Текст книги "Заложница миллиардера"

Глава 11

Ког уходит, а я кручу в ладони телефон, который неожиданно вернулся ко мне. Так просто… Я как раз собиралась заговорить о нем, чтобы сделать звонок брату. И сеть ловит, всё те же две полоски оператора, но есть же.

Я решаю не откладывать звонки и набираю брата, который тут же отвечает и звучит взволнованно. Я переоценила его пофигизм, он, оказывается, уже отпросился с базы и собрался выезжать в сторону Владимира.

Брат шипит на меня, когда я наспех придумываю легенду с севшей батарейкой и ночевкой у подруги, которую он не знает. Но он верит мне, что неудивительно, я никогда не попадала в плохие истории, я тот человек, с которым вообще ничего не происходит. Потом я звоню подруге и говорю, что немного задержусь. Что обязательно напишу завтра и мы решим, когда я поеду на встречу с хозяином квартиры.

– Врач ушел, – сообщает Марина, когда замечает меня на пороге кухни.

– Ког тоже. Он сказал, что его уволили.

– Ничего страшного, не пропадет. С его послужным списком он без работы не останется.

– А Хозяин?

– Что Хозяин?

– Ему нужна охрана? Ког дал понять, что одними женщинами в доме не обойдешься.

– Ког человек военный и зацикленный на безопасности, – Марина отмахивается, переключая внимание на список, написанный от руки. – Тут и так уже не дом, а крепость. Я чаще слышу, как шипит рация, чем как кто-то смеется.

– Марина, подожди.

Я подхожу к ней вплотную и ловлю за ладонь, отодвигая листок в сторону.

– Я редко задаю прямые вопросы, я понимаю, что ты связана словом, которое дала брату. Но я уже здесь, я действительно хочу помочь, не обещаю, что у меня получится или что задержусь здесь. Это зависит не только от меня, он иногда так ведет себя, что хочется бежать. Но я обещаю, что никому не сболтну лишнего. Мне только надо понимать хоть что-то, иначе я слепа во всех смыслах. Его внешность в темноте, его прошлое тоже… Мне не за что зацепиться.

Я смотрю Марине в глаза и почему-то думаю, что у Хозяина могут быть такие же. Они родные брат и сестра, в их внешности в любом случае есть пересечения. В каком-то смысле лицо Марины как подсказка.

– Ему нужна охрана? – спрашиваю. – По-настоящему?

– Год назад была нужна, сейчас… не знаю, я правда не знаю.

– Беда с твоим братом случилась год назад?

Марина прикрывает глаза, но через мгновение делает над собой усилие и кивает.

– Ему кто-то угрожал? – я нажимаю, чувствуя, что сейчас она сама хочет поделиться хоть чем-то, хоть крупицами.

– Его обещали убить. – Марина нервно сглатывает, обнимая себя руками. – “Добить”. Так звучало.

Я отхожу к столу и наливаю ей воду. Молча тяну за локоть и заставляю сесть на стул, после чего двигаю к ней стакан с водой. Я не задаю новых вопросов, пока она чуть не успокоится и не попьет. Марина производит впечатление цельного и сильного человека, но у каждого из нас есть предел. И она, очевидно, чертовски устала, выжимает последние капли, чтобы быть поддержкой родному человеку, и совсем забыла о себе. А ей самой бы опереться на крепкое плечо. Хотя бы временно.

– Значит, дело не только в журналистах, – произношу скорее для себя, мне нужно собрать факты, нанизав их, как бисер, на нитку логики. – Есть реальная угроза. Или была.

– Ему плевать на нее. Он уехал сюда, чтобы никого не видеть, а не чтобы спрятаться. Это Ког подобрал людей и довел дело до паранойи.

Марина отставляет стакан и проводит ладонью по столу, собирая капельки воды.

– Я дам тебе ключ, – вдруг произносит она, понижая голос до шепота. – Да, так будет лучше.

Она несколько раз кивает, будто убеждает себя в правильности, следом соскальзывает со стула и идет к дальнему шкафу, за правой дверцей которого оказывается ключница.

– Ты права, я связана словом, которое дала брату. Но ты увидишь своими глазами и всё поймешь.

Она открывает нижнюю панель и вытаскивает из-под нее ключ на металлическом брелоке. Она протягивает его мне, закусывая нижнюю губу от волнения.

