Текст книги "Батя: Легенда спецназа ГРУ"

Мысли об ушедшем друге

Безвременно ушел из жизни мой настоящий друг и общий любимец, гордость кадетов-суворовцев Кавказского Краснознаменного суворовского офицерского училища Василий Васильевич Колесник, генерал Советской Армии, Герой Советского Союза, представитель опасной профессии – военный разведчик-спецназовец.

Нестерпимое горе настигло нас, горе, которое никак не поддается реальному восприятию моим сознанием, сознанием родных и близких, друзей, товарищей, сослуживцев, людей, знавших Васю Колесника и общавшихся с ним. Эта неожиданная утрата – удар для всего нашего кадетского сообщества, глубокая рана для каждого питомца нашего училища. К сожалению, это случилось, оставив в душах скорбь и вечную память о нашем дорогом друге.

Вспоминая и оценивая наши 57-летние дружеские отношения, достаточно хорошо зная не понаслышке его жизненный путь, начиная с детских лет, по совместной учебе в суворовском офицерском училище, его служебную офицерскую деятельность, успехи и достижения, отзывы и суждения о Василии Васильевиче друзей и товарищей, сослуживцев, я уверенно и совершенно объективно осознаю, что из жизни ушел Великий Человек, Великий гражданин нашей Родины, преданный сын и патриот своей страны, достойнейший представитель советского народа, образец настоящего защитника Отечества. Для нас, суворовцев-кавказцев, Василий был и останется в нашей памяти гордостью и честью, образцом дружбы и товарищества.

Вся сознательная жизнь Василия Васильевича была посвящена преданному служению советскому народу, его процветанию, защите нашей Родины. Оставшись в 6-летнем возрасте сиротой после злодейского расстрела фашистскими палачами его родителей, он в 10 лет вместе со своим родным старшим братом Юрой надел алые погоны воспитанников Краснодарского суворовского военного училища. В суворовском училище под руководством высококвалифицированных, беспредельно преданных своему профессиональному долгу руководителей училища, офицеров-воспитателей, их помощников, военных и гражданских учителей-преподавателей Вася начал реализовывать свою детскую мечту стать офицером и на практике осваивать азы светского этикета и поведения, а также тяжелого армейского труда.

Об исключительных заслугах в учебе Васи я ничего особенного и примечательного вспомнить не могу, но достоверно знаю, что учился он старательно, был дисциплинированным суворовцем, хорошим и надежным товарищем, незаурядным спортсменом-легкоатлетом. Суворовцы уважали его за простоту и скромность, честность и справедливость, открытость и добропорядочность к окружающим, уважение к своим собратьям-суворовцам, упорство и настойчивость в преодолении трудностей. Эти и многие другие положительные человеческие качества, воспитанные в нем наставниками, стали неотъемлемой чертой поведения, расцветали и приумножались в дальнейшей его жизни, деятельности и воинской службе. Откровенно говоря, сколько бы ни задумывался, напрягая свою память, не могу припомнить какой-либо недостойный поступок со стороны Васи при обращении с друзьями и окружающими его людьми. Даже удивляюсь себе, что я объективно не могу назвать ни одного отрицательного качества в его характере и поведении. Но это именно так, это действительность. Таким он был и живет в моей памяти.

Описывать и характеризовать дальнейшие, после окончания офицерского училища, этапы и периоды его военной службы и деятельности, героические действия при выполнении правительственного задания в тяжелейших условиях Афганистана не берусь, так как знаю о его последующем жизненном пути либо из рассказов самого Васи, его родных и близких, товарищей-сослуживцев, его учеников и последователей, либо из написанных и опубликованных в последнее время (часто не всегда точных и объективных) статей и материалов в печати и других средствах массовой информации.

Я искренне и объективно выразил свои чувства и отношение к Васе, оставшиеся у меня в памяти в результате бесчисленных долголетних взаимных отношений, в различных ситуациях и случаях. Такой яркий и светлый образ моего большого друга Василия Колесника останется со мной до последних дней.

