Текст книги "Брокингемская история. Том 19"

– Какая же это ловушка? – не понял Ченнон, – Вы хотите сказать, что они не смогли сразу выбраться из комнаты? Но что же здесь сложного? Высадил дверь – и дело с концом!

– Вам тут легко рассуждать, сидя на подоконнике, – заметил Доддс, – А попробовали бы вы сами оказаться вдвоём в маленькой тесной каморке, да ещё в полной темноте! У Бастинса и Милличипа не было никакой свободы манёвра. Они даже рукой не могли свободно пошевелить, не заехав товарищу в глаз или в нос… И вы ещё предлагаете им заняться вышибанием дверей? Как я погляжу, вы – большой оптимист!

– Но у них же был с собой лом! – напомнил Ченнон, – Подсунули бы его под дверь и дёрнули – дверь бы сразу и вылетела!

– Эх, Ченнон, Ченнон! – покачал головой Маклуски, – Вы в детстве учились в школе? Вы проходили на уроках геометрии закон Пифагора? ("Пифагоровы штаны во все стороны равны" – и так далее.) Если комната имеет размеры метр на метр, а длина лома составляет полтора метра, вам никогда не удастся засунуть его под дверь, как бы вы ни старались. К сожалению, гипотенуза всегда окажется длиннее любого из катетов… (И даже по диагонали вы уложить лом на пол не сумеете, поскольку корень квадратный из двух равняется одной целой и сорока четырём сотым, что также меньше полутора.) Бастинс и Милличип быстро осознали эти премудрости, пока крутили ломом в тёмной запертой комнате. От души проклиная старика Пифагора и его дурацкие законы, они упорно пихали под дверь своего верного железного друга; результаты их трудов вы сегодня могли наглядно лицезреть на стенах комнаты и внутренней стороне двери. Неудивительно, что они расколошматили вдрызг старый ржавый умывальник и свернули к чёртовой бабушке водопроводный кран… Вы полагаете, что так основательно отделать каморку возможно лишь после двух часов непрерывного махания ломом? Похоже, именно столько времени и пришлось потратить Бастинсу и Милличипу, чтобы вырваться на свободу из запертой комнаты. (Самое забавное, что дверь мог легко открыть снаружи любой случайный прохожий одним поворотом дверной ручки. Увы, среди ночи на чердаке офисного здания случайные прохожие попадаются нечасто…) Целых два часа два наших оранжевых друга трудолюбиво пытались подсунуть свой лом под дверь всеми своими руками и ногами. В конце концов их упорство и вера в успех принесли свои плоды – им удалось согнуть лом в такую дугу, что он больше не подпадал под действие законов Пифагора. И вот лом пролезает-таки под дверь; ещё усилие – и она слетает с петель… Оказавшись на свободе, Бастинс и Милличип с облегчением переводят дух. Тем не менее, они вынуждены отказаться от прежнего замысла по ограблению финансовой конторы… Вы спросите: Почему? Ответ очевиден: Во-первых, их верный железный друг уже потерял свою боевую форму; во-вторых, они сами слегка утратили прежний боевой дух; а в-третьих, времени на ограбление у них больше не остаётся, так как ночь уже близится к концу… Усталые Бастинс и Милличип оставляют свой гнутый лом рядом с высаженной дверью и разъезжаются на исходные позиции: один – на четвёртый этаж, другой – на седьмой. Несмотря на скрупулёзно проведённый обряд омовения рук, их очередная авантюра потерпела очередной крах. Им придётся сделать из этого очередной вывод и хорошенько поразмыслить над причинами своих постоянных неудач… Вот, собственно, и вся история! – закончил свой рассказ Маклуски.

– Ченнон, вы желаете что-то возразить? – осведомился Доддс.

– Нет, не желаю! – решительно возразил Ченнон, слезая с подоконника и беря в руки портфель, – Примерно так я и представлял себе картину событий… Ну что ж, не буду вас далее задерживать! Мне и самому нужно срочно кое-чем заняться… – (в его портфеле снова что-то осторожно булькнуло), – Ого! На дворе уже совсем поздно – а я тут с вами всё лясы точу? – спохватился он, посмотрев в окно, – Нет-нет, я срочно от вас убегаю! Всего наилучшего и счастливо оставаться!

