Текст книги "Брокингемская история. Том 19"

– Вашему армейскому начальнику не чужд тонкий армейский юмор, как я погляжу! – выразил одобрение Маклуски, – Скорее всего, под крысой в штабе он имел в виду лично вас… Надеюсь, вам знакомо выражение "штабная крыса"?

– Нет-нет! Какой ещё юмор в военное время? – решительно опроверг Махони, – Конечно же, мой начальник говорил о самых настоящих крысах, которые завелись в нашем штабе. Я даже слышал, как откуда-то из шкафа доносится хруст сгрызаемых ими важных документов… "Сию минуту доложу!" – ответил я, вскакивая с койки, – "А как я смогу связаться с Верховной Ставкой?" "Наберите на связном устройстве код 90.8 и нажмите на вызов!" – донёсся ответ с той стороны шкафа. Подскочив к столу, я сорвал трубку с телефонного аппарата и принялся набирать на кнопочной панели нужный код, который оперативно отображался на экране связного устройства по мере набора. Но дозвониться в Верховную Ставку по этому чуду техники оказалось делом непростым… Не без труда разыскав на панели девятку, я нажал её и переключился на поиски нуля; но к тому моменту, как я его нашёл, девятка на экране уже успела погаснуть, и мне пришлось заниматься её повторными розысками. (Как ни странно, эта кнопка каким-то образом ухитрилась поменять своё расположение на панели.) Я трудолюбиво тыкал пальцами в кнопки на протяжении ещё минут десяти. Наконец, мне удалось набрать нужный код и даже нажать на кнопку вызова… На экране тут же появилось сообщение: "Соединение не состоялось. Наберите ещё раз!" Я произнёс себе под нос кое-что неразборчивое и в сердцах зашвырнул неисправный аппарат куда-то под койку… В этот момент я вдруг заметил, что на мне до сих пор не надеты штаны. Дабы поскорее исправить это упущение, я срочно разыскал свои пятнистые брюки и попытался натянуть их на себя. Как это нередко бывает не только во сне, сделать нужное дело быстро и вовремя мне не удалось… В самый неподходящий момент дверь нашего кабинета внезапно отворилась, и передо мной возник нежданный посетитель – вернее, посетительница, ибо это была дама. Продолжая скакать на одной ноге и судорожно натягивать брюки на другую ногу, я приветливо произнёс: "Добрый день, мадам! Ну, я вас внимательно слушаю!" "Я работаю на метеорологической станции", – сказала посетительница, – "Во время последней бомбёжки у нас погиб метеоролог. Я бы хотела узнать, куда мы должны об этом сообщить…" Вопрос застал меня врасплох. Я ещё немного попрыгал перед посетительницей, силясь найти подходящий ответ… Меня выручил всё тот же начальственный голос из-за шкафа: "Махони, в чём там дело?" "На метеостанции погиб метеоролог. Куда следует об этом доложить?" – обратился я по ту сторону шкафа. "Пускай выйдет на улицу, перейдёт дорогу наискосок направо и поднимется на второй этаж!" – ответил мой начальник. "Ну вот, вы и сами всё слышали!" – обнадёжил я посетительницу, – "Наискосок направо и наверх, на второй этаж!" "И куда я таким образом попаду?" – уточнила дама. На сей раз долго размышлять над ответом я не стал: "Придёте – и сами увидите!" Посетительница поблагодарила меня за ценный совет и спешно покинула кабинет. Вскоре и я покончил со своими штанами и встал наконец на пол обеими ногами. Впрочем, начальственный голос из-за шкафа не позволил мне долго почивать на лаврах: "Махони, так вы сообщили о крысах в Верховную Ставку?" "Никак нет – связь не работает!" – отрапортовал я. "Тогда сходите туда лично!" – скомандовал начальник, – "Вы знаете, как туда добраться? Если нет, то загляните в справочник!" "Слушаюсь!" – ответил я. Схватив со стола какую-то большую книгу, я пролистал её до буквы К и без проблем нашёл нужную запись: "Крысы – комната № 024". "Судя по номеру, это – где-то совсем недалеко", – пораскинул мозгами я, – "Мне осталось лишь спуститься в подвал и…" Но никуда спускаться мне не пришлось: В этот самый момент над моим ухом пронзительно заверещал будильник и окончательно меня разбудил. Осмотревшись по сторонам, я убедился, что у нас на дворе – опять мирное время, а мне требуется срочно бежать на работу в Центральную полицию… На этом я пока завершил исполнение своего гражданско-патриотического долга, – подвёл промежуточный итог Махони, – Но кто знает: А вдруг мне ещё предстоит вернуться в действующую армию в одном из следующих снов…?

