Текст книги "Invisible (Невидимый). Фантастический рассказ"

5. Слияние стихий

Все водные пространства скапливаются в низинах, заливают расщелины, стекают по земляным желобам в большие лужи, туда, куда их направляет земля своей наклонной поверхностью. На водную стихию нельзя давить, нагревать, ведь она зависима от свойств земли. Она никогда не начнёт причинять вред всему живому, пока этого не позволит ей земля. У земли свои правила. Она всем вещам находит место и устанавливает свой порядок использования поверхности. Если ей, что-нибудь не нравится, поглощает в нутро без права возврата или предоставит огню сжечь до пепла. Огненная стихия хороша тогда, когда служит земле, в любом другом случае она опасна и бесполезна, и укротить её можно только водой во всей своей силе. И только воздух объединяет все стихии, беспрепятственно проникает и присутствует в них. Воздушное пространство является безмятежным до тех пор, пока не придет в движение земля. Под воздействием процессов нагревания или охлаждения в воздушной сфере возникает беспорядок в виде разности давления, и чтобы уравновесить своё влияние над поверхностью, воздух равномерно перемещается в ту или иную сторону. Ничто материальное и нематериальное не смеет помешать поддержанию негласного порядка, и не дать одной из стихий доминировать над силами природы.

Над водной гладью озера висел слоистый туман. Вечерело. Дикая утка, пролетая с кряканьем над туманом, нарушила покой Рихарда, который очнулся от мирного сна на воде. Распластанный по всей площади водного зеркала наподобие тонкой масляной пленки, Рихард находился в нереальной прострации. В таком состоянии он пропускал сквозь своё тело переменные колебания водной зыби, вызванные на первый взгляд, не то дуновением легкого ветра, не то колебанием почвы. Так волны качали Рихарда, и через вибрации воды, его тело постепенно вбирало истории древнего водоёма.

«К воде подошли коровы, пасущиеся недавно на зеленых лугах, и принялись жадно пить. Животных было довольно много, те, что подошли позднее, толкали впереди стоящих, вынуждая заходить в воду глубже. Раздутые животы коров и наполненные молоком вымена погружались под воду. Вкус молока распространился в воде, что вызвало беспокойство у обитателей глубин озера – мудрых и очень древних сомов. Рыбы подплыли к животным, принялись кружить между ними и мешать пить.

– Если вы пьёте нашу воду, то поделитесь хотя бы своим молоком, – ставили условия сомы, не прекращая раздражать коров.

– Мы не хотели бы делиться молоком, ведь оно предназначено для наших детей, а ещё молоко забирает хозяин-человек, – вступили в спор коровы, но продолжали оставаться в воде.

– Позвольте, но вода, которую вы пьёте, является нашим домом, бережём мы её для нас и наших детей, да и ваш хозяин-человек тоже берёт воду для своих нужд, поэтому условия наши равны, – уговаривали коров настойчивые сомы.

Коровы вынуждены были признать, что в обмен на чистую воду, придётся отдать своё свежее молоко и это условие, которое надо соблюсти ради сохранения согласия между земным и водным миром. Животные не стали препятствовать сомам присасываться к пухлым соскам и высасывать из них молоко. Животные и рыбы сполна взяли столько, сколько было им нужно, и вскоре все разошлись восвояси».

Под утро туман рассеялся, его вынесло в камыши, и там он осел в виде росы. Рихард продолжал внимать легендам озёрной глади, которые усилились с наступлением дня.

«В разгар дня на берег пришли пышные девы с румяными щеками и лоснящимися от пота телами. Они разделись, и, громко вскрикивая, принялись купаться в воде, чем вызвали оживление у глубинных обитателей водоёма. К купающимся девам подплыли сомы и стали кружить у их тел, касаясь то ног, то животов своими плавниками, мешая им заниматься собой.

– Если вы купаетесь в водах, пьёте воду, любите воду, то вы тоже как рыбы, а значит, мы близки, – рассуждали мудрые сомы.

– Да, мы любим воду и не смогли бы прожить без неё ни дня, но мы не рыбы, – отвечали разгоряченные девы и продолжали резвиться в воде.

