Текст книги "Книга шамана о жизни и смерти. Реальные истории исцеления"

Глава 1. Извлечение разрушительных энергий

Мы носим в себе токсичные энергии, последствия наших детских травм и даже прошлых жизней. Эти затхлые темные энергии засоряют световое энергетическое поле (СЭП). Они оседают в наших чакрах, отравляют тело и разум. Они содержат болезненные воспоминания, которые мы не смогли исцелить. Со временем эти токсичные энергии могут проявиться как болезни. В случае с Шэрон они застряли в ее тазобедренных суставах. Когда я осматривал ее своим шаманским ви́дением, ее тазобедренные суставы выглядели темными и безжизненными. Точно так же они выглядели на медицинских рентгеновских снимках. Шэрон приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не сломать шейку бедра, она сильно хромала и почти не могла ходить.

Нередко нам кажется, что сильная боль разрушает нас, но на самом деле она не что иное, как зов судьбы.

Альберто

В психологии считается, что наши мысли и убеждения не совсем наши. Многие из них мы унаследовали от родителей и культуры. В то же время психология основана на допущении, что все наши внутренние энергии принадлежат нам. Но у шаманов другая точка зрения.

Процесс извлечения позволяет шаману устранить токсичные энергии из личного СЭП и таким образом исцелить его. Когда осадки темной застоявшейся энергии высвобождаются, тело само знает, как восстановить себя. По сути, один из принципов шаманской медицины состоит в том, что после извлечения энергий, чуждых телу, болезнь уходит.

Пока вы не разовьете шаманский способ ви́дения, эти застоявшиеся темные энергии будет трудно обнаружить.

Во время обучения у шаманов Амазонки я научился заглядывать в мир духов. Спустя годы практики у меня открылось внутреннее ви́дение, и сейчас в этом мистическом мире я вижу гораздо более ясно, чем в мире из стали и бетона. Поначалу меня беспокоила эта способность. Я видел духов умерших, видел энергетические осколки, торчащие из боков Шэрон, – они выглядели так, будто ее бросили в оконное стекло. Но я научился включать и выключать эту способность: теперь для меня это то же самое, что снять или надеть очки. Это очень важный навык. Все-таки человек устает от постоянного присутствия призраков, хотя порой они выглядят интереснее и живее людей.

Шэрон

Зеркало отражает кого-то из прошлого. Я изучаю девушку, смотрящую на меня из него. Она весьма очаровательна и выглядит величественно с этими длинными волнистыми каштановыми волосами. Я запускаю пальцы в блестящие шелковистые локоны и наслаждаюсь ощущением.

Я работаю с доктором Виллолдо уже около года. На нашем первом сеансе мои волосы были короче, светлее и совсем не волнистыми. «Прямые как палка», – говорила моя мать. Что же это такое? Лицо в зеркале стало навязчивым образом из неизвестного прошлого. Я становлюсь прошлым? Или прошлое вторгается в меня? Аналитический ум всегда ищет ответы. Мне следовало бы лучше понимать происходящее: как психотерапевт я работаю с подобным явлением, оно называется «разделение души».

Альберто согласен, что, возможно, этот повторяющийся образ имеет глубокий смысл, намекает на что-то за пределами обычного воображения. Но как понимать то, что я становлюсь этим образом? Это что-то новое. Завтра я встречаюсь с шаманом.

Мне так много пришлось пережить. И мне всего сорок с лишним лет – я не так уж стара, чтобы чувствовать себя столь беспомощной. Мне снились подобные сны, когда я была моложе.

Я вглядываюсь в зеркало, смотрю через прекрасную женщину с волнистыми волосами на маленькую, хрупкую девочку. У нее тоже локоны, накрученные для выступления. Мать позаботилась о прическе.

Танцевальный класс, 1984 год. Мои пуанты очень жмут.