– Да, во сне каких-то нелепостей не насмотришься! – посочувствовал коллеге Доддс, – Особенно если спать прямо на рабочем месте… Вот вам наглядный пример: Как-то раз в позапрошлом октябре заходим мы с Маклуски в кабинет к шефу – а он поднимает голову, смотрит на нас осоловелыми глазами и в задумчивости произносит: "Ну и абсурдный же сон мне сейчас приснился! Выхожу я будто бы на улицу – а там подходит ко мне большая собака, широко улыбается и говорит: "Вот и весна идёт!" Ну что за бред!”– искренне возмутился шеф, – “Какая может быть весна, когда на дворе – середина октября? У нас ещё зима не наступила – а эта дура уже заговорила о весне…!" "Судя по всему, ваша собеседница проявила присущий ей оптимизм", – ответили мы, – “Она имела в виду следующее: "За зимой неизбежно придёт весна – а там уже недалеко и до очередного летнего отпуска!" Так что в вашем сне нет совершенно ничего абсурдного…"

– Думать об отпуске в октябре явно преждевременно, – парировал Махони, – Мы тут крутимся на рабочем месте, как лошади в колесе, вкалываем до посинения в антенном корпусе, сражаемся на фронте – а шеф спит у себя в кресле и видит сладкие сны про отпуск? Весьма непатриотично с его стороны…!

– Мы очень рады, что вы хотя бы во сне не забываете о своём патриотическом долге, – хмыкнул Маклуски, – Но раз уж мы свернули на эту дорожку, я готов познакомить вас со своим собственным недавним сном – и тоже на патриотическую тему. Правда, речь в нём шла о защите не всего нашего государства, а лишь интересов нашего родного Отдела Расследований… Всё начинается с того, что я будто бы вхожу в наш кабинет на третьем этаже и замечаю за главным столом нашего шефа, живого и невредимого. "Похоже, никто и не думал упрятывать его за решётку по уголовному обвинению, как утверждали некоторые злые языки", – мелькнуло у меня в голове, – "Этот пример доказывает, что доверять досужим вымыслам следует далеко не всегда…" "Ага, это – вы, Маклуски!" – сказал шеф, увидев меня, – "Я хочу поручить вам одно важное дело… (Доддса я уже направил на кое-какое другое задание. Придётся вам сегодня поработать по-одиночке!) А суть вот в чём: Минувшей ночью, воспользовавшись моим отсутствием на рабочем месте, в мой кабинет тайком пробрался начальник Химического отдела со своим заместителем и открутил у нас главный и единственный водопроводный кран…"

– Что открутил? – удивился Махони.

– Кто открутил? – не понял Доддс.

