Текст книги "Брокингемская история. Том 11"

– Погодите с вашим фургоном! – остановил его молодой коллега, – Речь идёт о следственных мероприятиях в рамках уголовного дела о похищении лекарств… Ну теперь-то до вас дошло?

– Кингсли, вам нет нужды повторять мне каждое слово по три раза! – не без раздражения ответил Сэвидж, – Всё понятно и дураку: К нам прибыли следователи из полиции… Но всё-таки правил больничного общежития никто не отменял, – он бросил неодобрительный взгляд на большие саквояжи новоприбывших, – У нас принято, чтобы больные сдавали свои крупные личные вещи в приёмное отделение и переодевались в больничные халаты…

– Сэвидж, да помолчите вы наконец! – потерял терпение Кингсли; главврач покорно замолчал и с обиженным видом отвернулся к окну, – Джентльмены, милости просим к нам в гости! Берите свободные стулья и располагайтесь! – предложил он посетителям; те не замедлили воспользоваться любезным приглашением, – Ну, мы вас внимательно слушаем!

Прежде, чем приступить к делу, детективы не без интереса осмотрелись по сторонам. Их наибольшее внимание привлёк большой медицинский шкаф со стеклянными дверцами, о котором ранее уже было сказано немало тёплых слов… Как и следовало ожидать, в настоящий момент по ту сторону прозрачных дверц виднелись лишь унылые и абсолютно пустые полки.

– Да, похититель поработал на славу, – вынужден был признать Доддс, – Для начала мы бы хотели в точности узнать, что именно было у вас похищено! – обратился он к Кингсли.

– Вас интересуют названия лекарств? – удивился тот.

– Они самые! – подтвердил Маклуски, уже приготовивший карандаш и записную книжку для фиксации мудрёных медицинских терминов.

– Извольте! – не стал возражать Кингсли, – Итак, у нас исчезло пять видов наркосодержащих лекарств. Все они относятся к препаратам строгой отчётности и отпускаются больным лишь по рецепту врача… В разных странах эти лекарства называются по-разному, но в нашей больнице приняты устоявшиеся международные названия. А исчезли у нас следующие лекарства: во-первых, димедрол…

– Знакомое название! – не преминул отметить Доддс, – Но почему вы решили, что он продаётся только по рецепту врача? (По-моему, я неоднократно встречал эти таблетки в свободной продаже.)

– Вы отстали от жизни! – усмехнулся Кингсли, – Недавно димедрол был включён в чёрный список наркосодержащих препаратов. Теперь его отпуск без рецепта категорически запрещён… Ну а помимо димедрола у нас исчезло два вида сильнодействующих снотворных – нозепам и реладорм; а также…

– И всё-таки, Кингсли, я буду настаивать на строгом соблюдении больничной дисциплины! – неожиданно резко прервал его Сэвидж, – Если мы позволим нашим больным появляться в кабинете главврача без больничных халатов, это может привести к подрыву всех основ врачебной практики. Больной обязан неукоснительно исполнять все предписания лечащего врача, включая правила ношения больничной одежды и…

– Послушайте, Сэвидж! – дружески похлопал его по руке Кингсли, – Вы, кажется, собирались провести сегодня обход больных; не так ли?

– Ну да, конечно! – охотно согласился главврач, поднимаясь из-за стола, – С самого утра всё никак не могу выкроить свободной минутки, чтобы подняться на второй этаж… Итак, обход больных, обход больных, обход больных… – с этими словами он покинул кабинет.

– Ну вот, вы и сами всё видите! – Кингсли виновато улыбнулся, обернувшись к детективам, – Заслуженный медработник, золотые руки, золотое сердце… Но что толку в золотых руках, если голова совсем не варит?

– А как по-научному называется его болезнь? – проявил присущую ему дотошность Маклуски, – Что-то типа рассеянного склероза?

– Нет, это – немного другая болезнь, – опроверг Кингсли, – При рассеянном склерозе поражается позвоночник и страдают опорно-двигательные функции… Но что Сэвидж рассеян и что у него склероз – это бесспорно, – смирился перед неумолимыми фактами он, – Да что там говорить: Он и названия нозепама с реладормом постоянно забывает, хотя каждый день выписывает их больным!

