Текст книги "Убить легко"

Глава 6
Краска для шляпок

Люк как раз чиркнул спичкой, собираясь прикурить сигарету. Неожиданность ее вопроса словно парализовала его руку. Он пребывал в полнейшем оцепенении; спичка догорела и обожгла ему пальцы.

– Черт, – выругался Люк, выронив спичку и яростно потрясая обожженной рукой. – Простите. Вы просто потрясли меня до глубины души, – признался он с печальной улыбкой.

– Неужели?

– Правда… – Он вздохнул. – Ох, в общем, я полагаю, что любому по-настоящему умному человеку удалось бы разгадать мои тайные планы! По-моему, нашей истории с написанием книги о фольклоре вы сразу не поверили?

– После того как я увидела вас, ни о какой вере не могло быть и речи.

– А до того верили?

– Да.

– И все равно задумка наша изначально глупа, – критично заявил Люк. – То есть любому может взбрести в голову написать книгу, но мало кто прикатит сюда, выдав себя за кузена… видимо, из-за этого вы и заподозрили нечестную игру?

Бриджит покачала головой.

– Нет. У меня имелось для этого иное объяснение… то есть имелось предположительное объяснение. Я предположила, что вы просто стосковались по женскому обществу… у нас с Джимми много таких знакомых… и мне подумалось, что он придумал эту шутку с кузеном, чтобы… в общем, чтобы спасти вашу гордость.

– Но потом заявился я, – продолжил Люк, – и моя внешность сразу представилась вам столь состоятельной, что прежнее объяснение исключалось совершенно?

Губы Бриджит тронула легкая усмешка.

– О нет, – возразила она. – Не угадали. Просто я представляла человека иного склада.

– Творческого или писательского? Не щадите мои чувства. Я предпочитаю правду.

– Нет, вы могли бы написать книгу… но не на такую тему. Вам вовсе не интересны старые суеверия, копание в прошлом и прочая подобная ветхая ересь! Вы не похожи на человека, одержимого прошлым… или даже будущим… вас привлекает настоящее.

– Гм… понятно, – он насмешливо скривился. – Да, пропади оно все пропадом, я стал нервничать из-за вас с первой же минуты! Вы выглядите чертовски умной.

– Простите, – сухо произнесла Бриджит, – а кого же вы ожидали?

– Ну, по правде говоря, я как-то не задумывался об этом.

– Вы, разумеется, ожидали увидеть легкомысленную кокетку, – невозмутимо продолжила она, – у которой хватило ума осознать выгоды положения и окрутить своего хозяина?

Люк смущенно хмыкнул. Она глянула на него со спокойной насмешливостью.

– Я вас отлично понимаю. Все в порядке. Никаких обид.

Фитцвильям предпочел нелицеприятный, но честный ответ:

– Ну, возможно, нечто подобное мелькало у меня в голове. Но, право, я мало задумывался об этом.

– Естественно, не задумывались. К чему думать о трудностях, пока не столкнулся с ними…

Но Люк уже впал в уныние.

– О нет, я не сомневался, что мне не под силу достойно сыграть свою дурацкую роль! Наверное, и лорд Уитфилд тоже обо всем догадался?

– Вот уж нет. Если б вы даже заявили, что приехали сюда изучать жизнь жуков-плавунцов для написания о них солидной монографии, то Гордон охотно поверил бы вам. Он обладает замечательной, какой-то детской доверчивостью.

– Все равно мне не удалось быть достаточно убедительным! Что-то выбило меня из колеи.

– Я вам помешала, – заявила Бриджит, – причем сознательно. Простите, но это забавляло меня.

– Ну, еще бы! Умные женщины обычно хладнокровно жестоки.

– В этой жизни каждый развлекается, как может, – проворковала Бриджит и, немного помолчав, спросила: – Так зачем же, мистер Фитцвильям, вы приехали сюда?

Круг замкнулся, они вернулись к исходному вопросу. Люк предвидел, что так и будет. В последние секунды он пытался найти какое-то новое объяснение. Повернув голову, Фитцвильям глянул на нее – проницательные пытливые глаза встретились с его спокойным и решительным взглядом. Он не ожидал, что она отнесется к этому столь серьезно.

– Что ж, наверное, будет даже лучше, – задумчиво произнес Люк, – если не придется больше лгать вам.

