Текст книги "Варлорд. Тёмный пакт"

Вечер и ночь превратилась для меня в пытку. Рядом постоянно находились люди – наблюдатели в белом, скрывающие лица за медицинскими масками. Они часто интересовались моим самочувствием, пытались вытянуть на беседу. Меня понемногу кормили, поили, успокаивали и говорили, что теперь все будет хорошо.

Наверное, это было бы необходимо для Олега. Для меня – побывавшего в гостях у архидемона, не особо. К факту смерти и воскрешения я был готов, поэтому произошедшее, наоборот, принесло больше облегчения, чем шока.

Внимание на внешние раздражители в лице сиделок я обращал не сильно. Занимался больше тем, что пытался освоить память Олега. Это было непросто; я словно пробивался сквозь тягучую пелену, причем каждое усилие, каждое воспоминание отдавалось сильной болью в висках, затылке, темени – казалось, что мозг пронзают раскаленные штыри. При этом я не мог отказаться от чужой памяти и чужого знания – это было как ноющая и заживающая рана, которую невозможно не тревожить и не обращать на нее внимания. Как разваливающийся зуб – когда терпеть боль уже невозможно, а обезболивающие не помогают.

К утру с меня сошло семь потов, я вконец обессилел – словно истязаемый пленник после ночи в застенках инквизиции. Наблюдатели-сиделки контролировали меня, несколько раз предлагали снотворное, но я отказывался. Результат того стоил – новый рассвет нового для себя мира я встретил, открыв практически все аспекты памяти, доставшиеся мне по наследству. И только после этого провалился в тяжелый, беспокойный сон.

Глава 6

Проснувшись, некоторое время лежал не открывая глаз. И по-настоящему наслаждался самостоятельным дыханием. Невероятное чувство.

Проведенные в чужом теле, еще и в роли бесплотного наблюдателя, двенадцать часов едва не стоили мне полной потери душевного равновесия. Особенно в морге – еще немного, и конфедераты воскресили бы к жизни пускающего слюни дурачка, напрочь лишившегося разума. Я даже вздрогнул, отгоняя прочь пугающие воспоминания.

Воистину, по краешку прошел – меня даже в холодный пот кинуло от запоздалого страха.

Избавившись от неприятных мыслей, я продолжил наслаждаться жизнью: чувством собственного тела, ощущением чистых простыней и свежестью воздуха.

Судя по суете вокруг – не открывая глаз, я слышал находящихся рядом специалистов, – мое пробуждение не прошло незамеченным. Вскоре меня деликатно тронули за плечо и предложили завтрак. Открыв глаза, я столкнулся с предупредительным взглядом молодой сиделки.

Девушка. Лет двадцать пять. Черты лица идеальны, но больше всего притягивают взгляд необычные глаза – огромные и с фиолетовой радужкой.

Внимательно рассмотрел наряд сиделки – уже ставший привычным функциональный комбинезон, как и на окружающих меня ранее специалистах, вот только… более женственный. Невысокий каблук, обтянутый плотной тканью силуэт, треугольный вырез декольте – неглубокий, но необычайно манящий. Особенно учитывая приятные округлости, которым явно тесно в плену футуристической формы.

«Нелидова А.» – на русском гласила нашивка на ее груди.

Для медсестры не осталось незамеченным то, как я ее рассматриваю. Почувствовав внимательный взгляд, я отвлекся и посмотрел девушке в ее удивительные фиолетовые глаза. Не удержался и, приветливо улыбнувшись – чувствуя, как трескаются ссохшиеся губы, подмигнул.

В ответ получил недоуменный взгляд, едва заметный наклон головы и чуть приподнятую бровь. Не сразу понял, в чем дело. Дошло лишь через пару секунд.

Я – это не я. Мой откровенно заинтересованный взгляд явно выбивается из образа, ведь я – внешне теперь четырнадцатилетний подросток.

«Мне уже скоро пятнадцать!»

– Вы слышите меня?

Упс, она что-то говорила?

– Простите? – Сделал вид, что смутился. Без особых усилий, щеки действительно загорелись прилившей кровью.

«Нелидова А.», оказывается, в очередной раз поинтересовалась насчет завтрака. Отказываться не стал и уже через минуту сидел на кровати, а на подносе передо мной стояли каша и йогурт. Каша на настоящем молоке. Йогурт с натуральными фруктами.

