Текст книги "Солдат до последнего дня. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947"

С другой стороны, нам был очень кстати определенный тактический и технический опыт, который представлял для нас огромную ценность. Особенно это касалось, например, отработки дальних перелетов при перегоне самолетов из Берлина в Испанию через Рим. Прекрасные летные качества «Me-109», который начал поступать в наши части ВВС, надолго обеспечили нашим летчикам истребительной авиации чувство превосходства, в то время как испытания пикирующего бомбардировщика «Ю-87» показали важность этой машины. В итоге она стала нашим основным оружием и оставалась им до 1942 года. Наконец, опыт, полученный в результате применения батарей зенитных орудий калибра 8,8 сантиметра против воздушных и наземных целей, подтолкнул нас как к их тактическому использованию, так и к созданию зенитно-артиллерийских частей на их основе.

В Германии в связи с возросшей потребностью в людских ресурсах, военной технике и оборудовании нам, само собой, пришлось столкнуться с целым рядом трудностей в сфере подготовки и обучения личного состава. И все же мы достигли поставленной цели, в чем была заслуга и штаба, и самих войск, и промышленности, и гражданского воздушного транспорта. Фельдмаршал Шперле и его последователи – фон Рихтгофен и Фолькманн – могли смело сказать, что их летчики и контингент германской армии сделали возможной победу Франко.

Глава 4
В МИНИСТЕРСТВЕ ВОЗДУШНОГО ФЛОТА

Административная работа в министерстве. – Новые заводы и здания. – Создание системы управления. – Отношения с Герингом и Мильхом

Мне, как это нередко случалось и раньше, снова повезло в том, что судьба свела меня с людьми, работать с которыми было приятно. Я уже кое-что сказал о Германе Геринге. Позднее я расскажу о нем подробнее, а сейчас сделаю несколько замечаний, относящихся к данному периоду. С первого же дня Герман Геринг ясно представлял себе цель, которой необходимо было достичь: создать самые сильные в Европе ВВС. Разделив процесс ее достижения на этапы, он последовательно ставил перед нами почти непосильные промежуточные задачи. По прошествии многих месяцев, выслушав доклады о наших успехах в их решении, он бывал весьма щедр на похвалы, но тут же ставил на предстоящий период новые задачи, вдвое более сложные. Хотя они казались невыполнимыми, мы, тем не менее, решали и их. Мы понимали его замысел, в особенности его стремление создать команду единомышленников. Вся его деятельность была направлена на то, чтобы вооружить страну на случай обострения обстановки в результате действий нашего правительства в политической области.

Наша работа, помимо прочего, осложнялась еще и острой нехваткой и в министерстве, и в войсках летчиков, которые имели боевой опыт Первой мировой войны. Главы наиболее важных управлений министерства – Вевер (штабное), Стумпф (личного состава) и я сам (административное) – не были летчиками. Однако нас весьма толково и грамотно знакомил с тайнами авиации государственный секретарь Мильх. Тем не менее, вскоре мы поняли, что человек, который не является летчиком, не может создать военно-воздушные силы, точно так же, как невозможно сформировать и возглавить кавалерийскую дивизию, не будучи кавалеристом и не зная лошадей. Так что всем нам – в том числе и мне в возрасте сорока восьми лет – пришлось научиться пилотировать самолет. Это дало нам возможность более смело высказывать собственное мнение, хотя с ним далеко не всегда считались и старые асы, обладавшие большим опытом, чем мы, великовозрастные ученики, и молодые «воздушные волки», хотя они и сами были еще по сути новичками. Но это нас не смущало – мы лишь еще более усердно работали и старались постичь то, с чем мы еще не были знакомы.

В течение своей жизни я занимался многими видами спорта. В зависимости от того, что увлекало меня больше всего в тот или иной период, мне казалось, что ничто не доставляет такого удовольствия, как верховая езда, езда на автомобиле или полеты на воздушном шаре. Сегодня я должен признать, что моя жизнь, пожалуй, была бы намного скучнее, если бы я не узнал, что значит держать в руке ручку управления самолета и иметь возможность взмывать вверх или бросать машину в пике. Честно говоря, порой я порядком скучал по этому ощущению. За исключением прыжков с парашютом, я на собственном опыте познал все аспекты летной практики. Пилотирование самолета одновременно делает человека высокомерным и прививает ему скромность. Только почувствовав все это на себе, мы могли понять психологию летчика, его особенное, подчас странное отношение к жизни и создать вид вооруженных сил, проникнутый истинным духом воздушного братства. Нас связывало друг с другом редкое ощущение того, что мы делаем общее дело. Именно благодаря этому нам удалось выполнить свою весьма сложную миссию в столь короткий срок.