– Гораздо лучше.

– Но правда жизни весьма груба… Послушайте, а вы сами уже пришли к какому-то объяснению… в смысле, догадались ли об истинной причине моего приезда сюда?

Девушка медленно и задумчиво кивнула.

– И что же вы думаете? Может, поделитесь со мной? Мне представляется, что это могло бы облегчить ситуацию.

– Я подумала, – тихо сказала Бриджит, – что вы приехали сюда в связи со смертью этой девушки, Эми Гиббс.

– Так я и подумал! Догадывался… вернее чувствовал… всякий раз, когда всплывало ее имя. В общем, я догадался, что тут кроется какая-то тайна. Значит, вы подумали, что приехал из-за нее?

– А разве нет?

– В каком-то смысле – да.

Люк помолчал, озабоченно нахмурившись. Девушка рядом с ним тоже молчала, сидела не шелохнувшись. Она ничего больше не спрашивала, не тревожила ход его размышлений.

Наконец он решился.

– Я прикатил сюда гоняться за призраками… основываясь на странной и, вероятно, совершенно абсурдной версии. Эми Гиббс – лишь одно из звеньев целой цепи. Мне хотелось точно узнать, как она умерла.

– Ну да, я так и подумала.

– Однако, черт возьми, почему вы так подумали? Разве нечто, связанное с ее смертью, обострило ваш интерес?

– С самого начала мне казалось, что в ее смерти есть нечто загадочное. Именно поэтому я и предложила вам зайти к мисс Уэйнфлейт.

– Но почему?

– Потому, что она тоже так думает.

– Надо же!

Люк быстро оживил в памяти недавний разговор в лавандовой гостиной. Теперь он мог понять, какие скрытые сомнения лежали в основе поведения той старой девы.

– Она так же, как и вы, думает… что в этой смерти есть нечто странное?

Бриджит кивнула.

– А что именно?

– Начнем, к примеру, с краски для шляпок.

– А что, собственно, странного в краске для шляпок?

– Ну, лет двадцать тому назад дамы действительно красили шляпки. Один сезон вы отходили в розовой соломенной шляпке, а на будущий год купили бутылочку краски, и вот уже у вас новая синяя шляпка… потом, возможно, очередная бутылочка поможет вам сделать шляпку черной. Но в наши дни шляпки подешевели – а дешевые вещицы просто выбрасываются, когда выходят из моды.

– Даже такими бедными девушками, как Эми Гиббс?

– Уж скорее я стала бы красить шляпку, чем она! Бережливость тоже вышла из моды. И есть еще одна странность. Краска для шляпок была красной.

– И в чем же странность?

– Но Эми Гиббс была рыжеволосой… морковно-рыжей красоткой!

– То есть вы имеете в виду, что она не выбрала бы для обновления своей шляпки такой цвет?

Бриджит снова кивнула.

– Ни одна рыжая девушка не станет носить красную шляпку. Возможно, мужчине подобные тонкости непонятны, но…

Люк прервал ее с особой выразительностью.

– Верно… мужчина может не учесть такой тонкости.

– У Джимми появились странные друзья из Скотленд-Ярда. Возможно, вы…

– Нет, я провожу неофициальное расследование, – быстро возразил Люк, – хотя и мало знаком с искусством частных сыщиков с Бейкер-стрит и из прочих детективных историй. Я именно тот, кого рекомендовал вам Джимми, – отставной полицейский, недавно вернувшийся с Востока. И я по собственной инициативе ввязался в это дело из-за одной странной беседы, произошедшей в купе поезда по пути в Лондон.

Фитцвильям кратко описал Бриджит свой разговор с мисс Пинкертон и последующие события, которые привели к его приезду в Уичвуд.

– Теперь вы понимаете всю нереальность ситуации! – заключил он. – Я пытаюсь найти определенного человека… тайного убийцу… жителя Уичвуда… вероятно, известного и всеми уважаемого. Если мисс Пинкертон права, и вы правы, и та мисс… э-э… как там ее звали… тоже права, – то тот мужчина убил Эми Гиббс.

– Да, понимаю, – признала Бриджит.

– Вероятно, злоумышленник мог забраться к ней в окно?

– Конечно, мог, по-моему, – задумчиво произнесла девушка. – Наш констебль Рид забрался к ней с крыши сарая. Окно она не закрывала. Конечно, залезть на сарай не так уж просто, но совсем не трудно для умеренно спортивного мужчины.

