Текст книги "Любовь. Эвтаназия. Вера"

– Да! Конечно! Я понимал! – сказал я с ноткой сарказма и улыбнулся.

– Знаете, Лариса Александровна, я к Вам с таким, может даже странным вопросом. Понимаете, я никому кроме Вас, в данный момент, не могу его задать. Друзья, родители, моя девушка могут осудить меня за подобные мысли.

– Так, Роберт, задавайте уже вопрос… Вы сделали такое большое вступление, что заинтриговали меня! Не стесняйтесь.

– Вы верите в Бога? – дурацкий вопрос! Я волновался! У нее на шее висел крестик – символ верующего человека. Я никогда в жизни не задавал таких вопросов.

– Да, а что?

– Но Вы же закончили медицинский университет, Вы учёный человек, биолог, Вы знаете теорию эволюции, все теории происхождения жизни. Вы сами меня этому учили! Как так? Меня очень мучают эти сомнения…

– Понимаете, Роберт, мы не можем утверждать есть Бог, или его нет. Эти сомнения не должны Вам мешать жить, работать, учиться. Многие люди через это проходят… – быть может, она имела в виду себя.

– А как же так? Мне не просто с этим справиться. Я должен для себя решить, есть там что-то, или там ничего нет.

– Это не должно Вас расстраивать. Ни в коем случае не расстраивайтесь из-за этого. Даже если Вы решите для себя, что там ничего нет, не расстраивайтесь. У Вас вся жизнь впереди, и Вы будете очень часто задавать себе этот вопрос. И может, Вы так и проживете свою жизнь, окончательно не найдя ответ. Но опять-таки, это не должно Вас расстраивать. Чарльз Дарвин, автор той самой теории эволюции, умирая, сказал своей жене: «И все-таки Он есть».

В этот день я для себя ничего не решил. Точнее, я решил ничего не решать. Пока. Я подумал, что может через год я снова поставлю этот вопрос «на повестку дня», а пока пусть «повисит». Ведь Чарльз Дарвин, например, решил этот вопрос в самый последний момент. Интересно, после смерти, что он там увидел? Тоннель? Или ничего? Умирающих утешают, или же сами умирающие себя утешают тем, что там что-то есть. Им безразлично рай это, или ад. Главное, что никто не хочет верить, что смерть – это «конечная», а дальше – пустота. И мне не хочется верить, что я просто умру и всё. Естественно, по законам физики я никуда не исчезну: во вселенной ничто никуда не исчезает и не появляется из ниоткуда, оно лишь переходит из одного состояния в другое. Я перейду из состояния многоклеточности в состояние простых химических соединений. Я не исчезну в никуда. Кости – это хорошее удобрение.

Искра жизни VI

До поступления в университет/Весна/2008

– Роберт, слушай, сегодня пятница! Ты обещал!

– Пятница? Да ладно? И что?

– Пошли со мной на пятничную молитву, многие из наших собираются. Ты ни разу не ходил с нами. Тем более, в прошлый раз ты сказал, мол, в следующий раз. Вот он – настал.

– Не, Махар… Давай снова «в следующий раз». У меня дела. Мне нужно готовиться к поступлению в универ.

– Час ничего не изменит. Пойдем со мной.

– Уговорил. Только я заходить не буду. Подожду тебя возле мечети. Пощелкаю семечки.

– Как так? Не зайдешь, зачем тогда идти? – недовольно сказал Махар.

– Ты же знаешь, я не умею делать все эти «штуки»: повороты головы, поклоны и всё такое…

– Так я тебя зову, чтобы ты научился их делать! – мой друг повысил голос – Мы должны молиться, делать намаз, чтобы…

Я резко перебил его «проповедь»:

– Не хочу. Вот стану дряблым и старым, и тогда начну!

– Уверен, что доживешь до этих лет?

– Да! Если ты меня не «кокнешь» сейчас, то доживу.

– Упрямый, как… Ладно, пошли, подождешь меня, – отчаянно сказал Махар, понимая, что уговоры не подействуют. Но отчасти он был доволен, потому что благодаря ему, я «еще на один шаг стал ближе к нашей вере». Хотя с его стороны глупо было так думать. Если человек стоит возле мечети, и, щелкая семечки, ждет своего друга с пятничной молитвы, то это, мягко говоря, не «шаг навстречу к нашей вере».

