Текст книги "Верь, бойся, проси…"

Аланд Шабель
Верь, бойся, проси…

© Аланд Шабель, 2015

© ООО «Написано пером», 2015

* * *

…но егда входи в сие селище, людие сего испусти от клети некоего люта зверя да растешут Князя и сущих с ним. Но Господь сохрани Благоверного князя; сей секирою своею победи зверя, а пси, яко агнцы, не прикоснулися никомуждо от них.

I. Клим Рагулин

После суточной смены и такой насыщенной ночи, к сожалению, не в романтическом смысле насыщенной, мир кругом выглядел весьма необычно. Фиолетовые контуры обрисовывали человеческие фигуры, деревья, проезжающие машины, вообще все предметы, на которые падал взгляд, моментами они двоились и троились. Клим останавливался, тряс головой, прогоняя это фиолетовое наваждение, когда наваждение прогонялось, брёл дальше. Жаркий, несмотря на утро, воздух был в какой-то дымке, как будто рядом дышала рабочим рвением шахта или металлургический завод. Ошалевшие от духоты коты валялись неподвижными тушками в самых неожиданных местах, лишь бы тень, пусть даже условная. Их извечные антагонисты, разных пород и мастей, вышедшие сами и выведшие своих хозяев на прогулку, уронив языки до асфальта, одуревшие от жары, едва плелись, не обращая внимания на кошачьих, ну уж если и натыкались, брезгливо фыркая, уходили в сторону. Птицы и те попрятались. Не слышно было весёлого чириканья и прочего присутствия пернатых, обычного для солнечного, летнего начала дня. Только голуби копошились у лужи, не пересохшей благодаря постоянной подпитке водой из трещины в трубе проходящей в этом месте трассы и жизнеутверждающе бьющей родничком. Глядя на эту красоту, хотелось превратиться в маленького водолаза, например со спичечный коробок, и занырнуть в эту прозрачную, прохладную воду этого моря-лужи с обломками красных кирпичей на дне…

Настроение, прямо скажем, не розовое, состояние, как у заржавевшего робота, ноги словно чужие, дрябло несли непослушное тело на автопилоте. В свободной от мыслей голове, пустой, словно казан после ухи на костерке у реки под вкусную водочку, разве могло родиться что-либо не абсурдное. Вот и возникали желания всяческие, изогнутые не в «туда», прямо скажем.

«Фантазм и сюр…» – кольнула вялая мысль.

Правда, после ночных приключений вряд ли стоило чему-либо удивляться.

«Приду – и спать! Мне таких фокусов не надо, а то и свихнуться не за горами. Я простой житель этого города, а не образец героизма, как Вратарь. Только полторашку пивка взять надо… холодненького… так и сделаю, благо магаз по пути», – обрывками мелькали мысли.

– Ах, мой милый Августин, Августин, Августин…

Клим опять потряс головой, но мотив не исчезал, он поднял взгляд, на четвёртом этаже в открытом окне, свесив ноги на волю, сидел лохматый субъект в цветастых шортах и наяривал на губной гармошке.

«Дикая картина! И этот какой-то одичалый! Каску бы ему с рогами!» – посетила неодобрительная, но вполне логичная по контексту события мысль.

Он с некоторой опаской вгляделся в далёкие контуры редких прохожих, слава Создателю, со «шмайсерами» никого. И «Пантера» из-за угла не показалась. Хотя в свете последних событий можно чего угодно ожидать, в том числе и самой невероятной несуразицы.

Проезжавшая мимо «скорая помощь» одобрительно гукнула клаксоном, мол, нормальный ход, парень, наш пассажир! Продолжай, скоро приедем, заберём! Её шофёр тоже видел и слышал каскадёра-музыканта в одном флаконе.

В автопарк, с дежурства едут, проводил глазами Клим. Они часто пересекались в это время и некоторые водители, узнавая его, иногда приветствовали, помаргивая ближним светом.

Прикупив к пиву пару пицц, сыру и немного «Докторской», заранее предвкушая заслуженный отдых, он заторопился и, завернув на скорости за угол дома, нос к носу столкнулся с симпатичной девахой. Он ещё успел пробормотать извинения, сделать пару шагов, как почувствовал, что летит в какую-то яму…

«Или не в яму, может, в овраг какой? Только откуда здесь овраги?»