– Это от гаража. Он стоит на заднем дворе, ты была там, когда Ког пришел за собой. Рядом еще стоят две спортивные машины.

– Да, видела…

– Лучше вечером, часов в восемь. Я накрываю парням ужин, и там никого не будет.

Я смотрю на ключ в ее ладони, который обозначает шанс разобраться, что здесь происходит. Но в то же время я думаю о том, как отреагирует Хозяин, если узнает. Вернее, когда узнает…

В словах Кога есть рациональное зерно, я действительно любопытная не по рангу. Вот зачем мне брать ключ и злить Хозяина? Зачем выходить за рамки и вытаскивать правду из темноты раньше, чем он сам этого захочет? Это же плохо кончится, всегда во всех историях такое плохо кончалось. Но я тяну ладонь и забираю ключи у Марины.

Я не знаю, когда он захочет поделиться со мной. А я не могу поселиться в его доме и проводить здесь месяц за месяцем, как Марина. Ждать, искать правильный момент, вести разговоры с выключенным светом и гадать, что значит цифра 6. Марина знает ответы и смотрит на меня как на последнюю надежду. Словно в моих карманах спрятана волшебная палочка, один взмах которой решит все проблемы.

Она ждет чуда и помогает мне как может, подталкивает в верном направлении, чтобы магия наконец случилась. Принц расколдолвался и стал вновь напоминать себя прежнего – того, ради которого она терпит и затворничество, и выпады жесткого характера, и наглухо захлопнутые шторы.

– Я попробую, – киваю. – Хозяин весь день будет у себя?

– Скорее всего. Вчера пришлось вызвать врача, ему стало хуже.

Значит, мне не показалось. Я с той встречи, как самовольно заявилась на его этаж, почувствовала, что ему плохо, он каждый шаг делал так, будто шел по гвоздям.

– Я видела, как вчера приехал врач. Он спросил у Кога: “Что там? Срыв?” – но Ког его грубо оборвал, и я не поняла, что он имел в виду.

– У него бывают приступы слабости, когда надо поберечься.

– Но он этого не делает?

– Нет. – Марина обреченно качает головой. – Я достала коляску еще позавчера, врач сказал, что пару дней лучше не вставать на ноги, но брат разозлился, когда увидел ее… Он не кричал, слова мне не сказал, но пошел и разломал поручень на веранде.

– Он вчера носил меня на руках. Еще и утром пришел…

Черт.

Как можно быть таким упрямым?

Я убираю ключ в карман и отвлекаю Марину на другие темы. До вечера много времени, и если мы будет говорить только о ее брате, то точно добьемся ее слез. К счастью, дом большой и в нем полно дел, я помогаю Марине отвлечься и переключаюсь сама. Мы проводим больше часа на кухне, а потом Марина проводит экскурсию по женской части дома.

В ее распоряжении почти весь первый этаж: две большие гостиные с каминами и две спальни, только комната охраны и напоминает, что здесь есть еще кто-то.

– Но они редко тут бывают, у парней есть свой отдельный домик на участке, а кормлю я их в столовой.

– Тебе никто не помогает? Ты одна держишь дом в порядке?

– Это несложно. – Марина пожимает плечами. – Техники больше, чем мне нужно, кое-что так и стоит в заводских упаковках. Тут и прачечная есть, в подвале.

– Но ты бываешь в городе? Ты же не постоянно здесь…

– Бываю. Где-то раз в неделю, иногда реже, приезжает врач и забирает меня на обратном пути.

– В следующий раз возьмете и меня, – подшучиваю.

– Если пообещаешь вернуться.

– Марина.

– Прости. – Она обхватывает мою ладонь и примирительно улыбается. – Я, наверное, тоже здесь немного одичала. А с тобой очень легко, Александра, видно, что ты хороший человек.

– У тебя все хорошие.

– Да. – Марина кивает, но потом добавляет: – Кроме Кога.

– Я уже сомневаюсь, что его стоило увольнять. Нет, послушай, – я чуть повышаю голос, замечая удивление Марины. – Вы похожи с Когом, вы же оба защищаете Хозяина. Только он увидел во мне опасность, а ты шанс – вот и вся разница.

– Вот и пусть поправит зрение в другом месте.

Марина непреклонна, но что-то мне подсказывает, что это временно. Она не из тех людей, которые могут долго держать в сердце отрицательные эмоции. Она зла на Кога, тут и женская солидарность, и то, что он покусился на меня, когда Марина всеми силами пытается познакомить меня с братом ближе. А может, и раньше что-то между ними произошло? Пробежала черная кошка недопонимания, например.