Когда в октябре 1933 года я приступил к исполнению своих обязанностей на новом месте, административное управление еще лишь начинало свою деятельность. Располагая опытом работы на должности уполномоченного рейхсвера по сокращению расходов, я принялся за дело. При этом мне помогали люди, которые были прекрасными товарищами и талантливыми специалистами. Первой задачей было заложить основы для нашего бюджета. За несколько месяцев мы завершили практические расчеты и определили, сколько средств потребуется министерству и нашему виду вооруженных сил. Люфтваффе обвинили в чрезмерных аппетитах, однако вряд ли кто-нибудь выступил бы с подобными упреками после тщательного изучения всех до единой бюджетных статей. Я настаивал на щедром финансировании лишь самых неотложных потребностей. Я постоянно знакомил с нашими планами представителей вышестоящих инстанций, без конца перелетая на самолете с одного места на другое, и таким образом пробуждал в них сочувствие к нуждам и проблемам военно-воздушных сил. Эти перелеты, занимавшие три-четыре дня, помогали забыть о разочарованиях кабинетной работы и внутренних распрях и сплачивали нас лучше всяких совещаний и заседаний. Я сделал этот метод основным принципом нашей деятельности.

Мы обсуждали новые шаги, которые следовало предпринять в области самолетостроения. Мы привлекли к сотрудничеству большинство молодых архитекторов и художников и делали все возможное, чтобы программа создания люфтваффе была как можно более прогрессивной в социальном и эстетическом плане. Кирпичная, цементная промышленность и каменоломни получили крупные заказы, что оживило торговлю и сократило безработицу.

Мы порвали со старой традицией, предусматривавшей единообразие во внешнем виде зданий, имеющих отношение к военному ведомству. Я настаивал на том, что архитектурный стиль должен соответствовать окружающему ландшафту, что все планы должны соответствовать современным требованиям защиты от воздушных налетов, что при разработке грандиозных проектов нужно помнить об экономии и что в возведении жилья ведущая роль должна принадлежать не государству, а частным строительным фирмам. Что касается деятельности управления строительства нашего министерства, то она практически не давала поводов для серьезной критики. Ни Гитлер, ни Геринг никак не влияли на архитектурный стиль новых зданий. Геринг напрямую участвовал лишь в оформлении интерьера и меблировке германского аэроклуба, размещавшегося в старом здании прусского парламента. Позднее войска альянса (обычно автор называет альянсом антигитлеровскую коалицию, причем в подавляющем большинстве случаев имеет в виду входившие в нее западные государства. – Примеч. пер.) выбрали для своего размещения лучшие строения. Генерал Клей, несомненно, не случайно реквизировал для себя и своего штаба здание штаба второго воздушного района, а русское командование и администрация восточной оккупационной зоны – бывшее министерство воздушного флота и комплекс Адлерсхоф. Можно было бы привести и другие примеры такого рода.

Наши планы переоснащения промышленности выполнялись при весьма экономном расходовании средств, по крайней мере пока я работал в министерстве. Самолетостроительная и моторостроительная отрасли в основном состояли из мелких фирм. Эти фирмы сопротивлялись расширению производства в масштабах, которые считало необходимыми министерство, поскольку их владельцы не верили, что промышленный бум будет продолжительным. Гарантии, предоставлявшиеся правительством, всерьез не воспринимались.

