Текст книги "Загадка Ситтафорда"

Глава 10
Пирсоны

Следующим действием инспектора Нарракота был доклад своему непосредственному начальнику суперинтенданту Максвеллу.

Тот выслушал его с интересом.

– Похоже, дело нашумит, – задумчиво сказал он. – Газеты будут писать о нем под крупными заголовками.

– Согласен с вами, сэр.

– Наша работа должна быть четкой. Нельзя совершать ошибок. Но я полагаю, вы на верном пути. Нужно как можно быстрее добраться до этого Джеймса Пирсона и выяснить, где он был вчера днем. Вы говорите, что это довольно распространенная фамилия, но ведь есть еще имя. То, что он записался под своим именем, свидетельствует о непреднамеренных действиях. Иначе надо быть идиотом. Мне представляется, что могла произойти ссора, последовал неожиданный удар. Этот Пирсон должен был услышать о смерти Тревильяна в тот же вечер. Ну а если это его дядя, почему же он, не сказав никому ни слова, улизнул утром шестичасовым поездом? Неважно это выглядит. И тут не просто совпадение. Надо уточнить все как можно скорее.

– Именно об этом я и думаю, сэр. Пожалуй, я отправлюсь в город поездом час сорок пять. И еще я хочу переговорить с женщиной, которая сняла дом у капитана, с этой Уиллет. Там тоже что-то непросто. Но сейчас до Ситтафорда все равно не доберешься: дороги завалило снегом. Да она и не может иметь прямого отношения к убийству. Они с дочерью в момент совершения преступления занимались столоверчением. И между прочим, произошла довольно странная вещь… – И инспектор пересказал историю, которую услышал от майора Барнэби.

– Подозрительно! – глухо сказал суперинтендант. – Считаете, старина говорил правду? Такие истории скорее сочиняют постфактум те, кто верит в привидения и прочую чертовщину.

– Я думаю, не сочинил он, – с усмешкой сказал Нарракот. – Мне пришлось немало потрудиться, прежде чем я услышал это от него. Уж он-то не верит, скорее наоборот: старому солдату претит вся эта чепуха.

Суперинтендант понимающе кивнул.

– Да, странно, но это нам ничего не дает, – заключил он.

– Так я еду в час сорок пять в Лондон?

Максвелл отпустил его.

По прибытии в город Нарракот сразу же отправился на Кромвель-стрит, 21. Ему сказали там, что мистер Пирсон в конторе и будет около семи часов.

Нарракот небрежно кивнул, словно эти сведения не представляли для него никакой ценности.

– Я зайду еще, если смогу, – сказал он. – Ничего особенного. – И ушел, не сообщив своего имени.

Он не пошел в страховую контору, вместо этого он отправился в Уимблдон побеседовать с миссис Мартин Деринг, в девичестве Сильвией Пирсон.

«Уголок» не имел признаков запущенности. «Но хотя и новый дом, а дрянной», – отметил Нарракот.

Миссис Деринг была дома. Развязная горничная в лиловом платье провела его в изрядно заставленную гостиную. Он попросил передать хозяйке свою официальную визитную карточку.

Миссис Деринг с его карточкой в руке вышла почти сразу.

– Я полагаю, вы по поводу бедного дяди Джозефа, – приветствовала она его. – Это какой-то ужас! Я сама страшно нервничаю из-за этих бродяг. На прошлой неделе я поставила еще два запора на дверь черного хода, а на окна – новые специальные задвижки.

От миссис Гарднер инспектору было известно, что Сильвии Деринг двадцать пять лет, но выглядела она далеко за тридцать. Роста она была невысокого, светленькая, анемичная, с озабоченным, беспокойным лицом. В речи ее все время звучала нотка какого-то недовольства, более всего неприятная в человеческом голосе. Все еще не давая инспектору ничего сказать, она продолжала:

– Я, конечно, с удовольствием помогла бы вам в чем-нибудь, но ведь дядюшку Джозефа мы, собственно, почти не знали. Он был не очень-то приятным человеком, не из тех, к кому понесешь свою беду. Вечно придирался, ворчал. И не из тех, кто бы имел хоть какое-то представление о литературе. Успех, истинный успех, не всегда измеряется деньгами, инспектор.

Наконец она сделала паузу, и инспектору, у которого ее высказывания вызвали определенные предположения, представилась возможность заговорить.