Я не Олег, но ночь пыток стоила того – мне удалось весьма плотно сжиться с его памятью. Дух парня улетел – очень надеюсь на это – в соседний мир. Я больше не испытывал его эмоций, но догадывался, что сейчас Олег был бы поражен – в протекторатах подобный натуральный завтрак мог позволить себе лишь ничтожный процент населения. Причем вопрос даже не в средствах на счете. Даже при наличии больших денег не каждый мог достать натуральные продукты – важную роль играло не только богатство, но и социальный статус. «Не по Сеньке шапка» – примерно так все здесь и работает.

После того как приветливая и предупредительная «Нелидова А.» убрала посуду, она вышла – впервые за сутки оставив меня в одиночестве. Ненадолго – дверь отворилась, и в палату зашли двое. Один из гостей, представительный господин в мундире, был мне мельком уже знаком. В прошлый раз видел его рядом, находясь живым духом в мертвом теле, поэтому особого внимания не обратил. Сейчас же рассмотрел внимательнее.

Мундир пожилого чиновника больше не казался излишне вычурным – как украшенные золотом позументов наряды генерал-адмиралов нашего мира. Костюм напоминал функциональные комбинезоны местных специалистов – эргономика и футуристичный крой, в то же время сохраняя ретроградный дух. В моем мире так выглядели облачения высших должностных лиц в хорошей космической фантастике, воплощенной на экране.

Второй гость оказался значительно моложе, в похожем наряде, но даже без намека на регалии, украшающие мундир пожилого чиновника. По сравнению с седым гостем выглядел он неприлично молодо, осматривая меня легким и ясным взглядом. Глядя на него, я вдруг понял, что таким же взглядом он может смотреть и на то, как булавка глубоко под ноготь заходит. Опасный парень.

– Тайный советник Собственной Его Императорского Величества канцелярии граф Безбородко, Александр Александрович, – представился седовласый чиновник.

– Специальный агент Федеральной службы безопасности ротмистр Демидов, Андрей Сергеевич, – в свою очередь произнес оскорбительно молодой безопасник.

«Охренеть», – даже в мыслях у меня это прозвучало слишком громко.

– Э… Олег Ковальский. Здравствуйте… – по-настоящему растерялся я.

В памяти Олега напрочь отсутствовали не только намеки на возможность воскрешения из мертвых, но и малейшие причины того, что им (уже мною) могли заинтересоваться подобные люди.

Тайный советник – это третий ранг в российской Табели о рангах. Люди в таком звании решают, как будут жить миллионы подданных государя-императора и граждан Конфедерации. Тайный советник Собственной канцелярии – это не просто высший эшелон власти, для такого, как я, это заоблачный уровень, стратосфера буквально!

Так, стоп. Надо успокоиться, выдохнуть. Еще раз выдохнуть и посмотреть на мир новым взглядом.

За несколько секунд проанализировав свои чувства – включая растерянность, я списал это на эхо памяти Олега. Ну пришли ко мне комитетчик и граф, который уровнем влияния может соперничать с любым министром одной из четырех ведущих мировых держав, что в этом такого? Граф Безбородко – обычный человек: две ноги, две руки, внутри воды больше чем две трети.

Пиететом перед вышестоящими на социальной лестнице я никогда не страдал, так что сейчас даже слегка устыдился всплеска эмоций и приветственно кивнул неожиданным гостям.

– Прошу простить, но… я не могу понять, чем вызвал интерес столь влиятельных особ.

Чиновник и специальный агент переглянулись, впервые прямо обратив друг на друга внимание. Несмотря на успокаивающееся волнение растерянности (и возрастающее деловое напряжение), я все же заметил, что оба они относятся друг к другу как к неизбежному злу. Между тайным советником и специальным агентом, казалось, даже словно невидимая стена воздвигнута.

– Обладание запретным даром для вас недостаточная причина? – не скрывая интереса, поинтересовался ротмистр Демидов.

– Запретный дар?

Видимо, мой взгляд им обоим многое рассказал, поэтому чиновник с агентом переглянулись снова.

– Ваш опекун поставил вас в известность о наличии у вас… особого дара?

– Мой опекун? Мой отец ничего не говорил и не… – начал было я, но оказался прерван.

– Ваш отец? – едва обозначил улыбку тайный советник. – Господин ротмистр, – повернулся граф к специальному агенту.

Демидов кивнул и взял небольшую паузу. Всего несколько секунд – видимо размышляя над тем, как строить разговор.