В заключение мне хотелось бы для того читателя, который не знаком с нашим училищем, дать краткую историческую справку о нем.

Краснодарское (впоследствии Северо-Кавказское, Кавказское, Орджоникидзевское) суворовское военное училище было создано в 1943 году. Просуществовало 24 года, будучи, на наш взгляд, необоснованно расформировано в 1967 году. За эти годы было 20 выпусков, выпущено 1862 человека, из которых 204 суворовца закончили училище с золотой медалью и 179 – с серебряной. Подавляющее число выпускников посвятили свою жизнь Вооруженным Силам. Училище дало Родине 35 генералов, среди которых генерал-полковник Ф. М. Кузьмин, Г. П. Касперович, С. Н. Суанов, генерал-лейтенант А. И. Мокроусов, В. П. Криунев, Г. В. Кащенко и другие. Гордостью и славой училища являются Герой Советского Союза генерал-майор В. В. Колесник и Герой Российской Федерации генерал-майор А. И. Отраковский. 12 человек стали докторами наук, более 100 – кандидатами наук.

В училище воспитаны более 15 мастеров и кандидатов в мастера спорта, сотни перворазрядников по различным видам спорта.

В соответствии с Договором от 4 августа 1999 года между Министерством обороны Российской Федерации и Правительством РСО Алания было принято решение о возрождении Северо-Кавказского суворовского военного училища с 7-летним сроком обучения. В училище в настоящее время обучаются дети 19 национальностей из 9 регионов России. Преимущественное право поступления в училище предоставлено детям-сиротам, беспризорникам.

История Краснодарского-Орджоникидзевского училища, как и других суворовских училищ страны, убедительно свидетельствует о том, насколько полезна и плодотворна их работа по подготовке и воспитанию командных и инженерных кадров, для которых честь Родины превыше всего.

 
Кадет на то и есть кадет,
Чтоб знала Русь и ведал свет,
Что крепче братства в мире нет,
Что в жизни нам одна дорога —
Святой суворовский завет:
Служить Отчизне с верой в Бога
От юных до преклонных лет!
 

Александр Чернявский

Слово о брате-ровеснике

Не верится, что Василия Васильевича нет, хотя было торжественное пронзительное прощание, поцелуй в родной, но холодный лоб, похороны, залпы прощального салюта, хотя прошло уже 9 из 40 дней.

Странно, но все это воспринималось как кадры из жуткого фильма, где энергичный и любимый друг согласился сняться в небольшой трагической роли. В фильме тяжелом, надрывающем сердце, который обязательно кончится, и мы вновь будем обниматься, говорить, шутить и очень уважительно слушать его спокойную, простую, логичную, иногда ироничную речь. Мы будем радоваться теплоте общения и общности, тому, что этот жуткий фильм кончился, а Вася с нами, и, значит, есть друг, единомышленник, суворовец-кадет, генерал. Герой Советского Союза, добрый, внимательный и очень надежный, скромный человек огромного обаяния и незаурядной духовной силы.

Не верится, несмотря на рыдающих близких, друзей, суровых с печальными каменными лицами генерал-полковников в почетном карауле у незакрытого, утопающего в цветах гроба; несмотря на огромную концентрацию горя в церемониальном зале госпиталя им. Бурденко, битком забитом печальными людьми в военной форме и в штатском, людей разного возраста и разных национальностей, объединенных большим человеческим горем и связью своей судьбы, жизни, служением Родине. Каждый из них был очень обязан ему: спасением собственной жизни и совести, утверждением в себе высоких идеалов и абсолютной убежденностью в святости долга перед Родиной и народом, умением побеждать и спасать, не терять себя и надежду, несмотря ни на что, на победу.

Мне кажется, что и этим людям, как и мне, не верится, что мы не будем ощущать его тепло, его доброту, его умение зажечь и студить сердце, его спокойной силы и непоколебимой веры в людей, в правоту и святость дела, которое они делали с ним и под его руководством.

