Текст книги "Свидание со смертью"

Агата Кристи
Свидание со смертью

Посвящается Ричарду и Майре Мэллок в память об их путешествии в Петру

Часть I

Глава 1

– Ты ведь понимаешь, не так ли, что ее придется убить? – Вопрос словно завис в неподвижном ночном воздухе, а затем уплыл в темноту в сторону Мертвого моря.

Эркюль Пуаро задержался на минуту, положив руку на оконный шпингалет. Нахмурившись, он решительно закрыл окно. Пуаро был воспитан в твердом убеждении, что свежий воздух лучше оставлять снаружи и что ночной воздух особенно опасен для здоровья.

Аккуратно задернув портьеры, он с удовлетворенной улыбкой направился к кровати.

«Ты ведь понимаешь, не так ли, что ее придется убить?»

Странные слова довелось услышать детективу Эркюлю Пуаро в его первую ночь в Иерусалиме!

– Куда бы я ни отправился, всегда что-нибудь напоминает мне о преступлении! – пробормотал он себе под нос.

Пуаро продолжал улыбаться, вспоминая когда-то слышанную им историю о писателе Энтони Троллопе[1]1
  Троллоп Энтони (1815–1882) – английский писатель. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]. Пересекая Атлантику, Троллоп случайно услышал разговор двух попутчиков, обсуждавших его последний роман.

– Книга очень хороша, – заявил один из них, – но ему следовало прикончить эту нудную старуху!

Широко улыбнувшись, писатель обратился к ним:

– Очень вам признателен, джентльмены! Сейчас пойду и убью ее!

Эркюля Пуаро интересовало, что означают слова, которые он только что услышал. Возможно, разговор соавторов пьесы или романа?..

«Эту фразу следует запомнить, – с улыбкой подумал он. – В один прекрасный день она может приобрести более зловещий смысл».

Из памяти все не уходил эмоционально-напряженный голос и дрожь, заметная в нем. Это был голос молодого мужчины – или мальчика…

«Я бы узнал его, если бы услышал снова», – подумал Эркюль Пуаро, выключая ночник.

Опершись локтями на подоконник и склонив друг к другу головы, Реймонд и Кэрол Бойнтон вглядывались в ночную тьму.

– Ты ведь понимаешь, что ее придется убить? – повторил Реймонд свою последнюю фразу.

Кэрол поежилась.

– Это ужасно! – произнесла она хриплым шепотом.

– Не более ужасно, чем то, что происходит сейчас!

– Да, пожалуй…

– Так больше не может продолжаться! – горячо воскликнул Реймонд. – Мы должны что-то предпринять. А больше ничего сделать нельзя.

– Если бы мы могли куда-нибудь уехать… – Голос Кэрол звучал неубедительно, и она это знала.

– Ты прекрасно понимаешь, Кэрол, что это невозможно.

Девушка снова поежилась.

– Да, Рей, понимаю…

Он с горечью усмехнулся:

– Люди сочли бы нас безумными, если бы узнали, что мы не можем даже пойти прогуляться…

– Возможно, мы в самом деле безумцы, – медленно произнесла девушка.

– Похоже на то. А если нет, то скоро ими станем. Некоторые сказали бы, что мы уже спятили, если сидим здесь и хладнокровно планируем убить нашу мать.

– Она нам не мать! – резко возразила Кэрол.

– Да, верно.

Последовала пауза, затем Реймонд осведомился почти обыденным тоном:

– Так ты согласна, Кэрол?

– Думаю, она должна умереть… – ответила девушка. – Я уверена, что она сумасшедшая, иначе не мучила бы нас так. Годами мы надеялись, что она когда-нибудь умрет, но этого не происходит! Не думаю, что она вообще умрет, если мы…

– Если мы не убьем ее, – закончил Реймонд.

– Да.

Кэрол судорожно вцепилась в подоконник.

Ее брат продолжал говорить так же спокойно и деловито – лишь легкая дрожь в голосе выдавала его возбуждение.

