Электронная библиотека » Алан Брэдли » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 11 сентября 2015, 12:30


Автор книги: Алан Брэдли


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Ученицы, я полагаю? – поинтересовался он. – Парочка красоток мисс Бодикот?

– Убирайтесь, – сказала ван Арк, доставая никелированный свисток, – пока я не вызвала полицию.

– Эй, полегче. Не надо, – попросил он, извлекая влажный кожаный бумажник из недр своих обносков. Он открыл его и предъявил нечто вроде официального удостоверения.

– Уоллес Скруп, – представился он. – «Морнинг Стар». Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

– Нам не разрешают общаться с журналистами, – ответила ван Арк.

– Послушайте, – продолжил он, игнорируя ее возражения. – Я слыхал, что здесь водятся привидения. Это же старый монастырь… зловещие шаги по ночам и все такое. Я думаю, из этого можно было бы слепить любопытную историю. Ваши портреты даже могут напечатать в газете.

– Привидений не существует, или вы не в курсе, мистер Скруп? Ночные шаги в академии мисс Бодикот вызваны слишком большим количеством лимонада на школьном карнавале, а не призраками. А теперь, пожалуйста, уходите.

– Если я уйду, – ответил Скруп, – мой редактор вышвырнет меня, как ненужную тряпку. Ну девочки, проявите же великодушие. Будем честными. Что вы знаете о трупе, который доставили в морг прошлой ночью? Это кто-то, кого вы знаете? Послушайте, я вас отблагодарю.

Я глянула на ван Арк, но она совершенно не выглядела удивленной. Без предупреждения она сунула свисток в рот и издала длинный пронзительный свист. Долю секунды Уоллес Скруп выглядел так, будто ему залепили пощечину. А потом, хрипло выругавшись, он скрылся.

– Вот гад, – бросила ван Арк ему вслед, но он отошел слишком далеко, чтобы ее услышать.

Где-то в здании зазвенел звонок.

– Проклятье! – пробормотала ван Арк. – Черт возьми!

Она бросила сигарету на землю и раздавила ее каблуком.

– Давай, – сказала она. – Надо идти. Тебя определили в четвертый класс – по крайней мере, на первое время. Как я уже говорила, мисс Фолторн велела мне присматривать за тобой, пока она занимается формальностями. Сейчас у нее очень много дел – по крайней мере, так она говорит.

– Еще бы, – ляпнула я, думая, была ли ван Арк в числе тех ангельских физиономий, которые ночью парили в темноте. – Ты видела, что было в «Эдит Клейвелл» прошлой ночью?

Я возненавидела себя, стоило мне произнести эти слова. Обычно я не сплетничаю, но некая внутренняя сила внезапно заставила меня выплюнуть фрагмент информации, как автомат выплевывает билеты.

Считается ли, что я автоматически ниже по статусу, чем ван Арк, потому что я новенькая? Я очень надеялась, что нет.

– Нет, – ответила она. – Но я об этом слышала. Это уж точно!

Я ничего не сказала. Я давно научилась использовать молчание в целях добычи информации. Или я держала рот на замке, потому что мне до сих пор было нехорошо от тоски по дому? Никогда я этого не узнаю.

Но каковы бы ни были причины, я прикусила язык.

И это подействовало. Ван Арк не смогла совладать с желанием поделиться своими познаниями.

– Ходит слух, что мисс Фолторн обнаружила в «Эдит Клейвелл» тебя, стоящую над трупом, и Коллингсвуд в истерике. Я же говорила, тут о тебе наслышаны. А теперь поторопись, пока с нас не содрали шкуру и не нашили из нее ботинок.

Глава 5

Пока мы шли по темному коридору, который вел от черного входа в большой зал, звонок прозвенел еще раз.

– О черт, – прошептала ван Арк посреди неожиданной тишины, последовавшей за звонком. – Теперь нам влетит. Занесут в черный список.

– В черный список? – переспросила я. Коллингсвуд тоже использовала этот термин, но я до сих пор не понимала, что он означает, хотя должна признаться, звучит он невесело. Мне привиделось, как нас измажут ваксой – как викария покрасили для роли Отелло на приходском спектакле. Довольно серьезное наказание за дурацкое опоздание.

И тут зазвонил другой звонок: на этот раз ближе и тише.

– Это дверной звонок, – сказала ван Арк.