– Ну и что же он мог сделать, забравшись туда?

– Заменить пузырек микстуры от кашля на бутылочку шляпной краски.

– Надеясь на то, что она поступит так, как он рассчитывает, – проснется, выпьет «лекарство», и тогда все скажут, что она приняла его по ошибке или совершила самоубийство?

– Да.

– А не возникла ли во время дознания, как говорится, книжная версия «преднамеренного убийства»?

– Нет.

– Опять же мужчины, на мой взгляд, не особо разбираются в красках для шляпок?

– Естественно.

– Но это приходило вам в голову?

– Да.

– И мисс Уэйнфлейт? Вы с ней обсуждали эту загадку?

– В общем, нет… не в том смысле, как вы предполагаете. То есть мы ничего с ней не обсуждали. Я даже не представляю, до чего, по большому счету, могла додуматься эта невинная старая дева. Могу лишь сказать, что поначалу она выглядела просто встревоженной, но постепенно тревога ее явно усилилась. Она, знаете ли, не обделена умом, вроде бы даже училась в Гертоне[21]21
  Гертон-колледж – известный женский колледж Кембриджского университета, основан в 1869 г.


[Закрыть], – по крайней мере, ей хотелось учиться, и в молодости она придерживалась на редкость передовых взглядов. Мисс Уэйнфлейт совсем не похожа на большинство здешних неотесанных провинциалов с бредовыми путаными идеями.

– Мне как раз казалось, что мисс Пинкертон посетили именно бредовые идеи, – огорченно признался Люк. – Причем поначалу я и представить не мог, что ее история заслуживает внимания.

– А я всегда считала ее исключительно проницательной, – возразила Бриджит. – Зачастую наши милые пожилые болтушки чертовски наблюдательны… в каком-то смысле. Вы говорили, что она упоминала и другие имена?

– Верно, – Люк кивнул. – Одного паренька – то есть Томми Пирса; я сразу вспомнил это имя, услышав его. И почти уверен также, что всплывало имя какого-то пьянчужки – по-моему, Картера.

– Картер, Томми Пирс, Эми Гиббс и доктор Хамблби, – задумчиво перечислила Бриджит. – Как вы и сказали, все это кажется совершенно неправдоподобным. Чертовски непонятно, кому могло понадобиться убивать этих людей. Они ведь такие разные!

– У вас есть какие-то идеи относительно того, кому могло понадобиться разделаться с Эми Гиббс?

– Ни малейших, – покачав головой, призналась Бриджит.

– А как насчет мистера Картера? Как, кстати, он умер?

– Свалился в реку и утонул. В тот туманный вечер он плелся домой, изрядно набравшись пивом. У нас есть пешеходный мостик с одним рядом перил. Сочли само собой разумеющимся, что он оступился и упал в реку.

– Но кто-то также легко мог столкнуть его?

– О да!

– И кто-то опять же легко мог подтолкнуть озорного Томми, когда тот мыл окно?

– Тоже верно.

– Это приводит нас к реальному выводу о том, что действительно легко лишить жизни трех человек, не вызвав ничьих подозрений.

– Но у мисс Пинкертон подозрения возникли, – напомнила Бриджит.

– Да, благослови Господь ее душу. Мисс Пинкертон не волновало, что ее могут счесть сентиментальной и глупой выдумщицей.

– Она частенько говорила мне, что в нашем мире полно страшных грешников.

– А вы, полагаю, тактично улыбались в ответ?

– Со снисходительным превосходством, – призналась Бриджит.

– Чрезмерная доверчивость, с другой стороны, может обеспечить первое место лишь в состязании глупцов, – заметил Люк.

Девушка удрученно кивнула.

– Полагаю, нет смысла спрашивать, – продолжил Фитцвильям, – не возникало ли у вас самой каких-то подозрений? Вряд ли вы встречали в Уичвуде страшного индивидуума с подернутыми пеленой глазами или жутким безумным смехом, от которого у вас по спине бежали мурашки.

– Все мои знакомые в Уичвуде представляются мне исключительно здравомыслящими людьми, почтенными и совершенно заурядными.

– Я опасался, что именно так вы и скажете, – проворчал Люк.

