Текст книги "Победу ни с кем не делим!"

Расюк схватил медсестру за волосы, заглянул в красивое, раскрасневшееся личико:

– Давай ее в палату!

Однако в этот момент на улице раздалась беспорядочная стрельба.

– Это кто еще? – встрепенулся Расюк. Они уже втащили девушку в пустую палату и повалили на кровать.

– Наши веселятся! – фыркнул Мартонюк и попытался просунуть ладонь меж скрещенных на груди рук девушки.

Она вывернулась и вцепилась ему в запястье зубами.

Мартонюк взвыл и со всего размаха двинул ей кулаком левой в висок. Медсестра вдруг обмякла.

– Убил? – Расюк отпустил ноги, которые пытался удержать, и медленно выпрямился.

– Да не мог, – покачал головой насильник.

– Расюк! – крикнули из коридора. – Василий Иванович зовет! Срочно.

– Все, – с досадой процедил он и сплюнул. – Уходим.

– Ты чего? А баба? Сам говорил…

– Какая баба?! – завопил Расюк. – Слышишь, Васька зовет.

Так, для конспирации, они называли Васо.

– Это он тебе кличет, а не мене! – переходя на родную «мову», прохрипел Мартонюк.

– Тебе, мене! – передразнил Расюк и толкнул дружка открытой ладонью в грудь.

Но тот не собирался отступать. Слишком соблазнительной была сестричка. В следующее мгновение Расюк подумал, что у него лопнут от боли глаза. Позабыв обо всем на свете, он рухнул на колени. Тем временем, решив, что цель достигнута и путь к телу девушки расчищен, Мартонюк навалился на нее. Медсестра застонала, но не открыла глаза и даже не пошевелилась. Мартонюк торопливо сорвал с себя автомат, положил его рядом и повел ладонью по округлому, упругому бедру девушки. Дотянувшись до края халатика, он потянул его вверх. В этот момент Расюк, наконец, перевел дыхание и медленно выпрямился. Трясущимися от злости руками он поднял автомат и снял его с предохранителя. Как ни странно, Мартонюк не услышал характерного щелчка. Он уже стянул с грузинки нижнее белье и торопливо расстегивал пуговицы у себя на куртке. Расюк направил на него ствол. В следующий момент автоматная очередь заставила насильника выгнуться и вскрикнуть. Запрокинув назад голову и широко раскрывая рот, он выпучился в потолок непонимающим взглядом. Затем он обмяк, подобно воздушному шарику, из которого выпустили воздух, и рухнул на свою жертву. Девушка тоже была мертва. Расюк брезгливо сплюнул и усталой походкой направился к выходу. БТР уже отъезжал от крыльца. Расюк оглядел двор, задержал взгляд на двух застреленных прибалтами больных, и сбежал по ступенькам. Водитель заметил его и притормозил. Расюк ухватился за поручень, подтянулся, поставил ногу на подножку и забросил тело на броню.

– Почему тебя надо ждать? – вне себя от ярости закричал Васо, когда он уселся.

– Так получилось, – Расюк отвел взгляд в сторону, ломая голову, что будет, когда грузин хватится Мартонюка. Хотя особых проблем не должно возникнуть. При себе Мартонюк не имел ни одного документа. И форма на нем российская.

– Все на месте? – Васо оглядел наемников. Некоторые ожидали в лесу. Они попросту не поместились в БТР. Людей для поездки назначал Расюк, и грузин не мог быть уверенным, что они никого не оставили.

* * *

Несмотря на принятые меры, колонна главных сил подверглась обстрелу. Почти одновременно попал в засаду генерал с группой журналистов и ротой охраны. Положение было не критическим, но тяжелым. Хотя Антон понимал – в этих условиях спецназ делал все возможное. То, что они в такие сроки уничтожили две группы, говорило о многом. Не отставали в этом плане и другие подразделения МВД и ФСБ. Работали осетинские ополченцы. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не понимать, насколько важна дорога, ведущая через перевал. Поэтому нетрудно представить, какие усилия прилагают грузинские военные, чтобы ее контролировать. Судя по характеру ударов, они подвергали тотальной бомбардировке всю инфраструктуру города. И потому, кроме переброски в зону конфликта сил и средств Российской армии для отражения агрессии, дорога выполняла функцию транспортной артерии для оттока беженцев и раненых.

На время прохождения главных сил армии группа Антона получила задачу выйти в проход между двумя высотами, с задачей не допустить проникновения мелких групп противника к шоссе. Но в течение двух часов обстановка осталась без изменений. Вскоре вернулись Туман и Лавр. Они передали пленных и с колонной танкистов быстро вышли в район действия группы.