И он устремился к выходу, бережно подхватив свой небольшой, но довольно увесистый булькающий портфель.

– Конечно, он прав: На дворе – уже совсем вечер, – согласился Маклуски, запирая дверь за ушедшим гостем, – Даже если Боумэн успеет сегодня оформить все свои командировочные бумажки, нам вряд ли имеет смысл отправляться в дорогу ранее завтрашнего утра…

– Кто бы с этим спорил! – поддержал его Доддс, – С нашей стороны, было бы верхом безрассудства приезжать на ночь глядя в этот Лоуридж и ночевать в какой-нибудь дрянной местной гостинице. Мы поступим гораздо мудрее, если со всеми удобствами переночуем у себя дома… Поэтому я предлагаю распаковать наши большие саквояжи и достать из них обратно наши доблестные раскладушки! – высказал очевидное соображение он.

– И не только раскладушки, – дополнил коллегу Маклуски, – Мы обязаны по всем правилам отпраздновать наше завтрашнее отбытие в командировку – а заодно и сегодняшнее успешное завершение расследования истории на чердаке офисного здания…

– Эх, жаль, что Ченнон так резво от нас удрал! – высказал досаду Доддс, – А ведь он имел к этому расследованию самое непосредственное отношение! (Если бы не он, мы бы и не узнали о новых проделках наших двух оранжевых друзей.) Он мог с полным правом отметить вместе с нами наши очередные успехи…

– Но он сам сделал свой выбор, – заметил Маклуски, – Раз у Ченнона нашлись более важные дела – значит, мы не вправе отрывать его от них. Ну а отпраздновать наши успехи мы сумеем и без него…

– Да кто бы в этом сомневался! – подтвердил Доддс.

И два прославленных детектива, придвинув к себе каждый свой собственный саквояж, принялись деловито и сосредоточенно их расшнуровывать…

CLXXXIII. Коллективизм и взаимовыручка

– А вот и он – сидит на подоконнике в больничном халате! – проявил наблюдательность предводитель компании из троих джентльменов чрезвычайно решительной наружности, целеустремлённо поднимавшихся по лестничным ступенькам.

– Да где ж ещё ему сидеть? – не особо удивился второй из поднимающихся, – Нашего Родли всегда тянуло в укромные закутки на верхних этажах больничных зданий! Вспомним, к примеру, госпиталь в Норткоте, где он неудачно вывалился из окна пятого этажа…

Сидевший на подоконнике пациент в синем халате оторвался от напряжённых размышлений и повернул голову в сторону нежданных визитёров.

– Ага, Доддс-Маклуски! – довольно равнодушно кивнул он им; со стороны могло показаться, будто встреча с коллегами из Центральной полиции за много миль от родного Лондона не вызывает в нём абсолютно никакого удивления, – Ну а вас-то какими судьбами сюда занесло? Тоже решили немного подлечиться?

– Мы прибыли к вам с иной целью, – внёс необходимую ясность Доддс, глава небольшой процессии из троих заинтересованных лиц, – Мы сопровождаем представителя отдела режима Центральной полиции – а в его задание входит доставить вас обратно в Лондон на ваше исконное рабочее место… Боумэн, принимайте груз! – он слегка посторонился, давая дорогу третьему члену процессии, – Узнаёте нашего коллегу Родли?

– Пока с трудом, – признался Боумэн, внимательно разглядывая сидящего на подоконнике, – Он так давно отбыл в свою командировку, что я уже и не помню, как он выглядел до этого. (Три недели назад в Рэксеме я не успел толком его рассмотреть. Этот чёртов контролёр появился в трамвае в самый неподходящий момент…) Да и этот фингал под глазом несколько сбивает меня с толку…

– Поразительное дело! – заметил к слову Маклуски, – Где бы мы ни повстречали нашего коллегу Родли в последние девять месяцев, он всякий раз выглядит иначе! В августе минувшего года в Мартингейле у него была замотана голова, а на лице был приклеен пластырь; в начале сентября в Страйте у него под глазом сиял фонарь; в конце ноября в Пантинктоне у него на лбу торчала шишка (помимо уже традиционного фингала)…

– Вы ещё не видели меня в Норткоте и Лаункроссе со сломанной рукой, – дополнил его Родли, – Да, непроста в наше время жизнь командированного лица… Дело в том, что я нахожусь в секретной командировке по Брокингемскому делу, – безо всякого смущения объявил он Боумэну, – Я являюсь главным специалистом сектора Уайтлока по всем секретным вопросам, в том числе по Большой Установке в антенном корпусе, – он украдкой подмигнул своим фиолетовым глазом Доддсу и Маклуски (вероятно, в надежде, что они поддержат его нехитрую мистификацию).