С 1945 года – года Великой Победы, я знаю Василия Васильевича, который был сыном победившей Родины. Тогда мы его звали Вася, а он был скромным, пытливым, серьезным мальчиком, иногда с очень грустными глазами. Я помню его и вдумчивым, и серьезным, веселым и озорным суворовцем, прекрасным курсантом, к которому тянулись мальчишеские сердца, хотя он и сам был мальчишкой. Я помню его курсантом-отличником, для которого учеба была главным и очень серьезным делом, который никогда не подводил ни друзей, ни командиров, ни подчиненных, очень требовательным к себе и к другим.

Жизнь развела нас после училища по разным местам нашей великой Родины, по разным военным специальностям, среди которых его специальность воспринималась мной как очень трудная и героическая.

То, что он стал Героем Советского Союза и генералом, все наши ребята и я восприняли как естественные ступени его жизненного пути – служения Родине и народу. Когда мы видели слезы на суровых лицах молодых, и не очень молодых, и не совсем старых его соратников, мы знали, что это слезы подлинной любви, скорби и утраты. Когда один из них назвал его в прощальном слове великим человеком, он выразил его величие в жизни. Хотелось добавить, что Василий Васильевич был и человеком великой человечности. Его человечность проявлялась постоянно и скромно, без позы. И в семье, и среди друзей, подчиненных он был ровен в своей великой требовательности к себе и к ним.

В моем сознании Василий Васильевич – человек, суворовец, курсант, боевой офицер и генерал, Герой Советского Союза, нежный муж и отец – живет как нечто единое, цельное, неумирающее и светлое.

Спасибо, Василий Васильевич, тебе и твоим близким, особенно Кате и Оленьке, что ты был с нами, всегда живешь и будешь жить, как и в делах и сердцах тех, кто обязан тебе жизнью, человеческим достоинством, кто называл тебя Батей.

Как и все наши суворовцы-кавказцы, звали, зовем и будем звать тебя братом – братом-ровесником, братом любимым, пока мы сами не уйдем в другую жизнь, в которой сейчас светится жизнь твоя, чтобы продолжить жить с тобой.

А. И. Анцышкин

Он весь светился изнутри

Впервые я встретился с Василием Васильевичем Колесником в 1956 году, когда прибыл в Приморье к месту службы. Мы оба получили назначение в отдельную роту специального назначения, которой командовал старший лейтенант Бреславский В. Е.

Место глухое и живописное. Вокруг – сопки, ближайшая деревня в восьми километрах. В поселке Екатериновка на одну минуту останавливался поезд, который проходил по железной дороге Владивосток-Находка. Отсюда началась наша лейтенантская служба и холостяцкая жизнь.

Но холостяковали мы недолго. К Василию приехала жена, вернее невеста, ставшая женой. Но наша дружба не прервалась. Здесь у Василия и Екатерины мы, холостяки, нашли приют и внимание. Служба заполняла все дни, а в короткие часы отдыха мы шли к Василию с Катюшей. В службе мы не уступали друг другу, только я уступал на «семейном фронте». Все завидовали Василию, но я не спешил жениться.

Шли месяцы. Так случилось, что нас перебросили в Польшу. В товарняках – через весь Союз. Теперь мы оба были ротными в отдельном батальоне специального назначения. Интересная служба, новая обстановка еще больше сблизила нас. К тому же через год я женился. Так что теперь со службы и меня ожидала жена. Так мы стали дружить семьями.