– Для полного понимания происходящего всеми участниками беседы. – Ротмистр посмотрел на меня. – Вы Олег Ковальский, белый мужчина, четырнадцать полных лет, место рождения – Волынский протекторат.

«Так точно», – взглядом подтвердил я.

– Рейтинг социальной адаптации – сто десять, рейтинг лояльности – тридцать три.

«Верно», – сверился я с воспоминаниями Олега.

– Оконченное с отличием обучение в средней школе, в этом году успешное поступление в Высшую школу при администрации Восточного района.

«Да. да…» – уже немного раздраженно подтвердил я очевидное.

– Отец – Войцех Ковальский, сержант патрульной полиции Высокого Града, погиб при исполнении служебных обязанностей. Мать – Анжела Ковальская, без вести пропавшая в две тысячи шестнадцатом году. Все верно?

– Все верно, – только и кивнул я, еще раз сопоставляя сказанное с воспоминаниями Олега.

– Олег Ковальский – вымышленное имя, – неожиданно огорошил меня ротмистр. – Настоящее – Алексей Петрович Юсупов-Штейнберг. Вы родились в Санкт-Петербурге, и ваш отец – князь Петр Алексеевич Юсупов-Штейнберг. Войцех Ковальский – отставной вахмистр Гвардейского Жандармского эскадрона, по поручению Петра Алексеевича выполнявший обязанности вашего опекуна.

– Оу, – беззвучно выдохнул я.

Кажется, жизнь начинала понемногу налаживаться.

– Вы незаконнорожденный, но князь в завещании упомянул вас и даровал право на родовой герб Юсуповых-Штейнберг с левой перевязью, также называемой бастардовой, – добавил ложку дегтя ротмистр.

Да, не так все радужно, как хотелось бы. Но уже право на герб в этом мире значит очень и очень многое. Так, стоп. Он же что-то говорил про запретный дар…

– Ваше появление на свет стало в некотором роде неожиданностью для многих… – начал было ротмистр, как вдруг осекся после едва заметного полувзгляда тайного советника. Граф явно не хотел сейчас касаться этой темы, и специальный агент удивительно четко уловил эмоциональный посыл, уходя от темы: – После первичной инициации у вас обнаружилась предрасположенность к искусствам, связанным с темной магией. Вы один из одиннадцати в подтвержденной мировой практике, на кого в младенческом возрасте получилось наложить заклятие слепка души, – произнес Демидов, продолжая разрушать все то хорошее, что я надумал себе после известий о гербе и княжеском роде.

Темная магия, запретный дар. Применение темных искусств было запрещено резолюцией Совета Безопасности ООН и каралось строго – вплоть до смертной казни.

Олег – а теперь и я, практически ничего не знал об особенностях магии и талантах одаренных. Сведений об этом в общедоступную Сеть просачивалось слишком мало. Вероятно, потому что любопытным, сующим нос в дела одаренных, очень быстро этот самый нос обрубали, причем сразу по шею.

Даже «шок-контента» и фейковых новостей по теме одаренных было немного – как понимаю, это очень опасная тема в моем новом мире. Зато о темной магии – о ее запрете, знали все. Об относительно недавней – двадцати лет не прошло, резолюции ООН по использованию темной материи, по любому случаю трубили из каждого утюга. По темным искусствам писали книги, снимали сериалы и составляли самые разные конспирологические теории в многочисленных ток-шоу популярных каналов.

Да, дела. Мало того что незаконнорожденный, так еще и с запретным даром.

Вот это поворот – я мысленно поморщился, чувствуя, как вдруг возносившая меня на самый верх общества вагонетка неожиданно ринулась со свистом вниз. Даже мысли о том, что благодаря темному искусству я выжил и смог быть воскрешен, прошли незаметным фоном.

Несмотря на расстройство, старался держаться невозмутимо – легко пришло, легко ушло, как говорится. Но обуревавшие чувства полностью скрыть был не в силах. Какая судьба уготована мне? Клетка у вивисекторов? Существование в загоне или…

– Алексей Петрович, насколько понимаю, ваш опекун не поставил вас в известность ни о вашем происхождении, ни о предрасположенности к темным искусствам. Так? – правильно понял мое состояние Демидов.

– Да, – коротко ответил я, думая совсем о другом.