– А вы думаете, что у нашего таинственного убийцы явно выраженное безумие?

– Ну, еще бы, хотя может быть и не явно… Безумец – это наверняка, но тайный и очень хитроумный. Последний человек, которого вы могли бы заподозрить… возможно, некий столп общества, типа управляющего банком.

– Мистер Джонс? Я решительно не представляю, чтобы он мог совершить столько убийств.

– Тогда, вероятно, он именно тот, кто нам нужен.

– Но это же может быть кто угодно, – возразила Бриджит. – Мясник, булочник, бакалейщик, фермер, дорожный рабочий или даже разносчик молока.

– Верно… но мне представляется, что поле деятельности можно немного ограничить.

– Почему?

– Мисс Пинкертон говорила, что когда тот человек выбирает очередную жертву, то в его глазах появляется особый взгляд. С ее слов у меня создалось впечатление – всего лишь впечатление, заметьте, – что она говорила, по крайней мере, о своей ровне в общественном смысле, о человеке ее круга общения. Естественно, я могу ошибаться…

– Нет, скорее всего, вы совершенно правы! Такие нюансы разговора улавливаются на интуитивном уровне и зачастую безошибочно указывают верный путь.

– Знаете, открыв вам правду, я испытал огромное облегчение, – внезапно признался Люк.

– Согласна, теперь я, вероятно, буду меньше мешать вам. А может, даже в чем-то и помогу.

– Ваша помощь будет бесценна. Вы действительно намерены ввязаться в это дело?

– Разумеется.

– А как же быть с лордом Уитфилдом? – внезапно спросил Люк с легким замешательством. – Неужели вы думаете, что он…

– Естественно, мы ничего не скажем Гордону! – перебила его Бриджит.

– Вы подразумеваете, что он нам не поверил бы?

– Ха, еще как поверил бы! Гордон способен поверить чему угодно. Просто он, вероятно, жутко перепугается и будет настаивать на привлечении к охране полдюжины крепких молодцов, которые взбаламутят весь наш тихий городок. Он вообще обожает подобные истории!

– Тогда предпочтительнее всего будет не посвящать его в наше дело, – согласился Люк.

– Точно. Боюсь, нам придется лишить его таких незатейливых радостей.

Люк пристально взглянул на нее. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но передумал. И вместо этого озабоченно глянул на часы.

– Да, – поняла его Бриджит, – нам пора возвращаться домой.

Она поднялась с поваленного дерева. Внезапно между ними возникла странная напряженность, словно не высказанные Люком мысли повисли в воздухе.

Домой они возвращались в молчании.

Глава 7
Возможные версии

Люк сидел в отведенной ему спальне. Во время ленча миссис Анструтер устроила ему допрос относительно цветов, произраставших в его саду в Майянг-Стрейтс. Далее ему сообщили, какие цветы хорошо прижились бы там. Сверх того Фитцвильям выслушал поучительную для молодых людей лекцию лорда Уитфилда на тему: «Как самостоятельно добиться успеха в жизни». Но сейчас он пребывал в благословенном одиночестве.

Положив перед собой лист бумаги, Люк записал ряд имен. Список получился следующим:

Доктор Томас

Мистер Эббот

Майор Хортон

Мистер Элсуорси

Мистер Уэйк

Мистер Джонс

Кавалер Эми

Мясник, булочник, кузнец, ювелир и так далее

Второй лист бумаги он озаглавил словом «Жертвы». И под этим заголовком появился еще один список:

Эми Гиббс: отравлена.

Томми Пирс: вытолкнут из окна.

Гарри Картер: сброшен с моста. (В состоянии опьянения? Чем-то одурманенный?)

Доктор Хамблби: заражение крови.

Мисс Пинкертон: попала под машину.

К данному списку он добавил еще возможных жертв:

Миссис Роуз?

Старый Бен?

И немного подумав, дописал:

Миссис Хортон?

Покуривая, Люк задумчиво оценил эти списки и опять взялся за карандаш:

Доктор Томас: версия обвинения.

Явный мотив в случае доктора Хамблби. Удобный для медика выбор способа смерти последнего – а именно, ловкое отравление микробами. Эми Гиббс посетила его накануне своей смерти. (Возможна связь между ними? Шантаж?)

Томми Пирс? Связь неизвестна. (Мог ли Томми узнать о тайных отношениях между Томасом и Эми Гиббс?)

