Текст книги "Огненный Факультет"

Действие 6

Уй как насладились. Я еще никогда в жизни так не наслаждался. Как бы теперь из этого наслаждения выпутаться?

– Как вам уже известно, вы – поступившие. Это звание дается всего на один день, потому что уже к утру, вы станете адептами, или учениками, кому как удобнее называться. В чем разница? Все очень просто. Поступившие обладают всеми правами обычного гражданина Империи, а вот ученики не имеют никаких прав. Даже право на жизнь вам придется заслужить, не говоря уже о еде и прочем.

Голос затих, и в зале повисло молчание. Кто-то нервно хихикнул. Ремесленники, как ни в чем небывало, сидели за своим столом и с некоторым интересом наблюдали за тем, что твориться за столом поступивших. А за нашим столом, как ни странно, ничего особенного не творилось. Все молча сидели и ждали продолжения. Если кто-то хотел напугать нас своими словами, то у него явно ничего не получилось.

– Вы переедете в башню еще до восхода солнца, с восходом начнется ваше ученичество. Продлится оно всего один день по внешнему времени, и ровно три месяца по внутреннему времени Академии. Затем, после однодневного перерыва, во время которого вас отпустят в город, наступит вторая стадия обучения, для вас она продлится ровно один день, но в окружающем мире пройдет ровно три месяца. Это сделано не просто так. Вы должны понять, что отныне выше простых людей, и с каждым днем вы будете возвышаться над ними все больше и больше. Но не забывайте, что чем больше знаний и силы, тем больше ответственности. Вы выше, но не лучше. Вы такие же люди, но в отличие от других Ремесленники должны человечеству гораздо больше. Отныне вы становитесь рабами: рабами знания и рабами правил, рабами силы и рабами совести. Вы становитесь рабами Ремесла!

В зале опять повисла тишина. Не знаю как остальным, а мне было все равно, чьим я там стану рабом. Единственное, что радовало, так это то, что домой мне вроде бы возвращаться не придется… целый день? Или целых три месяца? Уж и не знаю как правильнее.

– Далее, перед тем, как вы разойдетесь, чтобы познакомиться с Деканами своих факультетов, можете задавать вопросы. Предупреждаю сразу, на глупые вопросы не отвечаю.

Как я и подозревал, тут же поднялся шум, как на базарной площади. Что интересно, каждый задавал вопросы, и каждый получал ответы. При этом, другие могли слышать только вопросы, которые произносились в слух, ответы же явно предназначались только задавшим вопрос. Однако я это заметил далеко не сразу и еще некоторое время пытался вслушаться в сумятицу, царившую вокруг.

Наконец не выдержав, я все же задал мучивший меня вопрос:

– Мы домой-то будем возвращаться?

– Вы вернетесь домой только для того, чтобы забрать необходимые вещи, – был мне монотонный ответ.

Я невольно задумался. А что меня еще интересует? Ах да… слово такое странное…

– Что такое «харакири»?

– Вопрос неясен.

Мне показалось, или в механическом голосе появилось некоторое замешательство?

– Хорошо, – пробормотал я, – тогда расскажи о сенситивном шоке.

– В доступе отказано, – издевательски ответил механический голос и тут уже послышался знакомый мне голос Ромиуса. – Хватит задавать слишком умные вопросы, не смущай бедный «автомаг», он, между прочим, почти живой. Задавай вопросы, связанные с поступлением.

Я не стал указывать дяде на то, что вопрос о сенситивном шоке именно с поступлением и связан. Он же все-таки Высший Ремесленник.

– Простите, – ответил я то ли странному «автомагу», то ли дяде.

А о чем тогда спрашивать-то?

– Кстати, а почему перед нами не выступил Глава Академии? – неожиданно вспомнил я.

– Потому что у Академии нет главы, – охотно ответил «автомаг».

– Как нет? – опешил я.

– Вопрос не ясен.

– А почему нет? – поправился я.

– Потому что эта должность была упразднена триста лет назад.

И чего Чез решил в таком случае, что перед нами будет выступать Глава Академии? Если такой должности уже давным-давно нет… А! Наверное, у него устаревшие сведения, надо будет обязательно рассказать ему об этом.

