Текст книги "Молчание костей"

Поступил ответный сигнал. Изображение на экране застыло, позволяя человеческим глазам воспринимать максимум информации.

Фура молча смотрела на дисплей. Как и Адрана, Лагганвор и Прозор.

– Пришел отклик, – произнес робот.

Прошла секунда или две, прежде чем Адрана ответила:

– Мы знаем, Паладин. Мы сами видим.

– У меня есть первоначальная оценка количества объектов, а также их позиций и векторов движения.

Фура оттолкнулась от подметалы. Лагганвор дотронулся рукой до горла и тихо кашлянул. Прозор провела ладонью по волосам, и они громко зашелестели.

– Сколько? – тихо спросила Адрана.

– Девять, десять… может, и больше, – так же тихо ответил Лагганвор. – И ближайший совсем не так далеко, как я ожидал. – Он указал на экран подметалы, где были выгравированы концентрические круги и радиальные линии. – Сто тысяч лиг, если не ближе.

– Почему мы шепчемся? – спросила Фура чуть слышно.

– Потому что мы покойники, – сказала Прозор. – Или скоро ими будем.

– Паладин, – чуть повысил голос Лагганвор, – Уточни цифры, будь любезен. Хотелось бы знать… с чем мы имеем дело.

– Я подтверждаю двенадцать обнаруженных объектов, исключая «Веселую кобылу». Корабли рассредоточены в зоне, соответствующей телесному углу[1]1
  Телесный угол – часть пространства, которая представляет собой объединение всех лучей, выходящих из вершины угла и пересекающих так называемую стягивающую поверхность. – Примеч. перев.


[Закрыть] примерно в сорок пять квадратных градусов, что, по-видимому, говорит о приближении с разных направлений. Ближайший, как намекнул мистер Лагганвор, находится почти в ста тысячах лиг, а самый далекий на расстоянии примерно вдвое большем.

– Ты определил их скорость? – спросила Адрана.

– Должен предупредить, что у меня только приблизительные значения и для самого слабого эха они наименее точны. Чтобы получить более надежные цифры, понадобится дифференциальное сканирование.

– Дай то, что есть, – сказала Фура.

– Корабли, по которым есть относительно достоверные данные, приближаются к нашей фиксированной позиции со скоростью примерно двенадцать тысяч лиг в час. Если не произойдет каких-либо изменений в тактике перемещения, они достигнут наших текущих координат через восемь часов.

Наступила тишина. Каждый из космоплавателей на борту «Мстительницы» предполагал, что в какой-то момент их обнаружат и тогда не миновать погони в кильватере или боя, если только они не покинут цивилизованные края насовсем. Но даже в самых кошмарных фантазиях Адрана всегда рассчитывала, что у них будут дни на подготовку после первого грозного предзнаменования.

Но не треть же суток!

– Как они нас выследили? – спросила Фура. – Я еще могу понять, что один-два корабля могли случайно наткнуться на «Мстительницу». Если двадцать разумников обыскивают темную комнату, у них больше шансов что-то найти, разделившись.

– Если только они не знали, где искать, – сказала Прозор. – Если только их каким-то образом не навели на наш след.

Лагганвор мрачно кивнул, будто устыдившись того, что сам не подумал о такой досадной возможности.

– Похоже, им очень повезло, что они застукали нас здесь. Если только мы не выдали в Малграсене больше, чем намеревались.

– По крайней мере, у нас есть сто тысяч лиг форы, – проговорила Фура. – Немедленно уходим. Плевать на направление, главное удрать побыстрее. Ты согласен, Лаг?

Он вздохнул, как будто уже изучил другие варианты, прежде чем прийти к неутешительному выводу.

– Если не удерем, нам точно не поздоровится. Разумеется, пациентка доктора Эддралдера – нежелательное осложнение.

– Не вижу ничего сложного: мы все еще можем сдержать слово, данное Верранвеллу. Как только выберемся из этой передряги, найдем способ воссоединить счастливую команду. Но не раньше, чем сочтем это безопасным, пусть даже через месяц или год… – Не договорив, Фура подплыла к ближайшему переговорному устройству. – Тиндуф, бросай все! Паруса и ионные – в режим полной готовности!