Как иногда случается, когда оказываешься в стесненных обстоятельствах, судьба подкинула еще один шанс, и я им воспользовалась.

Вместо того чтобы следовать за ван Арк, я метнулась в вестибюль и открыла дверь.

Там стоял высокий стройный мужчина, еще не успевший отнять палец от звонка. У него были длинное лицо и длинные пальцы средневекового святого и тело бегуна.

Рядом с ним с решительным видом, расставив ноги и заложив руки за спину, стоял мужчина помоложе, коренастый, одетый в синюю форму. С тем же успехом он мог бы написать «ПОМОЩНИК» у себя на лбу несмываемыми чернилами.

– Да? – произнесла я, беря на себя инициативу.

Ван Арк за моей спиной шумно вздохнула от моей наглости.

– Мисс Фолторн, – сказал средневековый святой. Я уже поняла, что он немногословен. Прямо как Гэри Купер.

– А! – воскликнула я. – Должно быть, вы из полиции.

Это, конечно же, глупая реплика, но при этом очень правильная.

Высокий мужчина почти неохотно кивнул.

– Верно, – отозвался он.

Да, из него слова лишнего не выдавишь.

– Я Флавия де Люс, – представилась я, протягивая руку. – А вы?

– Инспектор Грейвенхерст.

– А, – сказала я, как будто ожидала, что его будут звать именно так.

Он быстро, но уверенно пожал мне руку. Я заметила, как одновременно он окидывает меня взглядом.

– А это сержант…. – продолжила я, пользуясь своим шансом.

Наверняка правая рука инспектора – какой-нибудь сержант.

– Ла Белль, – ответил сержант, не поправляя меня.

– Я передам мисс Фолторн, что вы желаете ее видеть, – сказала я.

Инспектор кивнул, входя и осматривая вестибюль с острым интересом, вбирая каждую деталь своим пронзительным взглядом.

Мне уже нравился этот человек.

– Кстати, – бросила я вскользь, поворачиваясь к нему спиной, – это я обнаружила труп.

Это не совсем правда, но это моя единственная возможность оказаться в деле. Я совладала с сильным желанием объявить, что это не первый мой труп и что на самом деле трупы – моя визитная карточка.

Однако скромность возобладала.

Инспектор сразу же просиял.

– Правда? – переспросил он, и моя симпатия к нему усилилась. Какая жалость, что он не принадлежит к легендарной Королевской канадской конной полиции. Это было бы просто идеально, но вряд ли это его вина. Его рост наверняка превышает какие-нибудь дурацкие сомнительные требования.

– Ван Арк, – сказала я, удивляясь собственному нахальству. – Сбегай наверх и скажи мисс Фолторн, что пришел инспектор.

Я едва совладала с желанием добавить: «Деточка».

У ван Арк отвисла челюсть.

– Ван Арк – староста, – объяснила я инспектору. – Она имеет преимущественное право обращаться к директрисе.

Я нашла правильные слова. Ван Арк выдавила гордую улыбку и стремительной ракетой унеслась по лестнице.

– Вы англичанка, – заметил инспектор Грейвенхерст.

– Да, – подтвердила я. Только акцент выдавал меня среди канадских девочек, как…

– Давно здесь? – поинтересовался инспектор.

– Со вчерашнего вечера, – ответила я.

Как приятно вести беседу с этим человеком! Что за глоток свежего воздуха общаться с тем, кто не трещит, как деревенская старая дева!

Мне отчаянно захотелось рассказать ему о моем большом друге из Букшоу – инспекторе Хьюитте, но вряд ли сейчас подходящее время. Я найду более удобный случай ввернуть в разговор пару слов о моем дражайшем инспекторе и его божественной жене Антигоне.

На лестнице послышался топот – это торопливо спускалась ван Арк, за которой более степенной поступью следовала мисс Фолторн.

Черт бы их побрал! Я только приступила к делу. Но остается только подыгрывать. Я скромненько сложила руки на талии и изобразила покорность, внимательно уставившись на мисс Фолторн, словно гончая на хозяина в ожидании мячика.

– Благодарю тебя, Флавия. Можешь идти. Отведи ее в четвертый класс, ван Арк.

Я не смогла сдержаться. Сделала реверанс.

Ван Арк схватила меня за руку, и я успела только послать инспектору мимолетную, но ослепительную улыбку.

