Текст книги "Пустыши. Миры инкубатора"

– Нет, – я помолчал, стараясь облачить свои мысли в правильные слова. – Мне не понятно, зачем ты мне все это рассказал. Ты же мог просто отдать этот приз мне на Земле. Не понятно, почему штаб скрывает информацию о жидком янтаре от полевых агентов. Откуда ты знаешь о стазис-капсуле, и почему тебе она интересна. Почему…

– Хорошо, я понял! – Клерк хлопнул своей ладонью по моему плечу. – Вопросов у тебя много, а времени у нас здесь остается всего ничего. Давай договоримся так… Вернемся домой, отоспимся, а потом встретимся в офицерском клубе, и я обещаю ответить на все твои вопросы, на которые сам знаю ответы. А пока можешь насладиться еще немного зрелищем тварей в панике. Это дорогого стоит, – и он протянул мне бинокль, который успел поднять с лежака.

12
Подмосковье. Май, 2011 год

Мы остановились метрах в пяти от выкрашенных в темно-зеленый цвет внушительных ворот бывшего пионерского лагеря. Андрей первым подошел к ним вплотную и зачем-то провел ладонью по металлу.

– Что там? – Татьяна нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, словно стояла не на вытоптанной земле с редкими клочками куцей травы, а по щиколотки в муравейнике. – Открыть можно?

– Не нравится мне все это, – словно не услышав ее вопроса, Андрей приблизил лицо почти вплотную к воротам и пошел вдоль них. – Здесь стреляли. Хорошо стреляли. И было это уже после того, как ворота красили в последний раз.

– Да ладно?! – обрадованный этими известиями Виталик отбросил в сторону пригоршню жареных семечек и чуть ли не вприпрыжку пошел к Андрею. – Кажется, сегодня нам скучно не будет!

– Дураки – не мамонты, сами не вымрут, – прокомментировала вполголоса его действия Татьяна.

– Покажи, где? – Виталик склонил голову к воротам, и она оказалась на одном уровне с головой Андрея.

– Вот, вот и вот… – тот стал показывать Винту, ведя своим пальцем по металлу. – Видишь, выемки и сколы от рикошетивших пуль не закрашены, а по краям появилась ржавчина. Значит, стреляли не вчера, но и не год назад. Полотно ворот все щербатое от попаданий. Поливали здесь свинцом, не жалея боекомплекта.

– А это что за вмятина? – Виталик указал ему на рваную пятисантиметровую царапину с зазубринами по краям.

Еще до того как Андрей успел ему ответить, мы все подошли к ним и с интересом уставились на находку Винта.

– А это, мой друг, след от осколка гранаты или чего-то похожего, – разглядывая ворота, пояснил нам всем Андрей. – Черт, да здесь настоящий бой шел. Нужно валить отсюда подобру-по-хорошему. Странно это все, – он присел на корточки и стал осматривать землю вокруг себя. – Ни следов от ботинок, ни одной гильзы или срикошетившей от ворот пули. Следов крови на воротах я тоже не вижу. Они либо стреляли в пустоту, либо все следы с ворот оттерли. Место боестолкновения не просто зачистили, а вылизали и только что не пропылесосили. Здесь не пацанва оружием бряцала, здесь серьезные ребята плотно повоевали и профессионально за собой прибрались. Все, – Андрей поднялся на ноги. – Валим отсюда и забываем наглухо, что вообще здесь были.

– С чего бы это? – сразу возмутился Винт. – Асфальта бояться – вообще не ходить! Мы сюда за впечатлениями перлись или чтобы визуально зафиксировать ржавые вмятины на воротах? Сам сказал, что стреляли не вчера и вообще не понятно, что здесь произошло. Может, вояки учения проводили или каких-нибудь беглых зеков ловили. Нам-то что с того? Поджать хвост и сбежать непонятно от чего?

– Если бы ты умел делать выводы из всего того, что смотришь по зомбоящику, то уже давно бы понял, что главные персонажи хорор-фильмов всегда сами находят приключения на свои тощие зады, а не приключения ищут повода пощекотать их запоздало съежившиеся от страха анусы, – поддержала Андрея Татьяна.