На этом внезапно кругом потемнело, сознание отключилось, как будто его вынули, мысль потеряла логические очертания – и всё! Аут.

Придя в себя, Клим недоуменно огляделся и пришёл к выводу, что он всё-таки сошёл с ума! Да и немудрено, такие сложности на службе.

Сколько он был вне рассудка? Неизвестно! Куда его занесло? В голове роились вопросы, но она, бедная, отказывалась служить и отвечать. Неудивительно! В свете последних событий любой нормальный мозг нормального человека не выдержит такого хаоса и отключится, в целях безопасности. Поломаешь психическое здоровье, и что? Здравствуй, гнездо кукушки. Нет! Хорошо, что работает, как реле. Отключился на время, и замечательно! Думать потом будем, по крайней мере, когда голова болеть перестанет.

Поднялся кое-как на ноги, мышцы словно ватные, хорошо, без сломов и вывихов обошлось, трава мягкая, плавно приняла заблудшего.

Он невесело усмехнулся, огляделся и замер в невольном восхищении.

Справа плескалось не то море, не то широченная река, невысокий, метра в полтора вертикальный обрыв, а дальше тянулся песчаный пляж до воды. Волны накатывались и отступали, оставляя тёмно-коричневые мокрые, убегающие вдаль полосы на белом, бликующем от солнца песке. Всё это маняще смотрелось, а солнце освещало и согревало, как будто подталкивало к воде, давай окунись, поплавай! Вот она, мечта курортника, рядом совсем. Видимо, не все разумные мысли были убиты, поэтому пусть машинально и потихоньку, но всё-таки поплёлся вдоль обрыва, не спускаясь к воде. Какой дряблый дриблинг! Так прокомментировала жертва заброса неизвестно куда своё спортивное достижение при таком самочувствии расшатанного организма.

Он даже не успел осознать, что же произошло, отшагав с сотню метров и отмечая, где и что побаливает, когда увидел это. Вернее, этих!

Слева, где начинался лес с какими-то гигантскими, ему неизвестными и диковинными деревьями, выглядывали наружу два бронированных чешуйчатыми пластинами туловища, на двух когтистых лапах каждое и с двумя мощными хвостами, которые, мерно изгибаясь, били по траве, поднимая пыль.

Восхищение от местных красот исчезло мгновенно. Голов, к счастью, он не увидел.

Головы, скрытые высоким кустарником, видимо, кем-то насыщались, судя по довольному утробному урчанию. Стремглав, по-спортивному, куда и слабость подевалась, он скатился вниз на пляж и, скрывшись от глаз, кои, надо думать, эти головы имели, прижался к песчано-глинистой стене обрыва.

«Да что же это? – пунктиром заморзили смятенные мысли. – Куда я попал? Эти твари с экскаватор будут! На этих похожи… как их, на динозавров! Так, обратный ход, срочно!»

Пригнувшись, увязая в песке, побежал вдоль обрыва подальше от страшных существ. Но, не успев одолеть и десятка метров, он с удивлением услыхал знакомый голос и тут же пришёл в ужас.

– Клим Сергеевич! Эй! Где же вы? – аккурат по его пути, след в след, семенила та деваха, с которой он так неудачно столкнулся после похода в магазин. Бодро так передвигалась, ручонками размахивала в такт ходьбе, головёнкой с любопытством туда-сюда вертела, ей интересно, видите ли, тут всё. Выделялась она при этом на фоне местного пейзажа, как раздавленная ягода-малина на белой простыне.