– Какого ещё сектора Уайтлока? – не понял Боумэн.

– Наш сотрудник за время командировки изрядно отстал от жизни, – пояснил ему Доддс, – Он отбыл из Лондона тридцать первого июля минувшего года. В то время в нашем Отделе Расследований действительно ещё существовал так называемый сектор Уайтлока, вскоре расформированный по указанию Министерства…

– Не люблю себя хвалить – но от фактов никуда не денешься: Других таких специалистов не сыщешь и во всей Центральной полиции! – продолжал свою речь Родли, – На первый взгляд может показаться, будто Родли – полный профан в технике, – он снисходительно усмехнулся, – Но это не так! На самом деле я разбираюсь в ней куда больше всех вас, вместе взятых… Вот вам наглядный пример: Однажды (это было в прошлом году) заглянул я в кабинет Директора – а там как раз идёт какое-то серьёзное совещание. Сидят за столом штук двадцать начальников отделов и ещё штук сто гостей из Министерства; все держатся за головы и о чём-то друг с другом озабоченно шушукаются… Я спрашиваю: "Ребята, в чём дело? Почему приуныли?" Директор отвечает: "Видите ли, Родли, перед нами стоит серьёзная проблема: Наша Большая Установка внезапно вышла из строя и перестала ездить по рельсам. И вот мы сейчас всем скопом пытаемся сообразить, что за неприятность могла с ней приключиться… Но, похоже, эта загадка слишком сложна для нашего ума!" "Выше носы, ребята!" – говорю я им, – "Там, где Родли, не может быть и речи ни о каких сложностях и загадках…"

– А тем более об уме, – добавил к слову Доддс.

– "Раз ваша установка не может ездить по рельсам", – продолжал Родли, – "значит, ей под колёса что-то попало – например, какая-то пробка…"

– Но почему не сразу бутылка? – не без сарказма поинтересовался Маклуски.

– Директор почесал себе затылок, – продолжал Родли, – и сказал: "А ведь это мысль нам почему-то в головы не приходила… Пожалуй, её стоит проверить!" Он схватил телефон и принялся куда-то названивать. Один из Министерских чинов в это время вполголоса сказал другому: "Ну какой же он всё-таки талант, этот Родли…!" "Я горжусь, что он работает под моим начальством!" – так же шёпотом ответил Директор. По своей природе я чрезвычайно скромен и не привык выслушивать славословия в свой адрес. Я сказал просто: "Ну ладно, ребята, работайте!" – и пошёл дальше по своим делам… Этим же вечером я случайно столкнулся с Директором где-то в буфете, и он мне доложил: "Родли, ваша догадка блистательно подтвердилась! Мы действительно извлекли пробку из-под колёс Большой Установки – и теперь она (установка) снова работает нормально!" "Я очень рад, что сумел вам помочь в этом пустячном деле", – ответил я.

– Но вернёмся от сказки к реальности, – призвал коллегу к порядку Доддс, – Родли, так каким же образом у вас под глазом засветился новый фонарь?

– Ах, вы про эту штуку! – пациент осторожно потрогал свой свежий разноцветный фингал, – Дело было позавчера утром. Шёл я по берегу реки и размышлял, где бы мне тут прилечь отдохнуть. Вдруг впереди показалась какая-то лодочная пристань… Захожу я на неё и вижу: Сидит там какой-то пацан лет двенадцати и ловит рыбу какой-то верёвкой. Я ему сказал: "А ну пошёл отсюда, молокосос!" и пнул коленкой под зад. Он удрал, а я разлёгся на пристани и немного расслабился… Но не прошло и десяти минут, как в кустах что-то затрещало. Я поднимаю голову и глазам своим не верю: В мою сторону по берегу идёт толпа каких-то молодых здоровых отчаянных мордоворотов в количестве ста штук…

– Родли, имейте совесть! – пристыдил рассказчика Маклуски, – Ну откуда в этом захудалом Трипле вдруг возьмётся сразу сто мордоворотов – да ещё молодых и здоровых?

