Текст книги "Наш хлеб – разведка"

Альберт Байкалов
Наш хлеб – разведка

Глава 1

Прохладный ветерок, словно уставшая нянька, играл с волнами, лениво накатывая их на берег. Над водой резвились чайки.

Несмотря на небо, подернутое дымкой, сквозь которую с трудом пробивалось солнце, еще не осевшую муть и обилие выброшенных вместе с сором медуз, пляж пансионата «Прибой» был переполнен. Шедший несколько дней дождь, вынудивший отдыхающих прозябать в номерах перед телевизорами, топтаться вокруг бильярдных столов в комнате отдыха и вести скучные разговоры с соседями, под утро прекратился.

Невзирая на шторм, все это время Антон с завидным постоянством спускался каждое утро к морю и устраивал заплывы до едва видимых даже в ясную погоду буйков. Редким свидетелям этого казалось, что сероглазый обладатель атлетической фигуры, с волевым подбородком, со шрамом на мускулистой груди попросту пьян либо решил расстаться с жизнью. На самом деле ему доставляло огромное удовольствие неторопливо и уверенно, наперекор стихии, карабкаться по скатам свинцовых волн, погружаться в барашки пены, взлетая на гребне, и стремительно скатываться вниз. Еще бы, впервые за несколько лет командиру группы специальных операций подполковнику Филиппову удалось вырваться так далеко за пределы загазованного и шумного мегаполиса вместе с семьей. Помог случай. Спецназ ГРУ был задействован в совместной с ФСБ и МВД операции по предотвращению теракта в столице. Нити организации, которая его готовила, тянулись до самой Осиновки, небольшого городка, расположенного между двумя покрытыми лесом горами, на самом берегу Черного моря. Изначально в его планы не входил отдых. Он лишь собирался оставить в пансионате жену и сына, а сам должен был заняться работой. Но операция благополучно закончилась раньше того времени, когда его «Лексус» проехал указатель с названием этого райского уголка.

Окрыленный успехом, шеф махнул рукой и разрешил задержаться здесь на неделю.

Сейчас, лежа на шезлонге, Антон наблюдал за тем, как шестилетний сын возится у самой кромки воды, строя из камней какую-то башню. Регина стояла рядом. Уперев руки в бока, стройная голубоглазая блондинка словно магнит притягивала взгляды мужчин.

Антона ничуть это не волновало. Он не сомневался: его жена – самая красивая женщина не только на пляже пансионата, но и на всем побережье.

Появился Лютый. С неизменным мешком в руке, он брел вдоль берега. Всклокоченная, выгоревшая на солнце шевелюра, бессмысленный взгляд с какой-то затаенной в глубине глаз грустью, почти черное от солнца лицо. Надетая на нем рубашка была явно на пару размеров меньше, а закатанные до колен спортивные штаны – в нескольких местах рваные. Этот парень каждое утро, невзирая даже на непогоду, убирал мусор, составлял лежаки, помогал крепить сорванные ветром зонты и навесы. При этом все делал молча. За это ему немного платили.

Подняв смятую пачку от сигарет, он сунул ее в мешок и двинулся дальше, когда на то же самое место полетела пустая пластиковая бутылка из-под пива. Вернувшись, он подобрал ее, однако, едва отошел, там появилась пустая упаковка от чипсов. Сидевшие на брошенных прямо на камни полотенцах молодые люди, в обществе нескольких девушек, явно решили поиздеваться над убогим.

Антон приподнялся на локтях:

– Эй, парни, вам что, заняться нечем?

Бросив в его сторону недовольные взгляды, компания потеряла интерес к уборщику.

Антон достал из лежащих рядом шорт портмоне, поднялся и направился к торговой палатке.

– Холодная минералка есть?

– А как же, – повеселел сидящий в плетеном кресле парень в клетчатых бриджах. – Какую желаете?

– Все равно. – Антон показал глазами в сторону Лютого: – Откуда он?

– Не знаю, – пожал плечами продавец, протягивая бутылку и беря из рук Антона деньги. – С весны здесь. Не в себе он.

– Да я вижу, – вздохнул Антон. – За что его Лютым прозвали? Он, наоборот, кажется спокойным.