– Вы довольно быстро узнали о трагедии, миссис Деринг.

– Тетушка Дженнифер прислала мне телеграмму.

– Понятно.

– Должно быть, об этом напишут в вечерних газетах. Какой ужас!

– Как я понял, за последние годы вы не видели своего дядю?

– Я видела его лишь дважды за время замужества. В последний раз он был чрезвычайно груб с Мартином. Конечно же, он во всех отношениях был заурядным обывателем, увлекался спортом. И никакого, как я уже сказала, уважения к литературе.

«Муж попросил у него в долг денег и получил отказ» – так прокомментировал про себя ситуацию инспектор Нарракот.

– И чистая формальность, миссис Деринг. Не скажете ли, что вы делали вчера во второй половине дня?

– Что делала?.. Странно, что вы это спрашиваете, инспектор. Большую часть времени я провела за бриджем, потом зашла подруга, и мы вдвоем провели вечер, потому что муж отсутствовал.

– Отсутствовал? Его вообще не было дома?

– Литературный обед, – с достоинством пояснила миссис Деринг. – Ленч у него был с американским издателем, а вечером – этот обед.

– Понимаю. (Более чем достаточно!) Ваш младший брат, миссис Деринг, кажется, в Австралии? – продолжал инспектор.

– Да.

– И у вас есть его адрес?

– О, я могу его отыскать, если хотите. Такое необычное название, никак сейчас не вспомнишь. Где-то в Новом Южном Уэльсе.

– А ваш старший брат, миссис Деринг?

– Джим?

– Да. Мне нужно связаться с ним.

Миссис Деринг поспешила снабдить его адресом, тем самым, что ему уже дала миссис Гарднер.

Чувствуя, что ни той, ни другой стороне сказать уже больше нечего, инспектор перестал задавать вопросы. Он взглянул на часы: пора идти, в город он вернется к семи, когда Пирсон уже будет дома.

Та же самодовольная средних лет женщина открыла ему дверь дома номер двадцать один. Да, мистер Пирсон сейчас дома. Джентльмен желает пройти к нему?

Она проводила его, постучала в дверь, вкрадчивым, извиняющимся голосом произнесла:

– Вас хочет видеть джентльмен, сэр, – и отошла в сторону, уступив дорогу инспектору.

Посредине комнаты стоял молодой человек в смокинге. Он был приятен на вид, даже красив, если не обращать внимания на безвольное очертание рта и нерешительный взгляд.

Он взглянул на вошедшего инспектора.

– Инспектор сыскной полиции Нарракот, – представился тот.

С глухим стоном молодой человек рухнул на стул, оперся локтями о стол и, обхватив голову руками, пробормотал:

– Боже мой! Началось…

Через две-три минуты он поднял голову и сказал:

– Ну что же вы, продолжайте…

Вид у инспектора был крайне растерянный.

– Я расследую дело о смерти вашего дяди, капитана Тревильяна. Разрешите спросить вас, сэр, что вы можете сообщить по этому поводу?

Молодой человек медленно поднялся из-за стола и сказал неестественно низким голосом:

– Вы пришли меня арестовать?

– Нет, сэр, нет. Если бы я пришел вас арестовать, я бы предъявил ордер на арест. Я просто прошу вас рассказать, что вы делали вчера во второй половине дня. Вы можете и не отвечать на мои вопросы, если сочтете нужным.

– Не отвечать на ваши вопросы не в моих интересах. Да, да, знаю я ваши приемчики. Значит, вам известно, что я был там вчера?

– Вы записались в книге регистрации гостиницы, мистер Пирсон.

– Да, отрицать бессмысленно. Я был там. А почему не быть?

– А почему были? – негромко спросил инспектор.

– Я приехал повидаться с дядей.

– Вы договорились?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, вашему дяде было известно, что вы к нему едете?

– Я… нет… Он не знал. Это так… неожиданно вышло.

– И никакой причины?

– Причины?.. Нет… Почему обязательно причина? Я… я просто хотел увидеть своего дядю.

– Согласен с вами, сэр. И вы видели его?

Наступила пауза, очень долгая пауза. Лицо молодого человека свидетельствовало о нерешительности. Инспектор даже пожалел его в душе. Неужели мальчишка не понимает, что с головой выдает себя?

