Текст книги "Пробегая между тучами"

– В первый раз в полис-класс, – опять некстати пошутила Алёна.

– Мне не до юмора было. Забрали всё мое офисное оборудование – и в камеру предварительного заключения.

– Господи, а как же дочь? Сколько Янке тогда было?

– Она гимназию оканчивала, семнадцать. Ты знаешь, я ведь с ней одна.

– Эту часть твоей жизни я глубоко пропустила. Будем фрагментарно восстанавливать.

Они шли по самой красивой части Парижа. Алёна мечтала об этой минуте давно и долго, но ни на секунду не могла представить себе, что теперь это место навсегда будет связано у нее с животрепещущей Стеллкиной историей.

– И как Янка всё это перенесла?

– Нормально. К счастью, буквально через несколько дней ей исполнилось восемнадцать, а то бы она попала в интернат. Она самостоятельная и до одури независимая.

– А ее отец?

– Он не признает отцовства. Коптит себе в верхних эшелонах венгерской власти.

– М-да. И сколько тебя продержали в тюрьме?

– Около года.

– За что?! – возмущение душило Алёну.

– Они всё время затягивали следствие. Пытались обвинить меня во всех смертных грехах. Когда по делу о бандитах у них ничего на меня не нашлось, стали приписывать шпионство в пользу России и чуть ли не восстание 58-го года.

– А ты разве тогда уже родилась?

– Это меня и спасло, что нет, – Стелла в первый раз рассмеялась. – Комплекс малых народов: все свои просчеты списывать на большие страны. Кстати, эти пигментные пятна у меня в тюрьме появились.

– Из-за стресса?

– Никто не знает толком, отчего они бывают. Вот теперь мучаюсь. Люди, кто не курсе, что это такое, – шарахаются, думают, что инфекционное кожное заболевание. Ты молодец, обнялась при встрече, сделала вид, что всё в порядке.

– Да бог с ним. Чем вся эта история закончилась? Надеюсь, тебя признали невиновной и компенсировали убыток?

– Да, предъявить им было нечего, признали. Теперь я с ними буду судиться за возмещение урона.

– И когда это всё произошло?

– Год тому назад. Я потеряла всё: работу, клиентов, свои страховки. Пусть теперь извиняются и выплачивают кругленькую сумму.

– Есть надежда на успех? Ты же, как я понимаю, с государством судишься, а не с частным лицом. («С сильным не борись, с богатым не судись» – кажется, так учит народная мудрость?)

– Я наняла адвоката, еще в тюрьме. Приедешь ко мне в Будапешт, увидишь. Вся комната забита коробками с делами.

– (Господи, опять коробки, коробки… Опять суды и адвокаты… Что за жизнь вокруг меня всё время крутится? Ни дня без сюрпризов. Я бы на месте Стеллки плюнула и начала бы всё с нуля, как в 91-м году или как в Америке. За пару лет всю эту компенсацию и заработала бы. Хотя мне легко рассуждать. У меня Алекс есть, а она одна с ребенком).

Они поднялись на Эйфелеву башню. Посмотрели на Париж. Но настроение было безнадежно испорчено.

– Пойдем, посидим где-нибудь, – предложила Урбанова. – Нас оставили без десерта, и это надо немедленно исправить, – она старалась говорить бодрым голосом.

– Там, в следующем квартале, напротив моей машины есть очень симпатичное кафе, – поддержала подруга.

* * *

Вдоль улицы, где они припарковались, раскатывался гомерический хохот.

– Что там происходит? Чему они так радуются? – засуетились подруги.

– О господи, – Стелла подбежала к своей машине.

На дереве, под которым стояло их авто, навзрыд орала стая крупных птиц. Все машины в округе были облиты чем-то белым.

– Обосрали мою чистенькую… – сетовала Стелла, обходя ее вокруг.

– Не грусти, это не совесть, отмоем! Пошли для начала посидим в твоем любимом местечке. Чур, ты будешь спиной к окну, и как будто ничего не произошло.

* * *

Они зашли в уютную парижскую кондитерскую: мизерные столики для двух чашек кофе, белые стулья с высокими витыми спинками.

– Ну видишь, что ни делается, то к лучшему. Подали бы нам десерт в том ресторане, и мы бы здесь не оказались.