«Алексей Петрович». Как непривычно. Олег, Алексей, а сам я вообще привык себя Артуром считать. И ощущать на тридцать пять, а не на четырнадцать.

«Уже почти пятнадцать!» – подсказал мне внутренний голос.

«Да заткнись ты на хрен!» – подсказал уже я внутреннему голосу.

Да, просто не будет.

Пока размышлял, мои собеседники обменялись парой негромких фраз – которых я не расслышал.

– Будьте любезны, ротмистр, – легким кивком ответил Демидову тайный советник.

В свою очередь благодарно кивнув графу, ротмистр вновь повернулся ко мне. И когда он начал говорить, я навострил уши – потому что специальный агент начал рассказывать вещи, которые в этом мире узнать дано далеко не каждому:

– Большинство одаренных оперируют силой четырех стихийных элементов, так называемой элементарной магией. Но кроме этого, повсеместно распространенного, дара есть и другие искусства. В том числе темная магия, доступная одержимым. В отличие от магии стихий, это более сильное, но в то же время более опасное и сложное в освоении искусство. Темная магия запрещена резолюцией Совета Безопасности ООН, как вы знаете. – Ротмистр сделал паузу, чтобы удостовериться, что я действительно об этом знаю. – Так говорят несведущие люди. На самом деле запрещено всего лишь два вида темной магии – демонология, в том числе все виды призыва, и так называемый дар проклятия, или проклятый дар.

«Запретный дар» – такой термин употреблял Демидов, говоря о моих способностях. Запретный, а не проклятый – так что, может быть, все еще не так плохо…

– Согласно вашему генетическому паспорту, именно в демонологии и даре проклятия вы можете достичь небывалых успехов.

Вздохнув, я даже сильно расстраиваться не стал – лишь мысленно дежурно выругался. Грязно. Но как оказалось, все самое интересное только начиналось.

– Все, что вы услышите далее, относится к секретной информации, прошу иметь это в виду, – ровным голосом продолжал Демидов. – Запрет двух видов искусств темной магии – дипломатическое поражение Российской Конфедерации. Очень болезненное – именно мы добились на этом поприще значительных успехов, далеко опередив остальные страны Большой четверки.

Мировой запрет легального использования способностей одержимых – демонологов и чернокнижников, серьезно ударил по нашей обороноспособности. Но, как вы понимаете, никто не будет отказываться от столь сильного оружия, поэтому изучение темной магии ушло в тень, простите за невольную тавтологию. Да, демонология и проклятый дар изучаются по-прежнему не только в России, но и в других странах – теперь это лишь происходит без ненужного освещения…

– Алексей, – перебил вдруг ротмистра тайный советник, – вы обладаете зачатками уникального дара, который необходимо изучать и развивать. По личному указу государя-императора каждый одержимый должен быть поставлен на учет и проходить адаптированный курс обучения. Для обсуждения этого я и нахожусь здесь сейчас.

– По личному указу президента Российской Конфедерации Федеральная служба безопасности является курирующей структурой, в чьем ведении обучаются и совершенствуются в своим искусстве одержимые граждане Российской Конфедерации, – произнес Демидов. Причем специальный агент умудрился сказать это так, что вроде бы и не перебил тайного советника, поймав его краткую паузу, но при этом явно помешав графу продолжить.

Незримая стена между присутствующими практически зримо накалилась.

Мои же мысли после услышанного на краткий миг смешались в кучу, словно взбалтываемый в шейкере коктейль. Впрочем, почти сразу же – практически озарением, я определился с системой координат.

Государь-император и президент Российской Конфедерации – это одно и то же лицо. Как только это знание появилось из чужой памяти, я понял, в чем дело. Собственная императорская канцелярия и ФСБ – напрямую подчиняющиеся государю структуры, в некоторых аспектах деятельности сталкивающиеся на одном поле и при этом явно соперничающие. От этого осознания сразу стала понятна и показательная неприязнь императорского тайного советника и федерального агента.

– Вы как обладатель герба и признанный потомок князя Петра Алексеевича имеете безусловную возможность поступления в высшие императорские учебные заведения, – мягко произнес граф Безбородко, справившись с секундной вспышкой раздражения и, похоже, смирившись с присутствием специального агента, как свыкаются с писком комара. Как оказалось, зря. Стоило только графу сделать паузу, ротмистр вновь заговорил:

– Где у вас, несомненно, будут проблемы как с сокурсниками, так и с окружением: высшие императорские учебные заведения – не то место, где с распростертыми объятиями примут вчерашнего плебея. Если называть вещи своими именами, – открыто улыбнулся Демидов. – Необходимо еще учитывать то, что именно Федеральная служба безопасности способствовала вашему обучению и развитию с самого момента рождения, – ротмистр вновь едва улыбнулся, – и вряд ли в перспективе это останется тайной для ваших будущих однокашников… в высших императорских учебных заведениях, – выделив интонацией, добавил он после небольшой паузы.