– Ты знаешь, что позже поплатишься за это, – сказала мне ван Арк, когда мы отошли по коридору на достаточно большое расстояние.

– За что? – спросила я.

Она не объяснила, и мы продолжили быстро идти.


– Я привела новенькую, мисс Баннерман.

Ван Арк замолчала, придерживая дверь.

Я чуть не лишилась чувств, когда учительница обернулась. Разумеется, это было то самое сказочное создание с лицом милого эльфа! Неземное создание, самое подходящее место которому – на листе наперстянки, где она бы пила росу из наперстка.

– Входи, Флавия, – сказала она. – Мы тебя ждали.

Флавия? Неужели убийца (оправданная) Милдред Баннерман знает мое имя?

Боюсь, первый раз в жизни я потеряла дар речи, но сердце мое пело.

– Входи, Флавия, – повторила она, и я вошла в класс, как зомби.

Не стоит и говорить, что я оказалась центром внимания, чего терпеть не могу. Все девочки открыто пялились на меня, и я сочла разумным смотреть на них в ответ точно так же. Они вызывали у меня такое же любопытство, какое я у них.

Кто, например, эта остроносая девочка в дырявых колготках? Кто эта толстушка с приятным лицом и обгрызенными ногтями? А кто эта девочка, которая так внимательно смотрит на меня из дальнего угла кабинета? Если бы я не знала, что это невозможно, я бы решила, что она держит на меня застарелую обиду.

А эта девочка посреди класса, лопающегося от любопытства, которая так усердно игнорирует меня? Я мысленно взяла ее на заметку, внимательно отмечая детали: маленький рот, маленький нос и глубоко посаженные глаза; длинные черные волосы и общее впечатление самоуверенности, как будто она – богатая путешественница, делающая покупки на рынке, а вокруг – нищие в лохмотьях.

Сделав отметку в том, что я приняла за классный журнал, мисс Баннерман ушла из кабинета, чтобы провести урок в пятом классе, а вместо нее явилась седовласая женщина, которую я заметила во время завтрака. Я оказалась права, она – учительница французского.

Когда она вошла в кабинет, все девочки встали, и я вместе с ними.

В течение следующего часа мисс Дюпон – как ее зовут, я узнала позже – все время чирикала, задавая бессмысленные вопросы и с умным видом кивая в ответ на бессмысленные ответы. Я ни слова не понимала из их болтовни, но поскольку она обращалась к каждой девочке по имени, время было потрачено не совсем зря.

– Фла-ви-я, – наконец пропела она, неправильно поставив ударение в моем имени, и добавила какую-то непонятную чепуху. Я изучала свои ногти, делая вид, что не услышала.

– Elle est tres timide[7]7
  Она очень робкая (фр.).


[Закрыть]
, – сказала она классу, и все, кроме меня, покатились со смеху.

Я чувствовала себя тупицей.

Какая прекрасная идея пришла в голову моим предкам, когда они покинули Францию во времена Вильгельма Завоевателя, подумала я; в противном случае меня бы с младенчества учили говорить через нос.

А какую бесполезную чушь заставили повторять этих девиц!

«Карл у Клары украл кораллы, Клара у Карла украла кларнет. Клара строго карала Карла за кражу коралла».

Я поняла, о чем речь, только потому что ван Арк потом мне рассказала.

Прискорбно!

Не стану рассказывать о том, как прошел остаток сегодняшнего утра, замечу только, что мне было неуютно. Как я уже сказала, ненавижу быть центром внимания, однако в то же время я терпеть не могу, когда меня игнорируют.

Как я мечтала о том, чтобы кто-нибудь постучал в дверь и объявил, что инспектор Грейвенхерст желает проконсультироваться у меня.

Не то чтобы он мог это так сформулировать, конечно же. Нет, он был бы более сдержан.

«Инспектор Грейвенхерст передает наилучшие пожелания, – сказали бы мне, – и умоляет мисс де Люс удостоить его своей помощью». Нет, «своей драгоценной помощью».

Или «бесценной помощью».

Интересно, в Канаде до сих пор в ходу подобная галантность? Что-то я сомневаюсь. В наши дни даже в Англии, судя по моему опыту, полиция скорее пошлет тебя за чашкой чаю или, когда они наконец начнут соображать, выжмут тебя как лимон, перед тем как приписать все заслуги себе.