Мне не хотелось молиться. Может, потому что я знал, что если начну, то нельзя будет прекратить это дело. Это будет большой грех, если я вдруг пойму, что мне уже не хочется молиться пять раз в день. Зачем брать лишний грех на душу, не так ли?

Мы подошли к мечети. У нее был один минарет, который постоянно напоминал всем: «не забываем, пришло время молитвы», ну или что-то в этом роде, правда, на арабском языке. Мне всегда нравилось слушать призывы из этого минарета. Даже рано утром, когда хотелось спать, было очень приятно «его» услышать. Хотя я ни черта не понимал. Мы же слушаем иностранные песни, которые не понимаем. Мы даже с них тащимся. Но пение из минарета было красивее. Оно было рассчитано не для кайфа, а для души. Если она, конечно, есть; не том смысле – для тех, у кого есть душа, а – вообще, если она существует, как некая субстанция.

Я знал, что Махар посмотрит на меня взглядом: «а может всё-таки…?», и поэтому мне не хотелось не него смотреть. Возле входа я сказал: «Всё, давай заходи. Я подожду здесь. И не болтай там со всякими. Терпеть не могу, когда ты болтаешь с кем-то на религиозные темы!». Странно, но он промолчал, сделал вид, что обиделся, хотя просто был расстроен, что ему не удалось меня заманить в его «мир». Мир полный доброты, полный смысла, полный понимания. Мир, который был мне не доступен, в силу того, что он был мне недоступен… в мои 17 лет. И в 20, и в 25. Здесь мне хочется добавить: «и в 30 лет, и вообще никогда». Но с другой стороны – чем чёрт не шутит?

Стоя возле мечети, я о многом думал. Я подумал: «банально думать о смысле жизни, стоя возле мечети, или возле церкви, или возле синагоги, или возле храма Будды. И вообще, зачем думать о смысле жизни, если у тебя не хватает знаний об этой жизни, чтобы точно решить». Я решил «отложить решение этого вопроса», до «лучших времен», ведь я собирался поступать в медицинский университет. Потом я огляделся, в глупой надежде увидеть такого же, как я – с семечками в кармане и ждущего друга с пятничной молитвы. Таких не было. Интересно такие бывают? Уверен – бывают. Надо создать «движение людей, ждущих друзей с пятничной молитвы». Будем колесить по свету на джипах.

Все эти странные мысли были прерваны голосами трёх человек, идущих то ли навстречу мне, то ли к мечети. Молитва давно началась. Не думаю, что эти «ребята» опоздали. Издалека казалось, будто они три брата-близнеца. Действительно, три человека одинакового роста, возраста, у каждого длинная черная борода; идут рядом и «мило» беседуют. Чем ни братья? «Братья-акробатья». Они верующие. Чересчур верующие. Они промывают мозги. Точнее не промывают, а вдалбливают в твои мозги одну супер-идею. Всего лишь одну. И ты больше не ищешь ответов на вопросы о смысле жизни. Ты всё знаешь. Ты – гений. Такой же гений, как и те, что угнали самолеты 11 сентября 2001.Для полной ясности скажу, что им не хватало всего лишь нескольких «примочек». Автомат, две-три гранаты, и крики. Не буду говорить, что за крики. Все их знают.

Такие «ребята» всегда появляются неожиданно. Как смерть. Она приходит, когда не ждешь. Сидишь себе – «живешь», и вдруг она нарисовалась. Вся такая неожиданная, со своей идеологией и принципами. Как эти братья.

– Чего стоишь, почему не на молитве? – сказал один из них, подразумевая то, что я здесь стою «не в тему».

– Да я друга жду. Он зашел туда.

– Почему с ним не пошел?

– Я пока что не умею молиться.

– Слушай, я тебя могу сам научить. Не стесняйся. Веры нельзя стесняться. Хочешь, приходи, я покажу тебе, где я живу. Я стану твоим учителем. Я тебе расскажу о нашей религии, о грехах, о молитве.

– Спасибо большое, но меня друг обещал научить, – соврал я, в надежде, что он отвалит.

