Текст книги "Скандальный роман"

Глава 6

«Она была провоцирующе непосредственна.»

Януш Леон Вишневский. «Одиночество в Сети».

Алекс

Честное слово, я не собирался ее целовать. Это произошло спонтанно. Чёртово платье с открытой спиной и ее взгляд, как зеркало отражающий ее эмоции, разбудили во мне животные чувства. А еще эротический триллер, оказавшийся на злополучной флешке, сделал своё дело. И словно в довесок к роману Руслана поместила на флешку папку со своими фотографиями. Некоторые были вполне приличными, но большинство – просто огонь. Я и представить не мог, что за невинным личиком прячется такая тигрица. Хотя вру, после прочтения ее романа именно тигрицу я и представлял, но фантазии не шли ни в какое сравнение с реальностью. О черт, она меня просто добила своими снимками. И кто теперь из нас уверенный хищник? Если Руслана сделала это намеренно, то я готов ей аплодировать стоя. Определенно, это мой типаж женщины, потому как юную наивную девочку я ее больше не представляю. Стоит ли говорить, что до эссе я так и не добрался. Блядь, да я просто забыл о нем совершенно. И кто бы меня осудил за это?

Сегодня я дочитал эпилог ее истории в обнимку с пятничной бутылкой текилы и просто не смог удержаться, чтобы не отправиться на поиски юного дарования, а как раз-таки фотографии и подсказали мне место, где ее можно найти. На нескольких снимках Руслана запечатлена на сцене отлично знакомого мне заведения с микрофоном в руке. Похоже девушка талантлива не только на писательском поприще, но еще и неплохо поет, раз подрабатывает в клубе. Возможно, я даже видел ее раньше, но не обращал внимания, потому что каждый раз был в стельку пьян. То, что сейчас я тоже немного нетрезв, все-таки не повлияло на мое зрение, и увидел я Руслану сразу, как только вошел. Еще перед клубом ко мне прилипла какая-то девица, и я не спешил от нее отделываться, еще точно не зная, как пойдут дела. План совращения Русланы Мейсон был не продуман совершенно. Я просто поддался потребности увидеть ее и поговорить. Хотя разговоры я бы оставил на потом, но не думаю, что мисс Мейсон достаточно искушена, чтобы вот так сразу без приложения усилий с моей стороны запрыгнуть на меня с радостным кличем голодной амазонки.

Я решил на время занять наблюдательную позицию за одним из столиков, игнорируя поползновения в мою сторону от новой знакомой. Все мое внимание было приковано к Руслане Мейсон, которая, забравшись на барный высокий стул, флиртовала с каким-то зрелым плейбоем, попивая коктейли. В облегающем стройную фигурку платье с открытой спиной, распущенными черными, завитыми в крупные локоны волосами, струящимися по хрупким плечам и ярким вечерним макияжем, она выглядела просто сногсшибательно. Я точно так же, как и мудак, который пытался подкатить к ней, пялился то на бесконечные ноги в лодочках на высоченных каблуках, то на красивые руки, то на обтянутую плотной тканью грудь. Мое терпение подошло к концу, когда этот урод начал лапать ее за руки. А потом еще и заказал ей алкоголь. Я прекрасно знаю, что на уме у этого извращенца, сам такой же, но мне можно, а ему нет. Без всякой логики. Я так решил.

И как оказалась, Лана снова ничего не имела против спасения. Я сам не понял, как после избавления мисс Мейсон от назойливого кавалера и небольшой словесной перепалки перешел к действию, заявив, что она поедет ко мне домой, а потом прижал к барной стойке. Я думаю, она была шокирована моим поцелуем больше чем я, но, видимо, я все-таки поспешил с выводами, заметив в ее глазах легко читаемое возбуждение. Я только успел прижаться к приоткрытым губам Русланы, как ощутил серьёзный и увесистый для хрупкой девушки удар по лицу. То, что она дерется, мне даже нравится. Я был бы разочарован, поступи она иначе.

– Это была проверка, – заявил я, отстраняясь и потирая ушибленную щеку. – Отличный удар, детка.

– Я тебе не детка! – рычит она, заставляя меня рассмеяться.

– Хорошо, так мы идем ко мне, недетка, – передразниваю я. – Или снова позвать того красавчика? Он нравится тебе больше?