«С самого момента рождения», значит. Получается, что обнародованное завещание князя стало сюрпризом для Канцелярии, но никак не для «конторы», – мысленно усмехнулся я. Вот ведь… как их там этот обреченный называл? Фээсбэтмены, как есть.

Обреченный – это Степа, если что. За Олегом должок ему немалый остался. Олег в другом мире, так что отдавать мне придется по собственному разумению.

– Вы дворянин с правом на собственный герб, – прежним мягким тоном произнес граф Безбородко, бросив очень короткий, но весьма говорящий взгляд на оппонента. – Для аристократа даже мысль о перспективе тесного сотрудничества с подобной организацией…

Граф не договорил, но в его тоне слышалось ледяное презрение действительного императорского чиновника к шпикам из жандармского ведомства.

«Да они меня уговаривают!» – пришло неожиданно понимание. Получается, мне сейчас необходимо сделать выбор между императорской службой или обучением и карьерой под эгидой федералов?

Картина все более прояснялась. И сейчас я понял, почему в этом теле именно я, а не отчаливший к моим (вот обидно до сих пор) накоплениям парнишка. Опекун, отец, право на герб – информация, которая шокировала бы Олега, для меня шла фоном. Биологический отец, опекун, неизвестная мать – это были абсолютно чужие люди. В размышлениях я сосредоточен сейчас только на личной выгоде, и лишние эмоции мне не мешают. Но показывать полное безразличие было бы неправильно, поэтому я решил взять паузу за счет естественных вопросов.

– Кто моя настоящая мать и где она сейчас?

– Вашу мать звали Надежда Иванова, – ответил ротмистр. – Она из мещан, являлась одной из самых сильных одержимых в мире. Была представлена ко двору, имеет государственные награды и привилегии. По принятой ранее как основная версии, Надежда не смогла справиться со своим даром и почти сразу после вашего рождения покончила жизнь самоубийством, наложив на вас заклинание слепка души.

Демидов сделал паузу и, глядя жестким взглядом, не обратив внимания на откровенно предостерегающий жест графа, продолжил:

– Информация о связи Надежды с князем Петром Алексеевичем стала широко известна в узких кругах совсем недавно – после публикации его завещания. И считаю нужным предупредить – будьте готовы, что о смерти вашей матери циркулирует большой спектр самых разных слухов.

После слов ротмистра тайный советник поджал губы и коротко глянул на оппонента – с выражением, не предвещающим тому ничего хорошего. Демидов на графа Безбородко не посмотрел, но настрой точно почувствовал – я заметил это по его блеснувшему сталью взгляду.

Сам я в это время думал о том, что моя биологическая мать могла ведь и не самостоятельно отойти в мир иной. Из-за невозможности контролировать одержимость или из-за того, что стала неудобной фигурой для «моего» отца или для его политических противников. Или противников неполитических… да, дела.

С каждой фразой, с каждой крупицей знаний я словно делал шаг вперед по натянутому над пропастью канату. Впереди густая мгла – неизвестно, получится ли выйти на твердую землю. И развернуться теперь никак – вперед и только вперед.

После всего услышанного мыслей о том, что можно попробовать откосить и забыть как страшный сон, даже не появилось. Каждый одаренный (или одержимый) – это ценный государственный актив. А уж если я в числе известных в мире лишь одиннадцати уников, то любая моя попытка попросить: «Дяденьки, а можно мне просто пойти домой?» – закончится вполне обыденно и печально. Или наоборот, очень даже нетривиально – вполне может быть. Но в том, что закончится плохо, – сомнений нет.

Тайный советник и специальный агент между тем внимательно на меня смотрели.

Императорский чиновник сохранял беспристрастный вид, но я – с удивительной ясностью усилившейся эмпатии, чувствовал его недовольство. Причем направленное не на внешний раздражитель, а больше вглубь – тайный советник был раздражен как будто даже самим собой.