– Друг? Он, наверное, тоже еще молод. От учителя многое зависит. Вы же не знаете, что такое настоящая вера. Пророк, мир Ему, говорил, что к изучению веры нужно подходить с осторожностью, ибо каждое неосторожное деяние может быть греховно, – сказал он с умным видом. Идиот, пытается меня заманить в свою радикальную шайку.

Я не хочу сидеть где-то в лесу, в горах, с автоматом и мочить всех, кого мне скажут. Не хочу умереть бессмысленно. Мол, мы несем веру в ряды неверных – ненавижу это слово! Эти радикалы любят заманивать молодежь. Почему им это удается? Да потому что среди молодежи полно идиотов! Они заполняют весь свой пустой мозг ненужной информацией, которая гласит, что смерть в бою с неверными автоматически даст «путевку» в Рай! А я думаю, что она даст «путевку» в никуда, в пустоту. Смерть, она приходит неожиданно. В основном. У больных раком она приходит «ожиданно», но тоже не всегда. Как повезет.

Я не знал, как от них отвязаться. Я сказал, что мне срочно нужно домой. Тот «змей-искуситель» сказал мне, что он с друзьями часто бывает здесь. Сказал, чтобы я не стеснялся и подошел к ним. Сказал, что люди из мечети мало знают о нашей истинной вере. Тоже мне, нашелся знаток. Уверен, продолжительность его жизни составляет около 35-40 лет. Их часто выкуривают. Из всяких домов, из леса, из ущелий, где они прячутся.

Помнится, была компьютерная игра, про итальянскую мафию в Америке 30х годов. Я очень любил в нее играть. Игра со смыслом и с прекрасным сюжетом. Главный герой – бывший таксист, но теперь он мафиозный солдат, на службе у дона Сальери. И в последней мисси этой игры было задание: «УБИТЬ ВСЕХ УБЛЮДКОВ». Не знаю, почему я это вспомнил…

Я больше никогда не ходил в мечеть, ждать друга и щелкать семечки.

Искра жизни VII

Первый курс в медицинском университете города S. оказался сложнее, чем «пророчили». Но человек – это животное, биологический вид, набор химических соединений. Человек ко всему привыкает. Адаптируется. И я прошел. Сдал экзамены, зачеты и прошел на второй курс, который оказался не сложным в плане учебы. А в плане моего мировоззрения он оказал на меня сильное влияние. Я сильно изменился. Я уже рассказывал о своем разговоре с Ларисой Александровной. О Боге. Впрочем, сомнения меня начали терзать еще в школе, но я не придавал им значения. Все верили, и я верил. Все упоминали Его имя в суе, и я упоминал. Сомнения одолели меня именно тогда, на втором курсе. Я стал черствым циником. Хотя нет, отсутствие веры сделало меня таким. Нет! Тоже неправильно. В общем, я не знаю. К чёрту этот самоанализ. Есть два типа верующих, в любой религии. Первый тип – искренне верующие – они просто верят, без причины, без объяснений, им не нужно что-то доказывать, они верят слепо и искренне. У них есть способность, есть дар, есть талант, который взялся непонятно откуда, и мне никогда их не понять. Хоть тресни – не понять! А второй тип – ложно-верующие – они вроде верят, но причина тому – не уникальная способность к искренней вере, а боязнь! Они просто боятся: «а вдруг там что-то есть, нужно верить, так, на всякий случай». И весь подвох в том, что отличить эти два типа невозможно.

Третий год обучения я провел в созидании со своим «новым» мировоззрением. Со своей «новой картиной мира» Третий курс был насыщенным и громоздким: я любил, я ненавидел, я был циником, я был романтиком, я был…патологоанатомом. Но это все прошло, это не вернуть. И в этом городе нет такой же «тропинки-машины времени», которая есть в том городке, что я вырос. Здесь каждый шаг – это не какое-то каждый раз новое воспоминание. Здесь все иначе. А так жаль. Ведь, черт возьми, так хочется порой вернуться в прошлое. Хочется снова любить. Я и сейчас могу любить, но уже не так, как раньше. Я сказал много нехороших вещей о любви за свою жизнь. И пусть она бессмысленна, пусть это невроз и биохимическая реакция, пусть это стимул к продолжению рода. Я в нее верю. Я слепо верю в нее, как те, что искренне верят в Бога – первый тип верующих. Но они уважают Бога, а я не уважаю любовь. Хотя она много раз делала меня счастливым, я в нее верю, я люблю ее, но не уважаю.