Пришлось расшифровываться, высунув голову, он зажестикулировал рукой и, делая знаки вести себя не так явно, невольно оглянулся и с великим неудовольствием констатировал факт обнаружения их персон чудовищем калибром поменьше. Покрупнее экземпляр всецело был занят, таки всё же кем-то насыщался, а вот второй живо вытащил на шум любопытную морду. Облизывая длинным, гибким языком свисающие из кошмарной пасти остатки чьей-то окровавленной плоти, поднял башку не уступающую размером кабине «Оки» над кустарником и явно засёк их. «Сынок», так про себя окрестил его Клим, издав рык и обогнув «мамашу», довольно резво стал продвигаться в их сторону. Деваха тоже наконец-то увидела это милое животное, визгу не было, лишь смуглое лицо стало белеть, и она вознамерилась было присесть… или, если угодно, прилечь. Увиденное и осознанное вызвало мощный впрыск адреналина, ватность в ногах окончательно исчезла, и вовремя! Климу пришлось проявить незаурядную прыть, чтобы не допустить непоправимого и успеть сдёрнуть бедолагу вниз, под обрыв. Вопреки вопившему каждой клеточкой желанию организма бежать от опасности, он, наоборот, схватив девицу за руку, насколько мог быстро поволок её за собой, навстречу приближающемуся чудовищу, благо то теперь не видело их. Спутница же, бедная, видимо, в полуобморочном состоянии, покорно подчинялась насильственному перемещению. Расчёт оправдался, вскоре на то место где они только что были, сверху сверзилась туша, обвалив край обрыва, и, хвала физическим законам, по инерции пробежав узкую полоску пляжа, шумно врезалась в воду.

Прижавшись друг к другу, они увидели, как это страшилище, потеряв равновесие, завалилось на бок и неуклюже пыталось встать, издавая при этом вопли, от которых резко падало настроение. Недалеко от брыкающегося купальщика тут же проявилось зловещее тёмное пятно, которое стало к нему быстро приближаться, и над поверхностью поднялась на гребенчатой шее огромная, ощерившаяся пасть, из которой лилась вода сквозь клыки-кинжалы. «Сынок», почуяв опасность, жалобно заревел, ему тут же ответила мощным заводским гудком его «маман». Лязгнули кошмарные клыки-кинжалы, быстро и мощно вонзились в неловкого монстра, вода вскипела бурунами и побурела…

– Всё, давай, двигаем отсюда, – шёпотом рявкнул Клим и повлёк девицу подальше от этого места, чувствуя ощутимую вибрацию почвы от приближения мамаши и нехорошее предчувствие о желании спутницы потерять сознание. То, что дальше они увидели, ни один Голливуд не исполнит.

– Они сошлись, как танк и поезд, – так потом продекламирует зритель.

Зрительница же от этого зрелища явно стремилась уйти в астрал, закатывала глаза и делала вид, что ей не нравится! Видите ли, ей дурно! Вот оранжерея!

Её бы в нашенский колхоз, где натурально всё, и вилы, и навоз!

Тем временем гигантская мамаша, тоже обрушившая солидную часть обрыва многотонным туловом, но устоявшая на когтистых конечностях, огромными скачками преодолела пляжик и с ходу кинулась в бой.

Оставив неподвижную тушу «сынка» в покое, огромный гребенчатый принял вызов.

Заклацали клыки-кинжалы морского чудовища, заработали зубищи и когти сухопутного монстра, вода вспенилась вокруг места битвы, рёв стоял оглушающий…

Этого ещё не хватало! Попутчица явно утратила адекват, всё норовила упасть в обморок, и наконец ей это удалось. Хорошо ещё, что сумели отдалиться от побоища и вылезти наверх, когда она отключилась.

Сколько-то он нёс её на руках, потом тащил на плече, приговаривая о том, как жизнь осложнилась, и о судьбе, пославшей ему девицу, изнеженную и тяжёлую, и что он не терминатор, а она не манекен в отделе мод, и вообще он после суточного дежурства. Окончательно выдохшись, он осторожно опустил спутницу в тени какого-то экзотического дерева и огляделся.

Поля битвы было не видно, да и рёв уже не доносился.

«Надеюсь, они там друг другом пообедали», – подумал Клим.

– Эй, подруга, выходи да на друга погляди! – позвал он и попытался встряхнуть девчонку, но безуспешно, увязла та в ауте прочно.

Он огляделся в поисках воды, может, ручей где-то поблизости, но, видимо, придётся к морю. Вздохнул, снял рубаху, положил бедолаге под голову и побежал к обрыву, стараясь не думать о близости ещё каких-либо тварей. У кромки воды присмотрелся, нет ли сюрпризов, и щедро намочив бандану, опрометью зарысил обратно. Подбежав, выжал влагу на лицо, веки дрогнули, и красавица наконец-то открыла глаза.