Жизнь несправедлива. Просто жизнь несправедлива, и не надо забывать об этом.

Перед моим отъездом из дома тетушка Фелисити подарила мне маленькую записную книжку в кожаной обложке и маленький выдвигающийся карандашик, хитро спрятанный в золотом распятии, которое я носила на шее.

«Даже варвар дважды подумает, перед тем как тронуть это», – сказала она тогда.

Само по себе распятие тоже было непростым, как сказала мне тетушка Фелисити, поскольку воплощало идею Троицы, трех в одном: Бога-отца, Бога-сына и Святого Духа.

А еще, кроме карандаша, в этом распятии прятались мощная увеличивающая линза, выскакивающая наружу, и на удивление богатый набор отмычек.

«Чтобы не скучать тихими воскресеньями», – сказала она и, клянусь, еле заметно, хитро, по-змеиному подмигнула.


Только после обеда меня наконец вызвали. Мы с ван Арк шли по направлению к полю для хоккея, когда словно из ниоткуда возник полицейский сержант ла Белль. Может, он прятался за прачечной?

– Инспектор хочет вас видеть, – объявил он, и на меня пахнуло сигаретами.

Вот так вот. Никаких расшаркиваний.

Я беспомощно пожала плечами, взглянув на ван Арк, и пошла за сержантом в здание.

– Какой огромный дом, – заметил он, когда мы поднимались по лестнице к кабинету мисс Фолторн. – Просторный, но мрачный.

И он был прав. Женская академия мисс Бодикот представляла собой полный теней лабиринт – место, где свет едва проникал в окна. Ее строили не как место для жизни, а как место для молитвы; место, где узкие зигзагообразные коридоры были предназначены для того, чтобы запутать дьявола.

«Единственное, что может вырваться из монастыря, – однажды сказала мне Даффи, прочитав сенсационную книгу о жизни монахинь, – это молитвы и дым».

Что вернуло меня к мысли о трупе в моем дымоходе.

Я была так занята, что не успела как следует обдумать произошедшее.

Кто она? Как умерла? Сколько времени провела в этом камине?

И то, что мучило меня больше всего: почему ее закутали в американский флаг?

Мы остановились у входа в кабинет мисс Фолторн. Сержант поднял было руку, чтобы постучать в дверь.

Секунду он постоял, изучая меня с головы до пят.

– Будь осторожна, девочка, – сказал он мне, поправляя галстук, словно тот его душил.

И робко постучал в дверь.

– А, Флавия, – произнес инспектор Грейвенхерст, неправильно ставя ударение в моем имени на второй слог, в точности как мисс Дюпон.

– Я Флавия, – поправила его я.

Он кивнул, но даже не извинился.

– А теперь, – продолжил он, – расскажите мне о своем открытии.

Он явно еще не успел допросить Коллингсвуд; в противном случае он бы уже знал ее несколько отличающуюся версию. Лучше я скажу всю правду, и мою честность оценят.

– На самом деле, полагаю, тело обнаружила не я. В смысле, просто я тоже там была.

– Ясно, – сказал он. – И кто же его обнаружил?

– Коллингсвуд, – ответила я. – Патриция Энн.

Уголком глаза я заметила, что мисс Фолторн прекратила делать то, что она делала, и подняла взгляд от своего стола.

– Ей приснился ночной кошмар, – продолжила я. – И она ходила во сне. Попыталась забраться в дымоход. Я старалась не разбудить ее. Я слышала, что лунатики могут умереть от шока, если их неожиданно разбудить.

Я преисполнилась гордости! Вот он, пример моего сострадания, предлог для мисс Фолторн и правдоподобная история в одном флаконе.

Три в одном: святая троица правды, правоты и быстрого ума.

– И тут… эээ….

– Труп, – подсказала я.

– Эээ… да, как ты говоришь, труп вывалился из камина.

– Нет, – возразила я, – это случилось, только когда мисс Фолторн вошла в комнату. – И добавила: – До этого момента я не знала, что в камине есть тело.

– Потому что было темно, – констатировал инспектор.

Клянусь всеми святыми! Надо отдать должное этому человеку: шевелит мозгами он шустро. Он явно уже допросил мисс Фолторн и выслушал ее версию ночных событий.

– Да, верно, – подтвердила я. – Свеча мисс Фолторн погасла, и мы остались во мраке.