Вы когда-нибудь любили отчаянно и слепо? Так, что тебя колотит изнутри, что-то сидит и бьется в тебе, не давая спокойно жить. Как ломка, как синдром отмены. Ты готов целиком продаться, отдать все, лишь бы насладиться этим мгновением рядом с тем, кого полюбил. Так, что когда тебя спросит кто-то: «А за что именно ты любишь этого человека? В чем причина?», ты не находишь ответа! Он и не нужен тебе, этот ответ. Ты просто знаешь это и безразличны все слова. И пусть весь мир перевернется, пусть погаснут звезды, пусть все исчезнет вмиг и навсегда – это все неважно. Важен тот человек, которого ты полюбил. А вселенная – это лишь вселенная – пусть себе расширяется.

И я любил. По-настоящему. Однажды. И больше никогда такого со мной не приключалось. Пока. Но чем черт не шутит?

19 лет. Глупый возраст. Ты уже совершеннолетний. Но ты все еще идиот. Я говорю про себя. Девушка, которую я полюбил, была умна и хороша собой. Но это не первое на что я обратил внимание. Сначала я вообще ее не замечал… Год не замечал! Два не замечал! Я идиот! Мы учились вместе в университете, сидели рядом, играли в морской бой и мафию, спорили на что-то, а я – не замечал. Я очень люблю ее вспоминать. У меня даже сохранились ее фотографии, которые я «незаконно» раздобыл той холодной зимой, когда до меня наконец-то дошло, что я полюбил А… Не хочу называть ее имени. Это было на том самом третьем курсе.

Я очень часто люблю ее вспоминать.

Svanì per sempre il sogno mio d'amore –УШЛИ НАВЕКИ МОИ МЕЧТЫ О ЛЮБВИ. Это фраза из романса «E lucevan le stelle» из итальянской оперыTosca. Не знаю, почему я это вспомнил…

У А. были карие глаза. Но не такие карие, как у Индиры. В глазах Индиры я разглядел любовь, а в глазах А. – нет. Я имею ввиду любовь ко мне. У А. тоже были кудрявые локоны, но я так и не поигрался меж них своими пальцами. А наши разговоры… Мы могли говорить о чём угодно, о будущем, о прошлом, о зонтах, что стоят и сушатся в лекционном зале, о Ferrari, о горах, о поэзии, о цветных карандашах, о Шреке, да вообще обо всем! Она часто говорила, что окружающих любит больше, чем себя. Я верил ее словам, хотя знал, что все мы эгоисты. Я идиот. Я поздно обратил на нее внимание. До этого я просто с ней дружил. Ненавижу дружбу между мужчиной и женщиной. Она всегда заканчивается. Вопрос в том, каков будет финал. Наша дружба закончилась молчанием. Мы по сей день молчим. Молчание – золото, не так ли? В нашем случае – это финал нашей дружбы, а не золото. Как всегда, виноват был я. Я же влюбился первый. Хотя нет, я не влюбился, я полюбил. Беспричинно и слепо. По-настоящему. Я полюбил А. именно так, как учила меня любить Индира, когда мне было 17. Я полюбил А. именно так, как не смог полюбить Индиру – по-настоящему.

Была зима. Красивая зима. Настоящая русская зима. 14 февраля все влюбленные, в том числе и я, отмечают день влюбленных и признаются друг другу в любви. Я купил красивую открытку… Написал в ней что-то, не могу вспомнить что именно, были комплименты, помню лишь последнюю строчку: «А., мне очень приятно с тобой общаться!»

У нас была лекция. Мы сидели в холодной аудитории, в белых халатах, а сверху накинули зимние куртки. Лекцию читал один из хирургов, он был стар и мудр. Но ему тоже было холодно. Я положил открытку в левый карман халата, чтобы достать ее оттуда правой рукой и вручить А. Лекция длилась полтора часа. Каждую минуту я прокручивал в своей голове сценарий, по которому все должно «свершиться», я представлял себе снова и снова, что я скажу, когда буду дарить открытку. Я идиот. Мои сокурсники обогащали свой разум, а я сидел и мечтал. Ненавижу, когда мечтания не дают тебе сосредоточиться на науке. Они вечно все портят.