Правительство собрало средства, необходимые для строительства новых заводов. Мой принцип, который полностью одобрял государственный секретарь Мильх, состоял в том, чтобы дать промышленности возможность зарабатывать деньги. Тогда предприятия могли бы рассчитываться по долгам с правительством из своих постепенно растущих резервов. Это позволяло достигнуть главной цели свободной конкуренции в кратчайшие сроки. С другой стороны, пришлось серьезно урезать заработную плату и сократить возможности для осуществления покупок в кредит. Нам ничего не оставалось, кроме как примириться с тем, что мы в те времена были не слишком популярны, особенно в период, когда промышленность переживала болезненный этап роста, а также с тем, что мы сами порой становились жертвами некомпетентного налогообложения. Нас утешало то, что наша личная честность и порядочность не подвергались сомнению. Битве с промышленностью предшествовало весьма серьезное противостояние между моим и техническим департаментом. Позиция технического департамента была проста: его специалисты считали, что необходимо максимально увеличить производство на предприятиях, работающих на люфтваффе, не заботясь о том, что это могло вызвать целый ряд экономических диспропорций. Единственное, о чем, по их мнению, следовало позаботиться, так это об обеспечении защиты упомянутых предприятий от атак с воздуха. Финансовые аспекты их не интересовали. В этой схватке между департаментами мы, однако, на первое место ставили экономические факторы, которые определяли масштабы возможных капиталовложений и их амортизацию.

Инспекция таких предприятий, как, например, «Хейнкель», «Арадо», «Юнкере», «Дорнье», «Аргус», «Даймлер», «Фокке-Вульф», «Зибель», «БМВ», «Бош» или «I.G.», даже сегодня ясно показывает, что цель, состоявшая из таких компонентов, как экономичность, достойный внешний вид, защищенность от воздушных налетов и удовлетворение социальных нужд персонала, была в значительной степени достигнута. Все это было бы невозможно, если бы министерство не располагало такими гениальными предпринимателями, как Хейнкель, Коппенберг, Дорнье, Зибель, Попп и Борбет, такими конструкторами, как Мессершмитт, Танк и доктор Блюме, а также первоклассными инженерами-практиками, не говоря уже об энтузиазме рабочих.

Как я уже отмечал, вопросом первостепенной важности были финансы. При всем содействии, которое оказывали нам министерства финансов и экономики, а также райхсбанк, проблему, которая, помимо прочих, имела и психологический аспект, ни за что не удалось бы решить, если бы нам на помощь не пришли крупные банки.

В кадровой сфере нашей первой задачей было создать штат служащих всех уровней – от руководителей до простых клерков. Нам были нужны юристы, метеорологи и инженеры. Список необходимых специальностей, если я не ошибаюсь, включал в себя шестьдесят позиций. Ядро министерства составляла небольшая группа военных и моряков; немало было добровольцев из самых разных сфер деятельности; остальной контингент состоял из отставных офицеров и людей, которые не могли полностью реализовать себя в частном бизнесе, а также служащих с хорошим послужным списком. Словом, кадровый состав министерства был довольно разнородным, и первым делом нужно было создать из него единый коллектив.

В первые месяцы возникли трудности в связи с острой потребностью в рабочей силе и необходимостью ее использования в отдаленных районах, что вызвало необходимость введения посменного графика работы. Все эти трудности, однако, были быстро преодолены благодаря взаимопониманию. Так что во время моих частых инспекционных поездок по удаленным строительным площадкам я видел лишь довольные лица и практически никогда не слышал каких-то серьезных жалоб. Правда, мы сделали все, что могли, чтобы привить предпринимателям, на которых работали строители, дух сотрудничества, и в то же время старались максимально позаботиться о благосостоянии людей.

«Солдат должен чувствовать, что он настоящий солдат». Это утверждение тем более верно в применении к летчику. Не только сами летчики, но и их подруги, гордые тем, что могут выйти на улицу под руку с ними, подтвердят, что нам удалось пробудить этот дух в людях люфтвафафе. На саркастическое прозвище «солдаты в галстуках-бабочках» они реагировали улыбкой превосходства. Достижения представителей люфтваффе и дух самопожертвования, характерный для них как на войне, так и в мирное время, доказали, что можно быть солдатом даже тогда, когда на тебе не военный мундир, а полугражданская униформа.

В заключение могу лишь добавить, что наградой за наши усилия в годы создания люфтваффе стали успехи молодых германских военно-воздушных сил в первые годы войны.

