Текст книги "Вилла «Белый конь»"

– Как всех, – улыбнулся я.

– Любопытно. – Она бросила на меня острый, испытующий взгляд. Я несколько растерялся. – Смерть. Сфеpa, где дела всегда шли бойчее, чем торговля любовным напитком. Но в те времена использовались приемы сродни детским игрушкам. Семейство Борджиа со своими таинственными ядами! Знаете, что это было? Обычный мышьяк. Совсем как у жены-отравительницы в бедняцком предместье. Но с тех пор много воды утекло, сейчас методы куда современнее. Наука раздвинула границы.

– При помощи ядов, которые нельзя определить? – усмехнулся я.

– Яды? Устарело. Невинные забавы. Открылись новые горизонты.

– Какие же?

– Горизонты мысли. Познания о разуме: что есть разум, что ему подвластно, как на него повлиять.

– Занятно! Продолжайте, пожалуйста.

– Принцип хорошо известен. Знахари использовали его в первобытном обществе еще много веков назад. Незачем убивать жертву. Вы всего лишь приказываете ей умереть.

– Внушение? Но ведь оно не действует, если жертва в него не верит.

– Вы имеете в виду европейцев, – поправила она меня. – Иногда действует. Мы далеко ушли от шаманов, им и не снилось то, что доступно нам. Психологи указали путь. Желание умереть! Оно таится в каждом. И его нужно уметь использовать. Действовать с его помощью! С помощью стремления к смерти.

– Любопытно! – У меня возник чисто научный интерес. – Заставить объект совершить самоубийство?

– Как вы отстали! Вам приходилось слышать о самовнушенных заболеваниях?

– Конечно.

– К примеру, больному не хочется идти после выздоровления на работу. И у него снова возникает недомогание, настоящее. Он вовсе не уклоняется от работы, тем более не симулирует. Просто у него появляются все симптомы недуга, даже боли. Для врачей это долго оставалось загадкой.

– Ага, мне становится понятно, что вы имеете в виду, – медленно проговорил я.

– Чтобы уничтожить объект, нужно повлиять на его подсознание, на подсознательное стремление к гибели. – Она заметно возбудилась. – Разве не ясно? Настоящая болезнь будет результатом, он сам вызовет ее в своем организме. Вы стремитесь занемочь, умереть – что же, вы заболеваете... и умираете.

Она с торжеством вскинула голову. Я вдруг похолодел. Ахинея какая-то. Эта женщина не совсем нормальна. И все же...

Тирза Грей вдруг засмеялась:

– Вы ведь не поверили мне?

– Поразительная теория, мисс Грей, очень в духе современной мысли, это следует признать. Но как вы стимулируете стремление к смерти, свойственное всем нам?

– А это моя тайна. Пути! Средства! Существует внеконтактное общение. Вспомните радио, радары, телевидение. Опыты в экстрасенсорном восприятии вопреки ожиданиям далеко вперед не продвинулись. Но лишь из-за того, что не усвоен простой изначальный принцип. Иногда случайная удача – но коль скоро вам такое удалось однажды, вы сможете повторять это вновь и вновь...

– А вам удается?

Она ответила не сразу. Отошла на несколько шагов и проговорила:

– Не заставляйте меня, мистер Истербрук, выдавать мои секреты.

– Зачем вы мне все это рассказывали? – спросил я.

– Вы разбираетесь в старинных книгах. А кроме того...

– Что же еще?

– Мне подумалось... И Белле тоже так показалось – мы обязательно вам понадобимся.

– Понадобитесь мне?

– Белла считает – вы пришли сюда, чтобы найти нас. Она редко ошибается.

– Почему я должен, как вы говорите, вас найти?

– А это, – тихо ответила Тирза Грей, – мне неведомо. До поры до времени.

Глава 7
РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК

1

– Вот вы где!

Роуда в сопровождении остальных вошла в открытую дверь. Она огляделась:

– Здесь вы совершаете обряды?