Всего несколько секунд размышлений, и я понял почему. В привычной графу Безбородко системе координат жандарм из ФСБ не стоил даже толики его внимания. Где Собственная Его Императорского Величества канцелярия и где какой-то шпик, тем более всего лишь ротмистр, – это же абсолютно разные, несопоставимые уровни.

Готов поспорить, что граф Безбородко прибыл сюда, на территорию – не ради меня. Вчера я видел его в другом, явно парадном мундире, и, скорее всего, его визит в протекторат случайно совпал с операцией по моему освобождению.

Тайный советник – мужик явно непростой. На этой должности ответственность серьезная и ум немалый нужен, это не министр культуры и спорта. Но сейчас он явно совершил просчет. И видя, что я не завилял хвостом только от одного упоминания перспектив герба и императорской гимназии, явно не знает, что делать. Ну не уговаривать же меня на глазах у оскорбительно молодого жандарма из ФСБ?

Показательная молодость ротмистра, кстати, также сыграла злую шутку – передо мной сейчас сидел один из влиятельнейших людей в Конфедерации, а специальный агент прямо при нем спокойно гнул свою линию, еще и старательно делая акцент на обособленности императорских и федеральных ведомств.

Натянутый над пропастью канат привел меня на развилку, покрытую очень и очень тонким льдом, по которому мне сейчас предстояло пройти.

Иногда обыденный с виду диалог бывает сложнее смертельной схватки.

Вдох, выдох. Ладно, погнали.

– Господа. Мне всего четырнадцать лет, и, кроме Восточного района Высокого Града и нескольких гетто, жизни я больше не видел. Все это время, насколько понимаю, меня вели специалисты Федеральной службы безопасности, обеспечивая мое обучение, – посмотрел я на Демидова, и тот спокойно кивнул. – Так получилось, что я вырос в определенной среде, в которой аристократия представляется чем-то мифическим и недостижимым, как чудеса из детских сказок, – посмотрел я в свою очередь на тайного советника.

Граф Безбородко едва сощурился, внимательно меня разглядывая. Как занимательный экспонат.

– Остаться под эгидой федеральной службы для меня сейчас кажется самым очевидным и простым решением. Ведь я не воспитывался в дворянской среде и среди аристократов без должного образования и знакомств буду выглядеть жалко. В то же время кровь не водица, а от княжеского герба, пусть и с бастардной лентой, отказываться – поступок весьма глупый.

Демидов показательно хмыкнул – причем явно соглашаясь, Безбородко еще более сощурился – по-прежнему меня разглядывая, скрывая чувства за кривой усмешкой.

– Я сейчас полностью не понимаю даже того, каким образом возвратился к жизни после смерти, как вы узнали о том, что я умер и меня начали разбирать на органы, как меня нашли офицеры из вашей группы быстрого реагирования. Я не представляю, что есть темная магия, даже еще не знаю, кого именовать ваше превосходительство, а кого ваше высокопревосходительство… Вопросов десятки, если не сотни, а от меня уже требуется сделать судьбоносный выбор. Поэтому самый главный сейчас вопрос: есть ли у меня возможность получить немного времени на то, чтобы осознать происходящее и принять взвешенное и логичное решение?

После моих слов наступила тишина. Тайный советник и специальный агент внимательно меня рассматривали, уже не скрывая интереса.

– Ваше сиятельство? – вдруг повернулся к Безбородко Демидов.

Граф, несмотря на уже показательную, небрежную неприязнь, все же ответил ротмистру взглядом – вопросительно изогнув бровь.

– Елисаветград. Отправить его к княгине Анне Николаевне на год, пусть закончит высшую школу. Без раскрытия факта происхождения; а уже после первого совершеннолетия наш подопечный примет решение.

«Ах ты ж сукин сын!» – На миг лицо графа потеряло беспристрастное выражение, и его эмоции я считал словно открытую книгу.

– Соглашусь, пожалуй, – после короткой паузы ответил Безбородко и сразу повернулся ко мне, возвращая себе привычную невозмутимость. – Вы удивительно верно охарактеризовали себя в возникшей ситуации, поэтому я склонен поддержать предложение ротмистра.

«Елисаветград. Княгиня Анна Николаевна. Год в школе».

Звучало привлекательно на фоне всего услышанного ранее, но я чувствовал – есть подвох. Все точно будет не так просто, как звучит, и грядущий год вряд ли покажется легким.