Глава 5
НАЧАЛЬНИК ГЛАВНОГО ШТАБА ЛЮФТВАФФЕ

Смерть Вевера, начальника главного штаба Геринга. – Июнь 1936 года. Кессельринг – начальник главного штаба люфтваффе. – Опыт, почерпнутый в Испании. – 1937 год. Перевод в Дрезден

День 3 июня 1936 года с полным основанием можно назвать черным. В этот день Геринг вызвал меня к себе и, явно потрясенный, что вполне можно понять, сообщил, что генерал Вевер, его первый начальник штаба, погиб в Дрездене в результате несчастного случая, пытаясь поднять в воздух «Хе-70». Понятно и то, что я, товарищ и коллега Вевера, был сражен этой новостью. Вевер, как и я, начинал свою службу в сухопутных войсках. У него была за плечами блестящая штабная карьера, и он наверняка добился бы такого же признания на командных должностях в частях. Он идеально подходил для должности начальника главного штаба. В удивительно короткий срок он сумел освоить основы аэронавтики, боевых действий с применением авиации и войны в воздухе. Он обладал поразительным умением переводить идеи Геринга в практическую плоскость и превращать их в аксиомы, которые были приемлемы для летчиков как в оперативном плане, так и на инстинктивном уровне. Разумеется, Вевер учился пилотировать самолет – за редкими исключениями, он каждую субботу или воскресенье посещал летную школу или какую-нибудь авиационную часть. В полетах его всегда сопровождал на другом самолете командир звена лейтенант Фрайхерр Шпек фон Штернбург. В летной школе или в частях генерал Вевер пил кофе с молодыми летчиками, закусывая взятым с собой пирожным, и беседовал с ними в течение часа или двух. Он всегда внимательно выслушивал их выражения недовольства и пользовался их безоговорочным доверием.

Сегодня мы яснее, чем когда-либо, понимаем, что значил Вевер для люфтваффе. Нам в то время очень не хватало старших офицеров, и потому его гибель была для нас вдвойне тяжелым ударом. Именно я как его преемник считаю себя обязанным отдать ему должное, поскольку именно я мог лучше, чем кто бы то ни было, оценить его работу, которую он выполнял поистине мастерски. По этой причине мне не надо было искать новые пути и подходы и достаточно было продолжать начатое им. Это помогло быстро создать атмосферу доверия в отношениях между мной, отделами главного штаба и многочисленными инспекторами. Благодаря поддержке исключительно компетентных офицеров моя работа доставляла мне удовольствие.

Как уже отмечалось, вторжение легиона «Кондор» в Испанию было тяжким бременем, грозящим подорвать всю работу по созданию люфтваффе. Однако в долгосрочном плане оно оказалось весьма полезным. По мере того как одна эскадрилья за другой получали боевое крещение, наметился заметный прогресс в отработке летчиками совместных действий в воздухе. Полеты «по приборам», на которые раньше смотрели как на нечто вроде черной магии, стали обычным делом. Эскадрильи истребителей, пикирующих бомбардировщиков, бомбардировщиков и самолетов, предназначенных для глубокой разведки, оснащались прототипами «Мессершмитта-109», «Юнкерса-87», «Дорнье-17» и «Хейнкеля-111», хотя подразделения ближней разведывательной и морской авиации поначалу вынуждены были довольствоваться устаревшими, но все еще пригодными к использованию машинами. Зенитная артиллерия вооружалась первыми орудиями калибра 8,8, 2 и 3,7, а разведывательная авиация пыталась освоить морскую беспроводную телеграфную связь.

В учебной эскадрилье, позднее разросшейся до учебной дивизии под командованием весьма одаренного генерала Форстера, была создана система тестирования для проверки тактико-технических характеристик, которая стала играть роль своеобразного фильтра при определении боеготовности. На аэродроме в Стендале была создана база парашютно-десантных войск, что положило начало их развитию. При этом аэродром не пришлось модифицировать – его достаточно было только расширить. Я и по сей день горжусь тем вкладом, который мне и Веверу удалось внести в становление парашютно-десантных войск. Их силами под моим командованием была проведена первая успешная наступательная операция против Голландии. Впоследствии они показали свои непревзойденные боевые качества в наземных операциях. Их возглавил маршал авиации Штудент – умный, дальновидный командир.

