Текст книги "Дао. Путь воды"

«Книга, написанная различными учеными под его покровительством, Хуайнань-цзы – эклектична, но все же в ней преобладает звучание Дао. В ней множество упоминаний о разных техниках поиска бессмертия, но, как мне кажется, ни одну из них она не рекомендует испробовать. Напротив, эта книга из раза в раз повторяет, что смерть и жизнь – это одно и то же, и что к ним не нужно стремиться, их не нужно бояться. Она смеется над дыхательными упражнениями и гимнастикой, которые делают для того, чтобы поддержать тело в форме и, в общем-то, запутать разум»[27]27
  Крил (1), с. 19


[Закрыть].

В этой книге я хочу заострить внимание на созерцательном Даосизме, а не на сянь-Даосизме. Про него я знаю очень мало, так что не смогу толком объяснить или дать ему оценку. Меня интересует то, что буддисты называют «Путем мудрости» («праджня»), а не то, что называется «Путем силы» («сиддхи»), ведь бесконечное наращивание силы и умений, в конце концов, приводит к погоне за иллюзией. Тот, кто бессмертен, кто может контролировать все, что с ним происходит, кажется мне человеком, обреченным на вечную скуку, ведь в его мире нет загадок и сюрпризов.

Глава 1
Китайская письменность

В китайском языке есть пословица, которая гласит, что одна картинка стоит тысячи слов, ведь намного проще показать, чем сказать. Как известно, китайская письменность уникальна, поскольку в ней нет алфавита – вместо этого используются иероглифы и символы, которые первоначально были изображениями и условными знаками. Проходили сотни лет, и пиктограммы, которые выцарапывали на кости или бамбуке, стали писать кистью на шелке и бумаге. Некоторые из них все еще отдаленно напоминают то, как они выглядели ранее, или похожи на предметы, которые обозначают. Но теперь их количество возросло, они стали более абстрактными.

Многие жители Запада – самые что ни на есть «алфавитные» люди! – и даже некоторые китайцы считают, что такая форма письменности невероятно сложная и неэффективная. В последнее время все чаще обсуждается вопрос о «рационализации» китайского языка при помощи введения в него алфавита, похожего на японские «хирагана» и «катакана»[28]28
  Это очень упрощенные иероглифы, которые используются для обозначения слогов в разговорном японском. Письменный японский состоит из китайских иероглифов («кандзи»); глаголы могут спрягаться, а существительные – склоняться. Но я считаю, что многие западные жители согласились бы, что читать на японском куда сложнее, чем на китайском. Прежде чем начать читать на японском, нужно научиться на нем говорить.


[Закрыть].

Мне кажется, это будет катастрофой.

Возможно, мы даже и не подозреваем, что «алфавитные» люди в какой-то степени используют символы. В международных аэропортах и на автомагистралях – повсюду символы, потому что их значение будет понятно всем, кто бы на каком языке ни говорил. В таблице 1 —лишь небольшой список таких символов, а в таблице 2 – примерное употребление символов в предложении. Дайте волю своему воображению – и тогда вы увидите, что с помощью этих изображений можно развить богатый визуальный язык, который, пусть это и непросто, но может быть понятным почти для всех, и его не нужно будет учить как новый разговорный язык. Каждый по-своему будет произносить слова. Пройдет немало времени, прежде чем этот язык можно будет использовать в литературе, где без проблем выражают мысли и чувства. С этим легко справились бы компьютеры, и, как показано в таблице 2, такие символы могут намного быстрее передавать сложные соотношения и конфигурации («гештальты»), нежели длинные, донельзя растянутые алфавитные предложения. Значение символа считывается с первого взгляда, и оно умещается в куда меньшее пространство, нежели линейная алфавитная форма письма, которую еще необходимо произносить так, чтобы все было понятно. И есть ли взаимосвязь между временем, которое нужно потратить на то, чтобы «закончить» образование, и километрами написанного текста, по которому человек должен пробежать взглядом?