Я не пытаю Марину, о Коге можно будет поговорить и потом, тем более в доме остались другие охранники. Тоже грозные, сильные, вооруженные. Они иногда попадаются на глаза, отсвечивая интерьеры черной одеждой. Я же вскоре переодеваюсь. Возвращаюсь в свою спальню, получив обратно любимый пиджак, и все-таки заглядываю в оранжевые брендовые пакеты.

Как я и думала, в них перечень самых модных бутиков. Никто даже не старался экономить, а прошелся по самым известным европейским маркам… Я рассматриваю вещи с исследовательским интересом, впервые трогая то, что видела раньше только на картинках, и стараюсь не задерживаться на бирках с ценниками, на которых написаны неприличные цифры.

– Занятно, – произношу вслух, оставляя вещи на диване.

Спортивный костюм тоже неплох, тем более он черный, а время идет к вечеру. Будет глупо переодеться в светлое, а потом идти к гаражу, надеясь не привлечь к себе внимание.

Я подхожу к вазе с розами, которую принесли еще в первое утро, и замечаю, что цветы поменяли. Теперь розы красно-оранжевые, набухшие бутоны источают сладкий аромат с агрессивными нотками. Ваза стоит на столике у окна, так что я вижу, как в дом направляются четверо охранников. Они переговариваются между собой, и до меня долетают глухие звуки через приоткрытое окно. Я смотрю на часы, на которых около восьми, и припоминаю подсказки Марины, как выйти из дома сразу на заднюю часть участка.

Глава 12

Тревожная музыка играет прямиком в мозгу, когда я поворачиваю к лестнице. Оказывается, в доме кроме главной есть еще одна – винтовая и уводящая к кладовкам. Я тихонько спускаюсь вниз, улавливая посторонние шорохи все чётче. На первом этаже слышны голоса охранников, в гуще которых иногда раздаются короткие фразы Марины.

Я поворачиваю направо и прохожу по тесному коридору к белой двери. Хоть бы не скрипнула, хоть бы не скрипнула… слава богу, петли смазаны и не выдают меня.

На улице уже гуляет вечерний прохладный ветерок, разносящий цветочный аромат по всему участку. Я держусь подальше от высоких фонарных столбов с автоматическими датчиками, игнорирую красивые дорожки из дикого камня и иду по кромке травы. Ещё не совсем темно, а в сероватом молоке я неплохо ориентируюсь. Несколько встреч с Хозяином без света сделали своё дело, у меня появилась необходимая сноровка.

Я выхожу к гаражам минут через пять, сперва замечаю спортивные седаны, а потом и угрюмые бетонные коробки со складными воротами. Со второй машины сняли фирменный чехол, он валяется тут же, на асфальте, словно его дёрнули со всей силы и тут же потеряли всякий интерес.

Мне тоже не до него, я миную спорткар и подхожу к главному гаражу, недолго ищу, куда приложить ключ, успев пару раз чертыхнуться, но в конце концов нахожу замочную скважину.

Ворота поддаются легко, я приоткрываю их всего на метр, подныриваю снизу и тут же закрываю их за собой.

А вот тут темно. Абсолютно.

И шаг ступить страшно.

Я достаю сотовый, чтобы подсветить себе дорожку, и пытаюсь сориентироваться. Каждый мой шаг отдаётся громким эхом, который пугает меня, как трусишку, а тяжёлый химический запах мастерской не добавляет приятных ощущений.

Очень «вовремя» приходит мысль, что зря я это все. Надо было сидеть дома и быть образцовой воспитанной гостьей, а не по чужим скелетам в шкафу ходить.

Черт!

Я действительно на что-то наступаю!

На кого-то…

Хриплый гневный выдох разрезает темноту и открывает мне, что мои нервы можно связывать в хаотичные тугие узоры. Буквально натягивать до треска. Я закрываю рот ладонью, чтобы не закричать, и загнанно дышу, пытаясь разобрать хоть что-то в темноте.

А в темноте только мат и шорохи.

Знакомое рычащее дыхание.

– Я тут, – произношу, когда понимаю, что он отступает к стене, ища опору.

Я протягиваю ладонь и натыкаюсь на его грудь, царапая пальцы о пуговицы рубашки. Странно, его дыхание теперь теплое… Чувствуется как правильное, заученное, словно я знаю его много-много дней.