– Ну хорошо – пускай не сто, а двадцать головорезов, – поправился мастер сочинения сказок, – И были это сплошь молодые здоровые жлобы всех мастей, достоинств и калибров… Были среди них такие, – он поднял руку на две метра от пола, – и такие, – он опустил её на метр ниже, – и такие тоже, – он развёл руки на полтора метра в ширину, – А впереди топает этот сопливый мальчуган, которого я прогнал с пристани… Он показывает на меня пальцем – а жлобы заходят на пристань и говорят мне: "Эй, приезжий, ты зачем задираешься к нашим малолеткам?"

– Но вы, конечно же, шутя раскидали всю эту банду одной левой? – догадался Доддс.

– Вы напрасно иронизируете! – возмутился Родли, – Да, именно так всё и было! Это только на первый взгляд я – такой щуплый и тщедушный; на самом деле, попадаться мне под горячую руку не стоит. В гневе я дик, неустрашим и неудержим! Короче говоря, разобрался я с этой бандой и пошёл дальше… Проходя мимо больницы, я вдруг подумал: "А не зайти ли мне в это заведение и не попросить ли спирта? Всем известно, что протирать спиртом фингалы полезно для здоровья – он считается лучшим дезинфицирующим средством на свете". И вот зашёл я в эту больницу – а мне тут сказали: "Мы не оказываем медицинской помощи посторонним лицам!" Я говорю: "Ну так примите меня к себе на лечение!" И вот я уже третьи сутки прохожу тут лечебный курс… Самое досадное, что никакого спирта они мне до сих пор не дали, – поделился обидой он, – Из-за этого у меня напрочь испортилось настроение. Я с самого утра сижу тут на подоконнике и переживаю… Я даже сочинил по этому поводу стих: "Всех злых прохожих/ пошлю я к чёрту,/ им плюну в рожу/ и двину в морду…"

– Неужели это – продукт вашего творчества? – не смог поверить Маклуски, – Сдаётся мне, вы позаимствовали этот сонет у какого-нибудь Шекспира…

– Никаких Шекспиров! – заверил Родли, – Я сочинил этот стих прямо здесь, сидя на подоконнике!

– Вам уже недолго осталось тут рассиживаться, – обнадёжил недолеченного пациента Боумэн, – Я получил приказ доставить вас в Лондон. В самое ближайшее время вам предстоит небольшое путешествие – сперва на автобусе, затем на поезде… Кстати, зам по кадрам рекомендовал мне для пущей надёжности отобрать у вас все документы…

– Все свои документы я сдал Уэйкли, нашему заведующему отделением, – отрапортовал Родли.

– Знакомая фамилия, – признал Доддс, – Когда мы только что проходили по коридору, нам на глаза попался кабинет с табличкой "Уэйкли" на двери… Давайте сделаем так: Сейчас мы с Маклуски ещё раз спустимся на второй этаж и побеседуем с этим типом – ну а вы, Боумэн, проконтролируете Родли, чтобы он опять никуда не исчез и ниоткуда не вывалился! – принял важное стратегическое решение он, – Если не произойдёт никаких внезапных неожиданностей, мы встретимся с вами на этом же месте минут десять спустя…

Через пару минут два решительных детектива Центральной полиции уже входили в кабинет заведующего отделением. (Следует уточнить, что их верные саквояжи по-прежнему были крепко зажаты в их цепких натруженных руках.)

– Мы очень рады с вами познакомиться, Уэйкли! – обратился Доддс к джентльмену в белом халате, который в момент прибытия незванных гостей сидел за столом и напряжённо размышлял над различными сложностями текущей ситуации, – Мы – коллеги вашего пациента Родли по Центральной полиции. Наша цель – забрать его у вас и отконвоировать в Лондон на рабочее место. Учитывая непредсказуемое поведение нашего коллеги, мы бы предпочли, чтобы все его личные и служебные документы…

– Давайте ближе к делу: Вы привезли нам платёжку? – перебил его заведующий отделением.