– Да какие проблемы? – Виталик развел руки в стороны и широко улыбнулся Татьяне. – У нас в стране давно демократия. Хочешь домой – беги так, чтоб волосы назад летели! А те, кому интересно здесь все посмотреть, останутся и посмотрят. Я прав? – он обвел всех нас своим смеющимся взглядом.

– Нет, не так, – Андрей жестко посмотрел ему в глаза. – Привез вас сюда я, значит, и отвечаю за вас я. Поэтому прекращаем сквозняки здесь ртом гонять и дружно топаем к машине.

– А если нет, то что? – делая шаг назад, уточнил у него Винт.

– Мозгами шевелил – перемешались? – Андрей с прищуром посмотрел на него. – Тебе на себя наплевать, о девчонках подумай. Возможно, те, кто здесь когда-то маленькую войну устроили, сейчас стоят за этими самыми воротами и тоже решают, что им с нами делать. И судя по тому, какую уборку они здесь организовали, привлекать лишнее внимание к этому месту совсем не в их интересах. Дальше продолжать или сам додумаешь, дерьмократ хренов?!

– Я здесь за себя говорю! – взвился Винт. – И, в отличие от тебя, приказов здесь не раздаю. Пусть каждый решает сам за себя. Захотите все свалить, флаг вам всем сам знаешь куда. Дорогу обратно я и сам найду. А если…

– Тихо! – неожиданно испуганным голосом прервала его пламенную речь Татьяна. – Что это? Вы слышите?

– Да ладно тебе страх… – начал было отвечать ей Винт с усмешкой на губах, но заткнулся на полуфразе, оборачиваясь и бросая взгляд себе за спину, туда, куда уже настороженно уставились все остальные.

Вытоптанная и хорошо утрамбованная площадка перед воротами, на которой мы стояли, не превышала в диаметре и пятидесяти метров. Дальше шла узкая полоска подлеска из кустарника и молодой поросли, а сразу за ней начинался лес. И вот там творилось что-то непонятное. Хотя над нашими головами светило яркое утреннее солнце на почти безоблачном небе, сразу за подлеском между деревьев начинала клубиться тьма. Именно клубиться, потому как более подходящего слова к резко сгущающейся среди крон деревьев темноте было просто не подобрать. Резкий порыв ветра со стороны леса принес кислотно-приторный запах какой-то химии. Между тем тьма стала настолько плотной, что полностью скрыла в себе кроны ближайших деревьев.

– Валим отсюда! – крикнул Андрей, сдергивая с плеча ружье и заряжая его уже на бегу. – Хрен знает, что тут происходит, но к машине мы через эту чертовщину не пойдем. Сейчас забежим за угол забора и бежим прямо, пока не увидим, как нам попасть внутрь пионерлагеря или не найдем какое-нибудь укрытие снаружи. В крайнем случае бежим, не оглядываясь, до озера и там уже будем решать, что делать дальше. Главное – уйти от этой непонятной черноты за спиной.