– Положим, это – ещё не самая серьёзная забывчивость на свете, – вступился за главврача Доддс, – Например, наш коллега Гриффит из Оперативного отдела при проведении своих оперативных мероприятий постоянно забывает названия коммерческих фондов, которые он собирается разоблачать… Или вот вам другой пример, уже из области медицины: Однажды с нашим коллегой Чандлером приключился радикулит. Едва оправившись от приступа, он кое-как доковылял до своего лечащего врача Кендрика. «Со мной было то-то и то-то», – сообщил он врачу, – «А для того, чтобы хоть немного снять боль, я воспользовался таким-то препаратом, который мне порекомендовали мои знакомые… Скажите, доктор, я правильно поступил?» Врач немного подумал и уточнил: «Но вам этот препарат помог?» «Да вроде бы помог», – ответил Чандлер. Тогда врач достал записную книжку и попросил: «А ну-ка повторите мне название этого препарата! Я порекомендую его другим своим больным…»

– Так значит, эти нозепам и реладорм тоже содержат в себе наркотические вещества? – вернулся к главной теме беседы Маклуски.

– Это верно: Оба они – порядочная дрянь, – подтвердил Кингсли, – Особенно реладорм… Мой вам совет: Никогда не пейте эту гадость! – он аж скривился от отвращения, – У реладорма – куча всяких противопоказаний и побочных эффектов. Его вообще не рекомендуется принимать лицам старше шестидесяти пяти лет… Но если больной всю жизнь пьёт эту дрянь, то к шестидесяти пяти годам у него развивается стойкое привыкание. После этого он уже жить не может без своего любимого снотворного… (Без него он испытывает острые болезненные ощущения наподобие наркотической ломки.) Длительный приём реладорма приводит также к слепоте, так как он оказывает воздействие на сосуды головного мозга. Помимо этого, реладорм вызывает нарушение ориентации в пространстве и провалы памяти… Далеко за примерами ходить не нужно: В нашей собственной больнице пациенты, бывало, посреди ночи начинали беспорядочно блуждать по всему зданию. (Тот же Лоуренс, когда работал у нас ночным дежурным, частенько занимался их вылавливанием.) Самое печальное, что под воздействием этих снотворных больные перестают отдавать себе отчёт, в каком месте находятся и что делают…

– Настоящие лунатики! – усмехнулся Доддс.

– А кто такие, по-вашему, лунатики? Это и есть больные, наглотавшиеся реладорма, – не затруднился с ответом Кингсли, – (По-научному лунатики называются сомнамбулами. В переводе с латинского «сомнус» означает «сон», а «амбуланс» – «ходящий».) Впрочем, иногда кризисное состояние может наступить не только ночью… Вот вам недавний случай: Минувший летом один наш больной, регулярно принимавший реладорм, как-то мыл голову под краном у нас в ванной комнате. Пока он стоял в наклонённом положении, кровь приливала ему к голове. Потом он резко выпрямился – и с ним приключился внезапный провал памяти. Он завопил на всю больницу: «Караул! Где я нахожусь? Как я сюда попал?» Меня срочно вызвали к нему. Я попытался втолковать этому типу, что он находится на лечении в больнице № 1 в Клошби. Но он упорно стоял на своём: «Не знаю никакого Клошби! Я уже пять лет никуда не выезжал из своего Мэлфакса!» Я задал ему несколько наводящих вопросов. Оказалось, что у него начисто отшибло память о последнем полугоде своей жизни… (Что с ним было раньше – это он помнил прекрасно, а обо всём дальнейшем начисто забыл.) Мы вкололи ему кое-какие препараты, и память к нему понемногу вернулась. Сперва он вспомнил, как приехал из Мэлфакса в Гленвич; затем – как из Гленвича добрался до Бриндвича; и только потом он наконец догадался достать из кармана направление в нашу больницу, выписанное одним бриндвичским врачом… Кстати, я хорошо знаю этого больного – он действительно живёт в Мэлфаксе. Как же его фамилия? – он взял в руки и открыл дежурный журнал, лежащий на столе, – Ах да, конечно: Кеверн! – прочитал он по журналу, – Вот до чего доводит реладорм! – посетовал он, кладя журнал на прежнее место, – Поэтому я ещё раз вам от всей души советую: Если какой-то дурной медик вдруг порекомендует вам эту гадость, пошлите его ко всем чертям собачим!

