Текст книги "Клуб худеющих стерв"

* * *

Защита прошла триумфально. Юля выслушала множество дифирамбов и приятных слов. Хвалили ее диссертацию, а заодно и ум, и характер, и внешность. Присутствовавший на защите ректор и вовсе прослезился. Ему явно было жаль, что его институт теряет такой сверкающий алмаз, как Юля. Но сын был ему дороже института. И вряд ли кто-либо посмел бы его в этом упрекнуть.

Юля, однако, с трудом сдерживала злость и ярость и сбежала с фуршета, как только позволили приличия.

* * *

Оле было двадцать семь лет, но ее здравый смысл, интуиция, способность к сочувствию, умение вникнуть в резоны ближнего и разрулить его ситуацию сделали бы честь и пожилой матроне, предводительнице какого-нибудь уважаемого дворянского клана. Если бы можно было вообразить себе подобное явление на нашей современной почве.

У Оли был собственный небольшой бизнес – туристическое агентство. Ничего сверхъестественного – наиболее востребованные маршруты: Финляндия, Турция, Египет… На работе она бывала всего два часа в день, разве что в разгар сезона несколько больше. На нее успешно работали две весьма толковые девицы, пару лет назад окончившие школу. Были они провалившими экзамен в вузы школьными медалистками, отсюда и толковость. Но из бедных семей, потому и провалили экзамены. Чтобы поступить на престижную специальность, приходится платить даже медалистам. Около университета Оля их и подобрала, она знала, где брать кадры. Теперь обе, конечно, учились, но не тому, чему планировали в школе, а гораздо более конкретным и конвертируемым вещам, и не на дневном отделении.

Но, несмотря на большое количество свободного времени, Оля все равно крутилась как белка в колесе.

Так уж сложилась Олина жизнь, что в двадцать лет она вышла замуж за талантливого, подававшего головокружительные надежды артиста балета. Ему прочили грандиозную карьеру, потому что помимо артистического таланта он обладал феноменальными физическими данными и упорным спортивным характером. Успех, слава, казалось, были уже в кармане у счастливых любящих супругов.

Но однажды случилось несчастье. Миша ловил на стрелке Васильевского острова машину, в этот момент подъезжавшему водителю позвонили на мобильный, у него дрогнула рука. Большое шипованное колесо наехало на бесценную стопу артиста, поломав и сместив в ней безвозвратно кости. Миша, к его чести, не запил, пошел работать педагогом-репетитором в своем театре. Но стал совсем другим человеком – закрытым, страдающим, вялым. Секс перестал его интересовать совершенно, и Оля еле-еле могла добиться от него полутора минут фрикций не чаще чем раз в месяц. Оля понимала его чувства, но постоянно делить с ним пессимизм ей было трудно. Прожив с ним три года, Оля поняла, что так будет продолжаться всегда. На фоне этих терзаний она познакомилась с Сашей, мужчиной простым, но витальным и добрым. Почему-то она так и не сказала ему, что замужем. С ним было весело, легко, он не упускал возможности заняться с Олей сексом, и, когда он предложил ей жить вместе, а потом и пожениться, Оля согласилась. Но оставить, бросить прекрасный, но абсолютно бесполезный цветок – своего мужа Мишу она не могла. Ей не позволяла совесть. Поэтому у нее было два мужа, она жила на два дома, ни один из мужей не догадывался о существовании второго, и забота о том, чтобы все так и продолжалось, поглощала все Олино время.