Спорить с ним никто не стал, и мы побежали в обозначенном ранее направлении. Только не оглядываться оказалось выше наших сил. Чернота в лесу, словно впитывая в себя окружающий свет, была уже настолько плотной, что казалось материальной. Подлесок перед ней, наоборот, словно окутался грязно-серой пеленой тумана, который призрачными волнами разбивался о подножие черной, как базальт, тьмы. Ровной, зеркально-черной стеной она застыла на границе леса и вытоптанного пятачка земли перед воротами. Бегущий последним Андрей, не добежав до угла забора метров двадцать, резко остановился и присел на одно колено. Вскинув ружье к плечу, он дважды выстрелил в сторону леса. Дикий надсадный визг прилетел к нам оттуда и почти разорвал наши барабанные перепонки. Мы все рефлекторно обернулись. Вдоль черноты метались непонятные полупрозрачные тени, лишь отдаленно напоминавшие контурами живых существ. Одна из них лежала, наполовину вывалившись из клубов тумана, окутавшего подлесок, и сучила передними лапами перед собой. Андрей перезарядил ружье и, не говоря ни слова, побежал к нам. Одновременно с этим земля под нашими ногами задрожала, и мы все услышали непонятный металлический лязг. Хаотично мечущиеся вдоль стены темноты призрачные твари, казалось, только этого и ждали. С первыми подземными толчками они все, как по команде, замерли, уставившись безликими мордами в нашу сторону. Звук скрежета металла о металл, казалось, послужил им командой к началу атаки. Словно пробуя на прочность землю под ногами, нечисть сделала несколько осторожных пробных шагов и словно выплыла из тумана подлеска, настолько плавными казались их движения. А дальше время как будто замедлилось, и вокруг нас разверзся ад. Твари оттолкнулись от земли и прыгнули все разом. По тому, как они скользили по воздуху, разрезая его своими телами, словно стрелы, выпущенные из туго натянутого лука, нам стало понятно, что второй их прыжок будет тем, что мы увидим последним в своей жизни. Андрей снова упал на одно колено и выстрелил навскидку. Одна из тварей дернулась в полете, но даже не изменила своей скорости и не изменила траектории. Андрей еще выцеливал следующего кандидата на пулю, когда неожиданно для нас всех летящие в нашу сторону твари синхронно задергались в воздухе, а нам по ушам ударил грохот автоматического оружия. Часть тварей, фонтанируя черной, похожей на струи жидкого стекла кровью и разбрасывая по сторонам оторванные конечности, словно наткнувшись на невидимую стену, камнем свалилась вниз. Те же, кому удалось достичь поверхности без видимого ущерба для своих полупрозрачных тел, сразу развили немыслимую скорость, устремившись размытыми тенями в нашу сторону. Где-то за забором пионерлагеря что-то несколько раз громко ухнуло. Мы все, кроме Андрея, повалились на землю. Одновременно с этим несколько скользящих в нашу сторону теней превратились в огненные шары. Андрей еще раз перезарядил ружье, но выстрелить уже не успел. Одна из призрачных тварей прыгнула вперед и пролетела над ним, казалось, даже не замедлившись. Только после этого Андрей мешком завалился вперед, но уже без головы. Все произошло настолько быстро, что мы даже не успели осознать произошедшего. Я еще не отвел своего взгляда от падающего тела Андрея, когда меня с ног до головы окатило чем-то крайне вонючим и горячим, а плечо обожгло нестерпимой болью. Мгновением позже я перестал что-то чувствовать, провалившись в черноту небытия.

13
Подмосковье. Август, 2016 год.
Секретная научная база «ХРОНОТЕК»

Очнувшись в ванне со структурированным гелем, я очень сильно хотел громко и матерно ругаться. Мешала интубационная трубка в горле. Пользуясь этим, Док подарил себе дополнительную минуту тишины. Я бы и сам выдернул эту пластиковую дрянь из себя, только как это сделать, когда ты распят в корыте с гелем и прикован к тому наручниками?

– Док, я клянусь, когда-нибудь, я засуну тебя в эту жижу, а тебе в рот эту трубку! – прокашлявшись и отплевавшись, я начал выбираться из контейнера.

– Ты чего такой злой? – Док протянул мне полотенце и халат. – Помер не своей смертью?

– Остряк! – я, игнорируя одноразовые тапочки, босяком похлюпал к душевой кабине. Уборщиц сюда не пускают, пусть Док сам потом швабру поюзает. Тоже мне, комик нашелся! – А ты спрыгни с крыши отеля в пустой бассейн, может, тогда и оценишь широкую гамму моих впечатлений.

– А попроще никак дух испустить нельзя было?

– Отвали! – я уже отошел от непережитого и был почти адекватен. – Что у нас со временем до открытия камеры?

– Еще четыре часа с копейками.

– Тогда мы ко мне. Я переоденусь и к генералу на доклад. Ты в это время у меня подежуришь.

– Что, думаешь, она изнутри стазис-камеру сможет открыть и свалить от тебя? – даже сквозь шум воды в душевой было слышно, насколько Доку смешно от своего же предположения.