Меррикс посасывала замерзшие пальцы, чтобы в них побыстрее восстановилось кровообращение после дежурства в обзорной рубке.

– Адрана, я ничегошеньки не увидела. Но глядеть на Собрание так трудно – миры сверкают, как фиолетовые фонарики. Боюсь, я что-то пропустила…

– Дай-ка мне взглянуть на твои пальцы, – обратился Эддралдер к дочери.

– Если ты что-то пропустила, Меррикс, то, клянусь, мы бы тоже пропустили, – сказала Адрана.

– Вы – возможно, но не мистер Лагганвор. Не думаю, что он многое пропускает.

– Нет, но он такой один, и он гораздо полезнее для нас при абордаже, чем на вахте в обзорной рубке.

Они находились в комнате доброты. Адрана питала отвращение к этому месту, слишком сильно напоминавшему о том времени, которое она здесь провела, пока Боса воспитывала из нее преемницу. Девушка покрылась гусиной кожей от тактильных воспоминаний об ударах током и иглах. У Босы были особые представления о нежности и заботе.

О том, что происходило в этой комнате с теми, кто перестал пользоваться расположением Босы, совершенно не хотелось думать.

– Кое-что изменилось, – сказала Адрана Эддралдеру, переходя к истинной причине ее визита в лазарет. – Корабли приближаются организованным строем. Нам придется сейчас же стартовать, и, возможно, это лишь начало неприятностей. Боюсь, ваши обязательства перед Меггери более недействительны.

Он перевел взгляд с пальцев Меррикс на женщину, туго забинтованную и привязанную к койке. Меггери либо находилась под действием снотворного, либо все еще в глубоком бессознательном состоянии.

– Мои обязательства прежние – я должен вылечить эту пациентку.

– Может пройти какое-то время, прежде чем у нас появится шанс вернуть ее домой. Если вообще появится.

– Так Фура решила?

Адрана смиренно кивнула:

– Я с ней согласна. Это вопрос жизни и смерти для нас.

– Меррикс, ты не поможешь с тампоном?

Меррикс, чьи пальцы снова согрелись, принялась наносить синюю мазь на основной ожог, затронувший голову и шею Меггери. Хотя девушка только что сменилась после многочасовой вахты в обзорной рубке, ее лицо выражало безупречную сосредоточенность и преданность делу. Рука дрожала (результат химического рабства у мистера Глиммери), но гораздо слабее, чем в тот день, когда Меррикс перебралась на борт «Мстительницы».

– С Меггери все будет в порядке?

– Сотрясение мозга, – ответил Эддралдер. – Но череп цел. Когда мы полетим?

– Мы уже летим. Подняли все паруса.

Адрана это ощущала, в отличие от доктора и его дочери. Когда натягивались снасти, корабль начинал поскрипывать, как старая мебель. За пределами комнаты доброты – за пределами корпуса – вздымались паруса из ловчей ткани, собирая холодное давление скользких невидимых частиц, которые струились прямо из брюха Старого Солнца.

– Ускорение невелико, но этого достаточно. Через восемь часов, когда эскадра приблизится к нашей прежней позиции, мы будем в нескольких сотнях лиг отсюда.

– И как, во имя всех миров, это нам поможет?

– Мы улизнем. Они не станут рисковать и не дадут новый локационный импульс в зоне досягаемости наших пушек, а другим способом нас не отыскать.

– Но ведь один раз уже отыскали.

– Нет, – возразила Адрана. – Они отыскали «Веселую кобылу». Есть значительная вероятность, что они по-прежнему не знают нашего точного положения, даже с учетом тех импульсов, а кроме того, теперь у нас есть преимущество, которого совсем недавно не хватало. Кстати, я сюда заглянула, когда шла посмотреть, как Сурт справляется с установкой.

– Ммф… – сказала Сурт. – Ммф… ммф… ммфл-ммфл… – Она нахмурилась, сделала паузу, вынула отвертку из зубов – ловкий трюк, если учесть, что обе руки уже были заняты различными инструментами, – и продолжила: – Я хотела сказать, если будешь парить у меня над душой или каждые пять минут проверять, как дела, быстрее не получится.