К сожалению, никакой здравый смысл не мог безболезненно разрулить собственную Олину ситуацию. Как ошпаренная блоха, она металась по городу с обедами и кастрюлями, с бельем из прачечной, которое никак нельзя было перепутать, потому что один из ее мужей предпочитал трусы-педки, а другой – боксеры. Слава богу, у Оли не было детей. Но куда уж тут еще и дети. Олина мать, женщина строгих моральных принципов, порвала с Олей отношения, когда поняла, что та не собирается менять свою жизнь и расставаться с одним из своих мужчин. Оле пришлось договориться с двоюродной теткой о том, что та будет изображать по телефону Олину больную мать, у которой необходимо ночевать через день. Ее мужья не были параноиками, доверяли Оле, да и как ей не доверять, ведь она так искренне, так самоотверженно любила каждого из них. Поэтому она ночевала по очереди то у одного, то у другого мужа, и каждый из них был уверен, что она ночует у своей матери. К счастью, они не слишком интересовались здоровьем и проблемами «тещи». Да и зачем, ведь та была в надежных Олиных руках.

Оля разработала безотказную всеобъемлющую систему телефонных ответов, подстраховок и отмазок, у нее было два кошелька, два телефона, две записные книжки, две книги расходов, два паспорта, два свидетельства о браке. Но годы шли, пора было действительно подумать о детях. Оля чувствовала себя долбаной русской пианисткой в тылу у фашистов. Оля практиковала только безличные предложения типа «Как супчик?», «Что болит?», бесполые ласковые прозвища типа «зайка», «солнышко», заменяющие имена, чтобы можно было с одним мужем разговаривать в относительном присутствии другого, который в это время думал, что она общается с матерью. В начале двойной жизни Оля придавала своей речи по телефону сюсюкающие интонации на всякий случай. Но с годами это вылилось в отвратительную привычку сюсюкать по телефону со всеми подряд. Впрочем, клиенты турагентства были не против. Оля считала это необходимым, поскольку звонила каждому мужу по три раза в день. Делала она это не потому, что хотела их проверить. А потому, что старалась исключить неожиданности, предупредить любой шаг в сторону, любое несанкционированное действие, любое нарушение обычного распорядка, которое каким-нибудь образом могло привести к раскрытию ее нелепой и ужасной тайны.

Из-за боязни разоблачения у нее созрел крепкий невроз, и Оля вела себя как стопроцентный невротик: постоянно была начеку, болезненно реагировала на неожиданности, стремилась контролировать все и всех вокруг и начинала экспериментировать с успокоительными.

На почве постоянного нервного напряжения Оля стала переедать, она попросту заедала свою тревогу, которая постепенно подчинила Олю и стала управлять ее жизнью. Потихоньку прибавился вес. Это вызывало острое недовольство Миши, считавшего стройность для женщины единственно возможной формой. У Саши же, напротив, полнота вызывала положительные эмоции, так как он предпочитал женщин во всех смыслах мягких. Однако Миша был более настойчивым. Так Оля и попала к Юле.

Олино здоровье, несмотря на фитнес и правильную диету, пошатнулось. Пора было что-то решать. Но для Оли было мучительным не только попытаться решить вопрос, с кем остаться, но даже думать о том, что этот вопрос надо как-то решать.

Недавно Оля услышала о том, что в Японии научились делать чудесные операции на костях стопы, восстанавливающие полную подвижность. Ее Мише было всего двадцать семь. При удачной операции и его характере он мог бы восстановиться и наверстать упущенное. Тогда, на волне успеха, она могла бы его отпустить. Это было бы честно. Нужно было только добыть денег на операцию.

В эту неделю Оля весила 65 килограммов, по сравнению с прошлой неделей ей удалось удержать вес.

Глава 3
Счетчик включен

И вот настал день Ильи в фитнес-клубе. Он вошел в кабинет и не обнаружил надувной кровати. Юля смотрела на него как будто впервые видела.

– Как у нас с весом? – спросила она.

– Спасибо, все в порядке, – ответил Илья. Он подумал, что она шутит.

– Тогда вам пора переходить к другому тренеру, я не занимаюсь рельефом, я только сгоняю жир. Рекомендую вам Олега, он классный специалист. – Юля набрала на мобильном несколько цифр: – Олег, можешь зайти ко мне? – Потом обернулась к Илье: – Раздевайтесь.

Илья заулыбался, но, сообразив, что сейчас войдет Олег, остановился.

– Раздевайтесь, раздевайтесь, – повторила Юля.