– Этот спокойный пару месяцев назад за девчонку на набережной вступился, – парень навалился на прилавок. – Ребята неместные, подвыпили, стали у бара приставать, – он пожал плечами. – Не знаю, что там между ними было, но она крик подняла. Тут он. Троих так отделал, родная мать не узнает. Его самого можно хоть помоями облить, оботрется и дальше пойдет. Про таких говорят: по одной щеке ударили, другую подставляют. А тут как с цепи сорвался.

– А по виду не скажешь! – Антон с нескрываемым восхищением посмотрел вслед удаляющейся фигурке с мешком.

– Документов никаких, имени своего не помнит, только все тело в шрамах, – парень вышел из-под навеса и встал рядом. – Говорят, будто в рабстве он был. Потом, наверное, крыша поехала, стал ненужным. Вот и отпустили.

Вернувшись к своему лежаку, Антон с удивлением обнаружил на нем кучу мусора. Рядом валялась пустая пластиковая урна.

– Кто? – Он посмотрел на соседа, грузного мужчину в очках.

– Не видел, – толстяк надвинул на глаза панаму и отвернулся.

В это время со стороны лестницы, ведущей к расположенному на покрытой лесом горе пансионату, раздался смех. Обернувшись, Антон увидел ту самую компанию, которой недавно сделал замечание. Заметив, что на них обратили внимание, один из парней показал ему кулак с выпрямленным средним пальцем.

– Это тебе? – Подойдя сзади, Регина сокрушенно вздохнула. – Только не надо устраивать разборки.

– Не буду, – пообещал Антон и стал собирать одежду.

– Давай в городе пообедаем? – неожиданно предложила она.

– А мороженое купим? – Сережка выжидающе уставился на мать, словно от нее зависело решение.

– Купим, – Антон потрепал сына по голове.

Своими размерами Осиновка скорее напоминала большое село. Основной доход населению приносил гостиничный бизнес. Сезонная сдача комнат внаем канула в Лету. Лишь на окраинах можно было увидеть аляповатые домики с вывешенными на заборах объявлениями. В основном здесь теперь преобладали непохожие друг на друга двух– и трехэтажные частные коттеджи с десятком комнат для отдыхающих, со своими барами, танцплощадками и даже бассейнами. Все утопало в зелени.

Вскоре вышли на набережную, вдоль которой тянулись кафе под открытым небом, шашлычные и прочие закусочные с самым разным ассортиментом блюд.

– «Жемчужина», – прочитал по складам Сережка название очередного заведения. С десяток столиков было установлено под большим куполом из синего полупрозрачного пластика, напоминающим по форме то ли медузу, то ли осьминога, который опирался на бетонную площадку своими щупальцами.

– Зайдем? – Регина вопросительно посмотрела на Антона.

– Давай, – он пожал плечами. – Только отчего он такого цвета?

– Замерз, – Регина рассмеялась.

Заняв один из свободных столиков, заказали шашлык из осетрины, салаты и сок.

Небо окончательно очистилось от облаков, и стало припекать солнце.

Принесли заказ. Антон ел без аппетита. Что ни говори, а настроение развеселая компания на пляже подпортила. В обычных условиях это было сделать трудно. Он привык не обращать внимания на многое, что остальных выбивало из колеи. Но сегодня все было по-другому. В первый раз вырвался отдохнуть, и на тебе.

– Что задумался? – Регина отодвинула от себя тарелку и взяла стакан с соком.

– Тебе здесь нравится? – Антон выжидающе уставился на жену.

– Конечно, – она удивленно посмотрела на него. – Ты уже хочешь вернуться?

– Да нет, просто спросил.

– Давай Сережку с обезьянкой сфотографируем? – неожиданно предложила Регина, указав глазами на бродившего вдоль ограждения мужчину с фотоаппаратом и приматом на плече.

– Сфотографируй, – Антон безразлично посмотрел на фотографа. – Я пока рассчитаюсь.

Торопливо утерев лицо Сережки салфеткой, Регина взяла его за руку, и они вышли из-за стола.

Антон подозвал официантку:

– Сколько с нас?