– Иди ты знаешь куда, – говорит Лана по-русски. Опираясь локтем на барную стойку, с любопытством смотрю на покрасневшее от злости и, может быть, не только от злости лицо. Не помню, когда в последний раз испытывал такое удовольствие от прелюдии. Именно так я называю небольшой промежуток возни перед настоящим действием. Некоторым девушкам совершенно не нужна прелюдия, но Лана из другой категории. Придется потрудиться. Но, думаю, она того стоит.

– Назови любую точку на своем теле, и я с удовольствием туда пойду, – ухмыляюсь я, раздвигая губы в улыбке. Она потрясённо открывает рот. Но быстро берет себя в руки.

– Ухо! – выдает она, скрещивая руки на груди. Прищурившись, я скольжу взглядом по стройным бедрам вниз, к ногам и так же медленно поднимаюсь к лицу.

– Ты меня недооцениваешь, детка, – невозмутимо сообщаю я. – Или себя? Неужели ухо – это самая сексуальная часть твоего тела?

– Но ты говорил о точке, – с вызовом напоминает она, вздернув свой аккуратный носик.

– Хочешь, чтобы я назвал вещи своими именами? – понизив голос, спрашиваю я. – Судя по тому, что я прочитал, ты знаешь много интересных синонимов того, что я подразумевал под словом «точка». Мне перечислить?

– Нет, не надо, – быстро отвечает она, выпрямляя руки, и мой взгляд устремляется на высокую грудь девушки. Чертовски хороша, с некоторым отчаянием отмечаю я. Отчаяние вызвано тем, что я не могу все это попробовать здесь и сейчас, и мне предстоит долгий и мучительный путь прежде, чем она сдастся. Физически она уже готова, но вот с разумом придется поработать.

– Брось, тебе совершенно нечего стесняться. Поверь, это совершенно нормально для девушки твоего возраста…

– Да? – она вскидывает бровь, сексуально выгибая бедро. Заставляя меня стискивать челюсти, и я прячу руки в карманах, чтобы снова не напроситься на пощечину. Еще от первой не отошел. – А как насчет тебя, Алекс Джордан? В тридцать шесть лет у тебя тоже возраст, подходящий для написания жесткой эротики?

– Твои шансы на спасение тают на глазах, Лана, – произношу я. – Еще слово о жесткой эротике, и мы займёмся ею прямо здесь.

– А потом проведем ночь в полиции, и после тебе уволят из университета, – заявляет она, посылая мне насмешливую улыбку.

– Ты думаешь, я боюсь потерять работу? – иронично интересуюсь я.

– Не знаю, но никому не нужна репутация озабоченного преподавателя, домогающегося в клубе до своей студентки.

– Подашь на меня в суд?

– Почему бы нет? Судя по тому, что пишут в газетах, ты богат и знаменит. Для меня это отличный шанс заработать и стать популярной.

– Я могу предложить тебе другой вариант.

– И какой же?

– Пойдем со мной. И я расскажу, – поднимаю руку. Привлекая внимание бармена. – Бутылку текилы, друг, – уверенно говорю я. Лана хватает меня за запястье прежде, чем я успеваю взять свой заказ.

– Я никуда, не пойду с тобой. Еще и с этим, – она презрительно смотрит на бутылку.

– Ты можешь не пить. Маленькая еще. Пьяные девушки вообще непредсказуемы, натворят дел, а потом обвинят в изнасиловании.

– Я не такая.

– Все так говорят.

– Смотрю, у тебя огромный опыт, Джордан. Как тебя зовут на самом деле?

– Алексей Князев, – я протягиваю ей руку. И она инстинктивно вкладывает в мою ладонь свои пальцы. Очередное ироничное замечание вылетает из головы, когда я смотрю в томные лабиринты ее глаз. Ее ладонь дрожит в моей и ощущается так чертовски приятно, так обжигающе горячо. Меня пугает собственное почти неконтролируемое желание. Это не случайная девушка на ночь. Не стандартная и привычная ситуация, когда каждый из партнеров знает, что хочет получить, начиная сближение. С Русланой совершенно другой случай. И знаю ее гораздо лучше, чем она думает. Я старше, и мой опыт позволяет мне видеть гораздо больше и глубже. Дело не только в прочитанном романе, в который она, несомненно, вложила львиную долю себя самой, но и в том, что я вижу сейчас в ее глазах, улыбке, в немного неловких, дерганых жестах. Не совершаю ли я ошибку? Хоть Стейси и советовала мне влюбиться, на самом деле я этого совершенно не хочу, да и не знаю, способен ли еще на сильные чувства. В двадцать я постоянно влюблялся и так же быстро отходил. А мой брак научил меня тому, что любить вовсе неприятно, это не сплошная радость и удовольствие. Это ответственность, постоянная работа. Это боль и разбитое сердце в итоге. А еще опустошение, дыра в груди, которую ничем не заполнить. Я никогда не захочу пройти этот пусть снова. Я до сих пор не зализал старые раны.

