Текст книги "Украина трех революций"

1 декабря

Началом Майдана как восстания против власти в принципе нужно считать именно этот день. Именно в это снежное воскресенье на площади Независимости собралось наибольшее количество людей за всю историю «революции достоинства». Конечно, разные источники приводят разные цифры: от миллиона – в наиболее апологетической версии, до десяти тысяч человек – в наиболее скептической. С 2004 года, когда заявлялось, что на «оранжевый Майдан» вышли «миллионы» людей, модно стало публиковать – в основном для опровержения многомиллионной поддержки «оранжевого Майдана» – различные технологии расчетов того, сколько людей может поместиться на площади Независимости, Крещатике, Европейской площади и прилегающих к ним улицах. Но, как это принято на Украине, каждая сторона верит лишь своим исследованиям. Я лично могу утверждать только то, что 1 декабря 2013 года на улицу вышло столько людей, сколько не выходило ни в один из самых судьбоносных дней «оранжевой революции».

Вокруг Майдана появились первые баррикады. Впоследствии майдановцы будут очень гордиться тем, что разработали совершенно новый принцип построения защитных сооружений: баррикады складывались из мешков со снегом и льдом. Настроенные против Майдана киевляне выдвигали различные версии того, что будет, когда наступит оттепель, и чудо инженерной мысли начнет таять и смоет палаточный лагерь со всем его содержимым. Впрочем, все это будет несколько позже, а пока вернемся в 1 декабря 2013 года.

На Майдане начали формировать первые «сотни самообороны», значительно расширилась медицинская служба. Объявили сбор лекарств для майдановцев. Привезли полевые кухни – халявные бутерброды с колбасой и салом уже не могли удовлетворять потребности обитателей палаточного городка и других демонстрантов в пище. Тем более горячей. Изменился и дресс-код наиболее активных участников протеста: у них появились строительные каски, мотоциклетные шлемы, нарукавники, наколенники и т. д. – для защиты от разъяренного «Беркута». Позднее выяснилось, что некоторые мирные демонстранты прихватили с собой палки, биты, кастеты и железные цепи. Впрочем, тогда столь предусмотрительных активистов еще принято было называть «провокаторами».

Итак, вече на Майдане собрало беспрецедентное количество участников. Все пространство от Европейской площади до Бессарабской площади (около двух километров) было заполнено разгневанными людьми. К лозунгам вроде «Украина це Европа» добавились и откровенно антиправительственные.

Собственно, в этот день определился и дальнейший формат проведения этих самых вече: выступления лидеров оппозиции – не только «тритушек», но и более яростных ораторов вроде Юрия Луценко, Ирины Фарион, Александра Турчинова и каких-то совсем уж безумцев – в которых звучали требования о немедленной отставке правительства и президента, суде над ними, «Юле-волю», и знаменитое «Банду геть». Разумеется, лозунги эти мгновенно подхватывала вся площадь. Каждый час проходил массовый молебен и каждый час вся площадь пела государственный гимн Украины.

Надо сказать, что по сравнению с тем, что происходило дальше, вече 1 декабря было еще относительно вменяемым – обычное политическое шоу. То есть ощущение невменяемости Майдана возникало именно из-за ежедневного повторения одного и того же ритуала, к концу Майдана превратившегося практически в обряд.

Представители правых сил практически без сопротивления заняли здание Киевской мэрии. Освободить от проживавших там участников протестов здание удастся только после того, как в мае 2014 года мэром Киева станет великий боксер Виталий Кличко. В здание мэрии, а впоследствии и в захваченный мирными демонстрантами Дом профсоюзов очень любили водить на экскурсии журналистов, особенно российских – хвастаться высоким уровнем самоорганизации протестующих.

В какой-то момент участники мирного вече отправились выражать свое несогласие с действиями власти к зданию Администрации президента на Банковой улице. Впоследствии то, что там произошло, будут называть «событиями на Банковой».