– Вы неплохо осведомлены. – Тирза Грей громко засмеялась. – В деревне о чужих делах знают больше, чем о своих собственных. У нас, как известно, устойчивая зловещая репутация. Три-четыре века назад нас бы всех утопили либо устроили нам аутодафе. Моя прапра– или даже прапрапрапратетушка погибла на костре как ведьма. Где-то в Ирландии. Такие были времена!

– А я думала, вы шотландка.

– Наполовину, по отцу. Со стороны матери – ирландка. Сибил, наша прорицательница, греческого происхождения. Белла представляет староанглийскую традицию.

– Какой необычный национальный коктейль! – заметил Деспард.

– Именно.

– До чего интересно! – воскликнула Джинджер.

Тирза быстро взглянула на нее, потом обернулась к миссис Оливер:

– Вам следует написать об убийстве с помощью черной магии. Я обеспечу вас материалом.

Миссис Оливер смутилась.

– Я пишу о чем попроще, – сказала она виновато; фраза у нее прозвучала так, будто она признавалась: «Я готовлю только самые нехитрые блюда». – Всего-навсего об обыкновенных людях, о тех, кто желает убрать другого с пути и спрятать концы в воду, – добавила она.

– И все-таки для меня ваши герои – чересчур сложные характеры, – вмешался полковник Деспард. Он поглядел на часы: – Роуда, нам пора...

– Да-да, мы должны идти. Сейчас больше времени, чем я думала.

Стали прощаться, послышались слова благодарности. Мы обошли дом снаружи и остановились у калитки.

– Вы держите много птицы, – отметил полковник Деспард, глядя на обнесенный проволочной сеткой курятник.

– Терпеть не могу кур, – объявила Джинджер. – Меня раздражает их кудахтанье.

– Здесь почти одни только петухи, – сообщила Белла, которая появилась из задней двери виллы.

– Белые петухи, – сказал я.

– Вы из них готовите? – спросил Деспард.

– Они нам нужны для дела, – объяснила Белла.

Рот у нее растянулся в усмешку, искривив припухшее, бесформенное лицо. В глазах мелькнул хитрый огонек, словно она знает больше, чем говорит.

Мы распрощались. Когда усаживались в машину, из открытой парадной двери появилась Сибил Стамфордис, чтобы вместе со всеми проводить гостей.

– Не нравится мне эта женщина, – сказала миссис Оливер, когда наша машина отъехала от дома. – Не нравится, и все тут.

– Ну, не стоит принимать Тирзу всерьез, – снисходительно улыбнулся Деспард. – Плетет околесицу, чтобы произвести впечатление, получает от этого удовольствие.

– Я не ее имела в виду. Она просто бессовестная, ухватистая особа. Не такая опасная, как другая.

– Белла? Страшновата, надо признать.

– И не она. Я имею в виду эту их прекрасную Сибил. Она только кажется дурочкой. Бусы, сари и вся эта болтовня о магии и невероятных переселениях душ. Почему это ни к кому не переселяется душа уродливой судомойки или старой неуклюжей крестьянки? Интересно бы знать! Только египетские принцессы или прекрасные вавилонские рабыни. Очень странно. Однако пусть она и на самом деле глупа, у меня такое чувство, будто она способна... ей и вправду дано творить недобрые дела. Я никогда не умею толком объяснить – ну, в общем, ее можно вовлечь в какое-то... Может, и потому, что она действительно глупа. Наверное, меня трудно понять, – заключила она жалобным голосом.

– Я понимаю, – отозвалась Джинджер. – Но, по-моему, вы не совсем правы.

– Посетить бы хоть один из их сеансов, – мечтательно произнесла Роуда. – Должно быть, забавно.

– И не вздумай, – отрезал ее муж. – Не хватало мне, чтобы ты с ними якшалась.

Они затеяли шутливый спор, а я глубоко задумался и очнулся, лишь услышав, что миссис Оливер спрашивает о расписании поездов на завтра.

– Я отвезу вас на машине, – предложил я.

На лице миссис Оливер отразилось сомнение.

– Нет, лучше я на поезде.

– Да ладно вам. Вы же со мной ездили. Я надежный водитель.

– Не в этом дело, Марк. Мне завтра на похороны. Нужно вовремя вернуться в город. – Она вздохнула. – Ненавижу похороны.