Наконец Джим Пирсон глубоко вздохнул:

– Я… я полагаю, что лучше мне чистосердечно признаться. Да. Я виделся с ним. На вокзале я спросил, как добраться до Ситтафорда. Мне сказали, что об этом и речи быть не может. По дорогам невозможно проехать. А я говорю, что мне срочно надо.

– Срочно? – удивился инспектор.

– Да, я… я очень хотел повидаться с дядей.

– Допустим, сэр.

– А носильщик только качает головой: невозможно, и все. Тут я назвал дядино имя, и лицо его прояснилось. Оказалось, что дядя как раз в Экземптоне.

– В котором часу это было, сэр?

– По-моему, около часу. Я пошел в гостиницу, в «Три короны»… Снял там комнату, перекусил немного. А после этого… после этого я пошел повидаться с дядей.

– Так сразу и пошли?

– Н-н-нет, не сразу.

– Который был час?

– Ну… я, пожалуй, не могу сказать определенно.

– Половина четвертого? Четыре? Половина пятого?

– Я… я… – Он стал запинаться еще больше. – Я не думаю, что могло быть так много.

– Миссис Беллинг, хозяйка, сказала, что вы вышли в половине пятого.

– Да? Я думаю… думаю… она ошибается…

– Что произошло дальше?

– Я отыскал дом дяди, поговорил с ним и вернулся в гостиницу.

– Как вы попали в дом?

– Я позвонил, и он открыл мне дверь.

– Он не удивился, увидев вас?

– Да, да… очень был удивлен.

– Как долго вы оставались у него, мистер Пирсон?

– Минут пятнадцать-двадцать. Но послушайте, он же был, что называется, в полном порядке, когда я уходил! В полном порядке, могу поклясться.

– И в котором часу вы ушли от него?

Молодой человек опустил глаза. И снова неуверенность прозвучала в его голосе.

– Я точно не знаю.

– Я думаю, знаете, мистер Пирсон.

Твердый тон оказал свое действие. Пирсон тихо произнес:

– Было четверть шестого.

– Вы вернулись в «Три короны» без четверти шесть. От дома вашего дяди до гостиницы не более семи-восьми минут хода.

– Я не сразу пошел назад, я еще побродил по городу.

– В такую стужу, в снегопад?

– Снег тогда не шел. Снег пошел позже.

– Понятно. И какого же характера у вас был разговор с дядей?

– Да так… Ничего особенного… Просто захотелось поговорить со стариной… увидеть его. Вот и все, понимаете?

«Врать не умеет, – подумал инспектор Нарракот. – Я бы, пожалуй, придумал что-нибудь более складное». Вслух он сказал:

– Очень хорошо, сэр. Могу я теперь поинтересоваться, почему, услышав о смерти вашего дяди, вы покинули Экземптон, не обмолвившись о своем родстве с убитым?

– Я испугался, – откровенно признался молодой человек. – Я понял, что его убили примерно в то время, когда я ушел от него. Это могло испугать кого угодно, ведь верно? Я перетрусил и удрал на первом попавшемся поезде. Вы знаете, бывает, нервы не выдерживают. И у любого не выдержат нервы в такой ситуации.

– И это все, что вы можете мне сказать, сэр?

– Да. Да, конечно.

– Я надеюсь, вы не откажетесь пройти со мной, чтобы записать ваши показания. Потом вы прочитаете их и подпишете.

– И все?

– Очень может быть, мистер Пирсон, что вас придется задержать до выяснения обстоятельств.

– Боже мой, – взмолился Пирсон, – ну кто мне теперь поможет?

В этот момент раскрылась дверь и в комнату вошла молодая женщина.

Это была, как сразу про себя заметил инспектор, совершенно исключительная женщина. И не то чтобы она была необыкновенно красива, но лицо у нее было какое-то особенно привлекательное, такое лицо, которое, увидев однажды, уже нельзя забыть. В нем было и чувство здравого смысла, и то, что французы называют savoir faire, и неукротимая решимость, и подающее напрасные надежды очарование.

– Джим! – воскликнула она. – Что случилось?

– Все пропало, Эмили, – сказал молодой человек. – Они думают, что я убил своего дядю.

– Кто это так думает? – требовательно спросила Эмили.

Молодой человек указал на своего посетителя.

– Это инспектор Нарракот, – сказал он и, изображая официальное представление, мрачно добавил: – Мисс Эмили Трефусис.

– О! – произнесла Эмили Трефусис.

Она изучала инспектора внимательным взглядом карих глаз.