– Мы обязательно учтём ваши дружеские пожелания, – пообещал Доддс, – Но продолжим нашу беседу! Мы выяснили, что из данного кабинета были похищены димедрол, нозепам и реладорм… А что ещё?

– Да, всего у нас пропало пять видов лекарств, – подтвердил Кингсли, – Три из них я вам уже назвал. Значит, осталось припомнить ещё два… – он основательно поскрёб себе в подбородке, – Итак, чего же ещё у нас не хватает…?

– Джиллет упоминал какое-то средство от склероза, – поспешил к нему на выручку Маклуски.

– Ну да, конечно! – обрадовался Кингсли, – У нас пропало лекарство для профилактики склероза, весьма эффективное и почти без побочных проявлений… Кстати, сам Сэвидж его регулярно принимает, и его самочувствие неуклонно улучшается, – заметил он к слову.

– Оно и видно! – скептически хмыкнул Доддс.

– Нет, вы напрасно иронизируете! – настоял на своём Кингсли, – Вы ещё не видели Сэвиджа до того, как он начал принимать это лекарство! На него тогда вообще нельзя было смотреть без содрогания; а сейчас он у нас – почти как огурчик… В иные дни его вообще не отличишь от совершенно здорового – если, конечно, не беседовать с ним на серьёзные темы. (Впрочем, вынужден признать: Сегодня у него – не самый удачный день!) Наш препарат способствует нормализации кровоснабжения головного мозга. Он практически не имеет противопоказаний. (За исключением одного: Его не следует принимать, если у вас в голове уже имеется какая-то опухоль.) Конечно, в целях профилактики лечебный курс хорошо бы начать пораньше – ещё до того, как вас хватит полный склероз. Вот я, например, уже несколько лет подряд пью это лекарство и чувствую себя превосходно…

– И как же называется этот чудесный препарат? – поинтересовался Маклуски.

В кабинете воцарилось напряжённое молчание.

– Вот ведь незадача: Название почему-то выскочило у меня из головы! – подосадовал Кингсли пару минут спустя, – Всё крутится на языке, но никак не докрутится… Может, главврач нам поможет? – высказал надежду он при виде открывшейся двери и появившейся в дверном проёме знакомой фигуры в белом халате, – Сэвидж, вы не помните, что за лекарство от склероза у нас пропало?

– Кавинтон, – не задумываясь, ответил главврач.

– Точно! – хлопнул себя по лбу Кингсли, – Да, именно кавинтон! А ещё у нас исчезло средство от давления – что-то типа дихлофоса…

– Дихлофос – средство скорей не от давления, а от тараканов, – поправил его Доддс.

– Разве? – удивился Кингсли, – А ну-ка спросим главврача: Сэвидж, что за препарат для понижения давления у нас потерялся?

– Клофелин, – сходу ответил главный эскулап больницы № 1.

– А ведь верно! – признал Кингсли, – Я почему-то всегда путаю этот клофелин с дихлофосом… (Клофелин чисто акустически ассоциируется у меня с клопами и прочими насекомыми.)

– Клофелин относится к сильнодействующим наркосодержащим препаратам, – углубился в подробные объяснения Сэвидж, – Его применение возможно только по рецепту врача и с санкции начальника местной полиции. Это связано с тем, что участились случаи использования клофелина преступными элементами в рамках своей противоправной деятельности. Например, грабитель подсыпает таблетки клофелина своей жертве в чай, кофе или алкогольные напитки… В больших дозах клофелин вызывает немедленную снотворную реакцию. Жертва засыпает – а грабитель, воспользовавшись этим, осуществляет свои противоправные действия. В этой связи были усилены меры по контролю за оборотом клофелина, в том числе и в медицинских учреждениях… Обычно этот препарат применяется с целью снижения давления лицами, имеющими повышенное давление. Но принимать его следует под строгим контролем лечащего врача, поскольку уже на следующий день после его приёма давление снова повышается… Ну а дихлофос – это не медикамент, а средство против вредных насекомых. (Против них же применяется и дихлор-дифенил-трихлорметилметан, называемый в народе просто ДДТ.) Впрочем, я пришёл к вам совсем не за этим… – он бросил укоризненный взгляд на своего заместителя, – Кингсли, вы ввели меня в заблуждение! Вы сказали, что у главного входа якобы стоит какой-то фургон… Но никаких фургонов там нет!