Гарри Картер? Связь неизвестна.

Уезжал ли доктор Томас из Уичвуда в тот день, когда мисс Пинкертон отправилась в Лондон?

Вздохнув, Люк перешел к следующему кандидату в злодеи:

Мистер Эббот: версия обвинения.

(Интуитивно – любой законовед вызывает подозрения. Возможно, предубеждение.)

Особенности характера – жизнерадостность, общительность, доброжелательность и т. п. В любом детективном романе, безусловно, вызвал бы подозрение – обычно подозревают добродушных и общительных людей. Возражение: роман далек от реальной жизни.

Мотив для убийства доктора Хамблби: серьезное расхождение во взглядах. Хамблби открыто бросил вызов Эбботу. Достаточный мотив для повредившегося в уме субъекта.

Их враждебность легко могла заметить мисс Пинкертон.

Томми Пирс? Совал нос в документы Эббота. Нашел ли он в них то, что ему не следовало знать?

Гарри Картер? Связь не установлена.

Эми Гиббс? Связь не установлена. Краска для шляпок вполне подходит к ментальности Эббота – старомодные взгляды. Где находился Эббот в тот день, когда убили мисс Пинкертон?

Майор Хортон: версия обвинения.

Связи с Эми Гиббс, Томми Пирсом и Картером не установлены. Что произошло с миссис Хортон? Ее смерть, судя по всему, могла быть вызвана отравлением мышьяком. В таком случае мог ли шантаж быть мотивом других убийств?

NB: Лечил ее доктор Томас. (Очередное подозрение для версии Томаса.)

Мистер Элсуорси: версия обвинения.

Противный тип – увлекается черной магией. По натуре, возможно, склонен к кровожадности. Связь с Эми Гиббс. Есть ли какие-то связи с Томми Пирсом? Картером? Неизвестно. С Хамблби? Возможно, доктор распознал отклонения в психическом состоянии Элсуорси.

Мисс Пинкертон? Уезжал ли Элсуорси из Уичвуда в день убийства мисс Пинкертон?

Мистер Уэйк: версия обвинения.

Очень маловероятно. Возможна ли мания на почве религии? Миссия смертной кары?

Праведный старый священник мог бы стать первым подозреваемым в романе, но (как и ранее) не в реальной жизни.

Замечание: Картер, Томми и Эми – все трое определенно не безгрешны. Не следовало ли их покарать согласно божественному произволению?

Мистер Джонс.

Никаких сведений.

Кавалер Эми.

Возможна любая причина для убийства Эми – но исходя из разумных оснований, мотив представляется невероятным.

Прочие кандидаты?

Не вызывают никаких подозрений.

Люк перечитал написанные заметки и неодобрительно покачал головой.

– Какой-то абсурд! – тихо пробурчал он. – У Евклида это дело здорово получалось…[22]22
  Евклид – древнегреческий математик (III в. до н. э.), в своих трудах заложил основы метода косвенного доказательства и сведе́ния вопроса к абсурду.


[Закрыть]

Затем Фитцвильям разорвал листы на мелкие кусочки, сжег их в пепельнице и проворчал себе под нос:

– Да уж, пожалуй, нелегко будет разобраться в этом уичвудском деле.

Глава 8
Доктор Томас

Откинувшись на спинку стула, доктор Томас взъерошил изящной рукой с длинными пальцами свою густую белокурую шевелюру.

Внешность этого молодого мужчины производила обманчивое впечатление. Хотя он уже разменял четвертый десяток, на первый взгляд ему можно было дать чуть больше двадцати, если вообще не меньше. Копна весьма непокорных белокурых волос, слегка удивленное выражение бледного лица с юношеским румянцем делали его неотразимо по-мальчишески привлекательным. При всей незрелости облика доктора диагноз, поставленный им только что после осмотра ревматического колена Люка практически, точно совпал с тем, что неделей раньше ему поставил выдающийся специалист с Харли-стрит[23]23
  На этой улице Лондона по традиции селились и размещали частную практику наиболее известные и дорогие врачи города.


[Закрыть].

– Благодарю, – искренне произнес Люк. – В общем, мне сразу стало легче от вашей уверенности в том, что электротерапия будет настолько целительна для меня. В моем возрасте вовсе не хочется превращаться в калеку.