– Джим, – сказала она, – ужасный идиот, но он не убивает людей.

Инспектор промолчал.

– Я уверена, – сказала Эмили, поворачиваясь к Джиму, – что ты наговорил тут самых невероятных глупостей. Если бы ты, Джим, почаще читал газеты, ты бы знал, что с полицейским нельзя разговаривать, пока рядом с тобой нет порядочного адвоката, который смог бы достойно ему ответить. Что тут происходит? Вы арестовываете его, инспектор?

Инспектор юридически грамотно и корректно объяснил, что именно он делает.

– Эмили! – закричал молодой человек. – Ты же не поверишь, что я такое сделал, ведь не поверишь?

– Нет, дорогой, – кротко произнесла Эмили. – Конечно нет. – И добавила задумчиво: – Духа у тебя на это не хватит.

– Нет у меня, нет ни единого друга на свете, – захныкал Джим.

– Как это нет! – сказала Эмили. – У тебя есть я! И не вешай голову, Джим. Посмотри только, как сияют бриллианты в кольце на безымянном пальце моей левой руки! Вот твоя верная подруга. Отправляйся с инспектором, а остальное предоставь мне.

Джим Пирсон поднялся. С лица его все еще не сходило выражение растерянности. Он взял со спинки стула пальто, надел его. Инспектор Нарракот подал ему шляпу, которая лежала на бюро рядом. Они двинулись к двери. Отдавая дань вежливости, инспектор произнес:

– Всего доброго, мисс Трефусис.

– Au revoir, инспектор, – томно произнесла Эмили.

И если бы он знал мисс Эмили Трефусис лучше, он бы понял, что в этих трех словах – вызов.

Глава 11
Эмили принимается за дело

Коронерское следствие[10]10
  В Англии и США следствие в отношении трупа в случае насильственной или при необъяснимых обстоятельствах смерти. Проводится как судебное разбирательство, обычно с присяжными заседателями, коронером – специальным должностным лицом местного самоуправления. Выносит вердикт либо о прекращении дела, либо о предании суду обвиняемого.


[Закрыть] проводилось в понедельник утром. Перенесенное почти сразу же на следующую неделю, оно утратило характер сенсации для широкой публики. Однако суббота и воскресенье принесли Экземптону известность. Сообщение о том, что племянник взят под стражу по подозрению в убийстве своего дяди, превратило строки заметки для последней страницы газеты в огромные заголовки. И в понедельник репортеров в Экземптон наехало немало. А мистер Чарлз Эндерби имел основание еще раз поздравить себя с преимущественным положением, которое он получил из-за счастливой случайности с призом в футбольном конкурсе.

Журналистская интуиция подсказывала ему не отставать от майора Барнэби. Под предлогом фотографирования его коттеджа он рассчитывал получить интересную информацию об обитателях Ситтафорда и их отношениях с покойным.

От внимания Эндерби не ускользнуло, что во время ленча маленький столик у окна оказался занят весьма привлекательной девушкой. Его заинтересовало, что она делает в Экземптоне. Одета она была добротно: просто и пикантно и не походила на родственницу покойного. Еще менее ее можно было причислить к праздным зевакам.

«Долго ли она тут пробудет? – задумался Эндерби. – Как жаль, что сегодня в полдень мне отправляться в Ситтафорд. Вот не везет! Что ж, за двумя зайцами не погонишься…»

Но вскоре после ленча мистер Эндерби был приятно удивлен. Он стоял неподалеку от «Трех корон», наблюдая за быстро тающим снегом и радуясь нежарким лучам зимнего солнца, как вдруг услышал голос, совершенно очаровательный голос, обращенный к нему:

– Прошу прощения, но не могли бы вы мне посоветовать, что можно осмотреть в Экземптоне?

Чарлз Эндерби сразу оказался на высоте:

– Я слышал, тут есть замок, и не слишком далеко. Вы не позволили бы мне проводить вас туда?

– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – сказала девушка. – Если вы, конечно, не слишком заняты…

Чарлз Эндерби тотчас отогнал мысль, что он занят. Они отправились вместе.

– Вы ведь мистер Эндерби, не так ли?

– Да. А как вы это узнали?

– Миссис Беллинг показала мне вас.

– А-а, понятно.

– Меня зовут Эмили Трефусис. Я хочу, чтобы вы помогли мне, мистер Эндерби.