Но мне сказали, что это нормально. Иногда боль в ступнях так сильна, что трудно ходить. Мне больно, когда я делаю все эти пируэты на сцене. Все говорят, что я совершенно очаровательна в балетной пачке, что я прелестна, как принцесса. Мать сказала, что я умею «подать себя на сцене», что бы это ни значило. Должно быть, что-то хорошее, потому что она улыбается. Я всего лишь ребенок, но у меня огромные мечты, и они важнее танцев. Я хочу летать! Хочу поймать ветер и парить в облаках!

Вскоре образ принцессы испаряется вместе с пуантами. Хватит с меня боли! Классический балет – это рабство, которого я не пожелала бы ни одному ребенку.

Но во мне по-прежнему живет стремление самовыражаться через движение. Я не до конца понимала это, пока в семнадцать лет не открыла для себя современный танец – танец, который чествует босые ноги и обнаженные души, дарит свободу двигаться по велению души, дает пространство для истинного творчества, не отягощенного чужими идеями и правилами.

Я смещаю фокус, и мое внимание возвращается к отражению в зеркале. Я отвлекаюсь от ребенка и пытаюсь увидеть себя семнадцатилетнюю – ту, у которой была свобода творческого самовыражения. Глаза отражения становятся пронзительнее, рот – решительнее.

Семнадцать. Именно тогда комментарии в мой адрес изменились, в них появились такие слова, как «гипнотическая» и «мощная». Я вышла за рамки прелестной и очаровательной.

Какие же слова описывают меня сейчас? Я отворачиваюсь от зеркала, не желая видеть. Мне тогда было семнадцать… и всего через несколько лет боль стала неотъемлемой частью моей жизни. Пугающие медицинские факты быстро уничтожили мои великие девичьи мечты. Сколиоз был лишь частью проблемы. Мне диагностировали аваскулярный некроз обоих бедер. «Смерть головки бедренной кости обеих ног», – так было написано в моей медицинской карте. Да, смерть. Мой артериальный кровоток не справился с их жизнеобеспечением. У меня больше не было гибкого, с плавными движениями, тела. Не было и сердца, способного взлететь до облаков: оно было спрятано вместе с танцевальными нарядами в темную кладовую – место, куда не попадает свет. Как танцовщица, я навсегда потеряла свой инструмент творческого самовыражения. Но жажда движения в пространстве, свободном от земного притяжения, не покинула меня. Ощущение гравитации со временем усилилось, боль приковала меня к холодной, грубой поверхности. Я перенесла многочисленные операции, в том числе костные трансплантации, и последующие осложнения. Меня стали беспокоить и другие суставы. А потом еще и это…

Мой живот сжимается от боли при одном воспоминании. Эта женщина с блестящими волосами, которая преследует меня… ее зарезали, пырнули в живот. Не могу объяснить, откуда я это знаю… Просто знаю. Это ее боль я чувствую? Своим шаманским способом Альберто увидел, что с ней случилось. Я не сошла с ума… хотя бы это радует.

Я скажу вам, кем чувствую себя сейчас, когда не могу ходить, не могу стоять прямо: кем угодно, только не изящной грациозной танцовщицей. Я чувствую себя неуклюжей марионеткой на веревочках с дергаными, режущими движениями. Режущими… После всех травм, которые я пережила в своей жизни, следует спросить: «Это психологическая боль, Альберто?» Он уверяет, что это не так, что я сделала свою психологическую работу. Я должна это услышать, иначе вряд ли смогу вынести происходящее. Такое ощущение, будто стекла разрезают мой торс пополам. Вот что я действительно хочу обсудить завтра с Альберто. Мне трудно говорить об этом, потому что я понимаю, как странно это звучит. Я научилась как-то жить с рассечением, и в результате мое тело теперь зажато и скручено. Что же стало с моим телом…

Осознание выходит за пределы моей плоти и проникает в мой дух.