Лекция закончилась. Старый лектор поблагодарил нас, и мы стали «отчаливать». Все загудели, как пчелы. Или как мухи. Не знаю. Биомасса тронулась с места. Как огромные куски льда в Арктике. Они откалываются от основной массы и плывут куда-то, непонятно куда, непонятно зачем. Но без них тоже нельзя. Их могут разбить и преодолеть лишь ледоколы.

А. спешно поднялась и помчалась к выходу быстрым шагом. Я вскочил – и за ней. Я догнал ее в коридоре, постучал ей рукой по левому плечу. Она обернулась. Этот пронзительный взгляд, он все замечал, он все знал, но не меня. Я сказал ей:

– Привет! С праздником тебя! – Я правой рукой достал открытку из левого кармана. Почти как в мечтах.

– Привет! Спасибо, что это?

– Это открытка, специально для тебя, в честь сегодняшнего дня.

– Я не могу это взять, – сказала она. Опустила голову, и медленно стала от меня отходить дальше по коридору. Я был в ступоре. Я идиот.

– Почему? Что в этом такого? Возьми, пожалуйста! – сказал я. Я отчаялся, но не выдавал себя. Она молчала, мы шли рядом по этому темному коридору. Я не хотел, чтобы он заканчивался. Мы дошли до лестницы, А. хотела подняться вверх, на второй этаж. Я сказал ей: «В этом ничего противозаконного нет. Возьми, это для тебя. Прочитай мои слова».

Она взяла мою открытку. Поблагодарила меня. Я был счастлив. Я идиот. Идиот 14 февраля 2011 года…

Искра жизни VIII

«Ложки нет»

Матрица

Все боятся смерти. В чем причина этой боязни? В том, что смерть приходит неожиданно? Или в том, что когда она приходит, всё заканчивается? Интересно, «гении», угнавшие самолеты 11 сентября 2001, боялись смерти? Или те, кто воюют на Северном Кавказе, боятся? Я имею в виду тех, кто против федеральных сил, да, тех самых, с длинной бородой и кучей автоматов. Они называют это Священной войной. Если ты умер на этой войне, твоя душа автоматически прилетит в Рай – ты выиграл «горячую путевку». Ты спасен.

Когда люди умирают от рака, медленно и мучительно, с болью и страданиями, с кучей слёз и сожалений, с неисполненными мечтами и маленькими детьми на попечении, они не получают «путевку» в Рай. Вселенская несправедливость. Или может Вселенная слишком большая и могучая, чтобы заметить тех, кто умирает от рака? Ведь они просто умирают, просто кричат и тихо плачут от боли где-нибудь в кровати, в окружении нескольких, самых близких человек. А «воины» Священной войны выкрикивают священные фразы, они умирают с грохотом, с гулом, под взрывы снарядов, под взглядами сотен людей, даже в прямом эфире, по ТВ. Конечно! Вселенная их заметит! Конечно, это заслуживает «путевки» в Рай. Если конечно он существует.

Всякого рода мысли о смерти часто преследуют меня, когда мы ходим на занятия по судебной медицине. Они проходят в «Бюро судебно-медицинской экспертизы» города S. Туда привозят тех, кто погиб. На улице, на работе, или еще где-то – погиб – значит автоматически попал в это Бюро. Видите, это тоже своего рода «путевка». С одной лишь разницей – Бюро реально существует и «путевка» тоже настоящая, а Ад или Рай, или Нирвана, или еще какой-то некий «котёл» вечности – это вымысел. Хотя, чем чёрт не шутит?

Занятия по судебной медицине начинались рано утром… В восемь часов. Вы представляете себе такое утро, когда сидя за столом на кухне, завтракая, ты думаешь о том, что скоро тебе ехать в морг? На занятия. Учиться. Смотреть на вскрытие, думать о причинах и времени смерти.