Что удивительно, больше ни одного вопроса у меня не возникло. Я посидел еще несколько минут до тех пор, пока не начали иссякать вопросы остальных поступивших. Когда стих последний вопрос, механический голос произнес:

– После беседы с Деканом, вы можете проследовать в свои дома, для взятия необходимых вам вещей, ровно за час до рассвета все вы должны находиться во дворе Академии. Кто не придет вовремя – лишится своего места и не сможет участвовать в повторном принятии уже никогда. А сейчас прошу пройти к местам средоточения своих стихий.

Как я подозреваю, за всю историю Академии еще никто не опаздывал. Надеюсь, что я не стану первым? Но о чем это я думаю? Мне кажется, что Ромиус говорил что-то о стихии огня… кажется…

Люди начали вставать, и я тоже быстро вскочил со своего места, чтобы не возбуждать лишних подозрений. Я уже начал нервничать, когда увидел Ромиуса. Он кивнул мне на самый дальний от меня угол, и мне ничего не оставалось, кроме как проследовать туда.

– Зак, – шепнул все еще толкающийся рядом со мной Чез. – Я в дальний угол, там, кажется, собираются знакомые мне лица из моей стихии. А ты куда приписан?

– Туда же, – без особого оптимизма ответил я.

– Так это же здорово!

– Пошли, – подтолкнул я друга, и мы начали проталкиваться к стоящему в дальнем углу Великому Ремесленнику.

Подойдя, я слегка удивился, потому что: во-первых, увидел там же Алису и, во-вторых, потому что нашим Деканом оказался тот самый толстячок, так удачно отбривший Лиз. Кстати, он же так активно протестовал против принятия вампирши… понятно почему, она же у него учиться будет… что, в общем-то, приятно.

Когда вокруг Ремесленника собралось некоторое число принятых – порядка пяти десятков – он начал свою речь:

– Итак, дорогие мои ученики, меня зовут…

– Шинс, – шепнул я Чезу имя, не далее как днем услышанное во дворе Академии.

– Шинссмус Стидвел, – продолжил Ремесленник. – А вас Закери Никерс, я попрошу не перебивать.

Я тут же замолчал, хотя, хоть убей, не мог понять, как он меня услышал, и как моя реплика, едва слышная даже мне самому, могла перебить его речь. И уж тем более я не помнил, чтобы был ему представлен.

Чез промолчал, но его красноречивый взгляд явно спрашивал «А ты откуда знаешь?».

– Я заведую факультетом стихии огня. Чтобы вам стало понятно, для вас на этот день, растянувшиеся на три месяца, я стану папой, мамой и старшим братом. Если что непонятно – идете ко мне, если что нужно – идете ко мне, если ничего не нужно и все понятно – все равно идете ко мне. Знакомиться с вами мне нужды нет. Всех вас я и так знаю лучше, чем вы сами. Сейчас мне совершенно не хочется тратить на вас свое драгоценное время, так что можете двигать домой, собрать вещи и поспать пару-тройку часов. Но чтобы за час до рассвета все были на месте. Свободны, разойдись, – неожиданно по-солдатски закончил Шинссмус.

Почему-то вопросов ни у кого не возникло, и все молча двинулись к выходу. Я надеялся перехватить Алису, но она исчезла раньше, чем я успел сделать первый шаг к выходу. Чез подхватил меня под руку и оттащил от общей кучи.

– Ты бы домой не заходил, а то мало ли что, вдруг не дойдешь до Академии к утру.

Как ни странно у меня были те же мысли.

– Я бы с радостью, но там вся музыка. Ты представляешь хоть один день без музыки?

Чез отрицательно покачал головой, явно не представляя такого тихого и счастливого дня. Что поделать… не любит он музыку так, как люблю ее я.

– Вот и я нет, – проигнорировал я его сарказм. – Так что… искусство требует жертв.

Сказав это, я последовал к выходу, и Чез поплелся вслед за мной. Едва мы вышли из здания клуба, как он дернул меня за руку и толкнул в толпу.

– Ты чего? – только и успел кинуть я, прежде чем налетел на какого-то парня, благо довольно хилой наружности. Парень удивленно ойкнул и поспешил ретироваться подальше в толпу.

– Там твоя тетя стоит, – прошипел в ответ Чез. – Если успеешь, то добежишь до дома и соберешь вещи до того, как она придет. А потом можешь завалиться ко мне. Давай беги, только следи, чтобы она тебя не засекла.