– Ваше недоумение вполне обоснованно, – кивнул головой Маклуски, – В самом деле: В нашем кабинете на третьем этаже никогда не было никаких водопроводных кранов, а в Центральной полиции отродясь не водилось никаких Химических отделов… Однако тогда, во сне, сообщение шефа не вызвало у меня ни малейшего удивления. В моём воображение сами собой возникли переполненные коварством физиономии начальника Химического отдела и его хитроватого заместителя… "Ну вот, я так и знал!" – воскликнул я в сердцах, – "Я вам уже давно говорил: Рано или поздно эта парочка обязательно что-нибудь у нас сопрёт!" "Их поведение переходит через все рамки хорошего тона и здравого смысла!" – возмутился шеф, – "Этот Химический отдел наглеет прямо на глазах… Вот, полюбуйтесь!" – он указал на торчащий из стены огрызок какой-то трубы; её жалкий вид неопровержимо свидетельствовал о том, что совсем недавно от неё была откручена некая важная деталь, – "Терпеть далее подобное безобразие я не намерен! Маклуски, я поручаю вам немедленно отправиться в Химический отдел и убедить этих обнаглевших типов вернуть наш кран обратно!" "Будет сделано!" – ответил я. Выйдя из кабинета, я на одном дыхании преодолел хорошо знакомый мне путь: спустился в подвал, пробрался по подземным казематам на другой конец нашей территории, вылез по приставной лестнице в какой-то тёмный коридор и зашёл в главный кабинет Химического отдела. Момент для моего визита был выбран как нельзя удачно: Начальник этого вороватого отдела со своим хитроватым заместителем как раз оказались на месте. При виде меня они настороженно переглянулись между собой… "Не будем тянуть кота за рога: Минувшей ночью вы открутили у нас водопроводный кран", – с места в карьер заявил я. "Это – наглый поклёп!" – возмутился начальник Химического отдела, – "Какой ещё кран? Нет, мы ничего об этом не знаем!" "Чем вы можете доказать ваши вздорные обвинения?" – ехидно поинтересовался его заместитель. "Вот вам самое главное доказательство!" – я указал на отрезок трубы, торчащий из стола начальника прямо у него под носом; на её конец был прикручен хорошо знакомый мне водопроводный кран, – "Откуда у вас в кабинете появилась эта штука?" Начальник отдела и его зам сделали удивлённый вид, словно увидели этот кран впервые в жизни. "Действительно странно!" – произнёс начальник, в задумчивости разглядывая кран, – "Ещё вчера этой трубы здесь как будто не торчало… Но почему вы решили, что данный кран был откручен нами из кабинета вашего начальника отдела?" "Не будем утопать в бесплодных гаданиях!" – предложил я, – "Составим докладную записку на имя Директора – пускай организует комиссию по установлению принадлежности данного крана!" "Нет-нет, это излишне!" – злорадно перебил меня замначальника Химического отдела, – "Мы уже направили соответствующий запрос в Конституционный суд и теперь ждём оттуда ответа…" "А при чём тут Конституционный суд?" – не понял я, – "Данный вопрос не входит в сферу его компетенции, поскольку в нашей Конституции нет упоминаний ни о каких водопроводных кранах!" "Тем не менее, мы туда уже обратились", – ухмыльнулся начальник Химического отдела, – "И покуда не придёт ответ на наш запрос, мы не имеем права обращаться по аналогичному поводу ни в одну другую инстанцию!"

– Вы могли привести этим типам ещё один довод: В Британии вообще нет никакого Конституционного суда, поскольку отсутствует сама Конституция, – обратил внимание Доддс.