– Как думаешь, так и будем здесь ползать? – спросил Кот.

– А ты что хотел? – поинтересовался Антон.

– Президента, – Кот нецензурно выразился в микрофон. – На худой конец командующего этой группировкой.

Антон усмехнулся, но ничего не ответил. По сути, подобные им подразделения создавались и для таких целей. Обнаружение и уничтожение пунктов управления, ликвидация руководства стран противника, проведение диверсий в отношении предприятий опасного производства, атомных станций, транспортных узлов, объектов военного характера, в том числе и стартовых комплексов ядерного нападения. Всего и не перечислить. Время тоже внесло свои коррективы и вот уже на протяжении многих лет ГРУ принимало активное участие в борьбе с терроризмом.

В кармане разгрузочного жилета раздался зуммер спутникового телефона. Антон вынул трубку, отвернул похожую на сигару антенну и приложил к уху.

– Это Родник. – Как обстановка?

– Пока тихо, – Антон перевел взгляд вниз.

– Задачу снимаю, – Родимов выдержал паузу, словно давая переварить сказанное. – Приготовь карту.

Антон вынул свернутую и вставленную за отворот разгрузочного жилета «сотку», развернул, с опаской глянув по сторонам. Для работы пришлось приподняться. Несмотря на то что даже обратная сторона карты была предусмотрительно выкрашена в защитный цвет, со стороны ее можно было увидеть на большом расстоянии.

– Кот, наблюдай в моем секторе, – на всякий случай распорядился Антон и разложил перед собой карту.

– Готов? – уточнил Родимов.

– Угу, – подтвердил Антон.

– Цели ближайшей задачи операции по принуждению Грузии к миру достигнуты. Передовые подразделения группировки вышли на рубеж, южные окраины села Ацрисхеви, – заговорил генерал и монотонным голосом перечислил точки, которые Антон быстро отыскал на карте и отметил. Потом соединил кривой линией и удовлетворенно хмыкнул. Передний край повторял изгибы административной границы.

– А мы здесь в лесу прячемся, – не удержался и пошутил Антон.

– …Развивают успех в направлении Цхинвал – Гори. В самом Цхинвале продолжаются бои. Сопротивление грузинской армии носит очаговый характер. Подразделения противника деморализованы и спешно отходят со своих позиций. Отход не организован.

– Короче, бегут, – снова вставил Антон.

– Принято решение не останавливаться на достигнутом. В Гори сосредоточен большой запас вооружения, техники и материальных средств, – продолжал генерал. – В целях демилитаризации Грузии, эти объекты следует считать следующей задачей. Группа из занимаемого положения должна совершить марш по маршруту… – Антон слушал, рисуя на белом поле карты чертика.

По замыслу, армейцы выделяли в распоряжение группы вертолет, который подберет их в указанном Антоном месте. После этого они должны будут высадиться в районе дороги Гори – Игоети с задачей дезорганизовать отход противника в направлении Тбилиси. В особых случаях в интересах группы возможно использование артиллерии и авиации. Также при необходимости группа должна была корректировать удары по запросу командования.

Антон запомнил позывные, уточнил у генерала детали и отключился. Посмотрел на часы. Пять вечера. Дезорганизовать отход – означало превратить его в паническое бегство. Они не раз отрабатывали этот элемент на тренировках и учениях, изучали теорию. Особо в этом преуспели во Вторую мировую войну немцы. Так, группы диверсантов, переодетых в форму командиров-красноармейцев, обращали в бегство целые армии. С криками «танки», «бежим», например, вылетали во фланг обороняющихся и уносились в тыл. В сочетании с умелым использованием ударов артиллерии это производило эффект. Нужно было сорвать с позиций хотя бы пару человек. После этого все развивалось по принципу домино. Единственной эффективной мерой было убить паникеров на глазах обезумевшей толпы. Только это могло возыметь действие. В арсенале современного спецназа были более совершенные способы. Имелись даже устройства, которые на определенном расстоянии вызывали животный страх. По такому принципу сейчас в городах выгоняют из домов крыс. Давно установлено, что звук на определенных частотах может вызывать психические расстройства. Даже президент Грузии, развязавший эту бойню, использовал при разгоне демонстрации в Тбилиси оборудование, вызывающее боль, дискомфорт и страх.

Антон огляделся. Стрекотала саранча, пели птицы. Здесь, между двумя возвышенностями, почти не было слышно взрывов. Нужно было поставить задачу. Но для этого необходимо уйти с места выполнения прежней. Причина банальна. Если они никого не обнаружили, это не значит, что об их существовании тоже никому не известно. Нельзя недооценивать противника. Именно это приводит к трагическим последствиям. Вполне возможно, что их позиции давно обнаружили. И стоит только собраться всем в одном месте, как враг, пользуясь случаем, нанесет смертельный удар.

