Текст книги "Похититель душ 2"

– Ты видел принцессу, маг? – снова дергая Грейма за волосы, спрашиваю я, требовательно и неумолимо глядя в синие прозрачные глаза. Потрескавшиеся губы кривит насмешливая улыбка, и многочисленные ранки начинают кровоточить.

– Я не только видел ее Правитель, она была главным угощением на празднике, который Минора устроила в мою честь. И мы все его попробовали.

Перед глазами мутнеет от ярости, которая полностью овладевает моим рассудком. Замахнувшись, я собираюсь одним ударом закончить жизнь черного мага.

– Нет. Остановись! – появляется из-за моей спины Руан, перехватывая мой кулак. Его взгляд обращен к самодовольному лицу Грейма. – Кто это сделал? Кто убил Минору и остальных?

– А вы еще не поняли? – хриплый рваный смех, срывается с его губ, и обрывается булькающим кашлем, струйка крови стекает с уголка губ, когда Грейм продолжает, обращаясь ко мне. – Твой старый друг постарался, Великий Правитель. Он забрал твою порядком попользованную принцессу, но, думаю, тебе не стоит ее искать. Я думаю, она уже отправилась в объятия Саха.

– Что за бред! – рычу я. – Кто? Имя!

– Кэлон, мой Правитель. Кэлон Креонский вернулся. Некоторых тварей Саха убить невозможно.

– Кэлон… – повторяю я, встречая такой же потрясенный взгляд Элима.

Глава 5

Кэлон

Сознание темного жреца не знает отдыха. Закрывая глаза, я не погружаюсь в сон, как обычные смертные. Мой дух блуждает по мирам, узнавая места, в которых я никогда не был, и им нет конца и нет начала. Хаос Вселенной….

Так было до того момента, как меня приговорили к казни, и изуродовав тело кнутом, покрытым смертоносными шипами, сожгли на площади перед ликующей толпой минтов, жаждущих смерти темного жреца. Мне казалось, что конец моего пути настал, и я не собирался сопротивляться воле Богов. Я не отвергал смерть, но и не приветствовал ее, а принимал, как данность. Она была лишь естественным исходом череды событий. И прожив тысячелетия в тесной телесной оболочке, я не раз пытался представить, каково будет утратить ее, обрести истинную свободу. Я много раз отпускал свой разум блуждать по другим измерениям, наблюдая за строением параллельных миров, набираясь опыта, питая дух новыми знаниями, которые потом мог использовать в своих целях. И мне казалось, что я готов к тому, что ждет меня за чертой.

Но я ошибся.

Мое время еще не настало.

Рожденный во льдах, я покидал этот мир в огне.

И возродился снова в холодных землях Креона.

«Ты умрешь, Кэлон. Твое тело сожгут, и даже Сах будет не в силах возродить тебя.»

Ты ошиблась, моя белокурая огненная девочка.

Я открыл глаза после долгих лун полного забвения, чувствуя, как в моих венах пульсирует жизнь и невероятная сила, в разы превышающая ту, что я с таким трудом сдерживал ранее. Это было мощное и в то же время тяжелое ощущение. Раны и ожоги исчезли с моего тела, словно я обрел новую кожу взамен старой. И даже следы ладоней Мандисы, мои любимые метки, не позволяющие забыть о ней, стёрлись, словно их никогда не было, словно вся моя прежняя жизнь была частью длительного сновидения.

Я очнулся в Креоне, в замке из черного камня, воздвигнутом на месте пещеры, в которой появился на свет. Величественном сооружении, являющимся редким и неповторимым произведением искусства, возвышающимся над секторами, разделёнными оледеневшими руслами рек.

Зеркальный двойник Элиоса. Семь Пересечений Креона, возглавляемые черными жрецами и магами.

Одна единственная мысль не давала мне покоя, пока я заново учился двигаться, ходить, говорить и контролировать циркулирующую внутри моего тела энергию – как мне удалось выжить и вернуться в Креон в прежнем облике? После ударов кнута, языков пламени, и ядовитой слюны дагона, поглотившего мое тело?

– Ты все узнаешь, когда будешь готов, – ответил Радон, хранитель врат Креона и мой отец, когда я смог задать свой вопрос вслух. Темный жрец, переживший всех Правителей Минтаки и ее крушение, он вместе со мной создал на оледенелых землях чёрный мир Креона, и никогда еще не покидал стен дворца, делая исключения только для посещения храма Риада, главного сакрального символа господства Саха в этих землях.