Тут уж говорить что-либо было лишней потерей времени. Я кивнул, и что есть мочи побежал к дому по светящемуся в темноте тротуару, разгоняя безликие тени своим защитным амулетом. Если честно, то я давно уже перестал обращать внимание на безликих, совершенно забыв об их потенциальной опасности. А ведь не будь у меня защитного амулета, стража не нашла бы даже моего скелета.

Уже на пути к дому я вспомнил, что ключи, как обычно, забыл и окно на всякий случай, помня о сегодняшней гостье, закрыл. Весь мой оптимизм моментально куда-то улетучился. Единственная надежда, что близняшки будут дома. Но вот золотые кварталы остались позади, и я подбежал к дому, в свете луны кажущемуся особенно мрачным. Странно, раньше я этого почему-то не замечал.

Дома близняшек, конечно же, не оказалось. Я обошел золотой особняк несколько раз, надеясь увидеть какое-нибудь случайно оставленное открытым окно, но все было напрасно. Мимо защитной системы не пройдешь (хотя по идее, она должна бы меня распознать), а то ведь можно и вовсе в головешку обожженную превратиться, случайно не туда наступив или просто застоявшись возле дома на подозрительно долгое время.

Я сел на лестницу и задумался. Что же мне тете сказать? Если она сейчас придет, то душевной беседы с ней мне не избежать. Опять будут долгие нравоучения, а то и что-то похуже.

Наверное, сказалась общая усталость и переживания сегодняшнего дня, потому что я сам нее заметил, как глаза мои закрылись…

* * *

Перед моими глазами еще стояла улица, освещенная одинокими окнами домов и подсвеченная свето-камнями мостовой, но сквозь нее стали проявляться какие-то инородные очертания. Прошла вечность, или же секунда, и вот уже не огромный особняк манит взгляд своим изяществом, а бесформленная махина однообразного серого цвета вздымается в высь. На безлюдных улицах появляются странные тени, не то призраки, не то просто загулявшие прохожие. Но нет, прохожие не просвечивают, а через этих можно увидеть звездное небо с двумя лунами в небе. Или с одной? Очертания накладываются друг на друга и уже нельзя разобрать где сон, а где явь. Неожиданно надо мной пролетает, едва не задев перепончатыми крыльями голову, летучая мышь, и все призраки исчезают…

Улица опять стала обычной, и с нее исчезли непонятные призраки, дома снова вернули свой гордый золотой вид, да и с неба светят все те же две луны. Я встряхнул головой и громко чихнул, окончательно отогнав странные видения.

– А, вот ты где! – раздался звонкий голос тети. – Я так и думала, что ты сразу побежал собирать вещички.

В голосе послышались нотки обиды.

– Ну что ж, может так оно и лучше…

Из-за лиственной ограды вышла тетя в вечернем платье и почему-то с бутылкой шампанского.

– Если ты так хочешь, то пусть так оно и будет.

Я не видел ее лица, потому что его скрывала тень, но мне показалось, что на нем сейчас застыло выражение полной безысходности. Во всяком случае, именно безысходность слышалась в ее голосе.

– Значит, ты не будешь меня ругать? – на всякий случай робко спросил я.

– Надо бы, но не буду. Ты уже взрослый человек, и сам выбираешь свой путь. Жаль только, что на твоем пути не будет Императорского трона, – дородная тетя невесело усмехнулась. – Так что, пойдем соберем твои вещи, будущий Ремесленник.

Сказав это, она спокойно поднялась по лестнице, на которой я до сих пор сидел, и открыла дверь. Вернее дверь открылась сама, едва заклинание двери почувствовало в непосредственной близости энергетический ключ. Ключ, кстати, был весьма странной формы. Почему-то издревле считается, что их нужно изготовлять в виде странной формы палочек. Зачем им придают непонятную и совершенно глупую форму, никто не знает, во всяком случае, мне никто так и не смог толком это объяснить, ведь никакой магии формы тут не используется.

Я еще посидел немого, тупо глядя перед собой, и пытаясь понять, с чего это тетя стала такой доброй. Если вспомнить, сколько на меня посыпалось нравоучений, когда я отказался от занятий в школе танцев при Императорском дворе, то нынешнее ее поведение можно считать просто ангельским. Это просто подозрительно, если не сказать больше.

Судорожно вздохнув, я поднялся с нижней ступеньки и пошел собирать вещи. А что еще оставалось?

* * *

– Ты где был? – спросил безликий голос.

Какой-то толстый мужик ответил со смесью удивления и радости:

– Пиво пил.