– Я не сомневаюсь в ее талантах, – совершенно серьезным голосом заверил я его, выбираясь из душа. – И на твоем месте я бы отнесся ко всему более, чем серьезно. Не думаю, что перед своим побегом она оставит тебя в живых. Иначе подумай сам, зачем Артуру было все так усложнять, засовывая ее в стазис-капсулу, вместо того чтобы просто усыпить инъекцией? Проникся?

– Что-то ты темнишь… – уже совсем не веселым голосом бросил Док мне в спину, когда мы покидали «комнату смертников».

– А у тебя шутки дурацкие, – совершенно искренне заверил я его.

Быстро одевшись, я махнул на прощание Доку рукой и направился к генералу больше за наградой, чем с докладом. Будь все, как обычно, я бы сначала заглянул в офицерскую столовую и только потом, возможно, отправился бы к начальству. А возможно, спать или в офицерский клуб. Но только не сегодня. Мне жизненно необходим был мой карт-бланш на поселенца. Если в стазис-капсуле будет моя Яна, больше я ее не потеряю. Никогда. Но без моего приза и мне, и ей рано или поздно подчистят память так, что мы и себя не вспомним. А если сбежим с базы, то обязательно найдут, и тогда уже с памятью заморачиваться не будут. С этой кашей в своей голове я открыл дверь в генеральскую приемную.

– Шеф на месте? – задал я Анечке риторический вопрос.

– Генерал занят, – она обворожительно мне улыбнулась, отсвечивая белизной своих природных зубов, а не имплантатов. – Придется подождать.

– Никаких проблем! – с широкой улыбкой на лице заверил я ее и, дернув дверь кабинета генерала, ввалился внутрь. – Прибы… – начал было я, но подавился словами, увидев сидящего перед генералом Клерка.

Клерк сидел на одном из двух ближайших к генеральскому столу стульев. Перед ним стоял фужер с коньяком, и при этом он курил свою отвратительно пахнущую папиросу, амбре от которой не могла забить даже раскуренная сигара, зажатая между пальцев правой руки генерала.

– Чего застыл, как неродной? – Клерк затушил огрызок своей папиросы о край пепельницы и поднялся на ноги. – Мы со Львом Константинычем свои вопросы порешали, и посему я откланиваюсь, – он перегнулся через генеральский стол и пожал тому руку. – У нас с тобой на завтра все в силе? – выпрямляясь, он снова обратился ко мне.

– Это как у нас сейчас со Львом Константинычем разговор сложится, – передразнивая его, я тоже панибратски сократил отчество начальника.

– С кем, сопляк? – вздернулся мой начальник.

– Ну ладно, мешать я вам не буду, пошел, – Клерк еле заметно усмехнулся. – Вы тут сами свою бурю в песочнице разгребайте. До завтра! – добавил он специально для меня, выходя из кабинета.

Я же по-прежнему остался стоять чуть ли не на пороге кабинета. В какой-то момент времени мне вообще показалось, что генерал забыл о моем присутствии и просто спит с открытыми глазами, уставившись неподвижным взглядом на свою еле тлеющую сигару.

– И чего ты там отсвечиваешь, как прыщ на носу перед первом свиданием? – генерал наконец соизволил обратить на меня внимание. – Проходи, присаживайся, докладывай.

Я, сделав лицо кирпичом, подошел к его столу и взгромоздился на стул, стоящий ровно напротив того, на котором совсем недавно восседал Клерк. После чего потарабанил пальцами по столешнице, вопросительно посматривая на хозяина кабинета.

– Что? – не выдержал моего молчания наконец тот. – Мне начать допрашивать тебя с пристрастием, или сам все расскажешь?

– Где МОЙ коньяк и пепельница? – нагло поинтересовался я, кивая головой туда, где раньше сидел Клерк.

– А! – протянул генерал, выпячивая вперед нижнюю губу. – Слышал о том, что кто раньше встал – того и тапки? Аналогию улавливаешь?

– Здесь больше уместны другие аллегории, – не согласился с ним я, откидываясь на спинку стула. – Например, дорога ложка к обеду.

– Ладно, – генерал чуть приподнял уголок верхней губы в усмешке и нажал кнопку селекторной связи. – Анечка, будь добра стандартный набор для Рифа. Только кофе с коньяком замени на коньяк с кофе. Доволен? – отпустив кнопку интеркома, он посмотрел на меня. – Теперь докладывай.