С каждым новым днем я чувствовал, как растёт моя сила, как прежняя темная сущность наполняет меня чёрной энергией ярости, проявляясь вспышками неконтролируемого гнева. Радон наблюдал за происходящими со мной изменениями с присущим ему отрешенным равнодушием, и по-прежнему хранил молчание, когда я задавал ему вопросы, которые могли бы приоткрыть завесу тайны и объяснить, что со мной происходит.

– Если Сах вернул меня к жизни в прежнем теле, то почему я больше не слышу его голос? – спрашивал я, тщетно пытаясь открыть сознание и почувствовать влияние темного Бога.

– Ты еще не готов, – раз за разом упрямо повторял Радон, приводя меня в еще большую ярость.

Используя портал, я многократно перемещался в храм Риада, где прежде связь с Сахом и ментальное слияние с ним ощущались намного сильнее, чем в других местах. Но стоило мне подняться на последнюю ступень, я понимал, что лишился благословения темного божества, утратил связь с ним. И даже находясь в сакральном месте, я не слышал его голос. Закутанные с головы до ног в белые одежды Ариды (служительницы Саха), расступались передо мной, склоняя свои головы и опускаясь на колени, когда я подходил к алтарю, всматриваясь в застывшие черты Черной статуи Саха, пытаясь призвать его к ответу.

Но Бог молчал.

Вторая мысль, которая посетила меня после пробуждения, принадлежала огненной рие, которая стала причиной моей казни. Я не забыл данного ей обещания.

«Моя смерть ничего не изменит. И если я и сгорю заживо, то только от твоей руки, и ты это прекрасно знаешь. Начинай считать дни, Иса. До моего возвращения.»

И я собирался его исполнить. Война не закончена, раз я жив. Я вернусь в Элиос победителем и заберу ту, что принадлежит мне.

«Запомни свое будущее, Иса. Мое наказание будет долгим и мучительным, принцесса. Я обещал. За одно прикосновение к другому, ты заплатишь часами агонии. И она не всегда будет сладкой…»

Но, когда я поделился своими планами с Радоном, он сначала молчаливо выслушал меня, а потом окинул тяжелым пронзительным взглядом:

– Время настало, закончи начатое. Исполни клятву, данную своему Богу, – грозным непоколебимым тоном произнес Радон. – Не пытайся одурачить меня, Кэлон. Твоя истинная цель сейчас не Элиос, а огненная жрица. Забудь о ней. Ты знаешь, что у нее только один путь. Присоединиться к Аридам Саха или открыть нам местонахождение утерянного Асписа.

– Это не тебе решать, Радон! – громогласно произношу я, от захлестнувшей меня ярости, не узнавая собственный голос. Вибрирующая энергия заполняет мое тело, и, вытянув перед собой руки, я с недоумением смотрю, как движущиеся под кожей магические руны древних заклинаний постепенно сливаются, и тьма, не умещаясь внутри физической оболочки, черной дымкой просачивается через поры. Однажды я видел, как сияла светом Элейн, а сейчас точно также сиял я… но тьмой.

– Что происходит? – спрашиваю я, и мой голос оглушительным эхом отдается от стен зала… зала с Истинными Вратами Креона.

– Посмотри, Кэлон, – Радон встает за моей спиной и кладёт руку на мое плечо, разворачивая лицом к Седьмому Порталу. В отражении, как зеркале, я вижу высокого широкоплечего мужчину с пронзительным взглядом и черными волосами, собранными на затылке. Я прежде никогда не замечал между нами сходства, но сейчас оно бросалось в глаза. Радон не был похож на себя. Я не мог понять почему, но эта мысль наполнила меня тревогой и неприятием.

– Узри истинной лицо огненной рии, ради которой ты едва не лишился жизни, – произносит Радон. – И, как только твое сердце освободится от единственной слабости, ты будешь готов узнать всю правду о себе и своем предназначении.

Портал начинает тускло мелькать, стирая наши отражения, и постепенно размытые тени приобретают очертания, прорисовывая контуры и образы, показывая мне то, к чему я не был готов.