* * *

Проснулся я от дикой головной боли и звона в ушах. Я с трудом открыл веки и в голове раздался такой скрежет, что я невольно закрыл их обратно, поняв свою ошибку. Так у меня голова не болела с тех пор, как я первый раз напился. Ну, тогда правда мою боль быстро вылечила бутылка хорошего вина. Вот бы и сейчас немного этого вина, чтобы облегчить мои страданья. И надо же мне было столько вчера выпить…

Минуточку, не вчера, а сегодня, и ничего я не пил кроме шампанского! Тетя отправила меня собирать вещи, а сама пошла готовить прощальный ужин. От ужина я, естественно, отказался, наевшись еще в «Золотом полумесяце», а вот шампанского немного выпил. За шампанским тетя все сетовала, что будет скучать по мне. Просила прощенья за то, что не смогла уберечь от дурного влияния. Я начал было спорить, а потом… а что было потом?

Мысли в голове текли вяло, цеплялись друг за друга и сбивались. Я боялся двигаться, потому что малейшее движение даже мизинца отдавалось жуткой головной болью. Однако ж, потихоньку я приходил в себя.

Интересно, а сколько времени я проспал? Мне уже наверняка пора выходить, иначе я опоздаю на утренние сборы.

Одна только мысль об опоздании заставила меня поежится. Не хотелось бы быть первым идиотом, не пришедшим на сборы, уже после посвящения. Правда очень уж хочется спать. А встать можно и попозже, в конце концов, это же не конец света, если я еще немного посплю…

Неожиданно проорал диким голосом будильник. Если быть точным, то не будильник, а «музыкала», настроенная на определенное положение светил. Пришлось все же открыть глаза и, не взирая на адскую боль в висках, посмотреть на часы.

Тень меня забери! Уже почти семь часов!

Если мне и досаждала головная боль, то едва я посмотрел на часы, меня сбил с ног леденящий ужас. Вернее сбил бы, если бы я стоял, а не лежал. Не помня себя, я вскочил, подхватил сумку и кубарем скатился по лестнице. Только по пути вниз я вспомнил, что еще секунду назад умирал от дикой головной боли. Но теперь уже было не до нее, и боль поспешно ретировалась до лучших (вернее худших) времен. Внизу никого не было, да и если бы и были, я все равно никого б не заметил. Выскочив на улицу, я побежал со всех ног к Академии. Ноги проскальзывали на, еще мокром от утренней чистки, тротуаре. Я едва не навернулся пару раз, но потом приноровился к слегка кривоватому бегу и побежал еще быстрее. На улицах пока что никого не было, только на крышах одинокие фигуры вручную открывали свои «ромашки», для улавливания магов. Автоматические ромашки давно уже должны быть открыты, а эти все никак не откроют…

Пока я бежал, в голове металась всего одна жуткая мысль. Я не успеваю! От Академии до моего дома сорок минут ходу. Если бегом, то двадцать. Если моим бегом то десять. А нужно успеть за пять!

Я невольно зажмурился от ужаса и, надо же такому случиться, влетел в лужу по колено и громко плюхнулся на мостовую. По привычке тут же вскочил и, даже не успев толком покраснеть от стыда и посетовать на несправедливость жизни, побежал дальше. Благо, я человек тренированный и боль в разбитом, по ощущениям, колене мне не помеха. Хотя это весьма и весьма неприятно…

Пролетев на полной скорости по Площади Семи Фонтанов, я выскочил на финишную прямую. Передо мной высилась Академия с открытыми воротами и почему-то безлюдным пространством во внутреннем дворе. По идее там уже должны были собраться все поступившие. А никого почему-то не наблюдается.

Я влетел в ворота как метеор и, пробежав по инерции еще с десяток шагов, остановился.

Пустота. Пустота и тишина, вот что меня встретило во дворе Академии. Опоздал. Точно опоздал.

Я подошел к башне Академии, и устало сел на мостовую, прислонившись спиной к каменной стене, и положив рядом сумку с вещами.

Опоздал. Умудрился проспать. Но как? Я же ведь не очень хотел спать, когда вернулся домой! Я даже не устал толком! Неужели?.. Да нет, не может быть. Не могла же тетя мне что-то подсыпать в шампанское. Или могла? Она конечно не подарок, но чтобы пойти на такую подлость… Ведь она же моя тетя! Как она могла?

– Что-то ты рано.

От неожиданности я подскочил в воздух на метр с лишним.