– Это возражение мне тогда почему-то в голову не пришло, – посетовал Маклуски, – Да и времени на возражения у меня не оставалось – я вдруг заметил, что нахожусь уже не в Химическом отделе Центральной полиции, а в роскошных кулуарах некого большого серьёзного учреждения типа британского Конституционного суда; вокруг меня бродят толпы каких-то важных бюрократов в безукоризненно отглаженных костюмах, таща с собой большие лакированные портфели, набитые какими-то важными документами. "Послушайте!" – обратился я к первому попавшемуся из них, – "Вы слышали, какой номер отколол начальник Химического отдела нашей Центральной полиции? Он спёр из нашего Отдела Расследований водопроводный кран, а потом послал запрос в Конституционный суд… Абсурд; не правда ли?" "Ну, от Химического отдела и не того ещё можно ожидать!" – усмехнулся бюрократ, – "Весь мир уже наслышан, как эти ребята химичат у себя в отделе! Как говорится, название обязывает…" Я был очень рад, что так быстро обрёл поддержку среди членов Конституционного суда. Но долго радоваться мне не пришлось, ибо я тут же проснулся, так и не успев поделиться с бюрократом своими планами по борьбе с Химическим отделом… Оглядевшись вокруг, я сообразил, что нахожусь в гостинице города Холимаркета, а Доддс весело храпит где-то на другом конце нашего гостиничного номера. Мне в голову немедленно пришла тревожная мысль: "Вполне возможно, что мой сон окажется вещим… Кто знает: А вдруг именно в этот самый момент начальник Химического отдела и его хитроватый заместитель как раз откручивают кран в кабинете нашего шефа, воспользовавшись его и нашим отсутствием на рабочем месте?" Впрочем, подумав ещё немного, я вспомнил, что никаких водопроводных кранов в нашем кабинете на третьем этаже вроде бы быть не должно… Немного приободрившись, я подумал: "И всё-таки нам не стоит окончательно расслабляться! Не исключено, что мой сон был вещим в иносказательном смысле: А вдруг эти ухватистые ребята из Химического отдела задумали спереть у нас не кран, а что-то другое? Честно говоря, эта парочка уже давно не внушает мне доверия…" Эта мысль не давала мне спокойно заснуть ещё несколько минут… Но потом я внезапно осознал, что никакого Химического отдела в нашей Центральной полиции нет и никогда не было, а его вороватый начальник со своим хитроватым заместителем являются плодом моего разгорячённого ночного воображения. И лишь после этого я наконец смог заснуть спокойно…

– Мне думается, ваш сон следует считать вещим в самом общем смысле, – поделился важным соображением Махони, – Мораль его такова: Нам всем следует всегда быть начеку, дабы не позволить всяким проходимцам что-либо у себя спереть – неважно, будет ли это водопроводный кран или что-то ещё.

– Бесспорно, мы должны стремиться извлекать полезные уроки из любой поучительной истории, – взял слово Доддс, – В этой связи, я спешу рассказать вам ещё одну поучительную историю – она произошла со мной также во сне…

– Наверно, вы опять порхали по воздуху верхом на своём саквояже на манер шестикрылого серафима? – проявил присущий ему скептицизм Маклуски.

– На сей раз обошлось без полётов, – заверил Доддс, – Итак, прихожу я будто бы на работу в Центральную полицию, подхожу к главной проходной – и вдруг замечаю, что на её двери висит большой амбарный замок… "Вот так номер!" – подумалось мне, – "Выходит, через проходную теперь прохода нет… Но не беда: В нашу рабочую комнату на пятом этаже можно забраться и через окно!" Завернул я за угол и в один момент вскарабкался по стене до пятого этажа. (Конечно, наяву я таким путём никогда на работу не хожу – но во сне этот способ передвижения почему-то показался мне вполне подходящим.) Приоткрыв окно, я привычным движением перевалился через подоконник… и тут же застыл в изумлении: Вместо знакомого небольшого кабинета я угодил в огромный зал, весь уставленный праздничными столами, за которыми сидели многочисленные посетители, сплошь наряженные во фраки и смокинги. Заметив, как я вылез из окна, все они с недоумением повернули головы в мою сторону… Мне и самому стало неловко, что я проник в чужие владения таким пиратским образом. Преодолев смущение, я обратился к собравшимся: "Прошу извинить за несвоевременное вторжение! Подскажите мне, пожалуйста: Куда я попал?" "А куда вы хотели попасть?" – ответил мне вопросом на вопрос кто-то из зала. "В Отдел Расследований Центральной полиции", – предельно честно признался я. В зале поднялся возмущённый гул. Послышались негодующие выкрики: "Здесь испокон веков находился наш ресторан – и никаких полиций!" "Значит, я немного ошибся…"– произнёс я и оперативно вылез обратно в окно. Спустившись снова на землю, я завернул поскорее за угол и основательно призадумался. "Да чёрт бы побрал все эти реорганизации!" – промелькнуло у меня в голове, – "Похоже, наш Отдел Расследований перевели в какое-то другое здание. Но в какое именно? На главной проходной мне уже никто ничего не подскажет, поскольку этой проходной самой нет на месте… Мне остаётся разве что обратиться за информацией в наше родное общежитие!" Я ускоренной походкой зашагал в ту сторону, где должно было стоять общежитие. Как и следовало ожидать, и его тоже я найти не смог. Да и вообще вся местность кругом вплоть до линии горизонта представляла собой гладко заасфальтированный пустырь, поперёк которого проходила лишь одинокая трамвайная линия… Не успел я почесать в затылке, как по этой линии проехал какой-то трамвай (напоминающий своими размерами скорее железнодорожный вагон), остановился прямо передо мной и призывно открыл двери… Недолго думая, я запрыгнул в вагон. Трамвай тут же закрыл двери и весело покатил дальше… Не стану кривить душой: На эту поездку я решился главным образом потому, что мне положен бесплатный проезд в общественном транспорте как участнику Брокингемского расследования. Впрочем, при первом же взгляде на других пассажиров у меня возникли серьёзные опасения, что они вряд ли признают за мной право на бесплатный проезд в их трамвае… Больше всего меня насторожило то, как эти типы были одеты: все сплошь во фраках и смокингах, а некоторые даже в цилиндрах на головах. Носил фрак и трамвайный кондуктор… (На рукаве у него красовалась эмблема Министерства Транспортного Сообщения.) Пассажиры наперегонки протягивали ему трёхпенсовые монетки, а он выдавал им взамен трамвайные билеты – но эти трёхпенсовики вовсе не были похожи на привычные нам крошечные монетки, а напоминали скорей некую большую медаль типа "За трудовое отличие". Глядя на всё это, в мою голову постепенно начали приходить невесёлые предчувствия…