– Знаешь, Алён, что-то я больше ничего не хочу. Я же на диете: худею. И вообще, как-то неважно себя чувствую. Ты закажи себе что-нибудь, а я пропущу этот раунд. Я часто в Париже бываю, а ты тут в первый раз, и неизвестно, когда второй раз случится.

Подошел официант. Алёна просмотрела меню и заказала себе чашку латте без кофеина.

– (Достали меня эти иностранцы. Как можно пить кофе без кофеина? Придурки!) – безмолвно вскипел официант.

– И ещё, пожалуйста, шоколадно-малиновое суфле, – завершила свой заказ Урбанова.

– А что для вас, мадам? – обратился гарсон к Стелле.

– Спасибо, мне ничего не надо. Я просто поболтаю с подругой.

– К сожалению, у нас в заведении так не принято. Вы должны что-то заказать.

– (О господи, какие же они зануды). Тогда мне чашечку зеленого чая.

– Чая не держим, – даже не извинившись, буркнул француз.

– Тогда стакан молока с тремя каплями кофе, пожалуйста, – съязвила Стелла.

– Не заводись. Наплюй и забудь. Мы и из этого попугая тоже вычтем за плохое обслуживание.

Они проговорили долго. На улице стало совсем темно, зажглись фонари. Ощущение какой-то щемящей тоски пробралось к ним в души. Слишком долго они не виделись, слишком долго не общались.

Алёна помахала рукой, подошел официант. Она попросила счет и протянула ему кредитную карточку.

– Мы не принимаем кредитных карточек на сумму меньше 30 евро.

– Продолжение следует, – Алёна наклонилась в Стелле. – Сейчас вспомнила американский фильм. В нем как раз сюжет о французском ресторане и его хозяйке. Ты знаешь, какая у нее была самая главная фраза?

– Не знаю, не смотрела.

– Так вот, ее любимая поговорка «Посетитель всегда неправ!» Я думала, это шутка, оказывается – правда. Давай наскребать еврики, наверняка у тебя в машине валяется коробочка с мелочью для парковок.

Подруги получили большое удовольствие наблюдать, как их недостаточно приветливый официант несколько раз, то и дело ошибаясь, пересчитывал мелкие монеты.

Они побродили еще по Парижу. Прошлись по Марсовому полю, проехали мимо Триумфальной арки, зашли в Нотр-Дам де Пари, поглазели на подсвеченную мельницу Мулен Руж, погуляли по ночному Монмартру.

В гостиницу притащились уже далеко за полночь.

– Завтра прилетает Кристофер, – сказала Алёна, забираясь под одеяло. – Ты еще останешься здесь, или тебе надо возвращаться в Будапешт?

– У меня здесь назначена встреча с одним англичанином по фамилии Бейли, – сообщила Стелла и направилась в ванную. – Ты пойдёшь?

– Нет, спасибо. (У каждой из нас есть свой Бейли. Главное – фамилия редкая, как говорили в любимом новогоднем фильме. Интересно, как зовут ее Бейли?) – подумала Урбанова, засыпая.

Глава 2. Погоня

Стелла проснулась рано. Не желая будить Алёну, ходила на цыпочках, но всё равно чем-то грохнула за стеной.

– (Я не в Лондоне, – сообразила Урбанова, – но утро туманное. Интересно, который час?) Стелла? Ты еще здесь? – закричала она в направлении входной двери.

Подруга появилась из ванной комнаты, облаченная в мини-халат. Несмотря на полноту, она всё равно была красива: длинноногая и современная. Стеллка умела одеваться и скрывать свои недостатки.

– А где ты встречаешься со своим мистером Бейли? Кстати, как его зовут? Имя! Скажите мне имя! – валяла дурака Алёна, выползая из своей постели.

– Альберт.

– (Слава богу, что не Лукас, а то меня бы кондрашка хватил).

– Можно я с тобой поеду? Посижу в машине, пока ты с ним будешь общаться. Кристофер еще не звонил. Сидеть в отеле не хочется. По улице под моросящим дождем болтаться противно.

– У тебя пять минут на всё про всё. Успеешь – поехали. Ждать не могу. Извини, подруга. Я и так уже опаздываю.

Стелла уже закончила свой макияж, уложила волосы в стиле женщины-вамп. Строгое черное каре ей, как всегда, подходило по темпераменту.