– А вам обязательно там присутствовать?

– На этот раз да. Мэри Делафонтейн была моя старинная приятельница, и, наверное, ей бы хотелось, чтобы я проводила ее в последний путь. Такой уж она была человек.

– Ага! – воскликнул я. – Ага! Делафонтейн!

Все посмотрели на меня с удивлением.

– Извините, – сказал я. – Просто я все вспоминал, где слышал фамилию Делафонтейн. Вы ведь мне, кажется, говорили, что вам нужно навестить ее в больнице? – Я вопросительно взглянул на миссис Оливер.

– Очень может быть, – подтвердила та.

– От чего она умерла?

– Токсический полиневрит – кажется, так.

Джинджер с любопытством взглянула на меня.

Когда мы выходили из машины, я сказал:

– Хочу пойти прогуляться. Мы сегодня столько съели у мистера Винаблза, да еще этот чай.

И поскорее ушел, чтобы никто не напросился мне в компанию. Мне хотелось побыть одному и привести в порядок свои мысли.

В чем же тут дело? Нужно составить ясную картину хотя бы для себя. Началось все со слов Вьюнка, что, если надо от кого-то отделаться, существует «Белый конь».

Потом я встретил Джима Корригана, и он мне показал список, найденный у отца Гормана и связанный с его гибелью. В списке были фамилии Хескет-Дюбуа и Такертон, и я вспомнил вечер в баре в Челси. Фамилия Делафонтейн тоже показалась мне знакомой. Ее, как теперь стало ясно, упомянула миссис Оливер, рассказывая о своей больной подруге. Сейчас больная подруга уже умерла.

После этого я, сам толком не зная почему, пошел к Вьюнку в цветочную лавку и учинил ей допрос. И девушка начисто отрицала, будто слышала про «Белого коня». Более того, смертельно перепугалась.

Сегодня была Тирза Грей. Но неужели «Белый конь» и его обитательницы имеют хоть какое-то отношение к списку отца Гормана? Почему я их связываю? Почему мне пришло в голову, что между ними есть что-то общее? Миссис Делафонтейн, вероятно, жила в Лондоне. Томазина Такертон – где-то в Суррее. Они, наверное, и представления не имели о деревне Мач-Диппинг. А вдруг...

Я как раз подходил к гостинице «Королевский щит». В ней был настоящий старинный паб, лучший в округе, и на стене красовалась недавно подновленная вывеска: «Завтраки. Обеды. Чай».

Я толкнул дверь и вошел. Слева бар, он еще не открылся, справа крохотный зальчик, пропахший табачным дымом. Возле лестницы табличка гласила: «Контора». Контора находилась за плотно запертой стеклянной дверью, над которой была приколота кнопкой карточка: «Нажмите звонок». В баре царило безлюдье, обычное для этого времени дня. На полке у стеклянной двери конторы стояла потрепанная книга регистрации постояльцев. Я открыл ее и от нечего делать перелистал. Останавливались здесь редко. Было всего пять-шесть записей, люди жили не дольше недели, иногда заезжали просто переночевать. Я просмотрел фамилии, занесенные в книгу.

Никто так и не вышел ко мне. Захлопнув книгу, я покинул гостиницу, глубоко вдохнул свежий сыроватый воздух осеннего дня и зашагал по дороге.

Совпадение ли, что кто-то по имени Сэндфорд и еще кто-то по имени Паркинсон останавливались в этой гостинице в прошлом году? Обе фамилии у Корригана в списке. Да, но ведь они встречаются нередко. Кроме того, я нашел в книге и еще одно имя – Мартин Дигби. Если это тот Мартин Дигби, которого я знаю, то он – внучатый племянник моей крестной, тетушки Мин, леди Хескет-Дюбуа.

Я брел сам не ведая куда. Мне хотелось с кем-то поговорить. С Джимом Корриганом. Или с Дэвидом Ардингли. Или с Гермией – она такая разумная. Я был один на один со своими путаными мыслями. По сути дела, хотелось, чтобы меня разубедили в моих смутных подозрениях.