Я без труда узнаю одну из спален Миноры, в которой мне не раз довелось побывать лично. Шикарная помпезная обстановка, громоздкая кровать с балдахином в центре, пестрый диван напротив окна, из которого открывается вид на живописный сад, стол, заставленный изысканными блюдами. Обитель черной жрицы обманчиво прекрасна, ее белокаменный дворец поражает изяществом линий и красотой архитектуры, собрав в себе все лучшее, что способен предложить этот мир. Ее сложно упрекнуть в дурном вкусе. Зло не всегда уродливо и отвратительно, как и доброта не всегда изыскана и красива. Тьма всегда тянется к свету – это неискоренимый инстинкт. Разве не поэтому я выбрал Мандису? Минора хотела бы занять главное место в моем сердце, но разве интересно любить ту, что является отражением тебя самого? Разгаданной тайной? Запрет, противоположность, недосягаемость – вот, что влечет любого мужчину. Нам нравится сражаться за объект вожделения, и процесс завоевания намного интереснее, если противостояние предстоит с самим собой. И понимание этого не смогло обезопасить меня от тяжких последствий моей единственной слабости.

– Что это? – спрашиваю у Радона, наблюдая, как в спальню заходит Грейм, темный маг, с моей подачи назначенный Главой Четвертого Пересечения Элиоса. О том, что Минора иногда позволяла ему насладиться ее телом, для меня не является тайной. Жрица никогда не была постоянной в своих связях. Грейм, тем временем, неспешной ленивой походкой двинулся через просторную спальню к богато накрытому столу. Плеснул вина из продолговатой бутыли в золотой кубок, инкрустированный драгоценными камнями, и медленно поднес к губам. Судя по длинному расшитому серебром халату из дорогой ткани, он частый гость, если не сказать постоялец, во дворце Миноры, и чувствует себя вполне непринуждённо и уверенно.

– Мне это неинтересно, Радон. Игры Миноры и Грейма для меня не тайна. Нет нужды показывать мне, как они предаются похоти, – раздраженно говорю я, собираясь отвернуться и покинуть зал, но жрец удерживает меня с невероятной силой, сжав предплечье.

– А, если сегодня развлекать мага предстоит вовсе не жрице? – отозвался Радон немного приглушенным голосом, от которого тьма внутри меня сгустилась и подняла голову.

Напряжение охватило все мое тело, ледяным браслетом охватив горло, когда я увидел, как в спальню вошла девушка, полностью скрытая алым шелковым одеянием с накинутым на голову капюшоном. Грейм обернулся, держа кубок с вином в руке, и с ленивой улыбкой взглянул на гостью.

– Я ждал тебя позже. Мне показалось, ты была занята с Августом или он не справился с твоим темпераментом, Амадея? – с легкой иронией спросил мужчина.

Девушка неспешно приблизилась. При каждом шаге подол ее платья расходился, демонстрируя через разрезы длинные стройные ноги. И я, как и Грейм, не мог оторвать от них тяжелого взгляда. Никогда Минора еще не вызывала во мне подобного волнения.

– Выпьешь со мной, Амадея? Тебе нужно восстановить силы, прежде чем мы перейдем к главному блюду, – ухмыльнулся он, протягивая гостье второй только что наполненный кубок, который она взяла изящным жестом.

– Ты с кем-то меня путаешь, маг, – ответил ему голос, который я не мог не узнать. Стиснув челюсти, я сделал шаг вперед, всматриваясь в закрытую шелками фигуру девушки, все еще надеясь на обман слуха и зрения. Радон снова остановил меня, его пальцы сильно впились в мое плечо. Охваченный яростью, я не заострил внимание на ощущении скованности собственного тела, и неспособности им управлять.

Грейм с некоторым недоумением воззрился на девушку.

– Подарок от жрицы? – произнес он с удовлетворением. – Приятная неожиданность. Могу я оценить, насколько угадала Амадея мои пристрастия?

– Почему же нет, маг? Смотри, – она скинула капюшон со светлых локонов, которые в свете свечей приобрели золотистый оттенок. Аметистовые глаза смотрели на него с возбужденным блеском. Полные чувственные губы раздвинулись в соблазнительной улыбке. Я не мог поверить, что вижу не иллюзию, созданную Сахом, чтобы запутать меня или ввести в заблуждение. Но ни один мираж не может выглядеть настолько реалистично, как … Мандиса. Ее глаза, голос, волосы, ее губы. Бордовая пелена расползлась перед глазами, погрузив мой разум в агонию ненависти и жажды крови. Я зарычал, намереваясь рвануть в портал и вытрясти душу из огненной бестии, лживой дряни, которая посмела… Однажды она просила Нуриэля убить меня, а сейчас делает это снова, но совершенно иным способом. Я пытаюсь сделать шаг, но мое тело не слушается, словно находясь в чужой власти, парализованное и окаменевшее. Я издаю яростный рык, но с губ срывается только тяжелый вздох. Пытаюсь повернуться, чтобы посмотреть на Радона, который сдерживает меня, но даже этого не могу.