– Я пришла подбодрить тебя, – сказала Адрана.

– И так из кожи вон лезу. Раньше я ничего не могла сделать, пока корабль скрипел и стонал.

– Теперь все паруса развернулись, вокруг тишина. Нас ждет спокойная прогулка – если, конечно, никто не начнет стрелять.

Сурт ткнула щупом в один из штифтов, прикрепленных к внутренней стене комнаты костей, и, прищурившись, посмотрела на портативный гальванометр с зелено светящимся круглым экранчиком.

– Вы с сестрой действительно думаете, что сможете раскочегарить любой старый череп и выжать из него сигнал?

– Может, мы и льстим себе, – ответила Адрана, – но если череп жизнеспособен и правильно подсоединен, думаю, у нас есть отличный шанс им воспользоваться. Скоро это выяснится?

Череп пережил переезд в новую комнату костей, не получив внешних повреждений, и Сурт уже заканчивала его установку. В нем были просверлены отверстия в дюжине мест для крепления подпружиненных тросов, позволяющих ему парить в звукоизолированном помещении, и все они были натянуты. Теперь Сурт подключала и проверяла заземляющие провода скромную по величине, но крайне важную часть системы.

– Подержи-ка. – Сурт вручила Адране маленькие плоскогубцы и обеими руками соединила два провода.

– Очень рада, что могу быть полезна. Не хочу на тебя давить, Сурт, ведь ты столько сделала для нас, для Паладина и корабля… но наличие работающего черепа может иметь огромное значение в ближайшие месяцы.

Сурт сунула в рот что-то еще:

– Мммф… мыф… До сих пор мы ведь как-то без него обходились? Может, это неспроста? Что, если нам вообще не нужен череп и все проблемы, с ним связанные?

– Раньше я бы могла с тобой согласиться, но не теперь, когда рядом эскадра. С работающим черепом у нас было бы больше шансов узнать о передвижениях врагов.

– Или мы выдали бы себя, если бы нашу болтовню подслушал какой-нибудь разумник.

– Риск всегда есть, но он компенсируется преимуществами. Не хочу показаться тщеславной…

– Ну еще бы. – Сурт забрала плоскогубцы.

– Но мы с Фурой не простые чтецы костей. Когда связывались друг с другом, находясь на разных кораблях, мы очень хорошо научились контролировать мысли. Умеем брать, но не отдавать.

– Рада, что вы так верите в себя.

Адрана отстранилась и взглянула на череп как на мир, который предстояло завоевать; гребни, вмятины, трещины, глазницы и гнезда для проводов – все это элементы ландшафта, который она как следует изучит и со временем покорит.

– Долго еще?

– Зависит от того, насколько ты склонна к авантюрам. К концу часа я сделаю все, что смогу. Но я бы позволила твоему драгоценному дитятке спокойно полежать в колыбели одну-две вахты, прежде чем ты начнешь ворковать с ним.

Адрана криво улыбнулась:

– Вижу, тебе действительно не нравится наша профессия.

Сурт прервала работу и окинула череп долгим вдумчивым взглядом:

– Я подключу эту штуку. Лучше меня никто бы не справился, уж не сомневайся. С заземлением уже разобралась – сделала на совесть, даже Труско был бы доволен. Ты и сама меня поблагодаришь, если окажешься здесь, когда нагрянет шторм в девять баллов. И я не настолько глупа, чтобы верить, будто наше выживание не зависит от разведки, а для нее нужны костянщики, а костянщикам нужны черепа. Но предложи ты мне все пистоли, какие можно раздобыть от порога этой комнаты до самого Даксари, останусь при своем мнении. Даже если бы эти пистоли имели прежнюю ценность. Я все сделаю, но ни один разумник, обитающий в окрестностях Старого Солнца, не убедит меня остаться в этой комнате, когда закроется дверь.

– Это просто технология, – проговорила Адрана. – Древняя технология, которую мы совсем не понимаем и, возможно, никогда не поймем. Но в ней нет ничего сверхъестественного. Для этих инопланетян, оставивших после себя черепа, она наверняка была такой же обыкновенной, как для нас телеграф и телефон.