– Да чёрт с ним, с фургоном! – махнул рукой Кингсли, – Вы же собирались провести обход больных; не правда ли?

– Неплохая мысль! – оживился главврач, – Удивительно, почему она сразу не пришла мне в голову? Итак, обход больных, обход больных… – и его белый халат снова исчез за дверью где-то в коридоре.

– Беру вас в свидетели: Я ни слова не говорил ему ни о каких фургонах у главного входа! – обратился к детективам Кингсли.

– Довольно странное совпадение: Именно сегодня вечером к Грэггерсу должен прибыть некий арестантский фургон из Пантинктона, – заметил к слову Маклуски, – Уж не его ли имеет в виду ваш Сэвидж?

– Скорее всего, нет, – проявил скептицизм Кингсли, – Эти фургоны начали повсюду мерещиться Сэвиджу уже два месяца назад. Мне и самому невдомёк, что за блажь вдруг на него накатила… (Последний раз какой-то фургон заезжал к нам в больницу где-то позапрошлым летом.)

– Но вернёмся к нашим баранам! – призвал всех присутствующих Доддс, – Итак, мы выяснили, что из вашего кабинета были похищены димедрол, нозепам, реладорм, кавинтон и клофелин… Кингсли, мы ждём от вас подробностей! Каким образом всё это произошло?

– Дело было так, – приступил к рассказу молодой эскулап, – Наркосодержащие лекарства всегда хранились у нас вот в этом стеклянном шкафу… Для каждого из пяти видов таблеток мы используем по три больших склянки. Итого этих склянок в шкафу было пятнадцать штук. (Разумеется, изначально таблетки поступают к нам в упаковках. Мы сами перекладываем их в склянки – так нам проще проконтролировать их сохранность. На всех наших склянках приклеены бумажки с названием лекарства, а ещё одна бумажка со сроком годности подложена под резинку.) До позавчерашнего дня никаких недоразумений с этими лекарствами у нас не происходило. Но вот два дня назад, в понедельник, к нам в кабинет зашли двое – Лоуренс и Моррисон… Лоуренса я знаю хорошо. (Совсем недавно он работал у нас ночным дежурным.) Его спутника я увидел впервые. Насколько я понял, он был прислан к нам какой-то конфликтной комиссией по имущественным спорам. В его компетенцию входил вопрос о принадлежности радиоточки, которую Лоуренс умыкнул у нас из больницы… Я сразу предупредил Моррисона, что ничем не смогу ему помочь. Все вопросы о происхождении этой несчастной радиоточки ему следует задавать старожилам больницы, типа Сэвиджа. (Сам я работаю здесь относительно недавно.) И вот я оставил Сэвиджа одного разбираться с визитёрами, а сам поднялся на второй этаж… Я примерно полчаса проболтал в комнате отдыха с больными, а потом снова спустился на первый этаж и зашёл в кабинет. Сэвидж сидел за столом в полном одиночестве. Я первым делом посмотрел на наш стеклянный шкаф… и застыл на месте с открытым ртом – в шкафу было хоть шаром покати! Я едва не грохнулся на пол от потрясения…

– Не спешите! – остановил докладчика Маклуски, – Давайте всё по порядку: А когда вы в последний раз видели ваши лекарства в этом шкафу?

