Текст книги "Осенние новеллы"

– За что пьем? – Спросил Стив.

– За иллюзии. – Ответила Голди и разом выпила вино. Стив даже не притронулся. Он смотрел, как Голди кружится по комнате под аккомпанемент, игравший у неё в голове.

На мгновение Голди остановилась и посмотрела на Стива. Посмотрела в его карие, почти что черные глаза, на его пухлые губы, которые застыли в улыбке. На его скулы, темные волосы, широкие плечи. И что-то на неё нашло. Голди подошла к Стиву и поцеловала. Сначала слегка, еле касаясь, а потом, обхватила его шею руками и стала целовать жадно. Растерянность Стива испарилась буквально за долю секунды, он охватил её за талию и руки его скользнули по пояс– нице, приподняв Голди, Стив посадил её на кухонный стол.

Голди крепко сжимала веки, она испытывала странное чувство. «тебя же не существует! Если бы ты существовал. Ах, если бы ты только был здесь»– вела она монолог у себя в голове. Стив начал расстёгивать пуговицы блузки. А Голди всхлипнула.

– Прости меня, Стив. Прости, я не могу. – Проведя ладонью по губам, сказала Голди.

Она запахнула блузку и разрыдалась.

Стив ушел около пяти часов утра. Он ушел просто другом. Другом, который хотел, кото– рый надеялся на что-то большее. И вот когда он уже почти обладал Голди, у неё случилась исте– рика. Не с того, не с сего. Потом её стошнило, и он, как истинный джентльмен, должен был убе– диться, что с Голди все будет хорошо. Когда он уходил, девушка спала в своей постели, укрытая одеялом. Надолго Стив запомнит этот поцелуй, как и то, что случилось потом. Надежды раз– биваются с таким звоном, что он потом ещё долго стоит в ушах.

***

Когда ты простужен мир вокруг кажется еще более унылым, чем прежде.

Солоноватый запах океана врывался в комнату порывами ветрам. Митч листал биржевые сводки.

Один сезон сменял другой и Митч наблюдал за этим из своего нового дома. Вдыхая пол– ной грудью. Раньше у него не было времени обращать на это внимание. Слишком быстро жил и хотел всё успеть. Но была в этом и своя прелесть, когда ты занят, нет времени на мысли не связанные с работой. А сейчас голова Митча разрывалась, он не знал, что ему делать. И не мог никому об этом рассказать, ещё не хватало, чтобы он прослыл чудаком. Хотя именно чудаком, Митч себя и ощущал. Жизнь, которую проецировало его подсознание, все больше отражалась на его реальной жизни. Он старался уйти с шумных мероприятий пораньше, старался не пить много алкоголя. Хотя, пару раз, он все-таки надирался, как Черт. Наверное, так в нём, что– то ломалось. Разум брал верх, над его иллюзиями, а иллюзии взамен, на некоторое время рас– творялись. И тогда, Митч понял, что лучше иллюзия, чем та реальность, которая была у него. После празднования Нового года, Митч проснулся в постели с Уной. Ужасная неловкость и чувство вины давили на виски, а желудок предательски сжимался, как напоминание о выпитом вчера. Он совершенно ничего не помнил, как и сама Уна. Впоследствии, она вообще говорила, что если они были так пьяны, то мало, что могло у них получиться. Подобные моменты либо сближают людей, подкидывая мысль « а почему бы и нет», или же, наоборот разводят в раз– ные стороны. С Митчем и Уной не произошло ни одно из упомянутых. Они стали общаться, лучше и проще, чем прежде. Отношения стали более доверительными, только это и не пахло любовью. Они стали друзьями.

– Парень, ты, конечно, очень крутой, и чертовски сексуален, но что-то в тебе не так. Только без обид. Ходишь весь такой в своих мыслях. А мне нужен тот, который будет со мной здесь и сейчас. – Заявила утром Уна, после чего, сама же расхохоталась, что вызвало и на лице Митча улыбку.

Уна жила с матерью и племянником, одиннадцати лет. Оэн был отличным малым. Он рос без отца и привязался к Митчу. Они ходили вместе на рыбалку, выходили пару раз на лодке Киана, смотреть на китов. Всё было хорошо, но каждое утро, проснувшись, Митч хотел поскорее заснуть.

Раздался стук в дверь.

– Митч, приятель, нужна помощь. – Опираясь на косяк одной рукой и согнувшись, запы– хавшись, сказал Киан.

– Что стряслось? – Часы показывали без двух минут десять.

– Кит. На берег выбросился детёныш кита. Нам нужно ему помочь. Береговую службу вызвали, но он слаб. – Киан говорил сбивчиво.

– Только накину анорак.

Они бежали к берегу, на котором по воде и прибрежной полосе скользил свет фона– рей. Три человека пытались как-то помочь китенку. Откуда-то издалека раздавался голос его матери. Эти пронзительные звуки рвали сердце на куски. Они поливали детеныша водой. А потом попытались отпустить его в море. Пятеро мужчин стояли по пояс в воде и держали малыша, у него не было сил вырваться или уплыть, он открывал и закрывал глаза, словно моля о помощи. Но как ему помочь, мужчины не знали.