Василий – хороший друг, честный человек, целеустремленный, немного прямолинейный, без хитрости и лицемерия. Службе отдавал всего себя. Старался делать ее интересной, творческой, с искоркой. Изматывающие марш-броски превращал в захватывающую игру, соревнования. На него было приятно смотреть во время марша или на занятиях. Он весь светился изнутри, зажигая азартом своих подчиненных и своих сослуживцев. К солдатам относился заботливо, с пониманием. Не зря они его называли Батей. Он не гнушался на марше у ослабевшего новичка взять рюкзак с карабином и помочь ему догнать взвод, перевести дыхание, при этом старался не унизить его достоинство, старался воспитывать у старослужащих заботливые товарищеские отношения. Его изобретательности можно было позавидовать. Василий был настоящим коммунистом, патриотом своей страны, чему учил и своих солдат.

Чтобы солдаты не скучали по дому, мы частенько устраивали смотры, концерты, выезды на природу, экскурсии. Как-то командир предложил соревнования по художественной самодеятельности на приз. Учитывалось и состояние казарм, внешнего вида и многое другое. Наши жены шили шторки, вышивали салфетки на тумбочки.

На концерте старались переплюнуть один другого лучшими номерами. За всем следили ревниво, строго. Ни в чем не уступали друг другу. Комиссии пришлось бы трудно выбрать лучшую роту. Затаив дыхание ждали окончания концерта. Вдруг на сцене появляется девчушка с рыжими кудряшками, ей всего 4,5 года. Она почти целый час развлекала зал стихами, сказками и танцами. Зал от номера к номеру взрывался аплодисментами, вызывая ее на «бис». Концерт окончен… Первое место заняла рота Василия. Буря аплодисментов, поздравления и немного грусти о первом месте. А это – аккордеон. Обидно, но справедливо. У нас не было такой Наташки, как у Василия. Это была его дочь.

Судьба нас то разводила, то опять сводила, но дружба наша продолжалась, хотя я уже не был в Спецназе. Я завидовал, в хорошем смысле этого слова, другу, его семье. Сейчас нашу дружбу продолжают наши дети. Я потерял лучшего друга, часть своего сердца. Память о нем будет всегда со мной. Вечная ему память. Скорблю вместе с его семьей.

Лобачев Г. А., генерал-майор

Как штурмовали дворец Амина

Автор этого очерка профессиональный разведчик Юрий Иванович Дроздов во время операции «Шторм-333» руководил действиями спецподразделений КГБ – групп «Зенит» и «Гром». Его рассказ, повторяя канву событий во время штурма дворца Амина, уже знакомую читателю по воспоминаниям руководившего всей операцией В. В. Колесника, дает дополнительные сведения, раскрывающие политическую и международную подоплеку непростых решений о вводе советских войск в Афганистан.

На этом фоне еще ярче и отчетливее вырисовывается героическая роль В. В. Колесника, его воинский и гражданский подвиг.

Силы для проведения этой акции формировались постепенно. В середине сентября, сразу же после захвата власти Хафизуллой Амином, в Кабул прибыли 17 офицеров из спецподразделения КГБ СССР во главе с майором Яковом Семеновым. Они разместились на одной из вилл советского посольства и до поры до времени работали в различных ведомствах.

17 декабря 1979 года на 19.00 я был вызван к Ю. В. Андропову вместе с Крючковым. Поскольку уточняющие вопросы о предстоящей беседе задавать было не принято, а документы управления, требующие внимания Андропова, были доложены Крючкову, я полагал, что мог потребоваться для более подробных объяснений по их содержанию.

Андропов приветливо поздоровался с нами, предложил горячего чаю с лимоном. Он быстро рассмотрел срочные документы, касающиеся деятельности нелегальной разведки, и заговорил о положении в Афганистане. Заканчивая беседу, Андропов попросил меня вылететь на несколько дней в Кабул, ознакомиться с обстановкой на месте, посмотреть, чем занимаются сотрудники, прибывшие туда в ноябре.

Беседу он закончил словами: «Обстановка там сложная, назревают серьезные события, а ты у нас один из тех, кто по-настоящему воевал».