Попыталась сесть, почему-то сморщилась, с минуту разглядывала Клима, при других обстоятельствах он бы приосанился, поправил причёску, сделал бы мужественное выражение лица, но сейчас решил не приукрашивать действительность, поэтому только поёжился под изучающим взглядом и терпеливо ждал. Потом невольная туристка осмотрелась кругом, затем опять оглядела своего спасителя и задала вопиющий по своей актуальности вопрос:

– Где мы?

«В мезозое», – хотел ответить наш герой, но понял что это слишком жёсткая шутка, посему сказал правду:

– В заднице. Идти сможешь? Давай, надо валить отсюда, и по-скорому!

– Куда идти-то? Вообще, что происходит? Ты можешь объяснить?

– Не время щас для объяснений! Пойми, пожалуйста, спрятаться сначала надо, а уж потом соображать, как и что, – так, убеждая скорее себя, повлёк её Клим вглубь леса. – Ты же видела этих симпатичных зверушек, клацнут раз, и нету нас. Пещеру какую-нибудь или древо найти удобное, желательно с гамаком, – доверительно сообщил он о своих планах.

– Господи, какая пещера, о чем вы вообще? Я в магазин за хлебом вышла, а тут чудища какие-то… мне домой надо, – немного сумбурно, но решительно заявила она.

Он остановился, внимательно посмотрел на неё.

– Погоди, тебя как звать-величать, смуглянка? – наконец-то догадался спросить.

Попутчица как-то странно покосилась на него.

– Да знаю, ты из первой секции, соседка, значит. Но имя-то у тебя должно быть? – с досадой воскликнул Клим.

– Я вот ваше имя знаю… – он уловил упрёк в голосе.

– Слушай, красавица! Не время для лобзаний нежных, хорошо, буду называть тебя Смуглянкой, загар у тебя красивый!

– Вы заметили? Надо же, зоркий какой! Может, по такому случаю разглядели и сообщите невольной попутчице, где мы и что с нами произошло?

– Не знаю, где мы, – честно ответил Клим, – а вот ты-то как сюда попала?

– Не понимаю, – так же честно ответила она, – шла в магазин, вдруг словно в спину толкнули, и провалилась незнамо куда. Потом не помню ничего, темень сплошная.

– Ну да, ощущения схожи. – «Остры, как две кнопки на стуле учительницы», – невпопад мелькнуло мысленное и немного странное по своей метафоричности рассуждение.

– Далее?

– Когда в себя пришла, вдали вас увидела. Побежала за вами, а вы вдруг пропали. Я так испугалась, а тут ещё эти страшилища.

– Весёлые дела! Куда попали, неизвестно, спрятаться негде, шляются какие-то динозавры с телеграфный столб! Ума не приложу, что делать, но уверен, надо искать убежище типа пещеры, – подытожил старший, с видом бывалого вояжёра снова устремляясь непонятно куда.

– Опять про пещеру! Первобытно, не находите? Ладно, вождь. Ну, найдём мы эту пещеру! Дальше-то что? Не просидишь же там всю жизнь? – отвратительно логично да ещё с оттенком иронии поинтересовалась Смуглянка.

– Хорошо, ты что предлагаешь? Шастать туда-сюда по побережью на радость какой-нибудь саблезубой твари? Ты подумай, что мы знаем? Куда попали? Кто здесь правит бал? Ты бежала следом, что видела? Жильё какое, сапиенсов, быть может? – разразился каскадом вопросов вождь.

– Да вроде не было людей. И строений никаких не видела. А вот ваш пакет нашла и веткой прикрыла.

Клим остановился и с минуту молчал.

– Какой пакет? С пиццей?

– Не знаю, с чем он, большой, синий, там ещё эмблема какая-то, но я уж о нём и не думала, решила вас сначала догнать, испугалась. Исчезли так внезапно, – призналась девушка.

– Так, идём обратно. Только осторожно, договорились? Я впереди, рядовой Смуглянка замыкающим. Форвертс! – И они отважно повернули к побережью.