Два прославленных детектива озадаченно переглянулись между собой.

– Что значит "платёжку"? – удивился Маклуски.

– Что значит "Что значит "платёжку"?"? – ещё больше удивился Уэйкли, – В телефонном разговоре с вашим начальником я подробно разъяснил суть дела: Наша больница оказывает исключительно платные услуги. Ваш Родли заявил, что находится в служебной командировке – а лечение подобных лиц должно оплачиваться организациями, направившими их в эти поездки… Таким образом, ваш Родли сможет покинуть наши стены лишь после того, как мы получим от вас полное материальное возмещение понесённых нами затрат на его лечение, – прозрачно намекнул он.

– Пожалуй, ваши требования не лишены смысла, – вынужден был признать Доддс, – Ну что ж, мы с Боумэном готовы порыться в кошельках и наскрести по несколько фунтов на примочки и пластыри для нашего Родли…

– Какие несколько фунтов? – опешил Уэйкли, – Хотите отделаться малой кровью? Нет-нет, не выйдет! Ваш сотрудник уже третьи сутки занимает в нашей больнице одно койко-место и пользуется услугами наших высококвалифицированных врачей, медсестёр, уборщиц и прочего медицинского персонала. Оплата за три человекодня в нашей больнице составляет отнюдь не несколько фунтов… На текущий момент размер платежа с вашей стороны достигает уже не двузначной, а трёхзначной величины. (Его точный размер я назвал вчера вашему начальнику.) На вашем месте я бы поторопился! Если мы не получим от вас платёжку до конца нынешнего дня, вашему Родли придётся задержаться в наших стенах ещё на одни сутки, с соответствующим увеличением оплаты за его лечение.

– Да чёрт бы побрал этого Родли! – не смог сдержать эмоций Маклуски, – Нет, платить за этого обормота трёхзначную сумму из собственного кошелька будет выше наших сил!

Выйдя из кабинета заведующего отделением, два решительных детектива в задумчивости остановились посереди больничного коридора и вопросительно переглянулись между собой.

– Кстати, а что такое "койко-место"? – поинтересовался к слову Доддс.

– Судя по всему, тут имеется в виду одно больничное место, занимаемое одним больным, – высказал очевидное соображение Маклуски, – Вероятно, в этой больнице бывают случаи, когда одну больничную кровать занимают сразу несколько больных – или же когда один больной спит сразу на нескольких кроватях… Но давайте ближе к делу: Какова будет наша дальнейшая повестка дня?

– Боюсь, наша миссия в Трипле немного затягивается, – подвёл неутешительный итог Доддс, – Я предлагаю следующий план действий: Сейчас я отправляюсь в местное отделение полиции, созваниваюсь с Лондоном и докладываю заму по кадрам о возникших у нас проблемах. Решение о дальнейшей судьбе Родли он пускай принимает сам… (Надеюсь, он не станет настаивать, чтобы мы силой отобрали у Уэйкли документы Родли.) Ну а вы с Боумэном в это время заглянете в гостиницу на берегу реки, которая так приглянулась нам по дороге сюда с автовокзала. Вы снимете для нас троих недорогой одноместный номер, а заодно отнесёте туда мой багаж, – он поставил свой верный саквояж на пол прямо перед коллегой, – Надеюсь, к моменту моего возвращения из участка вы с Боумэном будете дожидаться меня на лавочке перед входом в гостиницу с ключами от наших новых аппартаментов… (Как ни крути, нам придётся задержаться в этом Трипле до завтрашнего утра.) Маклуски, вы с чем-то несогласны?

– Значит, вы хотите заставить меня тащить на себе сразу два саквояжа? – назвал вещи своими именами Маклуски.

– В крайнем случае, я согласен доверить переноску своего багажа Боумэну, – проявил бесстрашие Доддс, – К счастью, он прибыл в Трипл налегке… (Небольшая сумка через плечо – не в счёт.) Итак, мы встречаемся с вами примерно через час на лавочке возле гостиницы! – подвёл черту под дискуссией он.