– Можешь верить в это, если хочешь, – проворчала Сурт, – но я-то знаю: тут кроется какая-то жуткая тайна, и однажды в отдаленном будущем все закончится очень плохо.

– Как же хорошо, что нас сейчас не волнует отдаленное будущее. – Адрана перешла на холодный деловой тон. – Дай знать, как только решишь, что череп готов. Надеюсь, установка обойдется без проблем.

Сурт пробормотала что-то насчет «ихней светлости», но Адрана уже отправилась в нос корабля.

– Страм, – заговорила Адрана, улыбаясь, чтобы не встревожить подругу, протиравшую кружки на камбузе, – я вот что хочу…

Страмбли дернулась, как будто ее хлопнули по спине в темной комнате:

– Мне надо быть в обзорной рубке, Адрана?

– Нет, Сурт скоро закончит в комнате костей и пойдет сменить Меррикс. К тому же погода портится, теперь мы будем нести половину вахты. Я по другому поводу… Не могла бы ты на минутку зайти в комнату доброты?

У Страмбли опухли веки, отчего глазные яблоки как будто усохли, и разница в их размере, к которой все привыкли, сделалась очень заметной. Космоплавательница сосредоточенно надраивала кружку с крышкой, крепко сжимая ручку. Казалось, она размышляет, нельзя ли использовать штуковину в качестве дубинки. Затем возобладал какой-то более мудрый инстинкт и она отправила кружку на положенное место. Лязгнула магнитная защелка, и посудина замерла, защищенная от любых резких движений корабля.

– Доктор сказал, я могу брать любые лекарства, если буду в них нуждаться.

– Он решил, что тебя беспокоит ожог на ладони. Но дело было в другом, верно?

Адрана обещала Фуре поговорить со Страмбли. Но теперь сестра явилась сама и сказала, запустив металлическую руку в буйные черные кудри:

– Ладненько, Страм, сейчас мы пооткровенничаем и я узнаю, с чего вдруг тебя потянуло на воровство.

– Все не так, как кажется…

Они втроем отправились в комнату доброты, где Эддралдер измерял температуру Меггери. Врач поднял голову с рассеянным видом, как будто совершенно забыл о случившемся.

– Она говорит, что может объяснить кражу, – сказала Адрана.

– Кража есть кража, – отрезала Фура.

– Вообще-то, мы все – пираты. Может, не стоит спешить с осуждением Страм, пока мы не выслушали ее? Она не раз доказывала свою полезность для нашей команды. Не так ли, Фура?

Фура боролась, как будто перед ней поставили сложную математическую задачу.

– Ну… она вскрыла для нас много шарльеров… Без нее пришлось бы попотеть.

– А еще Страм хорошо держалась в Грохотуне и вообще всегда была толковой космоплавательницей.

Страмбли, внезапно охваченная тревогой, посмотрела на сестер:

– Вы что, собрались меня турнуть?

– Покажи ногу, Страмбли, – сказал Эддралдер мягко, но требовательно.

– Какую?

– Сама прекрасно знаешь.

Речь шла о ее левой ноге, которая пострадала от соскользнувшего клинка призрачников. Страмбли вытянула ее. Эддралдер взялся за край штанины и потянул вверх, обнажая голень.

– Нет ничего странного в том, что зажившая рана слегка пульсирует, – бормотала Страмбли. – Я чуть не отрубила себе большой палец в девяносто седьмом, и он все еще болит, когда становится сыро…

Но ее челюсть напряглась, как только Эддралдер открыл место травмы.

Адрана отвернулась – не хватило духу смотреть на такое.

– Теперь я понимаю, зачем тебе понадобилась мазь, – проговорил Эддралдер.

Рана от клинка призрачников была глубокой, но не широкой, и когда Страмбли оправилась после операции, проделанной в Колесе Стриззарди, остался только крошечный шрамик. Он все еще был заметен, но только как бледная царапина в гораздо более широкой области воспаления. По периметру красной опухоли виднелась корка засохшей мази.

– Ох, Страм… – Адрану захлестнула жалость, все упреки разом испарились. – Ты должна была обратиться к доктору, как только началось воспаление. Представляю, как тебе больно.