– Уже бегу! – Урбанова стремительно натянула на себя то, что было под рукой на стуле, влетела и мгновенно вылетела из ванной.

– Зубную щетку оставь, – засмеялась Стелла. – Господи, а подушка тебе зачем?

– Сон в машине досмотрю, пока ты будешь Альберта обрабатывать.

– Это по делу, – грустно вздохнула подруга. – У него жена, дети, имение и неделимое состояние.

– Тогда найдем тебе другого. Семья – это святое, – серьезно вынесла вердикт Алёна.

* * *

Ехали они долго. Оказалось, что встреча назначена в пригороде Парижа и что Стелла, помимо других проектов, занималась еще и продажей старинной и дорогой венгерской недвижимости. Альберт был одним из ее партнеров.

По приезде на место Алёна перебралась на заднее сидение и удобно устроилась, взбив подушку и натянув на себя плед. Было время покемарить, пока Стелла вела свои переговоры. Алёна растворилась в приятной неге.

Как всегда, ее разбудил телефонный звонок.

– Алёнии, ты где? Где ты остановилась в Париже? Я звонил в гостиницу, о которой мы договаривались, и не нашел тебя там! – кричал в трубку Кристофер.

– Ну что ты так орешь? Я еще туда не переселилась. Я сейчас со Стеллой, где-то в пригороде Парижа. Закончим ее дела, и я приеду.

– Это очень на тебя похоже! Ты что, даже не знаешь, где ты ночевала? – еще больше распалялся Кристофер.

– Успокойся, мальчишка. Французы оказались такими противными, что даже мысли о флирте не возникает. Подожди, подожди, тут что-то происходит. Перезвоню.

Она разъединилась и от взгляда в окно буквально вдавила себя в сиденье. Прямо перед собой через запыленное стекло машины она увидела Лукаса, разговаривающего со Стеллой. В первую секунду ее просто парализовало. В следующий момент она поняла, что нужно действовать, и мгновенно выскочила из авто, испугав их обоих.

– Ты что, с ума сошла? – Стелла едва успела отскочить, чтобы не быть сбитой дверью.

Альберт с удивлением уставился на это «чудо в перьях».

– Лукас, – набросилась она на него, – неужели это вы?! Наконец-то я вас нашла!

– Кто эта ненормальная? – тихо спросил тот у Стеллы.

– Моя сокурсница Алёна, – ту явно смутило неадекватное поведение подруги. – Давняя, очень давняя. Еще по университету.

– Айона, Айона, – задумчиво протянул Альберт. – (Где-то я слышал это имя). Не хотите ли чашечку кофе или чая, дорогая Айона? – и жестом пригласил ее в дом.

Это был фасад особняка ее мечты: симметричные полукруглые мраморные лестницы, обрамленные черными витыми перилами, вели к высоким стеклянным дверям парадного входа. Слева и справа от него – торжественные арочные окна в пол. Над ними, на третьем этаже, два французских балкона под мансардной крышей.

Урбанова замерла от восторга.

Однако внутри дом оказался намного проще, чем снаружи. Прошли в гостиную. Стелла привычно, по-хозяйски направилась на кухню, заварила и принесла кофе с круассанами. Для Алёны же – чай.

– (Так я никогда не похудею, – махнула на себя рукой Алёна и принялась за свежую выпечку. – Да пропади всё пропадом… От этого невозможно отказаться).

Не отрываясь от булочки, она внимательно рассматривала Альберта, пытаясь выделить его сходства и различия с Лукасом.

– Так в реальной жизни, наверное, не бывает, но я действительно брат Лукаса Бейли. Мы близнецы, а не двойняшки, поэтому вы и приняли меня за него. А вы, насколько я понимаю, та самая знаменитая Айона, которая…

– Умоляю, не продолжайте. Я его не убивала. Даже в мыслях не было. Я его обожала и боготворила. Я им восхищалась. В самолете всё произошло так глупо и нелепо. Я до сих пор проигрываю в уме ту зловещую сцену, когда он выскользнул через дверь и исчез. Вы что-нибудь о нем слышали? Он вам писал? Звонил? Приезжал?

– Я не намерен обсуждать с вами эту тему. Еще чаю? – сухо произнес Альберт.

– Тогда зачем вы меня пригласили в дом?

– Чтобы представить вас нашей матушке.