– Помочь вам?.. – удивился Эндерби. – Что вам сказать на это? Конечно, я… но…

– Понимаете, я обручена с Джимом Пирсоном.

– О! – произнес мистер Эндерби, и его журналистское воображение было поражено представившимися возможностями.

– А полиция собирается его арестовать. Я это точно знаю. И я знаю, мистер Эндерби, что Джим не совершал этого. Я и приехала сюда, чтобы доказать, что он тут ни при чем. Но мне нужна помощь. Невозможно добиться чего-нибудь без мужчины. Мужчины обладают такими познаниями, они умеют столь многочисленными способами получать информацию, что женщины не идут с ними ни в какое сравнение.

– Что ж, я полагаю, вы правы, – самодовольно произнес Эндерби.

– Я видела сегодня утром всех этих журналистов, – продолжала Эмили. – И у большинства из них, по-моему, такие тупые лица. Я остановила свой выбор на вас как наиболее достойном.

– Послушайте, право, я не могу принять этого всерьез, – сказал мистер Эндерби еще более самодовольно.

– Я хочу предложить вам своего рода сотрудничество, – сказала Эмили Трефусис. – Здесь обе стороны будут в выигрыше. Вы, как журналист, легко можете помочь мне. Я хочу…

Тут Эмили немного замешкалась. Ведь на самом-то деле мистеру Эндерби в ее планах отводилась роль частного детектива. Ей надо было, чтобы он ходил, куда она скажет, задавал вопросы, которые она захочет задать, – словом, превратился бы в ее раба. Но она понимала, что сформулировать такое предложение надо весьма деликатно, чтобы выглядело оно лестно и заманчиво. Суть же сводилась к одному: она должна была быть хозяйкой положения.

– Так я хочу, – сказала Эмили, – полностью положиться на вас.

У нее был такой очаровательный голос, произнесла она эти слова с таким выражением, что в груди у мистера Эндерби сладко защемило. Еще бы, это милое, слабое существо отдается под его покровительство!

– Вам, должно быть, очень тяжело, – сказал мистер Эндерби и, взяв ее руку, с жаром пожал. – Но, понимаете, – продолжал он с изворотливостью журналиста, – я полностью собой не располагаю – ведь мне приходится отправляться туда, куда посылают, ну и все прочее.

– Да, да, – сказала Эмили. – Я подумала об этом, и тут, вы увидите, я тоже смогу быть полезной. Без сомнения, и я для вас то, что вы называете сенсацией. Вы можете брать у меня каждый день интервью, можете услышать от меня все, что, по вашему мнению, понравится читателям: «Невеста Джима Пирсона!», «Девушка, которая уверена в его невиновности!», «Воспоминания о детстве Пирсона!» То есть на самом-то деле я ничего не знаю о его детстве, – добавила она, – но какое это имеет значение!

– Да вы просто чудо! – сказал мистер Эндерби. – Настоящее чудо!

– А потом, – сказала Эмили, закрепляя свой успех, – у меня, естественно, есть доступ к родственникам Джима. Я могу провести вас к ним в качестве своего друга, а так там перед вашим носом просто захлопнут дверь.

– Неужели вы думаете, я не понимаю этого! – с чувством произнес мистер Эндерби, вспоминая кое-какие прошлые свои неудачи.

Перед ним раскрывалась великолепная перспектива. Ему везло тут во всех отношениях. Сначала – счастливая случайность с футбольным конкурсом, а теперь вот Эмили.

– Что ж, это дело! – горячо заверил он.

– Вот и хорошо, – сказала Эмили, оживляясь и тут же проявляя деловитость. – Итак, что же мы предпримем для начала?

– Я сегодня отправляюсь в Ситтафорд.

Он рассказал о случае, который свел его с майором Барнэби: «Не забудьте, он из тех стариканов, которые смертельно ненавидят газетчиков. Но не мог же он выставить за дверь малого, только что вручившего ему пять тысяч фунтов?»

– Да, это было бы неудобно, – согласилась Эмили. – Ну а раз вы едете в Ситтафорд, я еду с вами.

– Прекрасно, – сказал мистер Эндерби. – Правда, я не знаю, найдем ли мы там где остановиться. Насколько мне известно, там есть Ситтафорд-хаус и несколько небольших коттеджей, принадлежащих таким, как Барнэби.

– Устроимся как-нибудь, – сказала Эмили. – Я уж обязательно что-нибудь найду.