Пицца – это хорошо. И пиво – хорошо. И колбаса, и сыр. Но самое главное, что радовало Клима, это поясная сумка типа барсетки. Он частенько брал её на работу, а перед магазином в пакет убрал. Когда отогнали голод, он сразу же проверил, что в сумке. Она являлась этаким небольшим хранилищем необходимейших вещей, дабы убить время на дежурстве.

Ещё до прихода Вратаря, когда работал один, чтобы время летело незаметно, он старался заниматься чем угодно полезным, для себя, естественно. Между обходами времени много. На мониторы посматривать успевал, вот и обтачивал поплавки, чинил будильники, паял, делал сувениры из плекса и камня, знакомым дамам менял обувные набойки, да мало ли дел, пока один на дежурстве в офисе. А инструмент приходилось носить с собой, вот в сумке и был толстенький складешок с несколькими лезвиями, шилом и с ножницами. Пятикратная лупа, в продолговатой коробке лежали два сверла, пинцет, скальпель и маленький напильничек.

В другом отделении плоская коробочка с крючками, грузилами и леской, это планировалось на выходные наладить донку. От радости, что всё цело, он даже забылся на какое-то время, и настрой резво пошёл на отметку «положительный».

– Вождь! Ау! Вы спуститесь с облака-то? Дальше что делать будем? – голос Смуглянки вернул на грешную твердь. – Я понимаю, ваш складешок вещь, несомненно, ценная, но не пора ли домой?

Клим вылез из эйфории, сумрачно посмотрел на неё, конечно, она же не знает о ночных кошмарах, кои они с Вратарём пережили. Он отчётливо понимал, что это продолжение, зашвырнули его неспроста сюда, но развивать в этом направлении допущения не хотелось, даже в мыслях.

Девчонка просто попала под раздачу, не повезло ей. Взглянув на неё повнимательней, только сейчас зафиксировал легкомысленные летние шорты, рубашку с узлом на пупке, бейсболку, смотрящую козырьком в сторону. Хорошо, хоть кроссовки на ногах прочные, ножки тоже ничего такие, крепкие и загорелые.

– Эх, не мой бы тридцатник, – вздохнул он.

– Вождь, вы куда смотрите? Может, подумаете о чём-либо другом? Например, как домой добраться?

Вот язва! Острокол шипастый! Кактусина колючая!

– Вам, леди, никто не говорил о пользе поразмышлять, однако? Рекомендую! Время есть.

Рассказывать ей про свои размышлизмы и воспоминания архиглупо, девчонке и так нелегко, в то же время лишать надежды никак нельзя.

– Слушай, как думаешь, ночи тут холодные? – поинтересовался Клим.

– Вы допускаете…

– Допускаю, что нам придётся здесь переночевать, – перебил он, – и надеюсь найти что-то подходящее для этого, ты как, не возражаешь?

Против этого она не возражала, и они дружно встали с поваленного ствола, Клим взял припасённую ветку с крупными листьями подходящей густоты, и так же дружно поплелись они, солнцем палимые… или лучше судьбою ранимые… нет, вернее будет – злой волей гонимые.

Шли осторожно, по лесной кромке, не выходя на открытое место. Замерли только один раз, прижались к дереву и прикрылись веткой, но, видимо смуглой послышалось, пошли дальше.

Клим ничего не спрашивал, он тоже почувствовал, как «нечто» недалеко от них, в гуще, выдохнуло так, что захотелось перекреститься. Между тем день, судя по всем приметам, уверенно близился к концу.

– Ещё пару-тройку часов, и хоть в землю закапывайся, – не совсем жизнерадостно заметил старший группы.

– Вождь, у вас нет мыслей насчёт той расселины?

Клим её тоже усмотрел, две каменные глыбы словно выросли из-под земли, соприкасаясь верхушками. Если чуток подкопать и закрыть проход, вполне прокатит.

Тем более что вряд ли найдётся место лучше. Вот и пещера!

– Как вы, мисс, посмотрите насчёт перспективы провести ночь с малознакомым мужчиной, ась? Мама не будет возражать?

После паузы, не дождавшись ответа на столь неприличный вопрос, продолжил:

– Так, ты собираешь ветки, бери небольшие, где листьев больше. Далеко не уходи, чтобы я тебя видел. Я пока внутри посмотрю, да и устраиваться будем, чувствую, стемнеет скоро.