– Тебе не нужен был псевдоним, Алексей Князев, – с улыбкой говорит Лана. Я крепче сжимаю ее пальцы, привлекая к себе. Кладу ладонь на ее талию, глядя в настороженные глаза. Она вздрагивает всем телом, но не отстраняется. Воздух между нами накаляется до критической отметки. Еще немного, и я сделаю именно то, о чем говорил ранее. И я надеюсь, нас посадят в одну камеру, чтобы мы могли продолжить начатое.

– В Нью-Йорке у писателя с именем Алексей Князев не было бы никакого шанса.

– Я должна кое в чем признаться, – опуская ресницы, произносит девушка. Мои пальцы скользят вверх по стройной талии, забираются за спину, лаская обнаженную кожу. Ее прерывистое тяжелое дыхание выдает ее состояние с головой, но уверен, что и она прекрасно видит, что делает со мной в данный момент. Мы, наверное, оба сошли с ума, но остановиться уже не сможем. Мне нужно быть умнее, но я не хочу.

– Созрела, чтобы пойти ко мне? – спрашиваю я, почти касаясь губами ее щеки.

– Я тоже прочитала твою книгу, – тихо говорит она.

– Нашла чем удивить. Ее прочитали миллионы, – пожимаю я плечами. Отпускаю девушку, чувствуя на себе оскорбленный взгляд. Хотя, честно говоря, не понимаю, на что она обиделась. Разберёмся по дороге. Достаю из бумажника купюру и кладу на столешницу. Беру бутылку и протягиваю руку Руслане.

– Пойдем со мной, Лана, – мягко говорю я, глядя в черные глаза. Она хмурится, кусая губы, прекрасно понимая, что конкретно я ей предлагаю. – Ничего не будет, если ты не захочешь. Мы просто поговорим.

– Так я и поверила! – фыркает она. Моя улыбка становится шире.

– Ты блефуешь, детка. Тебе самой хочется до чёртиков, – самоуверенно заявляю я, только подтверждая очевидный факт.

– Поговорить! – уточняет она, краснея. Лгунья.

– Отлично, будем говорить всю дорогу, – обещаю я, и она позволяет мне взять ее за руку. Мы берем в гардеробе свою одежду и выходим на прохладный воздух Манхеттена. Ноябрь не самый приятный месяц в году. Зато город готовится к Рождеству, утопая в огнях и украшениях. Наша ночная прогулка обещает принести массу удовольствий. Я помогаю застегнуть Лане ее пальто, хотя она постоянно пытается оттолкнуть мои руки, повторяя «я сама».

– Перестань, я просто пытаюсь быть галантным, – говорю я, застегивая последнюю пуговицу, и наклоняюсь, чтобы поднять с тротуара бутылку.

– О да, ты сегодня продемонстрировал просто верх галантности, – усмехнулась Руслана, выразительно глядя на текилу в моей руке. – А ты не думаешь, что нас могут арестовать за распитие спиртных напитков?

– У тебя навязчивое желание оказаться со мной в замкнутом пространстве. Не торопи события, детка.

– Я просила тебя…

– Хорошо, недетка. Я помню, – обрываю я ее и уверенно беру за руку, уводя за собой в сторону небольшого парка.

– Ты всегда так бесцеремонно ведешь себя со студентками? – спрашивает она, стуча каблучками по асфальту.

– Только с самыми симпатичными, – отвечаю я, и она резко останавливается, окидывая меня яростным возмущенным взглядом.

– Я шучу, же… Лана. Я вообще не обращаю внимания на студенток. Обычно все бывает наоборот.

– Ты чрезмерно самоуверен.

– Я констатирую факт, – пожимаю плечами, как только мы оказываемся на безлюдной дорожке, открываю бутылку.