– А разве Клерк уже не отчитался? – поинтересовался я у него, не без удовольствия наблюдая, как передо мной на столе появляются коньяк, кофе и пепельница.

Генерал на удивление не рявкнул на меня за наглость, а, раздув щеки, накачал их сигарным дымом и, покатав его во рту, словно пережевывая, медленно выпустил густую струю в потолок, словно вытравливая из себя весь негатив.

– Отчасти, – генерал задумчиво посмотрел на меня, порылся у себя в ящике стола и выкатил в мою сторону сигару. Я ее резво поймал, засунул во внутренний карман жилета, предварительно выкинув оттуда на стол перед собой пачку сигарет. Быстро вытянул оттуда сигарету и, прикурив от своей зажигалки, преданно уставился на генерала, ожидая от него продолжения. К моему удивлению, он не стал привычно комментировать мои манипуляции с табачной продукцией. – Все дело в том, что хотел мне рассказать Клерк. А это не всегда полностью соответствует тому, что происходило в мире Zero. Поэтому мне интересна твоя интерпретация того, что там происходило.

– Во всех подробностях? – уточнил я на всякий случай.

– Детально.

– Тогда прошу вручить мне обозначенный бонус за выполненное задание, – я протянул к генералу правую руку запястьем вверх. Именно туда вшивали наградной чип. – Жду подтверждения.

– А с каких это пор бонусы выдаются до оценки руководством отчета о проведенной работе? – генерал в удивлении приподнял одну бровь.

Я убрал руку с его стола, взял бокал с коньяком и сделал большой глоток. Как минимум об одном генерал проговорился. Карт-бланш на поселенца он еще никому не выдавал. Клерк сдержал свое слово. Подтверди генерал мои полномочия на этот приз без дополнительных вопросов, я бы очень сильно усомнился в ликвидности такого вознаграждения.

– С тех самых пор, как полевых агентов отправляют на бонусное задание, не сообщив обо всех возможных рисках. Я говорю сейчас о жидком янтаре, – я снова выложил на стол перед генералом свою правую руку. – Не я придумал эти новые правила, но я играл по ним, рискуя своей шкурой, а не оболочкой пустыша! Бонус, или никакого разговора не будет! Подчеркиваю, разговора, а не доклада!

– Хм, – генерал задумчиво и оценивающе смотрел на меня. – Клерк говорил, что ты будешь требовать награду. Но чтобы меня кто-то пробовал шантажировать хоть чем-то в этом кабинете? Такого даже я не ожидал. А ты не думал, что я могу раздавить тебя так быстро, что ты даже не успеешь подняться со стула, на котором сидишь?

– Даже не сомневаюсь в этом, – стараясь казаться невозмутимым, заверил его я. – Только тогда гораздо проще было бы устроить сбой в работе ванны со структурированным гелем, где лежало мое беспомощное тело. Мне просто некуда было бы возвращаться. Всю более-менее важную информацию, вы и так получили через вживленные в мое тело датчики и микрочипы. Однако вы этого не сделали. Значит, тем более не сделаете этого сейчас. Я вам зачем-то нужен. Не знаю, зачем, но очень нужен. Вы и Клерка ко мне в пару пристроили именно поэтому. Я прав?

– Почти во всем, – генерал мне искренне улыбнулся. – Во всем, кроме Клерка. Ты нам действительно нужен, – и он приложил запястье своей руки к моему, активируя мое вознаграждение за выполненное задание.