Я ищу второй рукой стенку или хоть что-то твёрдое. Натыкаюсь коленкой на поручень и по характерному звуку понимаю, что это коляска. Она опрокинута на бок и лежит чуть правее. Но это плохая идея, не сядет он в неё, скорее я в ней окажусь.

– Я сделала больно, да? Я случайно…

– Что ты здесь делаешь, мать твою?

– Я…

– Да, ты.

Его голос вонзается ледяными иголками в пространство, что разделяет наши лица. Но я смелею, замечая, что ярость отпускает его, он зол, но без желания карать и уничтожать. А это уже хорошо.

Я совсем наглею и приобнимаю его, когда наконец нахожу второй рукой опору. Пытаюсь сдвинуть его в правильном направлении, но упрямые мужчины так легко не сдаются. Никогда.

– Ког прогнал меня отсюда, – шепчу, отпуская выдохи между третьей и второй пуговицей его рубашки. – Я поняла, что здесь что-то важное, а у вас бесполезно спрашивать, вы вечно молчите. Только указываете, что мне делать, а я не люблю, когда мне указывают. Еще таким безапелляционным тоном. Я тоже упрямая.

– Как ты вошла?

– Было открыто.

– Исключено.

– Точно? Вы никогда не допускаете промахов? Не могли забыть запереть?

– Я слышал, как ты звенела ключами.

– Вам показалось.

Ярость возвращается. Я чувствую, как мои щеки начинает опалять другой жар.

– Не нравится, – киваю. – Открою вам секрет: никому не нравится, когда его считают идиотом. Вот никому, даже девушкам. Вы утром нашумели непонятно за что. Я говорила правду, но вы все равно сорвались на меня. Может, если вам врать, будет лучше?

Я завожусь. Марина отправила бы меня прочь самолично, если бы увидела, как я “помогаю” ее брату. Да я и сама хотела быть с ним мягче, нежнее, но иногда это сильнее меня. Вот чего он стоит? Упрямый, злой, непоколебимый. Как у Марины хватает терпения? Неужели он не понимает, что это невыносимо – видеть, что ему плохо, но не быть в состоянии хоть как-то помочь. Даже самым элементарным образом – помочь дойти до стула.

Я не выдерживаю и подталкиваю его силой. Слышу его замешательство, а потом барский раскатистый смешок. Мужчине смешно, что хрупкая девушка пытается пораниться об него. Отлично, просто отлично. Нет, я точно не Марина, я бы его прибила. Особенно если бы он был моим младшим братом, с братьями можно не церемониться.

– Я сам. – Хозяин выставляет ладонь, сжимая мое плечо. – Я не калека.

Он обжигает меня силой, отставляет, как фарфоровую статуэтку, в сторону и шагает к стене. Я чуть привыкла к темноте и различаю, что там стоит длинный металлический стол с инструментами и несколько стульев с высокими спинками. Они странно смотрятся в мастерской, но это ведь его мастерская, так что они неслучайно такие.

С моих губ почти срывает вопрос: “Принести воды?” Я сдерживаю его в последний момент и тоже подхожу к стулу. Сажусь рядом с мужчиной, чтобы не возвышаться над ним, и кручусь по оси, оглядываясь по сторонам.

– Мне нужна вода, – произносит он хрипло. – Ты можешь…

– Да, конечно. Где?

– В конце стола стоит холодильник. Прямо на столе.

Тот оказывается небольшим и с одним отсеком. Внутри, освещая полки с минералкой и пивом, зажигается лампочка, мощности которой хватает и на помещение. Я замечаю множество оборудования, полок с запчастями и квадратный внедорожник, стоящий в углу.

– Не закрывай, – бросает Хозяин. – Ты два раза чуть не упала, пока шла к нему.

– Спасибо.

Я иду к нему с бутылкой минералки, смотря под ноги. Мне становится неловко, что я могу увидеть его, а свет из холодильника достаточный. Как ночник.

Скрипит стул. Мужчина поворачивается ко мне левой стороной, я же возвращаюсь на свой и протягиваю ему бутылку. Он размашистым жестом принимает ее, обхватывая мои пальцы. Задерживается, не отнимая руки в воспитанный момент, и вдруг проводит большим пальцем по моей коже. Настойчиво и интимно, лаская… Он умеет не только в грубость, это открытие ошеломляет, и я откликаюсь. Раскрываю ладонь навстречу, позволяя переплести наши пальцы.