– Ты досмотришь до конца, Кэлон, – бесстрастно отвечает мне голос жреца, оглушительным эхом расходясь под сводами зала. И он звучит совершенно иначе… почти, как тот, что я тысячелетия слышал в своём сознании. Тот, кого я долгое время призывал, снизошел до моих молитв и явился, войдя в тело Радона. Сам Сах сейчас говорил со мной. Боги способны принять любую оболочку в материальном мире и вдоволь наиграться со своими созданиями, но также они могут поработить и захватить любого, на кого падет их выбор.

– Принцесса Мандиса? – восклицает Грейм, пожирая девушку голодным взглядом. – Элиос скорбит о твоей утрате. Армия Нуриэля неустанно ищет тебя во всех Пересечениях. Чем же я заслужил честь увидеть тебя воочию?

– Правление – не является истинным предназначением женщины. А Нуриэль оказался слишком слаб, чтобы надолго удержать мое внимание. Наши старые недопонимания с Минорой канули в лету, и, как оказалось, жизнь полная удовольствий и развлечений подходит мне больше, чем служение неблагодарному народу. У нас гораздо больше общего, чем я думала.

– Ты приняла верное решение, Принцесса, – ухмыльнулся Грейм. – Вместе мы поставим Элиос на колени. Вовремя принять сторону победителей – признак рассудительности. Я восхищен.

– Ты будешь еще более восхищен к рассвету, Грейм, – с чувственным придыханием, томно произносит Мандиса. – Как насчет того, чтобы для начала поставить на колени меня?

Я стискиваю челюсти, чувствуя, как пульсируют вены на моих висках, как кровь шумит в ушах и холодный пот струится по спине от тщетных попыток отвести взгляд в сторону. Я готов умолять Саха остановить представление. Но милосердие – качество не свойственное темному Богу. И оно не свойственно мне, но тогда, почему так больно.

– А ты встанешь, принцесса? – не скрывая возбуждения, хрипло спрашивает Грейм. – На колени перед темным магом?

– Прикажи, – улыбается она, пригубив вино. Ставит кубок на стол и почти вплотную приближается к магу. Подняв руки, плавно опускает тонкие кисти на плечи Грейма и ведет ими вниз, задерживаясь на широком атласном кушаке. Пальцы ловко развязывают узел пояса, и тот падает вниз.

– На колени, рия, – тяжело дыша, бросает Грейм, и она делает это. Опускается на пол, разводя в стороны полы халата на мужчине.

Зверь внутри меня сопротивляется, беснуется, рычит и воет, царапая железными когтями внутренности, вспарывая вены. Рвется и скалит зубы, отчаянно пытаясь вырваться из телесной клетки. Но его удерживает тот, кто породил этого зверя, он приказывает ему смириться и выдержать испытание. Он заставляет его смотреть, чтобы впоследствии он смог загрызть, разорвать последнее светлое чувство, на которое я был способен в Нейтральных землях. Он уничтожал Кэлона, которым я когда-то хотел быть, он показывал мне, насколько слабым и беспомощным я являюсь перед его темным могуществом. И приблизиться к пониманию и принятию его мощи может только одно – возрождение во мне первоначального темного начала.

Я смотрю, как ее губы и пальцы искусно и изощренно ласкают возбужденную плоть Грейма. Его стоны отпечатываются на моей памяти выжженным клеймом, оставляющим шрамы, которые не сотрут даже тысячелетия забвения. Маг хватает светлые локоны Мандисы, резко накручивая на кулаки и управляет ее движением. Порывисто грубо.

– Невероятно, рия. Ты искуснее Амадеи, – стонет он, толкаясь в рот Исы с животными стонами удовольствия. – Глубже, Принцесса. Я знаю, что ты можешь. Да, вот так. Нравится? Хочешь раздвинуть ноги для своего амида? – резко отстраняясь, она запрокидывает голову, глядя в помутнённые похотью глаза.