Девушка стала выписывать счет. В это время сзади, на выходе из павильона, огороженного невысоким металлическим заборчиком, послышался шум. Антон обернулся. Дорогу супруге перегородил рыжеволосый парень в кепке, бейсболке и шортах. Рядом стояли дружки. Он сразу узнал их. Это была та самая компания, которая веселилась на пляже. Его они не заметили. Все были в изрядном подпитии.

– Слышь, подруга, а мы случайно не знакомы? – Обезобразив себя наглой улыбкой, выпятив впалую грудь, рыжий сверху вниз смотрел на супругу Антона.

– Случайно нет.

– Исправим? – Парень окинул дружков веселым взглядом. – Меня зовут Кощей. А тебя?

Регина попыталась его обойти, но он вновь возник перед ней и схватил за талию. Резкий удар коленом в пах сложил верзилу. Вскрикнув, он присел на корточки, судорожно втянув ртом воздух. Вмиг покрасневшие глаза вылезли из орбит, а на шее от напряжения вздулась вена.

Антон отвернулся и, как ни в чем не бывало, протянул официантке деньги.

– ...Ты чего, сучка?! – раздался голос.

– ...Шалава!

– Сдачи не надо. – Антон торопливо вышел из-за стола.

Регина стояла в окружении дружков рыжего. Сережка обхватил мать руками за ногу и с испугом смотрел на «злых дядек». Одна из подружек парней, уперев руки в бока, встала напротив жены.

– Эй! – окликнул Антон. – Вы бы поосторожней.

– О-о, – протянул, обернувшись на голос, кучерявый толстяк, в котором Антон узнал парня, показавшего ему пару часов назад непристойный жест.

Вся компания развернулась в его сторону.

– Антон, только не трогай их! – с отчаянием в голосе попросила Регина.

Парни грохнули со смеху.

– Ты бы шла, подруга, – сквозь слезы выдавил из себя толстяк. – Закажи своему муженьку белые тапочки.

Антон махнул Регине:

– Иди.

Сокрушенно вздохнув, Регина подхватила Сережку на руки и направилась прочь.

– Ну, ты чего, мусорщик? – Сунув руки в карманы бридж, толстяк вышел на передний план. – Неймется?

Рыжий тем временем пришел в себя и выпрямился, заняв место в «боевых порядках» своих дружков, которые встали перед Антоном полукругом.

Смерив взглядом расстояние до Регины, Антон двинул ногой в подбородок толстяку. Лязгнув зубами, наглец оторвался от земли и полетел спиной на стоящую позади себя размалеванную, как индеец, девушку. Раздался вскрик, и оба рухнули на землю. Тут же кто-то попытался схватить Антона за отворот рубашки. Поймав запястье, он крутанул его против часовой стрелки, одновременно надавив большим пальцем на внешнюю сторону ладони. Еще один забияка взвыл и упал на колени. Заставив парня замолчать ударом ноги в печень, он отпустил его и локтем освободившейся руки залепил в висок рыжему, бросившемуся на помощь товарищу. Развернувшись вокруг своей оси, тот, удивленно хмыкнув, рухнул на асфальт. Четвертый, с бритым наголо черепом, кинулся на Антона, словно кошка. Убрав корпус чуть в сторону, Антон схватил его за шею и помог перелететь через выставленную вперед ногу. Со страшным грохотом лысый снес теменем ограждение павильона и застыл без движения, распластавшись на асфальте. Пятый член компании не стал испытывать судьбу и отбежал на несколько метров. В это время Антон увидел возникших будто из-под земли милиционеров. Двое сразу подскочили к нему и, схватив за руки, пригнули, словно опасаясь, что он убежит. Один присел на корточки перед бритоголовым.

* * *

Завязшее в зените афганское солнце нещадно палило. Его лучи жгли плечи даже через одежду и накидку, которую дал проводник. С непривычки резало от яркого света глаза. В них словно попал песок. Сайхан на ходу вытер градом катившийся из-под нуристанки – войлочного колпака – пот и, сощурившись, огляделся. Безжизненные скалы, серые горы, выжженная желтоватая трава и раскаленная, избитая копытами ишаков, узкая дорога, которой, казалось, не будет конца.