Что-то происходит.

Как следующая ступенька.

На которую мы зашли удивительно легко.

Он рывком притягивает меня к себе вместе со стулом, заставляя ножки жалобно скрипеть. Я за миг оказываюсь под ним, почти утыкаясь в его грудь, и ощущаю его желание. Его тянет ко мне, по-настоящему, по-мужски, рьяно, но он замирает, чтобы не испугать меня.

Я поднимаю взгляд, рассматривая его лицо в полумраке.

Он красивый.

По-мужски, по-северному.

Тяжелый взгляд и волевые черты, в которых не нашлось места изяществу. Левая сторона не тронута, на ней нет ни шрамов, ни ожогов, только если на шее… Да, на шее можно увидеть легкие штрихи, которые уходят под рубашку и перестают там быть штрихами. Там уже мазки и глубокие линии увечий. Я трогала его, так что знаю.

– Страшный? – он усмехается, замечая направление моего взгляда.

– Ты знаешь, что нет.

Ты…

Само собой.

– Ты не повернешь голову? – спрашиваю.

Я протягиваю другую ладонь к его подбородку, хотя не верю, что он поддастся мне. Он сильнее сжимает мои пальцы на бутылке, которые начинают ныть под его катком.

– Тише, – добавляю, – не надо так.

Я перебираю пальцами, и он ослабляет хватку. А потом переносит ладонь на спинку моего стула и разворачивает меня. Сперва мне кажется, что это всё – спуск сразу с нескольких ступенек вниз, он сейчас закроется и вновь зарычит, – но потом я вижу перед собой тот внедорожник. Хозяин повернул меня точно к нему.

– Я выгляжу так же, – его голос царапает.

Я приглядываюсь и понимаю, что машина горела. У нее выбиты все стекла, кроме задних, а с кузова слезла краска. Только по багажнику можно определить, что она была темно-синего матового цвета. Она вся в черных разводах копоти, которые смотрятся устрашающе.

– Ты был в ней?

Он кивает, задевая прядки моих волос.

– Попал в аварию?

– Нет.

– А что тогда? – Я встряхиваю головой, отгоняя эмоции. – Ответь мне, я прошу тебя.

Глава 13

– Меня заперли в ней и подожгли.

Страшные слова звучат как во сне. Я не могу вместить их в свое понимание… Как это? Заперли и подожгли? Настоящее зверство возможно в нашем мире? Боже… И как он выжил? Выбрался?

Мне становится не по себе, и я инстинктивно поднимаюсь на ноги.

– Я смог выбить стекло и выбраться. Не сразу, но смог.

Я иду вперед под глухое эхо его низкого голоса. Приближаюсь к внедорожнику, который смотрится страшнее с каждым шагом. Становятся заметны детали: металл не выдержал большой температуры и пошел волнами, салон же вовсе выгорел дотла.

Я подхожу вплотную и кладу ладонь на дверцу. Веду пальцами, в первое мгновение по-глупому боясь обжечься, и повторяю все царапины и вмятины. Сравниваю с тем, что ощутила, когда дотронулась до его тела.

Я так глубоко погружаюсь в это, что не слышу, как он подходит сзади. Замечаю шорохи в последнюю секунду, когда уже поздно и его массивный силуэт перекрывает мой. Мужчина останавливается за спиной, придавливая высоким ростом и фактурой бойца. Я затихаю, улавливая, как что-то неясное зреет в воздухе, что-то интимное и редкое, что я еще ни разу не чувствовала в своей жизни. Даже упреки насчет того, что он снова встал и не дал себе отдохнуть, не просятся наружу.

Я молчу и впитываю его присутствие.

– Не нужно тебе, – произносит он над моей головой, – только пачкаться…

Пальцы действительно напитались черной краской с пылью. Но мне все равно на грязь, я не убираю ладонь с кузова. Тогда Хозяин протягивает свою руку, а я смотрю на распущенный манжет, который не скрывает длинные борозды шрамов. Я впервые вижу их и могу потрогать, тяну вторую ладонь и легонько касаюсь. На пробу… Жду его реакции, а потом увожу пальцы чуть выше, под рубашку, мягко очерчивая его обожженную плоть.