Страмбли поморщилась:

– Думала, само пройдет, нужно лишь немного мази.

– Ты же порезалась, – проговорила Фура после минутного замешательства. – Это был всего лишь несчастный случай.

– Я не порезалась! – отчеканила Страмбли. – Я не настолько неуклюжа. Нож сам повернулся в руке. Ой, да что я трачу дыхаль впустую… Тарахтела об этом с самого начала, но никто не соизволил прислушаться.

Адрана взяла Страмбли за руку:

– Страм испугалась, и я не виню ее за это. А кто бы не испугался?

– Мне очень стыдно, что я взяла мазь. – Голос Страмбли надломился, как будто скрытое напряжение наконец взяло верх. – Остаток верну. И вообще, толку от нее было мало. У меня все еще проблемы?

– Возможно, – сказала Фура.

Эддралдер улыбнулся. Его лицо не было приспособлено к такой мимике, и улыбка выглядела не более симпатично, чем лошадиный оскал.

– Сделаем все, что в наших силах, даю слово.

– Я знаю, о чем вы все думаете, – сказала Страмбли с вызовом. – Не говорите, но думаете. Мол, если у него ничего не выйдет, останется только один вариант. Но я не позволю! Он ее не отрежет!

Глава 7

Череп плавал в своей подпружиненной колыбели; освещение комнаты костей перекрасило его пеструю поверхность в равномерный бледно-красный цвет.

– Сурт потрудилась на славу, – сказала Адрана. – Я настояла на дополнительном заземлении. Это сослужит нам хорошую службу, если понадобится выйти в эфир во время солнечной бури.

– Он готов к применению?

– Она сказала, что надо бы дать ему пару часов на стабилизацию. Но я считаю, можно рискнуть прямо сейчас.

– Давай войдем, – решила Фура.

Она взяла Адрану за руку и повела ее через порог, как будто они шли в театр. Череп был больше, чем тот, что находился здесь раньше, и его пришлось обходить с осторожностью похитителей драгоценностей. Время от времени, поглощая энергию случайной встряски, пружины издавали тихий звук, будто хихикали.

Сестры обогнули череп, словно совершили кругосветное плавание.

– Закрыть? – спросила Адрана, указывая на дверь.

– Да. Или как положено, или никак.

Адрана закрыла дверь и повернула штурвал замка, герметизируя помещение и отсекая все привычные корабельные звуки. Тем временем Фура воспользовалась панелью управления, чтобы приглушить внутреннее освещение. Комнаты костей всегда освещались электрическими или газовыми устройствами, а не световым плющом.

В темноте череп будто сделался еще больше. Сестры двигались вокруг него в противоположных направлениях, как две планеты на разных орбитах вокруг звезды. Кроме глазниц, были зловещего вида, в темных пятнах каналы, которые, возможно, когда-то служили органами слуха, или равновесия, или обоняния, хотя их расположение мешало об этом судить. Повсюду виднелись трещины и щели, появившиеся из-за возраста или небрежения и отремонтированные не так хорошо, чтобы сквозь них не проникал свет. Челюсть, как ни странно, осталась прикрепленной к черепу естественным образом. Во рту – баррикада тонких как иглы зубов. Над пастью высилась черепная коробка, в которой просверлили большую часть гнезд для подключения; она походила на переполненный почтовый мешок.

Внутри черепа посверкивало мигальное вещество, создавая образы, напоминающие окутанный туманом чудесный ночной город. Возможно, там еще сохранилась какая-то органическая ткань: тонкие, как паутина, нити – остатки кровеносных или нервных структур, – но для чтецов костей имела значение только мигальная материя как таковая. Она забыла или перешла грань разумного понимания того факта, что больше не встроена в совокупность живых клеток, что у нее больше нет мозга или разума, которым нужно служить.

Адрана отцепила нейронные мосты от стены. Один передала Фуре, а другой надела сама на коротко остриженную голову, опустив пониже. Фура закрепила свой мост и размотала контактный провод, зажав штекер пальцами.

По другую сторону черепа Адрана сделала то же самое.

– Одновременно?