Лицо доктора Томаса озарилось радостной мальчишеской улыбкой.

– О, мистер Фитцвильям, на мой взгляд, вам совершенно нечего опасаться.

– Что ж, вы порадовали меня. Я подумывал еще обратиться к лондонскому эскулапу, но теперь такая необходимость, несомненно, отпала.

– Можете и сходить, если это принесет вам успокоение, – опять улыбнувшись, заметил доктор Томас. – В конце концов, всегда полезно узнать просвещенное мнение специалиста.

– Нет-нет, я совершенно уверен в вашей компетентности.

– Честно говоря, в вашем случае нет никакой сложности. Если вы последуете моему совету, то уверяю вас, что вскоре вы избавитесь от данной проблемы.

– Вы меня совершенно успокоили, доктор. Представляете, при обострении артрита мои суставы могли бы опухнуть, а то и вообще лишить меня способности передвигаться.

Доктор Томас покачал головой с мягкой снисходительной улыбкой.

– Приболев, мужчины склонны преувеличивать страхи, – быстро прибавил Люк. – Полагаю, вам это знакомо? Я частенько подумывал, что врачи должны чувствовать себя настоящими знахарями или шаманами – своего рода магами, способными волшебным образом исцелить большинство пациентов…

– Доля веры в лечении крайне важна.

– Я понимаю. Обычно выражение «так сказал доктор» произносится почти с благоговением.

Доктор Томас чуть расправил плечи.

– Если только пациенты понимающие! – шутливо ответил он и, помедлив, добавил более серьезно: – Вы пишете книгу о магических обрядах, не так ли, мистер Фитцвильям?

– Как вы узнали? – воскликнул Люк, возможно, с несколько преувеличенным удивлением.

– Ах, мой дорогой, – с довольным видом произнес доктор Томас, – в подобных городках слухи распространяются чертовски быстро. У нас ведь так мало свежей пищи для разговоров…

– И наверняка слухи зачастую преувеличены. Вероятно, вы еще услышите, что я вызываю местных духов и соперничаю с Аэндорской волшебницей[24]24
  Аэндорская волшебница (колдунья из Аэндора) – персонаж Ветхого Завета, вызвавшая по просьбе царя Саула накануне решающей битвы дух покойного пророка Самуила для предсказания судьбы.


[Закрыть].

– Странно, что вы упомянули об этом.

– Почему?

– Ну, уже действительно ходят слухи о том, что вы вызвали дух Томми Пирса.

– Пирса? Пирса… Не тот ли это паренек, что выпал из окна?

– Именно он.

– Надо же, как интересно… хотя припоминаю… верно, я заметил нечто в таком роде в разговоре с тем поверенным… как бишь, его фамилия… Эббот?

– Точно, эта новость пошла от Эббота.

– Не хотите же вы сказать, что я внушил искушенному адвокату веру в привидения?

– А вы сами верите в призраков?

– Судя по вашему тону, доктор, вы в них не верите… Разумеется, я не скажу, что «верю в привидения», хотя мне известно о сверхъестественных явлениях в случаях внезапной или насильственной смерти. Однако меня больше интересуют разнообразные суеверия, связанные с насильственной смертью. Ну, к примеру, говорят, что убитый не может спокойно лежать в могиле. А еще бытует интересное поверье, что тело убиенного начинает кровоточить, если его коснется убийца. Меня как раз интересуют истоки возникновения подобных суеверий.

– Весьма любопытно, – согласился Томас. – Но, по-моему, в наше время мало кто знает о столь древних традициях.

– Таких людей больше, чем вы можете себе представить. Разумеется, я не думаю, что у вас здесь бывало много убийств… поэтому, увы, вряд ли мне удастся составить основательную подборку сведений.

Последнюю фразу Люк произнес с улыбкой, глаза его с показной беспечностью поглядывали на собеседника. Но доктор Томас совершенно невозмутимо улыбался в ответ.

– Да, полагаю, здесь уже давно не случалось никаких убийств… по крайней мере не на моей памяти.

– Верно, у вас тут на редкость мирное местечко. Ничто не побуждает к насилию. Если только кто-то слегка не помог вашему бедному Томми выпасть из окна, – со смехом закончил Люк.

А доктор Томас по-прежнему улыбался – искренней улыбкой, полной мальчишеского изумления.