– Ты понимаешь, почему это должен сделать один из нас? С Ленноксом придется принимать в расчет и Надин. А втягивать в это Джинни мы не можем.

Кэрол вздрогнула:

– Бедняжка Джинни! Я так боюсь…

– Знаю. Ей все хуже и хуже. Поэтому нужно действовать быстро – пока не стало слишком поздно.

Внезапно Кэрол поднялась, откинув со лба каштановые пряди.

– Рей, тебе не кажется, что так нельзя?

– Нет, – отозвался он тем же бесстрастным тоном. – Не кажется. По-моему, это все равно что убить бешеную собаку – уничтожить то, что приносит только вред. Иначе это никак не остановить.

– Но нас отправят на электрический стул… – пробормотала Кэрол. – Мы ведь не сможем объяснить, что она собой представляла, – это звучало бы фантастически… В какой-то степени все это происходит только у нас в голове.

– Никто ничего не узнает, – успокоил ее Реймонд. – У меня есть план. Я все продумал. Мы будем в полной безопасности.

Кэрол повернулась к нему:

– Ты стал другим, Рей. С тобой что-то стряслось. Что вбило это тебе в голову?

– Почему что-то должно было со мной стрястись?

Он отвернулся, глядя в ночь.

– Потому что так оно и есть… Рей, все дело в той девушке в поезде?

– Конечно, нет! Не болтай чепуху, Кэрол! Давай вернемся к…

– К твоему плану? Ты уверен, что это… хороший план?

– Думаю, что да. Разумеется, нам нужно дождаться удобного случая. А потом, если все пройдет удачно, мы все будем свободны.

– Свободны? – Кэрол вздохнула и посмотрела на звезды. Внезапно она затряслась от беззвучных рыданий.

– Что с тобой, Кэрол?

Она громко всхлипнула.

– Здесь так красиво – ночь, темнота, звезды… Если бы мы могли стать частью всего этого – чувствовать себя как другие люди, а не быть странными, заторможенными куклами…

– Но мы будем как другие – когда она умрет!

– Ты уверен? Не слишком ли поздно? Не останемся ли мы навсегда такими, как сейчас?

– Нет, нет, нет!

– Сомневаюсь.

– Кэрол, если ты не хочешь…

Она отодвинула от себя его руку.

– Нет, я с тобой! Ради остальных – особенно ради Джинни! Мы должны спасти ее!

Реймонд немного помедлил.

– Значит… будем действовать?

– Да!

– Отлично. Я открою тебе мой план…

И он снова склонил к ней голову.

Глава 2

Мисс Сара Кинг, бакалавр медицины, стояла у стола в просторном салоне отеля «Соломон» в Иерусалиме, лениво перебирая газеты и журналы и задумчиво нахмурив брови.

Высокий француз средних лет, вошедший в комнату из холла, пару минут наблюдал за ней, прежде чем подойти к столу с противоположной стороны. Когда их взгляды встретились, Сара улыбнулась, вспомнив, как по пути из Каира этот человек пришел ей на помощь и подхватил один из ее чемоданов, так как поблизости не оказалось ни одного носильщика.

– Вам нравится Иерусалим? – спросил доктор Жерар после того, как они обменялись приветствиями.

– В некоторых отношениях он просто ужасен, – ответила Сара и добавила: – Все-таки религия – странная штука.

Француза, казалось, позабавили эти слова.

– Я знаю, что вы имеете в виду. – Его английский был почти безупречным. – Даже мелкие секты грызутся друг с другом.

– А какие жуткие сооружения они возводят! – воскликнула Сара.

– Да, верно.

Сара вздохнула:

– Сегодня меня выставили из одного храма, потому что на мне было платье без рукавов. Очевидно, господу не по душе мои руки, хотя он сам их создал.

Доктор Жерар засмеялся:

– Я собирался заказать кофе. Вы не присоединитесь ко мне, мисс…

– Меня зовут Сара Кинг.

– А меня… позвольте… – Он протянул карточку.