Илья, все еще не понимая, что происходит, нерешительно снял пиджак, потом рубашку.

Вошел Олег. Это был красивый молодой человек с идеально накачанным телом, каждая его мышца была заметна под облегающей футболкой. Единственное, чем не вышел красавец, – это ростом. Ростом он был с Юлю, когда она без каблуков, – 168 сантиметров. Да и с загаром парень явно перебарщивал, отчего смахивал на курицу гриль.

Они осматривали Илью, обмеряли его портновским метром, как в ателье, и обсуждали, какую мышцу и насколько нужно увеличить, чтобы получилось гармонично. Олег настаивал на утрированном объеме, Юля объясняла, что по нынешней моде шея и предплечья должны быть женственными, тонкими, и ссылалась при этом на каких-то неведомых Илье людей, то ли спортсменов, то ли моделей. Олег, хоть и не без борьбы, соглашался и записывал все в тетрадь. Шея, грудь, спина, руки, пресс.

– Снимайте брюки, – велела Юля.

Илья ждал, чем все-таки все это кончится, и позволил обмерить себя дальше.

Олег пообещал составить для него программу занятий и спортивного питания, а также рассчитать стоимость каждой тренировки и ушел.

Илья приблизился к Юле и взял ее лицо в ладони с явным намерением поцеловать.

Юля, честно говоря, слабо представляла, что нужно сделать, чтобы Илья понял – между ними все кончено. Поскольку у нее не было опыта полноценных отношений, то не было и опыта их разрыва. Диссертация была написана и защищена. Мозг нуждался не в стимуляции, а скорее в расслаблении. Интенсивный регулярный секс больше не был нужен.

Тратить время на секс ради секса было жалко. Делать что-то, что считаешь неправильным, да к тому же чего больше не хочешь, по привычке или потому, что не знаешь, как отказать, было нелепо и попросту скучно. И такой вот Илья в трусах и носках, не способный понять «нет», когда говорят «нет», казался ей не привлекательным мужчиной, а досадным источником неприятностей.

– Можно одеваться, – сказала она.

– Я ничего не понял, – признался Илья.

– Наши занятия закончены, вы с успехом выполнили антижировую программу и готовы приступить к набору мышечной массы.

– Я не понял, что случилось?

«А почему я должна выдумывать какие-то благовидные предлоги?» – подумала Юля.

– Мне был нужен секс для общего подъема тонуса. Я писала диссертацию, вчера ее защитила. Теперь буду отдыхать.

– И от меня тоже?

– Да.

– Я сейчас пойду и заложу тебя начальству. За связь с клиентом по головке не погладят.

– Бесполезно. Я все равно уезжаю в Арабские Эмираты.

– В гарем?

– Работать там буду.

– Ну давай последний раз, я настроился.

– Нет, я не хочу.

Илья хотел обидеть ее, задеть за живое, но он ничего о ней не знал. Он не сумел даже обидно обругать ее, ведь у них не было никаких, совсем никаких личных отношений.

Чтобы облегчить ситуацию, Юля оставила Илью в кабинете одного. Он оделся и вышел.

– Я там визитку оставил, позвони, если передумаешь.

Илья ехал домой и никак не мог прийти в себя после того финта, который с ним проделала Юля. Она была любовницей самого высокого ранга и тем самым повышала его личный статус. Илья надеялся, что скоро сможет вывести ее в люди, продемонстрировать аудитории. Никто из его компаньонов, друзей, конкурентов и просто знакомых не имел любовницы с такими замечательными внешними данными и высоким интеллектом. Все-таки провинциальных девиц, безграмотных и вульгарных, которые не могут одновременно жевать жвачку и двигаться по прямой, даже при самом качественном экстерьере нельзя сравнивать с Юлей. Да, она не была юной. Но была красавицей и доктором наук. Это было потрясающе круто. Круче не придумаешь. Просто длинноногих блондинок много. Выйди на улицу и поймешь, что их больше чем достаточно. И хотя такие мужчины, как Илья, не ходят по улице, а видят мир только из окна собственного автомобиля, а этот телевизор показывает совсем другие картинки, Илья прекрасно понимал, что длинноногая блондинка – доктор наук была одна на весь город.