– Заявляю вам со всей ответственностью: Все они были на положенном месте в момент моего ухода из кабинета! – без тени сомнений высказался Кингсли, – Уходя, я даже шепнул Сэвиджу на ухо: «Не забывайте, что в шкафу хранятся наркосодержащие лекарства! Будьте добры, проследите за их сохранностью!» Конечно, мои слова не следовало понимать буквально, – поспешил уточнить он, – Я и в страшном сне не мог представить, что Лоуренс или Моррисон вдруг полезут в этот шкаф за лекарствами под носом у главврача больницы. Я всего лишь хотел настроить Сэвиджа на серьёзный лад перед беседой с официальным представителем комиссии по имущественным спорам… (Но, пожалуй, лучше бы я этих слов не говорил!) Итак, я вернулся в кабинет, заметил исчезновения лекарств и в последней надежде спросил: «Сэвидж, это не вы достали все склянки из шкафа?» «Да вроде бы нет», – ответил он, с недоумением разглядывая пустой шкаф. Я устроил ему небольшой допрос и убедился: Он совершенно не помнит о том, что происходило с ним в течение последних тридцати минут. (Уж таков склероз! Сэвидж без запинки отчеканил вам названия лекарств, заученные им ещё в ранней молодости – а вот недавние события моментально улетучиваются из его памяти.) Сперва я заподозрил, что Сэвидж сам перепрятал куда-то все склянки, чтобы Лоуренс и Моррисон не смогли их похитить. (Наверно, всё-таки зря я напомнил ему об их ценности!) Я наскоро обыскал весь кабинет, но наших склянок нигде не нашёл. Тогда я выскочил в коридор и заглянул в соседние комнаты. (А вдруг Сэвидж успел перепрятать лекарства там?) Увы, мои поиски ни к чему не привели… Я вернулся в кабинет буквально через пять минут. Но за это время Сэвидж уже успел позвонить в Бриндвич и доложить о том, что сотрудники нашей местной электростанции Вудс, Лоуренс и Джиллет похитили из его кабинета наркосодержащие медикаменты, – Кингсли устало вздохнул, – Когда не нужно, он почему-то всегда помнит, куда следует звонить…

– Погодите! – не преминул вмешаться Доддс, – Список подозреваемых, озвученный Сэвиджем, вызывает у нас сразу три каверзных вопроса. Вопрос первый: С какой стати Джиллет назван сотрудником электростанции, когда он является начальником местной полиции? Вопрос второй: Каким образом в этот список затесался Вудс, который позавчера вообще не заходил в вашу больницу? И, наконец, вопрос третий: Почему в этом списке отсутствует Моррисон, который как раз успел в тот день побывать в этом кабинете?

– Ход мыслей Сэвиджа порой бывает непросто уловить… Но в данном случае он очевиден, – не затруднился с ответом Кингсли, – Во-первых, прошлым летом Джиллет действительно какое-то время проработал дежурным на электростанции. Информация об этом докатилась до Сэвиджа и отложилась в его мозгах. Вероятно, в его представлении Джиллет до сих пор продолжает оставаться сотрудником электростанции… Во-вторых, позавчера Сэвидж вряд ли смог понять, кто такой Моррисон, а тем более запомнить его фамилию. Однако он твёрдо знал, что визитёров было трое – сперва двое первых, потом ещё один. Дабы количество подозреваемых точно совпало с количеством посетителей, он и заменил незнакомого Моррисона на хорошо известного ему Вудса. Похоже, у него сработала подсознательная ассоциативная связь, и он по аналогии добавил к двум сотрудникам электростанции третьего… В общем, в логике нашему главврачу не откажешь! – подытожил он.

– Да, его логика по-своему убедительна, – признал Маклуски, – Хотя и неутешительна для Вудса… (Ведь тот теперь рискует совершенно безвинно попасть под уголовное обвинение в похищении наркосодержащих препаратов!)