Таблица 1. Выборка западных символов

Астрономические, астрологические и метеорологические:

Математические и электронные:

Указатели направления, картографические и предупреждающие:

Химические (устарелые):

Религиозные и политические:

Различные:

Разные (смысл понятен):

Таблица 2. Западные символы, используемые в языке

Примеры составных символов:

патриархат

матриархат

половое равенство

унисекс

радость в жизни

страх смерти

вечная любовь

крестовый поход

миролюбивые люди

запутавшиеся

пилот

ясный день, ветер юго-западный

ливень, западный ветер, угроза наводнения

Вселенная сама по себе не является линейной системой. В ней содержится бесконечное количество переменных, которые одновременно взаимодействуют друг с другом, и нам потребуются миллиарды лет, чтобы хотя бы одну секунду их операции перевести на линейный алфавитный язык. Что уж говорить обо всей вселенной! Взять, например, Землю, или живность в маленьком пруду, или, если уж на то пошло, даже структуру атома. Вот где прослеживается связь между проблемами в языке и философией Дао, ведь и Лао-цзы свою книгу начинает с идеи о том, что Дао, о котором можно говорить, не есть вечное (правильное) Дао. Это значит, что должен быть другой способ понять процесс природы, примириться с ним – но никак не выражать его словами. Ведь даже мозг – орган, отвечающий за наш интеллект, не поддается никаким лингвистическим описаниям, даже если это делают опытные неврологи. И поэтому идеографический язык чуть ближе к природе, чем точный, линейный алфавитный язык. В природе происходит постоянное, одновременное движение форм. А идеографический язык – это ряд форм, тоже линейных, но не так, как в алфавитном языке.

Нужно упомянуть важный момент: наш организм устроен таким образом, что интеллект понимает кое-что за пределами слов и сознательного сосредоточения внимания, и он в то же время может управлять неизвестными переменными – об этом подробнее поговорим позже. Сейчас достаточно сказать, что то, как нервная система организует и регулирует тысячи процессов в теле, совершенно не поддается нашему сознательному мышлению и планированию, и это еще не говоря о взаимосвязи этих процессов со «внешним» миром.

Как я уже говорил ранее, на то, чтобы совершенно новый идеографический язык стал литературным, ушли бы долгие годы. Но зачем все усложнять, если у нас есть китайский? На нем читают 800 000 000 людей, и произносят его как минимум семью разными способами. А еще существуют диалекты (не считая японского), которые отличаются друг от друга еще сильнее, чем правильная английская речь от кокни или джазового жаргона в Новом Орлеане. К тому же в основном его форма почти не изменилась за 2500 лет, и потому у любого англоговорящего человека нашего времени возникло бы больше трудностей при понимании текста Чосера, что не скажешь о современных китайцах, читающих Конфуция. Английский язык сегодня – как сложный комплекс с идиоматическими выражениями – стал главным международным языком. Хотя испанский, например, проще. А может ли китайский стать вторым международным письменным языком?

Это не так абсурдно, как многие могли бы подумать. Наше основное непонимание китайских иероглифов – это проблема предвзятого отношения из-за незнания. Люди привыкли считать их очень диковинными, странными, какими-то хитроумными, под стать «загадочному Востоку». Словарь Канси[29]29
  Канси (康熙) – это девиз правления императора эпохи Цин, период, когда Китаем правила манчжурская династия Айсингеро (愛新覺羅). Имя собственное – Сюанье (玄燁) (годы жизни: 1654–1722, правление под девизом Канси: 1662–1723). К манчжурским правителям эпохи Цин многие китайцы относятся как минимум прохладно, однако о периоде правления Канси часто говорят с теплотой, называя его «золотым веком» цинской империи. Канси был умелым правителем, стратегом и дипломатом. При нем произошел культурный подъем, так как сам император был почитателем древней китайской культуры и искусства. Словарь Канси был составлен в 1710–1716 годах. – (Прим. науч. ред.)


[Закрыть] +1716 года содержит около 40 000 иероглифов, а относительно грамотному человеку необходимо знать около 5000 – столько же слов знает образованный житель Запада на своем языке. Различать и узнавать иероглифы на самом деле не намного сложнее, чем различать комплексы всевозможных форм, как, например, цветы, растения, бабочки, деревья и дикие животные.

Словом, китайский намного проще, чем выглядит, и на нем можно говорить и писать даже быстрее, чем на английском. Для английского слова «MAN» («человек») требуется десять черт, в то время как для китайского «ren» – всего две. «TREE» («дерево») – тринадцать штрихов, а» – четыре. «WATER» («вода») – шестнадц ь, а hui» – пять. «MOUNTAIN» («гора») – восе адцать «shan» – три. А если взять слова посложнее, например «CONTEMPLATION» («созерцание») – здесь двадцать восемь ч, а «kuan» – двадцать пять. Латинские заглавные буквы по написанию соответствуют представленным иероглифам, и хотя наше письмо немного ускоряет написание слов, это ничто по сравнению с китайским! Сравните, как пишутся слова от рук на английском на китайском: и . Чтобы увидеть, что китайский в самом деле проще, переверните эту страницу на девяносто градусов и затем посмотрите на английские слова еще раз.