– Многие у нас хотели бы свернуть шею этому сорванцу, – признался он. – Но я не думаю, что кто-то мог действительно разъяриться до такой степени, что решился вытолкнуть его из окна.

– Видимо, он многим насолил своими выходками… и кто-то мог счесть своим долгом избавить общество от такого возмутителя спокойствия.

– Жаль, что такой выбор случается нечасто.

– Я всегда считал, что убийства неисправимых грешников могли бы благотворно повлиять на жизнь общества, – провокационно заметил Люк. – С каким-нибудь «клубом зануд», к примеру, следовало бы покончить, подлив отраву в их бренди. Или бывают еще сплетницы, готовые своими ядовитыми язычками уничтожить всех ваших ближайших друзей. Озлобленные старые девы, способные нанести удар в спину. Закоренелые консерваторы, препятствующие прогрессу. Как славно изменилась бы наша жизнь, если б все они безболезненно отправились в мир иной!

Улыбка доктора Томаса превратилась в ухмылку.

– Да вы, в сущности, по большому счету защищаете преступность!

– Всего лишь разумную ликвидацию, – возразил Люк. – Разве вы не согласны, что она стала бы благотворной?

– О, несомненно.

– Ах, я понял, вы воспринимаете мои слова в шутку, – догадался Люк. – Но учтите, что, в отличие от заурядного англичанина, я не испытываю священного трепета перед таинством человеческой жизни. Любой человек, лежащий камнем на пути прогресса, должен быть устранен… вот какова моя точка зрения!

– Понятно. Но кто будет судить о годности или негодности человека? – поинтересовался доктор Томас, взъерошив свои короткие светлые волосы.

– Верно, в этом-то вся сложность, – признал Люк.

– Католики сочли бы недостойными жизни пропагандистов коммунизма, а последние, в свою очередь, приговорили бы к смерти священников, как разносчиков суеверий; докторам захотелось бы устранять неизлечимо больных, а пацифистам – осудить военных и так далее.

– Судьей мог бы стать ученый, – предложил Фитцвильям. – Высокообразованная личность, способная на беспристрастную оценку… к примеру, доктор. Уж если на то пошло, то мне кажется, что как раз вы, доктор, могли бы стать весьма справедливым судьей.

– В вопросе непригодности для жизни?

– Да.

– Моя профессия заключается как раз в том, чтобы превращать непригодное в пригодное, возвращая людей к нормальной жизни, – возразил врач, покачав головой. – И признаюсь, зачастую это тяжелый труд.

– Давайте рассудим чисто теоретически, – предложил Люк. – Возьмем, к примеру, такого человека, как покойный Гарри Картер и…

– Картер? – резко перебил его доктор Томас. – Вы имеете в виду покойного владельца «Большой медведицы»?

– Да, именно его. Самому мне не довелось его знать, но о нем мне рассказывала моя кузина, мисс Конуэй. Судя по всему, он был законченным мерзавцем и пьяницей.

– Ну, – протянул доктор, – он выпивал, конечно. Плохо обращался с женой, запугивал дочь… Задиристый грубиян, он перессорился почти со всеми жителями нашего городка.

– То есть, в сущности, мир без него стал бы лучше?

– Согласен, кто-то, видимо, склонился бы к такой точке зрения.

– Более того, если б он не соблаговолил сам свалиться в реку, а кто-то подтолкнул его туда, то разве такой человек не действовал бы в интересах общества?

– Так вот какие методы вы отстаиваете, – сухо бросил доктор Томас. – Неужели вы согласились бы применить их, служа там, на Востоке… по-моему, в Майянг-Стрейтс?

Люк улыбнулся.

– О нет, до практики дело не доходило; я рассуждаю чисто теоретически.

– А я и не думаю, что по натуре вы способны на убийство.

– Почему? Ведь я откровенно высказал вам свои взгляды.

– Вот именно. Слишком откровенно.

– Вы имеете в виду, что если б я действительно принадлежал к типу людей, способных взять закон в свои руки, то не стал бы обнародовать свои взгляды?

– Верно, именно это я и имел в виду.

– Но я могу истинно веровать в свою правоту. Могу даже быть своего рода фанатиком в данном вопросе!

– Даже если и так, то у вас сработало бы чувство самозащиты.