– Так и наши прародители не были рыбами, а жили, как и вы на суше, – Продолжали спорить сомы, а потом рассказали девам древнюю легенду.

– Давным-давно к этим водам приходили мужи гигантского роста, чтобы жажду утолить и нас выловить, дабы голод приглушить. Заходили гиганты на самую глубину озера, и вода доставала им всего лишь до пояса. Орудуя семипалыми руками, вылавливали нас, одних ради потребления, а других ради утоления похоти. Воды в пену они взбивали, ил донный вперемешку с семенами, излитыми в воды мутные, после спокойные покидали места эти, а мы оставались дальше жить и потомство выращивать. Не это ли признак нашей схожести?

И девы без спора уступили сомам. Настойчивые сомы получили доступ к горячим женским телам прямо воде и овладели ими сполна. Спустя год к водоёму пришли те самые девы, и каждая принесла в подоле дитя малое. Разнополые младенцы не схожи были ни с человеком, ни с рыбами потому, что вместо конечностей плавниками владеть умели, а дышать могли как воздухом, так и под водой. Зашли девы в воду и стали сами резвиться и детей купать. Услышали сомы шум и возгласы женские, поднялись удивлённые с глубин чёрных и стали кружить у женских тел, а девы им радостно вещают:

– Прошлым летом купались в водах этих, имели связи тесные с вами сомами. Так вот отпрысков ваших извольте теперь не отказывать принять в дом свой на прокормление и воспитание.

– О, благодушные девы, щедрый дар нам вручили вы. Оставляйте отпрысков на наше воспитание. Идите с миром жёны наши, силы копите, а к концу лета приходите вновь к берегам, – отпускали женщин довольные сомы».

6. Гром среди ясного неба

На земле не так много безлюдных мест, в которых жизнь спокойна и безопасна. Так сложилось, что там, где проживает человек, всегда найдётся природная аномалия, будь то наводнение или ливень, сильный мороз или жара, извержение вулкана или землетрясение. Однако люди на протяжении веков живут бок обок с опасностью, терпеливо противостоят природе и все это ради сохранения своего вида. Все то, что человек не может объяснить, обожествляется и награждается мифической сверхъестественной силой. Если этой силе регулярно молиться и соблюдать ритуалы, то в награду за это человек получает покой и надеется, что все божественное теперь под его контролем. Таким образом, в качестве ответственного лица за сохранение отношений с силами природы выбирался человек с выдающимися способностями, которому суждено было быть в ответе за соблюдение традиций и рисковать своим здоровьем или даже жизнью во имя гармонии с природой.

Много дней и ночей прошло, как Рихард покинул поселение, в котором впервые ощутил свои новые сверхъестественные способности. Гонимый волей к их познанию, он следовал за ветром, пролетая над лесными массивами, полями и озерами в неопределенном направлении, наслаждаясь полной свободой и независимостью.

Возвращаясь к воспоминаниям о прошлом, которые начинались с ожидания поезда на перроне в ущелье, Рихард убеждал себя, что жизнь реально существовала и раньше, иначе он не смог бы сейчас узнавать окружающий мир, понимать его назначение и свойства. Нынешнее положение бестелесного существа, но наделенного властью над силами природы вполне устраивало Рихарда. Теперь он мог беспрепятственно продвигаться сквозь любые материи, проникать в любые формы жизни и воздействовать на них по своему желанию. Однажды в поле он увидел смерч, сила и мощь, которого поражала абсолютным совершенством власти. Пытаясь вызвать смерч самостоятельно, Рихард пытался удержать воздушную массу, закрутить ее в вихревой поток, но, по непонятным причинам, ничего не получалось. Уплотненный воздух сгущался, образовывал кольцевые облака, а затем бесследно рассеивался. Даже место для создания вихря выбрано было не случайно. Ей оказалась обширная низина, которая на севере и юге была защищена холмами, а небольшой ручей протекал в ней с запада на восток, проточив за столетия коридор для ветров.