События на Банковой

Уже во второй половине дня, пока на Майдане пели гимн, молились, слушали ораторов и кричали «геть Януковича», к Администрации президента на Банковой улице подошло около двухсот молодых людей, как принято говорить в таких случаях, спортивной наружности. Они кричали «Слава Украине» и шли на «беркутовцев», стоявших в оцеплении возле ограды Администрации президента. Ведущие интернет-издания Украины немедленно наладили прямую трансляцию с места событий (стрим). Все, кто не был в этот момент на Майдане, прильнули к мониторам и не отрываясь следили за столкновениями («сутичками» – укр.) на Банковой.

Журналисты, в числе которых был и Мустафа Найем, рассказывали и показывали, как молодые люди пытаются прорвать милицейское оцепление. Правда, в самые острые, по словам журналистов, моменты видеотрансляция прерывалась. То есть журналист говорил: «“Беркут” избивает активистов дубинками», но как именно он это делает и делает ли вообще, видно не было.

В какой-то момент на улице появился бульдозер, который направили прямо на милицейское оцепление. Мирные демонстранты попытались остановить бульдозер и назвали находившихся в нем молодых людей в балаклавах и кожаных куртках провокаторами. Бесконечное превращение провокаторов в героев, тех же самых героев в провокаторов и снова в героев вообще станет одной из важнейших тем Майдана. Такая комедия переодеваний. В общем-то, она не закончилась и после победы Майдана. Мало кто не сталкивался с объяснениями украинской стороны о том, что дома в Донецке, Луганске и т. д. обстреливают не силы украинской армии, а переодетые российские солдаты. Но все это будет гораздо позже.

Пока же на бульдозер, приостановленный мирными демонстрантами, поднялся нынешний президент Украины Петр Порошенко (в то время депутат по мажоритарному округу). Он приказал провокаторам остановиться. Те вроде бы даже остановились, но начало силовому противостоянию милиции и демонстрантов было положено. Более того, поведение милиционеров и «Беркута» всячески осуждалось, в то время как протестующих с камнями, бейсбольными битами, газовыми баллончиками и отобранными у спецназовцев щитами принято было называть мирными демонстрантами.

Маргинальная еще в июне 2012 года идея о том, что выпущенный в лицо милиционеру газ – необходимая оборона всякого гражданина, овладела абсолютно всеми поклонниками Майдана.

Спустя несколько часов противостояния на Банковой «Беркут» все-таки пошел в атаку. За десять минут улица была зачищена, а многие мирные протестующие мало того, что пострадали от дубинок, так еще и были задержаны. В числе побитых оказался и ведший репортаж с передовой Мустафа Найем.

Зачинщики драки, по мнению прессы, куда-то исчезли. После в организации провокации на Банковой обвинят лидера партии «Братство» Дмитрия Корчинского, «писателя, философа и политика» – иногда его называют «украинским Лимоновым», но это сравнение является скорее неуклюжей лестью, чем обозначением места господина Корчинского в политическом и культурном пространстве Украины. После возбуждения против него уголовного дела Дмитрий Корчинский уйдет в подполье – будет прятаться то ли в России, то ли в Израиле, то ли в селе у родственников.

Вскоре выяснится, что непосредственно бульдозером управлял, как это принято называть на Украине, «гражданский активист» Андрей Дзиндзя, прославившийся созданием правозащитной организации «Дорожный контроль». Правозащита в исполнении «Дорожного контроля» выглядела так: активисты организации ездили по дорогам страны, нарушали правила движения, дожидались, пока их остановит гаишник, после чего начинали грубо его оскорблять, плевать в него (в буквальном смысле слова), а потом, вызвав у него какую-нибудь негативную реакцию, они снимали гаишника на видео и выкладывали ролик в интернет. Отношение к роликам Дзиндзи на Украине было неоднозначным: многим они безумно нравились, но многих все-таки раздражали. Поэтому, когда после событий на Банковой Дзиндзю на два месяца посадили под арест, злорадствовали даже многие промайданно настроенные граждане.

Однако вернемся на Майдан. Там в это время продолжали петь, молиться, возводить защитные сооружения и ставить палатки. Праворадикалы – тогда их еще не называли «Правым сектором» – предприняли попытку снести памятник Ленину на бульваре Шевченко. Но в тот день милиции удалось его отбить. 1 декабря заканчивалось.