Я спросил: «Когда вылетать?» Юрий Владимирович посмотрел на Крючкова, который включился в беседу, и сказал: «Завтра утром в 6.30, аэропорт Чкаловский». Исходя из содержания беседы, я попросил информировать наше представительство в Кабуле о моем вылете и характере задания. Андропов сказал, что это будет сделано Крючковым, и тепло попрощался со мной.

Вернувшись в управление «С», я отдал необходимые распоряжения подполковнику Э. Г. Козлову, сказав, что завтра, рано утром, вылетаем на несколько дней в Кабул. Все в отделе следили за обстановкой в кризисной точке, и ему без слов было ясно, что необходимо сделать до вылета. Как говаривал Александр Васильевич Суворов: «Солдатские сборы недолги. Вели закладывать бричку – и поехали».

Утром 18 декабря по дороге в аэропорт, сидя в машине, вспоминал все, что мне было известно об Афганистане. Нужно заметить, что наши предки к этой стране как району возможных операций русской армии относились весьма серьезно. Что же ожидало нас?..

Впервые с афганской проблемой мне пришлось столкнуться в Нью-Йорке. Внимательный анализ ситуации еще в 1978–1979 годах подтверждал обоснованность тревоги руководства СССР за состояние южных границ страны. Изменения в политической жизни Афганистана в 1978 году серьезно обеспокоили противников Советского Союза, ибо затрудняли осуществление их планов. В ЦРУ, например, было решено с помощью специально подготовленной агентуры противодействовать укреплению режима Тараки.

Американские разведчики, готовившие агентуру из числа афганцев, утверждали, что так просто русским Афганистан не отдадут, что создадут международную вооруженную коалицию сопротивления новому демократическому режиму и всеми силами будут добиваться ослабления советского влияния в стране, вплоть до развертывания басмаческого движения в советской Средней Азии. С какой целью? Закрепление в Афганистане приблизило бы США к уникальной кладовой мира – Таджикистану.

В период «атомного бума» Советский Союз провел тщательную разведку на Памире. Ее результаты, ставшие известными Западу, особенно по запасам урановой руды, давно не давали покоя монополистам многих стран. Поэтому и сегодня всеми силами Россию пытаются вытеснить из Таджикистана, спешат построить из Исламабада на Памир автомагистраль, проложить новый Шелковый путь через Горный Бадахшан.

За спиной России, оказывающей экономическую и военную помощь Таджикистану, ряд западных и израильских фирм пытаются перекупить добычу полезных ископаемых здесь.

Недавно в Душанбе побывал гражданин Израиля Аркадий Фукс, который вел с местными руководителями переговоры о том, как не пускать в Таджикистан русские компании, а через подставные (американские, английские, китайские) фирмы произвести захват горнодобывающей промышленности Таджикистана.

При чем тут Таджикистан, если речь идет об Афганистане?

Да при том, что все это начиналось еще тогда, в 70-е годы. И речь тогда шла о необходимости защиты южных рубежей страны, о сохранении в руках советского народа перспективных источников энергии и других богатств Памира. Разведка предупреждала о возможном развитии событий. А сегодня? Практически только 201-я мотострелковая дивизия и наши пограничники своими силами и кровью гарантируют безопасность закулисных сделок западных фирм по вытеснению России из экономики Таджикистана, в создании и развитии которой она принимала и принимает непосредственное участие. Парадокс!

Инертность России в этом регионе может обойтись ей дороже, чем ошибочное решение советского руководства о вводе войск в Афганистан в 1979 году.

Бывший директор ЦРУ С. Тернер в своих мемуарах даже утверждает, что они о предстоящем вводе нашего ограниченного контингента узнали заблаговременно, а следовательно, администрация Соединенных Штатов имела возможность, если бы хотела, воспрепятствовать этому. Располагая практическим опытом ведения длительной войны на чужой территории (Вьетнам), военно-политические круги США внимательно следили за развитием обстановки в зоне возрастающего конфликта в Афганистане.