Мистер Эндерби мог быть уверен, что человек с таким характером успешно преодолеет все препятствия.

Так они подошли к разрушенному замку, но, не уделив ему нисколько внимания, уселись на обломке стены, на не слишком палящем солнышке, и Эмили продолжала развивать свои идеи:

– Я отношусь к этому делу без всяких сантиментов, совершенно серьезно. И для начала должна вам заявить, что Джим не совершал убийства. И это не потому, что я люблю его или хочу сказать, что у него замечательный характер или еще что-нибудь в этом роде. Просто жизненный опыт. Видите ли, я с шестнадцати лет жила совершенно самостоятельно. С женщинами я, собственно, не стремилась к дружбе и очень мало знаю их, зато я знаю мужчин. А если девушка не может правильно оценить мужчину и понять, что ее ожидает, она не преуспеет в жизни. Я преуспела. Я работаю манекенщицей у «Люси» и должна вам сказать, мистер Эндерби: чтобы добиться такого места, нужно немалое искусство.

Так вот, я утверждаю, что знаю мужчин, и могу определенно сказать, что Джим – человек слабохарактерный. Возможно, – сказала Эмили, забыв о своей роли поклонницы сильных мужчин, – поэтому-то он мне и нравится. Я чувствую, что могу расшевелить его, чего-то от него добиться. И я могу себе представить много всякого рода поступков, на которые сумела бы толкнуть его, даже на преступление. Но убийство! Нет! Да он бы просто не смог оглушить человека этим предметом. Он бы наверняка стукнул его не так, если бы даже и стукнул. Не сумел бы. Он слишком нежное создание, мистер Эндерби. Он не переносит даже, когда убивают ос. Он всегда пытается выпустить их из окна, не трогая, и они обычно его жалят. Впрочем, хватит об этом. Вам надо только прислушаться к моим словам и исходить из того, что Джим невиновен.

– Вы считаете, что кто-то умышленно пытается обвинить его? – спросил Чарлз Эндерби в сугубо журналистской манере.

– Нет, не думаю. Видите ли, никто не знал, что Джим едет повидаться с дядей. Конечно, с уверенностью сказать нельзя, но я отношу это на счет совпадения и невезения. Что нам надо найти, так это еще кого-то, у кого есть мотив для убийства капитана Тревильяна. Полиция уверена, что это дело рук «своих» и никакой это не бродяга, а окно сломано для отвода глаз. Оно ведь было не закрыто.

– И это все вы узнали в полиции?

– По сути дела, да, – ответила Эмили.

– Что это значит – по сути дела?

– Горничная в гостинице рассказала мне, а ее сестра замужем за констеблем Грейвзом, так что ей, конечно, известно, что думает полиция.

– Хорошо, – сказал Эндерби. – Значит, не грабители. Работали «свои».

– Верно, – подтвердила Эмили. – И полиция, вернее, инспектор Нарракот, а он, по-моему, очень здравомыслящий человек, начал выяснять, кому выгодна смерть капитана Тревильяна, а тут Джим торчит, словно гвоздь, так что они теперь и не подумают как следует разобраться с другими вариантами. Вот ими-то нам и придется заняться.

– Вот бы была сенсация, если бы мы с вами обнаружили настоящего убийцу! «Криминалист из „Дейли уайер“» – вот бы какой я получил титул. Впрочем, это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – уныло добавил он. – Такие вещи происходят только в романах.

– Глупости, – сказала Эмили. – Такие вещи происходят со мной.

– Вы восхитительны! – снова не удержался Эндерби.

Эмили вытащила маленькую записную книжку.

– Теперь систематизируем информацию. Джим, его брат, сестра и тетя Дженнифер получают равные суммы после смерти капитана Тревильяна. Сильвия – это сестра Джима, – она и мухи не обидит, но я не сказала бы этого о ее муже, это мерзкое животное. Творческая, видите ли, натура. Отвратительный тип, имеет любовниц и все такое прочее. Похоже, что с деньгами у него туго. Деньги, которые им предстоит получить, фактически принадлежат Сильвии, но это не имеет никакого значения. Он сумеет быстро их выманить у нее.

– Похоже, чрезвычайно неприятная личность, – сказал мистер Эндерби.

– Да. Но интересен и весьма смел в некотором отношении. Женщины так и липнут к нему. Зато мужчины, настоящие мужчины, его не переносят.