В разных местах этой долины расположились малочисленные деревни, расположенные на довольно больших расстояниях друг от друга. Жизнь в деревнях проходила неспешно, стабильно и ничем не отличалась от жизни других подобных поселений. Постоянные жители не уезжали из этих мест, жили здесь с давних времен и были вполне довольны своей обособленностью от городского шума. Грунтовая дорожная лента соединяла ряд таких поселений по всей протяженности долины, таким образом, жители обменивались новостями и имели выезд в город. В одной из таких деревень стоял бревенчатый дом, в котором жила одна женщина, по имени Ханна. Ее все знали и за глаза называли ведьмой. Такое прозвище за ней пришло после того, как она похоронила трех своих мужей и трех сыновей. Одинокая вдова Ханна сорока пяти лет выжила из ума, стала рассказывать небылицы, поэтому с ней мало, кто общался. Прославилась она уникальными способностями предсказывать будущее по разбросанным костям по полу, умела сглаз снять или порчу, чем и зарабатывала на жизнь.

Солнечным днем, Ханна вышла из дома во двор с большой корзиной постельного белья и направилась к плотине, построенной для стирки на ручье. Напевая, она расположилась на сколоченном деревянном помосте и принялась намыливать, стучать и полоскать белье. Мыльная пена кружилась на воде кольцами, а набегающие облака отражались в воде. Довольная собой Ханна представляла себе, что находится между двумя небесами, от чего слова песни звучали еще громче и протяжнее. Рядом, на склоне, мужчина косил траву вокруг старого дуба для своей козы, и сено под его косой ложилось правильным кругом. Двое мальчишек нарезали круги вокруг дома, увлеченные поимкой бестолкового щенка овчарки. По дороге на велосипеде проезжал житель соседней деревни, энергично крутя педалями на подъеме. В сарае мастер заканчивал ремонтировать колесо своей пилорамы.

Увлеченный целью создать вихрь, высоко над землей раскручивался Рихард. В который раз он создавал плотную воздушную массу и раскручивал вокруг себя. Он уже понял, что для вихря нужна разность давления. В середине воздух должен быть разряженным и холодным, а на расстоянии от холма до холма нагрет и уплотнен, потом надо резко винтом провалиться к земле, увлекая за собой всю воздушную массу. Наконец, Рихарду удалось создать такие условия, и он сначала приподнялся вверх, а потом резко провалился вниз, утянув за собой вихрь.

Размеренная жизнь в деревне была нарушена необычным природным явлением. Неожиданно налетел сильный ветер, на небе образовалось кольцо из серых облаков, которые закрутились в вихрь и образовали туманный столб до земли. Внутри воздуховорота сверкнула яркая вспышка, и раскат грома нарушил тишину. Вновь треснула молния, и раскаты грома многократно раскатились по долине. У мужчины, который косил траву на склоне, коса воткнулась в землю и погнулась. Один бегущий мальчишка споткнулся о пень дерева и растянулся в пыли, а другой запнулся за первого и перекатился через него кубарем. Велосипедист подскочил на кочке, завалился на бок и сполз вниз по склону. Перетянутый приводной ремень пилорамы лопнул, и мастера отшвырнуло в стену. На небе возникли кучевые облака и скрыли полуденное солнце. Все остановились, посмотрели сначала на небо, а потом на Ханну. Ханна невозмутимо продолжала полоскать белье на плотине и напевать протяжную песню без начала и конца. Сомнений не было, Ханна виновата во всех бедах.

– Да что же ты опять творишь, ведьма?! – ругалась пожилая жительница из соседнего дома, затаскивая двух мальчишек за шиворот в дом.

Внезапно удар молнии, словно гвоздь, воткнулся в то место, где полоскала белье бедная вдова Ханна. Электрический разряд столкнул женщину с взорванного помоста в воду, и обездвиженное тело скрылось под мыльными барашками. Тряпки и доски дымящегося помоста плавали в воде, прижимая ветром сизый дым к поверхности земли.

– Ханна утонула! Бедная Ханна погибла! Нет больше Ханны, грозой убило! – весть о гибели «ведьмы» быстро разошлась от дома к дому, от деревни к деревне по всей долине.