Они уже три часа в пути. Оставив джип в небольшом кишлаке близ Тарвы, куда приехали накануне вечером, с рассветом, быстро перекусив, двинулись горными тропами на восток. Сайхан Ирисбиев по кличке Хан шел на север Пакистана, в одно из селений пуштунских племен. Туда, где на узкой полосе, протянувшейся вдоль афганской границы, никогда не бывала полиция и куда не совались военные. Неделю назад, в Москве, он со своими верными людьми – угрюмым здоровяком Мансуром Гелисхановым, прозванным Утюгом, и еще молодым, круглолицым Ансалту Бажаевым – сели в душанбинский поезд. Дальше, от столицы Таджикистана, чеченцы за пять часов на старенькой «Ниве» добрались до пограничного кишлака Саринамак, расположенного на берегу Пянджа. Водитель машины одного из лидеров таджикской оппозиции, благополучно миновав несколько милицейских и военных постов, уже в обед передал эмиссара и его сопровождающих на попечение человека, который на протяжении всего времени после развала Союза занимался перевозкой наркотиков. С его помощью они переправились через реку на плоту, сделанном из тонких жердей с привязанными к ним бычьими желудками, наполненными воздухом. На земле Афганистана их уже поджидал Хабибула. Афганец сносно говорил на русском. Он жил в Кабуле, когда была война с «шурави», а потом часто наведывался в Таджикистан. С собой Хабибула привез традиционную одежду афганцев и сразу заставил чеченцев переодеться. В партугах – стянутых у пояса широких шароварах, – в длинных, расклешенных книзу куртках из хлопчатобумажной ткани и безрукавках-садрый горцы поначалу чувствовали себя неуютно. Однако вскоре привыкли.

После небольшого отдыха в одном из домов, расположенных на окраине Таклукана, на старом джипе «Тойота» тронулись в путь. До Баглана эмиссары не встретили ни одного американского патруля или блокпоста. Лишь один раз пролетел высоко в небе вертолет, и все. Дорога пошла вверх. Хабибула ловко управлял джипом, оставляя за собой одну за другой попутные машины. Чеченцы молчали, опасаясь отвлекать разговорами проводника, который, ко всему, накурился гашиша. С опаской поглядывая в ущелья, между кромкой которых и проезжей частью не было никаких ограждений, они молили бога, чтобы афганец не нырнул туда вместе с ними. На обочинах то и дело стали встречаться искореженные корпуса ржавеющей бронетехники. Много ее валялось и внизу. Вскоре потянулись небольшие тоннели, чередующиеся с мощными бетонными карнизами, защищающими дорогу от осыпей и камнепадов. Построенные десятки лет назад еще советскими специалистами, они сейчас находились в плачевном состоянии. Не доезжая нескольких километров до Саланга, оказались в пробке перед шлагбаумом. Машины пропускали группами, по нескольку штук. Через полчаса стояния двинулись дальше. Миновав пост, въехали в тоннель. Он не освещался, а из-за неработающей вентиляции от выхлопных газов слезились глаза. Дорожное покрытие в нескольких местах было разворочено. Треть всего пути оказалась вовсе покрыта льдом. Уже через пять минут езды Хану стало казаться, что они не выедут отсюда, поэтому, когда оказались по другую сторону перевала, он про себя поблагодарил Аллаха. Чем ближе чеченцы подъезжали к столице Афганистана, тем дорога становилась лучше. Первый раз их остановили, не доезжая Кабула каких-то двадцать километров. Это были афганские полицейские. Они не проверили документы и машину, но долго о чем-то говорили с проводником, бросая настороженные взгляды в сторону пассажиров. Однако, чем дальше на юг продвигались, тем чаще встречалась американская техника. Несколько раз их подвергли тщательному досмотру. Как ни странно, обшарив на одежде все складки, американские солдаты не удосужились заглянуть в машину, где под задним сиденьем лежали два автомата. Чеченцы бойко отвечали на стандартные вопросы, благо, что все трое обучались здесь несколько лет назад в одном из лагерей по подготовке боевиков. Целью столь опасного и долгого путешествия Сайхана и его людей была встреча с одним из членов «Аль-Каиды» арабом Кори Мухаммад Джамалем. Так, с остановками на ночь в небольших кишлаках, на четвертые сутки они оказались у границы с Пакистаном.

...Неожиданно проводник остановился. Шедший за ним Мансур едва не налетел на афганца.