В китайском нет четкого разделения на части речи. Существительные и глаголы часто взаимозаменяемы и могут брать на себя роль прилагательных и наречий.

Таблица 3.Развитие китайской письменности

Существительным не требуется категория рода, с которой согласуется прилагательное, они не склоняются, в то время как глаголы – не спрягаются. Когда необходимо, один определенный иероглиф указывает на время действия: прошедшее, настоящее или будущее. Не нужно думать о правильной форме английского глагола «to be» – «is», «was», «were» и «will be». Или не надо переживать о «suis», «es», «est», «sommes», «êtes», «sont», «fur», «fûmes», «serais» и «sois» – формах глагола «être». Если мы переведем китайскую фразу буквально, она будет похожа на телеграмму:

«Высшая добродетель не добродетель это есть ее бытие добродетелью».

Это нужно понимать следующим образом: «Высшая добродетель не умышленно добродетельна, и именно поэтому она считается добродетелью». Но китайский язык – потрясающий. Над ним придется поломать голову.

Однако теперь может показаться, что правильно говорить на китайском языке и видеть четкие различия, как того требует научный анализ, довольно сложно. С одной стороны, у него есть особое преимущество – на китайском можно сказать многое сразу, передав смысл каждой детали. По этой причине, кстати, существует как минимум семьдесят английских переводов Лао-цзы. С другой стороны, китайский язык, чтобы быть более точным, использует сложные слова. Поэтому одно из значений слова «sheng» (шэн) , «рождаться», может быть конкретизировано в сочетаниях «рождение» , «появиться на свет» , де й» или (второй иероглиф также может означать «воспитанный»). Кроме того, нужно различать сочетан «рождение из робы матери», ождение из яйца» и «рождение через превращение» , как, например, у бабочки.

Важная часть китайской грамматики – порядок слов. Хотя здесь он во многом похож на английский и, как в латинском и немецком, не ставит глаголы в конец предложения, нужно различать сочетания «тыльная сторона ладони/ладоней» и «рука/руки за спиной , если означает «импе ор», то – «отец императора» или «предыдущий император». В принципе, это не так сильно отличается от «поверните направо, а затем двига сь наверх» и «двигайтесь наверх, а затем поверните направо» .

Я давно поддерживаю идею, что китайский язык нужно учить в средней школе – и не только потому, что нам все равно придется научиться взаимодействовать с китайцами, но и потому, что все элитарные культуры разительно отличаются от наших именно своим образом мышления. Каждая культура основывается на исходном материале, и его принимают как должное, так что мало кто его по-настоящему осознает. Однако, начиная изучать совершенно другие культуры и языки, мы их понемногу осознаем. Языки среднеевропейского стандарта, например, состоят из структурированных предложений, в которых глагол (событие) приходит в движение из-за существительного (объекта) – в результате чего метафизическая проблема становится сложной и, возможно, такой же бессмысленной, как и проблема связи разума и тела. Мы не можем говорить о «знании», не предполагая, что есть «кто-то» или «что-то», обладающее знанием, и не понимая, что это всего-навсего грамматическая условность. Предположение, что «знание» требует «знающего», основано на лингвистическом, но не экзистенциальном правиле. И это становится понятным, когда мы говорим «дождливо» или «облачно»: нам не нужно уточнять, кто именно создает дождь или облака. Поэтому, когда китаец получает официальное приглашение, он просто отвечает одним словом: «Знаю» (соответствует 知). Это означает, что он осведомлен о мероприятии, а вот придет он или нет – решать ему[30]30
  Линь Юйтан (1), с. 164.


[Закрыть].

А теперь давайте я расскажу про удивительный эксперимент, который провели Розин, Порицкий и Соцкий из Пенсильванского университета: они открыли, что второклассники, которые отставали в чтении, с легкостью научились читать по-китайски, а через пару недель могли составлять простые предложения[31]31
  Розин, Порицкий и Соцкий (1), с. 1264–1267.


[Закрыть]. Не знаю, пытался ли кто-то обучить этому глухих детей, но мне кажется, что идеографическое письмо может быть лучшим способом письменной коммуникации с ними. А еще частенько при разговоре с китайцем или японцем можно заметить, что они пальцами рисуют иероглифы в воздухе или на столе – так они проясняют непонятные моменты в своей речи. (А как ловко они рисуют перевернутые или отраженные иероглифы, чтобы человек, сидящий напротив, мог их понять!)