Если восемнадцатилетнюю длинноногую блондинку 90×60×90 из глубинки можно было приравнять к 230-му «мерседесу», такую же, но двадцати трех лет с университетским образованием – к Lexus Hybrid 08, то Юля, длинноногая блондинка – доктор наук двадцати девяти лет приравнивалась к Bentley Continental GT. Такая примерно классификация получалась у Ильи. Ее вряд ли можно было назвать универсальной, потому что более старые мужчины предпочитают очень молодых и глупых женщин, но в том кругу людей, с которыми общался Илья, эта классификация работала.

У Ильи случались разные истории с женщинами, но такого не было никогда. Пускай она – доктор наук, пускай красотка, но чтобы вот так беспардонно кинуть, без всяких причин!.. Откровенно говоря, Илью очень устраивало то, что происходило между ним и Юлей, и по другим причинам.

С ней у него не было никаких издержек – ни материальных, ни эмоциональных. Как все богатые, он предпочитал экономить. Абонемент спортклуба он покупал в любом случае, эта статья расходов была вписана в бюджет принципиально уже несколько лет. Когда появилась Юля, Илья расстался с предыдущей любовницей, девушкой необыкновенно красивой, но корыстной и истеричной. Илья продолжал по привычке покупать цветы и мелкие подарки и, за отсутствием адресата, отдавал их жене. Жена приняла это на свой счет, и отношения их естественным образом улучшились. Он стал бывать вечерами дома, потому что атмосфера сделалась вполне благоприятной, сидел в своем кабинете, который на самом деле любил, курил и слушал музыку. У него наладились отношения с детьми – подростками-близнецами Ксюшей и Костей. Спокойная семейная обстановка положительно сказалась на бизнесе, он обдумал и принял два важнейших решения, которые позволят ему в самом ближайшем будущем увеличить оборотный капитал в полтора раза.

И вдруг такой облом. Юлин отказ уязвил Илью сильнее, чем он готов был признать. Нужно искать какую-то новую бабу. А где ж такую найдешь, чтобы качественно, бесплатно и без истерик. Подобная халява очень нравилась Илье. Он, конечно, понимал, что все вполне закономерно: как началось внезапно и без усилий с его стороны, так и кончилось. Его бесило, что не он управлял ситуацией, что не он решал, продолжаться их встречам или прекратиться. Ему вообще по жизни нравилось, чтобы ловили его слова, с трепетом ожидали его решений, смотрели снизу вверх и заглядывали в глаза. Но тут все было логично: не платишь – значит, не управляешь. С одной стороны, ему льстило, что любили его не за деньги. Но с другой – его, крутого взрослого мужчину, долларового миллионера, цинично использовали, поимели, как бессловесного уличного кобеля. И кинула она его так безразлично, так холодно, ни «прости», ни «извини», ни хотя бы «секс с тобой был самым лучшим в моей жизни», ничего такого. Простить такое он не смог бы никому и никогда.

* * *

Мысли об обеде, на который она согласилась прийти к Павлу, одолевали Юлю с самого утра, и к часу дня она решила не ходить. Но день тянулся долго, было скучно, и в половине второго она уже думала, что пойти, наверное, стоит. К двум она снова сильно сомневалась в целесообразности визита, а в половине третьего уже пора было выходить. Юля стояла у зеркала и колебалась, прихорашиваться или не прихорашиваться. В конце концов, она прихорашивалась для другого человека один-единственный раз, давным-давно, столько лет уже прошло. И Юля накрасилась и причесалась просто так, как обычно, для самой себя.

Она опоздала на сорок минут.

– Ну, мать моя, эдак не годится, у нас оплаченное время уже десять минут как началось, – пожурил ее Павел.

– Какое оплаченное время? У нас же обед с котлетами.

– А ты очень есть хочешь?