– Рубин, я Филин, – Антон выдержал паузу и продолжил: – «Откат» в направлении развалин кошары.

Когда генерал сказал, что в интересах группы будет использован вертолет, Антон сразу определился с местом, где его можно будет принять. При следовании в этот район они проходили развалины похожего на саманный сарай строения, рядом с которым было вполне пригодное для посадки поле.

Позиция Антона была чуть позади того места, где укрылись Банкет, Лаврененко и Дрон. Поэтому он должен дождаться, пока они пройдут в тыл, и только потом начать отход. Его в свою очередь будет прикрывать Кот, устроившийся в паре десятков метров сзади и отошедший на новую позицию Дрон. Когда они выйдут за пределы района засады, то уже можно будет передвигаться свободнее.

Антон сорвал травинку и стал грызть ее кончик, наблюдая за Дроном, который вылез из небольшого углубления в земле, сноровисто свернул коврик и стал отползать. Справа перемещался Лавр. Едва заметно дрогнули верхушки кустарника, потом взлетела потревоженная Банкетом птица.

Вскоре настала и очередь Антона. Чуть позже, сосредоточившись в ста метрах восточнее позиций, Антон назначил в головной дозор Банкета, а в тыловой – пару во главе с Котом и дал команду на выдвижение в район кошар. Бежали трусцой. Один раз Банкета насторожили мечущиеся над верхушками деревьев птицы, и группа рассредоточилась, чтобы осмотреться и выяснить причину тревоги пернатых. Как оказалось, впереди шла семья беженцев. Престарелую женщину вели под руки две девушки. Рядом шел вооруженный допотопным карабином подросток.

Дождавшись, когда люди скроются с глаз, группа двинулась дальше. Оказавшись у кошар, Антон выставил охранение, связался с летчиками и дал координаты своего местонахождения. Уже спустя четырнадцать минут послышался рокот. Москит на пару с Лавром обозначили место приземления красными дымами.

Борт зашел со стороны тускнеющего солнца, зависшего над вершинами казавшимися синими гор. Перемалывая винтами прогретый за день воздух, вертолет стремительно появился из-за верхушек деревьев и завис. Затем гигантская зеленая стрекоза стала медленно опускаться. Кот взял на себя обязанности воздушного «парковщика». Приседая и пригибаясь, он показывал пилотам, как лучше развернуть машину, чтобы не зацепить винтами деревья. Кроме того, нужно было посадить вертолет так, чтобы расстояние между сложенными в кучу рюкзаками и дверью было минимальным. Спецназовцы в этот момент заняли позиции по кромке, превращенной в полевой аэродром поляны. Если и не обнаружил их до этого находящийся поблизости противник, то заходящий на посадку вертолет наверняка привлечет внимание, а садящиеся в него люди будут представлять собой отличную цель.

Тем временем открылась дверь, с лязгом опустилась лестница. Антон не определял порядок загрузки. Он также был давно отработан. Первым пошел Кот, за ним Москит. Подбежавший Банкет забросил за спину «Винторез» и стал проворно забрасывать в чрево вертолета рюкзаки, которые Москит тут же укладывал в центре салона. Через минуту пошли остальные. Антон устроился рядом с выходом, кивнул бортинженеру, который закрыл за последней парой дверь, и оглядел группу. Все расселись вдоль борта на жесткой скамейке. Корпус винтокрылой машины затрясло. Взлетали.

* * *

Дэви Сэджвик выбрался из микроавтобуса и оглядел двор больницы. Крики и причитания женщин заставили поморщиться. На крыльце, стоя на коленях перед трупом, выла женщина. Она то падала на грудь убитого, то распрямлялась, вознося руки к небу. За ее спиной извивался оператор западной телекомпании. Он сначала присел, потом, наоборот, встал во весь рост, пытаясь навести объектив видеокамеры на лицо убитого. Чуть в стороне – еще один представитель прессы. Он пятился задом вверх по ступенькам, снимая лежащего на земле мужчину. Эта братия, так необходимая Дэви, в глубине души вызывала у него раздражение. Они напоминали сбежавшихся на падаль койотов или стервятников, дерущихся на разбухшей от жары туше буйвола.