– Известно, что зачастую убийцы выглядят как отменные добряки, которые и мухи не обидят.

– Возможно, вы слегка преувеличиваете, – возразил доктор Томас, – хотя не так уж далеки от правды.

– А скажите, – резко произнес Люк, – мне просто интересно: вы когда-нибудь сталкивались с человеком, которого сами подозревали в убийстве?

– Право… что за странный вопрос! – отрывисто воскликнул Томас.

– Почему же странный? Все-таки доктору приходится сталкиваться с множеством эксцентричных причуд своих пациентов. И для него же лучше быть способным, допустим, распознать признаки мании убийства, причем на ранней стадии, пока они еще малозаметны.

– У вас типично дилетантское суждение о смертоубийственной мании, – раздраженно заметил Томас. – Очевидно, вы представляете заводящегося с пол-оборота безумца с пеной у рта, в ярости размахивающего ножом. Позвольте мне пояснить вам, что сложнее всего прочего как раз распознать душевнобольного, страдающего манией убийства. По всей видимости, он может выглядеть абсолютно обычным человеком, возможно, слегка испуганным, который скажет вам, вероятно, что у него есть враги. Не более того. Спокойный, безобидный на вид человек.

– Неужели у него и вправду вид самого обычного человека?

– Разумеется. Такие душевнобольные зачастую уверены, что убивают в целях самозащиты. Но большинство убийц, напротив, являются обычными здоровыми людьми, такими, как вы или я.

– Доктор, вы пугаете меня! Не удивлюсь, если вы заподозрите, будто на моем счету штук пять или шесть тихих тайных убийств.

– По-моему, мистер Фитцвильям, это маловероятно, – улыбнулся доктор Томас.

– Вот как! Позвольте ответить вам тем же. Я тоже не верю, что на вашем счету пять или шесть убийств.

– Видимо, вы не учитываете мои профессиональные провалы, – весело уточнил Томас.

Собеседники рассмеялись.

Решив, что пора прощаться, Люк поднялся со стула.

– Боюсь, я отнял у вас много драгоценного времени, – извиняющимся тоном произнес он.

– О нет, дел у меня не так уж много. В Уичвуде, видимо, на редкость здоровый климат. Более того, всегда приятно поговорить с новым человеком, повидавшим мир.

– Меня как раз удивило… – начал Фитцвильям и умолк.

– Что же?

– Направляя меня к вам, мисс Конуэй сказала, что вы очень образованный и… в общем, первоклассный специалист. Короче, я подумал, не скучно ли вам жить в провинции? Для талантливого человека здесь не так много возможностей.

– Ну, общая врачебная практика полезна для начала. Набираешься ценного опыта.

– Но вы же не собираетесь прозябать здесь всю свою жизнь? Ваш покойный коллега, доктор Хамблби, как я слышал, не отличался честолюбием и вполне довольствовался местной практикой. Видимо, он давно здесь работал?

– Практически всю жизнь.

– Насколько я понял, он считался солидным, но старомодным врачом.

– Временами с ним бывало нелегко… – помедлив, признал Томас. – Он с большим подозрением относился к современным нововведениям, однако являл собой отличный пример врачей старой закалки.

– Мне говорили, у него прехорошенькая дочь, – в шутливой манере произнес Люк.

Он имел удовольствие видеть, как бледно-розовое лицо доктора Томаса покрылось густым румянцем.

– Гм-м… э-э… да, – промямлил тот.

Фитцвильям дружелюбно взирал на него, радуясь перспективе исключения доктора Томаса из своего списка подозреваемых.

А тот, с виду уже успокоившись, внезапно сказал:

– Кстати, к нашему недавнему разговору о преступлениях: я могу одолжить вам весьма познавательную книгу, если вы интересуетесь этой темой. Перевод с немецкого. «Комплекс неполноценности и преступность» Кройцхаммера.

– Буду благодарен, – откликнулся Люк.

Пробежав пальцами по книжным корешкам на полке, доктор Томас быстро вытащил нужный том.

– Вот, пожалуйста. Некоторые из его гипотез весьма поразительны… разумеется, это только гипотезы, но весьма любопытные. Право, потрясающе интересны, к примеру, страницы, посвященные юным годам жизни Менцхельда, так называемого знаменитого Франкфуртского Мясника, или глава, посвященная Анне Хелм, скромной няне-убийце.