Я проблуждал еще с час по грязным тропинкам и набрел наконец на дом викария. Заросшая, запущенная аллея вывела меня к парадной двери с заржавленным колокольчиком, за который я решительно дернул.

2

– Он давно не звонит, – сообщила миссис Дейн-Колтроп, которая внезапно появилась в дверях, словно джинн из бутылки.

Я, собственно, так и полагал.

– Чинили дважды, – продолжала миссис Дейн-Колтроп. – Но он вскоре ломается опять. Поэтому я всегда начеку. Вдруг что-то важное. У вас, видно, что-то важное?

– Ну... в общем... да, то есть для меня это важно.

– Оно и заметно. Да, дело совсем плохо, – добавила она, посмотрев на меня внимательно. – Вам что-нибудь нужно? Хотите видеть моего мужа?

– Я... я и сам не знаю.

Я действительно хотел видеть викария, но сейчас вдруг меня по непонятной причине охватило сомнение. Миссис Дейн-Колтроп тут же объяснила, в чем дело.

– Мой муж – прекрасный человек, – сказала она. – Помимо того, что он викарий. Из-за этого подчас возникают сложности. Хорошие люди не разбираются в корнях зла. – Она помолчала, а потом деловито предложила: – Наверное, лучше, если свои заботы вы поведаете мне.

– Корни зла больше по вашей части? – усмехнулся я.

– Именно. В церковном приходе необходимо знать все... ну, в общем, о том дурном, греховном, что происходит в повседневной жизни.

– Разве грехи не в ведении викария? Как говорится, его прямое занятие.

– Прощать грехи, – поправила она меня. – Он может дать отпущение. Я – нет, но могу разобраться, каков грех, чем он вызван, – весело объяснила миссис Дейн-Колтроп. – Когда известно, в чем дело, легче предотвратить вред, грозящий другим. Человеку, естественно, не поможешь как надо. Мне такое не дано. Помогает лишь бог. Один господь способен вызвать раскаяние, как вы знаете. Теперь это мало кому известно.

– Мне не под силу с вами тягаться по части столь точных сведений, – сказал я, – но хотелось бы отвести кое от кого угрозу.

Она бросила на меня быстрый взгляд:

– Ах вот оно что! Заходите-ка, и потолкуем в тиши и покое.

Гостиная была большая, бедно обставленная; окна затенены огромными кустами, которые, наверное, никому не под силу подстричь. Темновато, но почему-то вовсе не мрачно. Наоборот, покойно и удобно, старомодный уют. Большие, с потертой обивкой кресла словно хранят память о тех, кто сиживал в них, приходя за помощью или советом. Мерно тикают громоздкие каминные часы. Здесь всегда найдут время для доверительной беседы, здесь можно отдохнуть от забот ясного дня, что блистает за окном.

Наверное, тут, думал я, девушки с испуганными глазами, пролив немало слез, когда им стало ясно, что предстоит быть матерью, делились с миссис Дейн-Колтроп своей тайной. И получали дельные советы, хоть подчас и не в духе общепринятых правил поведения. Разгневанные родственники жаловались на обидчиков – своих родственников и свойственников. Матери объясняли, что Боб – мальчик вовсе не плохой, просто чересчур резвый и веселый, отправлять его в школу для трудных подростков просто ни к чему. Мужья и жены откровенничали о супружеских невзгодах.

И здесь же я, Марк Истербрук, историк, писатель, мирской человек, гляжу в лицо седовласой, много перенесшей на своем веку женщине и готов поделиться, ничего не тая, своими опасениями.

– Я к вам прямо от Тирзы Грей.

Моей собеседнице не нужны были объяснения. Она сразу поняла суть дела.