«ЗДЕСЬ МЕРТВЫЕ УЧАТ ЖИВЫХ» – эта надпись «украшала» одну из стен зала, где проводили секцию. Секция – это вскрытие. Заходишь в большой зал, кругом столы, а в левом углу куча каталок, а на каталках лежат мертвецы, ну или трупы, не знаю как правильно, каждый «ждет» своей очереди на стол…ну на секцию. Причем, «претенденты» на секцию лежат вплотную друг к другу. Может этого не следовало говорить, но всё же. Звуки пилы для костей. Знаете, это такая болгарка, обыкновенная болгарка. Ей пилят череп. В принципе это не страшно, но запах пиленных костей – это жуть. Кругом бегают санитары с ведрами, с ножами, с пилами. Тоже нестрашно. Возле стены, которую украшает надпись, стоит компьютер, такой старый, у него даже экран не плоский. За столом сидит врач-судебно-медицинский эксперт. У него есть кружка горячего кофе, есть конфеты, есть булочка. Другой врач стоит за одним из столов для секции. На нем фартук, перчатки, колпак. Он описывает то, что видит. Это его работа – понять, когда и от чего умер тот или иной человек. Зал для секции немного мрачный. Нет, вовсе не от того, что там лежат мертвецы и ждут очереди на секцию, а просто – плохое освещение. Или может мне так показалось. Не важно.

На улице, во дворе этого здания, здания для секции, стоит скульптура. Высокая. С человеческий рост, даже выше. Вы видели стервятника? Это такая птица. Большая и некрасивая. Введите в Google«стервятник». Откройте картинки по этому запросу. И выберите самую ужасную и большую из них. Это стервятник, он питается падалью. Он ждет смерти. Если представить на секунду, что все-таки есть такое существо, как Смерть. Да, та самая смерть с косой и в черном капюшоне. Так вот, получается стервятник – это друг Смерти, он ее постоянно и с нетерпением ждет. Все остальные – боятся Смерти, а стервятник – любит и ждет. Ведь Смерть его кормит. Это его мать-кормилица, alma mater. Так вот, там стоит черный, высокий, большой и страшный, до мурашек страшный, «памятник» этой птице. И знаете, порой ты смотришь на него, и тебе кажется, что он где-то там, в глубине живой. В его глазах жажда смерти. Но он непоколебим. Он терпелив. Он может ждать. Смотреть и летать над тобой. И просто ждать. Смысл его жизни – это Смерть. Чья-то смерть. Гениально и просто. Главари террористов и экстремистов – тоже своего рода стервятники и падальщики. Они тоже «питаются» смертью, чьей-то смертью, зарабатывая на этом деньги. У них тоже есть жажда Смерти, они ее тоже ждут, но не для себя, а для людей, для мирных людей, которые где-то работают. В офисах всяких небоскребов, в переходах метро, да везде.

Еще одна вещь, которая мне запомнилась в Бюро, это одна картина. Небольшая картина. Примерно размером 30 на 45 см. Она висела в небольшом кабинете. Я не помню, как назывался этот кабинет. Что-то вроде препараторской. В центре ничего. Вдоль всех стен – столы. На столах лежат банки с формалином. А в банках лежат всякие кусочки органов для последующих исследований. Так вот, как только заходишь в этот кабинет, на стене висит эта картина. Мрачная картина, в темных тонах. К тебе обращен некий персонаж в лодке. Лицо закрыто черным капюшоном, и сам он в плаще. В руках он держит что-то вроде весла. Кругом река. Он будто подплывает к тебе с противоположного берега. И кажется, ему нужно заплатить, чтобы он «добросил» тебя на тот берег. Тот берег – это Аид – царство мертвых. А переправщик в лодке – это Харон. Он перевозит души умерших. Древние греки часто шутили перед сражениями: «Завтра будем пировать у Аида». Ну конечно, в то время не было всяких Бюро и моргов. Умер – получи монетки, сгори в огне, и вперед – кататься на лодочке с Хароном. Хотя на вид он не очень разговорчивый. Но чем черт не шутит?