Когда полтора часа спустя Доддс твёрдой уверенной походкой подошёл к неказистому двухэтажному зданию прибрежной гостиницы, его двое коллег уже дожидались его на упомянутой лавочке. Маклуски по своему обыкновению курил трубку, а Боумэн просто сидел рядом и молчал. Никаких саквояжей и сумок при них на сей раз не было.

– Номер снят, – доложил подошедшему коллеге Маклуски, – С вашим саквояжем пока всё в порядке – мы запихнули его в палатяной шкаф вместе с моим. В данный момент дверь номера надёжно заперта, а ключ лежит у меня в кармане… А какие новости у вас?

– У меня – тоже всё по плану, – обнадёжил его Доддс, опускаясь на лавку справа от Боумэна (в то время, как Маклуски занимал место слева от него) и раскуривая свою собственную большую трубку, – Зам по кадрам сообщил, что трипловская больница запросила за лечение Родли настолько несусветную сумму, что наши доблестные Плановый и Финансовый отделы до сих пор не могут отыскать необходимые для этого денежные средства. До конца сегодняшнего дня дело вряд ли сдвинется с мёртвой точки… В общем, зам предложил нам снова выйти с ним на связь завтра с утра. Пожалуй, именно так мы и сделаем! (Тем более, что здешний полицейский начальник, капитан Феннелл, любезно пригласил нас с вами в любое время заходить в гости в его служебный кабинет и пользоваться его телефонным аппаратом.) Так что ещё неизвестно, как долго нам предстоит проторчать в этом дурацком Трипле…

– Не вижу в этом ничего плохого! – проявил неиссякаемый оптимизм Боумэн, – Торчать в этом чудесном Трипле мне очень даже нравится. Первый раз за столько лет я наконец попал в такую беспросветную глушь! – поделился радостью он, – После нашего шумного беспокойного Лондона здешняя тишина и пустота производят на меня самое умиротворяющее воздействие…

– А вот не спешите обольщаться! – предостерёг его Маклуски, – Не так уж в этом Трипле тихо и спокойно! Вы и сами слышали рассказ Родли о здешних многолюдных хулиганствующих бандах…

– Кстати, а насколько многолюдно в нашей гостинице? – не преминул поинтересоваться Доддс, – Много ли в ней постояльцев, помимо нас с вами?

– Да нет, я бы так не сказал, – опроверг Боумэн, – Здесь в основном останавливаются родственники или знакомые пациентов нашей больницы, которые прибыли из других городов их навестить. Но поскольку больница не так уж и велика, то и гостиница тоже отнюдь не ломится от наплыва постояльцев… Вполне возможно, что кроме нас никто в ней в данный момент и не проживает, – высказал подозрение он.

– Вот и славно! – кивнул головой Доддс.

Впрочем, долго радоваться ему не пришлось: Буквально минуту спустя дверь гостиницы внезапно открылась изнутри, и на улицу вышел ещё один постоялец, наглядно опровергнув фактом своего появления все измышления Боумэна.

Головы сидящих на лавке как по команде повернулись в сторону новоприбывшего. Тот был в меру высок, культурен и благообразен. На первый взгляд он производил вполне достойное впечатление… К несчастью, он тут же сам его и испортил, начав опасливо озираться по сторонам. Заинтригованные посланцы Центральной полиции все обратились во внимание… А новый постоялец тем временем закончил озираться, подошёл к лавке и вполголоса поинтересовался:

– Надеюсь, вы – не из местных?

– Ни в коем случае! – решительно возразил Доддс, – Мы прибыли сюда из Лондона, чтобы навестить нашего заболевшего коллегу.

– А часто ли вы вообще заезжаете в этот Трипл? – осведомился незнакомец.

– Если говорить начистоту, мы оказались здесь сегодня впервые, – не стал темнить Маклуски.

– А знаком ли вам некий Престон, владелец магазина-ломбарда на том берегу реки? – продолжал допытываться незнакомец.

– Нет, не знаком, – опроверг Доддс, – На том берегу реки мы ещё побывать не успели.

– Стало быть, вы никогда ранее не заходили в его магазин-ломбард? – уточнил для полной ясности незнакомец.