Несмотря на то, что от технических средств американской разведки не ускользнули произведенные перемещения некоторых соединений, среди американских политических деятелей и аналитиков разведки в то время все же не было единого мнения о готовности и возможности осуществления Советским Союзом военного вторжения в Афганистан. Эксперты исходили из того, что втягивание нашей армии в афганский конфликт ляжет тяжелым бременем на экономику, не говоря уже о потерях в человеческих ресурсах, чего, безусловно, не избежать. Но можно однозначно утверждать, что среди немногих, кто страстно желал всего этого, был известный своим иезуитским отношением к СССР Збигнев Бжезинский, рассматривавший обескровливание Советского Союза в афганской войне как своего рода компенсацию тех потерь, которые США понесли во время вьетнамской кампании.

Наряду с традиционными методами ведения разведки американцы определенное значение придавали проведению в Афганистане тайных операций военного характера, на что в дополнение к уже утвержденному бюджету ЦРУ конгресс США выделил 40 млн долларов.

ЦРУ в Афганистане по-настоящему воевало с СССР. Об этом довольно обстоятельно писал в газете «Вашингтон пост» американский журналист Стив Колл. Он сообщал, что в октябре 1984 года военно-транспортный самолет «С-141» «Старлифтер», на борту которого находился директор ЦРУ Уильям Кейси, приземлился на базе ВВС южнее Исламабада. Директор ЦРУ совершил эту секретную поездку для планирования стратегии войны против советских войск в Афганистане. Вертолеты доставили Кейси в три секретных учебных лагеря близ афганской границы, где он наблюдал, как повстанцы-моджахеды вели огонь из тяжелого орудия и учились делать бомбы из пластиковой взрывчатки и детонаторов, поставляемых ЦРУ. Во время визита Кейси поразил пакистанских лидеров, предложив им перенести афганскую войну на вражескую территорию – в Советский Союз. Кейси хотел переправлять подрывные пропагандистские материалы через Афганистан в южные республики СССР, где проживает преимущественно мусульманское население. Пакистанцы согласились, и вскоре ЦРУ поставило тысячи экземпляров Корана и другой исламской литературы.

Как рассказал пакистанский генерал Мохаммед Юсаф, Кейси заявил: «Мы можем причинить много вреда Советскому Союзу».

Визит Кейси был прелюдией к секретному решению администрации Рейгана в марте 1985 года, нашедшему отражение в директиве по национальной безопасности № 166 о резком усилении секретных операций США в Афганистане. Оставив политику простого противодействия советским войскам, команда Рейгана тайно решила применить на поле боя в Афганистане американские высокие технологии, чем попытаться деморализовать советских командиров и солдат. Эта новая тайная помощь США началась с увеличения поставок оружия, а также с «непрерывного потока» специалистов из ЦРУ и Пентагона, которые приезжали в секретную штаб-квартиру управления (УМР) Пакистана, находившуюся близ Равалпинди. Там специалисты ЦРУ встречались с офицерами пакистанской разведки и помогали им в планировании операций афганских повстанцев. В сезон боевых действий в Афганистане порой до 11 групп из пакистанского УМР, обученных и снабженных ЦРУ, сопровождали моджахедов через границу для наблюдения за их действиями.

По информации Юсафа и западных источников, эти группы нападали на аэродромы, склады горючего, повреждали линии электропередачи, мосты и дороги. Специалисты из ЦРУ и Пентагона снабжали моджахедов подробными фотоснимками со спутников и планами советских целей вокруг Афганистана, передавали американские радиоперехваты переговоров советского командования на поле боя.

ЦРУ поставляло надежные средства связи и обучало пакистанских инструкторов пользоваться ими. Эксперты психологической войны привозили пропагандистские материалы и книги.

Эскалация тайных операций малой войны со стороны США против СССР, начатая в соответствии с директивой Рейгана по национальной безопасности в 1985 году, содействовала изменению характера афганской войны, придавала более обостренный характер.