– Ты алкоголик? – интересуется она, наблюдая за моими действиями.

– Немного, – смеюсь я.

– Не вижу повода для радости.

– Не вижу повода для грусти, – парирую я. – Расслабься. Забудь, что я твой преподаватель.

– Это непросто. В понедельник мы встретимся на лекции.

– Мы никому не расскажем. Ты же не болтушка, Лана? – делаю глоток прямо из бутылки, вытирая губы тыльной стороной ладони, и протягиваю бутылку девушке. – Я тоже некому не скажу, что ты позволила себе лишнего.

– Я еще ничего не позволила, – вызывающе смотрит на меня мисс Мейсон. Она невероятная.

– Но позволишь. Давай будем на одной волне.

– Этого я и боюсь, – мрачно признается девушка.

– Я же сказал, что ничего не сделаю, если ты не попросишь.

– Ты думаешь, что я буду просить? – округлив глаза, спрашивает Лана, но все-таки забирает бутылку из моих рук. Я удовлетворённо улыбаюсь.

– Поживем, увидим, – небрежно пожимаю плечами.

– Моя бабушка так говорит, – смеется Лана и делает небольшой глоток.

– Намекаешь на мой возраст? – приподняв брови, спрашиваю я.

– Фу, какая гадость, – морщится она. Надеюсь, это она не обо мне. Я засовываю руку в карман, доставая оттуда конфетку-леденец, которую прихватил в книжном магазине днем. Никогда не угадаете, что я там купил.

Свою книгу. Докатился. Хожу и сам себе поднимаю продажи, а продавец меня даже не узнал. Это полный крах.

– Слабачка, – ухмыляюсь я, протягивая ей конфетку. – Закуси, а то упадёшь.

– Боже, ты точно из России. Только русские закусывают водку одним крошечным леденцом. Еще ириску мне предложи.

– Я бы предложил, но у меня нет, – широко улыбаюсь. – И прошу, не заставляй меня пошлить.

– Ты же не….

– Нет, я имел в виду исключительно ириску, – смеюсь я. Лана делает еще один глоток из бутылки и протягивает ее мне.

– Скажи, что со мной не так? – спрашивает она спустя пару секунд. Я беру ее холодные пальчики, и мы идем дальше. Понятия не имею, куда выведет нас эта извилистая дорожка. В прямом и переносном смысле.

– О чем ты? – уточняю я, прикладываясь к стеклянному горлышку. Горячая жидкость обжигает горло, согревая меня. Изо рта вырывается пар. Мне не холодно, несмотря на распахнутое пальто и стремящуюся к нулевой отметке температуру воздуха. Могу сказать, что мне давно не было так жарко.

– Я иду за руку со своим преподавателем по философии по безлюдному парку и пью из горла текилу, закусывая леденцом. Отец пришел бы в ужас.

– А что не так с твоим отцом?

– С ним-то как раз все в порядке, – вздыхает девушка.

– Мне стоит напрячься? Думаешь, он бы пристрелил меня, увидев, что я спаиваю его дочь?

– Определённо да, – смеется Лана.

– Мне нравится твой смех, – не отрывая взгляда от скрытого полумраком лица, говорю я. Освещение в парке весьма скудное, и до сих пор нам не попалось ни одного патрульного полицейского. Идеальное место для маньяков.

– Ты еще не слышал, как я пою, – хвастливо отзывается Руслана.

– Самое время исправить это.

– Ты серьезно? Хочешь, чтобы я спела? – спрашивает она, замедлив шаг.

– А ты против? Или стесняешься? – подзадориваю ее я. – После того, что я прочитал…

– Пожалуйста, не напоминай, – с отчаянным стоном произносит девушка, прижимая ладони к горящим щекам. – Чувствую себя полной дурой. Пьяной полной дурой.

– Брось, ты не полная. Самый раз.

– Хватит издеваться! – сердится Лана.

– И не думал. Ты сногсшибательная, мисс Мейсон.

– Уверена, ты всем это говоришь.

– У тебя сложилось обо мне неправильное впечатление, – с улыбкой качаю головой.

– Сначала ты меня поразил. Я действительно увидела в тебе спасителя.

– Черт, теперь ты заставляешь меня краснеть, – поперхнувшись текилой, смеюсь я.

– Ты не умеешь краснеть, – уверенно заявляет Руслана.