– Да, в непростую историю вы угодили! – посочувствовал коллеге Маклуски.

– Необычный вид пассажиров трамвая и их денег, – продолжал свой рассказ Доддс, – навёл меня на мысль, что я каким-то образом угодил не в свою эпоху… Я припомнил, что цилиндры вышли у нас из моды лет пятьдесят назад – да и таких больших монет наше казначейство не выпускало уже, по крайней мере, со времён Первой мировой войны. Если я и впрямь перенёсся лет на семьдесят или сто назад, тогда становился объяснимым и странный внешний вид окружающих, и необычный размер монет, и исчезновение нашей Центральной полиции. (Как мне помнится, она была основана уже после Второй мировой войны.) Но в таком случае, моё служебное удостоверение, выданное во второй половине двадцатого века, вряд ли будет признано тут действительным – а о бесплатной поездке в трамвае можно даже не заикаться… Скрепя сердце, я вытащил из бумажника три пенса, чтобы купить билет – и увидел, что мои монеты уступают по размерам местным едва ли не в три раза. "Ну и попал я в переделку!" – подумал я, – "Если я попытаюсь расплатиться подобными денежными знаками, как бы меня не приняли за фальшивомонетчика… (Ведь на моих монетах выбит год выпуска, который в здешних краях ещё нескоро наступит.) Поверят ли эти типы, что я действительно прибыл к ним из другой эпохи? А если поверят, смогут ли они без враждебности принять в свою компанию гостя из далёкого будущего?" Я настороженно оглядел своих попутчиков по трамваю – и их физиономии во фраках и смокингах внушили мне определённые опасения. Впрочем, без покупки билета всё равно уже было не обойтись – ведь к нам в трамвай в любую минуту мог нагрянуть контролёр… Осторожно протянув кондуктору свои три пенса, я еле слышно прошептал: "Клянусь вам: Они – не фальшивые! К сожалению, других денег у меня при себе нет…" Кондуктор лукаво улыбнулся и ответил: "Да-да, я понимаю ваши трудности. Но не беспокойтесь: Ваша тайна останется между нами! Кстати, а для чего вам вообще этот дурацкий билет? Купите-ка у меня лучше вот эту книжку!" Я вдруг обнаружил, что мы с ним больше не сидим в трамвае, а бывший кондуктор теперь превратился в какого-то мелкого торговца. Он протянул мне из своего ларька большую книгу в мягкой цветастой обложке… Я заплатил ему за неё все деньги, что ещё оставались у меня в бумажнике. "И всё-таки я бы хотел задать вам один вопрос…"– обратился я к этому типу. Он тут же меня перебил: "Я знаю, какой вопрос вы хотите задать. Но к чему лишние вопросы? Та книга, которую вы держите в руках, лучше всяких слов объяснит вам всё, о чём вы собирались у меня узнать!" Отойдя от ларька, я озадаченно осмотрел свою покупку. Меня не покидало ощущение, что я нахожусь на пороге величайшего открытия. Стоит мне открыть эту книгу – и я получу ответ на все свои вопросы… Но время меня поджимало: Я мог проснуться в самый неподходящий момент, так и не узнав, в какую эпоху меня ненароком занесло. Крепко зажав книгу в руках, я бросился бежать куда глаза глядят, в поисках какой-нибудь скамейки, на которой я мог бы спокойно посидеть и полистать свою печатную продукцию…