Однажды мы наблюдали за вскрытием одного умершего. Он лежал на этом секционном столе, спиной вниз. Врач распилил черепную коробку. Я и мои однокурсники были в масках. Мы просто смотрели. Некоторые вышли, они не могли на это смотреть. А я остался. Мне было просто интересно. Знаете, такое банальное любопытство, присущее нашему виду. Умерший – это был старик – имел множество татуировок на теле. Возможно, он сидел в тюрьме, не знаю. Но в момент, когда врач начал исследовать головной мозг, я вспомнил Али. От чего умер Али? Как он умер? Где он сейчас? Его тоже вскрывали? Тоже куча студентов наблюдала за этим процессом? Или он просто тихо помер? Мне хотелось надеяться, что Али умер без мучений, без боли. Тихо и невинно. Глупая надежда, родившаяся в голове глупца. Смерть без мучений – это большая редкость, даже в 21 веке. Вы слышали разговоры об эвтаназии? Уверен, что да! Все об этом говорят, мол, можно ли разрешить убить неизлечимо больного человека. А правда, можно ли? И как назвать того, кто введет смертельный препарат для «не мучительной» смерти? Врач? Или Харон? Или может просто убийца? А может открыть специальный факультет и обучать специальности «эвтаназиатор»? Факультет киллеров. Хотя, если серьезно мыслить, я за эвтаназию. Естественно на современном этапе своего умственного развития. Чем черт не шутит, может спустя некоторое время, я передумаю. Может ученые изобретут эликсир бессмертия. Эвтаназия нужна. Она была всегда. Во времена древних греков и римлян, смертельно раненных солдат убивали другие солдаты. Подходили сзади с такой острой штукой вроде зубила, ставили ее острием к шейно-затылочной области, и наносили удар молотком по тупой части зубила. Острый конец вбивался в продолговатый мозг и всё. Вот и вся эвтаназия. Дешево и сердито. Но полезно. И мы нуждаемся в этом, но наше общество не может осознать своей нужды. Все забили себя в религиозные рамки. Говоря о себе, я бы не смог быть «эвтаназиатором». Не смог убить, или помочь умереть. Это не противоречит моей «религии», но это противоречит моей совести и принципам. То есть, не обязательно быть верующим, набожным человеком, чтобы не смочь убить. Я хочу сказать, что если человек агностик или атеист, это не значит, что он сможет убивать, грабить, обманывать и все такое. У всех есть свои заповеди. Мы их называем – «принципы». Ведь можно создать каких-то роботов, или какие-то автоматизированные системы, которые будут делать эвтаназию неизлечимо больным? Видели автоматы, которые «продают» минералку, кофе и всякие батончики? Засунул деньги – получи свой капучино с двумя ложками сахара. Тот же принцип в автоматах для эвтаназии: засунул деньги, выбрал свою болезнь, возраст, дату желаемой смерти – автомат сохранил это в памяти, разработал программу. В определенный момент «икс» к пациенту подъезжает робот, достает шприц и делает укол. Дорого и сердито. Полезно? В какой-то мере.

Или может, убьем двух зайцев одним выстрелом? Гениальный план: всех желающих эвтаназии собрать в одном большом и высоком здании, или в переходе метро. Собрать их всех – неизлечимо больных, желающих смерти. Позвонить главарям террористов, передать им GPS-координаты этого здания и перехода в метро. Выдать им взрывчатку и пару самолетов. И проблема решена. Все получили свое. Все участники этого «плана» довольны. Хотя нет, о довольстве некоторых мы уже не узнаем. Но стервятники явно довольны. Хотя, кажется, это был глупый сарказм.

Искра жизни IX

Flash-forward – Глядя вперед/2012/

«От сердца к сердцу есть дорога»