– Мысленно, мисс Мейсон, – уточняю я. – И что случилось потом? Ты была разочарована, когда вместе спасителя и героя увидела заурядного преподавателя философии?

– Ты не заурядный. Но мне ты показался настоящим кретином.

– Моя… Мой агент мне говорит это постоянно. Сейчас я тоже выгляжу, как кретин?

– Хуже, – улыбаясь, признается Руслана. – И я не понимаю, почему до сих пор с тобой разговариваю. Ты совершенно неадекватный.

– Возможно, я тот, кто тебе нужен, Лана? Неадекватный, сумасшедший, почти алкоголик?

– Последнее вычеркни, – смеется она, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня. – Ты смеешься надо мной. Считаешь меня дурочкой.

– Это не так, – совершенно серьезно отвечаю я. – То, что ты не дурочка, я понял еще в кафе.

– Можно подумать, что ты бы сказал что-то другое, – недоверчиво фыркнула она. – Мужчины всегда говорят то, что мы хотим услышать, если у них есть определённые планы.

– И много таких мужчин у тебя было? – интересуюсь я с наигранным равнодушием.

– Ни одного, – вздыхает она.

– Ты девственница? – с ужасом спрашиваю я. Лана оглушительно хохочет, выхватывая из моих рук бутылку.

– А похожа?

– Нет, – с облегчением качаю я головой.

– А что за страх перед девственницами, мистер Джордан?

– Ну, жениться я не готов, а просто так совращать студентку-девственницу не входило в мои планы. Тем более, ты заикнулась о том, что твой отец слегка консервативен.

– Он очень любит меня. Но да, он немного тиран. Только это продиктовано благими побуждениями.

– Я уверен, что так и есть.

– Ты, правда, рассчитываешь на то, чтобы совратить меня? – с любопытством спрашивает Лана, глотнув из горла и уже не морщась. Вошла во вкус, малышка. Надеюсь, мне не придётся тащить ее домой на плече, потому что, судя по неровной походке, она почти так же пьяна, как и я. Никогда не думал, что мне может быть так интересно гулять в парке с пьяной девушкой. Обычно в таких случаях я занимаюсь совсем другими вещами.

– И ты думаешь, что не получится? – интересуюсь я с иронией, вырывая из ее рук бутылку, но она успевает сделать еще один глоток.

– Я считаю это плохой идеей.

– Если честно, то я тоже.

– Правда? – вскинув голову, спрашивает она. Мы оказываемся как раз под фонарем, и даже мой пьяный взгляд замечает ее расширившиеся зрачки и приоткрытые губы. Я притягиваю ее к себе рукой, сжимающей бутылку, а другой приподнимаю за подбородок красивое лицо, на котором горят огромные тревожные глаза. Темные волосы раздувает ветер, и я бережно убираю непослушный локон за ее аккуратное маленькое ушко.

– Правда, – киваю я, прежде чем склониться к ее губам. Сердце оглушительно грохочет в груди, и низкая температура вокруг нас только усиливает ощущение жара между нашими телами. Но Лана оказывается проворнее и вырывается, уклоняясь от поцелуя.

– Ты прав. Плохая идея, – ее голос немного дрожит, выдавая волнение. Как ей удается сопротивляться этому безумному влечению, которое становится почти осязаемым?

– Ты просто набиваешь себе цену, – ухмыляюсь я.

– Даже не мечтай, – фыркает девушка, бросая на меня снисходительный взгляд.

– Так странно. Мне кажется, что я давно тебя знаю, – произношу я, приобнимая ее за плечи и уводя за собой подальше от яркого света.

– Мне тоже, – задумчиво отзывается Лана.

– И ты до сих пор не спела мне.

– Я и не собиралась.

– Ну, пожалуйста! – прошу я, хитро улыбаясь. – Тут никого нет. А в клубе ты пела для сотни человек. Чем я хуже?

– Ты будешь смеется, – упрямится она.

– Клянусь, что не буду. Давай вместе споем, – неожиданно для самого себя предлагаю я.

– Что, например?

– Что-нибудь русское.

– Я не помню ни одной русской песни, – качает головой девушка.

– Ну, бабушка же пела тебе? – спрашиваю с улыбкой, вскидывая правую бровь.

– Боже, ты запомнил мою бабушку, – хохочет Лана.

– Еще бы не запомнить. Меня первый раз с бабушкой сравнили, – теперь смеюсь я.