– Ты чего, ночевал здесь что ли? – опять донесся веселый голос.

Я удивленно окинул взглядом площадь – никого. Тогда откуда же голос?

– Наверх посмотри, балда, – со смешком посоветовал голос.

Я послушно поднял взгляд наверх и действительно увидел в окне третьего этажа веснушчатую физиономию парня на год или два моложе меня. Хотя с уверенностью сказать нельзя. Может ему и лет девяносто.

– Рано для чего? – тупо спросил я.

– Для всего, – лаконично ответил парень.

Тут я потерял нить рассуждений и задумался. Вернее просто посидел с пяток минут пялясь на мостовую.

– Так ведь поздно же, – наконец произнес я.

– Для чего? – удивился рыжий.

– Для всего, – поражаясь своей изобретательности, ответил я.

– Ааа… – протянул парень и, повертев пальцем у виска, скрылся в окне.

Я остался сидеть на мостовой, глядя, как камни впитывают влагу, и как исчезают лужи. Через некоторое время послышались веселые голоса, и в ворота ввалилась веселая толпа. Они, совершенно не обращая на меня внимания, прошествовали в середину двора и там остановились. С ужасом я узнал в толпе и мою, вернее уже не мою, несравненную Лиз, видимо, пришедшую проводить, своего нового ухажера с его друзьями. Я всем сердцем пожелал впитаться вместе с влагой в камни, но, даже если бы у меня и получилось это нехитрое действие, меня бы это не спасло. Меня уже заметили, и теперь смогли бы достать даже оттуда.

Все повернулись в мою сторону. Звонкий девичий голос произнес что-то явно гадкое, и все дружно засмеялись. Помимо воли я начал краснеть. Я только сейчас заметил, что прибежал в том же золотом костюме, в котором был вчера. Это хороший костюм, надо отдать должное вкусу моей тети, но после того, как я в нем поспал, да еще и в лужу упал… Самый нищий житель города постыдился бы даже дома в таком ходить, не говоря уже о том, чтобы выйти на улицу.

Я демонстративно отвернулся и постарался не краснеть больше, чем уже покраснел, если такое вообще возможно. Тем временем, параллельно с появлением все новых и новых людей, я начал понимать, что что-то явно не так. Мне казалось, что я опоздал, но тогда опоздали и все поступившие.

Солнце, вроде бы, уже взошло. Даже если я ошибся со временем, то уж светило-то ошибиться не могло – восход наступил. Так в чем же дело?

Уж не знаю, что тут происходит, но с мостовой, пожалуй, я все же поднимусь – решил я. Осторожно поднявшись и облокотившись на стену, я с непроницаемым (как я надеюсь) выражением лица начал смотреть по сторонам. Люди в ворота прямо-таки повалили со страшной силой. А уж когда из-за поворота появился Чез, я полностью уверился, что что-то не в порядке исключительно со мной.

Явно не выспавшийся Чез помахал мне рукой и двинулся в мою сторону.

Таким заспанным я его не видел за все время нашей дружбы, что, в общем-то, составляло всю мою сознательную жизнь.

– Что-то друг мой ты не очень весел, – попытался пошутить Чез, устало присаживаясь прямо на мостовую, точно на то же место, где минуту назад сидел я.

– Весел?! – слегка нервно переспросил я. – Да тут мир с ума сошел прямо на моих глазах, а ты говоришь весел… Ты вот, я смотрю, тоже что-то не в форме. Говоря по правде, я тебя таким еще не видел. Ты не слышал о таком средстве – «као» называется. Выпил, и сразу на человека похож становишься.

После последнего слова я едва не закашлялся, потому что в горле у меня пересохло.

– Он еще издевается, – простонал страдалец, – ты забыл, что «као» – настойка, на изготовление порции которой требуется «магов» больше, чем ты со своими модными музыкальными инструментами используешь за неделю.

– Ну, уж так уж и за неделю… – протянул я, в уме подсчитывая «маги».

– Именно, именно… Вообще-то я этот напиток пью каждое утро, но… не претворяйся идиотом.

– Не понял?! – у меня даже голос сразу прорезался.

– Ремесленники с первого и до последнего дня обучения не могут потреблять никакие алкогольные и взбадривающие напитки.

Я молча кивнул головой, вспоминая, сколько выпил на банкете.