Альберто

Мы уже провели три сеанса с Шэрон. Когда она впервые оказалась в моем кабинете, то с трудом могла ходить. В этом отношении есть прогресс. Мне кажется, работа психотерапевтом обостряет ее состояние, потому что Шэрон очень чувствительна и склонна подхватывать токсичные энергии своих клиентов. Эти энергии застревают в ее световом энергополе. Она должна научиться защищать себя от вредоносных влияний, как я научился этому много лет назад. Целитель, исцели сам себя.

Я использую процесс извлечения, чтобы очистить поле Шэрон от разрушительных энергий, и процесс освещения, чтобы промыть в чистом свете ее чакры, воронкообразные энергетические вихри вдоль ее позвоночника. Энергетическая система и чакры Шэрон забились тяжелой энергией, словно ядовитым налетом. Она рассказывает о долгом процессе потери здоровья, и это соответствует тому, что я вижу. Специалист по акупунктуре сказал бы, что ее меридианы заблокированы и не могут удалить застойную жизненную энергию ци.

Помню, как был впечатлен осознанием того, что древняя китайская медицина во многом совпадает с американской энергетической медициной. Я вижу меридианы как золотые реки, которые текут примерно в 2–3 сантиметрах от кожи. Но меридианы Шэрон были серыми и почти не двигались. Ее энергетическая система засорилась, она не могла удалять токсины и обеспечивать циркуляцию жизненной энергии ци.

Процесс, который я использую, эффективен, но требует времени. Ты удаляешь один слой налета из чакр и видишь следующий. Словно очищаешь луковицу. Постепенно ты добираешься до сердцевины. Шэрон оценивает успех по тому, как быстро она восстанавливает свою способность ходить без боли. Но истинное исцеление лежит намного глубже, чем кожа, кости, мышцы и связки. Оно происходит в СЭП, которое нужно привести в гармоничное, здоровое состояние. Если этого не сделать, то, даже если физические симптомы исчезнут, болезнь вернется. Иногда мои клиенты поправляются быстро, после нескольких сеансов. Но я говорю им, что нужно продолжать: они еще не исцелились, хотя симптомы исчезли. Только когда их СЭП восстановлено, я говорю, что теперь они в порядке. Подозреваю, что в случае с Шэрон исцеление будет долгим. С годами я стал видеть, что каждый клиент выздоравливает в собственном темпе и ритме, процесс идет с внезапными прорывами и досадными задержками.

Вчера я видел осколки стекла, рассекающие тело Шэрон. Как бы странно это ни звучало, но я действительно воспринимал эти большие острые куски, рассекающие ее пополам, когда Шэрон описывала их. Я развил способность видеть, используя необычное восприятие. Это необходимо для работы шамана. Это не какой-то дар, у меня не было естественного таланта к этому. Мне посчастливилось встретить учителей-шаманов, которые научили меня видеть невидимый мир. Необычное восприятие – это навык, который мы все можем развить с помощью тренировки и терпения. Этому навыку я обучаю студентов в Школе энергетической медицины светового тела.

Но эта работа не для тех, кто ищет быстрый путь к званию шамана. Она включает тревожный, унизительный и даже ужасающий опыт: сначала вам придется увидеть все скрытые, пугающие аспекты самих себя. Карл Юнг называл это тенью, которую мы склонны проецировать на других и видеть только в них, но не в себе.

«Расслабься, Шэрон. Закрой глаза. Вдыхай через нос и выдыхай через рот. Медленно. Глубоко». Я дышу вместе с ней. Шэрон уже проходила через это. Она знает, как войти в состояние, которое я называю Единым духом. В этом состоянии она переживает покой, и ее СЭП открывается исцелению. Я трясу свою погремушку, ее звук производит гипнотический эффект и помогает Шэрон прийти в состояние покоя. Монотонный ритм дает мне расслабиться и настроиться на шаманское ви́дение. Оно появляется, когда я позволяю обычному миру отступить на второй план.