14
Подмосковье. Май, 2011 год

Я открыл глаза и совершенно не понял, где нахожусь. Если это было Чистилище, куда меня занесло после смерти, то выглядело оно крайне странно. Я лежал на кровати-полуторке вполне себе земной сборки. Как раз такие или очень похожие были в пионерлагере, куда как-то раз запихнули меня родители, когда мне было то ли девять, то ли десять лет. Ничего особо позитивного мне из того вояжа не запомнилось, но вот кровати, в которые нас запихивали вожатые в обязательный и от этого жутко ненавидимый всеми без исключения послеобеденный тихий час, в памяти отпечатались в мельчайших подробностях. Во всем остальном окружающая меня обстановка мало чем напоминала спальню пионерлагеря. Я решил принять сидячее положение, чтобы оглядеться получше. В принципе, сделал я это без особых усилий, зато с превеликим удивлением обнаружил, что лодыжку левой ноги окольцовывает металлический браслет шириной сантиметра в три, от которого тянется цепь, заякоренная на железной ножке кровати. «Им было по четырнадцать, но нам дали по пятнадцать…» – пока я в недоумении рассматривал кандалы на своей ноге, в голове непроизвольно всплыла одна из шуточек Винта. Кстати, о девочках. А что с остальными? Тоже сидят окольцованные в своих вольерчиках? В комнате размерами приблизительно два на три было тихо. Почти. В углу тускло освещенной каморки, находился санузел, состоящий из металлического унитаза и маленькой раковины из того же материала. И вот в эту раковину из маленького краника довольно громко капала вода. Окон в помещении не было, но почти напротив кровати находилась дверь. Чуть выше центра двери можно было рассмотреть окошко приблизительно двадцать на тридцать сантиметров, закрытое сейчас заслонкой. В общем и целом все это наводило на мысль о тюремной камере. Только мне не приходилось слышать, чтобы заключенных в этих самых камерах еще и на цепь сажали. Я встал и прошелся по комнате. Длины цепи вполне хватало, чтобы добраться до унитаза и раковины, а уж про дверь и говорить нечего. Тогда на кой черт она вообще нужна? Никаких ручек на, опять же, вроде как металлической двери не наблюдалось, поэтому от нечего делать я несколько раз пихнул ее плечом. Если бы она при этом открылась, это хоть как-то объяснило бы наличие кандалов и цепи. Но нет, дверь была заперта. Я снова вернулся к кровати и, усевшись на нее, обхватил голову руками. Что же происходит? Что они смогли увидеть и что за тварь снесла голову Андрею? И ему ли одному? Сердце защемило от мысли о Яне. Что с ней? Жива и тоже где-то прикована к своей кровати? Или все… Выжил только я… От таких мыслей стало совсем паршиво, и я, вскочив с кровати, бросился к двери. Я лупил по ней кулаками, ногами и пару раз с разбега попытался ее просто вынести. Потом я ходил кругами по комнате и, зачем-то задрав голову к потолку, орал, перечисляя имена, пока не сорвал ко всем чертям напрочь голос. Никто не откликнулся. Дверь не открылась. Я напился кисловатой на вкус воды из-под крана, завалился на кровать и свернулся в позе эмбриона. Не знаю, как так получилось, но спустя какое-то время я то ли вырубился, то ли впал в транс. Сколько я так провалялся – понятия не имею, но неожиданно за дверью раздались приглушенные голоса. Я резко вскочил с кровати и буквально через секунду уже вжимал ухо в прохладную дверную поверхность.

Сначала голоса звучали где-то на самой грани восприятия, и разобрать, о чем шла речь, было просто нереально. Но, видимо, говорящие приближались, потому как через несколько минут я смог разобрать первые слова:

– Красько! – это был густой баритон. – Хорош уже меня поправлять, я не трусы! Тебе сказано: никакой зачистки по процедуре 3.1. Ты понимаешь вообще, что это дети еще? Кстати, у тебя самого отпрыски имеются?

– Никак нет, господин генерал, – это был сухой, надтреснутый голос.

– А что так? Девки нос от тебя воротят или у мальчика все с пальчик? – баритон хохотнул.

– А когда? Вы мне разработок столько напихали, что всему моему отделу двадцати четырех часов в сутки не хватает!

– Красько, это все лирика. Факт в том, что жизнь, как и туалетная бумага, имеет паршивое свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. И что после тебя останется, твои разработки?

– Вам как ответить, господин генерал, вежливо или честно? Без разработок моего отдела, боюсь, всем будет глубоко и надолго, есть у них дети или нет. Даже не так. Всем все будет до сраки краснозадой макаки, потому как вообще никого не будет!