– А как мы могли туда зайти, если ещё ни разу не бывали на том берегу? – ответил вопросом на вопрос Маклуски.

– Какая удача! – радостно воскликнул незнакомец, – Джентльмены, вы-то мне и нужны! – он опустился на правый край лавки, рядом с Доддсом, – Позвольте представиться: Моя фамилия – Сквайрз! Я, как и вы, прибыл в этот паршивый Трипл из Лондона… Не стану скрывать: Мне позарез требуется посторонняя помощь! Я был бы вам крайне признателен, если бы вы согласились мне подсобить…

– Мы всегда готовы прийти на помощь тем, кто в ней нуждается, – произнёс немного озадаченный Доддс, – Но, конечно, лишь в том случае, если нам не придётся выходить за рамки законов, – уточнил он на всякий случай.

– Об этом не беспокойтесь! – заверил Сквайрз, – Все нарушения законов, какие требовались, я уже совершил. На вашу долю осталась лишь самая чистая работа…

– Тогда мы вас внимательно слушаем! – оживился Маклуски.

Столичные детективы срочно затушили свои давно погасшие трубки и убрали их каждый в свой внутренний карман. Сквайрз же тем временем продолжал:

– Так уж вышло, что я угодил в крайне неприятную переделку. (Никогда не думал, что окажусь когда-нибудь в столь щекотливой ситуации!) Начну по порядку: Я живу в Лондоне и работаю в одном большом административном здании на одной крупной хозяйственной должности. В нашем здании арендуют помещения под офисы и представительства самые различные конторы: кредитные и страховые общества, профсоюзные организации, общественные комитеты и тому подобные…

– Как любопытно! – заинтересовался Боумэн, – То есть, под вашим надзором находятся большие денежные суммы?

– Нет, никаких денежных сумм, – опроверг Сквайрз, – Наши арендаторы держат свои активы в других местах, а у нас в здании расположены лишь их офисы и представительства… Я работаю на своей нынешней должности уже несколько лет, и до недавнего времени никаких особых проблем у меня на этом посту не возникало. Все мои неприятности начались минувшей осенью, когда я на свою голову познакомился с этим Престоном, – он тяжело вздохнул и печально покачал головой, – Это случилось на одном лондонском ипподроме во время скачек…

– А в качестве кого вы там присутствовали? – не смог удержаться от уточняющего вопроса Доддс.

– Что значит "в качестве кого"? – Сквайрз в недоумении посмотрел на своего соседа по лавке, – Разумеется, не в качестве лошади!

– Об этом мы уже догадались, – подтвердил Маклуски, – Но ведь помимо лошадей на скачках присутствуют и другие лица: организаторы забегов, представители букмейкерских контор, жокеи, охранники – и, наконец, зрители…

– Мы с Престоном сидели рядом на трибуне и вместе наблюдали за забегами, – внёс необходимую ясность рассказчик, – Слово за слово – и мы с ним разговорились. Он сказал, что владеет магазином-ломбардом в каком-то Трипле; я в ответ поведал ему кое-что про свою работу… Собственно, до того дня я никогда не интересовался ломбардами и другими подобными заведениями. Но так уж вышло, что в конце вечера Престон подарил мне свою визитную карточку с адресом и телефоном своей конторы… Я взял её безо всякой задней мысли. Придя домой, я запихнул её в ящик стола и на пару месяцев совсем о ней забыл… Но вот наступил декабрь, и в нашем административном здании начался капитальный ремонт… Работы рисковали затянуться на полгода, если не дольше. И пришлось нашим многочисленным арендаторам временно освобождать занимаемые помещения… Поскольку все они хранили в своих офисах и представительствах довольно многочисленное (хотя и не слишком ценное) имущество, они не стали увозить его в другие места, а предпочли сдать его на временное хранение в нашу собственную кладовку, расположенную в подвале того же административного здания. Всё их барахло было распихано по различным подвальным каморкам и опечатано; по этому поводу были составлены соответствующие акты с подписями ответственных лиц. По воле злодейки-судьбы, самым главным ответственным лицом был назначен лично я… И всё бы ничего, если бы где-то под Рождество мне вдруг срочно не понадобилось пятьсот фунтов для кое-каких посторонних целей…

– Ах, так вот оно в чём дело! – смекнул Доддс, – Вы решили заложить доверенное вам имущество в ломбард?