– Мне и самому стало неловко за действия своего начальника, – посетовал Кингсли, – Только я отлучился на пять минут, как он тут же позвонил в Бриндвич и доложил о похищении лекарств! После этого дать делу обратный ход будет уже ох как непросто… К сожалению, пропавшие лекарства относятся к препаратам строгого учёта. Мы обязаны документально отчитываться за их использование перед головной организацией. Как-нибудь списать содержимое этих пятнадцати склянок вряд ли реально… (Возможно, вы посоветуете нам выписать кучу фиктивных рецептов на подставных больных… Но если эта махинация вскроется, нам с Сэвиджем грозит ещё большее наказание, чем за простую потерю лекарств.) Поэтому у меня остаётся только одна надежда: что все эти нозепамы и реладормы вдруг как-нибудь найдутся сами. Ведь у Сэвиджа было всего несколько минут, чтобы их спрятать… – он машинально огляделся по сторонам, – Но я уже обыскал всё вокруг – и ничего до сих пор не нашёл…

– А в мусорной корзине вы смотрели? – без особой надежды поинтересовался Доддс.

– А как же! – устало вздохнул Кингсли, – Я вам клянусь: Я обследовал каждый клочок в служебной части здания! Первой моей мыслью, конечно же, было заглянуть Сэвиджу в стол, – он приподнялся со стула, перегнулся через стол и выдвинул большой ящик под крышкой, – В случае острой необходимости Сэвидж всегда суёт туда всё самое важное… Но в ящике наших склянок не оказалось, – Кингсли уселся на прежнее место, – Потом я проверил его портфель, – он извлёк из-под стола старый обшарпанный кожаный портфель и на всякий случай ещё раз его открыл, – Сэвидж уже лет двадцать ходит с ним на работу (если, конечно, не забывает дома). Позавчера портфель был здесь – но в нём было абсолютно пусто, – он закрыл портфель и задвинул его обратно под стол, – Какие ещё гипотезы у вас будут? (Учтите, что пятнадцать больничных склянок занимают довольно большой объём – а стекло, как известно, не сгибается и не сжимается.)

– А не мог ли он пересыпать таблетки в более компактную тару? – подумал вслух Маклуски.

– Но даже в этом варианте непонятно, куда делись пустые склянки – ведь они тоже пропали, – обратил внимание Кингсли.

– Тогда остаётся ещё одна гипотеза – что Сэвидж успел сбегать в лес и спрятать лекарства где-то там, – продолжил мозговой штурм Доддс.

– Как ни странно, один из наших больных уверен, что видел Сэвиджа на улице как раз в это время, – поделился информацией Кингсли, – Дело было так: Когда я сидел в комнате отдыха на втором этаже, туда вдруг забрёл один больной и сказал, что пять минут назад якобы видел из окна своей палаты, как Сэвидж бродит по улице где-то возле главного входа… Я решил, что Лоуренс и Моррисон уже покинули больницу, а Сэвидж вышел подышать свежим воздухом. Тогда я спустился на первый этаж, но ещё издалека услышал голоса из кабинета главврача. Один из голосов принадлежал Сэвиджу, а второй был похож на Джиллета, нашего полицейского начальника. В их разговоре опять упоминалась наша несчастная радиоточка… Я смекнул, что на смену двум первым визитёрам пришёл третий, а суета вокруг радиоточки ещё не закончена. Мне пришлось вернуться на второй этаж и ещё немного посидеть в комнате отдыха. Минут через десять я повторно спустился вниз – и обнаружил в кабинете одинокого Сэвиджа и пустой шкаф… Так что если принять показания свидетеля на веру, то Сэвидж всё-таки выходил на улицу в моё отсутствие, – подытожил он, – Сколько времени он там провёл, сказать сложно. (Минуту, две, пять, десять? Увы, на сей счёт мы никакими свидетельскими показаниями не располагаем.) Как бы то ни было, наша больница стоит на краю леса, а добежать до ближайших деревьев Сэвидж мог в течение считанных секунд…

– Но свидетель видел что-либо у него в руках? – уточнил Маклуски.

– Он утверждает, что Сэвидж ничего с собой не нёс, – внёс необходимую ясность Кингсли, – Дело в том, что с нашим главврачом иногда случается небольшая странность: Когда из его кабинета уходит какой-либо посторонний посетитель, Сэвидж вполне может вообразить, что и ему самому тоже пора идти домой. Тогда он берёт портфель, запирает кабинет и спешит на автобусную остановку. Если его вовремя не остановить, он уже через полчаса будет в Бриндвиче… А потому я сразу спросил свидетеля: Не нёс ли Сэвидж с собой портфель? Больной ответил, что у него в руках не было абсолютно ничего…

– А не мог ли он вынести ваши склянки в карманах? – продолжал размышлять вслух Доддс.