– Пришли. – Хабибула вынул из-под полы халата бинокль и протянул Сайхану. – Вон смотри, на гора флаг. Мы уже в Пакистан.

Измотанный жарой Хан отвел руку афганца:

– Так вижу. Долго еще?

– За горой кишлак будет. Там машина ждет...

Ансалту удивленно хмыкнул:

– Если бы мне кто-то сказал, что мы так легко из Москвы доберемся до Пакистана, я бы плюнул этому человеку в лицо. Наши братья на переход в Грузию тратят больше времени и нервов.

Хан задумчиво посмотрел на своего помощника. В чалме, с покрытой густой черной порослью нижней частью лица, чеченец не отличался от коренных афганцев.

– Впереди еще долгий путь, – напомнил он Бажаеву и, словно ища подтверждения своим словам, перевел взгляд на проводника.

Не понимая странной речи, афганец лишь вздохнул, развернулся и направился дальше. Сразу за хребтом взору открылась огромная долина, со всех сторон окруженная горами. По ее границам, у подножий огромных исполинов, наверху которых можно было увидеть снег, расположилось сразу несколько кишлаков. Идти стало легче. Спустя час они оказались на улице селения, образованной двумя рядами сложенных из глиняных кирпичей домов. Лишь в нескольких жилищах были застеклены окна. Некоторые крыши, сделанные с небольшим наклоном внутрь двора, имели по периметру невысокое ограждение. Хан уже знал – ночью в летнее время там спят. Пахло кислым козьим молоком и дымком. Повсюду были дети. Босые и чумазые, в одних драных рубашках, они при виде незнакомцев замолкали и норовили спрятаться за взрослых либо вовсе исчезнуть.

Дойдя до середины улицы, проводник остановился у почерневшей от времени и отшлифованной руками деревянной калитки в сложенном из камней заборе. Оглядев своих подопечных и словно убедившись, что никто не отстал, вошел во двор. Чеченцы последовали его примеру.

В тени хозяйственных построек, сидя на корточках перед расстеленной прямо на земле тряпкой, какой-то подросток собирал автомат Калашникова. Увидев гостей, встал и что-то сказал.

– Пройдите с ним, – обернувшись к Сайхану, едва слышно проговорил проводник. – Здесь живет мой двоюродный брат. Сейчас его нет.

Дом состоял из нескольких изолированных комнат, каждая из которых имела отдельный вход со двора. Пройдя следом за подростком, чеченцы оказались в небольшом помещении с единственным окном. Пол был застелен старым, но чистым ковром. В углу стопкой сложенные курпачи – тонкие стеганые матрацы. В нишах, сделанных прямо в стенах, стояла посуда. Отдельно лежал Коран. Под потолком – лампа «летучая мышь».

– А говорят, что здесь богато живут, – хмыкнул Утюг, усаживаясь на пол у стены. – Ведь всю Россию и Европу героином завалили.

Хан с Ансалту последовали его примеру.

– Просто этим людям достаточно такого быта, – оглядев интерьер, высказал свое мнение Хан. – Да и наркотиком здесь не все занимаются. Он в основном из Афганистана идет.

На пороге появился проводник.

– Машина уже ждет. Сейчас пообедаем, и можно ехать.

* * *

– Значит, ваши документы остались в пансионате? – недоверчиво глядя на Регину, переспросил милиционер.

– Да. – Она приподнялась со стула. – Могу принести.

– Не стоит, – старший лейтенант покачал головой. – В крайнем случае, я могу туда позвонить. – Он вновь перевел взгляд на Антона: – Выходит, эти хулиганы еще раньше шли на конфликт с вами?

– Да ладно, – Антон отмахнулся. – Ничего же не случилось.

– Как же?! – Милиционер откинулся на спинку кресла. – Я так не считаю. У одного из них явное сотрясение мозга, у второго подозрение на перелом челюсти. Если бы не официантка, которая сразу подтвердила факт того, что инициаторами драки были они, я сейчас вынужден был бы вас задержать. Ну, а пока свободны.

Он отодвинул от себя папку, в которую сложил протокол.

– Спасибо. – Антон поднялся, но, сделав шаг, замер и медленно развернулся. – Кстати, а этот парень...