Оказалось, устроились вполне удачно. Узкая у входа расселина через метр «раздалась в плечах», как умно заметил вождь. И вообще, вождь всегда замечает умно! Это на фырканье всякой молодятины из-за кулис.

Места вполне хватило для двоих, подстилка из травы и листьев удалась. Вот вход защищён слабенько. Заставили ветками. Клим кое-где сплёл их для крепости, но надежда только на то, что супостаты, тати и тюремные утеклецы, если таковые имеются (опять мудрое изречение вождя), не заметят. А спать хотелось не на шутку, день выдался лихой, про ночь лучше и не вспоминать. Тем не менее, дав команду смуглой спать, сам решил караулить, сколько сможет, но смог недолго.

Ночь, однако, прошла спокойно. Смуглянка явно выспалась, первая упорхнула на чистку пёрышек, потом вылез Клим, морщась от боли в натруженных мышцах и в намятых боках.

Попрыгал, поделал гимнастику, дабы разогнать кровь, умылся, выбрав мелководье, где проглядывалось дно. Кстати, отметил он, вода морская, солёная. Вот почему морщилась бедолага, когда ей на лицо бандану выжал. Он схватился за голову!

«Будем надеяться, про что-либо неприличное она в тот момент не подумала», – сделал он умственное справедливое предположение, но уточнять у спутницы не стал, просто несколько раз громко заметил о красоте моря, о плотности солёной воды в этом море и т. д.

Потом они держали совет, первым выступил вождь, обрисовав видимые ему проблемы и ставя задачи. Потом выступало «непринципиально важное молодое меньшинство», оно лезло с вопросами, критиковало и сомневалось, правда, в конечном итоге уступило фактам и согласилось с разумными предложениями бывалых и авторитетных товарищей.

Итак, им нужна питьевая вода, безопасное убежище и еда, конечно. Остатки магазинных припасов они уничтожили за завтраком, и пока было терпимо, но через несколько часов захочется и есть, и пить. Теперь надо решить, куда двигаться.

После первоочередных стояли задачи не менее важные: скрытное, а значит, безопасное передвижение, попутное изучение местной флоры и фауны и многое другое.

Про понимание того, как их угораздило здесь присоседиться, Клим предпочёл помалкивать, не развивать эту тему, дабы не сокрушить и без того хрупкое душевное равновесие молодой леди.

На все вопросы он или отшучивался, или бормотал что-то невнятное, когда уж особо доставали, свирепо вращал глазами и сварливо бранился на неумение молодого поколения думать, слушать и наблюдать, желательно молча.

Шли в ту же сторону, что и вчера, так же по кромке леса, замаскированные под ходячие кусты, тут уж Клим постарался, прошли изрядно, пейзаж не менялся.

Только теперь море было слева, с правой стороны не очень частые кусты и деревья незнакомых пород, а ещё правее начиналась настоящая тёмно-зелёная гуща леса. В том направлении не хотелось и думать.

– Вождь, вы обратили внимание? Ни птиц, ни бабочек. Комаров и то нет. Где стрекот цикад? Жужжание шмелей? Клёкот орлов?

– Если ты слегка помолчишь, может, и услышишь, да?

В чаще происходило движение. Они тут же укустились у какого-то мощного древа, слились с корой, замерли в ожидании.

Нечто немалых размеров продвигалось им навстречу, в направлении, откуда они шли, но, слава стакану, в стороне от них. Трещали молодые деревья, шуршали кусты, ощущалась тяжёлая поступь. Когда всё стихло, они продолжили путь уже без шуточек и вопросов.

– А ведь это вода шумит! – через час пути услышали оба.

– Отлично, то, что доктор прописал, – заявил старший, когда они вышли к неширокой речке.

Хотя это был скорее ручей, чем река, но вода была прозрачная и вкусная, и оба путешественника, скинув маскировку, несколько минут, стоя на карачках, впитывали в себя живительную влагу. Потом наполнили полторашку, запас дело святое, присели на отдых.

– Искупаться бы, – как бы попросилась попутчица. – «Копоть, сажу смыть под душем, съесть холодного язя…» – мечтательно процитировала Семёныча.