На сегодняшнем сеансе мы займемся восстановлением судьбы, чтобы отследить светящиеся нити, которые выходят из ее СЭП в прошлое и будущее. Словно охотник, я фокусируюсь, чтобы заглянуть вдаль и отследить, куда ведут эти нити. Каждая из них связана с возможным вариантом будущего. Некоторые из них более вероятны, некоторые менее, одни кажутся прекрасными, другие ужасают. Я хочу найти и укрепить ту нить, которая ведет к живительному здоровью. Так я могу поддержать этот вариант будущего в ее СЭП и сделать его более вероятным. Это будет действовать как магнит, притягивающий ее к здоровому состоянию, которого она способна достичь, несмотря на все препятствия. Это все равно что проложить курс, выбрать исцеляющую судьбу, вместо того чтобы полагаться на волю случая. Я знаю, что мне необходимо найти наилучшее будущее, прежде чем я смогу вмешаться в настоящее. На самом деле ничего сложного, я делаю это постоянно, когда пишу книги: отслеживаю свое будущее и нахожу там законченную книгу. Так происходит написание каждой главы.

Но когда я отслеживаю судьбу клиента, дело обстоит иначе. Как шаман я понимаю, что могу изменить в своем клиенте все что угодно – изменить болезнь на здоровье, смерть на жизнь, – пока я готов взять на себя эту карму. Поэтому я действую очень осторожно. Я должен убедить задействованных духов в том, что моя пациентка заслуживает жизни и исцеления, что у нее есть дары, которыми она поделится с другими, а я помогу ей усвоить необходимые уроки. Уроки очень важны. Шаман называет их лекарством, которое одновременно исцеляет его клиентов и углубляет их мудрость.

Проходит несколько минут. Когда я обнаруживаю в будущем исцеление Шэрон, мы оба невольно ахаем и делаем глубокий вдох. Получилось. Я сам не до конца понимаю, как это произошло. Я просто знаю: только что это произошло. Так же как шаман может проследить прошлое своего клиента, чтобы провести процесс возвращения души, он может проследить будущее, чтобы восстановить желаемую судьбу.

Дальше я проверяю энергополе Шэрон, особенно вокруг ее туловища. Ясно вижу кристаллизованные, похожие на стекло осколки, которые разрезают центр ее тела. Вижу острые края, которые выступают наружу по обе стороны ее СЭП.

Я начинаю процесс извлечения. В энергетической хирургии не нужен скальпель. Извлечение – это, по сути, практика намерения: вы используете пальцы, чтобы достичь эфирного мира и удалить из светового тела любые затвердевшие, кристаллизованные энергии. Не нарушая спокойного состояния, в котором мы оба находимся, я встаю со стула и поднимаю Шэрон на ноги.

Я быстро перемещаю руками холодные, острые осколки. Необходимы точные, осторожные действия, чтобы схватывать эти осколки и, поворачивая их тем или иным образом, вытаскивать их из энергополя. Наконец мне удается полностью удалить их все. Я бросаю осколки на землю, они разбиваются на мелкие кусочки и растворяются в почве. Как только подобные энергии теряют связь с телом, они растворяются и впитываются в окружающую среду, как вода в почву.

Пока я работаю с Шэрон, в уме всплывает вопрос, который я задавал себе уже тысячу раз: «Это реально или это мое воображение?» Я стараюсь не позволять внутреннему диалогу мешать мне. Раньше я расстраивался, когда подобные вопросы проникали в мое сознание. Я сомневался в том, что делаю, сомневался, помогаю ли я людям на самом деле. Кто я, в конце концов, чтобы делать такую работу? Я был обычным ребенком из семьи среднего класса на Кубе, пока не случилась революция и мы не сбежали в наш отпускной дом в Майами. Эти события изменили мою жизнь самым драматичным образом. Когда случилась революция, мне еще не было десяти. Но она оставила глубокий отпечаток в моем СЭП, что со временем привело меня к собственному исцелению и к той работе, которую я делаю сейчас.