– Доддс, вы что, специально тянете время? – не выдержал Маклуски, – Почему бы вам не почитать вашу дурацкую книгу стоя?

– Я почему-то решил, что это следует делать только в сидячем положении, – пожал плечами главный докладчик, – Возможно, я опасался, что грохнусь наземь, когда увижу в книге что-то сногсшибательное… И вот несусь я по тротуару вдоль широкого проспекта и высматриваю себе скамейку. Словно нарочно, вокруг не видно ни одного свободного места для сидения – даже старого задрипанного стула или ящика… Наконец, впереди показалось что-то вроде парка отдыха. Я смекнул, что уж там-то какая-нибудь скамейка наверняка найдётся… Парк был обнесён большой серой стеной с колючей проволокой поверху. Посереди стены виднелось нечто типа КПП с вооружёнными охранниками… Я с налёту проскочил через вертушки, предъявляя на бегу служебное удостоверение озадаченным ВОХРушникам. И вот я уже сижу на скамейке под каким-то деревом и пытаюсь дрожащими пальцами открыть свою драгоценную книгу – а её страницы, словно по закону подлости, липнут друг к другу, как банные листы. Я же чувствую, что уже начинаю просыпаться…

– Доддс, да шевелитесь же, в конце-то концов! – воскликнул в отчаянии Маклуски.

– Наконец, мне удалось раскрыть книгу примерно посередине, – продолжал Доддс, – Моим глазам предстали кадры совершенно заурядного комикса с какими-то идиотскими рожами… Изучать их подробно мне было уже некогда. Я лихорадочно перелистнул книгу в самое начало и заглянул на её первую страницу. (Я подумал, что мне, на худой конец, следует узнать хотя бы год её издания, который обычно указывается в начале книги.) Но первая страница оказалась совершенно чиста… Тогда я перевернул лист и посмотрел на третью страницу. В самый последний момент, уже почти проснувшись, я всё-таки успел увидеть год издания своей книги – и мне всё сразу же стало понятно… Как вы думаете, что это был за год?

– Тысяча восемьсот восемьдесят четвёртый? – высказал предположение Махони.

– Если бы! – усмехнулся Доддс, – Восемь тысяч девятьсот седьмой!

– Ну и занесла вас нелёгкая! – только и смог сказать потрясённый Махони.

– Выходит, вы вместо века двадцатого каким-то образом очутились в веке девяностом, – сделал очевидный вывод Маклуски, – Теперь мы знаем, что в ту далёкую эпоху джентльмены будут по-прежнему щеголять во фраках, смокингах и цилиндрах, а на месте нашей Центральной полиции будет расстилаться заасфальтированный пустырь, по которому будут ездить лишь какие-то непонятные трамваи… Печальная картина, что тут ещё скажешь!

– Да, я тоже не люблю все эти смокинги и фраки, – поддержал коллегу Доддс.

И тут, грубо и бесцеремонно прерывая все возвышенные разговоры, откуда-то снизу послышались чьи-то торопливые тяжёлые шаги. Курящие как по команде повернули головы в сторону нижнего пролёта лестницы… Несколько секунд спустя на нём появилась могучая фигура Уэлча, сотрудника службы ВОХР и давнего приятеля всех троих курильщиков.

