приблизила лицо к зеркалу и распушила пряди на лбу.

– Сильно! – Рита затаила дыхание.

– Но это еще не всё! – Урбанова взяла с кровати простыню, прикинула, как сконструировать из нее римскую тогу, мгновенно поняла, что у нее ничего не получится, и швырнула материю обратно на кровать.

– А что еще?! – Маргарите не терпелось узнать все подробности.

– Вы сейчас упадете. Ой! Кто-то по близости топает! – Урбанова вскочила и подбежала к балконной двери.

Алекс и Алёна жили в небольшом доме, с трех сторон окруженном широкой галереей на манер веранды. Именно на ней и раздался звук приближающихся шагов. Дом располагался на огромном участке и вдали от проезжей части. Так что посторонние сюда никогда не заходили.

– А Алекс дома? – тревожно спросили на том конце провода.

– Нет, – стараясь унять страх, пролепетала Алёна, не расставаясь с телефоном. – Может, это он? Странно, почему он не зашел через дверь?

Тем временем мужчина перемещался между широким окном домашнего офиса и балконной дверью спальни и восклицал:

– Айона! Алекс! Вы где? – он прижимался ладонями к окнам, переходя от одного к другому.

– (Это не Алекс, – на Урбанову напало оцепенение. – Это Лукас), – она забыла о том, что стоит абсолютно нагая. Сердце бешено колотилось.

Благодетель тупо уставился на нее сквозь стекло:

– (Ого! Античная красота! Венера с руками!)

Через долю секунды она спохватилась, забегала по комнате в поисках одежды, ничего не нашла, схватила длинную американскую подушку, прикрылась, встала в позу девушки с веслом и спокойно ответила:

– Я здесь. Здравствуйте, Лукас. Рада вас видеть.

– А где вход? Я в темноте запутался. Кажется, подошел не к той двери.

– Точно, не к той! Вход с обратной стороны. Подождите! Я вам открою! Минуточку!

– Я открою! – послышался из-за двери голос Алекса.

Алёна шепнула в трубку:

– Ритуля, я вам перезвоню! У меня всё в порядке. Алекс дома, – и разъединилась, швырнув подушку на кровать. Вслед за ней полетел телефон.

Подскочив к комоду, она задергала верхний ящик, имеющий привычку в нужный момент застревать или приоткрываться только узенькой щелью. Урбанова, с трудом изловчившись, двумя пальцами вытащила первый попавшийся джемпер, натянула на себя и бросилась в прихожую.

Далее последовала немая сцена, именуемая в народе: «Картина Репина “Приплыли”». Оба, Лукас и Алёна, опешили от вида своих похожих свитеров. Алекс же, в свою очередь, от полуобнаженности Алёны.

Первым нашелся британец:

– А что, вечеринка еще не началась?

– Ужин намечен на завтра! – отчеканил каждое слово Алекс.

– Да, на завтра! – подтвердила жена извиняющимся тоном, сжимая колени и обеими руками натягивая край свитера вниз.

Лукас сконфузился.

– Да вы проходите! Чайку попьем! – предложила Алёна.

– Нет-нет, спасибо, я завтра, вместе со всеми, – он с любопытством осмотрел часть дома, видимую из просторной прихожей. – (Ну и кавардак! Всё разбросано. Гора посуды. Да, хозяйка из нее еще та! Хотя в прошлый внезапный налет была идеальная чистота). Еще раз извините. До свидания! До завтра!

Как только дверь закрылась, они одновременно прыснули от смеха.

– Как он по тебе соскучился! Уже и часа прожить не может. На день раньше прибежал! Кстати, а почему у вас одинаковые свитера?

– Я тоже хотела бы это знать!

***

Сбор гостей был назначен на шесть вечера. В 6.01 без стука возник Лукас и сразу же направился в кухню. Удивив Алёну своей бесцеремонностью, он попробовал каждое из приготовленных ею блюд, перепачкав груду вилок.

Урбанова немного изменила традиционные рецепты на американский лад: в винегрет добавила каперсы и трюфельное масло; в оливье вместо соленых огурцов – пальмовые сердцевины и оливки; таллиннский крабовый салат щедро усыпала зернами граната. Благодетель задержался у экзотического блюда из креветок, ананасов, свежих огурцов и корейской моркови. Надкусил пирожок с капустой и понял, что остальное он осилит только взглядом: пять видов сыра, включая запеченный в тесте бри, ветчинные рулеты, телятину, буженину, карбонат, осетрину, лосось под соусом и еще всякую прочую ерунду.

– Не многовато ли будет? – сытно улыбнулся он.

– Остатки отнесем в проект, – пожала плечами Алёна.

Не дослушав ответа, он метнулся в столовую:

– Ну и дела! Еще же ничего не готово! Стол не раздвинут. Где скатерть? Где салфетки? Где приборы?

– (А какое ему дело?) – Алёна вернулась в комнату со всем необходимым для сервировки.

– Отлично. Давайте скорее, скорее. Скоро гости придут! – приговаривал он, раздвигая стол и выхватывая скатерть у хозяйки дома.