– (Нашей! Значит, Лукас жив, и они об этом знают. А чего ради представлять меня матушке? Я им что, невеста?) – Алёна сразу повеселела.

В комнату, поддерживаемая горничной, вступила очень пожилая, хрупкая дама. Молча села напротив Алёны и долго смотрела на нее глазами Лукаса, практически не мигая:

– (Он жив. Найди его. Спаси. Ты сильная. Я знаю, он тебе дорог. Ты справишься), – прочитала Алёна мысль в ее взгляде.

Старушка медленно встала, слегка покачнулась, чуть не упав. Алёна ловко подхватила ее под руку и услышала шепотом произнесенное слово: «Монако».

Недовольный Альберт раздраженным жестом отстранил Урбанову и повел мать наверх.

* * *

В машине Алёна спросила подругу:

– А ты давно Альберта знаешь? И вообще, как вы с ним познакомились?

– Слушай, я даже не помню. Кажется, он собирался купить усадьбу в Венгрии. По-моему, я была его агентом по продаже недвижимости. Потом как-то подружились. Даже немного путешествовали вместе.

– Я не спрашиваю, насколько глубоко вы подружились, – Алёна улыбнулась.

– И правильно делаешь, – Стелла напряженно смотрела на дорогу. – А ты откуда его брата знаешь?

– Мы с ним работали вместе в университете в Санта-Барбаре. Он был моим начальником, директором проекта.

– Значит, ты и есть та самая Алёна?! – Стелла ударила по тормозам, и машина с визгом шин резко остановилась прямо посреди дороги.

– Теперь ты… будешь задавать мне бесконечные вопросы?

– Нет, не буду. Круг замкнулся. (Я год в тюрьме просидела, хотя ничего криминального не совершила, а Алёна гуляет на свободе, живет себе в свое удовольствие, разъезжает по Европе, убив брата моего любовника!)

В машине зависла напряженная тишина. Тут очень кстати ворвался звонок телефона. Звонил Кристофер:

– Я уже в гостинице, но мне сказали, что ты еще не появлялась. У тебя всё в порядке? Что так долго?

– Да, всё нормально. А как, позволь тебя спросить, я могу заехать в гостиницу, если не знаю даже ее названия? – перешла в наступление Урбанова.

– Как не знаешь? Я же отправил тебе СМС с адресом и именем нашего консьержа, – молодой человек пошуршал бумагами и сообщил: – Отель называется «Бальзак».

– Отличный отель ты выбрал, особенно название мне подходит.

– А что в нем такого? – смешался Кристофер.

– Неважно. Встретимся, расскажу. (Я уже старше бальзаковского возраста).

– Отличная гостиница, в центре. В одном квартале от Елисейских полей. У вас со Стеллой двухкомнатный люкс с видом на Эйфелеву башню.

– А у тебя?

– А у меня угловой чулан с форточкой во двор, – пошутил Кристофер. – Я где-нибудь пристроюсь.

* * *

Через час они сидели в отеле «Бальзак». Стелла отправилась по делам.

– (Какая пошлая роскошь, – подумала Алёна, рассматривая мебель, ковры, позолоченных амуров и люстры в холле. – Я была лучшего мнения о французах). – По какому поводу шикуем?

– Базз, с какого-то перепугу, оформил нам с тобой кредитные карточки от фонда.

– (Похоже, старик пытается посеять раздор между мной и Алексом. Поселяет с неравнодушным ко мне молодым человеком в дорогом парижском отеле, оплачивает все счета… Ситуация довольно двусмысленная).

– Ты когда хочешь обсудить последние новости и планы? – поинтересовался Кристофер, удобно устроившись в кресле стиля Людовика XIV.

– В любое время. Ты голоден?

– Да, это хорошая идея. Пошли. У них тут внизу есть ресторан. Судя по отзывам, довольно неплохой.

– (Знаю я уже их французские заведения!) – подумала Алёна. Но спорить не стала.