Рихарду земная суета не составляла никакого интереса. В последнее время он был увлечен природными явлениями, словно ребенок новой игрушкой. Ради успеха он готов был пожертвовать даже жизнями отдельных людей, ведь жизнь – это всего лишь временное пребывание в материальном проявлении. Каждый раз, после удачного опыта, уставший Рихард, находил крупный, возвышающийся над землей камень, в который забирался и чувствовал себя уютно и спокойно, как дома. Но как только он оказывался в безопасности, то впадал в раздумья и уныние. Он был бессилен найти ответы на сложные и в тоже время простые вопросы: «Для чего я познаю этот мир? Кто дал мне это право могущества? Откуда я взялся?». Множество раз он вспоминал слова напутствия загадочного проводника и корил себя за несообразительность себя там в вагоне.

«События будут происходить не с Вами лично, а с тем существом, которое кроется под этой маской. Не с Вами лично, а с тем, кто под маской… под маской». – Многоголосное бесконечное повторение фразы вертелось в голове до остановки и полного покоя.

7. Дедова роща

По направлению попутного ветра Рихард дрейфовал в места, отдаленные от человеческого присутствия. Находясь в подобном состоянии, он обычно отдыхал или дремал. В такие мгновения, как правило, снились красивые сны или кошмары. Чудилось, будто его, кто-то гладил по голове, рукам, щекотал лёгкими прикосновениями, говорил красивые слова высоким мелодичным голосом. Затем все резко изменилось, замелькали яркие вспышки, зазвучал нарастающий писк и дальше наступил угрожающий холод. В таком состоянии Рихард пробудился и больше не мог оставаться в состоянии покоя.

На его пути возникали небольшие полесья, степи и взгорья – места не познавшие колеса технократии. Здесь, на восточных равнинах, тысячелетиями создавались места силы, в которых избранные из рода людей находили знания и вечный покой, оставляя после себя легенды и мифы. В одно из таких мест тянуло магнитом сущность Рихарда, и сопротивляться такой силе было бессмысленно. Он уже давно привык к кочевому образу жизни. Каждый раз, покидая насиженное место и перемещаясь в другое, он совершал уникальную остановку, которая приносила огромный вклад в его опыт и раскрытие новых возможностей. По этой причине он чувствовал себя счастливым и уверенным.

Так Рихард попал в рощу, густую и непроходимую, где корни деревьев переплелись между собой, словно жилистые, сухощавые руки с множеством пальцев, намертво вцепившихся в землю. Здесь Ричард почувствовал мощь лесного массива и дух того, кто его оберегает, а в награду за оказанное внимание, получил познавательный рассказ от незримого рассказчика, который пожелал остаться неизвестным.

«Жил на свете один человек, которого все в округе знали, как деда Фиониста. Все свое время он посвятил лесу, который вырастил своими руками. В детстве он понял, что умеет общаться с растениями, когда от легкого прикосновения зеленела трава, и цветы распускались, фрукты созревали быстрее в саду. Его родные были простыми людьми и удивлялись такому дару. Они не понимали, от кого сыну передались сверхвозможности. Будучи уже юношей, отправился Фионист строить собственный дом на пустынном холме, а за едой спускался в поселение. Он вырыл на вершине землянку, где прятался от непогоды, а потом научился даже зимовать. Через год на холме выросли тоненькие деревца, проросшие от одного корня, а к концу пятого года на холме уже шумела целая роща.

Фионист знал историю каждого дерева и его происхождение, мог об этом рассказывать часами любому гостю, который приходил послушать. Растения любил всем сердцем от корней до кончиков веток, удобрял отходами жизнедеятельности и заботился, как о детях, чем ещё более роднился с рощей. Фионист научился готовить еду из почек, листьев и корешков, жидкостью служил сок. Одежду изготавливал из волокон коры, а на зиму утеплял землянку размятыми древесными волокнами. Сверху над землянкой со временем образовался прочный дом из толстых корней, переплетённых тесно между собой руками Фиониста. В таком жилище мужчина ел, спал и согревался в холодные дни. Общая корневая система деревьев образовывали единый растительный организм, противостоящий бурям и ураганам. Мужики близлежащих поселений иногда посещали деда Фиониста, просили поленья и хвороста для печей, но пока роща не вошла в свою полную силу, получали отказ и уходили ни с чем. Зато никогда не отказывал, если приходили за лечебными снадобьями. Спустя время люди покинули ближайшие поселения в поисках лучших мест, оставив Фиониста и его рощу. Изредка о нем вспоминали только старые жители, когда детишкам рассказывали сказки о Дедовой роще. Сколько лет прожил Фионист, никто не знает и умер ли он вообще, тоже неизвестно. Считается, что его тело приняли корни деревьев и соками разнесли по всей роще, поэтому трудно было назвать это смертью, ведь дух Фиониста навсегда остался жить в роще».

Рассказав древнюю историю о происхождении Дедовой рощи, отпустили Рихарда гостеприимные ветвистые корни, и кто-то неизвестный пожелал счастливого пути.

8. Огненное дерево

Рихарду нужен был отдых и время на осознание всего случившегося с ним, поэтому он отсиживался и отсыпался в доме, которым служил большой камень – валун, торчавший одиноко в поле. В расплывчатых снах он видел слегка подсвечиваемую пустую емкость, в которой возникали незнакомые образы и звучали эхом раздражающие звуки. Эти мутные, кошмарные, но запоминающиеся сны возникали каждый раз, когда удавалось хорошо расслабиться. Что-либо почерпнуть из них не представлялось возможным, поэтому Рихард не придавал особенного значения видениям и пытался о них не вспоминать.

Рихард покинул валун ночью и направился в сторону огненного города, который с высоты напоминал тлеющие угли гигантского костра, раздуваемые ветром. Ранее он не готов был проникнуть в город, опасался, обходил его стороной. Его пугала, в основном, человеческая уверенность в своей безукоризненной защищенности, абсолютной правоте и безнаказанности. Все это делало Рихарда неуверенным и подозрительным к наглым горожанам. Каждый раз он откладывал путешествие в город, увлеченный новым открытием, но в этот раз не мог себя остановить. Беспокойство, вызванное не то силой познания, не то тягой к себе подобным существам, овладело им.

Рихард находился высоко над поверхностью земли, отсюда ночной мегаполис напоминал огненное ветвистое дерево с широким светящимся стволом. Словно, взбираясь по стволу дерева, он медленно поднимался к горящей мерцающей кроне. С каждым приближением к кроне всё ярче и теплее становились огни, а отдаленный гул перерастал в грохот. Сверху на Рихарда иногда сыпались жужжащие огненные искры и затем бесследно пропадали в окружающей темноте. Вначале крона огненного дерева казалась объемной, но при приближении оказалась совершенно плоской, и только светящиеся постройки свисали, словно зреющие початки, создавали небольшой объем. Рихард опасливо вытянул вверх правую руку и приложил к горящей поверхности, затем, убедившись в отсутствии опасности, оперся обеими руками. Приложив стопы ног рядом с руками, он попытался разогнуться, но потерял равновесие и упал. Только город устойчиво оставался на своем месте, а он, Рихард, теперь пытался подстраиваться под него. Люди передвигались по дорожкам, отталкиваясь подошвами ног, у машин крутились колеса, которые едва касались поверхности и скользили по проспектам, каменные постройки величественно вырастали ввысь над поверхностью, ещё раз доказывая могущество тех, кто их создал. Рихард пробовал двигаться как человек, подражал движениям горожан и с любопытством изучал необычную для него обстановку.

– Каким-то ничтожным казался этот город со стороны до того, как я попал в него! – сказал вслух Рихард для упорядочивания мыслей.

Рихард продвигался вместе с людской толпой по проходам города и пытался уподобиться ей. Он блуждал совершенно бесцельно, поэтому за время пути неоднократно менял свой маршрут и способы передвижения. Маленькие подвижные существа озабоченно носились по улицам, прятались в подземных норках и сооруженных муравейниках. По трассам шуршали светящиеся вагончики, за которыми восседали их владельцы. Проспекты и улицы подсвечивались фонарями и стендами с ярким подтверждением правильного образа жизни. В воздухе висела электромагнитная напряженность. Под землей проходили тоннели различной ширины и назначений, по одним тянулись километры проводов и труб различных диаметров, по другим проскакивали вагончики поездов. Распределительные сети трубопроводов жидкостей и газов питали постройки. Невероятные потоки электронной информации, перемещаемые по кабелям и воздуху, перерабатывались в коммуникационном оборудовании и оседали в головах горожан. Всё это взаимодействовало, работало, перемешивалось, производилось, рождалось и утилизировалось. Неожиданно для себя Рихард обнаружил, что жизнь в городе напомнила искорки в церковном серебряном кресте, и тогда он понял, что ему дальше делать.

На мгновение, время остановилось, снующие горожане замерли на месте в нелепых позах, транспорт встал, огни непрерывно горели, и только звуки продолжали разноситься на последней застывшей ноте. Городская сцена была готова к открытию занавеса. Кратковременная остановка времени была необходима Рихарду для повсеместного проникновения во все производственные процессы, информационные потоки, и главное, в сознание людей. Как песок просыпается сквозь пальцы, а вода вытекает из сита, так и время невозможно удержать. Секунда и жизнь вновь закрутилась. Сначала ускоренно, пытаясь нагнать упущенное время, а потом постепенно перешла в нормальный ритм, и никто ничего не заметил, кроме Рихарда. Теперь, когда он проник в схему взаимодействия городского организма, то смог понял сполна назначение всей этой суеты. Перед ним, как проекция на экране, проходили новости, крупные мероприятия, реклама, концерты, соревнования всё, чем живет город. Через тело Рихарда текли стремительные потоки информации и транспорта, имеющие свои пункты отправки и назначения. Мысли миллионов разумных существ теперь были прозрачны и ясны, как в частности, так и в целом. Подобно мощному многоядерному процессору Рихард пропускал через себя все работающие события, и жизнь подвластно подчинялась ему. Малейшее его желание было вполне доступно. Ощущение власти, могущества овладело Рихардом, и он не мог оставаться дальше незамеченным. Увлеченный своей новой игрой Рихард захотел, чтобы многотысячное население города заговорило о нем, чтобы его показали по телевидению, чтобы о нем написали в сетях и прессе. Но как? Можно было легко создать климатический коллапс и любоваться, как бедные людишки попытаются выжить в экстремальных условиях, как будут молиться о помощи, а потом дозировано им помогать, будто бы он всемогущее существо, и в награду получать благодарности. Можно было проникнуть в локальные сети и создать свой образ в виде блуждающего вируса, но равнодушное виртуальное пространство служило человеку и связывало человека с машинами. Но человек может правдиво рассказать только о подобном человеке, которого он сможет понять по общепринятым шаблонам, но никак не о невидимой сущности, в которую многие поверят с трудом.

Человеческий мир оказался для Рихарда слишком мал для великих дел и слишком велик для ничтожно малого дела. Городская жизнь со своими горожанами функционировала сама по себе, как давно запущенный процесс и вмешиваться в него не было никакой надобности. Разочарованный Рихард почувствовал полную отстранённость от мира людей и осознал свою невостребованность, полное одиночество. Кто он такой, камень, дерево, животное или человек, откуда он появился, почему он одинок, и что ему надо? Не желая дальше загонять себя в тоску, он понял, город не для него. Ричард закрыл глаза и расслабился. Все информационные потоки постепенно померкли перед его взором, став вновь чужими и незначимыми. Чтобы, как-нибудь сбросить тоску и развлечься, Рихард поднялся вверх до облаков и, используя опыт работы с воздушными массами, сильно понизил температуру окружающего воздуха до тех пор, пока из облаков не посыпался снег. Люди, никогда ранее не видевшие такого природного явления, замерли, показывая снежинки, и радовались. Снег хлопьями падал на лица улыбающихся людей и таял на раскаленных улицах огненного города. Вагоны и машины замедляли ход, останавливались, из них выскакивали строгие костюмы и яркие платья, но при виде падающего снега, отвлекались от срочности своих дел и поднимали свои лица к небу, громко удивляясь происходящему.

Довольного своими делами Рихард быстро покидал прочь огненный город, меркнущий в свете утренних лучей надвигающегося дня. Он спешил в те места, где свободный ветер колышет траву, где нет зависимости от вещей, где отсутствуют потоки и сети соблазнов, спешил туда, где каменный дом возвышается одиноко над степной равниной.