Летом 1994 года в США в издательстве «Атлантик мансли пресс» вышла книга Питера Швейцера под громким названием «Победа», раскрывающая тайную стратегию администрации Рейгана, ускорившую распад Советского Союза.

Швейцер, опираясь на до сих пор засекреченные американские документы, к которым он сумел получить доступ, утверждает, что США оказывали широкую финансовую помощь афганским моджахедам, способствуя наращиванию поставок современных вооружений и разведывательных данных. При этом они рекомендовали использовать эти поставки как для борьбы в самом Афганистане, так и для организации «операций непосредственно в Советском Союзе».

Конечно, решать афганскую проблему тогда надо было более резкими политическими демаршами по дипломатическим каналам. Почему этого сделано не было, мне неизвестно.

Когда 27 декабря 1979 года я разговаривал из Кабула по ВЧ с Андроповым, то он, заметив: «Это не я тебя посылаю», перечислил мне членов Политбюро, находившихся в переговорной комнате, что означало принятие продуманного коллективного (ответственного) решения.

В феврале 1992 года навестившие меня в Москве новые партнеры по бизнесу, бывшие сотрудники ЦРУ США, и американские журналисты очень интересовались участием спецназа КГБ и ГРУ в войне в Афганистане. Они были так настойчивы, что мне пришлось остановить эту атаку, сказав одному из них:

– Не будем трогать Афганистан. Из присутствующих здесь мы двое знаем правду, каждый со своей стороны. Если мы поднимем на страницах прессы эту тему, вряд ли это будет способствовать укреплению наших новых партнерских отношений. Не надо.

Американец смутился, немного подумал и ответил:

– А ведь правда, тогда очень многое проходило через мои руки. Лучше не будем трогать эту тему.

– Уже в этих двух фразах – сенсация, – подытожил корреспондент толстого американского журнала.

Американцы сдержали свое слово и в афганскую тематику в дальнейших беседах не углублялись.

Так как же все-таки все было тогда?

В воспоминаниях участников тех событий есть личное восприятие происходившего вокруг, свое понимание картины боя. Я, как и они, храню в своей памяти события тех дней и испытываю теплое чувство признательности к тем, кто был рядом, чувство вины и боль за тех, кого не уберег.

Далее, чтобы понятнее был ход событий, я приведу выдержку из книги генерала А. А. Ляховского «Трагедия и доблесть Афгана»:

«8 декабря в кабинете Л. И. Брежнева состоялось совещание, в котором принял участие узкий круг членов Политбюро ЦК КПСС: Ю. Андропов, А. Громыко, М. Суслов и Д. Устинов. Они долго обсуждали положение, сложившееся в Афганистане и вокруг него, взвешивали все „за“ и „против“ ввода туда советских войск. В качестве доводов необходимости такого шага со стороны Ю. Андропова и Д. Устинова приводились: предпринимаемые ЦРУ США (резидент в Анкаре Пол Хенци) усилия по созданию „новой Великой Османской империи“ с включением в нее южных республик из состава СССР; отсутствие на юге надежной системы ПВО, что в случае размещения в Афганистане американских ракет типа „Першинг“ ставит под угрозу многие жизненно важные объекты, в том числе космодром Байконур; возможность использования афганских урановых месторождений Пакистаном и Ираком для создания ядерного оружия; установление в северных районах Афганистана власти оппозиции и присоединение этого региона к Пакистану и т. п.».

На том совещании было принято решение проработать два варианта: руками спецслужб КГБ устранить Хафизуллу Амина и поставить на его место Бабрака Кармаля; послать какое-то количество войск на территорию Афганистана для этих же целей.

Сейчас рассекречены совершенно секретные документы из Особой папки Политбюро ЦК КПСС по афганским событиям, которые приводятся ниже.

Совершенно секретно

Выписка из протокола № 176 заседания

Политбюро ЦК КПСС

от 6 декабря 1979 г.

О направлении спецотряда в Афганистан

Согласиться с предложениями по этому вопросу, изложенными в записке КГБ СССР и Минобороны от 4 декабря 1979 г.