2–3 декабря

Лично для меня 2 и 3 декабря оказались самыми страшными днями. Понятно не было абсолютно ничего. Толпа в центре города, палатки и баррикады не только на Майдане, но и на улицах вокруг так называемого (собственно, тогда он и стал так называться) правительственного квартала – город не был больше похож сам на себя.

Ходили слухи, что метро закрыто, потому что из Киевской области в центр города на метро доставляют боевое спецподразделение «Тигр», чтобы разогнать мирных демонстрантов. «Тигр идет», – вспомнила я тогда игру пьяных вертухаев из довлатовской «Зоны». Как и почти все, что информационно сопровождало Майдан, ожидание «Тигра» было проникнуто духом совершенно запредельных в лучшем случае комизма, в худшем – пошлости.

То и дело появлялись сообщения о том, что вот-вот в городе отключат мобильную связь.

Традиционно, еще со времен «оранжевой революции», постоянно появлялись тревожные новости о приближении к Киеву российского спецназа. Некоторые новостные ресурсы отличились тем, что не глядя ставили ссылку прямо на фейк еще 2004 года.

Горожане советовали друг другу немедленно снимать с карточек деньги и бежать в супермаркеты за продуктами. Мол, кто-то сказал кому-то, что в главных торговых сетях города прекращено электронное обслуживание. Да и вообще вот-вот произойдет неизвестно что.

При этом, несмотря на страшные слухи, захваченное здание мэрии, перегороженный баррикадами и блокпостами демонстрантов и милиции Печерск, город продолжал жить своей жизнью. Нужно было ходить на работу, никто не отменял деловые встречи и т. д.

2 декабря я как раз шла на такую встречу и именно в район улицы Богомольца (правительственный квартал). Шла, потому что такси вызвать было невозможно. Вернее, вызвать-то можно было, но обледеневший склон – Шелковичную улицу – преграждали баррикады и блокпосты. Поэтому приходилось подниматься пешком. Сама баррикада и блокпост выглядели просто жутко: железная клетка, внутри и вокруг которой стояли непонятные люди в непонятной одежде. Балаклава тогда еще не утвердилась в качестве символа украинского протеста, формы и шевронов различных «сотен самообороны Майдана» тогда тоже не существовало. Так что мирные демонстранты, перегородившие дорогу, выглядели довольно причудливо. Кто-то был в обычной одежде, другие – вероятно, это были обитатели палаточного городка – вызывали стойкую ассоциацию с изображениями немцев под Москвой зимой 1941 года: в стоптанных сапогах, замотанные в шарфы и платки, в бомжатских куртках. Эстетизация украинского протеста тогда еще не началась. А может, и наоборот, кошмарный вид защитников европейского выбора Украины и свержения существующего режима призван был продемонстрировать истинную народность протеста.

Обойти баррикаду можно было только по узкой обледенелой тропинке. Я так боялась свалиться с нее вниз, что мой сосредоточенный вид не вызвал у часовых желания пообщаться со мной. Хотя я видела, как они останавливали и опрашивали несколько мужчин и женщин, отбирая их по только им ведомым критериям. Правда, я не заметила, чтобы кого-нибудь не пропустили. Вечером того дня в Фейсбуке появилось несколько историй, рассказанных жителями немногих жилых домов в правительственном квартале о том, как молодую женщину, спустившуюся на Бессарабку за молоком, не пропустили к грудному ребенку, как к пожилому человеку не смогла проехать скорая помощь, и он умер от инфаркта и т. д.

Сторонники Майдана активно опровергали такие сообщения, отмечая, впрочем, что мажорам из правительственного квартала (один из самых дорогих районов Киева) так и надо. Как часто бывает в таких украинских Фейсбук-дискуссиях, те, кто доказывает отсутствие чьих-то античеловеческих помыслов и действий, сами же и подтверждают их своим отношением к реальным или мнимым жертвам. См., например, позднейшую логическую схему: украинская армия не обстреливает мирное население Донбасса; да и нет там никакого мирного населения.

Так или иначе, имена этих мнимых или реальных жертв первых дней декабря 2013 года остались неназванными, поэтому было это правдой или антимайданным пиаром, мы не узнаем никогда.