Иногда говорят, что в китайской письменности (и в живописи) все же есть «алфавит» – но в том смысле, что в нем есть ограниченное количество стандартных компонентов[32]32
  Кроме обычных мазков кистью существуют чуть более сложные компоненты, напоминающие простые формы 214 «корней», по которым иероглифы распределяются в словаре. На мой взгляд, самый удобный и хорошо структурированный словарь для новичков – это словарь Артура Роуз-Инесса (1), несмотря на то, что произношение здесь дается на японском. Что касается этого принципа в каллиграфии, тут нужно посмотреть Май-Май Сзе (1), том 2, раздел под названием «The Mustard-Seed Garden». Также есть Цзян Йи (1), «Китайская каллиграфия»


[Закрыть]. Бытует мнение, правда, не совсем верное, что иероглиф «юн», «вечный», состоит из всех основных черт, которые используют в китайском письме, хотя я вижу, что в нем такой фундаментальной черты, как «горизонталь», «единица» и таких образований, как . Познакомившись с чертами и компонентами иероглифа, потом начинаешь их проще узнавать и запоминать – до того, как взглянешь на значение на родном языке. Чтение на китайском сопряжено с той частью разума, которую специалисты по средствам связи называют «распознавание образов» – она слабо осваивается компьютером из-за своей нелинейности. Разум сразу видит «Аа», а» и а» в и понимает, что это одна буква, но на сегодняшний день (1973 год) у компьютера есть некоторые трудности с этим[33]33
  К моменту публикации перевода (2022) такие трудности присутствуют в гораздо меньшем объеме – компьютеры и смартфоны с помощью различных программ прекрасно справляются с распознанием многих стилей иероглифики, основные проблемы бывают лишь с распознанием рукописного текста, но и в этом направлении за последние несколько лет наметился большой прогресс. – (Прим. науч. ред.)


[Закрыть]. Однако вполне вероятно, что он сможет понять кайшу – формальный стиль китайской каллиграфии – и начать постигать нелинейный образ мышления.

Вообще, сама идея о нелинейности мало кому знакома, поэтому мне лучше рассказать о ней поподробнее. Хороший органист задействует все десять пальцев и две ноги и может аккордами играть двенадцать мелодий одновременно, и если бы не его проворные ноги, ритм был бы один. Он точно может исполнить фугу из шести частей: четыре части руками, а две – ногами. На математическом и научном языках каждая из этих частей будет называться «переменной». Работа каждого из органов в человеческом организме – это тоже переменная, так же как и температура, состав атмосферы, мир бактерий, различные формы радиации, гравитационное поле. Но мы даже представить себе не можем, сколько переменных можно обнаружить в естественной ситуации! Переменная – это процесс (например, как мелодия, пульс, вибрация), который можно обособить, определить и измерить сознательным вниманием.

При работе с этими переменными возникают две проблемы. Первая – как мы узнаем и определяем переменную или процесс? Можем ли думать о сердце как об отдельной от вен части? Или о ветках, отделенных от дерева? В чем разница между процессом «пчела» и процессом «цветок»? Эти различия всегда в некоторой степени произвольные и условные, даже если их описывают точно, ведь они находятся в самом языке, а не в том, что подлежит описанию. Вторая проблема – не существует известного нам ограничения в числе переменных, которые могут быть задействованы в естественном или физическом событии – например, при описании появления на свет птенца. Скорлупа яйца прочная и понятная, но когда мы начинаем о ней размышлять, нам приходится брать во внимание молекулярную биологию, климатические условия, ядерную физику, техники птицеводства, орнитологическую сексологию и многое-многое другое, пока в конце концов мы не поймем, что «каждое событие» нужно, если это в наших силах, рассматривать в связи со всей вселенной. Но сознательное внимание, полагаясь на изложенные в строках слова или цифры, не может придерживаться одного пути с несколькими переменными, которые отделены и описаны ими же. С точки зрения линейного описания, уж очень многое происходит прямо сейчас. Мы убеждаем себя, что уделяем внимание по-настоящему важным и значительным вещам, подобно редактору журнала, который выбирает нужную «новость» из бесконечного количества происшествий.

Ухо не может уловить столько переменных, сколько может уловить глаз, так как звук медленнее света. Алфавитное письмо представляет собой звук, а иероглиф – видимый образ и, следовательно, целый мир напрямую. Это не знаки для обозначения звука, который есть название предмета. Что касается названий: то, как звучит слово «птица», не имеет ничего общего с реальной птицей, и это было бы слишком по-детски, назови мы ее иначе: например, «чирик», «курлык» или «кар».