– Надолго?

– О нет. На пару секунд, думаю я. Мисс Фолторн почти сразу же зажгла спичку.

– Какую спичку?

– Картонную. Знаете, бывают такие в местах вроде «Савоя».

Инспектор глянул на мисс Фолторн, и она кивнула, подтверждая мои слова.

– А дальше?

– Что ж, именно в этот момент Коллингсвуд вывалилась из камина, а следом за ней упал труп. Должно быть, она его потревожила. Знаете, как будто щеткой – или ядром, – предположила я.

Едва произнеся эти слова, я поняла, что зашла слишком далеко.

– Флавия! – воскликнула мисс Фолторн.

– Простите, мисс Фолторн, – отозвалась я. – Просто количество высыпавшейся сажи и золы…

– Довольно, – перебила меня она. – Инспектор, я не позволю допрашивать моих девочек подобным образом. В конце концов, их вверили моему попечению.

Моих девочек! Она уже считала меня своей. Странно, но по каким-то неведомым причинам это было важно для меня.

– Верно, – сказал инспектор. – Ясно, что Флавия, – на этот раз он правильно произнес мое имя, – видела достаточно.

Что он имел в виду?

– Вы очень помогли, – продолжил он. – Благодарю. Можете идти.

Я взглянула на мисс Фолторн, и она кивнула в подтверждение.

Выходя из комнаты, я задержалась в дверях на достаточное время (искусство, которому я уделяю особенное внимание и которое очень недооценено любителями), чтобы услышать:

– А теперь, мисс Фолторн, я бы хотел получить список всех, кто входил и выходил из здания за последние двадцать четыре часа.

В коридоре я задумалась: почему двадцать четыре часа? Труп пролежал в камине бог знает сколько времени. Это же ясно, как дважды два.

Наверняка ведь инспектор не потребует список всех, кто пересекал порог женской академии мисс Бодикот за последнюю четверть века?

Но ведь этот список включал бы имя моей матери!

По моей спине пробежал холодок.

Глава 6

Ван Арк ждала меня у подножья лестницы. Она что, подслушивала?

– Тебя хочет видеть Джумбо, – сказала она.

– Джумбо?

– Главная среди девочек. На самом деле ее зовут Джун Боулз, но ты должна называть ее только Джумбо, иначе она пустит твою шкуру себе на перчатки.

– Понятно, – ответила я.

– Еще бы тебе было непонятно! – ван Арк загоготала и захлопала руками с таким видом, будто произнесла величайшую остроту.

– Почему она хочет меня видеть?

– Скоро узнаешь.

Когда мне говорят «скоро узнаешь» или «скоро увидишь», меня начинает тошнить.

– Она во «Флоренс Найтингейл», – добавила ван Арк, тыкая указательным пальцем в потолок.

И я пошла вверх по лестнице – по той самой, с которой только что спустилась.

Я просто как белка в колесе.

«Флоренс Найтингейл» располагалась в дальнем конце крыла «Афина». Как мне довелось узнать, разные части академии мисс Бодикот носили имена богинь, комнаты учениц – героинь, отдельные здания – святых, а туалеты – покойных членов королевской семьи.

«Она в «Боадицее»» означало, что упомянутая персона отправляет естественные надобности в маленьком туалете позади кухни, а «Анна Клевская» и «Джейн Сеймур» – это сортиры на верхних этажах.

«Флоренс Найтингейл» оказалась довольно большим кабинетом, выходившим на хоккейное поле.

Ван Арк постучала и вошла, не дожидаясь приглашения.

– Вот она, Джумбо, – сказала моя спутница. – Новенькая. Ее зовут де Люс. Флавия.

Джумбо медленно отвернулась от окна, лениво взмахнув рукой, чтобы разогнать повисший в воздухе табачный дым. Комната пропахла табаком.

Диана Дорс[8]8
  Диана Дорс (1931–1984) – английская актриса, прославившаяся благодаря тому, что по типажу напоминала Мэрилин Монро.


[Закрыть]
в тунике, – была моя первая мысль.

Джумбо обладала, как могли бы написать в посвященных кино журналах, завораживающей красотой. Высокая, светловолосая, статная.

Словно высеченная из мрамора, вот что я имею в виду. Холодная… расчетливая… и, наверное, не лишенная жестокости.