– Целых пятнадцать штук? Боюсь, это нереально! – Кингсли с сомнением потрогал крохотный нагрудный карман на своём белом медицинском халате.

– Однако не исключён вариант, что ваш больной видел Сэвиджа на улице уже после того, как тот успел сбегать в лес и спрятать там склянки, – резонно заметил Маклуски.

– До сих пор за Сэвиджем не наблюдалось поползновений прятать что-либо в лесу, – ответил Кингсли, – Но вы правы: Мы и сами не знаем, что он может выкинуть в следующий момент…

– Итак, подведём первые промежуточные итоги! – призвал присутствующих Доддс, – Лекарства ещё были в шкафу, когда Лоуренс и Моррисон вошли в кабинет. Когда же в кабинет вернулся Кингсли, их (лекарств) там уже не было… С другой стороны, у нас имеются основания полагать, что Сэвидж за это время покидал кабинет и даже выходил на улицу. К сожалению, мы не располагаем точными хронологическими указаниями, в какой именно момент это случилось: когда в кабинете находились Лоуренс и Моррисон; когда в кабинете находился Джиллет; или же в промежуточный период, когда первые двое уже ушли, а второй ещё не пришёл…

– Боюсь, от самого Сэвиджа мы не получим ответа на этот вопрос, – взглянул правде в глаза Кингсли, – Да, ему ничего не стоит внезапно выбежать из собственного кабинета, оставив там без присмотра посторонних посетителей – а потом начисто про это забыть… Но, наверно, об этом можно спросить самих посетителей? – вдруг осенило его, – Лоуренс и Джиллет должны знать, выходил ли Сэвидж из кабинета в их присутствии. Если же они скажут, что не выходил – значит, он сделал это в промежутке между их визитами… Я прав?

– Увы, не всё так просто, как нам хочется, – не стал упрощать ситуацию Маклуски, – Давайте подумаем: Если бы Сэвидж на глазах у Лоуренса или Джиллета вынес лекарства из кабинета, они (Лоуренс и Джиллет) уже давно бы нам об этом рассказали, чтобы снять с себя обвинения в похищении. Но раз они этого не сделали – значит, подобный эпизод места не имел… С другой стороны, если бы Сэвидж в присутствии Лоуренса или Джиллета покинул кабинет с пустыми руками, а они, воспользовавшись этим, умыкнули бы из шкафа лекарства, им не было бы никакого резона рассказывать нам о его отлучке. Разумеется, в их интересах было бы заявить, что Сэвидж ни на секунду не привстал из-за своего стола и не дал им ни малейшей возможности залезть в шкаф. (Они совершенно ничем не рискуют: Сам Сэвидж вряд ли вспомнит о том, что отлучался из кабинета – а если даже и вспомнит, то к его словам отнесутся с привычным недоверием.) Исходя из этого, мы можем заранее предугадать ответ Джиллета и Лоуренса на наш вопрос: Нет, Сэвидж никуда из кабинета не выходил. Ну а наше расследование после этого продолжит буксовать на том же месте…

– Таким образом, к настоящей минуте на нашем рассмотрении остаются сразу несколько равновероятных гипотез, – подытожил Доддс, – Первая: Сэвидж покинул кабинет, когда в нём находились Лоуренс и Моррисон. В этом варианте лекарства, скорее всего, спёрли они… Вторая: Он ушёл из кабинета, когда в нём уже сидел Джиллет. Тогда похитителем является ваш начальник полиции… Третья гипотеза: Сэвидж вышел из кабинета с пустыми руками после ухода первых двух гостей, но до прихода третьего. Здесь наибольшую возможность для похищения лекарств получает опять-таки Джиллет. (Допустим, он зашёл в кабинет и обнаружил, что в нём нет ни души. Тогда он спешно выгреб из шкафа все препараты, дождался возвращения Сэвиджа, задал ему парочку дежурных вопросов и спокойно отбыл восвояси.) Однако не исключён и более изощрённый вариант: Лоуренс или Моррисон, находясь на улице, могли заметить вышедшего Сэвиджа и рискнули повторно наведаться в его опустевший кабинет, чтобы похитить оставшиеся без присмотра лекарства… Наконец, мы не имеем права сбрасывать со счетов и четвёртую гипотезу: Сэвидж сам вынес лекарства из кабинета и спрятал их в каком-то труднодоступном месте. Как мы недавно выяснили, сделать это он мог лишь в промежутке между двумя визитами посетителей…