– Ясно. И у вас тяжелый осадок? Что говорить, троица не из приятных. Я и сама об этом иногда думаю. Бесконечное хвастовство. Скажу по собственному опыту: как правило, настоящие злодеи не хвастают. Они помалкивают о своих скверных чертах. А вот если за тобой водятся лишь мелкие грешки, приятно о них поговорить. Грехи – это нечто дурное, гадкое, безнравственное, но ничтожное. Велик соблазн преподнести их как важное, значительное. Деревенские ведьмы обычно глупые, злобные старухи. Любят попугать соседей да еще при этом получить что-нибудь задаром. Если у миссис Браун передохли куры, надо всего-навсего покивать и сказать мрачно: «Ага, а ее Билли дразнил в прошлый вторник мою кошечку». Белла Уэбб как раз такого сорта ведьма. Но в ней может быть и что-то еще... что-то оставшееся в деревнях со старых времен до наших дней. Иногда попадается и сейчас. Это очень страшно, это ведь не желание просто попугать, а врожденная злобность. Я редко встречала женщин глупее Сибил Стамфордис, но она и в самом деле медиум, что бы это слово ни означало. Тирза – не знаю. Что она вам наболтала? Вы расстроены чем-то, что услышали от нее, не так ли?

– У вас большой жизненный опыт, миссис Дейн-Колтроп. Вы поверили бы, будто можно уничтожить человека на расстоянии без непосредственного личного контакта? Что это может быть сделано другим человеком?

Миссис Дейн-Колтроп широко раскрыла глаза:

– Уничтожить? Вы имеете в виду – убить? Чисто физически?

– Да.

– Могу утверждать – это полная чепуха, – последовал резонный ответ.

– Ну вот. – Я вздохнул с облегчением.

– Конечно, не исключено, что я ошибаюсь, – продолжала миссис Дейн-Колтроп. – Отец мой говорил: аэропланы – абсурд. Моя прабабка, возможно, утверждала, что паровозы – чушь несусветная. И оба были правы. В те времена такое казалось немыслимым. Но сейчас их существование неоспоримо. Что делает Тирза? Орудует смертоносным лучом или чем-то в этом роде? Или они все трое чертят пентаграммы и загадывают желания?

Я улыбнулся:

– Вы рассуждаете здраво. Наверное, я позволил этой особе загипнотизировать себя.

– Не думаю, – усомнилась миссис Дейн-Колтроп. – Вы не из тех, кого можно загипнотизировать. Видно, произошло что-то еще. Раньше.

– Вы угадали, – признался я.

И вдруг стал рассказывать ей обо всем: об убийстве отца Гормана, о том, как случайно в ресторане упомянули о «Белом коне». И еще я показал фамилии, переписанные у доктора Корригана.

Миссис Дейн-Колтроп, прочитав, задумалась.

– Понимаю, – сказала она. – А эти люди? Есть между ними что-нибудь общее?

– Мы не знаем. Может, это шантаж... или наркотики...

– Вздор, – ответила миссис Дейн-Колтроп. – Вас не это беспокоит. Вы просто думаете о том, что ни одного из них не осталось в живых.

Я глубоко вздохнул.

– Да, – признался я. – Это так. Но наверняка я ничего не знаю. Трое из них умерли. Минни Хескет-Дюбуа, Томазина Такертон, Мэри Делафонтейн. Все трое от естественных причин. А Тирза Грей рассказывала, как это случается.

– То есть она утверждала, что может наслать такую смерть? Это вы хотите сказать?

– Нет. Она не говорила о чем-то определенном. Просто разглагольствовала о научных возможностях.

– И на первый взгляд это кажется диким бредом, – задумчиво вставила миссис Дейн-Колтроп.

– Знаю. Я бы посмеялся про себя, и только, не будь того странного разговора насчет «Белого коня».

– Да, – отозвалась миссис Дейн-Колтроп. – «Белый конь» наводит на размышления. – Она помолчала. Потом подняла голову. – Скверное дело, – сказала она. – Какая бы там ни была причина, надо этому положить конец. Да вы и сами прекрасно понимаете.

– Конечно... Но что же делать?

– Вот и следует подумать, что делать. Но времени терять нельзя. Нужно заняться этим всерьез и немедленно. У вас найдется какой-нибудь друг, готовый вам помочь? – деловито осведомилась моя собеседница, резко поднявшись с места.

Я задумался. Джим Корриган? Человек занятой, времени у него мало, и, наверное, он уже и сам предпринимает что только можно. Дэвид Ардингли – но поверит ли Дэвид в такое? Гермия? Пожалуй. Трезвый ум, ясная логика. В конце концов, с ней... Я оборвал эту мысль. В общем, мы постоянно встречаемся. Она будет истинной опорой, если поверит и станет моей союзницей. Вот кто мне нужен.