Сара с благоговением уставилась на нее:

– Доктор Теодор Жерар? О, я так рада, что встретилась с вами! Разумеется, я читала все ваши работы. Ваши взгляды на шизофрению необычайно интересны.

– Разумеется? – Жерар вопросительно приподнял брови.

– Понимаете, – робко объяснила Сара, – я некоторым образом тоже врач. Только что получила степень бакалавра.

– В самом деле?

Доктор Жерар заказал кофе, и они заняли столик в углу. Француза куда меньше интересовали медицинские достижения Сары, чем ее вьющиеся черные волосы и красивой формы алый рот. Его забавляло почтение, с которым она взирала на него.

– Вы надолго остановились здесь? – спросил он.

– На несколько дней. Потом я отправлюсь в Петру[2]2
  Петра – древний город на юге Иордании; во II в. до н.э. – I в. н.э. – столица Набатейского царства.


[Закрыть].

– Вот как? Я тоже подумываю съездить туда, если это не отнимет слишком много времени. Четырнадцатого числа я уже должен быть в Париже.

– Думаю, это займет около недели. Два дня туда, два дня там и еще два обратно.

– Утром схожу в туристическое бюро и выясню, как это организовать.

Группа людей, войдя в комнату, расположилась в углу. Сара с интересом наблюдала за ними.

– Вы не обратили на них внимания в поезде? – спросила она, понизив голос. – Они ехали из Каира вместе с нами.

Доктор Жерар вставил в глаз монокль и повернулся в сторону группы.

– Американцы?

– Да, – кивнула Сара. – Американская семья. Но… по-моему, довольно необычная.

– Необычная? В каком смысле?

– Ну посмотрите на них. Особенно на старуху.

Доктор Жерар повиновался. Его острый взгляд быстро перебегал с одного лица на другое.

Сначала он оглядел высокого, на вид довольно вялого мужчину лет тридцати. Лицо того было приятным, но безвольным, а манеры казались до странности апатичными. Рядом сидели миловидные юноша и девушка – у юноши был почти греческий профиль. «С ним тоже что-то не так, – подумал доктор Жерар. – Он явно пребывает в состоянии нервного напряжения». Девушка, очевидно, была его сестрой – сходство бросалось в глаза – и также выглядела возбужденной. Еще одна девушка, моложе их, с рыжевато-золотистыми волосами, окружавшими голову, словно нимб, постоянно теребила лежащий на коленях носовой платок. Зато в другой молодой женщине – брюнетке с матово-бледным спокойным лицом, походившим на лицо мадонны кисти Луини[3]3
  Луини Бернардино (ок. 1485–1532) – итальянский художник.


[Закрыть], не было ничего нервозного. А в центре группы… «Господи! – подумал доктор Жерар с истинно французским бескомпромиссным отвращением. – Какое жуткое создание!» Массивная, обрюзгшая старуха сидела неподвижно, точно изуродованная статуя Будды или огромный паук в центре паутины.

– La maman[4]4
  Мамаша (фр.).


[Закрыть] не слишком привлекательна, верно? – заметил Жерар, повернувшись к Саре.

– Вам не кажется, что в ней есть… нечто зловещее?

Доктор Жерар снова посмотрел на старуху – на сей раз с профессиональной, а не с эстетической точки зрения.

– Водянка… сердечная недостаточность…

– Дело не в том. – Сара отмахнулась от медицинского вердикта. – В их отношении к ней есть что-то странное.

– А вы знаете, кто они?

– Семейство по фамилии Бойнтон. Мать, женатый сын, его жена, младший сын и две младшие дочери.

– La famille[5]5
  Семья (фр.).


[Закрыть] Бойнтон обозревает мир, – пробормотал доктор.

– Да, но они делают это довольно странным образом. Ни с кем не разговаривают. И никто из них не может пальцем шевельнуть без разрешения старухи.

– Эта особа придерживается матриархального типа отношений, – задумчиво промолвил Жерар.

– По-моему, она просто тиран, – заявила Сара.

Доктор Жерар пожал плечами и заметил, что американская женщина правит миром – это известно всем.