– Ха! Мышкин хобот! – баритонистый смешок. – Так ты у нас, Красько, получается, один своим задом амбразуру из всего мира ZERO прикрываешь? Очко не разорвет от героизма? Ну, что ты плошки свои злючие на меня вылупил? Я не отрицаю, что твой отдел свой хлеб не зря жует. Но и ты не забывай, что вы ЗДЕСЬ своим изобретательством страдаете, а на практике твои наработки ТАМ и на своей шкуре совсем другие люди проверяют.

– Прям уж так и на своей! – надтреснутый смешок.

– А ты сгоняй разок туда лично, вот и заценишь – на своей или нет. Ладно, ты меня сюда привел поговорить о крутизне твоего отдела или что-то стоящее показать?

Голоса теперь раздавались прямо за дверью, к которой я ухом прикипел.

– Не что-то, а кого-то. Если честно, мы понятия пока не имеем, с чем столкнулись.

– Совсем меня запутал, укушенный ты Эйнштейном в голову. Так кто или что?

– У, вот же клизма самоходная!

– Кто?

– Это я к слову. Мысли свои пытаюсь во что-то умное собрать.

– Так, ты давай без пены. Говори, как есть, а там посмотрим.

– Короче. Какой коэффициент пси-устойчивости у zero-рейнджеров? Правильно, в среднем это пятьдесят пять – шестьдесят. У некоторых уникумов, их у нас три-четыре человека, под девяносто. У парня, который сейчас находится за этой дверью и, скорее всего, нас подслушивает, коэффициент пси-устойчивости – двести десять!

– Да покарает тебя стоматолог! – громко возмутился баритон. – К тебе в отдел белочка чернобыльская не заглядывала? Будь у этого парня коэффициент больше сотни хотя бы на единицу, он бы пешком в Zero-мир мог ходить! А ты мне тут втираешь про двести десять! Вы на клеммы своих приборов когда последний раз парами спирта дышали?

– А что вы из меня гоблина вислоухого делаете? Три раза замеры делали, пока сморчок в отключке был. Три! И двести десять – это факт! А по поводу того, шастает он или нет в Zero-мир, вы, господин генерал, у него сами уточнить можете. Вот он за дверью притих, как отважный ассенизатор.

– А почему, как отважный ассенизатор?

– А вы видели, в каком виде выживших из его группы на базу приволокли? Нет? Запись посмотрите. Отважный ассенизатор, и никак иначе.

– Ладно, – баритон шумно выдохнул. – Как говорится, чем больше вас меньше, тем больше нам лучше. Давай, отворяй ворота, посмотрим на это чудо явно не местной природы.

Услышав последнюю фразу, я, стараясь особо не греметь по полу цепью, метнулся на кровать. К моему немалому удивлению, дверь, вместо того чтобы открыться наружу, скользнула с легким шипением куда-то в стеновую нишу. В образовавшемся дверном проеме стояли два персонажа, которые до этого обсуждали то ли мои достоинства, то ли мою дефективность. Ведь что такое коэффициент пси-устойчивости, мне было ничего известно в стремящейся к бесконечности степени. В комнату вошли двое. Первый – мужчина на вид лет шестидесяти, крепкого телосложения, с короткой стрижкой и совершенно седыми волосами. Он слегка улыбался, глядя на меня, но в его серьезном и властном взгляде было столько же веселья, сколько его может быть, наверное, в глазах акулы, которая уже выбрала себе жертву. Я вживую акул не видел, но именно такие ассоциации промелькнули у меня в голове. Чуть за его спиной остановился совсем уже старик. Однако создавалось стойкое впечатление, что дедок смотрит на меня через оптику снайперской винтовки. От его взгляда по моей спине пробежал очень неприятный холодок.

– Приветствую, юноша, – поздоровался со мной седовласый. – Меня зовут Лев Константинович, и я руковожу заведением, в котором вы сейчас находитесь, – услышав слово «заведение», старик за его спиной хмыкнул, но говоривший со мной, казалось, не обратил на это никакого внимания. – Как к вам можно обращаться?

– Здравствуйте, – я пожал плечами. – Можете называть меня Риф. Что с моими друзьями? И вообще что это за заведение?