В 1937 году из-за служебных и личных разногласий с моим непосредственным начальником Мильхом мне пришлось попросить освободить меня от моей должности. Поскольку я чувствовал, что не смогу быть столь же полезен, заняв одну из должностей в оперативном командовании, я решил попросить перевести меня в резерв. Геринг пошел мне навстречу, переведя меня в Дрезден и одновременно назначив меня командующим 3-м воздушным районом. На моей прежней должности меня сменил мой старый друг Стумпф, проявивший исключительный такт в ходе создания офицерского корпуса люфтваффе и ставший настоящим отцом для унтер-офицеров и других военнослужащих, находившихся под его началом. Мильх остался государственным секретарем и заместителем Геринга в министерстве воздушного флота. Я ценил Мильха как эксперта, блестящего организатора и труженика и был рад, когда сердечные отношения, некогда существовавшие между нами, постепенно восстановились.

Я с благодарностью вспоминаю о том, что, покидая Берлин, я чувствовал, что меня ценят не только как руководителя, но и как друга.

Глава 6 КОМАНДУЮЩИЙ 1-М ВОЗДУШНЫМ ФЛОТОМ, БЕРЛИН

1937–1938 годы. Командование 3-м воздушным районом, Дрезден. – Завершение строительства аэродромов в Силезии. – Оценка чешской «линии Мажино». – Весна 1938 года. Руководство 1-м воздушным флотом, Берлин. – Оккупация Чехословакии. – Светская жизнь в Дрездене

С середины 1937-го до конца сентября 1938 года я находился в Дрездене и командовал 3-м воздушным районом, охватывавшим Силезию, Саксонию и центральную часть Германии, а с 1 октября 1938 года перебрался в Берлин, заняв должность начальника штаба 1-го воздушного флота.

В Дрездене мне были подчинены:

– Боевые летные части, впоследствии ставшие 2-й дивизией ВВС под командованием генерал-лейтенанта Виммера, моего друга и коллеги из технического департамента министерства воздушного флота.

– Воздушные зоны Дрездена (командир – генерал-лейтенант Богач) и Бреслау (командир – генерал-лейтенант Данкельман).

– Учебные части и подразделения ВВС и их всевозможные объекты инфраструктуры.

– Гражданские аэродромы, на которые были возложены все функции по наземному и техническому обслуживанию и тыловому обеспечению.

– Все части и подразделения зенитной артиллерии.

– Части и подразделения связи и снабженческие организации в зоне ответственности.

– Интендантские службы, организационно являвшиеся частью штабов воздушных зон и занимавшиеся решением всех вопросов, связанных с личным составом, – в том числе вопросов выплаты денежного довольствия, постоянного и временного расквартирования, обмундирования и питания.

В Берлине я отвечал за защиту воздушного пространства восточной части Германии. На западе рубеж моей зоны ответственности проходил по Эльбе, на юге им являлись Тюрингский лес и граница Чехословакии. Восточная Пруссия также входила в нее, в то время как объекты ВВС на побережье и на островах, как и части и подразделения морской авиации, находились в ведении 4-го прибрежного воздушного района, который непосредственно подчинялся министерству воздушного флота.

В подчинении 1-го воздушного флота находились:

– 1-я дивизия ВВС, Берлин

– 2-я дивизия ВВС, Дрезден

– воздушный район 1, Кенигсберг

– воздушный район 2, Берлин

– воздушный район 3, Дрезден

– воздушный район 4, Бреслау

Я привел эти сведения столь подробно для того, чтобы проиллюстрировать схему организации люфтваффе и в общих чертах обрисовать широту обязанностей руководителей высшего звена ВВС.

Как видите, я отвечал за приграничные районы, которые через несколько месяцев после того, как я приступил к исполнению своих обязанностей, стали местом начала событий, ставших причиной политической напряженности. Перед тем как покинуть Берлин в июне 1937 года, я доложил о проделанной работе Гитлеру. Меня также пригласил на обед генерал фон Браухич, который получил назначение на должность командующего группой армий в Лейпциге. Ни во время моей встречи с Гитлером, ни во время упомянутого обеда не было сказано ни слова о политических или военных шагах против Чехословацкой Республики или Польши.

Мне казалось, что мое сильнейшее желание, состоявшее в том, чтобы с нуля создать военно-воздушные силы и сделать их таким же эффективным военным инструментом, как сухопутные войска и военно-морские силы, неосуществимо. Хотя я долгие годы моей военной карьеры провел в штабах и в министерских кабинетах, втайне я мечтал о службе в войсках. Копаясь в бесчисленных бумагах и пыльных архивах, я всегда старался, когда это было возможно, налаживать контакт с людьми и таким образом сделать свою работу более полезной. И мне кажется, что в этом я в некоторой степени преуспел.