– Лютый? – догадался, о чем хочет спросить Антон, милиционер. – Да как вам сказать? – Он выдвинул ящик стола и достал оттуда несколько листов стандартной бумаги. – Мы его по своим каналам пробили. Нигде не числится. Документов никаких. Живет тут в сарайчике у одной бабки. По хозяйству ей помогает. Я с ним несколько раз общался. Вернее, он сам приходил, – поправился милиционер. – Бормочет что-то, про какую-то лабораторию. Вот, даже схемы нарисовал...

– Можно посмотреть? – Антон вопросительно посмотрел на старшего лейтенанта.

– Пожалуйста. Все равно они никуда не пойдут. Игра больного воображения, – он вздохнул.

Антон взял листки и вновь медленно опустился на стул. На одном были перечислены несколько чеченских имен и фамилий. Чуть ниже – изображенная от руки схема местности. Антон без труда узнал район Чечни и часть Грузии. Пунктиром был обозначен чей-то маршрут движения. На другом, в строгом соответствии с правилами топографии, план какого-то сооружения в горе. Но больше всего Антона поразило, что Лютый нарисовал все это на фоне координатной сетки, составленной, скорее всего, по памяти. Возможно, конечно, что цифры также были придуманы, а если нет?

– Мы его пытались в психиатрическую клинику определить, не вышло, – продолжал между тем милиционер. – Вернее, врачи продержали его у себя с недельку и выпустили. Им ведь тоже нужно основание, чтобы у себя держать. А у него ни родственников, ни документов, ни постановления суда. Бабулька и забрала, у которой он с самого начала обитал. Зовут Алексей, фамилия Иванов.

– С каким диагнозом?

– Я в этом плохо разбираюсь, но что-то связано с травмой, – милиционер пожал плечами. – У него вся голова в шрамах. Помнит, что жил в большом городе. Речь бессвязная. Говорит с трудом.

– Вы не дадите мне это? – Антон повертел листки и вопросительно посмотрел на старшего лейтенанта. – А заодно и адрес, где можно найти Лютого.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответил милиционер.

– Я служу в Генеральном штабе, мог бы попытаться проверить, кто он и откуда взялся. Не исключено, что Лютый – бывший офицер. Уж очень грамотно для умалишенного составлены схемы.

– Слушай, подполковник, – задумчиво глядя на Антона, заговорил старлей, – ты меня заинтриговал. Давай поступим следующим образом: завтра сделаешь ксерокопии, а оригиналы вернешь мне. На всякий случай. Мне этот кадр тоже здесь особо не нужен. Лишняя головная боль.

– Идет. – Антон подхватил Сережку, все это время тихо сидевшего рядом с матерью, и направился к выходу.

– И держи меня в курсе, – крикнул уже вдогонку милиционер. – Кстати, неплохо для обыкновенного штабиста дерешься!

– Зачем тебе этот Лютый? – спросила Регина, когда они оказались на улице.

– Возможно, он действительно был в плену у чеченцев. Я хорошо знаю район, который он нарисовал. Сейчас надо просто проверить, правильно ли составлена координатная сетка относительно местности.

– И что это даст? – удивилась Регина.

– Понимаешь, – Антон задумчиво почесал бровь, – это очень специфические знания. Выходит, Лютый когда-то работал с картой и имел прекрасную память.

Уже смеркалось. Набережная заполнилась отдыхающими.

– Может, поужинаем? – Регина вопросительно посмотрела на Антона.

– Давай все необходимое с собой возьмем? – предложил Антон. Ему не терпелось убедиться в своих предположениях.

Спустя полчаса, купив по дороге хлеб, колбасу и сыр, они уже были в номере. Регина сразу поставила чайник и принялась делать бутерброды. Антон взял спутниковый телефон и вышел на балкон. Взвесив все «за» и «против», набрал номер Дрона.

– Ты сейчас где? – едва капитан ответил, спросил Антон.

– В учебном центре, – с тоской в голосе ответил Василий. – Нас шеф опять гонял как тузиков.

– У меня одна просьба будет, – он расправил листок: – Проверь по «сотке» отметку две семьсот пятьдесят один. Это на половине пути между горой Тебуластама и Кал-Хилоем.