– Значит, это подозреваемый номер один, – сказал мистер Эндерби, тоже делая пометку в блокноте. – Выяснить, где он побывал в пятницу, легко, под предлогом интервью с популярным романистом в связи с убийством. Как вы находите, а?

– Замечательно, – сказала Эмили. – Затем идет Брайан, младший брат Джима. Он как будто в Австралии, но ведь мог и вернуться. Людям свойственно иногда совершать поступки без предупреждения.

– Может быть, ему телеграфировать?

– Телеграфируем. Ну а тетя Дженнифер, я полагаю, к этому отношения не имеет. Судя по тому, что я о ней слышала, человек она удивительный и с характером. Однако она ведь была все-таки в Эксетере, не так уж и далеко… Она могла приехать навестить брата, а он мог сказать что-нибудь неприятное о ее муже, которого она обожает, и она могла прийти в ярость, схватить эту штуку и ударить его.

– Вы и в самом деле так думаете? – с недоверием спросил мистер Эндерби.

– Нет, не думаю. Но, впрочем, кто знает?.. Потом, конечно, идет этот ординарец. Он получает по завещанию только сто фунтов и, кажется, доволен. Но опять же – кто знает?.. Его жена – племянница миссис Беллинг. Вы знаете миссис Беллинг, что содержит «Три короны»? Пожалуй, поплачу-ка я по возвращении у нее на плече. Кажется, это такая добрая, романтическая душа. Она, конечно, пожалеет меня – ведь моему возлюбленному предстоит отправиться в тюрьму, и у нее может сорваться с языка что-нибудь полезное для нас. Ну и потом, есть еще этот Ситтафорд-хаус. И знаете, что меня удивляет?

– Нет. А что?

– Эти дамы. Ну те, что сняли дом капитана посреди зимы. Чрезвычайно странное обстоятельство.

– Да, необычное, – согласился мистер Эндерби. – И в основе его может быть что-то такое, что имеет отношение к прошлому капитана Тревильяна. А история со спиритическим сеансом тоже довольно подозрительна. Я думаю, не написать ли мне о ней в газету? Получу суждения на этот счет сэра Оливера Лоджа и сэра Артура Конан Дойла[11]11
  Артур Конан Дойл (1859—1930) – английский писатель, прославившийся своими новеллами и повестями о сыщике-любителе Шерлоке Холмсе. В последние годы жизни увлекался спиритизмом. Оливер Лодж (1851—1940) – английский физик, в своих трудах допускавший идеалистические, близкие к махизму теории.


[Закрыть], каких-нибудь актрис, других читателей.

– Что за история со спиритическим сеансом?

Мистер Эндерби тут же изложил ее во всех подробностях. Ведь все связанное с убийством было ему уже так или иначе известно.

– Странно, не так ли? – закончил он. – Я позволю себе сказать, наводит на размышления. А может быть, что-то и есть в этом. Я впервые по-настоящему сталкиваюсь с подобным случаем.

Эмили слегка поежилась.

– Терпеть не могу всякую чертовщину, – сказала она. – Только, похоже, действительно в этом что-то есть. Но какой ужас!

– В этом общении с духом я не вижу практического смысла. Если дух сумел сообщить, что капитан мертв, что же он не сказал, кто его убил?..

– Я чувствую, что именно в Ситтафорде должен быть ключ к разгадке, – задумчиво сказала Эмили.

– Да, нам нужно там как следует все разузнать, – сказал Эндерби. – Я нанял машину и еду туда примерно через полчаса. Вам лучше отправиться со мной.

– Обязательно, – сказала Эмили. – А майор Барнэби?

– Он пошел пешком, – сказал Эндерби. – Сразу после коронерского следствия. Знаете, приглашал и меня составить ему компанию. И охота тащиться по такой грязи!

– А машина пройдет?

– Да. Сегодня как раз первый день, когда уже можно проехать на машине.

– Ну что ж, – сказала Эмили, поднимаясь. – Пора возвращаться в гостиницу. Я уложу чемодан и немного поплачу на плече миссис Беллинг.

– И пожалуйста, особенно не расстраивайтесь, – довольно глупо напутствовал ее мистер Эндерби. – Полагайтесь во всем на меня.

– Именно это я и решила сделать, – сказала Эмили, полностью противореча своим намерениям. – Так прекрасно, когда есть на кого положиться!

Эмили Трефусис в самом деле была весьма искушенной молодой женщиной.