– Вот ведь всесторонне недоразвитая личность, – негромко, но так, чтобы все услышали, пробурчал молчавший до этого старикан. – Генералу он решил допрос устроить…

– Риф, давайте так, – генерал снова сделал вид, что не услышал слов своего подчиненного. – Я отвечаю на один ваш вопрос, вы на один мой. На мой взгляд, так мы быстрее получим друг от друга ответы на интересующие нас вопросы. Вы на объекте, который принадлежит Министерству обороны. Мой вопрос. Что вы с вашими друзьями делали рядом с секретным объектом? Туристических маршрутов и достопримечательностей здесь нет и никогда не было.

Я подумал и решил, что скрывать нашу историю нет никакого смысла, а потому вкратце изложил ее всю.

– Так что с моими друзьями? – задал я снова вопрос на больную для меня тему.

– Тех, кто выжил, – генерал замолчал, видимо, для того чтобы я смог осмыслить услышанное, – мы разместили в таких же изоляционных блоках, как ваш, – он обвел мою «камеру» рукой. – Еще двое находятся в медблоке. За их жизни борются наши медики, но их прогнозы не внушают оптимизма. Мой вопрос. Риф, вы имеете представление, с чем или с кем столкнулась ваша группа?

Тут я с ответом торопиться не стал. Безусловно, я прокручивал в памяти последние минуты до своей отключки. Призрачных тварей мне удалось рассмотреть довольно неплохо. И да, они были похожи на ту нечисть, что пыталась свести меня с ума с детских лет. На ту тварь, с которой я постепенно научился справляться. Но стоит ли говорить о своих догадках генералу? Или последовать принципу: «Думаю, не ошибусь, если промолчу»? Но можно ли будет в таком случае рассчитывать на откровенность моего собеседника? С другой стороны, с чего я вообще решил, что он в любом случае будет со мной откровенничать? Пока я сидел в задумчивости, генерал ни на секунду не отводил от меня своего внимательного, словно пронзающего тебя насквозь взгляда. Но нужно отдать ему должное, с ответом он меня не торопил. А вот у его подчиненного выдержка оказалась гораздо сопливее.

– Ну что, молодой, заплетык заякается? – не выдержал тот. – Если есть что сказать, так говори! А коли нечего, хрен ли тогда ерундой молчать!

– Красько, – генерал впервые дал понять, что реплики подчиненного все же достигают его слуховых рецепторов. – Сходил бы ты пока в коридор да воздух попинал для разнообразия… А то ведь знаешь, что бывает с теми, кто мне в уши словесный сквозняк задувает… – генерал еще не закончил своего монолога, а Красько уже скрылся где-то за дверным проемом.

– Я думаю, что видел подобную тварь раньше, – я все же решил, что скрывать свои догадки особого смысла нет. Ну, что они мне сделают? Запрут меня здесь навечно? Сдадут в дурку?

– Где и когда? – генерал даже не пытался скрыть охватившего его возбуждения или азарта.

– Э, нет, – я покачал головой. – Ваш вопрос – мой вопрос. Мы так договорились. Мой вопрос. Кто из нашей группы выжил и кем заняты ваши медики?

– Хорошо, – генерал и не попробовал изменить правила. – В боксах находятся Виталик и Катя. В медицинском блоке Яна и Татьяна. Но, как я уже говорил, там все очень и очень серьезно.

Я опустил голову. Жека, Настя, Андрей. Все… Яна и Танька на грани… И все из-за дурацкого желания пощекотать себе нервы… Идиоты! Я обхватил голову руками. Как же все глупо получилось!

– Риф! – генерал уселся рядом со мной на кровать и встряхнул меня за плечо. – Я все понимаю, но это очень важно! Где и когда ты видел существо?

Я не стал ничего скрывать и выложил свою историю как на духу.

– То есть в реальности ты с этими существами столкнулся в первый раз? – уточнил генерал.

– Раньше все тоже было очень реально, – я пожал плечами. – У меня нет уверенности, что я встречался со своим демоном в каких-то грезах или снах. Возможно, это была какая-то иная реальность. Не Земная. Но тварь была не менее реальна, чем те, с которыми мы столкнулись здесь…