Как ни странно, алкогольных напитков я действительно не наблюдал, и уж тем более не пил. Вот только почему тогда я себя так странно чувствую… очень уж на похмелье похоже, ах да, еще было шампанское дома… но я же не знал! Мне никто не говорил ничего ни о каких запретах.

– Ага… Значит можно сказать, ты первый раз в жизни по настоящему не выспался? – полуутвердительно сказал я.

Чез устало отмахнулся и прикрыл красные от недосыпа глаза.

Я решил, что есть еще один важный вопрос, ради которого стоит потерзать друга.

– А скажи-ка мне, сколько сейчас времени? – как бы невзначай спросил я.

– А… – Чез заморгал. – Прости, я, кажется, задремал. Ты что-то говорил?

– Время сколько?! – не выдержал я.

– Чего так орать-то? – Чез заворочался и поднялся на ноги. – Сам что ли не видишь? Рассветает. Солнце уже окрасило улицы нашего Великого города золотым светом… И чегой-то я такой поэтичный спросоня?

Тут я немного задумался… минут на десять. Да и как тут не задуматься. Стою я во дворе Академии во время восхода, и вижу солнце… уже давно светящее над крышами города. Вот только «ромашки» почему-то еще только раскрываются. Странно, мне казалось, что автоматика дворцовой «ромашки» совершенна и она раскрывается с первыми лучами солнца. А она только что раскрылась. Солнце-то уже минут двадцать как взошло. Правда, почему-то оно взошло только для меня. У остальных оно еще только всходит.

Я не торопясь поделился своими опасениями с еще не до конца проснувшимся другом. Ведь только от него я мог ждать понимания и помощи в решении ситуации…

– Ты дурак?! К мозгоправу сходи, там тебе мигом солнце на место поставят. А заодно попроси еще извилин добавить, может, поможет.

– Я серьезно!

– Да ладно, – Чез подозрительно осмотрел меня с ног до головы. – Хмм. Похоже, в луже ты действительно повалялся.

– Что мне лужа. Как мне от глюков-то избавиться? – обиженно спросил я.

Чез почесал голову, что выдавало глубокие мыслительные процессы, происходящие в его лохматой голове.

– Тут одно из двух: либо ты сильно ударился головой и требуется еще один хороший удар, чтобы все из нее вы… Эй! Но-но!

Чез резво отскочил, посмотрев на угрожающее выражение моего лица.

– Либо на тебя оказано магическое воздействие. Говоря научным языком – гипноз, – закончил он.

– Ага, – многозначительно ответил я.

Мы некоторое время смотрели друг на друга.

– Напомни, а то я что-то забыл, что такое гипноз? – наконец поинтересовался я.

– Гипноз – это воздействие на мозг человека с целью искажения его восприятия окружающего мира. Чаще всего воздействие сводится к принятию всевозможных препаратов или непосредственному влиянию одного мыслительного поля на другое.

– …

– Чего-то не понял? – самодовольно осведомился Чез.

– Теперь помедленней и желательно по слогам, – попросил я. – Хотя я отнюдь не уверен, что такое произношение хоть как-нибудь поможет пониманию той белиберды, которую ты наговорил. Ты же только что спал на ходу. Откуда такое занудство?

– Не нравится ответ, нечего было вообще спрашивать, – обиделся Чез.

– Ладно, сойдемся на вопросе о том, чем может быть вызвано такое глючное состояние.

Чез почесал затылок.

– Скорее всего, тебе что-то куда-то зачем-то подмешали.

– Вот, теперь ты говоришь, как нормальный человек! – искренне обрадовался я.

Тем временем солнце (по словам Чеза) уже окончательно вышло из-за горизонта. Все провожающие были выпровожены со двора, и ворота, ведущие во двор Академии, медленно закрылись за последим вошедшим учеником.

– Адепты! – пророкотал механический голос. – Я бы даже сказал студенты, – послышался непонятный смешок, – сейчас вы проследуете на свои этажи, где вас поселят в ваши комнаты и ознакомят с расписанием занятий. Каждый факультет имеет в своем распоряжении свои классы и размещается на разных этажах воизбежание недоразумений в дальнейшем обучении.

Признаюсь, какие могут возникнуть недоразумения между факультетами, я не знал, но почему-то понял, что деление на факультеты по стихиям очень важно. И селят нас раздельно явно не спроста.

– А сейчас, прошу вас проследовать в стены Академии, где вас ожидают провожатые, – раздался еще один непонятный механический смешок. – Как говорится, оставь надежду всяк сюда входящий.