Я же, зайдя 2 декабря в магазинчик на Богомольца, услышала, как продавщицы объясняют зашедшему в магазин покупателю, что хлеба и молока пока нет, потому что грузчики вынуждены нести ящики с Бессарабки в руках. И продавать хлеб и молочные продукты будут только совсем уж немощным жителям микрорайона, потому что сколько продлится блокада, непонятно никому.

Мой деловой разговор в тот день не получился: участники встречи ждали событий и постоянно следили за новостными сайтами и стримами. А разговаривали, разумеется, только о Майдане. В течение следующих трех месяцев так будут проходить почти все встречи, кроме, вероятно, тех, что имели прямое отношение к майданным делам.

Суды по Банковой

2–3 декабря в столичных судах было не протолкнуться: там выбирали меру пресечения задержанным за участие в массовых беспорядках возле Администрации президента. Журналисты, общественные активисты, родственники, да и просто обитатели Майдана – все пришли поддержать задержанных накануне на Банковой.

Если верить отчетам журналистов и правозащитников, судебные решения выносились как под копирку. Все задержанные были арестованы на два месяца. Тогда же майдановцы дали президенту Януковичу новое прозвище Пидарешт («под арест» – укр.). Вероятно, они думали, что решения об аресте задержанных возле Администрации президента принимает лично Виктор Янукович. «Пидарешта геть!» – кричали активисты возле здания суда и на самом Майдане.

СМИ наполнились душераздирающими историями о каждом из арестованных. Неожиданно выяснилось, что все они в этот день оказались на Банковой совершенно случайно. Ну просто прогуливались и подошли посмотреть, что за толпа собралась возле Администрации президента. Более того, почти все они оказались одновременно инвалидами, многодетными отцами младенцев, единственными сыновьями парализованной матери, обладателями двух, а то и трех высших образований, пишущими диссертации и т. д. Что заставило таких по идее всегда очень занятых – здоровьем, семьей, наукой – людей пройтись по местам массовых беспорядков, да еще и с бейсбольными битами в руках, в гневных и сочувствующих статьях не уточнялось. Видимо, потому, что писались они ровно тем же способом, что и судебные решения.

Столица была возмущена неправосудными арестами. На Майдане шла своя жизнь: тренировались боевые отряды – «сотни самообороны», возводились новые и новые баррикады. Киевляне везли в центр города продукты и медикаменты. Костюмы майдановцев становились все причудливее, хотя до парамилитари им было еще далеко. Более того, у Майдана появились коменданты и координаторы из числа народных депутатов Украины – людей, обладающих депутатской неприкосновенностью.

Правозащитники и адвокаты добились судебного запрета на рассмотрение любых исков Киевской городской государственной администрации, связанных с происходящим на площади Независимости, до 8 января 2014 года.

В общем, Майдан начал превращаться в государство в государстве.

«Зачем нам Чечня посреди города?» – писали в блогах возмущенные киевляне, которых все-таки было немало, но слово им давали исключительно в программе Дмитрия Киселева на телеканале «Россия».

Дмитрий Киселев – герой Украины

Когда я жила в Киеве, я не смотрела российское телевидение. Не из каких-то высоких соображений, а просто было незачем, да и некогда. К тому же даже в самые вегетарианские времена человек, хоть раз посмотревший украинские новости или, например, шоу Савика Шустера, раз и навсегда терял интерес к какому-либо другому телевидению мира. Слишком уж ярко это было устроено.

В общем, до декабря 2013-го мало кому в Киеве приходило в голову включить в воскресенье вечером программу Дмитрия Киселева «Вести недели».

Но вдруг «Вести недели» стали самой популярной передачей на Украине: сотни публикаций в социальных сетях, вдумчивый анализ каждой передачи Киселева в СМИ. В передачах Дмитрия Киселева Майдан и его обитатели показывались именно так, как они выглядели. А выглядели они страшно. Скептически настроенные киевляне даже говорили о «новом Средневековье» и «Чечне в центре европейской столицы». Тем не менее каким-то непостижимым образом майданофилы начали конструировать свою реальность и свои идентичности именно на основании российских «Вестей недели».