Работа шамана гораздо более мистическая, чем любая из тех, о которых я мечтал в юности. Логический ум хочет знать, как все устроено, ему необходимы контроль и предсказуемость. Но в моей работе логический ум не главное. Я не могу понять, как исцелить кого-либо, и все же каждый день наблюдаю исцеление.

Я работаю не один; мне помогают множество духов и, конечно, Дух, работа которого непостижима, а исцеляющая мощь безгранична. Я работаю с людьми, помогая им исцелить самих себя, и в то же время признаю влияние и волю Духа с искренней молитвой «Да пребудет воля твоя».

Раньше меня раздражал вопрос о реальности моей работы, теперь же я рад, когда он возникает. Он позволяет мне быть честным и побуждает еще раз внимательно вглядеться в ту работу, которую я провожу с клиентом. И, хотя мой западный ум порой не до конца верит в реальность того, что я делаю, я стараюсь не позволять сомнениям мешать моему служению.

Завершив извлечение, я аккуратно сажаю Шэрон обратно в кресло. Она дрожит. Кажется, переживание вывело ее из равновесия, но в этом нет ничего необычного. Я знаю, что должен помочь ей восстановить баланс, пока она не ушла. Она приспособилась жить с осколками в теле. Теперь ей надо привыкать к их отсутствию. Это потребует определенных усилий, но не таких мучительных, как жизнь с ними.

«Не торопись, Шэрон», – говорю я. На самом деле мне тоже нужно время, чтобы восстановиться. Я фокусируюсь на дыхании и возвращаю себя к обычному сознанию. Переход к обычному сознанию происходит медленно. Мне требуется время, чтобы вернуться к рассудочной части своего ума и обсудить произошедшее.

«Их… больше нет, не так ли?» – ее слова сбивчивы, дыхание прерывисто.

«Да. Сейчас ты чувствуешь некоторое облегчение, но понадобится время, чтобы привыкнуть к новому ощущению тела. Ты научилась компенсировать боль в бедрах, скручивая тело в сторону при ходьбе. Теперь, когда мы удалили психические осколки, твоя энергетическая система промывает это место, чтобы предотвратить дальнейшее накопление застойной ци. Тебе придется заново учиться ходить и доверять своему телу. Но не переусердствуй: это может привести к повреждениям».

«Я уже чувствую себя совершенно иначе. Это ужасная скованность значительно ослабла. Мне гораздо лучше!» – В глазах Шэрон читается облегчение.

«Чтобы полностью очистить твое поле, понадобится еще несколько сеансов. Я извлек самую концентрированную застывшую энергию. Думаю, она была в тебе очень долго. Нужно понаблюдать, не вернется ли ее часть».

Шэрон в ответ кивает. Я вижу, что она действительно изменилась. Психика меняется, чтобы приспособиться к физической боли. Подобным образом деформируется тело, приспосабливаясь к боли душевной. Душевная боль со временем может стать физической. На Западе принято различать эмоциональную и физическую боль, но шаманы знают: по сути, это одно и то же.

Прежде чем Шэрон уйдет, мне нужно провести процесс освещения, чтобы сбалансировать ее СЭП и устранить ее предрасположенность к негативной энергии. За годы практики я понял: энергетические нарушения происходят по причине нашей предрасположенности к ним, и, если ее не устранить, эти проблемы возвращаются. Ситуацию можно сравнить с последствиями развода или разрыва трудных отношений: если вы не сделаете выводы и не измените свои привычки, то ваши новые отношения будут столь же сложны.

Когда мы закончили, Шэрон спросила: «Альберто, как ты думаешь, женщина из другого времени, которую я продолжаю видеть, как-то связана с этим?»

Я понимал, что Шэрон хочет понять это навязчивое присутствие, о котором она говорит с нашего первого сеанса. Я видел надежду в ее глазах.