Он останавливается, словно был готов ко всему, но не к ласке. Я сбиваю его с толку, касаясь его ран с нежностью, а мне даже не приходится делать над собой усилие. Мне не страшно, нет ни отторжения, ни нервов, я как будто знакомлюсь с ним. Ближе и честнее.

Он дает мне всего пару мгновений, разворачивает к себе и изучает мое лицо. Ему тоже нужно видеть мою реакцию, а мне нечего стыдиться. Я сжимаю его запястье и запрокидываю голову – пусть смотрит, пусть видит, что его шрамы не пугают меня.

Не пачкают.

Как он выразился.

– У тебя и правда серые глаза, – замечаю с улыбкой. – Наверное.

Я коротко смеюсь, когда свет падает под другим углом и мне мерещатся голубоватые искры. Он по привычке отворачивает лицо, подставляя под взгляд здоровую сторону. Если ему так легче, то пусть. Я больше не хочу дотронуться до его подбородка, чтобы повернуть на свет, я тяну ладонь выше, окуная пальцы в темноту.

Секунда.

Задержка.

Его тяжелый выдох, в котором слышен лимит доверия.

Я выбираю этот лимит до конца, касаясь его правой щеки.

– Все хорошо, – произношу тихо. – Все хорошо…

– Успокаиваешь меня? – он прячется за усмешкой.

– Вдруг зарычишь, – киваю.

Но шутки и легкое настроение испаряются, когда он чуть поворачивает голову. Мои пальцы нажимают сильнее на его кожу, огрубевшую и пораненную, и наталкиваются на губы.

Случайно.

Его срывает мне навстречу. Он кладет ладони на мою талию, притягивая к себе, и почти отрывает от пола. Мне приходится шипеть на него, чтобы он не вздумал и не повторял вчерашнюю глупость. Но он останавливается по другой причине: он опасается сделать мне больно и не понимает, что я переживаю не за себя.

– Не надо, – повторяю, чтобы усмирить его порыв наверняка. – Не поднимай меня. Я боюсь высоты.

– Высоты?

– Да, именно ее. Только ее.

Я не отнимаю руки и медленно обвожу контур его рельефных губ. Угадываю, как он выдыхает, отпуская напряжение, когда я касаюсь здоровой стороны.

Он не привык показывать слабость, Марина права.

Но я тоже права, его влечение ко мне совершенно осязаемая вещь.

Я встаю на носочки, чтобы хоть как-то исправить разницу в росте, но мужчина оказывается решительнее. Он наклоняется, подгибая меня под себя и наталкиваясь губами на мой висок. Я шумно выдыхаю, теряясь от перемены: теперь ведет он, задает направление и по-мужски грубовато рвет последние крупицы дистанции.

– Так не страшно?

Я мотаю головой.

– Противно?

– Нет. Хватит говорить глупости…

Я выбрасываю ладонь наверх, как белый флаг, и накрываю его губы, угадывая, что еще немного – и он поцелует меня. А я и так не чувствую пол под ногами, эмоции закружились и запутали все вокруг.

Он наконец отыскал правильный подход и больше не путает грубость с настойчивостью. Мне нравится, как его горячее дыхание расходится по коже, как в темноте ярче и ярче вспыхивают новые ощущения. Я вдруг ловлю себя на том, что закрыла глаза. Это удивительно… я воевала за свет, а теперь убеждаюсь, что в прикосновениях больше правды.

Я чувствую его раны, чувствую, что он делает над собой усилие, чтобы не закрыться и позволить мне быть так близко, и чувствую, как это действует на меня.

Он не двигается, давая мне время прийти в себя. Только поддерживает, заведя ладонь мне за спину, словно случится страшное, если я обопрусь на сгоревший внедорожник.

– От тебя пахнет табаком, – произношу в тишину. – Очень дешевым, кстати. Ты стреляешь сигареты у таксистов?

– У охраны.

– Поэтому их так много? Они потакают твоим вредным привычкам?

– Они уравновешивают Марину и врача. Мне нужно круглосуточно лежать в обитой подушками комнате, чтобы эти двое были довольны.

Он шутит, но нотка серьезности проскакивает.

– Марина беспокоится за тебя. И она женщина…

– Да, это ее извиняет.

А теперь проскакивает нотка мужского превосходства. Я уже слышала ее, и тогда мне отчаянно захотелось стукнуть его.

– У тебя ужасное чувство юмора, – заключаю. – Когда я впервые оказалась у твоего дома, я заметила на веранде пепельницу, бильярдный шар и байкерскую куртку. Значит, ты куришь, играешь в бильярд и гоняешь на мотоцикле?