Они спустились в небольшое уютное местечко с трудно произносимым названием «Пьер Гарнье». Интерьер его резко контрастировал с холлом отеля: там наверху – парижское прошлое, здесь внизу – современность и будущее. Связывая между собой времена, всё вокруг было выполнено в цветах пожелтевшей бумаги. Бежевые стулья, или, вернее, кресла с деревянными подлокотниками, уютно окружали круглые столы, накрытые двойными хрустящими скатертями. Элегантная светлая в стиле модерн посуда причудливых форм, видимо, была приобретена не так давно и резко диссонировала с общим интерьером. И еще одна особенность: стены ресторана оклеены листами бумаги формата А4 с написанными от руки или напечатанными на машинке текстами. На полях некоторых просматривались рисунки или графика. Было ли это проявлением изысканного французского стиля или простой безвкусицы, Алёна так и не разобралась.

Подсев к столу, партнеры буквально набросились друг на друга с впечатлениями о произошедшем за последние несколько дней. На сей раз до назойливости вежливый официант по имени Поль постоянно прерывал их: то приносил меню, то рекомендовал блюдо дня, то излагал историю ресторана, то расхваливал чем-то очень знаменитого шеф-повара Пьера Гарнье, владельца одноименного ресторана. Вершиной его заботливости стало объяснение особенностей приготовления блюд из многостраничного меню.

Сначала Алёну это безмерно раздражало. Потом она сказала себе:

– (У меня никогда и никто не сможет выиграть. Тот официант был слишком невнимательным и невежливым, этот чересчур назойлив). Крис, давай расслабимся и займемся изучением этой непредсказуемой инновационной кухни, а поговорим наверху.

– Согласен, – ответил тот и раскрыл меню. – Здесь всё по-французски!

– Зато с картинками. Давай выбирать, а то до закрытия не успеем поесть.

* * *

– Смотри, что у нас получается, – попытался подытожить Кристофер, сидя в номере Алёны.

Удобно расположившись на диване, она задумчиво разглядывала силуэт подсвеченной в ночи Эйфелевой башни.

Исподтишка поглядывая на профиль ее бюста, Кристофер нудил, мешая любоваться щедро оплаченными видами Парижа.

– Лондонская квартира принадлежит трасту. Все решения по ней, включая продажу, принимает организация, а именно банк, который управляет моим имуществом, пока мне не исполнится 30 лет. Так распорядились родители. С одной стороны, это хорошо, потому что Флора и Базз ничего с моим состоянием сделать не смогут. С другой стороны, это плохо, потому что за меня всё решает банк.

– А Грэг? Эта квартира и его тоже? – Алёна встала и прошла к бару, рассчитывая приготовить свое любимое горячее какао с коньяком, но вспомнила, что в дорогих отелях полностью отсутствуют какие-либо признаки самообслуживания, и взяла трубку, чтобы сделать заказ.

– Ты будешь какао с коньяком?

– Да. То есть нет. Извини, ты меня запутала. Да – про какао, нет – про Грэга. К счастью, всё разделено между нами в примерно равных долях. – Крис, не отрываясь, смотрел, как гибко движется ее фигура в тонких лучах верхней подсветки бара.

– А почему лондонской квартиры нет в завещании? – не унималась Алёна.

– Хороший вопрос. Пока не знаю. Надо перечитать бумаги, может, там всё обозначено в общих словах? Но в документах на продажу мое имя косвенно упомянуто. Давай вернемся к Лондону.

– Давай. Ты поговорил с соседями, друзьями или знакомыми? Никто из них не видел Софию в Лондоне?

На звук осторожного, вежливого стука Алёна открыла дверь. Официант вкатил классически сервированную тележку с кофейником, рюмками и ягодами. Урбанова налила какао в чашку тонкого фарфора, добавила коньяк и протянула Кристоферу. Легкое соприкосновение пальцев взволновало его и сбило с мысли. Он сделал глоток, собрался и продолжил:

– Напрямую никто не видел. Одна бабулька из дома напротив рассказала, что недавно подъезжало такси. Из него вышел худощавый джентльмен. Если худощавый, то это определенно не сын Флоры. Он зашел в дом со своим ключом. Пробыл там минут пять или десять. Выходя, что-то положил в свой карман. Сел обратно в такси и уехал.

– Когда это было? – Урбанова вернулась на диван и устроилась в позе лотоса.

– Выяснить не удалось. Старушка путается во времени.

– В такси был только шофер?

– Опять провал. Я спрашивал, но дама слишком в летах.

– Подслеповата?

– Да, но любопытна. Поэтому целыми днями сидит у окна с биноклем, как в дозоре.