Показывал Киселев людей с кастрюлями на голове – тут же кастрюли надевал весь Майдан. Говорил о «жидобандеровцах» – киевские интеллектуалы сразу же начинали так себя называть. Дизайнеры даже придумали специальные майки – семисвечник в цветах флага Украинской Повстанческой армии – для тех, кто еще совмещал стояние на Майдане с ежедневной офисной работой.

Передачи Киселева оказали страшное разрушительное воздействие на психику многих киевлян. Чем больше уважаемый ведущий показывал майдановцев злобными нелепыми идиотами, тем больше им хотелось переплюнуть российскую пропагандистскую машину и выглядеть и вести себя еще нелепее, злобнее и глупее.

Дмитрий Киселев даже вдохновил поэтов. Вот широко известное стихотворение Артема Полежаки, своеобразный гимн интеллектуалов-майданофилов:

 
Господин Киселев, в Киеве страшно!
Опять малороссов попутал нечистый!
На площади варят военную кашу.
По улицам толпами ходят фашисты.
 
 
Кругом баррикады, окопы и рвы.
Еще до сих пор мои руки трясутся —
Когда тут узнали, что я из Москвы,
Меня хотели убить трезубцем!
 
 
Кругом гомосеки и лесбиянки!
От наркоманов деваться некуда!
Студент-филолог из Могилянки
Избил пятерых сотрудников «Беркута»!
 
 
Мустафа на трибуне кричал про джихад,
И толпа бесновалась: «Хотим в Европу!»
А потом провели большой гей-парад,
И ВСЕ УБЕЖАЛИ Е***ЬСЯ В *ОПУ!!!
 
 
Я продолжаю свой репортаж
Из столицы фашиствующей Украины.
Сзади меня был Гостиный Двор,
Теперь, посмотрите, одни руины!
 
 
В переходах метро танцуют гопак —
За это ль, скажи, воевали деды?!
Гуцулы в Михайловском, в Лавре – бардак!
Жиды, либералы и людоеды!..
 
 
Жидов тут вообще (всех бы разом под суд!),
Простите, хотел сказать «иудеев»…
Они раздают прохожим мацу,
Вводят в гипноз и внушают идеи!
 
 
Ночами творится такое, скажу я,
От ужаса с треском взрывается сердце —
Повстанцы, скукожившись возле буржуек,
Пьют ведрами кровь христианских младенцев!
 

Это вовсе небесталанное стихотворение оказало на киевскую публику просто магическое воздействие. И без того крошечная доля критического восприятия Майдана и событий вокруг него теперь была полностью утрачена. А любая полемика на тему Майдана и его идей сводилась к банальным: «насмотрелась русской пропаганды» и «да, мы фашисты и жидобандеры».

Коснулось это и совсем простых людей. В «Коммерсантъ-Украина» работал шофер Костя. Он развозил сотрудников редакции по домам после сдачи номера. Милейший дядька, друживший со всеми и всегда стремившийся оказывать мелкие услуги вроде привезти коньяка или съездить за продуктами или святой водой, даже когда его об этом не просили. Коренной киевлянин, шофер Костя никогда не доверял никаким политикам, не говорил по-украински и вообще думал только о том, что где купить подешевле, а лучше урвать на халяву. Голосовал за Виталия Кличко по принципу «крутой же мужик». Но Майдан-2013 превратил аполитичного и на свой лад циничного Костю в ненавистника России и патриота Украины. А начиналось все просто: работая по ночам, Костя заезжал на Майдан поужинать чаем и бутербродами. После пары таких поездок он начал отвозить сотрудников «Коммерсантъ-Украина» прямо на Майдан. Навязчиво отвозить. Потом стал проклинать Януковича и его семью. Как будто они украли все лично у Кости и его стариков-родителей. К середине декабря 2013-го Костя превратился в настоящего украинского патриота и ненавистника всего русского. Даже любимую маленькую бутылку водки он стал называть «четвертью горилки». Я не знаю, как сложилась его судьба дальше. Скорее всего, после закрытия «Коммерсанта» он – крепкий и боевой мужик – ушел воевать в какой-нибудь из добровольческих батальонов.