– Шеф, ты не перегрелся на солнце? – Голос Дрона сделался вкрадчивым. – Очнись, ты на море, а не в Чечне. Или заблудился?

Капитан был в своем репертуаре.

– Брось свои шутки, – Антон разозлился. – Перезвонишь.

– Зачем перезванивать? – заторопился Дрон. – Передо мной как раз карта... Сейчас... Вот, пожалуйста, 91 – 64, по «улитке» семь. А что?

– Конец связи. – Антон отключился и почесал антенной висок. Все сходилось. Он вернулся в номер и стал одеваться.

– Ты куда? – удивилась Регина.

Антон посмотрел на стол, где уже дымились чашки с кофе и стояла тарелка с бутербродами:

– Потом поужинаю.

На улице совсем стемнело. Набережная утонула в свете рекламных щитов, мигала и взрывалась разноцветьем аттракционов. Отовсюду гремела музыка. Пройдя вдоль моря, он свернул в сторону центра и вскоре был на другой стороне городка. Здесь было тихо. Редкие фонари скупо освещали неасфальтированную улицу. Палисадники небольших домиков распирали деревья, ветви которых нависали над самой дорогой.

Подойдя к невысокому забору, где над почтовым ящиком красовался нужный номер, Антон осторожно постучал в калитку. Тишина. Он приподнялся на цыпочки и заглянул во двор. Деревянный настил, ведущий к увитой плющом веранде, над входом в которую горела лампочка, был тщательно выметен. В дальнем углу – собачья будка. Антону вдруг показалось, что за ней промелькнула какая-то тень, раздался шорох.

– Хозяева! – крикнул Антон и несколько раз ударил носком кроссовки в ворота.

В доме вспыхнул свет, и на пороге появилась невысокая женщина в платье, поверх которого была накинута куртка.

– Кто здесь? – Женщина испуганно огляделась. – Барсик, ты где?

– Извините, – Антон толкнул калитку и встал в проходе, – это я стучал.

– Что вам надо?

– Мне бы с вашим постояльцем поговорить.

– А зачем? – В голосе бабки появились нотки раздражения. – Опять парня мучить будете? Он ведь ничего плохого никому не сделал. Чего вы ходите?

Антон догадался, что хозяйка дома приняла его за милиционера.

– Вы впустите?

– Входи, коль пришел, – сокрушенно вздохнула старушка и направилась к собачьей будке. – Что же собака не лает? Никак отвязался и убег, – проговорила она себе под нос.

Антон неторопливо дошел до крыльца, следя за силуэтом женщины. Неожиданно она встала и запричитала:

– Господи, да что же это такое? Барсик! Ах!

Почувствовав недоброе, Антон бросился к женщине, и вовремя. Едва успев подхватить ее под руки, он увидел лежащего на земле пса. Его горло было обезображено огромным порезом.

– Кто это мог сделать? – Антон огляделся по сторонам. – Может, ваш постоялец? Где он?

Втягивая со всхлипами воздух, бабка подняла руку, показывая в направлении темнеющей в саду постройки.

Придерживая старушку, он провел ее в дом. Здесь пахло геранью, урчал холодильник. Стол, у окна газовая плита и старенький сервант с посудой представляли все убранство кухни, на которой они оказались.

– Где у вас валерьянка?

– В комнате, – едва слышно проговорила женщина. – В шкафу...

Антон усадил женщину на табурет.

– Сейчас принесу воды.

– Погоди, сынок, – бабка ухватила его за руку. – Пойди глянь, что с Лешкой...

– Кто это? – не сразу понял Антон, о ком речь.

– В сарайчике он... Фонарь возьми, – она взглядом показала на подоконник.

– Сейчас, – наконец до Антона дошло, что женщина имеет в виду Лютого.

Выскочив во двор, он осторожно направился в сад. Дверь в небольшую, сделанную из досок постройку была открыта.

– Эй, есть тут кто?! – пожалев, что не прихватил с собой пистолет, крикнул он в темноту.

Изнутри послышался едва различимый шорох. Что-то звякнуло.