Кроме всех этих практических плюсов у иероглифа есть и внешняя красота. Но нашему глазу это непросто увидеть, потому что для нас он экзотичен и непонятен. Никто не ценит красоту такого письма так, как это делают сами китайцы и японцы, хотя можно подумать, что из-за их близости к языку они стали равнодушны ко всему, что не связано со значением слов. Напротив! Каллиграфия на Дальнем Востоке – это изящное искусство наряду с живописью и скульптурой. Свиток с иероглифами, который висит в нише, ни в коем случае не нужно сравнивать с библейским наставлением, написанным в готическом стиле и прибитым в рамочке к стене. Для него важно – передать именно мысль, а каллиграфия передает красоту, выражает характер автора.

Уже много лет я практикуюсь в каллиграфическом письме, но все еще не могу называться мастером этого искусства, которое можно описать как танец кисти и туши по впитывающей бумаге. Ведь тушь состоит из воды, а китайская каллиграфия – это умение контролировать поток мягкой кистью, мало чем похожей на ручку. Для этого нужно следовать за течением. А если засомневаешься, задержишь кисть на одном месте дольше, чем нужно, или поспешишь, попытаешься что-то исправить в письме – без пятен тут не обойтись. Но если работа ладится, то может появиться ощущение, будто она пишет себя сама, а кисть живет своей жизнью – подобно реке, которая течет, почти не встречая сопротивления, и изящно изгибается. Таким образом, красота китайской каллиграфии похожа на красоту, которую мы наблюдаем в движении воды, пене, брызгах, водоворотах и волнах, а также в облаках, пламени и дыме, плавающем в лучах солнца. Китайцы называют эту красоту следованием «ли», этот иероглиф поначалу означал «прожилки в нефрите» и «волокна дерева», а Нидэм перевел его как «органическая модель». Однако чаще его называют «причиной» и «принципом» вещей. Ли – это модель поведения, которая возникает, когда человек обретает гармонию с Дао, течением природы. Модель, по которой движется воздух, точно такая же, и потому китайская идея об изяществе выражена в слове «фэнлю» – «течении ветра».

Это следование за ветром или потоком вместе с умственной моделью человеческого организма образует целое искусство мореплавания, когда нужно удерживать парус по ветру во время движения в противоположную сторону. Архитектор Бакминстер Фуллер предположил, что мореплаватели были первыми выдающимися технологами, которые изучали звезды для навигации, понимали, что Земля круглая, а также именно они изобрели полиспаст, благодаря которому можно было поднимать парус (и грузоподъемный кран), плюс, они владели основами метеорологии. Тур Хейердал (1) воссоздал самый примитивный плот под названием «Кон-Тики», чтобы на нем отправиться в плавание и посмотреть, куда его приведут ветра и течение Тихого океана, если он отправится из Перу. Было удивительно, как природа вознаградила его за веру своим содействием! Придерживаясь этой мысли, можно сказать, что куда разумнее плавать под парусом, нежели на веслах, а потому вот совет нашей технологии: лучше использовать приливы и отливы, реки и солнце в качестве энергии для передвижения, чем ископаемое топливо и своенравную силу ядерного деления.

Китайская письменность, в отличие от нашей, на шаг ближе к природе, и античная философия Дао – это искусное, разумное следование за течением, потоком. Это зерно природных явлений, и человеческая жизнь видится как неотъемлемая часть мирового процесса, а не что-то инородное и противоположное ему. Если обратиться к этой философии с нуждами и проблемами современной цивилизации, вот что она может нам предложить: мы должны направить все наши усилия на развитие экологической технологии. Но это вопрос не только технического оснащения как такового, но психологии специалиста, который с техникой и работает.

До сих пор западная наука подчеркивала важность объективного отношения к миру – холодного, расчетливого и беспристрастного отношения, из-за которого природа, включая и человеческий организм, – всего лишь механизм. Но сам мир говорит, что вселенная простых предметов («objects») не так однозначна («objectionable»). Поэтому кажется, что нам позволено грубо им пользоваться, и только сейчас мы с опозданием поняли, что дурное обращение с окружающей средой вредит и нам тоже. Все просто: объект и субъект не могут существовать раздельно, мы и наше окружение находимся внутри процесса того единого пространства, которое китайцы называют Дао. В конечном счете, нам не остается ничего другого, как взаимодействовать с этим процессом, используя методы, которые могли бы быть так же эффективны с технической и спортивной точки зрения, как «дзюдо» или «мягкое Дао» (соответствует 柔道). Как люди должны рискнуть и довериться друг другу, чтобы объединиться для успешного выполнения работы, так и мы должны не побояться и установить наши паруса по ветру природы. Наше «Я» не отделить от этой вселенной, да и места для нас больше нигде нет.