– Да нет, не особенно.

– Отлично, пообедаем позже.

Павел повел ее через парк к мосту. Там они сели в машину и быстро покатили в неизвестном Юле направлении.

– Куда это мы?

– Ты, как я понял, сильная личность. Сильные страсти, сильные поступки… Таким нужны сильные впечатления. За ними мы и едем.

– В чем конкретно они будут заключаться?

– Потерпи – увидишь.

Юля не любила, когда ею командовали, но любопытство перевесило ее недовольство.

В итоге они добрались до санатория «Дюны» и вышли на пляж. Было солнечно, но довольно прохладно, не больше четырнадцати градусов, дул сильный западный ветер.

– Отличная погода.

– Для чего?

– Значит, так. Надеваешь гидрокостюм, берешь на плечи парашют, закрепляешь, катер отплывает от берега, ты поднимаешься и летишь над водой.

Юля выполнила все указания.

Парашют был довольно тяжелый, и она не верила, что он сможет взлететь. Лишь одна биология казалась Юле точной наукой, а математика и физика – постольку поскольку. Однако таким же таинственным образом, как взлетают многотонные самолеты, Юля тоже поднялась над поверхностью моря сначала на пять, потом на десять, а потом и на добрые двадцать метров. Она бесшумно парила над водой на высоте восьмиэтажного дома. Мимо сновали чайки, поглядывая на нее с агрессивным интересом. Юля размышляла, получает ли она сильные впечатления. И понимала, что нет, нисколько, ему не удалось ее поразить. Не из бравады и не из упрямства. Она просто знала, что это – не то. То ли она сама стала совсем черствой и непробиваемой, то ли в принципе страх высоты и чудо полета пробить ее не могут. Только впечатления были так себе, не из тех, что проходят перед глазами за минуту до смерти.

Катер отплыл уже довольно далеко от места старта, и ему пора было возвращаться. Неопытная Юля не умела правильно обращаться с парашютом и в повороте стала терять высоту, парашют опал, ветер бил в правый бок купола. И тут, понимая, что сейчас окажется в ледяной воде, Юля сообразила, что плохо плавает. Она, конечно, умела барахтаться по-собачьи, но никогда не училась «плавать правильно» и держать дыхание, а уж запутавшись в парашюте, и вовсе могла утонуть. Но и это не слишком ее напугало, в конце концов, катер находился близко, и через три, максимум пять минут ее подняли бы на борт. Правда, даже непродолжительное пребывание в холодной воде угрожало здоровью почек и придатков, но авось пронесет. И Юля вытянулась во весь рост, чтобы войти в воду «солдатиком».

Тем временем с левой стороны на высокой скорости приближался гидроцикл. Павел, заметив Юлину позу «солдатик», кричал ей что-то, но она не слышала. Кричал он ей: сгруппируйся, здесь мелко, поломаешь ноги. Но в ее ушах свистел только ветер.

Павел заглушил мотор гидроцикла, перехватил у моториста канат, на котором тот тащил Юлю, и попытался снова выставить ее против ветра. Этим маневром ему удалось сильно замедлить падение. Он прыгнул в воду и поплыл к точке предполагаемого Юлиного приводнения. Метрах в полутора над водой она услышала-таки его голос и изменила положение тела. Вода доходила Павлу до груди, и он поймал Юлю почти на руки.

Происшедшее напоминало неловкую сцену купания отца и переросшей дочери. Когда невинный ребенок еще не понимает, что залезать по папе, как по дереву, девушке с не слишком большими, но уже грудями неприлично. А папа все понимает, конфузится, но не хочет портить дочурке настроение и, главное, не в силах объяснить, почему так делать нельзя.