– Без перерыва на обед? – рассмеялась Алёна, откинувшись на мягкую спинку.

Необычный напиток приятно согревал беседу.

– В том-то и дело, что с перерывом. Как у нас на какао. Надо же, я никогда не пил какао с коньяком.

– Тебе нравится?

– Определенно. Но возвращаюсь к старушке. Когда ей привезли еду, она спустилась вниз открыть дверь и увидела в отъезжающем такси силуэт дамской шляпки…

– …через заднее стекло автомобиля. – завершила его фразу Урбанова. – Давай предположим, что это были Лукас и София.

– А вдруг эта шляпка просто лежала у заднего стекла и там не было никакой дамы?

– Давай предположим, что это были Лукас и София, – еще раз повторила Алёна.

– Но он же… – Кристофер испуганно закрыл рот ладонью, чуть не уронив чашку.

– Молодец, что замолчал. Нету тела, нету дела. Я тебе не сказала в ресторане, что через Стеллу случайно познакомилась с братом Лукаса и была у него дома? Всё происходившее там наводит на мысль, что Лукас жив.

– Так много случайностей и совпадений в жизни не бывает!

– Как раз в жизни-то оно и бывает, но только у определенных людей.

– Таких, как ты?

– Теперь таких, как мы. Так вот, мама Лукаса и Альберта…

– Альберт – это кто?

– Это брат-близнец Лукаса.

– Не многовато ли близнецов на одну историю?

– Я их не рожаю. Не отвлекайся, – Алёна сделала ещё глоток. – Мама немолодых близнецов…

– Они полные близнецы? Похожи друг на друга?

– Ну ты и приставучий. Похожи, похожи. Я сначала подумала, что передо мной Лукас. Так вот. Их мама, тоже весьма престарелая дама, хотела намекнуть, во-первых, на то, что Лукас жив, и, во-вторых, на то, что он отправился в Монако. Во всяком случае, мне так показалось.

– В Монако? – Кристофер призадумался. – У нас в списке нет никакой недвижимости в Монако. Что бы это могло значить?

– У кого можно спросить?

– Базз может знать. Можно у него спросить. Он всё равно за нами следит по кредитным карточкам, поэтому так или иначе будет знать, куда мы направились. В то же время на данном этапе он вроде как и соучастник нашего расследования. У них там с Флорой свои игры, только пока не знаю, с кем.

– Может ли ещё кто-нибудь кроме Базза знать о Монако?

– Понятия не имею. Давай сделаем так. Отсюда я вряд ли разузнаю какие-либо детали про это место. Пожалуй, я вернусь в Санта-Барбару и там порыскаю по знакомым. Всё-таки не хочу я напрямую спрашивать у Базза. Какое-то предчувствие меня останавливает.

– Если предчувствие останавливает, значит, остановись. А что ты мне предлагаешь делать?

– Оставайся в Европе. Будем решать по обстановке. Может, поедешь в Монако?

– Одна по Европе?

– А как насчет Стеллы? У нее как со временем?

– Полно времени.

– Отлично. План есть! Возьмешь ее с собой.

– Это она возьмет меня с собой. Мы же на ее машине едем, – собеседница поставила пустую чашку на столик перед диваном.

Опустилась ночь. Алёна любовалась огнями Парижа у открытого настежь балкона. Кристофер дремал на диване, положив голову ей на колени. Ее пальцы, перебирающие непослушные рыжие завитки, возвращали душе высокую романтическую ноту, гармонирующую с шармом и чувственностью этого прекрасного города. Города, растворяющегося в тебе, наполняющего легкостью, красотой и размеренностью. Города, знающего какой-то секрет, как наслаждаться моментом, жить здесь и сейчас.

Потом стало прохладно и зябко, но желания расползаться по своим номерам перед расставанием не возникало. Они, не зажигая света, только с шумом дождя, мерцающими огнями Эйфелевой башни и успокаивающей энигматической музыкой, просачивающейся ниоткуда и отовсюду, переместились под одеяло. Детали одежд остались вне белого поля согласия белых простыней. Удивительно не хотелось никакого любовного жара, никаких страстей, и даже когда Крис потянулся вниз для прелюдии, как когда-то на The Queen Mary, она остановила его, хотя и знала наверняка, что с ним будет хорошо. Поворочавшись, устроила бюст в удобной позиции, запустила пальцы в его волосы, притянула к себе, сонно уткнулась куда-то в лоб, задремала.