– Я хочу, Амид. Хочу принадлежать только тебе сегодня. – Шепчет она. Распухшие блестящие губы криво улыбаются, и она вытирает их ладонью. Неторопливо выпрямляется и направляется к кровати, призывно виляя бедрами. Грейм следует за ней, но прежде, чем Иса успевает забраться на высокую постель, толкает ее грудью на покрывало и без лишних предисловий задирает подол ее одеяния до талии. Расставив ноги, она похотливо выгибается и нетерпеливо стонет, когда, обхватив толстый член ладонью у основания, Грейм грубо толкается в нее.

– Вот так, да, – всхлипывает Иса, – Сильнее, – двигает бедрами навстречу мощным движениям Грейма. Влажные удары их тел, смешиваясь со стонами экстаза, причиняют мне осязаемую физическую боль, от которой кровь в венах превращается в яд. Если бы Сах дал мне оглохнуть и ослепнуть в это мгновение, если бы он мог стереть мою память, или дал мне убить их обоих. Сейчас. Прямо сейчас, когда, кончая она гортанно стонет, откидывая назад светлую копну волос, я, не раздумывая бы, разорвал их тела, пролив кровь на разноцветные ковры, устилающие пол спальни.

– Так приятно, Грейм. Заставишь меня кончить снова?

– Сколько пожелаешь, Рия. Если будет недостаточно, мы всегда можем позвать псов Миноры. Хочешь, чтобы все твои отверстия получали удовольствие, огненная распутница?

– Да. Я хочу, – яростно насаживаясь на член Грейма, кричит в экстазе Иса.

Моя Иса, девочка, которую я нес на руках в Нейтральных землях, которая говорила, что любит меня.

И мое сердце покрывается льдом, умирает, затихает, погружаясь в молчание. Я никогда не боялся смерти, но оказалось, что есть кое-что похуже. Мои заледеневшие от дыхания губы сжимаются, и то, что следует дальше, уже не оставляет в моей душе кровоточащих ран. Как можно причинить боль тому, что умерло?

Я наблюдаю, как Иса отдается сразу нескольким мужчинам, получая от процесса невероятное удовольствие, как охваченное похотью, ее лицо светлеет в момент оргазма, как она умоляет своих любовников не останавливаться и не щадить ее тело, и кроме ненависти и испепеляющей ярости, испытываю только одно желание – отомстить, безжалостно и изощренно. Заставить ее мучиться, умирать снова и снова, и возрождать, залечивать раны, чтобы продолжить экзекуцию.

– Достаточно, Кэлон? – голос Саха врывается в мое сознание, и портал гаснет, скрывая от меня происходящую в спальне темного мага вакханалию похоти. Стоны совокупляющихся и звуки столкновения их влажных, липких от пота, смазки и спермы тел, затихают. – Ее ты так долго скрывал от меня? Ради нее ослушался меня? Своего Бога.

«Мне нужны их души, их воля, Кэлон.»

Заверши свое предназначение.

Яви мое могущество жалкому миру Ори.»

Двигательные способности восстанавливаются, и я чувствую внутри себя только ледяную пустоту и мрачное предвкушение жестокого возмездия, и жажду крови.

– Ты позволишь мне наказать рию. Прежде, чем я отдам ее тебе? – спрашиваю я, поворачивая голову и глядя в глаза Радона, из которых на меня смотрит сама тьма. Сах, овладевший душой и телом моего отца, улыбается.

– Узнаю лучшего из своих жрецов. Я дам тебе такую возможность. Мне спешить некуда. Слушай меня, служи мне.

– Но почему я, Великий Сах? – меня охватывает благоговение и в тоже время невероятный всплеск энергии пронизывает мое тело, циркулируя внутри, заставляя руны под кожей сливаться в древние слова заклинаний.

– Только я знаю, кто ты, – голос пронзает мою голову острой болью, вскрывая сокровенные знания, утраченные по его воле. – А теперь задай мне правильный вопрос, Кэлон.

– Кто я?

– А ты еще не понял, мальчик? – оглушительный смех поднимает ветер и в одно мгновение гасит все факелы в зале. Озираясь в кромешной темноте, я наталкиваюсь на одну из колонн, подпирающую высокий свод. Один за другим загораются подсвечники вокруг алтаря Саха, и постепенно неровное потрескивающее пламя переходит на факелы, установленные в стенах, освещая зал серебристым огнем.

Черный пепел осыпается на мои волосы и плечи, покрывая каменный пол грязным ковром.

Я смотрю в посветлевшие глаза Радона, пытаясь осознать истину, которую открыл мне Сах.

– Это правда? – спрашиваю я. И черный жрец, которого я долгие тысячелетия считал своим отцом, медленно кивает.