– Доддс-Маклуски-Махони, как удачно я на вас наткнулся! – воскликнул новоприбывший, быстрее молнии взбегая на площадку пятого этажа и обмениваясь с коллегами тёплыми дружескими рукопожатиями, – Дело в том, что мы с Коэлсом влипли в одну интересную историю…

– А где именно вы в неё влипли? – уточнил Маклуски.

– Да здесь недалеко, в подвале, – Уэлч указал пальцем вертикально вниз, – Боюсь, выбраться из неё без посторонней помощи нам уже не удастся…

– Не волнуйтесь: Мы всегда будем рады вам помочь! – заверил Доддс.

– Тогда – скорее в подвал! Я расскажу вам все подробности по дороге, – обрадовался Уэлч.

Доддс и Маклуски оперативно убрали за пазуху свои давно потухшие трубки, а Махони спешно выкинул в урну свою давно докуренную сигарету. Затем все четверо стремительно спустились по ступенькам до уровня нулевого этажа… Уэлч отпер подвальную дверь ключом из своей большой связки. Зайдя в подвал следом за коллегами, он запер дверь обратно, а потом повёл своих спутников по тёмным подземным казематам в одному ему известном направлении.

– Коэлс ждёт меня на месте с фонариком – а я отправился за подмогой без осветительного прибора, – попытался по ходу дела объяснить ситуацию он, – Так что придётся нам добираться до Коэлса наощупь… Но не унывайте: Здесь – совсем близко, а дорога мне хорошо известна! А теперь послушайте, в чём, собственно, суть наших с Коэлсом проблем… Сегодня утром меня и его вызвало к себе руководство ВОХР и дало задание провести проверку запертости секретных помещений во всём нашем подвале. Ни для кого не секрет, что в подземной части Центральной полиции расположено немало помещений, имеющих статус секретных. Согласно правилам режима, ВОХР обязан раз в квартал проверять их запертость и недосягаемость для посторонних лиц, а результаты проверок своевременно заносить в специальные журналы, хранящиеся в каждом таком помещении. Также не секрет, что далеко не все эти правила нами скрупулёзно соблюдаются. Говоря начистоту, за последний год у нас ни разу не доходили руки до подобных проверок… Но вот сегодня утром начальство велело нам с Коэлсом исправить это упущение, так сказать, задним числом. Мы с ним получили под расписку по связке ключей от подвальных секретных помещений; мы прихватили с собой также несколько шариковых ручек и фонарик. И вот спустились мы в подвал и начали обход… В каждой секретной комнате мы находили специальный журнал и добросовестно вписывали в него задним числом все положенные записи за предыдущие кварталы, чтобы они шли строго по порядку и были датированы нужными числами. И всё у нас вроде бы продвигалось неплохо, пока мы не добрались до комнаты под номером ноль двадцать четыре…

– Каким-каким? – воскликнули в один голос все три спутника Уэлча.

– А что такое? – удивился тот, – Неужели эта комната вам знакома?

– Махони с ней уже знаком – правда, пока только понаслышке, – внёс необходимую ясность Доддс, – Его армейский начальник направил его туда с одним важным поручением – но Махони ещё не успел его исполнить.

– Выходит, мой сон оказался своего рода вещим, – в задумчивости высказался Махони, – Так вот где, оказывается, находится эта комната номер ноль двадцать четыре…!

– Если уж на то пошло, то и мой сон тоже следует признать вещим, – заметил Маклуски, – Ведь недаром же мне по дороге до Химического отдела пришлось забираться в подвал!

– Мне даже страшно подумать: А вдруг вещим окажется и мой сон? – забеспокоился Доддс.