– Почему бы и нет, – сказала Фура. – Мы умеем подключаться вдвоем, пусть большинство этого и не делает… Вопрос лишь в том, к одному гнезду или к двум? Надо было выпытать у кудрявого мальчишки лучший способ подключения к этому черепу. Он бы запираться не стал.

– То, что работало у их костянщика, не обязательно заработает у нас, – напомнила Адрана. – И никто не обещал, что мы обе получим оптимальный сигнал на одном и том же входе. Я согласна, можно подключиться вдвоем, но думаю, надо начать как можно дальше друг от друга, а затем сойтись.

Фура немного поразмыслила, прежде чем кивнуть:

– Ладно. Я беру гнездо на лобной кости?

– Бери. Затылок мой.

Сестры колебались. Они были осторожны, даже напуганы. Но они были готовы к эксперименту.

Их штекеры вошли в гнезда с ясными синхронными щелчками полированного металла. Череп слегка покачнулся, но вскоре пружины успокоили его, и сестры последовали примеру. Очень осторожно Фура сомкнула веки, опустила затемняющие забрала нейронного моста – два щитка, как шоры, которые надевают на беговых собак, – и усилием воли погрузилась в состояние тревожной восприимчивости, уподобив сознание дому с распахнутыми дверями и окнами, словно приглашая призрачный ветер побродить по комнатам и коридорам.

У нее не было ни малейшего сомнения в том, что Адрана занимается тем же самым.

Она слышала дыхание сестры. Свое собственное дыхание.

И ничего кроме.

Тишина все длилась, но это ее не беспокоило – еще ни один череп не отдавал свои секреты без боя. Фура не видела Адрану, но ощущала ее неподвижность и понимала, что сестре тоже не сопутствует успех. На всякий случай они еще немного подождали, а потом, не сговариваясь, отключились одновременно. Череп покачнулся, затем еще и вновь, когда сестры подключились в разных точках, теперь ближе друг к другу. Фура уже запомнила расположение гнезд и могла подсоединяться на ощупь.

По-прежнему тишина.

И все-таки эта тишина несколько иного рода, пусть и непросто было бы описать словами разницу. Казалось, какие-то оттенки беззвучия или нюансы отсутствия отличали это гнездо от предыдущего. Все дело в том, что подключенные к нему провода соединялись с мигальным веществом по другим каналам, меняя нейронные сигналы, которые, в свою очередь, шли через нейронный мост прямо Фуре в голову.

А это что такое?..

Нет. По-прежнему пусто.

Одна на двоих интуиция заставила Фуру и Адрану разом переключиться на третьи узлы. Теперь сестер разделял только гребень на черепе.

Фура мгновенно уловила несущий сигнал. Мигальное вещество шептало ей о своей готовности посылать и принимать. В других черепах, на других кораблях, рассеянных по всему Собранию и граничащим с ним пространствам, крупицы активного мигального вещества должны были обнаружить внезапное появление новичка и, как следствие, отголоски двух обезьяньих разумов, связанных с ним.

– У меня кое-что есть, – пробормотала Фура.

Через мгновение Адрана сказала:

– У меня тоже. Пожалуй, можно прекратить. Мы убедились, что череп работает. Не стоит подвергаться ненужному риску.

– Я хочу знать, что этот череп может послужить источником разведданных. Один перехват, один осмысленный фрагмент переговоров – все, о чем я прошу. Если корабли этой эскадры сообщаются через черепа, я хочу знать намерения.

– Ты их и так знаешь. Какие еще доказательства нужны?

Череп покачнулся – это Адрана пыталась отключиться от гнезда.

– Подожди, – сказала Фура.

Что-то пришло вместе с несущим сигналом. Тишина, превосходящая тишину, ничто, высеченное из ничего, резная вязь пустот, в которых лингвистические способности мозга Фуры не могли не обнаружить (даже если бы ей и хотелось все списать на утешительную случайность) признаки грамматики, речи и намерения.

И за всем этим витала тень личности – слабая, но отчетливая.

Я знаю, кто вы.

Тайное, слабое ласкающее присутствие вторглось в ее голову. Адрана подавила почти судорожный вздох. Она не отключилась полностью, и какая-то часть сообщения, должно быть, дошла до нее.