Клим воззрился изумлённо, потом изрёк:

– «Ты инструктора послушай, что здесь можно, что нельзя!» Откедова познания такие, душа моя?

– Отец очень уважает Высоцкого, у него до сих пор магнитофон совдеповский, крутит свои колёса, настрой поднимает.

Уже испытывая симпатию к этому человеку, Клим поинтересовался:

– Чего же ортодоксально так? Сейчас на дисках всё, что душа пожелает. Качественно.

Но, подумав с минуту:

– Хотя можно отца твоего понять. Скорее всего, это ностальгия. Напоминает что-то хорошее, из юности…

Сподвижница глянула с уважением:

– А вы, вождь, оказывается склонны к пониманию. Анализировать пробуете, но по мне лично, эти шипящие плёнки давно бы в мусорное ведро.

– Это тоже понятно, ты дитя другого времени. Ничего святого. Слушай, а жена не ругает его? Ну, мать твоя, как она относится к такому увлечению?

Смуглянка помолчала немного.

– Мама умерла два года назад.

Клим опустил голову.

– Я знаю, вы тоже живете без матери. Также два года?

– Три…

– Да, конечно, вспомнила. Вы ещё немного выпивали тогда.

– Немного, – он усмехнулся, вспоминая, как неделю не просыхал после похорон. Друзья сочувствовали, были рядом, потом закрутились какие-то малознакомые и вообще незнакомые личности. Уходили, приходили, что-то уносили, приносили водку и пили. Дверь не запиралась. Климу было наплевать, с полным равнодушием выслушал по телефону о своем отпуске, друзья похлопотали перед хозяевами за него.

Братья Саргоевы слыли мужиками резкими, чуть что, и за дверь, но тут пошли навстречу и даже согласились, неслыханное дело, на временщика. А он продолжал пить, прятался от жизни, и чем бы это закончилось, неизвестно. Да хорошо вовремя приехала сестра матери, приехала на девятый день и быстро навела порядок.

Анфиса Николаевна, она же, для своих, естественно, Анфа, дама с характером и тяжёлой дланью, с порога, оценив обстановку, принялась обстоятельно за чистку рядов. Ряды нежелательных элементов катастрофически таяли с первых же минут её присутствия. Кого лёгким тычком, кого лёгким пинком, но в результате все летели за дверь.

Последним вылетело из ванны головой вперёд некое лохматое существо, вознамерившееся было там прикорнуть и возмущённо чирикавшее, что оно уже там неделю спит, и пошли бы все тундрой-лесом…

Открыв дверь головой, существо затихло и куда-то уползло, оставляя шлейф неприятных запахов.

Анфа прибралась в квартире, с порошком повышенной агрессивности вымыла ванну, сходила в магазин, похлопотала на кухне и стала ждать возвращения блудного Клима в себя. Клим проснулся на следующий день и потребовал продолжения банкета!

Анфа молча вылила ему на голову заранее припасённое ведро холодной воды, и жизнь быстро стала набирать смысл. Девятый день провели скромно, съездили на могилку, было несколько подруг матери, потом посидели дома, помянули.

Обнаружилось, что из дома пропало всё мало-мальски ценное. Телевизор, более сотни дисков с фильмами, проигрыватель дивиди «Самсунг», коллекция тяжёлых знаков, деньги, естественно, сотовый, микроволновка, кофемолка, рыболовные принадлежности и прочие приятные мелочи.

Хорошо ещё, что золотые украшения матери да пару икон её подруга припрятала у себя. Отдала Анфе со словами, мол, от греха подальше решила убрать, больно уж Климушка не в себе был…

За иконы-то Клим бы сильно стал переживать, семейные, намоленные. Бабушкино благословение на свадьбу матери, несколько поколений в их родне. Мать не раз говорила, что, пока они в доме, ничего плохого не случится, в них наше спасение и помощь, не зря ежедневно звучало: спаси и сохрани!

Тётка перед отъездом велела поклясться памятью матери на предмет отсутствия вина и водки в этом доме, пивка разве раз в неделю. Пообещала звонить, по возможности навещать, оставила немного денег, перекрестила его и уехала.