– Может быть, все-таки на английском? Не хочу выглядеть глупо.

– А что глупого в песне «Ой, цветет калина»? – растягивая буквы, почти пою я. Лана хватается за живот, хохоча в голос.

– На бис, пожалуйста.

Я повторяю. Давясь смехом, Лана присоединяется ко мне. Если бы в парке были еще люди, то точно сочли бы нас сумасшедшими. Несмотря на отрицание русскоязычных песен, мы с Русланой спели не меньше десяти, прерываясь только на то, чтобы поржать и глотнуть текилы. Исключительно для того, чтобы промочить горло.

В итоге мы оба охрипли, и парк закончился. Как и содержимое бутылки, которая полетела в ближайшую урну. Лана больше не сопротивлялась моим попыткам обнять ее, и, можно сказать, теперь мы оба держались друг за друга, чтобы не свалиться.

– Нам нужно поймать такси, – пытаясь произносить слова правильно, говорю я, качаясь вместе с ней на обочине дороги. Понятия не имею, где мы находимся. Нас обходят толпы людей, мимо несутся машины, вспышки фар светят в глаза, а мы с Ланой вдрызг пьяные, и она до сих пор что-то мурлычет себе под нос, еще и пританцовывая одной ногой. Это опасный маневр, если честно. Нас и так заметно шатает ветром. Я столько не смеялся с юношеских лет.

– Папа точно тебя убьет, – произносит Лана, когда я усаживаю ее в затормозившее перед нами такси. Водитель скептически смотрит на нее, потом на меня.

– Адрес? – спрашивает он.

– Perry Street 34, – киваю я, даю крупную купюру и залезаю на заднее сиденье рядом с Русланой. Она роняет голову на мое плечо, продолжая напевать «Калину Красную».

– Русские что ли? – спрашивает таксист, трогаясь с места.

– Так точно, – отвечаю я.

– Не, тогда понятно, – ухмыляется водитель, который сразу мне не понравился.

– Ой, папа звонит, – говорит Лана, с пьяной улыбкой демонстрируя мне свой телефон издающий смутно-знакомую мелодию. Я уверенно зажимаю ее ладонь, опуская вниз.

– Лучше не отвечай, – советую я.

– Он мне весь мозг съест завтра.

– Скажешь, что выключила звук.

– А если он приедет в общежитие?

– Лан, тебе не пять лет, – хмурюсь я. – Ты же ходишь на свидания? Я видел твоего парня. Скажешь, что была у него.

– Ты за мной следил! – возмущается Руслана, поднимая голову. Ее губы в нескольких сантиметрах от моих. Я с трудом сдерживаюсь от соблазна впиться в них и расстегнуть ее пальто, чтобы добраться до стройного тела, и останавливает меня не здравый смысл, а любопытный неприятный водитель, то и дело поглядывающий на нас в зеркало. Если мы поднимем стекло, то ему это точно не понравится, и он высадит нас на первом же разрешенном для остановки месте.

– Трудно не заметить. Он следует за тобой по пятам, – отвечаю я, проводя подушечкой большого пальца по плотно сомкнутым чувственным губам. Ее помада осталась на горлышке бутылки, и такими ее губы мне нравятся больше.

– И что, ты не ревнуешь? – капризно спрашивает мисс Мейсон, проводя кончиком языка по губам и вскользь касаясь им моего пальца. Черт возьми, я не железный, детка. Ты с огнем играешь.

– А должен? – одёргиваю руку от греха подальше.

– Фу, какой ты, – хмурится девушка, убирая голову с моего плеча. На самом деле это хорошая идея. Мне нужно немного протрезветь и остыть, пока я не натворил бед прямо в такси. – На самом деле он не мой парень, – произносит она через минуту молчания.

– Мне так не показалась, – отстранённо говорю я.

– Ну, он пока не смирился. Он был моим парнем. А теперь уже нет.

– Слишком тупой для тебя? Или слишком качок?

– Слишком лжец, – выдыхает она.

– Так бывает?

– Он мне изменял.

– Так точно бывает, – ухмыляюсь я. – Но он дебил.

– Я сказала ему то же само раз сто, но он не понимает.

– Хочешь, чтобы я сказал?

– А ты можешь? – с надеждой глядя на меня, спрашивает Лана.

– Могу. Но не буду. Ты сама должна дать ему понять, что все кончено.