– Да, но здесь нечто большее, – настаивала Сара. – Она всех их держит под каблуком. Это… это недостойно!

– Женщинам не следует предоставлять слишком много власти, – с серьезным видом согласился Жерар и покачал головой. – Им трудно ею не злоупотреблять.

Он бросил быстрый взгляд на Сару. Она все еще наблюдала за семейством Бойнтон – вернее, за одним его представителем. Доктор Жерар улыбнулся чисто галльской понимающей улыбкой. Так вот оно что!

– Вы уже разговаривали с ними? – спросил он.

– Да, по крайней мере, с одним из них.

– С молодым человеком – младшим сыном?

– Да. В поезде из Кантары. Он стоял в коридоре, и я заговорила с ним.

В отношении Сары к жизни не было робости. Она испытывала к людям дружеский интерес, хотя иногда они ее раздражали.

– Что заставило вас это сделать? – спросил Жерар.

Сара пожала плечами:

– Я часто разговариваю с попутчиками. Меня интересуют люди – что они делают, думают и чувствуют.

– Короче говоря, вы помещаете их под микроскоп?

– Можно сказать и так, – согласилась девушка.

– И каковы были ваши впечатления в данном случае?

– Ну… – Сара колебалась, – довольно странные. Прежде всего, парень покраснел до корней волос.

– Разве это так уж странно? – сухо осведомился Жерар.

Сара засмеялась:

– Вы имеете в виду, он подумал, что я бесстыжая потаскушка, делающая ему авансы? Вряд ли. Мужчины всегда могут это определить, не так ли?

Жерар кивнул.

– У меня сложилось впечатление, – Сара слегка нахмурилась, – что он… как бы это сказать?.. Одновременно возбужден и напуган. Странно – американцы всегда казались мне необычайно уверенными в себе. Американский юноша лет двадцати знает о жизни куда больше, чем его английский сверстник. А этому парню должно быть больше двадцати.

– Я бы сказал, года двадцать три – двадцать четыре.

– Неужели так много?

– По-моему, да.

– Возможно, вы правы… Хотя он кажется совсем юным.

– Духовная неприспособленность, иначе говоря – инфантилизм.

– Значит, я права? В нем есть что-то не вполне нормальное?

Доктор Жерар улыбнулся ее серьезному тону:

– Моя дорогая юная леди, кто из нас вполне нормален? Но я ручаюсь за то, что у него какой-то невроз.

– Наверняка связанный с этой ужасной старухой!

– Похоже, вам она очень не нравится, – заметил Жерар, с любопытством глядя на собеседницу.

– Очень. Она… у нее дурной глаз!

– Как и у многих матерей, когда их сыновья увлекаются очаровательными молодыми леди, – пробормотал Жерар.

Сара с раздражением пожала плечами. Французы все одинаковы, подумала она. Помешаны на сексе! Но, как добросовестный психолог, она признавала, что многие отклонения действительно основаны на скрытом сексуальном факторе. Мысли Сары потекли по проторенной профессиональной колее.

Вздрогнув, она оторвалась от размышлений. Реймонд Бойнтон подошел к центральному столу и выбрал журнал. Когда он, возвращаясь, проходил мимо стула Сары, она обратилась к нему:

– Вы сегодня осматривали достопримечательности?

Сара произнесла фразу наугад – ее интересовало, как он ее воспримет.

Реймонд остановился, покраснел и бросил испуганный взгляд на мать.

– Да… – неуверенно пробормотал он. – Да, конечно…

Затем стремглав, как будто в него вонзили шпоры, он поспешил назад к семье.

Гротескная фигура Будды протянула руку за журналом, не сводя при этом глаз с юноши. Пробормотав невнятные слова благодарности, старуха слегка повернула голову, устремив взгляд на Сару. Ее лицо было лишено всякого выражения – было невозможно определить, что творится в голове у этой женщины.

Сара посмотрела на часы и воскликнула:

– Сейчас гораздо позже, чем я думала! – Она поднялась. – Спасибо за кофе, доктор Жерар. Я должна написать несколько писем.