Немного погодя отпуск закончился, и Клим вышел на работу, всё потихоньку вернулось на круги своя. Конечно, рана сердечная рубцевалась с трудом, тосковал по матери, часто навещал могилку, тяжело было первые недели, как камень на душе лежал. Но не зря говорят, время – лекарь, хоть рубец и остался, но облегчение, особенно после сороковин, всё-таки пришло. Клим слово держал, алкоголь ни под каким видом, так, пивка иногда позволял. Потом жизнь стала насыщенной непонятными событиями. Появился Вратарь, впрочем, об этом потом.

– Слушай, птенец, так мы с тобой оба круглые сироты? А, нет, ты полукруглая будешь. У тебя же отец есть. Но всё равно роднит. А? Сознайся, чувствуешь ко мне сестринские… сестрянские… сестёрские… флюиды, вот! Нет?! Жаль.

– Выговорились? Вождь, нам пора идти. Думаю, вправо, наверх, на шум. Похоже, там водопад, наверное.

– Спасибо, не фюрером называешь. А что касаемо направления, верный путь указываешь, товарищ сестра. Туда и тронемся. Там, если повезёт, и душ примем, и джакузи с пенкой! Ты как? Не против джакузи с пенкой?

Немного погодя им пришлось форсировать речушку, путь преградили валуны и за ними скала, уходящая круто вверх. Обойдя скалу, наши герои стали подниматься по более пологому склону и, когда вышел седьмой пот, вышли к настоящему озеру.

В озеро с противоположной стороны действительно бил водопад, не Ниагара, конечно, но шум стоял такой, что приходилось общаться на повышенных тонах. Немудрено не услышать нежелательных гостей, когда Смуглянка, обернувшись к нему (она шла впереди, вождь замыкал шествие), побелела, точно так же, когда увидела завров, Клим понял.

Быстро обернувшись, засёк тут же пару тварей, наблюдающих за ними с неподдельным гастрономическим интересом. Особенно не понравились зубастые пасти и когтистые лапы, каждая была размером с крупную собаку, только опасней.

– Давай к водопаду, быстро! Чуть что, прыгай в озеро, вряд ли они в воде опасны.

Сам приготовил копьё (пока отдыхали, всё ножом стругал подходящую ветку) и стал потихоньку отходить, не отводя глаз. Их, по-видимому, спасла нерешительность этих тварей, те не почувствовали страха, который обычно исходит от добычи.

А эти, непонятные, не боялись и на добычу были не похожи и тем временем упёрлись в здоровенное, единственное здесь дерево. Клим мельком взглянул и скомандовал, показав рукой на него:

– Пошла быстро!

Молодая взлетела метра на три, как белка, благо спортивная форма и ветви позволяли, а Клим, не упуская из виду «гиен», как он их про себя окрестил, не особо торопясь, залез следом.

Вот тут-то у «гиен» и сработало, добыча ускользает, скачками бросились вслед, но эти ненормальные двуногие скрылись из виду где-то в кроне. Ярости тварей не было границ, они прыгали на ствол, раня кору своими когтищами, щёлкали челюстями, яко капканами, из пасти брызгала пена, жёлтые глазища покраснели.

Вдобавок, мало того, один ненормальный спустился пониже и, улучив момент, огрел по хребтине своей палкой одну из «гиен», другую же попытался ткнуть в глаз. При этом громко орал, а второе, тоже противное, существо швырнуло в них невесть откуда взявшейся полуметровой костью. Воя от досады, твари отдалились и стали ждать.

– Это что за звери? В мире животных таких не показывали, – спросила напарница.

– А… эти, это – кроколюхруммы! Вид глупоедов, – с самым серьёзным видом ответствовал бывалый.

– Они что, глупых людей едят?

– Конечно, только подавай. Я вот умный, меня им не съесть, они умными и бывалыми гражданами не питаются. Не по зубам им эта категория!

– Ну, меня тоже ведь не съели, а это значит…

– Они тебя просто не видели, – перебил он, – а так бы ты им подошла на завтрак.

– Это что? Я глупая?

– Вот! Уже умнеешь! Самооценка нормализуется, это хорошо. Скоро из безнадёги недопонимания выйдешь, человеком станешь. Ещё годик-другой, и никакие глупоеды тебя не ужаснут.