– Ты боишься, – кивает она с усмешкой.

– Что? – возмущаюсь я.

– Серьёзно, – подтверждает Лана, тыча указательным пальцем мне в грудь. – Боишься. Если ты скажешь ему, чтобы он отвалил, то все поймут, что у нас роман. Скандальный новогодний роман.

– Новый год еще не скоро, – напоминаю я.

– Но и романа у нас еще никакого нет, – делает она вполне разумное замечание.

– Мы едем ко мне домой вроде как, – многозначительно улыбаюсь я.

– Но это ты сказал, что я должна попросить, а я точно не буду. Так что можешь смело везти меня в общежитие. Никакого горячего секса на мокрых простынях.

– Блин, а я так рассчитывал, что мы повторим пару сцен из твоего романа, – улыбаюсь я.

– Или из твоего? – принимает вызов девушка, и меня снова бросает в жар. Она действительно это сказала?

– Какие тебе нравятся больше? – осторожно спрашиваю я, пытаясь сдержать острое желание воплотить в реальность то, что нарисовало мое воображение.

– Твои, – выдыхает она, когда я сгребаю ее пальто на груди, притягивая к себе и сближая наши лица почти вплотную.

– Никто тебя за язык не тянул, Лана. Я это запомнил, – хрипло шепчу я в обдающие меня горячим дыханием полные губы.

– Приехали, голубки, – разворачиваясь к нам, объявляет водитель, нарушая волшебство, возникшее между нами. Волшебство, это, конечно, я загнул. Скорее момент дикого безумия.

– Какой большой у тебя дом, – замечает Лана, пока я веду ее по дорожке к парадному входу. На ступеньках она спотыкается, но падаем мы оба, потому как она держалась за меня. С диким хохотом встаем, так же цепляясь друг за друга в поисках равновесия. Я с третьего раза попадаю ключом в замок, и мы вваливаемся в прихожую. Я протягиваю руки, чтобы помочь Лане раздеться, но она несильно толкает меня, но этого оказывается достаточно, чтобы я впечатался спиной в стену.

– Никаких обнимашек, – уверенно заявляет она. И я снова смеюсь.

– Обнимашек? Малыш, я на них даже не рассчитывал. Я не занимаюсь обнимашками уже лет двадцать.

– Какой ты старый и нудный, – выдыхает с притворным огорчением Руслана.

– Я опытный, крошка, а это другое, – сообщаю я. Забираю у Ланы пальто и вешаю его в шкаф. И свое убираю туда же.

– Вот прекрати это. Крошка, детка, малыш. Я все это уже читала в твоём романе. НЕ пудри мне мозги, Джордан. Я не такая тупая, как твоя героиня.

– То есть считаешь, что твоя героиня умнее.

– Конечно, – уверенно кивает Лана, неровной походкой проходя в гостиную. – Ничего так, – выдает она, бегло оглядевшись. Ее взгляд падает на рабочий стол у окна, где я обычно пытаю свою ускользающую «музу». Урна возле стола переполнена останками непрошедших мою внутреннюю цензуру историй.

– Значит, здесь ты творишь? Не много места для одного? – спрашивает она, плюхаясь на диван. Я иду к холодильнику и достаю из морозилки пару банок пива. Конечно, это жесть. Утром мы умрем, но сейчас я ужасно хочу пить.

– Смерти моей хочешь? – скептически интересуется Лана, когда я притягиваю ей открытую банку, но не отказывается. Обхватывает ладонью и делает пару глотков, облизывая губы. Я сажусь рядом, вытирая пену большим пальцем с ее губы.

– Хочу я совсем другого, – произношу хрипло и, надеюсь, чувственно.

– Нет, Джордан. Ничего не будет. Ты обещал, – на удивление твердым голосом произносит девушка, вызывая невольное уважение. Она отсаживается от меня подальше.

– Ты читал мое эссе? – неожиданно спрашивает Руслана. И я не могу сдержать ироничный смешок.

– Я его даже не заметил.

– Как ты мог, а?

– Слушай, я был уверен, что ты специально закинула свой роман мне на флешку, чтобы я его оценил.

– И фотографии?

– Ну, это для наглядности.

– Боже, ты решил, что я решила тебя соблазнить для того, чтобы ты помог мне продвинуть мой роман?