От толпы зевак к Дэви отделился невысокий, с огромным животом грузин. Это был Резо. Они уже встречались. Он исполнял обязанности секретаря при помощнике крупного чиновника, работающего в Министерстве информации и печати Грузии. Сорокалетний пройдоха был в курсе всех запланированных акций и должен был координировать перемещение представителей прессы. Это с его подачи маршрут был изменен. Направлялись в Гори. Журналисты свернули в село купить минеральной воды и наткнулись на последствия рейда русской разведки. Ошеломленный увиденным, Резо почувствовал себя плохо. Пишущая и снимающая братия отнеслась к этому с пониманием. Ведь это его народ расстреливают озверевшие русские солдаты. Потом заехали в больницу, а там такое…

– Вах! – воскликнул Резо. – Сколько прожил, а никак не могу привыкнуть к смерти. Посмотрите, что наделали эти русские!

Дэви пока не собирался общаться с Резо и потому прошел мимо, медленно пересек двор, поднялся по ступенькам, задержавшись возле женщины. Она уже перестала голосить, лишь сипела, продолжая раскачиваться из стороны в сторону. Оператор с журналистом тоже исчез в дверях. За ними убежала вертлявая, похожая на мальчишку, переводчица с грузинского на русский. Большинство представителей прессы не знали грузинского языка. Мало было желающих убивать время на его изучение.

Дэви шел по коридору. Здесь неплохо поработали его «воспитанники». Под ногами хрустели куски штукатурки и битое стекло, звякали гильзы. В воздухе стоял специфический запах смерти. Стены и пол были в бурых пятнах крови. У стола дежурной медсестры лежала полная женщина в белом халате. Ее голова была окровавлена. Он перешагнул через лежащий на полу графин с отколотым дном, заглянул в палату. Вокруг крайней кровати стояла целая толпа людей и что-то громко обсуждала. Он не удержался и шагнул через порог. Журналистка с CNN совала микрофон в лицо худому мужчине в белом халате. Переводчица помогала ей задавать вопросы:

– Как долго русские бесчинствовали в вашей больнице?

– Почему вы решили, что это были русские? – устало вздохнул грузин и оглянулся на Дэви. – Эти люди очень странно себя вели. Они словно специально демонстрировали свою удаль и вседозволенность.

Дэви насторожился. Слова грузина заставили его подойти ближе и встать рядом. Он с опаской покосился на молодого человека с портативной видеокамерой. Ему нельзя попадать в кадр.

Журналистка отключила микрофон и заговорила на английском:

– Этот баран думает, что русские вернутся, и боится говорить правду. Надо искать другого очевидца. Джек, сними крупным планом солдата, и идем отсюда. Нам надо еще найти бензин. Много работы!

Дэви вытянул шею, чтобы увидеть, какого солдата они хотят снять, и обомлел. На спине, в расстегнутой на груди окровавленной куртке лежал Мартонюк. Дэви знал не только фамилии каждого наемника, но и даты рождения, особые приметы, биографию. Грузинская контрразведка провела большую работу по проверке каждого попавшего в группу человека. Сделать это было относительно легко. Все были представителями стран, выполняющих при США и Англии роль шавок, готовых грызться между собой за право первыми облаять русского медведя. Они охотно предоставляли нужную информацию. Но Дэви не только изучил личные дела диверсантов, но и с некоторыми побеседовал сам. В их числе был и этот увалень. Как раз Мартонюка Дэви не хотел видеть среди своих подопечных. Как удалось узнать, этот человек на территории Грузии попросту скрывался от правосудия. У себя на родине, во Львове, он был объявлен в розыск по подозрению в изнасиловании и растлении малолетних. Конечно, вся основная работа Дэви и сводилась к постоянному контакту с такой категории отщепенцев. Но были определенные рамки, за которые он старался не выходить. Его руководство не поощряло, если пригревали людей, находящихся в розыске, с психическими отклонениями, алкоголиков и наркоманов, хотя последние были незаменимы при выполнении разовых задач. На использовании Мартонюка настоял Васо. Ему пригля-нулся беспринципный молчун. Дэви не стал отказывать, но намекнул грузину, что если подобная категория людей попадает в эпицентр внимания спецслужб, прокуратуры, журналистов и просто большого количества людей, это чревато установлением их личности. Если подобное произойдет с Мартонюком, вся операция не только пойдет насмарку, но и возымеет обратное действие. Уже не русские будут обвинены в преступлениях против мирного населения, а грузинские спецслужбы.

Между тем оператор навел объектив в лицо Мартонюка. Ломая голову над тем, как решить эту проблему, Дэви на всякий случай запомнил всех представителей прессы и вышел.

Трупы уже грузили на небольшой колесный трактор, с установленным впереди кузовом. И тут Дэви снова увидел Резо. Вытирая с высокого лба пот, тот о чем-то говорил со стариком.