«Да, возможно… Она может быть воспоминанием из прошлой жизни, где ты была ранена и умерла. На самом деле я не знаю».

Кажется, Шэрон слегка разочарована моим ответом. Как шаман я всегда готов признать, что у меня нет ответов на все вопросы. Многие мои клиенты приходят с большими ожиданиями, они уверены, что шаман знает все, но это не так. Кроме того, я чувствую, что пациент должен сам осознать собственные истории. Я просто катализатор процесса и проводник. Не мое дело говорить о том, кем она была в прошлой жизни или какова причина ее боли. Мы часто вплетаем нашу боль в рассказы о страданиях, чтобы оправдать чувство бессилия. Иногда мы рассказываем истории другим, чтобы объяснить им, кто мы. Иногда мы устраиваем одни и те же драмы, разыгрываем одни и те же сцены: раненый ребенок, праведный воин, благородный спаситель. Истории Шэрон принадлежат только ей, она сама должна разобраться в них, объяснить и переписать.

Работа не дается легко. Иногда после нее я чувствую себя совершенно опустошенным. У людей часто складывается впечатление, что шаманы не испытывают обычных человеческих реакций и ограничений, что они неуязвимы. Ничего подобного, даже наоборот. Во время работы с пациентом я эмпатически переживаю его эмоции, поскольку наши энергополя соприкасаются. Иногда я чувствую восторг, но чаще – боль и утрату. Если мужчина или женщина каким-то образом пострадали, я ощущаю это так, будто их история произошла со мной. После работы я должен очиститься от ядовитых энергий, чтобы не приносить их домой.

Шэрон

Много времени прошло. Скоро будет два года, как я начала работать с Альберто. В то время я едва ходила. Сейчас все значительно лучше. Я знаю, что извлечение было ключевым моментом моего исцеления. Я словно избавилась от оков. Для закрепления результата мы провели еще около пяти сеансов, пока травмы, нанесенные осколками, не зажили. Мое тело перестало быть скрученным, оно словно освободилось от веревок.

Хочу подчеркнуть, что доктора не смогли объяснить мой прогресс с медицинской точки зрения. «Просто поразительно!» – говорили они. И это на самом деле поразительно: я не сомневаюсь в том, что Дух направлял мое исцеление. Шаманские методы оказались весьма эффективными.

Сейчас я достаточно здорова, чтобы записаться на занятия в Школе энергетической медицины светового тела. Физически я чувствую себя способной пройти двухлетний курс обучения. Еще так много предстоит узнать, и я надеюсь, что шаманская работа улучшит мою клиническую практику в качестве терапевта.

Альберто

Сейчас Шэрон проходит у меня обучение. Я заметил изменения в ее стойкости и физической выносливости. Теперь она ходит легко и плавно, как танцовщица. Ее жизненная сила больше не отравлена ядовитыми отложениями в ее энергополе, и она стала целителем. От психотерапевта до целителя – какое путешествие! Вместо того чтобы смириться с участью, диктуемой историей болезни, она выбрала другой путь – путь шаманки, хотя он и не был очевиден.

Уверен, что в энергетической медицине есть духовное решение любой проблемы, с которой мы сталкиваемся, даже если это решение заключается в том, чтобы осознанно умереть. У Шэрон все еще остались некоторые физические ограничения. Но, хотя она не полностью выздоровела, она точно исцелилась. Я вижу разницу между выздоровлением и исцелением. Дух Шэрон цел и невредим, даже если тело все еще в некоторой степени повреждено.

В недавнем письме ко мне Шэрон описывает свои изменения:

«Мое изучение шаманизма и прохождение процесса исцеления избавили меня от физических проблем, которые, как мне казалось, навсегда поймали меня в капкан боли. Я верю, что избавилась от этого будущего и теперь могу сама создавать свою судьбу. Если бы я продолжила полагаться на подход традиционной западной медицины, то до сих пор была бы заперта в тюрьме своего деформированного, скрюченного тела».