Доктор тоже встал и взял ее за руку:

– Надеюсь, мы еще увидимся?

– Конечно! Может быть, вы все же поедете в Петру?

– Во всяком случае, постараюсь.

Сара улыбнулась и направилась к выходу мимо семейства Бойнтон.

Доктор Жерар увидел, как взгляд миссис Бойнтон переместился на лицо сына. Когда Сара проходила мимо, Реймонд неохотно отвернулся от нее. Казалось, мать натянула невидимую струну.

Сара заметила это. Она была достаточно молода, чтобы этот жест раздосадовал ее. Они так дружелюбно беседовали в коридоре спального вагона – сравнивали впечатления о Египте, смеялись над нелепыми фразами погонщиков ослов и уличных торговцев. Сара рассказала, как погонщик верблюдов дерзко осведомился: «Вы английская леди или американская?» – и, получив ответ: «Нет, китайская!» – озадаченно уставился на нее. Юноша казался Саре похожим на школьника – в его непосредственности было что-то трогательное. А теперь, без всякой причины, он повел себя так неучтиво!

«Не буду больше думать о нем!» – мысленно произнесла Сара.

Не будучи самовлюбленной, она знала себе цену, не сомневалась в своей привлекательности для противоположного пола и не привыкла к такому обращению.

Возможно, она вела себя слишком по-дружески с этим мальчишкой, так как по непонятной причине чувствовала к нему жалость.

Но он оказался всего лишь высокомерным американским грубияном!

Вместо того чтобы заняться письмами, о которых она упоминала, Сара Кинг села за туалетный столик, зачесала назад волосы со лба, устремила взгляд карих глаз в зеркало и задумалась о своем положении.

Месяц назад она перенесла серьезный эмоциональный кризис, разорвав помолвку с молодым врачом старше ее на четыре года. Они были сильно увлечены друг другом, но слишком схожи по характеру. Размолвки и ссоры следовали одна за другой. Сара была чересчур независимой, чтобы безропотно кому-то подчиняться. Как и многие пылкие натуры, она полагала, что способна восхищаться силой и хочет, чтобы ею повелевали, но, когда встретила мужчину, способного на это, ее это отнюдь не устроило. Разрыв помолвки стоил Саре немалой душевной боли, однако она была достаточно разумной и понимала, что взаимное влечение – слишком хрупкий фундамент для счастливой семейной жизни. Сара специально отправилась путешествовать за границу, чтобы забыть обо всем, прежде чем вернется к работе.

Ее мысли переключились от прошлого к настоящему.

«Интересно, доктор Жерар позволит мне поговорить с ним о его работе? Он такой замечательный специалист! Только бы он воспринял меня всерьез… Возможно, если он поедет в Петру…»

Сара снова подумала о странном молодом американце. У нее не было сомнения, что причиной его поведения было присутствие семьи, тем не менее она испытывала к нему презрение. Быть под каблуком у такой семейки просто недостойно мужчины!

И все же…

Ею овладело странное чувство. Здесь явно что-то не так!

– Этот юноша нуждается в спасении! – произнесла она вслух. – И я о нем позабочусь!

Глава 3

Когда Сара вышла из салона, доктор Жерар несколько минут оставался сидеть, потом подошел к столу в центре, взял последний номер «Ле Матен» и сел в кресло неподалеку от семьи Бойнтон.

Сначала доктора позабавил интерес английской девушки к американскому семейству, и он отметил про себя, что правильно диагностировал причину – интерес Сары к одному из его представителей. Но теперь странная компания пробудила в нем бесстрастное любопытство исследователя. Он чувствовал, что тут есть нечто, представляющее чисто научный, психологический интерес.

Прикрывшись газетой, Жерар исподтишка наблюдал за Бойнтонами. Юноша, которым так заинтересовалась симпатичная английская девушка, определенно принадлежал к типу, способному ее привлечь. Сара Кинг обладала силой воли, хладнокровием и решимостью, а молодой человек, по мнению доктора Жерара, был чувствительным, робким и легко поддающимся внушению. Острый взгляд психиатра подметил, что юноша пребывает в состоянии крайнего нервного напряжения. В чем причина? Доктор был озадачен. Почему молодой человек, явно здоровый физически и отправившийся в туристическую поездку за границу, находится на грани нервного срыва?