Уже во сне она ощутила сначала щекочущее предвкушение, а затем приятное, необременительное присутствие его в себе. Волшебство взаимного проникновения заполнило ее существо и тонкими струйками удовольствия растеклось по всему телу. Крепкие ладони обнимали ее бедра как нечто принадлежащее ему по праву.

– Мне нравится такое пробуждение… – прошептала Алёна.

Они оба почти не двигались, они просто спали в объятиях друг друга. Это было похоже на то приятное слияние, которое испытывает молоко, наливаемое в горячий кофе. Вот оно покинуло тонкий носик кувшина и влетело острой струйкой, но в жаркой полости разгоряченного сосуда сразу заклубилось витиеватыми вихрями, прежде чем раствориться друг в друге и превратиться в новое объединенное качество, легко и приятно… естественно… как дыхание.

* * *

Рано-рано утром Кристофер беззвучно покинул ее апартаменты и уехал в аэропорт Шарль-де-Голль. На следующий день он был уже в Санта-Барбаре.

* * *

Стелла позвонила только к полудню следующего дня:

– Я специально тебя не беспокоила, чтобы не мешать проводить время с этим юнцом.

– Ну и зря. Нам всем были заказаны номера. (Воображаю Стеллку с нами прошлой ночью…) – Давай рули в отель «Бальзак».

– Это намек на наш возраст?

– Ни в коем случае. Героини его романов были моложе нас всего лет на десять. Сегодня у нас свободный вечер. Всю ночь будем гулять и шататься по Парижу.

– Как, опять? – невольно выдала себя Стелла. – Хоть немного вздремнуть дашь?

* * *

При каждом возможном случае по дороге в Санта-Барбару Кристофер пытался дозвониться до Кэтти О’Рейли. Усадьба его школьной подруги находилась по соседству с имением Кохинур – принцессы в изгнании одной из персидских стран. Невероятно сложное для американского произношения имя друзья упростили до Карины. Молодой человек надеялся, что Карина могла быть знакома с принцессой Монако или с ее семьей, поскольку состоятельные и именитые соседи время от времени общались друг с другом. Начинающий детектив выстроил некоторую цепочку взаимосвязей в надежде понять, куда в той маленькой европейской стране могли бы отправиться Лукас и София. Если, конечно, они там вообще были.

Других идей у него пока не было, а логика работала так: если его мать София сейчас с Лукасом и они поехали в Монако искать убежище, то это может быть только наследственная резиденция принцессы Монако Грейс Келли.

Кристофер восстанавливал смутно всплывавшие в памяти рассказы родителей о пышных приемах гостей в «Касабланке». Некоторые из них он даже успел застать сам. Что-то мелькало в его голове про восточных красавиц и знаменитую актрису, которая вышла замуж и стала принцессой Монако. То ли они с мамой делали проект новой кухни, то ли мама с отцом ездили на премьеру ее фильмов. В те времена Кристофер или ещё не родился, или был совсем маленьким.

Когда он почти потерял надежду дозвониться до Кэтти, телефон внезапно выдал соединение.

– Привет, это Крис.

– Привет! Сто лет тебя не видела, тысячу лет не слышала. Где тебя носит? Тут сплетни до Нью-Йорка дошли, что ты развлекаешься где-то в Европе с этой русской, которая выбросила из самолета университетского профессора.

– Про сплетни потом, – скороговоркой выпалил молодой человек. – Мне срочно нужно связаться с твоей соседкой в Монтесито.

– С какой именно?

– С той, которая персидская принцесса или их родственница.

– С Кариной?

– Да, наверное, с ней. Она, по-моему, должна быть знакома с принцессой Монако.

– Крис, ну ты, как всегда, всё путаешь. Если ты имеешь в виду Грейс Келли, то ее уже давно нет в живых. Если ты подразумеваешь ее дочь, Камиллу, то она сейчас как раз в Санта-Барбаре, гостит у Карины. Я с ней разговаривала вчера. Карина пытается организовать какой-то фонд. Ищет спонсоров. Совсем обнищал королевский дом! – Подруга притворно вздохнула.

– Кэт, а ты не можешь без ехидства? Как мне с ней связаться?