Теперь у меня должен был появиться шанс использовать мои теоретические знания на практике. Я ликовал, поднимаясь на борт моего надежного «Ю-52», за штурвалом которого находился мой давний летный инструктор пилот Зелльман. Чувство ликования не оставляло меня и во время перелета из Стаакена, что неподалеку от Берлина, в Дрезден, в ходе которого мой самолет сопровождали тройки истребителей. Лишь одно омрачало мою радость: сознание того, что в результате моего назначения моему старшему коллеге еще по сухопутным войскам генералу Вахенфельду пришлось оставить должность, к которой он очень прикипел. Упоминание о Вахенфельде вынуждает меня коротко упомянуть о других генералах старой школы, которые ушли в отставку из рейхсвера, – Каупише, Эберте, Халме, фон Штюльпнагле и адмирале Цандере. Все они были весьма способными и опытными офицерами сухопутных и военно-морских сил, и Геринг поступил очень мудро, когда по предложению полковника Стумпфа нашел их в списке отставников и привлек к работе в интересах растущих военно-воздушных сил, несмотря на то что у них не было специальных знаний и навыков. Они заложили надежную основу молодого вида вооруженных сил и превратили его из разношерстной беспорядочной массы в дисциплинированную организацию.

Для меня самым важным были встречи с подчиненными мне офицерами и специалистами, в ходе которых я мог выслушать их пожелания и жалобы и разъяснить им свои взгляды на нашу общую задачу. Это требовало времени и до минимума сокращало кабинетную деятельность. Ее я мог со спокойной душой поручить моему трудолюбивому и талантливому начальнику штаба Шпейделю. Особое внимание я уделял тому, чтобы командный состав понял важность роли ВВС в современных боевых действиях и осознал, что военно-воздушные силы должны действовать скоординированно с сухопутными. В качестве обучающегося или инструктора я принимал участие во всех без исключения крупномасштабных маневрах, стрельбах зенитчиков на побережье Балтийского моря и тренировках по бомбометанию. Я радовался тому, что получаю новые знания и навыки и в то же время у меня нет необходимости уподобляться некоему бригадному генералу, который как-то раз на стрельбище раскритиковал действия командира одного подразделения и прочитал ему лекцию о том, что надлежит делать, чтобы наилучшим образом выполнить огневую задачу. На следующий день он вновь высказал свое недовольство, на что командир подразделения возразил: «Я всего лишь делаю то, чего вы требовали от меня вчера». Ответ генерала был весьма неожиданным: «Капитан, вы что же, хотите, чтобы я перестал учиться?»

До такого я не доходил. Но я понимал, что при создании и развитии нового вида вооруженных сил все должны работать вместе. Я осознавал, что нужно выслушивать мнения разных людей, обдумывать высказанные ими идеи и отдавать должное их достоинствам. Другого способа добиться результата, который выдержал бы жесткие испытания, не было. Только созданные в таких условиях военно-воздушные силы могли обрести зрелость. И хотя ко времени своей первой кампании (Польша) они еще не обладали достаточным опытом, они тем не менее уже были способны сыграть в ней решающую роль.

ВВС – это вид вооруженных сил, предназначенный для наступательных операций, поскольку их массированное использование имеет смысл только в наступлении. Следовательно, люфтваффе – если не считать обычную функцию защиты от авиаударов – должны были подготовиться к вторжению в глубь Чехословакии и приблизить наши оперативные аэродромы к границе. После лета 1937 года передо мной встала задача найти место для новой базы ВВС между баварско-силезской и силезско-чехословацкой границей для проведения операций на сравнительно небольшую глубину и строительства защищенных зенитной артиллерией, имеющих налаженную систему снабжения всем необходимым аэродромов с помещениями для расквартирования личного состава, техническими сооружениями и прочей инфраструктурой. Аэродромы в Силезии для осуществления операций против Чехословакии были созданы и соответствующим образом оборудованы. Ввиду небольшой глубины территории Силезии их в случае необходимости можно было использовать для проведения операций против Польши. Учения, продолжавшиеся несколько дней, дали нам уверенность в том, что мы способны решить любые задачи, которые будут перед нами поставлены.