– Но я продолжу свой рассказ! – возобновил изложение Уэлч, – В одном из тёмных заброшенных уголков подвала мы наткнулись на эту злосчастную комнату номер ноль двадцать четыре. Ключ с таким номером отыскался и в моей секретной связке, и в секретной связке Коэлса. Мы отперли дверь, заглянули внутрь и сразу поняли, что никогда ранее здесь не бывали… Через всю комнату во всевозможных направлениях проходили всевозможные шнуры и кабели, а посередине стоял небольшой столик; на нём в огромном слое пыли валялся специальный журнал. Открыв его, мы обнаружили, что последняя запись в нём была сделана чуть ли не три года назад, а фамилия расписавшегося сотрудника совершенно ни о чём нам не говорила. (Похоже, он уволился из Центральной полиции прежде, чем мы с Коэлсом устроились сюда на работу.) Нам пришлось изрядно потрудиться: Мы внесли в этот журнал все положенные ежеквартальные записи за три последних года. (В целях конспирации мы с Коэлсом писали по-очереди, используя разные шариковые ручки.) Но вот мы наконец покончили с этим делом и решили немного передохнуть… И тут вдруг Коэлс на свою голову сказал: "Какая интересная дверь в этой комнате! Возможно, на ней установлен так называемый английский замок…" "Первый раз слышу подобный термин!" – ответил я. "Я имею в виду следующее: Если эту дверь захлопнуть, то открыть её потом снаружи без ключа будет невозможно", – пояснил Коэлс. "Вообще-то подобные замки принято называть не английскими, а французскими", – уточнил я, – "К тому же, я не уверен, что здешний замок относится к подобному типу…" "А вот давайте проверим!" – предложил Коэлс. Мы с ним вышли в коридор и захлопнули за собой дверь. Как ни странно, открыть её после этого снаружи нам не удалось. "Вы были правы!" – признал я, – "Ну что ж, доставайте ключ и отпирайте ваш французский замок!" "Я оставил секретную связку в комнате на столе, а с собой взял только обычную связку", – ответил Коэлс, – "Так что отпирать дверь придётся вам, Уэлч…" "Но я тоже оставил свою секретную связку на столе, аккурат рядом с вашей!" – сказал я.

– Так вот оно в чём дело! – сообразил наконец Маклуски, – Вы с Коэлсом теперь не можете попасть обратно в комнату; так ведь?

– Именно так! – вздохнул Уэлч, – Обе наших секретных связки остались внутри, в комнате, а мы с Коэлсом – снаружи.

– Ну и в чём проблема? – не понял Махони, – В загашниках у Секретного отдела наверняка найдётся третий экземпляр этого ключа… Вам следует обратиться туда и написать служебную записку с изложением сути дела – вот и все дела!

– И что же мы в ней напишем? – воскликнул в отчаянии Уэлч, – Что мы получили под расписку две секретные связки ключей и обязались не выпускать их из рук – а потом вдруг оставили их без присмотра в запертой комнате? Да если мы с Коэлсом изложим на бумаге все наши приключения, начальство точно назовёт нас законченными болванами – и будет по-своему право… Нет-нет, мы должны попасть в эту дурацкую комнату без лишнего шума и не привлекая внимания начальства! Только тогда наша с Коэлсом высокая профессиональная репутация не окажется под угрозой… (Вот почему мы решили обратиться к вам за помощью!) Кстати, мы уже пришли! Вот она, наша запертая комната… А вот и Коэлс!

Действительно, на фоне тёмных закоулков подвала отчётливо выделялась тонкая яркая линия – это из-под двери одной из комнат пробивалась полоска электрического света. Другое светлое пятно виднелось чуть далее по коридору – это сотрудник ВОХР Коэлс сигналил фонариком, дабы хоть немного осветить путь своим коллегам.

Трое сотрудников Отдела Расследований обменялись с Коэлсом тёплыми дружескими рукопожатиями. Затем Доддс с места в карьер предложил:

– Коэлс, а ну-ка посветите на эту дверь! Нет, не на табличку с цифрами 024, а на замок…

Луч фонарика упёрся в крохотную замочную скважину с правой стороны двери. Два прославленных детектива Отдела Расследований присели на корточки и с интересом рассмотрели загадочное отверстие… Минуту спустя они разочарованно вздохнули и снова приняли стоячее положение.

– Боюсь, быстро взломать этот замок нам не удастся, – сделал неутешительный вывод Доддс, – Весьма мудрёная конструкция, чтоб ей пусто было!