– Именно так! – признал безутешный Сквайрз, – Конечно, я не собирался совсем похищать имущество наших арендаторов. Я был уверен, что месяца через три смогу выкупить заложенные вещи из ломбарда и вернуть их обратно в кладовку… И вот тогда я на свою голову вспомнил про этого негодяя Престона! Порывшись в столе, я нашёл его визитную карточку и тут же позвонил ему в Трипл. (Знать бы всё заранее – я бы выкинул её сразу на ипподроме, как только он мне её всучил!) Я описал ему мою ситуацию и поинтересовался, смогу ли я получить от него пятьсот фунтов сроком на три месяца под залог какой-нибудь из доверенных мне вещей… Он попросил меня перечислить содержимое нашей кладовки. Более всего его заинтересовала одна ваза – а точнее, кубок, в своё время вручённый кому-то из наших арендаторов за победу в каком-то общественном конкурсе. (Этим арендатором было то ли какое-то Общество Взаимного Страхования, то ли какое-то Общество Страховой Взаимопомощи.) Эта штука представляла собой нечто среднее между вазой для цветов и посудой для крюшона. Изготовлена она была чуть ли не из хрусталя; её вес – примерно семь килограмм. В вышину она имела около полуметра; наибольший диаметр – сантиметров пятнадцать; сверху у неё имелась съёмная крышка; снизу ваза сужалась и как бы стояла тремя изогнутыми ножками на плоской подставке. На этой самой подставке была выгравирована надпись "За коллективизм и взаимовыручку!" – так назывался конкурс, который выиграли эти болваны… Итак, Престон услышал описание моей вазы и сказал: "Пожалуй, я смогу выдать вам пятьсот фунтов под залог этой штуки". "Но почему только пятьсот?" – поинтересовался я, – "За такую ценную вазу не стыдно дать и тысячу!" "Не мелите чепухи! Пятьсот фунтов будет в самый раз", – ответил Престон. "Ну хорошо, я согласен", – не стал настаивать я.

– Постойте! – поспешил вмешаться Боумэн, – Но для чего вам везти свою вазу к чёрту на куличики в какой-то Трипл? Разве у нас в Лондоне нет приличных ломбардов?

– В лондонские ломбарды я соваться поостерёгся, – объяснил Сквайрз, – Как я вам уже говорил, до того дня я подобными заведениями не интересовался и знакомств с ломбардщиками не водил. Нести же свою вазу к незнакомому ломбардщику было бы верхом безрассудства с моей стороны… Вы только представьте себе картину: Вот я притащу эту штуку в ломбард и сдам туда как своё личное имущество – а у неё на подставке чёрным по белому выбито: "За коллективизм и взаимовыручку!" Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: Эта штука является собственностью какой-то организации, но никак не частного лица! И тогда любой законопослушный ломбардщик будет обязан сообщить в полицию, что некий Сквайрз пытается заложить в его заведении заведомо краденую вещь… Вот почему я предпочёл отнести свою вазу к Престону. Я был уверен, что уж он-то не станет доносить на меня в полицию… (Как-никак мы были с ним знакомы и, как я думал, пребывали в дружеских отношениях.) Итак, на следующий день я пришёл на работу, спустился в подвал и добрался до нужной каморки. Я без помех вынес ящик с вазой на улицу мимо охранников, и никто из них не задал мне ни одного вопроса. (В тот день в нашем здании вовсю шла подготовка к Рождеству, а мысли охранников были заняты более важными проблемами.) В рождественские каникулы я отвёз свою вазу в Трипл и сдал Престону в ломбард, а он взамен выдал мне пятьсот фунтов. Мы по всем правилам составили и подписали официальный договор. Срок обратного выкупа вазы был определён как "не позднее трёх месяцев со дня сдачи". И вот я вернулся в Лондон с пустым ящиком из-под вазы и пятью сотенными в кармане… Следующие три месяца промелькнули, как один миг. Мои пятьсот фунтов в целом довольно успешно прокрутились в одном выгодном коммерческом проекте, хотя и не принесли мне той прибыли, на какую я надеялся…