– Ну, придумали? И прекрасно. – Миссис Дейн-Колтроп заговорила по-деловому. – Я буду следить за тремя ведьмами. Но только я чувствую, что дело все-таки не в них. Знаете, эта самая Стамфордис обрушивает на вас поток идиотских сведений о египетских тайнах и пророчествах из свитков, найденных в пирамидах. Ясно, что ее болтовня – дичь, но тем не менее и пирамиды, и тексты, и тайны храмов реальны. Меня не оставляет мысль, что Тирза Грей что-то такое откопала, выяснила или слышала чье-то мнение и теперь использует все это, смешав в одну кучу. Желает таким образом доказать собственную значительность, умение применять оккультные силы. Многие гордятся своим злонравием. И, как ни странно, люди достойные никогда не превозносят свою порядочность и доброту. Дело тут, пожалуй, в христианском смирении. Хорошим людям невдомек, что они достойны восхищения. Попросту невдомек. Но это кстати. А самое главное – найти недостающее звено, связь между одной из этих фамилий и «Белым конем». Что-нибудь реальное.

Глава 8

Полицейский инспектор Лежен, заслышав знакомую мелодию «Отец О'Флинн», поднял голову от бумаг: в комнату вошел Корриган.

– Прошу прощения, если не угодил, но у водителя этого «Ягуара» алкоголя в организме не оказалось. То, что унюхал ваш П.К. Эллис, – плод его собственного воображения.

Однако Лежена в эту минуту не интересовали нарушители правил уличного движения.

– Взгляните, – сказал он.

Корриган взял письмо, которое ему протянул инспектор. Почерк мелкий и ровный. Письмо было из коттеджа «Эверест», Глендоуэр-Клоуз, Борнмут.

«Дорогой инспектор Лежен!

Если помните, Вы просили меня связаться с Вами, случись мне снова встретить человека, который следовал за отцом Горманом в тот вечер, когда последний стал жертвой убийства. Я внимательно наблюдал за всеми, кто бывал поблизости от моей аптеки, но ни разу больше его не видел.

Вчера я присутствовал на благотворительном празднике в соседней деревушке – меня привлекло туда участие в празднике миссис Оливер, известной как автор детективных романов. Она надписывала желающим свои книги. Я большой любитель детективных романов, и мне очень хотелось увидеть миссис Оливер.

И там, к своему великому удивлению, я встретил человека, который проходил мимо моей аптеки в вечер убийства отца Гормана. Видимо, после этого он стал жертвой несчастного случая, ибо передвигается теперь лишь в инвалидном кресле. Я навел о нем кое-какие справки, и оказалось, что он проживает в этих местах и фамилия его Винаблз. Его адрес: Прайорз-Корт, Мач-Диппинг.

Надеюсь, Вам пригодятся эти сведения.

Искренне Ваш

З. Осборн».

– Ну что? – спросил Лежен.

– Неубедительно. – Ответ Корригана был как ушат холодной воды.

– На первый взгляд. Но я не уверен...

– Этот тип, Осборн, не мог ничье лицо толком разглядеть вечером, да еще в такой туман. Наверное, случайное совпадение. Сами знаете, как бывает. Раззвонят повсюду, будто видели человека, которого ищет полиция, и в девяти случаях из десяти нет ни малейшего сходства даже с газетным описанием.

– Осборн не такой, – сказал Лежен.

– А какой?

– Он почтенный, солидный аптекарь. Старомодный, весьма любопытный по характеру человек и очень наблюдательный. Мечта его жизни – опознать какую-нибудь жену-отравительницу, купившую у него в аптеке мышьяк.

Корриган рассмеялся:

– Очередной случай, когда желаемое принимают за действительное.

– Возможно.

Корриган взглянул на коллегу с любопытством:

– Значит, по-вашему, в этом что-то есть? Какие же действия вы собираетесь предпринять?

– Во всяком случае, не помешает навести справки о мистере Винаблзе из... – он взглянул на письмо, – из деревни Мач-Диппинг.