Меня захватили впечатления – приятные и не только.

– Сигарету? – предложила статуя, протягивая мне упаковку «Свит Кэпрал»[9]9
  «Свит Кэпрал» – одна из самых старых табачных марок, появившаяся на свет в 1878 году и пользовавшаяся особенной популярностью в Канаде в начале XX века. Выпускалась до 2011 года.


[Закрыть]
.

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Пытаюсь бросить.

К этому предлогу я прибегала и раньше; похоже, он сработал.

– Хорошо тебе, – улыбнулась она. – Отвратительная привычка.

Она взяла очередную сигарету, церемонно закурила ее с помощью маленькой серебряной зажигалки, похожей на лампу Аладдина в миниатюре, и глубоко затянулась.

– Гадость, – произнесла она, и это слово вылетело из ее уст в сопровождении вонючего облака дыма.

На миг она показалась мне скандинавской богиней, выпускающей из себя бурю, или кем-то из четырех ветров, изображаемых в углах старинных карт.

«Сильнее, ветры, дуйте! Завывайте! Раздуйтесь и полопайтесь от злости!»

На миг я будто перенеслась обратно в Букшоу и оказалась в гостиной вместе с отцом, Фели и Даффи, мы слушали «Короля Лира» по «Би-би-си» во время одного из наших принудительных радиовечеров.

А затем я снова оказалась в академии мисс Бодикот.

Я была обескуражена. Голова моя кружилась, и дело было не только в табачном дыме.

– Лови ее, ван Арк!

Это были последние слова, которые я услышала.

Я падала.

В глубокий, пустой и ужасно гулкий колодец.


Я открыла глаза и сразу же пожалела об этом. Осколки света, падающего из окна, пронзали мои глаза иголками.

Я зажмурилась и перекатила голову в другую сторону.

– Тихо, – произнес голос. – Все в порядке.

– Вот, выпей, – сказал другой голос, и к моим губам прижали твердый ободок стакана. Я глотнула, и теплая жидкость побежала по моему горлу.

И тут же мои внутренности запылали огнем.

Я оттолкнула стакан, продолжая моргать от яркого света.

– Фу-у, – произнесла я, утирая рот тыльной стороной ладони.

– Это всего лишь бренди, – произнес голос, и я наконец опознала Джумбо. – Ты упала в обморок. Он поможет тебе взбодриться.

– Это не бренди, – услышала я свои слова, будто голова моя говорила на автомате. – Бренди не содержит гидросульфит калия и серный ангидрид.

Мои вкусовые рецепторы определили наличие этих веществ. Я была уверена.

Эти химикаты были одобрены тридцать лет назад Священной канцелярией в качестве стерилизаторов, консервантов и антиоксидантов для вина, используемого на святом причастии.

И не только в Риме, но и англиканской церковью.

Кто-то стащил это вино из часовни.

Просто здравый смысл и логика.

– Очень хорошо! – произнесла Джумбо, медленно появляясь передо мной в фокусе. – Нам надо быть более честными, Гремли.

Гремли оказалась невысокой девочкой с одутловатым лицом, рыбьими губами и угодливой сутулостью.

– Аргх, – издала она гортанный звук, будто она – творение доктора Франкенштейна.

Интересно, она притворяется или у нее и правда такой голос?

– Ты нас напугала, – продолжила Джумбо. – Мы было подумали, что ты склеила лыжи.

– Извини?

– Склеила лыжи. Дала дуба. Сыграла в ящик. И так далее. С девочками твоего возраста такое случается. Слабость конституции. Недиагностированные сердечные проблемы. Фьюить! И баста.

– Это не про меня, – возразила я, пытаясь встать на ноги. – Я здорова, как лошадь.

Мой голос доносился до меня, словно эхо из другой комнаты.

Джумбо толкнула меня назад указательным пальцем. Я была обессилена.

– Расслабься, – сказала она. – Ты среди друзей.

Так ли? Я перевела взгляд с ее лица на Гремли.

Должно быть, мои сомнения были очевидны.

– Мы друзья, – подтвердила она. – Конечно. Ты же дочь Харриет де Люс, верно?

Молчание было моим ответом.

– Ей здесь поклоняются, как святой, знаешь ли. Разве ты не видела в холле ее святилище?

Я сглотнула и отвела взгляд в сторону окна. На моих глазах проступили слезы.