И именно в этот момент незапланированного, практически отеческого объятия в Юлиной короткой эмоциональной памяти сработали сразу все сигнальные лампочки, загорелись мощным ровным светом. Огромное невидимое любящее нечто пустило внутрь, согрело ее. Она испытала полную защищенность надежным отцовским присутствием и безусловное окончательное счастье. Это ощущение наложилось на воспоминание о рок-герое в окне мансарды и неизвестно откуда взявшийся запах пива. Оно длилось всего несколько мгновений, но стало именно тем сильнейшим впечатлением, которое Павел хотел подарить Юле и подарил, не догадываясь, в чем именно оно заключалось. Юля постаралась подольше подержать Павла за шею и заглянула ему в глаза. Но не нашла в них ничего, кроме досады и беспокойства.

– Я его, козла, предупреждал, что поворачивать надо дальше, где глубоко, и гораздо плавнее, а он футбол смотрит – видишь, на приборной доске маленький экранчик, – ему все по барабану. Ну, ты как, жива?

– Абсолютно.

– Ну, слава богу. Тогда поехали обедать.

– А сам полетать?

– Да я пивом облился, прямо под гидрокостюм натекло. Я в другой раз и не с этим придурком.

* * *

Илья третьи сутки не мог прийти в себя. Он удивлялся себе, ругал себя, но ничего не мог поделать, обида, смешанная с самой черной злостью на Юлю, перекатывалась твердым комом, и ни запить, ни заесть ее не получалось. Он должен был победить во что бы то ни стало. Решение пришло неожиданно, когда он сидел в офисе, тупо уставившись в монитор. Надо предложить ей денег. Она этого и добивается. Конечно. Она просто пытается развести его на деньги. Это же так легко и просто. Он станет ей платить, и все вернется на свои места. И уж тогда он с лихвой отыграется за эти шестьдесят часов, на протяжении которых он чувствовал себя полным ничтожеством.

Он позвонил в спортклуб, ему сказали, что Юли нет, и наотрез отказались давать ее домашний и мобильный телефоны. «Когда будете в спортклубе, покажете свой абонемент, мы проверим по книге, тот ли вы, за кого себя выдаете. Мы позвоним Юлии Викторовне и попросим ее разрешения дать вам ее личные номера». И никак иначе.

* * *

Наташа примеряла джемпер «Соня Рикель». В соседней кабинке щебетали две девушки. Одна делилась с другой проблемами.

– Увели прямо из-под носа, я всего-то на двадцать минут зашла в суши-бар. Я даже слышала, как она кричала. Только не подумала, что это моя. Я ведь заперла ее на все запоры. Я всегда так делаю.

Наташа поняла, что речь шла об угнанной машине.

– И как же ты ее нашла?

– Мне Андрюха помог. Обзвонил кого надо.

– И что?

– Понимаешь, после того, как машину угоняют, ее выдерживают трое суток. Это время дается хозяину на то, чтобы ее выкупить.

– И милиция про это не знает?

– Конечно знает, только их это не очень волнует.

– Ну а дальше?

– Короче, мне позвонили, назвали цену.

– Много?

– Почти половина стоимости.

– Зачем же ты согласилась?

– Ну, понимаешь, она почти новая, ей всего полтора года. Так бы пришлось покупать совсем новую в магазине. А я к этой уже привыкла. В общем, папик согласился, сказал, совсем новую сейчас мне не купит.

– Ну а потом что?

– Потом ко мне прислали посредника, и я отдала ему деньги.

– И он с ними не смылся?

– Нет. Это поразительно, но там все по-честному. То есть украсть машину они могут. Это, типа, их способ зарабатывать, но дальше, когда ты заключаешь с ними договор, все действительно работает как часы. Короче, когда они получили деньги, посредник перезвонил и сказал, где забрать машину. Она стояла во дворе у Милки Кузиной, можешь себе представить! Прямо на ее месте. Она, когда вечером приехала, долго ругалась, кто это на ее законное место свою тачку воткнул.

– И она не сообразила, что это твоя тачка?

– Да ей и в голову не пришло. Да и мало ли таких по городу бегает.

– Блин, вот обидно. Могла ничего не платить.

– Да ладно, все равно деньги не мои, а папика, а для него это потеря небольшая.

Наташа не испытывала никаких особых чувств к своей машине. Вернее, она ее немного побаивалась, опасалась, что та внезапно забарахлит, когда ей нужно будет срочно по делам. Ее первая машина, подержанная европейская иномарка, часто так делала. Но небольшой джип, на котором Наташа ездила теперь, был по происхождению японцем и работал безукоризненно уже почти три года. Однако теперь, согласуясь с планом, который пришел ей в голову, пока она слушала щебет в соседней примерочной, следовало показать мужу, как она нежно привязана к своему автомобилю. Она набрала его мобильный номер и спросила, где лучше сделать химчистку салона. Муж настолько удивился вопросу, что стал разговаривать с ней, несмотря на то что находился на серьезных переговорах. Обычно Наташа и мыла-то машину только из-под палки, когда та становилась грязной до неприличия, а тут такое необычное поведение.

– Ты что, испачкала салон?

– Нет, – ответила Наташа, – просто моя машина так верно мне служит, а я так мало о ней забочусь. Меня заела совесть, хочется за ней поухаживать.

Муж обрадовался такой перемене. Сам он машины обожал и не мог понять, как можно не покупать для своей лошадки всякие новые примочки каждые выходные и не мыть ее два раза в неделю. Правда, время его стоило дорого и на мойку он сам не ездил, для этого у него имелся личный шофер, который был обязан содержать в идеальном порядке и служебную машину, и личный автомобиль босса.

Наташа прекрасно понимала, что муж ни за что на свете не доверит ей передачу денег посреднику, более того, она подозревала, что он привлечет своих корешей из милиции, чтобы взять посредника с поличным. Муж никогда в жизни не допустил бы, чтобы из него сделали лоха или терпилу. Поэтому операцию следовало назначить на то время, когда он будет в заграничной командировке. Впрочем, и тогда он мог бы поставить на уши своих милицейских сатрапов. «Как быть в этом случае? – думала Наташа. – Как получить его согласие на сделку и в то же время не позволить ему связаться с ментами?» Впрочем, недавно Наташа узнала про сайт в Интернете, на котором можно было подать анонимную жалобу на работника органов внутренних дел. Эти жалобы рассматриваются подробно, чтобы выявить оборотней в погонах. Но проблема в том, что жалоба должна быть обоснованной, настоящей, а не вымышленной, сфабрикованной. То есть нужно было придумать, как вынудить мужниного приятеля в милиции облажаться так, чтобы ему стало не до просьб своего благодетеля. Но есть и другие варианты. Например, выяснив у мужа, где взять деньги на выкуп машины, сразу же перезвонить в компанию мобильной связи и сказать, что украли телефон, попросить дезактивировать его симкарту. Он, конечно, станет звонить с других телефонов. Тут важно сделать все быстро. И когда купленный мент до нее дозвонится, ей нужно будет сказать, что дело уже сделано, поздняк метаться. Но Наташе был нужен сообщник, который постоянно звонил бы на номер этого самого мента, мешая мужу дозвониться до него с чужих телефонов. Все-таки одалживать телефон надолго у посторонних людей ему будет неудобно. Но сообщнику придется что-то заплатить.

* * *

Юля и Павел вернулись на дебаркадер. Он дал ей большое полотенце, включил воду в душе и сказал:

– Грейся, а я пойду накрывать.

Юля, которая не слишком замерзла, была поглощена новым ощущением и не возражала. Помыться после прокатного гидрокостюма следовало обязательно. Она намылила губку и тщательно вымыла все тело.

Она уже решила, что он станет ей всем – отцом, другом, возлюбленным. И она ему тоже всем, чем сможет в силу своей эмоциональной недостаточности, которую прекрасно сознавала.

Павел вошел в душ и помассировал Юле воротниковую зону. Она расслабилась, повернулась и обняла его. Ей было очень-очень хорошо. Но мужчины устроены иначе, их гормональная система заставляет их изливать свое семя, она ждала, как именно он захочет это сделать. Но, удивительное дело, он не спешил. Он тоже обнял ее. Душ сильным потоком лил на их головы теплую воду.