– Могу ей позвонить и рассказать о твоей проблеме. А ты завтра ей набери.

– Завтра нельзя, нужно сегодня. Это срочно, – занервничал Кристофер.

– Тогда посвяти меня немножко в свои тайны, – ласково промурлыкала Кэтти.

– Кэт, не сердись, но я не могу. Это не мои тайны.

– Да, ты всегда умел хранить чужие секреты. За это тебя и не любили в школе: невозможно было посплетничать. Хорошо, тогда для скорости я скажу, что нашла благодетеля для ее фонда.

– Ты что, с ума сошла? Я сам почти на мели.

– Не ври, у тебя полно денег.

– Не у меня, а у нашей семьи было много денег. Теперь всё под контролем этих Бознеров и траста.

– Ну как хочешь, – как можно равнодушнее сказала Кэтти. – Попробую тебе помочь.

* * *

Кристофер договорился о встрече с Кариной в «Касабланке» на вечер следующего дня. Чтобы немного притушить сплетни про него и Алёну, которые прокатывались из конца в конец Санта-Барбары, подобно волнам океанского прилива, он позвонил и пригласил также и ее мужа.

– Господин Нахимов, здравствуйте, это Кристофер Керри.

– Можно просто Алекс. Здравствуйте, Кристофер.

– Можно просто Крис. Как хорошо, что вы на месте! – радостным голосом воскликнул молодой человек. – (Остались еще в Калифорнии трудоголики, практически всё время сидящие в своих офисах!) У меня через пару часов очень важная встреча. Не могли бы вы подойти в папин офис, или нет, лучше на террасу?

– Я? А о чем переговоры?

– О наших с Аленой поисках. О поисках Софии, моей мамы. Ваша жена просила вас поучаствовать. (Позвоню ей потом и извинюсь, что пришлось ориентироваться на ходу).

– Хорошо. Я подойду, как только у меня закончится телемост.

– Спасибо.

* * *

Кристофер и Карина сидели на террасе и любовались видом зеркальной поверхности океана с холма «Касабланки». Служанка принесла им по стакану мандаринового сока со льдом. Они тихо беседовали о ночном урагане, внезапно обрушившемся на Санта-Барбару. Трудно было поверить в то, что всего лишь несколько часов назад по берегу мчался шквальный ветер, кругом летели пальмовые ветки, дождь стоял стеной. Сейчас же всё резко изменилось: спокойно мерцал закат, но деревья еще не расслабились и замерли, скукожившись от испуга из-за вчерашнего кошмара. К огорчению горожан, шторм подмыл и обвалил мыс в прибрежном парке Шорлайн. На нем покосилась смотровая площадка, сооруженная в честь одного из бывших мэров города. В общем, собеседникам было что обсудить, чтобы потянуть время.

Кристофер нервничал, понимая, что продолжительность аудиенции ограничена. Алекс задерживался, а без него не хотелось начинать разговор. Беседа шла вокруг да около: о погоде, новых фильмах и другой ерунде. Наконец-то к ним подошла с поклоном служанка:

– Синьор Кристофер, в приемной синьор Алекс, прикажете проводить его сюда на веранду?

– (Ох уж мне эти мексиканцы, вышколенные моими родителями). Конечно, Жизель, пригласи его, пожалуйста. (А то он сам заблудится, бедняжка, ха-ха!)

Алекс был неотразим: высокий, красивый, в очередном белом элегантном костюме и темно-синей рубашке с небрежно расстегнутой верхней пуговицей. В его огромном трехкомнатном офисе была гардеробная с одеждой на все случаи жизни: и для неожиданных переговоров, и для ремонтных работ, если придется.

– (Переоделся), – сообразил Кристофер и скосил глаз на свой будничный наряд. Он и так комплексовал в присутствии Нахимова из-за своего невысокого роста и простоватой внешности. А тут еще и белый костюм!

Алекс галантно, с полупоклоном поздоровался с Кариной, подал руку привставшему ему навстречу Кристоферу. Обошел стол и приготовился сесть в предложенное кресло. Как только он опустился в него, вода мощным потоком хлынула на пол из сжатой его весом подушки сиденья. За ночь и утро поролон садовой мебели впитал в себя струи проливного дождя, а Жизель перепутала, какие кресла прятались под навесом от грозы, а какие нет.