– Свет… – произнесла я.

– Мы все сочувствовали тебе, когда узнали про твою мать, – добавила Джумбо, прикасаясь к моей руке. – Нам ужасно жаль. Тебе, должно быть, особенно трудно, бедняжка.

Тут я не выдержала.

Я вскочила на ноги, вылетела из комнаты и, ничего не видя, понеслась в маленькую комнатушку в конце коридора, которая, как я впоследствии узнала, именовалась «Картимандуя».

Там я забаррикадировалась в одной из двух кабинок, села на унитаз и хорошенько проревелась.

Успокоившись, я высморкалась в туалетную бумагу, умылась и старательно освежилась с помощью карболового мыла.

Что за неделя!

Одни только последние несколько минут оказались катастрофическими. Я нарушила как минимум три из десяти заповедей, десяти «Не…» британских школьниц: я заплакала, глотнула алкоголь и упала в обморок.

Я изучала свое отражение в мутном зеркале.

Лицо, которое туманно, но непокорно смотрело на меня, было сборной солянкой из де Люсов: смесь черт отца, тетушки Фелисити, Фели, Даффи – и главным образом Харриет. В резком свете ламп, моргавших надо мной, оно напомнило мне, но лишь на миг, одно из этих опрокинутых лиц Пикассо, которые мы видели в галерее «Тейт»: бледная кожа и калейдоскопическая мешанина.

Это воспоминание вызвало у меня улыбку, и наваждение прошло.

Я подумала о выцветших, колеблемых сквозняком плакатов военного времени, висящих в кондитерской мисс Кул на центральной улице Бишоп-Лейси: «Держись!», «Не унывай!» и «Вперед!».

Я сделала глубокий вдох, расправила плечи и отдала сама себе честь.

«Отец гордился бы мной сейчас», – подумала я.

– Служи, Флавия, – сказала я себе сама, поскольку его не было рядом. – Служи, де Люс.


Ван Арк беспокойно шныряла по коридору.

– Бип-бип? – спросила она.

– Бип-бип, – ответила я.

– Теперь у тебя есть друг, – сказала она, когда мы медленно спускались по лестнице.

Я все еще была не в настроении для шуток.

– О?

– Джумбо считает, ты – что надо, – объяснила она. – И не только потому что ты дочь Харриет де Люс. Она приглашает тебя на Малую общину сегодня вечером.

– Малую общину?

– У нее в комнате. После наступления комендантского часа. Только самые близкие друзья.

Мне следовало догадаться.


Трудно выглядеть заинтересованной, когда хочешь спать, но я развила эту полезную способность во время особенно продолжительных проповедей викария в Святом Танкреде, посвященных теме спасения души. А теперь я могла использовать ее на практике.

Для начала надо уставиться прямо в глаза преподавательнице, периодически кивая в ответ на ее слова. Можно даже притвориться, что делаешь заметки.

Потом надо упереться локтями в крышку стола и положить подбородок на сложенные ладони, словно размышляя над глубокой мудростью ее слов.

С помощью этих нехитрых приемов я могла ненадолго вздремнуть, полагаясь на веру (вот она, снова вера!), что я проснусь, если ко мне обратятся напрямую. Но этого никогда не случалось. За всю письменную историю учитель никогда не обращался с вопросом к внимательному ученику.

Обман ли это? Что ж, да. Полагаю, да, но как по мне, в любви и образовании все средства хороши.

За весь день я ничего не выучила, но хотя бы немного поспала, так что, когда закончился последний урок (по какому-то совпадению, им оказалась математика), я чувствовала себя на удивление свежей.

К ужину новизна моего появления начала утрачивать остроту. Почти все девочки обменялись со мной словом-другим, каждый раз прикасаясь к моей руке, словно я талисман, который нужно потереть, а те, кто этого не сделал, хотя бы перестали на меня пялиться.

Несмотря на веселую компанию, я очень хотела остаться одна. Скорее бы вечер.

– Ты в порядке? – спросила ван Арк. Это уже становилось ритуалом.

– Да, – ответила я.

Я искала предлог, чтобы уйти: усталость, путешествие, нерегулярное питание, нехватка сна и так далее.

Я не упомянула причину, по которой на самом деле хотела остаться одна и которая заключалась в том, что мой разум отчаянно нуждается в одиночестве, чтобы проявить все, на то способен: поразмыслить о неожиданном и прискорбном (но завораживающем) явлении трупа в «Эдит Клейвелл».