Я знаю, что вы сестры Несс. И я иду за вами.

Голос как шуруп вкручивался в висок. Фура очень хорошо понимала, что необходимо отключиться как можно скорее, но ее охватил странный паралич, похожий на сон. Казалось, конечности заключены в какую-то вязкую сопротивляющуюся среду.

Кто бы ты ни был, убирайся из моей головы.

Слишком поздно, сестра Несс. Я внутри. Я знаю вашу суть и знаю, что вы ближе, чем вам хотелось бы. Прочее – только вопрос времени. Осмелитесь ли вы бежать? А почему бы и нет? Это станет отличным развлечением.

Наконец она преодолела паралич и разорвала связь с черепом. Адрана отключилась в тот же момент, как будто и она побывала во власти пугающего оцепенения.

Фура сорвала с головы нейронный мост еще до того, как успела откинуть наглазники. Она теперь находилась вне черепа, физически отделена. Но все еще чувствовала голос и присутствие, словно гулкое эхо колокольного звона.

Не говоря ни слова, она вернула нейронный мост обратно на настенную стойку. Забрала мост у Адраны, положила рядом со своим. Восстановила прежнюю яркость освещения.

Сестры придвинулись друг к другу, взялись за руки – холодный металл и плоть, теплая плоть и металл – и крепко обнялись. Обе дрожали. Они соприкоснулись с чужим разумом всего лишь на несколько секунд, но это нежеланное общение их едва не сломило. Сестры держались друг за друга, пока дрожь не начала утихать, и когда гулкое эхо наконец исчезло, к ним отчасти вернулась способность нормально мыслить.

Адрана сглотнула.

– Я чувствовала через череп другие разумы. Твой разум. Те команды, за которыми мы следили. Даже бедного мистера Часко, пока мы его не сожгли.

– Я тоже это чувствовала, – кивнула Фура. – Бывали и очень странные голоса. Но такое впервые.

– Я была на связи с Часко, когда он умер. Хотелось бы мне это забыть. Но даже его смерть не потрясла меня так сильно, как этот тихий голосок.

– Он и впрямь тихий, – согласилась Фура. – И какой-то… высокий. Мне показалось, что к нам обращается не взрослый человек, а ребенок. Даже не подросток, как это было с нами.

– Мальчик, – кивнула Адрана.

– Маленький, хитрый, жестокий мальчик. Из тех, которые отрывают лапки живым существам, чтобы увидеть, как они корчатся. Он был внутри нас лишь несколько секунд, а мне теперь хочется выдраить череп изнутри, с отбеливателем.

Адрана крепче обняла Фуру. Сестры сжимали друг друга в объятиях, словно это могло изгнать из их разума последние отголоски нежеланного присутствия.

– Мы должны были знать, что этот день настанет, – сказала Адрана.

– Что за день?

– Когда мы встретим чтеца костей с талантом, равным нашему.

Раздался приглушенный стук в дверь. И это могло означать только одно.

Неприятности.

Сурт потерла красные глаза, слезящиеся от постоянного глядения в окуляры телескопов.

– Учитывая то, что я видела, мне надо сейчас быть там.

– Нет уж, ты достаточно посидела на солнечном ветру, – возразил Лагганвор.

– Так он же стихает! В парусах не видать призрачных огней, и стрелки компасов не вертятся как сумасшедшие.

– Это просто затишье, если верить прогнозу. Тем не менее, пока оно держится, надо смотреть в оба. Я возьму следующую вахту в обзорной рубке, если никто не возражает.

– Пей. – Прозор протянула кружку подогретого кофе.

Сурт обхватила дрожащими пальцами ручку и прижала посудину к губам, приподняв крышку ровно настолько, чтобы можно было сделать глоток.

– Мы идем с максимально возможной скоростью?

– На всех парусах, – подтвердила Фура. – Из ловчей ткани и обычных. Однако не рискуем включить ионные двигатели. Если у нас засветится хвост, это будет видно за десятки тысяч лиг.