Доктор Жерар перенес внимание на других членов семьи. Девушка с каштановыми волосами, очевидно, была сестрой Реймонда. Они походили друг на друга аристократическими чертами лица, четкой линией подбородка, родственность выдавали тонкие изящные руки, стройные худощавые фигуры. И девушка тоже нервничала… Она делала едва заметные непроизвольные движения, под неестественно блестящими глазами темнели круги. Речь была слишком быстрой и слегка прерывистой. Она пребывала настороже и не могла расслабиться.

«Эта девушка также чем-то напугана», – решил Жерар.

Он слышал обрывки разговора, казавшегося вполне ординарным.

– Можем сходить в конюшни Соломона…[6]6
  Конюшни Соломона – подземные помещения, найденные при раскопках Второго храма в Иерусалиме, построенного в 515 г. до н.э. и разрушенного римлянами.


[Закрыть]

– А это не слишком тяжело для мамы?

– Утром посмотрим Стену Плача?[7]7
  Стена Плача – часть западной стены Второго храма – иудейская святыня.


[Закрыть]

– И храм – его называют мечеть Омара[8]8
  Мечеть Омара – так называемый «Купол скалы» – здание с золотым куполом в центре Храмовой горы в Иерусалиме, построенное в 691 г., – мусульманская святыня.


[Закрыть]. Интересно, почему?

– Потому что его переделали в мечеть, Леннокс.

Обычная беседа туристов. И все же она производила странное впечатление нереальности. Казалось, эти люди носили маски, скрывающие то, что бурлит под ними, – нечто слишком глубокое и трудноразличимое, чтобы выразить это словами… Жерар вновь метнул на Бойнтонов взгляд из-под «Ле Матен».

Леннокс? Это, по-видимому, старший брат. Семейное сходство заметно и в нем, но есть и отличие. Леннокс не был так напряжен – он, по мнению Жерара, не обладал столь нервным темпераментом. Однако и в нем ощущалось нечто странное. Мышечное напряжение отсутствовало – он сидел в вялой, расслабленной позе.

«Он изможден страданиями, – думал доктор Жерар, пытаясь найти аналогию среди пациентов, виденных им в больничных палатах. – Этот взгляд раненой собаки или больной лошади – тупая, чисто животная покорность… Странно… Физически с ним вроде бы все в порядке… И все же он, несомненно, перенес не так давно сильные душевные муки, но больше не страдает и терпеливо ждет удара. Какого? Не выдумываю ли я все это? Нет, этот человек ожидает конца. Так ждут больные раком, благодарные за то, что лекарство хоть немного уменьшает боль…»

Леннокс Бойнтон встал и поднял клубок шерсти, который уронила старая леди.

– Возьми, мама.

– Спасибо.

Что вязала эта монументальная бесстрастная старуха?

«Варежки для обитателей работного дома!» – подумал Жерар и улыбнулся собственной фантазии.

Он переключил внимание на самого младшего члена группы – девушку с золотисто-рыжеватыми волосами. На вид ей было лет девятнадцать. Ее кожа отличалась необычайной белизной, часто встречающейся у рыжеволосых. Лицо было худым, но прекрасным. Она сидела, глядя перед собой и улыбаясь собственным мыслям, очевидно далеким от Иерусалима и отеля «Соломон»… Странная, неземная улыбка, едва приподнимавшая уголки рта, напомнила Жерару статуи мраморных дев афинского Акрополя. Это была чарующая неподвижность.

Внезапно доктор Жерар посмотрел на руки девушки. От остальных членов семьи их скрывал стол, но он со своего места четко видел, как они рвут на мелкие полосы тонкий носовой платочек.

Это зрелище потрясло его до глубины души. Мечтательная улыбка, неподвижная фигура – и беспокойные, разрушающие руки…