Подобно мистеру Грэдграйнду из «Тяжелых времен», я нуждалась в фактах – только в фактах. Хотя школьный учитель был вымышленным персонажем, придуманным Чарльзом Диккенсом, мне казалось, я слышу его сухой голос, бубнящий у меня в голове: «В этой жизни нам не нужно ничего, кроме фактов, сэр; одних только фактов!»

Мне нужны были следующие факты: а) кем была покойница? б) почему ее засунули в дымоход? в) кто ее туда засунул? г) ее убили? д) если да, то как? и, разумеется, е) кто?

Коллингсвуд ведь упомянула о пропавших девочках и сказала, что их было много.

Чтобы подумать, мне нужны были место и уединение.

– Если не возражаешь, я пойду спать пораньше.

– Но сейчас только шесть часов! – возразила ван Арк.

– Я знаю. Но мой мозг думает, что уже полночь. Видишь ли, я еще не перестроилась с времени по Гринвичу. Думаю, что за день-два я приспособлюсь.

Это был самый лучший предлог, который мне удалось придумать, но ван Арк приняла его без возражений.

– Ладно, беги, – сказала она. – Я зайду за тобой, когда надо будет идти на Малую общину.

Я довольно кивнула, как будто не могла дождаться этого, и сбежала.


Но уснуть не получилось. Хотя тело убрали и комнату вымыли, вычистили и выскребли, я ворочалась и крутилась, сражаясь с простыней и подушкой, словно они – крокодилы, а я – путница, выдернутая из обжигающих песков Египта и брошенная в Нил.

Я пыталась представить, чем занимается полиция, но рассуждения в отсутствие реальной информации были мучением.

Я попыталась считать овец, но тщетно. Овцы меня утомляли.

Тогда я начала считать пузырьки с ядом:


Девяносто девять банок мышьяка на стене,

Девяносто девять банок мышьяка,

Если вдруг одна из банок упадет, станет

Девяносто восемь банок мышьяка на стене,

Девяносто восемь банок мышьяка.


Пузырьки с ядом были на самом деле нарисованы на обоях или же рулоны обоев были вымочены в отраве? Я вспомнила, что мышьяковые обои, выкрашенные с использованием пигмента гидроарсенит меди (II), убили Наполеона и других людей и, к моей печали, больше не производились.

Использовали ли гидроарсенит меди (II) для покраски обоев в Канаде, как это было в Англии? Может, девушка из камина отравилась, потому что спала в отравленной комнате? Во что ее завернули? Это были обои с изображением американского флага? Нет, они бы наверняка сгорели…

Только погрузившись в эти размышления, мой мозг осознал, что он истощен и движется по бессмысленному кругу. Мне надо было выспаться, отчаянно надо было выспаться.

Внезапно я проснулась.

В комнате было темно, и кто-то стучал в дверь, вернее, царапался.

– Флавия! – до меня донесся хриплый шепот.

Я сразу же вспомнила, что заперла дверь, опасаясь, что меня снова разбудит Коллингсвуд.

Я выскочила из кровати, путаясь в простынях, и попрыгала к двери.

При виде меня ван Арк удивленно отступила.

– Ты спала? – спросила она.

– Нет, – ответила я. – Просто вздремнула немного.

– Ладно, неважно, – сказала она. – Одевайся. Быстро. Ты что, забыла о Малой общине?

По правде говоря, забыла.

– Нет, – ответила я.

Я быстро засобиралась, пытаясь придать себе пристойный вид, в то время как ван Арк ждала меня в коридоре.

Но я все равно казалась себе чучелом, когда мы крались по темному коридору к «Флоренс Найтингейл».

Ван Арк откуда-то извлекла клочок бумаги и, подсунув его под дверь, начала водить им из стороны в сторону.

Я сразу же поняла, что это безмолвный сигнал, куда более совершенный, чем стук.

Через секунду дверь медленно отворилась и нас поманили внутрь.

Джумбо и еще с полдюжины девочек, среди которых были Гремли и та крошечная круглолицая блондинка, которую за завтраком Дрюс толкала в ребра, сидели на полу вокруг одинокой свечи, огонек которой заплясал, когда мы вошли в комнату.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 3.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации