Текст книги "Под северным небом. Повести и рассказы"

– Налей мне в кружку бульона.

Когда попробовал крутой отвар, был приятно изумлён – он был очень вкусным с необыкновенным ароматом. Около него примостилась рыжая лайка, Игнат незаметно давал ей кости хребта с кусочками рыбы. Она в благодарность лизнула ему руку.

На озере плавали гуси. Небольшие стаи поднимались и, сделав круг, опускались на воду.

– Готовят молодняк к перелёту, – с грустью произнёс Берке, – скоро улетят на юг.

– Дай мне твоё ружьё, – попросил Игнат, – попробую добыть гуся.

– Лодки нет. Как доставать из воды будешь?

– Буду стрелять, чтобы упали у берега.

Берке сходил в чум, принёс ружьё и два патрона.

Игнат шёл на приличном расстоянии от берега. Когда поравнялся со стаей, присел и стал наблюдать. Гуси не обращали на него внимания, они периодически опускали головы в воду и доставали корм. «Место кормовое, – подумал он, – если спугну, обязательно вернутся на кормёжку». Растянувшись, по-пластунски пополз по высокой осоке. Вдоль берега рос рогоз. Устроился на кочке и стал ждать охотничьего счастья. Гуси иногда пролетали в пределах выстрела, но далеко от уреза зарослей рогоза. Охотник ждал своего часа. Такой момент наступил. Гуси летели вдоль кромки зарослей. После выстрела две тяжёлые птицы упали на озеро.

Игнат разделся и пошёл за дичью. Ледяная вода обожгла ноги. Около кромки зарослей она достигла пояса. Гуси лежали в пяти метрах от камыша. Не раздумывая, поплыл к ним. У поверхности вода оказалась теплее. Взяв гусей одной рукой за шеи, попытался плыть, но не смог сдвинуться с места: гуси плавучим якорем держали его на месте. Пришлось взять шею одного гуся в зубы и по-собачьи, с трудом, плыть к зарослям. Затем сплавал за вторым трофеем. С гусем в каждой руке, как ошпаренный, выскочил на берег. Схватил рубашку и стал растирать тело.

За ним с противоположного берега с замиранием сердца наблюдали тунгусы. Когда он оказался на берегу, все с облегчением вздохнули. Они не умели плавать. В холодной воде никто даже не пытался учиться этому. Нередки случаи, когда переворачивалась лодка, они тонули.

Первым заговорил Берке:

– Смелый человек.

Юрген подумал: «Такого человека нельзя сдавать властям».

Игнат оделся, перекинул ремень ружья через голову на плечо, схватил в руки добычу и, чтобы согреться, быстрым шагом поспешил в лагерь. Гуси оказались тяжёлыми. Его путь напрямую лежал через заросли пушицы. Её соцветия напоминали одуванчики.

– Надо приготовить настой, а то Игнат простынет, – сказала Иладина и направилась в чум за травами.

Игнат подошёл к костру, бросил на землю гуменников, протянул хозяину ружьё и две латунные гильзы со словами:

– Хорошее ружьё.

– Это ты хорошо стреляешь.

– Садись к огню, – пригласила Иладина, – я приготовила тебе питьё из трав.

Игнат взял двумя руками горячую кружку и небольшими глотками стал пить отвар. Когда выпил, посмотрел в неё: к его удивлению, кроме незнакомых ему трав, виднелся ягель.

– Где ты научился хорошо стрелять? – спросил Берке.

– Это длинная история.

– Ты куда-нибудь торопишься?

– Нет.

– Тогда рассказывай.

6

– Я родился в Новосибирской области. Отец был страстным охотником. Уже с десяти лет брал меня с собой на охоту. Научил обращаться с ружьём. Началась вой на. Он ушёл на фронт. В 1943 году получили похоронку. С четырнадцати лет стал охотиться самостоятельно. Вблизи посёлка в колках гнездились колонии дроздов и грачей. Они были первыми трофеями. Во время вой ны такой дичью не брезговали.

После окончания школы призвали в армию. В учебном отряде направили на шофёрские курсы: получил права, проходил службу в механизированной роте. Отслужив положенный срок, вернулся к маме. Она уже жила в Новосибирске. Хотел пойти работать водителем, но она настояла, чтобы я продолжил учёбу. Поступил в автодорожный техникум. После окончания меня направили работать механиком в автотранспортное предприятие. Вот там во время перекура я и рассказал анекдот, за который попал в ГУЛАГ.

– Расскажи анекдот, – попросила Иладина.

– Вы хотите, чтобы меня ещё раз арестовали?

– Не бойся. У нас медведь хозяин. Он не осудит, – поддержал жену Берке.

Игнат колебался. «Если не расскажу, – думал он, – могут подумать, что я вру, скрывая уголовное прошлое».

– Мне казалось, что анекдот безобидный и смешной: «Одна студентка была влюблена в Сталина. Ей хотелось иметь от него хорошего, умного ребёнка. После долгих колебаний написала Сталину заявление с просьбой разрешить ей приехать в Москву, чтобы от него забеременеть. Сталин, не читая заявление, наложил резолюцию: „Молотову для рассмотрения“. Молотов заявление прочитал невнимательно и наложил резолюцию: „Секретарю для исполнения“».

На лицах присутствующих не было никаких эмоций. Игнат ожидал увидеть улыбку или удивление. Он понял, что эти люди не знакомы с бюрократией в эшелонах власти и добавил:

– Рассказывал и такие анекдоты, которые нельзя рассказывать в присутствии женщин.

7

На очередной стоянке Игнат удобно устроился под оленьей шкурой и начал засыпать. Из-за полога раздался голос Аланы:

– Игнат, иди ко мне.

Он не поверил своим ушам. Его тело давно истосковалось по женской ласке, но не мог допустить связи с женой человека, который приютил его.

– Скоро придёт твой муж и будет большой скандал.

– Сегодня он спит у отца.

Игнат подумал, что это ловушка. Застав его с женой, Юрген может расправиться с ним. Прошло некоторое время, неожиданно покрывало приподнялось, и рядом с ним оказалась Алана. Она ушла только под утро.

Помогая разбирать чум, Игнат чувствовал себя нашкодившим щенком. Алана вела себя обычно, не обращая на него внимания. Он периодически поглядывал на Юргена. Тот спокойно запрягал оленей. Игнат не почувствовал неприязни к себе.

Наступил август. Закончился полярный день. Наступил период светлых ночей. Солнце ненадолго пряталось за горизонт. Оно с каждым днём задерживалось за ним всё дольше и дольше. Наступали сумерки, при которых была хорошая видимость.

Берке подошёл к пасущемуся табуну. Найдя нужного ему оленя, набросил на рога аркан. К нему на помощь подбежал сын, и они закололи оленя. Кровь спустили в приготовленную тару из бересты. Женщины уже спешили с кружками. Берке протянул и Игнату кружку с тёплой кровью. Он взял её в руки, не решаясь пить, но видя, что всё семейство с удовольствием пьёт из своих кружек, сделал первый глоток – ощутил солоноватый вкус. Отвращения не почувствовал и допил содержимое. Ему приходилось читать, что народы Севера не болеют цингой потому, что пьют кровь животных и едят сырое мясо.

В считаные минуты олень был освежёван и вынуты внутренности. У каждого в руках оказался нож. Они куски печени подносили ко рту и отрезали у самых губ. Движения рук с ножом были очень быстрыми. Игнат подумал, что они могут отрезать себе губы. Он спросил у Берке:

– Зачем вы забили оленя? У нас есть рыба и мясо.

– Он повредил ногу и хромал. Мы редко забиваем оленей для еды, держим для езды на нартах и верхом.

После трапезы женщины приступили к заготовке мяса. Чтобы сушёное мясо легко ломалось и резалось, его брали с ляжек и лопаток, зачищали от сухожилий и плёнок, резали на пластины толщиной до двух сантиметров, шириной до четырёх и длиной до полуметра. Затем развешивали на приготовленное вешало и оставляли под солнцем, пока оно не станет твёрдым. Такое мясо хорошо брать в дорогу. Оно называется гигнэ.

8

Аргиш шёл по бескрайней равнине лесотундры с многочисленными озёрами и болотами. Нарты легко скользили по зелёному мху и светло-серому ягелю.

Иногда встречались заросли спелой брусники. В колее от нарт оставался кровавый след от её сока. Игнату становилось не по себе, когда олени смело заходили в огромные плёсы болот. Он поджимал ноги, чтобы не намочить обувь. Ему казалось, что нарты плывут по воде и в любой момент могут провалиться в глубину. Он не знал, что под водой находится вечная мерзлота, которая не даёт талой и дождевой воде проникать в грунт. Этим и объясняется массовое скопление воды в тундре и лесотундре. Жизненный опыт эвенков и чутьё оленей позволяли найти в болотах безопасные места для проезда. Только теперь он понял, почему нарты в несколько раз выше русских саней.

Участки кустарниковой тундры сменялись редколесьем. Иногда встречались непроходимые массивы тайги. Их приходилось объезжать с северной стороны.

Солнце выходило из-за горизонта, делало дугу по небосводу и вновь скрывалось. С каждыми сутками ночь становилась длиннее, а день короче. Зелёную поверхность тундры приближающаяся осень раскрашивала в фантастические цвета: красный, лимонный, фиолетовый и другие оттенки. Тундра покрывалась осенним ковром. Листья карликовых берёзок горели золотом, трепеща на ветру. Травы и ягодники сменили зелёный цвет на ярко-жёлтый, багряный и оранжевый. Игнат смотрел на бескрайние просторы тундры и думал: «Осень даёт прощальный осенний бал. Скоро всю красоту природы занесёт снегом и скроет от глаз».

Каждый день приносил интересные встречи. То взлетит крупная полярная сова, то соскочит с лёжки песец и помчится прочь от оленей. Сова – ночной хищник, при солнечном свете плохо ориентируется в пространстве и иногда пролетает над головами. Игнат потерял счёт дням. На ходу поговорить было не с кем, и он рассматривал окружающую местность. Самым приятным и всегда неожиданным был взлёт стаек белых куропаток. Они выпархивали из-под ног оленей, плавно парили в воздухе и опускались на моховую поверхность невдалеке. Непугливые птицы бередили охотничью страсть Игната. Он то и дело поднимал голову. Начинался осенний перелёт птиц. В небе пролетали косяки гусей и лебедей. Они соблюдали порядок в строю. А вот утки летели беспорядочными стаями. У каждой породы был свой полёт. Кряквы и шилохвости спокойно взмахивали крыльями, экономя силы. Нырковые утки летели низко над тундрой, мельтеша крыльями. Создавалось впечатление, что они торопятся улететь от надвигающихся холодов. Пролёт краснозобых казарок отличался особой прелестью. Красная грудь, белые бока и живот, чёрные крылья представляли красивое зрелище.

На одной из стоянок Игнат набрал грибов. Они походили на белые и подберёзовики. Подойдя к костру, спросил:

– Эти грибы съедобные?

– Мы грибы не едим, – ответил Берке, – хочешь узнать, какие грибы, угости оленя. Если он примет угощение, значит, грибы съедобные.

9

К родовым охотничьим угодьям караван семьи Сычегир подошёл в начале сентября. Летели редкие снежинки, по ночам начинались заморозки. На берегу реки, среди леса, стояли две небольшие деревянные избушки с двускатными крышами. Невдалеке – чум, покрытый корьём, и лабаз на стволах спиленных деревьев, напоминающий сказочную избушку на курьих ножках.

Оленей распрягли и завели в загон, огороженный двумя рядами жердей, прибитых к деревьям. Тюки с нарт занесли в дома.

– Мои родители жили в чуме, – сообщил Берке, – охотились, ловили рыбу. Избушки построили позже. Чум сейчас используем для заготовки мяса и рыбы впрок.

– До Енисея далеко? – спросил Игнат. Ему хотелось скорее уплыть на Большую землю.

– До Большой воды недалеко, скоро поедем. Большая вода – это название Енисея по-эвенкийски.

– В Красноярск уплыть можно?

– Уже не уплывёшь.

– Почему?

– Навигация закончилась. Скоро река замёрзнет.

Это сообщение испортило Игнату настроение. Он не мог даже написать письмо матери и сообщить, что живой, – она давно о нём переживает. Потом вспомнил, что родственников извещали обо всех погибших в лагере. С облегчением вздохнул. На ум пришла поговорка: «Что ни делается – всё к лучшему».

На следующий день рано утром отец с сыном привели к избушке двух оленей. Игнат удивился, что олени легко подошли на зов и послушно пошли за хозяевами. Те положили им на лопатки сёдла в виде подушек, пристегнув ремнями.

– Далеко поедете? – спросил Игнат.

– Скоро начнётся охота, надо заготовить мясо.

Охотники сменили кафтаны на кухлянки из оленьего меха шерстью наружу. У одного в руках был охотничий нарезной карабин, у второго – ружьё. Берке крикнул: «Саас!».

К нему подбежала серая лайка. Она радостно извивалась и виляла хвостом, словно понимая, зачем позвали. Берке взял её на поводок и уселся на оленя. Кличка собаки в переводе означала – «Весна».

Во второй половине дня Юрген вернулся в стойбище.

– Что случилось? – спросил Игнат.

– Помоги запрячь оленей в нарты, надо вывозить мясо сохатого.

Они запрягли в двое нарт по три оленя, и Юрген поспешил к отцу, подгоняя их хореем.

Природа диктует эвенкам расписание жизни. Заготовили мясо, надо запастись рыбой. Затем начнётся зимняя охота на пушного зверя.

Через несколько дней эвенки стали собираться на рыбалку. Игнат внимательно наблюдал за сборами: на одних нартах лежала долблёная лодка, на вторых стояли берестяные кадушки. Только во второй половине дня аргиш тронулся в путь. К вечеру караван остановился на берегу Енисея.

– Почему приехали так поздно? – спросил Игнат.

– Рыбачить будем ночью, – ответил Юрген. Такой ответ удивил Игната.

Тем временем рыбаки сняли с нарт лодку и по песчаной косе поднесли к воде. Берке принёс мешок с сетью и стал аккуратно укладывать в лодку. Поплавки один к одному свисали за левым бортом долблёнки. Привязанную к концу сети верёвку растянули по отмели.

Уже давно солнце спряталось за горизонтом. Яркая луна жёлтым светом заливала всё вокруг. Лунная дорожка пересекала Енисей. Рыбаки не спешили начать лов. Но вот луну закрыла тёмная туча.

– Пора! – произнёс Берке.

Юрген столкнул лодку на воду уселся на дно и начал грести от берега. Берке взял в руки верёвку лежащую на песке. Сеть плавно сползала из лодки. Течение подхватило лодку и понесло вниз. Юрген изо всех сил старался отплыть дальше от берега. Когда вся сеть оказалась в воде, он поднял весло и предоставил лодку течению. Берке шёл по песку и тянул за верёвку сеть, удерживая её в нужном положении. Перед концом отмели Юрген взялся за весло и стал заводить свой конец сети к берегу. В вытащенной на берег сети билась туруханская селёдка, сверкая серебром в лунном свете. Рыбаки протаскивали её через ячею и бросали в кадушки, периодически посыпая солью и перемешивая. Одной тони[4]4
  Туруханскую селедку можно поймать только в это время года: она заходит в Енисей на икромёт и скапливается на песчаных отмелях.


[Закрыть] хватило, чтобы запастись рыбой.

Игнат не первый раз видел бережное отношение эвенков к природе. Они поймали рыбы, сколько надо для еды.

11

Игнат оказался на берегу Енисея в посёлке эвенков. Лет двести назад здесь было небольшое стойбище кочевников – тунгусов, которые приютили Егора Ширяева, бежавшего из дома на енисейских порогах в поисках лучшей жизни. Он женился на эвенкийке. Угодья стали называться Егоркиными. Эвенки звали его Игаркой. В конце тридцатых годов прошлого века городу, построенному на противоположном берегу, дали название Игарка. Игнат увидел стоящие хаотично деревянные дома. В них проживали оседлые эвенки, занимающиеся рыбалкой и охотой. В посёлке была начальная школа. Детей старшего возраста увозили в школьный интернат. У каждой семьи было небольшое стадо оленей. Без оленей эвенк – не эвенк. Для оленей не надо заготавливать корм. Они летом и зимой найдут себе пропитание. Для них не надо строить утеплённые помещения. Любой мороз переносят лёжа на снегу.

По реке сплошным потоком плыли мелкие рыхлые льдины, называемые шугой. Они не торопились и не обгоняли друг друга. Приближался ледостав. На противоположном берегу лежал город Игарка с речным портом и аэродромом на острове, но через Енисей, шириной несколько километров, его не было видно.

Перед открытием охоты на пушного зверя эвенки по традиции отмечают Синилгэн – праздник первого снега. Они съезжаются в главное стойбище, встречаются с родственниками и веселятся. Это праздник души и ликования, так как начинается великая охота.

Праздник начался с совершения обряда Чичипкавун. Участники проходили через «небесные врата», выполненные из раздвоенного ствола лиственницы. Каждого проходящего через ворота окуривали дымом от багульника. Человек, прошедший Чичипкан, считался очищенным от грехов и болезней.

Игнат обратил внимание на девушку, которая выделялась своим ростом среди всех женщин. Все эвенкийки были коренастыми, плотного телосложения. Эта была стройна и изящна в движениях. Его удивили её светлые волосы и белый цвет лица продолговатой формы, с прямым носом. Во время соревнований и игр он не сводил с неё глаз. Когда начался хоровод вокруг костра, он стал рядом с ней и взял за руку. Её светлые густые волосы выступали из-под шапки, украшенной бисером, и касались плеч. В глубине голубых глаз с оттенком грусти промелькнули удивление и вопрос. На небольшом полуоткрытом рте застыла улыбка.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Багдарина.

– Очень красивое имя. Что оно означает?

– «Светлая».

– Меня зовут Игнат. Ты очень красивая.

Она смутилась, на щеках появился румянец.

– Мне этого никто не говорил. Как ты оказался в нашем племени?

– Приехал с Сычегирами.

– Как попал к ним?

– Это длинная история.

– Когда-нибудь расскажешь?

– Вполне возможно.

Игнат не отходил от Багдарины. Рассказывал о жизни в большом городе. Знания, полученные в школе и из прочитанных книг, позволяли представить всё, о чём рассказывал Игнат, и ей очень хотелось увидеть этот мир собственными глазами. В её жизни были простота и однообразие.

Праздник закончился, гости разъехались. Багдарина ушла в свой дом, разделась и устроилась спать. Её не покидал образ Игната. Закрыв глаза, она видела его, как наяву. Ещё непонятные чувства тянули её к нему. Ей уже исполнилось двадцать два года. Родители считали, что ещё рано искать женихов. Сватов тоже никто не засылал. Эвенки женятся поздно. У неё не было обычной сонливости, сознание было ясно, тело чувствовало лёгкость. Сердце билось тревожно, посылая удары в висок. Багдарина ворочалась с бока на бок, то сбрасывая одеяло, то заворачиваясь в него с головой. Наконец ей удалось уснуть, представляя себя идущей по берегу реки. Во сне она увидела Игната, идущего к ней навстречу. Она ускорила шаг, волнуясь и трепеща. В ней просыпалось ещё неведомое чувство повзрослевшей женщины. Проснулась с радостью и предчувствием чего-то нового, что согревало её душу.

Днём она пошла по берегу Енисея отыскивать место, на котором во сне встречалась с Игнатом. Села на камень, обхватила руками колени и предалась мечтам. Налетевший ветер сдул её грёзы – она поднялась на ноги и медленно пошла обратно.

12

Землю и ветви деревьев покрыл тонким слоем первый снежок. В тайге стояла тишина, ни малейшего дуновения ветерка. Берке с Игнатом шли по путику[5]5
  Путик – привлекательная для дичи (из-за источников воды, ягодников и др.) лесная тропа, на которой размещаются охотничьи ловушки.


[Закрыть]. Их окружали ели с гирляндами шишек и лиственницы, уже сбросившие хвою. У Берке на плече висело ружьё стволом вниз, у Игната – малокалиберная винтовка. Госпромхоз хорошо обеспечивал своих штатных охотников. Почти каждый из них имел охотничий карабин, ружьё и малопульку.

– Это будет твой путик, – начал разговор Берке. – Здесь охотились мой дед и отец. Они за многие годы хорошо изучили угодья и установили кулёмки[6]6
  Кулёмка – ловушка давящего типа, применяемая в Сибири и на Дальнем Востоке для охоты на соболя, горностая, куницу, белку, лису, зайца и др.


[Закрыть] в самых уловистых местах. Запоминай место их установки.

– Они, наверное, здесь выловили всех соболей.

– Это сделать невозможно.

– А где вы будете охотиться?

– Мы с Юргеном будем ездить верхом на оленях по другим путикам.

Игнат смотрел по сторонам, но не видел ни одного следа: вкрадывалось сомнение, что на старом путике не будет удачи.

– Я не вижу ни одного следа, – произнес он.

– После первого снега не увидишь. Надо подождать.

Они остановились около двух жердей, прибитых к деревьям на уровне груди. Берке приподнял верхнюю жердь и прикрепил к ней крыло рябчика. Затем установил её на сторожок, состоящий из двух палочек – вертикальной и горизонтальной, называемой порожек. Стоит соболю наступить на порожек, пробираясь к приманке, верхняя жердь сорвётся со сторожка и придавит его. Для увеличения веса верхней жерди он придавил её сверху ещё одной.

Игнат впервые видел кулёмку Ему приходилось применять металлические капканы. В них зверьки чаще попадались лапами. Способ добычи соболей эвенками был более гуманным. Сегодня добыча зверей негуманными способами запрещена законом.

– Почему не ставите кулёмки на земле? – спросил Игнат.

– Шкурку попавшего соболя могут испортить мелкие хищники. Снег завалит кулёмку.

Назад возвращались другим путём – шли по склону вдоль ручья к реке. Через прозрачную воду просматривалось каменистое дно, на берегах лежали валуны, отшлифованные потоками воды во время паводков и дождей. Неоднократно спугивали выводки рябчиков, которые усаживались недалеко на деревьях, крутя головами. Берке проходил мимо.

– Почему не стреляешь? – спрашивал Игнат.

– Патрон дороже.

Когда Берке устанавливал кулёмки, всё внимание Игната было приковано к нему. Теперь он вспомнил Багдарину Необычный образ, придавая её лицу какой-то восточный шарм, не давал ему покоя. Её чуть-чуть прищуренные и слегка раскосые глаза напоминали о японской красавице, которую он видел на обложке глянцевого журнала.

Ручей, вливаясь в реку, образовывал песчано-галечную отмель, по которой ходила крупная тёмная птица и клевала мелкие гальки. Игнат разглядел у глухаря бороду. До него было около ста метров.

– Стреляй, – предложил Берке.

Игнат присел на одну ногу, опёрся локтем левой руки на колено и прицелился. Выстрел прозвучал хлопком. Глухарь медленно опустился на отмель.

Исполин тайги оправдывал своё название. Его вес был больше шести килограммов. Игнат перекинул птицу через плечо на спину и нёс, держа за шею.

Через два дня Берке, вручая Игнату малокалиберную винтовку, произнёс:

– Надо проверять ловушки. Встретишь белку, надо стрелять в голову.

– Можно я возьму с собой Сахыл?

– Конечно, можно. Она тебя слушает.

У эвенков послушные собаки ценятся больше, чем добычливые.

13

Игнат впервые шёл по путику. Винтовка висела на плече стволом вниз. На спине был самодельный рюкзак, в который Иладина заботливо положила кусок мяса, лепёшку и консервную банку с дужкой для кипячения чая. На душе радостное предвкушение предстоящей добычи. Сахыл бегала по лесу в пределах видимости. Её жёлтая масть хорошо была видна на фоне белого снега. «Не зря её назвали Лисой» – подумал Игнат. Ещё издали он заметил, что первая кулёмка закрыта. Когда подошёл ближе, увидел придавленную жердью ронжу – небольшую птицу величиной с дрозда. Настроение испортилось. Он ожидал соболя, а оказалась никчёмная птица. Ему её стало жаль. «Зачем она села на сторожок? – подумал он, – её корм висит на елях. Раз так случилось, пригодится для приманки». В это время подала голос собака. Игнат на сторожил кулёмку и поспешил на лай. Его сердце гулко билось в груди. Осторожно, прячась за стволами деревьев, подходил к ели, на которой прятался зверёк. Его зоркие глаза увидели белку, растянувшуюся на ветке. Подождав, пока сердце успокоится, прижал винтовку к дереву, прицелился и выстрелил. Пепельный комок сорвался с ветки и полетел вниз. Его на лету подхватила Сахыл. Подойдя к ней, погладил по голове и попросил отдать добычу. Она послушно разжала челюсти. Игнат осмотрел зверька. На шкурке не было следов острых зубов собаки. Он развязал рюкзак, бережно положил первую добычу и отрезал кусочек мяса для помощницы. Пока она жевала, гладил по голове и хвалил.

В первый день охоты Игнату сопутствовала удача. Возвращался он поздно в хорошем расположении духа. В рюкзаке лежали три соболя и несколько белок. Берке и Юрген уже вернулись домой. Игнат положил перед ними добычу. Берке брал соболей за голову, встряхивал и рассматривал на свету. Один соболь оказался не замёрзшим.

– Хорошим сортом пойдут в заготконторе, – сообщил он и добавил: – С незамерзших соболей шкурку надо снимать на месте.

Он, не теряя времени, начал снимать с соболя ценную шкурку. Игнат внимательно следил за каждым его движением. Сняв шкурку чулком, натянул на правилку и сказал Игнату:

– Когда тушки оттают, снимешь шкурки и натянешь на правилки.

Каждый день радовал Игната. Однажды ему попался соболь почти чёрного цвета. Он знал, что в зависимости от ареала обитания, их подразделяют на кряжи. Собольи шкурки любого кряжа имеют семь основных цветов. Самая дорогая – чёрная. Он взял за голову пойманного соболя, встряхнул и посмотрел на свет. Длинный ворс заиграл блестками. Он думал: «Хорошо бы эту шкурку подарить Багдарине, чтобы она сшила себе шапку». Игнат с каждым походом по путику приносил домой по несколько соболей и белок.

14

Вечером за ужином Берке сказал: «Лёд терпит».

Эвенки немногословны. Сказанные два слова означали многое: лёд на реке достаточно толстый, выдерживает человека, надо готовиться к рыбалке.

Игнату не приходилось рыбачить сетью со льда. Он внимательно следил за процессом. Берке привязал шнур к длинному сухому шесту. Юрген пешнёй сделал длинную прорубь – майну – в тонком льду, затем через каждые пять шагов пробил несколько небольших лунок и передал Игнату пешню со словами:

– Через каждые пять шагов по прямой линии делай такие лунки.

Эвенки протолкнули под светлым льдом шест со шнуром. Через сто метров вынули шест из воды и за шнур протянули сеть. К нижней тетиве на концах сети привязали груз и опустили на дно, чтобы сеть не примёрзла ко льду.

Стояла ясная морозная погода. Температура наружного воздуха – всего за двадцать градусов. При безветрии такая погода переносится легко и считается тёплой. Рыбаки вытягивали из майны сеть. В ней бились, отливаясь серебром, сиги. Из протянутой через ячею рыбы вытекала икра. В это время сиг идёт из Енисея на икромёт в малые реки.

Ему для этого нужна чистая проточная вода. Пойманную рыбу бросали на лёд. Руки периодически опускали в воду. Сеть моментально замерзала на воздухе. Игнат удивлялся, что у рыбаков не мёрзнут руки. Позже ему доведётся вынимать рыбу из сетей, и он поймёт, что при большой разнице температур наружного воздуха и воды в ней руки можно отогревать.

Улов оказался достойным – почти мешок сигов и десяток щук, которых отобрали на корм собакам.

С этого дня на столе постоянно присутствовала строганина.

15

С каждым днём солнце все меньше задерживалось над горизонтом. Выглянет ненадолго, улыбнётся всему живому и спрячется за дальний лес. В декабре наступила полярная ночь с морозами за сорок градусов. Давно закончились снегопады, ветра уплотнили снег в тундре до такой степени, что олени не проваливались. Их перегнали в тайгу, где снег мягкий и им легче добывать корм. Круглосуточно на холодном небе мерцали яркие звёзды. Периодически в северной четверти небосвода над горизонтом метались разноцветные сполохи северного сияния. Лунный свет заливал просторы тундры и тайги, его было достаточно, чтобы ориентироваться на местности.

Берке и Юрген собирались ехать в госпромхоз, расположенный на противоположном берегу Енисея, в Игарку. Надо сдать пушнину и запастись товарами: мукой, сахаром, солью, патронами.

– Ты добыл много соболей, – обратился к Игнату Берке, – что тебе купить?

– Купи мне одежду, какую люди носят в городе.

Мужчины вместо кафтанов натянули через головы соку из оленьих шкур мехом наружу. Они достигали им до пят. К рукавам пришиты рукавицы, к воротнику – капюшон.

Если сидеть в такой одежде на нартах, не грозит никакой мороз.

Отдохнувшие олени легко помчались в сторону Енисея. Жёны и Игнат провожали их взглядами.

Игнату привезли цигейковую шубу покрытую чёрным брезентом, валенки, стёганые брюки и шапку-ушанку из коричневой цигейки. Он облачился в новую одежду и почувствовал её тяжесть. Эвенкийская одежда была намного легче и не сковывала в движении.

Берке протянул Игнату пачку денег.

– Почему так много?

– Ты хорошо охотился. Средняя цена шкурки соболя обошлась в три тысячи руб лей.

– Оставь часть денег себе. Я у вас жил, питался.

– Не надо нас обижать, у нас так не принято.

16

В феврале солнце начало выглядывать из-за горизонта, извещая, что закончилась полярная ночь. Сезон охоты на пушного зверя продолжался. К этому времени закончилась миграция песцов из тундры в тайгу. Их следы можно было встретить повсеместно. Утрамбованный ветрами снег на открытой местности сильно затруднял им доступ к основному корму: полярным мышам – леммингам. В тайге снег был мягким, да и водилась пернатая дичь, которой песцы не брезговали. Необычайно красивый белоснежный зимний мех песца всегда высоко ценился.

Для добычи песцов эвенки использовали самоловы-пасти. Они, как и кулёмки, изготовлялись из двух брёвен, которые укладывались на земле. По бокам брёвен делали загородки из веток таким образом, чтобы зверёк полез к приманке через сторожок. При этом песец задевал сторожок, бревно падало и давило его своим весом. Приманкой служила рыба и разное мясо. Для приманивания песцов к ловушкам использовали протухшее мясо, которое подвешивали на дереве. На запах песцы приходили издалека. Они не могли его достать, зато всегда находили приманку в пасти.

17

В марте сезон охоты закончился. Надо ехать сдавать добытую пушнину. Игнат попросил: «Возьмите меня с собой, хочу посмотреть город».

Упряжки оленей пересекли Енисей и свернули в Игарскую протоку. На высоком правом берегу раскинулся одноэтажный город, на острове – аэродром. Берке направил оленей к берегу, и они поднялись по крутому подъёму на улицу Игарскую, проехав по ней, свернули на улицу Карла Маркса. Проехали мимо столовой и остановились около магазина Госпромхоза.

За зиму город замело снегом до крыш домов. Чтобы выбираться наружу, жители рыли траншеи. В домах наружные двери открывались внутрь.

Охотники пошли сдавать пушнину, Игнат остался на нартах. Он разглядывал редких прохожих. Яркое солнце, отражаясь от снега, слепило глаза. Сдача пушнины затягивалась, Игнат проголодался. Ему захотелось щей. Он не ел их с момента побега. Его, как магнитом, тянула к себе столовая.

Отец с сыном вернулись довольные. Берке протянул Игнату пачку денег:

– Здесь тридцать тысяч.

– Пойдёмте в столовую, я проголодался.

– Зачем в столовую? У нас есть рыба и мясо, – удивился Берке.

– Тогда вы ешьте, а я схожу в столовую, – произнёс Игнат и направился по улице.

Тяжёлые валенки казались гирями на ногах. Он поднялся по высокому деревянному крыльцу столовой, вошёл в зал и посмотрел по сторонам. Его новая верхняя одежда соответствовала одежде посетителей. В столовой было самообслуживание. Он поставил на поднос порцию кислых щей, две котлеты, хлеб и компот. Осмотрев зал, увидел свободное место около мужчины с бородой, сидящего одиноко за столиком. Подошёл к нему и спросил:

– Около вас можно приземлиться?

– Садись! – грубо ответил тот.

– Почему такой невесёлый? – спросил Игнат.

– Чему радоваться?

– В жизни всегда есть чему.

– А у меня нет причины.

– В чём дело?

Мужчина посмотрел на незнакомца.

– Что-то я тебя раньше не видел в городе?

– Я пролётом, издалека.

– А вот я не могу улететь.