«Все самое важное между нами происходит в воде», – думала Юля.

Постояв еще немного, они завернулись в полотенца и пошли в спальню.

По дороге, шлепая мокрыми ногами по теплым доскам, она почувствовала себя побежденной и плененной. Голова ее при этом думала о том, что пришло время стать частью системы, занять свое место в извечном жизненном устройстве, которого она столько лет чуждалась. Сознание предстоящих перемен неожиданно принесло ей настоящее удовольствие. «Отдаться» казалось не просто устаревшим словом, смешным и напыщенным, а имеющим буквальный смысл. То, что было совсем недавно у нее с Ильей, назвать этим словом было нельзя. Там она брала сама, сколько и как хотела. Теперь же она испытывала робость и страх быть отвергнутой в последний момент. Как в тот раз в юности.

Внезапно входная дверь открылась и прямо перед ними оказалась незнакомая Юле женщина.

– Ты, Марков, совсем охренел, – сказала она будничным голосом. – Средь бела дня. При живой жене. Сьют-кейс вуитоновский где у тебя?

И она, не начиная скандала, но и не смущаясь, протопала в спальню, открыла шкаф, достала оттуда чемодан и стала выбрасывать из него на кровать какие-то вещи.

Юля метнулась в ванную, быстро оделась и ушла с дебаркадера. Павел тем временем обменивался репликами со своей женой.

Жена бросила Павла недавно ради весьма богатого мужчины, но все равно время от времени наведывалась, чтобы прибрать к рукам какую-нибудь общую вещь, которая могла ей пригодиться. Новый мужик должен был видеть, что взял ее не с помойки и что у нее у самой есть хорошие вещи.

Что касается Юли, Павел и сам не знал, что это вдруг его потянуло. Проблемы всякие, не до баб. В тот раз на прошлой неделе у него не было в ее адрес конкретных интенций такого рода, так… Жалко бедолагу, смешная, совсем без чувства юмора. Ему вообще-то нравились остроумные, энергичные, слегка вульгарные брюнетки с большой грудью, большим носом и круглыми глазами, тип Софи Лорен.

А сегодня вдруг раз… Он не спешил, потому что считал себя хорошим любовником, щедрым в смысле удовольствия и несуетливым. Но чертова Тонька все ему испортила. Как же он забыл запереть дверь!

Он пошел искать Юлю по дебаркадеру, собственно, здесь он стал жить после того, как оставил квартиру жене. Но не нашел. Ее координат у него не было, позвонить и объяснить, что его бывшая жена не имеет на него никаких прав, было некуда. Он доел котлеты, напился и уснул прямо в кресле.

Юля пришла домой. Ей опять хотелось плакать. Но настроение ее в корне изменилось. Она испытывала какой-то непонятный, несвойственный ей обычно эмоциональный трепет. «Никаких женатых гадов!» – думала она в первую минуту, а во вторую ей страшно хотелось, чтобы он снова ее обнял. От полного отчаяния, осознания невозможности своего женского счастья она вдруг переходила к ощущению легкости, подъема и абсолютного могущества. «Что случилось? – думала она. – Отчего меня так прет?» Такие ощущения вызывает лишь гормон фенилэтиламин, а его присутствие в крови может значить только одно: Юля влюбилась.

Она открыла справочник, полистала его, чтобы обновить свои знания, – в эту главу она практически никогда не заглядывала. Фенилэтиламин, сопровождающий острое чувство свежей влюбленности, присутствует в крови в наибольшей концентрации в течение двенадцати недель. Затем его концентрация снижается, и его действие перекрывается другими гормонами. Но фенилэтиламин способен полностью изменить жизнь человека, под его влиянием люди добиваются потрясающих успехов в любой деятельности. Большинство художественных и музыкальных шедевров, и этому есть точные научные доказательства, были созданы именно на начальной, фенилэтиламиновой, стадии любовных отношений, когда содержание этого гормона в крови максимально.