– Ты всё составляешь список?

– Это называется знакомство.

Он усмехается с хриплой оттяжкой.

– К тому же я до сих пор не знаю твоего имени.

– А оно нужно?

Его ответ удивляет меня. Я хлопаю ресницами, не зная, как ему объяснить очевидные вещи. Конечно, имя нужно. Это начало начал.

– Можешь называть меня Игорем. Или Олегом.

– Нет, я так не хочу. Какая разница между вымышленным именем и Хозяином?

– Можешь и Хозяином.

– Тебе нравится издеваться надо мной?

В его глазах танцуют чертята. Ему совершенно точно нравится издеваться надо мной, мне даже вдруг кажется, что именно это возвращает ему вкус к жизни. Мое настроение делает очередной кульбит, от щемящей нежности не остается ни следа. Его хочется хорошенько встряхнуть, а не подставить плечо.

– Саша, давай вернемся к списку, – он произносит миролюбиво. – Бильярд, сигареты – каюсь. А последнее нет. Куртка не байкерская, а клубная.

– В смысле?

– У меня была своя гоночная команда.

– Ты был гонщиком?

– Нет, хозяином. Мальчишеская мечта, которую я смог исполнить, когда заработал. Я вырос рядом с автодромом, отец увлекался кузовными гонками, меня приучил… Мы с ним перестали общаться со временем, но любовь к миру гонок у меня осталась. Я купил обанкротившуюся команду и перестроил ее под себя.

– Теперь ясно, почему мою машину так быстро отремонтировали.

– Мои парни отлично разбираются в машинах.

– И в оружии. – Я киваю. – Ты сказал, что у тебя была команда. Что с ней стало?

– Я ее распустил, – его голос грубеет, словно его мысли уходят намного дальше и к неприятному. – У нас…

– Что?

– Ничего, – отрезает. – Я ее распустил и переехал сюда.

В его тоне слышится точка. Он не хочет больше говорить на эту тему, а я решаю не давить. Да и нет времени: раздается стук и следом грубоватый возглас охранника.

– Открой, – распоряжается Хозяин.

Ворота складываются гармошкой, и на пороге показываются сразу двое парней в черной одежде. Они переглядываются, замечая меня, и демонстрируют на суровых лицах замешательство.

– Саша, вернись в дом. – Хозяин отпускает меня и кладет ладонь на дверцу внедорожника, опираясь на металл. – Ты же найдешь дорогу сама?

– Да. – Я чувствую растерянность и непонятную мне нервозность, словно появление охранников говорит о чем-то плохом. – Всё хорошо? – все же спрашиваю, оборачиваясь к Хозяину.

– Конечно. Иди.

Они ждут меня, пытая пространство тяжелым молчанием. Делать нечего, я быстрым шагом миную гараж и выхожу на улицу. Там вовсю горит освещение, заливая округу белым электричеством. Со стороны главных ворот доносится рык мотора, кто-то въезжает на участок в поздний час. Я иду как раз туда и вскоре вижу темный внедорожник, напоминающий машину сопровождения для богатых людей. Моя нервозность только усиливается от всей этой суеты, я не понимаю, что происходит, но моего жизненного опыта хватает, чтобы видеть ненормальность.

Чего они все забегали?

И почему Марина стоит на крыльце?

Трясется, сминая в руках черный фартук…

– Саша, – она зовет меня, сбегая со ступенек. – Слава богу, я хотела идти тебя искать… Иди ко мне, маленькая, только ничего не пугайся.

Она протягивает ладонь и крепко хватается за мои пальцы.

Она назвала меня “маленькой”?

Черт, она тоже паникует.

– Марина, что происходит?

– Сейчас нужно будет сесть в машину и уехать. Это, скорее всего, глупости, но охрана не хочет ничего слышать. Они сейчас собирают вещи и подгоняют машины, мы поедем с тобой вместе. В доме остались твои вещи? Что-то важное?

Я качаю головой.

– Телефон у меня с собой. Стоп… Моя машина?

– Ее отгонят, я уже сказала.

Рядом с нами вырастает высоченный охранник. Он бросает напряженный взгляд на Марину, жестом показывая на внедорожник с раскрытыми настежь задними дверцами.

– Ничего не бойся, – Марина повторяет как мантру. – Это глупости, обычная паранойя парней с оружием.