№ 12/2/0073 (прилагается).

СЕКРЕТАРЬ ЦК Л. БРЕЖНЕВ

4 декабря на заседании Политбюро ЦК КПСС было принято решение о направлении в Афганистан подготовленного отряда ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек. Это был так называемый «мусульманский» батальон под командованием майора Х. Т. Халбаева, состоявший из представителей коренных национальностей среднеазиатских республик. 9 и 12 декабря с аэродромов Чирчика и Ташкента его перебросили на авиабазу Баграма. Все офицеры и солдаты были одеты в афганскую военную форму, сшитую по образцам, присланным по линии военной разведки.

Совершенно секретно

ЦК КПСС

Председатель Революционного совета Генеральный секретарь ЦК НДПА и премьер-министр ДРАХ. Амин в последнее время настойчиво ставит вопрос о необходимости направить в Кабул советский мотострелковый батальон для охраны его резиденции.

С учетом сложившейся обстановки и просьбы X. Амина считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 чел. в униформе, не раскрывающей его принадлежности к Вооруженным Силам СССР. Возможность направления этого отряда в ДРА была предусмотрена решением Политбюро ЦК КПСС от 29.6.1979 г. № П-156/ИХ.

В связи с тем, что вопросы о направлении отряда в Кабул согласованы с афганской стороной, полагаем возможным перебросить его самолетами военно-транспортной авиации в первой половине декабря с.г. Тов. Устинов Д. Ф. согласен.

Ю. Андропов, Н. Огарков

№ 312/2/0073

4 декабря 1979 г.

В начале декабря в Баграм прибыли еще две подгруппы специальной группы КГБ «Зенит» (по 30 человек в каждой), а 23 декабря – спецгруппа «Гром» (30 человек). Такие кодовые названия у них были в Афганистане, в Центре они назывались по-другому: группа «Гром» – подразделение «А», или, по версии журналистов, «Альфа», а «Зенит» – «Вымпел». Численность «зенитовцев» в Афганистане вместе с ранее прибывшими достигла более 100 человек. Общее руководство ими осуществлял А. К. Поляков.

Секретно

Главнокомандующему Военно-воздушными силами

Командующему войсками Туркестанского военного округа

Командующему Воздушно-десантными войсками

Копия:

Главнокомандующему Сухопутными войсками

Главнокомандующему войсками ПВО страны Начальнику Оперативной группы Генерального штаба (г. Термез)

Переход и перелет государственной границы Демократической Республики Афганистан войсками 40-й армии и авиации ВВС начать в 15.00 25 декабря с.г. (время московское).

Д. Устинов

№ 312/1/030

25.12.79 г.

Примерно в середине декабря началась форсированная переброска мелких армейских подразделений в Афганистан. С одним из них нелегально прибыл Бабрак Кармаль, который обосновался в Баграме под охраной сотрудников 9-го управления КГБ во главе с В. И. Шергиным. Здесь же находились и А. Ватанджар, С. Гулябзой и А. Сарвари, сподвижники бывшего генсека НДПА Н. М. Тараки. В середине декабря планировалось убрать Амина, и новое руководство к моменту переворота обязано было находиться в Афганистане.

11 декабря заместитель командующего ВДВ генерал-лейтенант Гуськов поставил задачу захватить «объект Дуб» – резиденцию Амина в центре Кабула. Ни плана дворца, ни системы его охраны не было. Известно было только, что дворец охраняют примерно две тысячи гвардейцев. Штурм поручался всего двадцати двум «зенитовцам» и роте «мусульманского» батальона. 13 декабря в 15.30 личный состав получил приказ на боевые действия. Бойцы должны были за час выдвинуться из Баграма в Кабул и штурмом овладеть резиденцией Амина. Неизвестно, чем бы закончилась эта авантюра, но, к счастью, в 16 часов последовала команда «отбой!».