Карачаевская народная пословица

Какое ясное утро. Глядя на небо, я вспоминаю свое детство, ни облачка, ни единой тучи. Ярко-синее, охваченное лучами солнца, прекрасное и бесконечное…небо. Я плыву в небольшой лодке, по спокойной реке. Ни единой волны, ни шороха. Я просто плыву. Точнее лодка плывет. Она несет меня вдоль реки, я не вижу ни конца, ни начала. Кругом горизонт, и кажется ты видишь гораздо дальше чем обычно и нет предела тому. Ты видишь все, но ты не знаешь где ты. По обе стороны от меня два берега. Похожи как два брата-близнеца. На каждом берегу зеленые луга, покрытые травой, цветами, названий которых я не знаю. Обыкновенные цветы, необыкновенной красоты. И я слышу свое дыхание, дышу я полной грудью, как в первый раз, когда родился на этот белый свет. Быть может это Рай? Если и так, куда я плыву? Я плыву вперед, и время не остановилось, его просто нет! Посмотрев направо, я стал замечать вдали одинокое дерево. Оно просто стоит и молчаливо качает листву. Под деревом я заметил скамью. На скамье сидит девушка с зонтом, спиной ко мне и реке, лицом к дереву и дальнему горизонту. Я хочу к ней! Я не знаю кто это! Я не боюсь. Я просто хочу к ней. Это для меня загадка, черт возьми, ведь я не вижу ее лица! Я лишь хочу, есть лишь притяжение, есть искра, что тянет меня. Внезапно лодка стала подплывать к берегу. Я чувствую волнение, но это лучшее волнение в моей жизни. Я схожу на берег, хочу бежать, но не могу. Я могу лишь развести руки по сторонам, могу ласкать высокую траву своей ладонью, а легкий речной бриз может ласкать меня. Он подталкивает меня сзади, но я не могу бежать. Я волнуюсь и иду. Я чувствую свое сердце, его ритм, и нет ничего прекрасней этих ощущений! Стали виднеться волосы этой девушки, они разных оттенков: есть темные, а есть светлые, блонд. Мне показалось, что меня освещают два солнца. Одно на небе, создает рассвет этого чудесного утра, а одно на земле, рядом со мной, создает невероятные чувства в моем сердце. Но я еще не вижу ее лица. Я подхожу к ней медленно и тихо. Обеими руками прикасаюсь к ее плечам, и целую ее, в самые нежные и приятные губы на свете! Это лучший поцелуй в моей жизни. Я сажусь рядом. Она прекрасна. И пусть то солнце, что над нами погаснет вмиг, мне безразлично. Рядом со мной другое солнце. Впервые в жизни я забыл обо всем на свете! Мне не интересно где я, что это была за лодка и река! Все неважно и второстепенно. Есть она, и есть я. Кругом есть мир, планеты, звезды, но…их нет. Я слышу ритмы музыки, я слышу рояль и скрипку, это музыка любви и музыка моего волнения, это музыка молчания этой девушки. Она молчит, я и не жду от нее слов, поцелуй – он все решил и пусть всегда решает. Мне так безразлична судьба огромного мира, судьба стран и континентов, судьба химических соединений, судьба эритроцитов крови. Неужели я могу забыть всю науку ради нее? Впервые в жизни я так свободен от науки и своего любопытства! Быть может это и есть то счастье, что ищем мы?!

Чертов сон! Это был сон! Лучший сон в моей жизни. Он приснился мне недавно, в тот промежуток времени, когда я работал над этой книгой. Знаете, ни один сон не снится просто так, всегда есть причина, но мы не всегда можем все верно проанализировать и понять. Нам легче поверить, что это вещий сон. Мы же люди, такова наша природа – заполнять все неизвестное своей фантазией, а логика – это лишь логика и не более того. Так вот, этот прекрасный сон приснился мне, потому что я встретил одну девушку. Я встретил ангела. Это произошло, когда я работал над этой книгой. Осенью. 27 сентября 2012 – день нашего первого свидания, мне 21 год, а ей сейчас 17, но скоро уже 18… И прошло уже почти два года с тех пор, как я забыл А.

Х – Падение в пропасть /2011/

«Братишка, Приора[машина] под жопой – и все тёлки наши!»

Это фраза одного из моих псевдодрузей по имени Алан. Друзья. Говорят, что лучше мужской дружбы быть не может, говорят, что женщины видят друг в друге соперниц, а мужчины могут быть как братья. Так ли это? Черт возьми, я не знаю.

Всегда есть выбор: налево или направо, вперед или назад, нажать на кнопку или не нажать на кнопку, пить или не пить, курить травку или не курить, подсесть на иглу или не подсесть. И знаете, этот чертов список вечен. Каждую секунду мы делаем выбор и всегда после этого нас ждут определенные последствия. Хорошие или плохие. Вся наша жизнь – это чертов список. Список выборов: да или нет, верить в Бога или не верить. И это бесконечно. В какой-то мере. Ведь однажды случается, что выбора нет. Например, не бывает выбора «жить или не жить», если у тебя передозировка наркоты и рядом никого нет, или если ты летишь в самолете, которым «рулит» идиот по направлению к небоскребу. Выбора просто нет. Конечно перед неизбежной смертью, порой, есть другой выбор: помолиться перед смертью или нет, вспомнить все былое перед смертью или не вспомнить. И так мы проживаем всю свою жизнь до «конечной станции».