Антон огляделся по сторонам. На расстоянии нескольких шагов ничего не видно, но фонарь включать не спешил. Мало ли? Вдруг у Лютого окончательно сорвало крышу? Чего стоит такому сунуть ножом, которым только что убил собаку, в живот уже человеку! Осторожно пошел вперед. У самого порога остановился и присел, весь превратившись в слух. Постепенно глаза привыкли к темноте, и прямо перед собой он различил светлое пятно. Протянув руку, осторожно коснулся его. Это был человек.

– Эй, парень! – Антон нащупал плечо и потряс. Раздался стон.

Это что еще за чертовщина?! Выпрямившись, он отступил на шаг и осветил вход. Лютый лежал в дверях. На нем были та же рубашка и штаны, в которых он был на пляже.

Посветив по сторонам, Антон присел перед ним на корточки и, отложив фонарь в сторону, попытался приподнять парня. Однако едва он обхватил его за туловище, как сразу почувствовал, что живот Лютого в чем-то липком и горячем.

«Испачкался в крови, когда пса кончал, а сейчас в расстроенных чувствах горюет», – усмехнулся про себя Антон, пытаясь найти орудие убийства несчастного Барсика. Однако в руках убогого ничего не было. Антон перевернул его на спину и обомлел. Поперек лица, от самой надбровной дуги до подбородка, через глаз, тянулся порез, из которого текла кровь. На животе рубашка вздулась и набухла кровью. Взял руку за запястье. Пульс едва прощупывался. Погасив фонарь, Антон бросился в дом.

Женщина так и сидела на том самом месте, где он ее оставил. Когда Антон шагнул через порог, она подняла глаза. В тот же момент и без того бледное лицо несчастной исказила гримаса ужаса. Антон посмотрел на себя. Рубашка, руки и брюки были в бурых пятнах.

– Вы только не волнуйтесь, – он вздохнул. – Надо срочно вызвать «Скорую» и милицию. На вашего постояльца кто-то напал.

* * *

Вопреки ожиданию, путешествие на машине оказалось для чеченцев не менее тяжелым испытанием, чем переход через границу. Сначала долго тряслись на стареньком джипе без верха по давно заброшенной дороге. Когда Хан уже стал чувствовать тошноту, наконец выехали на шоссе. Навстречу замелькали разрисованные пестрыми узорами грузовики. По обе стороны дороги потянулись глинобитные кишлаки. То и дело попадались машины с вооруженными людьми. Дорога петляла меж гор, нависая над ущельем. Справа практически отвесная скала. Лишь местами на склонах можно было увидеть одинокое дерево с причудливо изогнутым стволом или порыжевшие от зноя кустики.

Вскоре миновали мост через небольшую, но быструю речку и вновь свернули в сторону границы.

– Долго еще? – не выдержал Утюг.

– Совсем мало, – ответил сидевший за рулем афганец, которому их передал проводник.

«Совсем мало» на деле оказалось еще около двадцати километров по бездорожью. Машина едва тащилась, поднимая колесами клубы пыли. Наконец за очередной горой взору открылся кишлак. Остановившись у второго от края дома, водитель взял автомат и вышел. Его примеру последовали и остальные.

– Здесь будете жить, – входя во двор, пояснил проводник.

– Мы сюда не жить приехали, – Сайхан вздохнул. – Нам Кори Мухаммад нужен.

– Он скоро будет, – уклончиво ответил проводник.

Два дня эмиссары находились в неведении. Мансур с Ансалту, чтобы скоротать время, играли в нарды. Сайхан либо сидел во дворе, либо спал. Это жилище было намного лучше, чем то, в котором они устроили небольшой отдых сразу после перехода границы. Здесь был невысокий деревянный столик, а на вмонтированной в стену полке стояли небольшой телевизор «Sony» и видеомагнитофон. Обычных телевизионных программ не было из-за гор. С десяток старых видеокассет, в основном с записями духовных проповедников и индийскими фильмами, лежали рядом. Три раза в день приходил подросток с закутанной в шаль уже немолодой женщиной. С утра она сворачивала ковер, поливала пол водой и тщательно подметала. После этого убирала во дворе. Потом подросток приносил кувшин, тазик и полотенце. Боевики умывали руки. Он же накрывал на стол. Утром был плов и чай. В обед – суп из домашней лапши, напоминающий лагман.