Однако все мы понимали, что нам нужно еще многому учиться и что любая пауза в процессе обучения или боевая операция потенциального противника могли серьезно отбросить нас назад и подорвать дальнейшее развитие ВВС. Геринг и Гитлер также осознавали это. Когда в мае 1938 года мы получили приказ готовиться к наступательной операции против Чехословакии, я, как и Геринг, придерживался той точки зрения, что чем надежнее воля германского правительства будет подкреплена превосходством в военной силе, тем больше вероятность политического решения вопроса. Гитлер, который, если верить пропаганде, сдержанно относился к нам, военным, сумел убедить противника в силе германского вермахта. Несмотря на наши недостатки, о которых мне лично было прекрасно известно, у меня, да и вообще в войсках было ощущение, что мы способны решить любые задачи. В моем распоряжении были фотографии укреплений на чехословацкой границе. Изучив их, я пришел к выводу, что не могу согласиться с утверждениями, что эти укрепления представляют собой «вторую линию Мажино». Я ни на секунду не сомневался, что наши войска возьмут их штурмом, причем мои зенитные орудия калибра 8,8, ведя огонь бронебойными и бетонобойными снарядами, расчистят им дорогу. Для того чтобы вселить уверенность в действия сухопутных сил, предполагалось выбросить воздушный десант в тылу линии укреплений в районе Ягерндорфа и тем самым открыть там Судетский фронт. Осознание того, что их атакуют с севера, запада и юга, должно было оказать парализующее воздействие на чехословацкое командование и войска и, соответственно, поднять наш боевой дух.

В августе я перебросил свой оперативный штаб в Сенфтенберг в Лаузице, чтобы быть ближе к своим частям.

В конечном итоге результаты конференции четырех держав в Мюнхене, состоявшейся 29 октября 1938 года, принесли мне огромное облегчение, поскольку позволили обеим сторонам избежать больших жертв. Впрочем, мощь и глубина приграничных укреплений оказались вовсе не так велики, как мы рассчитывали, основываясь на данных нашей разведки, – их можно было полностью разрушить массированным огнем орудий калибра 8,8.

Концентрация частей люфтваффе в стратегически важных районах свидетельствовала о том, что наши военно-воздушные силы развиваются по правильному пути, но при этом их мощь и техническое оснащение были еще недостаточны, а наши приграничные базы ВВС требовали тщательного ремонта и реконструкции. Учения, проведенные 7-й воздушно-десантной дивизией под командованием генерала Штудента, показали, что применение десанта тактически и технически оправдано и может открыть для нас новые возможности. Впрочем, как я уже говорил, мы находились еще в самом начале пути.

Весной 1938 года я принял командование 1-м воздушным флотом в Берлине. Хотя я и был счастлив в Дрездене, я, тем не менее, был рад вернуться в столицу. Находясь в Дрездене, я мог работать, пользуясь относительной независимостью, но у меня была надежда сохранить эту независимость и на моей новой, еще более серьезной и ответственной должности. К моему смущению, из-за моего назначения Вахенфельду снова пришлось освобождать дом, в котором он жил, а мой друг Каупиш лишился должности, которой он прекрасно соответствовал. Тем не менее, я понимал желание Геринга омолодить руководящее звено. В результате кадровых перестановок старым воякам – Каупишу, Халму и Эберту – пришлось вслед за Вахенфельдом сойти со сцены. Геринг сумел отправить их в отставку таким образом, что это не вызвало у них обиды. Привлекая к работе более молодых военных, таких, как генералы Визе, Форстер, Грауэрт и Лерцер в летных частях, Богач и Хоффман в частях зенитной артиллерии, фон Котце и Кастнер во главе процесса обучения кадров, можно было быстро продвигаться вперед. Мои собственные задачи в основном состояли в следующем:

1. Соединить летные и зенитные части в единую гибкую организацию, проникнутую духом ВВС, осознающую свою роль и располагающую современной системой связи.

2. В процессе обучения личного состава летных частей внедрить современные оперативные принципы ведения боевых действий и принципы оказания сухопутным войскам поддержки с воздуха.

3. Реализовать наши идеи, связанные с защитой наземных объектов от авиаударов, и добиться осознания необходимости такой защиты гражданским населением.