С другой стороны, у меня будет целый год перед тем, как выбирать из перспектив работу в федеральном ведомстве или императорскую службу. Либо вовсе попробовать соскочить, но это уже из области фантастики. Мне надо жизнь прожить во «вверенном теле», и, пока контракт не выполню, путь на другой глобус закрыт. А скрыться от двух столь могущественных организаций в этом мире задача нереальная, если трезво оценивать положение вещей.

– Алексей Петрович, – прощаясь, кивнул мне граф Безбородко. – Ротмистр, легенда и организация на вас, – посмотрел он на специального агента, уже поднимаясь.

– Так точно, ваше сиятельство, – незамедлительно встал со своего места и ротмистр. Договаривал он уже в спину – тайный советник вышел из помещения.

«Легенда?»

– О твоем происхождении будут знать считаные единицы, – заговорил Демидов после небольшой паузы. – В их числе княгиня Анна Николаевна.

Анна Николаевна Юсупова-Штейнберг. Мою биологическую мать здесь звали Надежда Иванова. Значит, Петр Алексеевич заделал меня на стороне, а в завещании одарил признанием и правом на герб. После такого глупо предполагать, что Анна свет Николаевна будет рада моему появлению.

М-да. Необходимой к усвоению информации свалилось на меня настолько много, что простейшие логические цепочки выстраивались с большим запозданием.

– Ты прибудешь в Елисаветград в имение к Юсуповым как сирота, отцу которого князь пообещал покровительство во время службы в… в Туркменистане, допустим, – ротмистр говорил не торопясь, явно на ходу собирая мою новую историю. – Через месяц, в сентябре, ты пойдешь в частную гимназию барона Витгефта, в выпускной класс. По окончании обучения, после выпуска, мы – со всеми заинтересованными лицами, вернемся к разговору о дальнейших твоих перспективах.

– Как быть с моим… даром? – осторожно поинтересовался я.

– В гимназии есть специальный класс для обучения особенно одаренных и одержимых. Иногда бывает так, что лучше всего прятать что-то тайное на самом виду.

«Прятать тайное на самом виду». Еще один нюанс, который явно может выйти мне боком», – по интонации Демидова понял я, но переспрашивать не стал. Слишком было много других, более важных вопросов.

– Княгиня сейчас в имении одна, все ее дети проводят каникулы в Европе, а последний фаворит отставлен неделю назад. Перед школой у тебя будет несколько спокойных недель и наставник для того, чтобы подтянуть необходимые знания и манеры поведения в непривычном тебе обществе. Спрашивай, – увидел невысказанный вопрос в моем взгляде ротмистр.

– Удивительная осведомленность о жизни княжеского рода, – пожал я плечами.

– В ведении моего отдела находится Высокий Град. В том числе я держу на контроле и твое дело, так что ничего удивительного. Подобной информацией о других княжеских родах империи я не обладаю, – чуть склонил голову Демидов. Взгляд его при этом говорил совершенно иное. Увидев, что я понял его правильно, ротмистр усмехнулся, но быстро вернул себе серьезный вид, продолжив: – Олег Ковальский – имя потрачено, это ненужный след из прошлого. Алексей Петрович Юсупов-Штейнберг – перспектива будущего. Тебе пока – еще как минимум год, рано жить под этим именем. Завещание Петра Алексеевича наделало много шуму в столице, поэтому даже просто взять другую фамилию и жить под своим настоящем именем тебе не рекомендуется: появление в окружении княгини Алексея Петровича вызовет совершенно ненужный интерес. Именно поэтому будь готов, что твоя легенда будет не очень комфортна для проживания в гостях у Юсуповых – дабы не вызывать ненужного интереса и подозрений.

«Настоящее имя», – усмехнулся я. Усмехнулся краешком губ – думая о том, что еще один подводный камень показался на виду. «Не очень комфортна для проживания» – замечательная формулировка. Очень даже говорящая, можно сказать.

– Документы и подтвержденную легенду тебе сделаем в течение двух дней – вплоть до дальних родственников, пары административных штрафов и даже упоминания в Сети. От тебя сейчас мне нужно лишь имя. Или могу выбрать сам – тебе есть разница, под какой личиной прожить следующий год?

– Артур Сергеевич Волков, – с грустной полуулыбкой озвучил я свое новое «вымышленное» имя.

– Ну что ж, Артур Сергеевич. Добро пожаловать в новую жизнь.