– Но этими четырьмя гипотезами дело отнюдь не ограничивается, – продолжил мысль коллеги Маклуски, – Кингсли, вы ещё не забыли фамилию того больного, который рассказал вам про Сэвиджа, якобы виденного им на улице?

– Я никогда не держу в памяти фамилии своих больных, – опроверг почтенный эскулап, – Мне вполне достаточно помнить их диагнозы… (Хотя, конечно, в нашем журнале записаны все их личные данные.)

– И какой же диагноз вы поставили этому больному? – полюбопытствовал Доддс.

– Острая анорексия, – не стал темнить Кингсли.

Прославленные детективы обменялись между собой весьма вопросительно-многозначительным взглядом.

– На слух название болезни звучит весьма устрашающе, – вынужден был признать Маклуски.

– Да нет в нём ничего страшного! – усмехнулся Кингсли, – Мы специально подбираем нашим больным диагнозы понаукообразнее, чтобы они поохотнее выкладывали денежки за лечение… Вообще-то в переводе с греческого «анорексия» означает всего-навсего «потеря аппетита»… Этот больной – молодой здоровый амбал, гурман и обжора. Он ходит по всем ресторанам подряд и объедается всякими деликатесами. Но вот недавно он пожаловался своему лечащему врачу, что, дескать, его любимые блюда больше не вызывают у него такого удовольствия, как раньше… Две недели в сельской глуши на лекарствах и больничной похлёбке обычно возвращают подобным больным вкус к жизни… Но с какой стати вы вдруг заинтересовались этим типом?

– Возможно, он имеет к нашей истории куда более прямое отношение, чем нам сейчас кажется, – обнадёжил его Доддс, – Мы ещё не успели озвучить нашу пятую гипотезу: Сэвидж покинул свой кабинет с пустыми руками после ухода Лоуренса с Моррисоном, но до прихода Джиллета; в этот промежуток времени в опустевшее помещение проникло некое постороннее лицо и без помех спёрло ваши несчастные препараты. Этим посторонним лицом, скорее всего, был кто-то из обитателей вашей больницы – а ваш наблюдательный больной, страдающий отсутствием аппетита, попадает в наш чёрный список подозреваемых под самым первым номером… Увидев главврача, неприкаянно слоняющегося по улице, и его помощника, беспечно болтающего с пациентами в комнате отдыха на втором этаже, он наверняка смекнул, что кабинет на первом этаже временно остался без надзора – и стеклянный шкаф с ценными наркосодержащими лекарствами тоже…

– Не могли бы мы прямо сейчас вызвать этого типа сюда на допрос? – решил взять быка за рога Маклуски.

– Нет, не можем, – развёл руками Кингсли, – Вчера этот тип выписался из больницы и отбыл куда-то в Лондон. По его словам, аппетит к нему вернулся, и теперь ему срочно требуется посетить кое-какие рестораны.

– Ну вот, я так и знал! – вздохнул в сердцах Доддс, – Сдаётся мне, его спешка была вызвана совсем иными причинами – например, ему потребовалось срочно сбыть с рук похищенные из вашей больницы ценные таблетки…

– Да чёрт бы побрал этого ненасытного обжору! – только и смог сказать потрясённый Кингсли, – Нет, мне и в голову не приходило подозревать его в похищении наших лекарств! Интересно, как же его всё-таки звали…? – он снова взял со стола дежурный журнал и открыл его на нужной странице, – Ага, вот эта фамилия – Гарстон из города Лондона! Насколько мне помнится, он побывал у нас впервые…