– Ну, да, такая мысль приходила мне в голову. На мою почту приходит огромное количество рукописей от молодых писателей, которые почему-то уверены, что у меня есть время, желание, а главное компетенция оценивать их труды.

– Но мой ты оценил?

– Да, – кивнул я.

– И что скажешь? – она сдерживает дыхание, и я вижу волнительное ожидание в темных глазах. Черт, я так хорошо помню себя в ее возрасте. Я так хотел быть услышанным, понятым правильно, хотел донести свою мысль такой, какой вижу и чувствую ее я. В определенном возрасте некоторый процент людей не способен переживать невероятный объём чувств, эмоций и мыслей внутри себя. И то, что переполняет душу, не давая спать и жить нормально, в итоге выливается в творчество. Это если мы говорим о желании писать. Когда облачаешь свои мысли в слова, то становится легче. Для меня это способ разгрузки, освобождения. Я вхожу в особое состояние, когда мои руки становятся проводниками мыслей, они создают истории, которые приходят из потаённых пространств, находящихся не в моей голове, а где-то гораздо дальше.

– Ты будешь отличным автором, – произношу я, но, видимо, совсем не то, что она хочет услышать. Я вижу, как гаснет блеск в ее черных выразительных глазах. Мы два мечтателя, но совершенно на разных уровнях развития. Ее ждет столько интересного. А я уже не уверен…

– Тебе не понравилось, – выдохнула она, опуская голову и устремив взгляд на банку с пивом. – Никому не нравится. Я просто впустую трачу свое время.

– Я еще ничего не сказал, а ты уже сделала свои выводы, – мягко улыбаюсь я. – Уверенность – вот, что тебе необходимо, Лана. Уверенность и опыт. А еще желание идти напролом и не сомневаться. Неважно, что говорят читатели. Они могут плеваться, сколько им вздумается. В жизни случаются такие вещи, что порой волосы встают дыбом, чего уж говорить о книгах. Ты в глубине души знаешь своих героев лучше. Это их история, которую ты переносишь на лист, слушая их голоса, чувствуя их своим сердцем. Скажи, для кого ты пишешь? Что заставляет тебя не спать ночами, использовать любой свободный клочок времени, чтобы бесконечно жать на кнопки клавиатуры?

– Я просто чувствую, что должна это сделать. Написать историю, иначе они не дадут мне покоя. Мои герои.

– Для себя? Или для читателей?

– Конечно, для себя.

– Это половина успеха. Помни всегда о том, что ты пишешь историю, которую принимает ТВОЕ сердце, которую ты пропускаешь через СВОЮ душу. И не забывай о героях. Относись к ним как к живым.

– Боже, ты очень жестокий человек, судя по тому, что ты сделал со своими, – замечает Руслана, заметно расслабившись. – Но да. Я понимаю, о чем ты говоришь.

– Есть вещи, которые сложно сказать, Лана. Они читаются межу строк. Когда я читал твои…. – хмурюсь и потираю переносицу указательным пальцем, пытаясь подобрать правильные слова. – Знаешь, я прочитал немало в своей жизни. И классиков и современников, научную, псевдонаучную литературу, поэмы, стихи, невозможно даже вспомнить сейчас и четверть бесконечной вереницы литературных трудов, которые прошли через мои руки. К чему я клоню. Есть книги, в которых ты ощущаешь некую схожесть с самим собой, в них смотришь словно в зеркало и видишь там отражение своих мыслей. Ты читаешь фразы и думаешь: да, да, я написал бы так же. Их может быть немного, десяток на всю книгу, но этого достаточно, чтобы понять, что автор, который их написал, черпает вдохновение из того же источника, что и ты. Информационное поле, окружающее нас, бесконечно. И каждый человек на инстинктивном или скорее на духовном, подсознательном уровне берет оттуда то, что близко ему, или это поле видит нас и понимает лучше, чем мы думаем и посылает нам свои сигналы. Говорит через нас.

– Ничего себе ты напился, – зачарованно глядя на меня, произносит Лана. Облокотившись на спинку дивана, она поджимает под себя ноги, согнутые в коленях, и одёргивает подол, замечая мой взгляд на своих ногах. – Но видимо я тоже напилась, потому что совершенно с тобой согласна. Я почувствовала то же самое, когда читала твой роман. Ты меня просто… И действительно сложно подобрать слова, чтобы описать эти эмоции.