– Я видела парусную вспышку – Сурт трудно сглотнула и опять присосалась к кружке. – Большую и яркую, недалеко. Множество бликов. Я подумала, это они – ну, эскадра, – но сама поняла, что чушь какая-то получается. Я же в тот момент не смотрела в телескоп, и нате – вспышка, вся такая блестючая, как мигалка в этом вашем черепе.

– За кормой? – спросил Лагганвор, обматывая шею шарфом.

В обзорной рубке было холодно, а от любых обогревателей появлялся конденсат на линзах оптических приборов.

– Да, за кормой. Аккурат в том месте, где мы были считаные часы назад.

– Только одно там, позади, может дать парусную вспышку, – сказала Прозор, взлохматив волосы и встревоженно распахнув глаза. – Это «Веселая кобыла». Но они не могли пуститься в путь так скоро после нашего ухода.

– Мы дали им материалы, – напомнила Фура. – Возможно, это команда приводила паруса в порядок. Они вспыхивают при движении – например, когда их зашивают.

Взгляд Прозор был полон сомнения.

– Дело не в этом, детка, сама знаешь.

– Говоришь, это произошло внезапно? – спросила Адрана у Сурт.

Сурт кротко кивнула, как будто ее подвергали перекрестному допросу:

– Там ничего не было, и вдруг – бац! Это продлилось не меньше двух минут, а затем исчезло.

– То, что описала Сурт, – сказал Лагганвор, почесывая щетину, – похоже на корабль под обстрелом парус-сечью. Помните, как мы обездвижили «Веселую кобылу»? – Он сверкнул привычной самоуверенной улыбкой. – Пойду-ка взгляну, что там у них…

– Верранвелл решит, что мы нарушили слово, – проговорила Фура, глядя в спину Лагганвору, когда тот выходил из рубки.

Сурт немного согрелась.

– Как думаете, почему прекратился обстрел?

– Скорее всего, им нужно время, чтобы зарядить батареи. – Прозор, сделала паузу, чтобы надкусить черствую галету. – Или из-за дальнего расстояния слишком велика нагрузка и орудия должны остыть. Могут быть и другие причины. Мы даже не уверены, что это был залп парус-сечью.

Фура склонилась над подметалой, у нее аж руки чесались от желания дать локационный импульс. Она хотела узнать, что там, снаружи, находится и насколько близко оно теперь от «Мстительницы». Но Паладин предупредил, что в солнечной буре наступило затишье и какое-то время у них не будет безопасного укрытия.

– Это неправильно, – напряженно проговорила Фура. – Я не хотела подставить Верранвелла, превратить в мишень. Он должен был сообщить противной стороне, что они стреляют не по тому кораблю.

– Сложновато, не имея ни трещальника, ни черепа, – с иронией заметила Адрана.

Фура сурово посмотрела на нее:

– Ты бы предпочла, чтобы он всем растрезвонил о нас? Я неспроста забрала его игрушки, и я бы сделала это снова без колебаний. Нет здесь моей вины. Это… – ее пальцы согнулись, скрипя, как пружины в матрасе, – чья-то корпоративная халатность.

Адрана кивнула:

– Не сомневаюсь, это послужит отличным утешением для капитана Верранвелла в тот момент, когда он испустит дух.

– Но мы-то можем протрещать, – робко предложила Сурт, словно ожидая, что ей кто-нибудь врежет по физиономии за дерзость. – Всего разок? Объяснить, что они не за тех взялись? – Она переводила взгляд с одного лица на другое. – Мы же оторвались, верно? Можем выйти на связь, но при этом двигаться прежним курсом, и нас никто не догонит.

– Очень благородная идея. – Прозор сопроводила реплику понимающим взглядом. – Но я рискну предположить, что преследователи прекрасно знают, в кого они палят.

– Они не могут так поступать! – возмутилась Сурт.

На угловатом лице Прозор появилось стыдливое выражение, как будто ей предстояло объяснить ребенку весьма огорчительную истину.

– За этим стоят пистоли, Сурт. Банки и картели, инвестиционные дома и торговые палаты. Судоходные компании. Теперь задай себе вопрос: когда это толстосумы проявляли заботу и сострадание к тому, кто стоял между ними и прибылью?