Едва заметив Дэви, Резо устремился к нему.

– Сегодня уже весь мир будет знать, что здесь произошло, – заговорил он, словно успокаивая Дэви. Американец поморщился. В конце концов, это нужнее грузинам. Зачем он об этом говорит?

– Мне необходимо знать маршрут и график движения представителей прессы, – посмотрев по сторонам, заговорил Дэви. – Вы хоть знаете, что сейчас снимают приехавшие с вами иностранцы?

Резо нахмурил лоб, уставившись в глаза Дэви, потом обернулся на выход из больницы и пожал плечами:

– Разве я сделал что-то не так?

– Все так, – опасаясь увидеть в его глазах страх, Дэви похлопал его по предплечью. – Но другие недобросовестно выполнили задачу. Хорошо, что я это заметил…

Сидя на переднем сиденье микроавтобуса, Дэви с тревогой наблюдал, как часть склона горы мерцает отблесками разрывов. Они почти доехали до того места, где остановился на ночлег Васо, когда в ответ на стрельбу грузин заработала артиллерия русских. В километре, за лесом, стали рваться снаряды. Водитель выключил свет. Они двигались в кромешной темноте, угадывая все повороты лесной дороги по светлеющей между верхушками деревьев полоске неба. Дэви наклонился к водителю и заглянул в экран навигатора. Мерцающая точка маяка, который включил Васо, почти слилась с треугольником, обозначающим их микроавтобус.

– Притормози, – потребовал он, достал телефон, открыл «меню» и нашел частоту Васо. Надавил на «вызов».

– Слюшаю вас, – прогундявил грузин.

Дэви уже знал, что ему за сегодняшний день пришлось пережить многое. Он умудрился подвернуть ногу, потерять оружие и бронетранспортер. Дэви не первый год в департаменте и Грузия не первая страна, где он организовывает и проводит специальные операции. Поэтому наивно было бы полагать, что Васо на время его отсутствия никак не контролировался. Два близнеца из Прибалтики имели небольшие спутниковые телефоны, настроенные на частоту Дэви. По ним же можно было с точностью до нескольких метров определить местоположение группы. Только Дэви знал, что латыши прошли дополнительный инструктаж и несколько тренировок с его коллегой в Вильнюсе. Так что обо всех проблемах Васо Дэви узнавал одновременно с ним. Он не опасался, что Добжячикусы будут пойманы в процессе сеанса. Их хорошо подготовили. Тем более, когда один говорил, второй его охранял. О предательстве одного из них не могло быть и речи. Они не представляли друг без друга жизни и даже болели одновременно. Таким образом, Васо находился под постоянным контролем и его просчеты почти сразу же становились известны.

– Я давно вижу твой маяк, – сказал Дэви. – Мы уже в одной точке. Почему меня никто не остановил?

Почти одновременно справа от себя он заметил движение. В тот же момент щелкнул замок, и дверь открылась:

– Машину мы увидели, но кто сидит внутри, было неясно, – тяжело дыша, с придыханием заговорил Васо.

Дэви вышел из машины, с удовольствием потянулся.

– Где вы устроились?

Его глаза привыкли к темноте, и он отчетливо разглядел грузина.

– Расстелили на земле брезент, – Васо показал направление. – Часть находится в секретах, остальные спят. Устали.

– Почему ты не доложил мне, что потерял человека? – приблизившись почти вплотную, спросил Дэви.

– Я собирался, – развел руками Васо. – Но не успел.

– Ты знаешь, что Мартонюк уже завтра может оказаться на первых полосах ведущих газет мира? – Дэви выдержал паузу, давая возможность переварить сказанное. – Русские обязательно займутся расследованием. Будь уверен, они докопаются до истины.

– Что же делать? – ужаснулся грузин.

– Завтра, в первой половине дня, машина с журналистами поедет в Тбилиси, – он заговорил еще тише. – У тебя есть шанс исправить ошибку.

– Что, всех?

– Зачем?! – Дэви едва не взвыл от досады. – Нет. Нужно все сделать очень тонко. Сначала ты захватишь их в плен и изымешь весь отснятый материал. Потом повезешь убивать. Место я тебе укажу дополнительно. По дороге нескольким удастся бежать. Так надо. Остальные сами подписали себе приговор. Рядом с трупами мы оставим часть не до конца уничтоженных кассет. Все будет правдоподобно.

– Но ведь там американские и английские граждане! – ужаснулся Васо.

– А как ты хотел? – хмыкнул Дэви. – Они будут расплачиваться за твои ошибки. Но, поверь, на карту поставлено слишком много, и я не позволю провалить операцию.