Зубы стучали от холода, пальцы уже отказывались слушаться. Митч ощущал свою надоб– ность. Он был там, где должен был быть, в этом мире он был нужен, он мог, что-то изменить. В отличие от своих снов, которые были ему не подвластны.

Береговая охрана сделала детенышу укол адреналина. Малыш дернулся и поплыл к гори– зонту, туда, где его ждала мама.

Митч вышел из воды и Уна, которая прибежала сразу после закрытия, протянула одеяло и бутылку виски. Митч сделал большой глоток и почувствовал, как приятное тепло разлилось по горлу. Он сел на берег и зажмурив глаза, опустил голову на колени.

– Митч, да ты герой! – Воскликнула Уна, хлопнув его по плечу.

Мужчина поднял глаза и покачал головой. Он не был героем. Герои боролись. А он не знал как. Ветер хлестал его по лицу, а он сидел на песке и пил из бутылки виски. Часы на руке Киана показывали три часа ночи. Сегодня ничего не произойдет. Уже поздно или рано. Какая уже разница.

***

-Ты должна полететь в Ирландию. – Так началось рабочее утро Голди.

– В The Irish Examine ты проведешь неделю и на основе этой недели, подготовишь мате– риал о том, как работает это издательство.

Голди кивнула головой и продолжила подбивать материал, который должен был выйти через два дня. Имеет ли значение, где ты находишься, куда полетишь, если мысли твои нахо– дятся очень далеко. Как впоследствии выяснилось, Голди достался этот материал, из-за того, что двум репортерам не хотелось лететь семь часов.

Корк встретил Голди серым небом и холодным ветром. Такси доставило девушку до Crawford Guest House. Как чудесно, что завтрак включен, подумала Голди и приняв душ спу– стилась вниз. Всё в Ирландии разительно отличалось от Америки. Люди казались другими, дома, улицы. Голди приняла этот город и этот город, как показалось Голди, принял её.

«– Ты так далеко. – Сказала Голди в своем сне тому самому мужчине.

– Мы живем на одной планете, а это значит, что мы должны встретиться. – Он обнял её и поцеловал в макушку. Голди знала, что проснётся, но ей так хотелось удержать это мгновение.» Это мгновение из её сна отчего-то все время всплывало в памяти.

Издательство с очень добродушными работниками пять дней посвящали её в курс дела и помогали с подготовкой материала. В субботу, был назначен обед, Голди вышла на улицу и вдохнула запаха свежести и весны. С момента её приезда сны её были посвящены лишь «иде– альному мужчине».

***

Митч угодил в больницу с воспалением лёгких. Отец настоял, чтобы его перевели в город, слишком уж недоверчивым человеком был.

– Ты не создан для этой жизни, сынок. Ты акула бизнеса, а свежий воздух тебя доконает. Твои легкие привыкли к городу, к дорогим сигарам. – Отец говорил в своей манере, слишком высокомерно.

– Знаешь, что? Дело не в воздухе, не в том, где я нахожусь и чем занимаюсь. Дело в том, что ты привык, что все должны действовать, по-твоему. Почему-то тебе и в голову не приходило, что это может прийтись мне по душе. – Митч решил перестать сдерживать себя. Он давно уже перестал быть ребенком и прекрасно разбирался в том, что для него лучше.

– Душа! – Усмехнулся отец. – Душа это вымысел! – Митч проигнорировал его слова. В палату вошла его мать и погладила сына по голове.

– Ты не хочешь остаться дома, дорогой? – Мать всегда отличалась мягким характером. Только благодаря этому их брак с отцом не трещал по швам, она слишком многое прощала.

– Нет, мам, я там, где я должен находиться.

– Должен! – Вскипел отец. – Должен ты продолжать наше дело, а не рыбок спасать.

– Довольно! – Подняв руку вверх, сказала мама и отец вышел из палаты, хлопнув дверью.

– В понедельник тебя должны выписать. Зайдешь к нам на ужин? Я о многом не прошу. – Митч кивнул головой и повернулся к матери.

– Ты слишком добра с ним.

– Мы обязательно поговорим об этом, когда на вопрос о девушке ты будешь давать утвер– дительный ответ, а не уходить от него. – Мать поцеловала его и вышла. А Митч прикрыл веки.

***

– Завтра с утра выдвигаемся к одному врачу. Он врач от Бога. Несколько лет назад он начал писать книгу, и тебе должно быть интересно послушать его. – Феделма сообщила Голди.

После того случая с аварией, Голди ненавидела больницы. Запах дезинфицирующих средств, персонал в белых халатах и запах страха и печали. Вот так она воспринимала боль– ницы.

На лифте девушки поднялись на второй этаж и пошли по длинному коридору.

***

– Не хотел говорить при матери, ты взрослый мужчина, пора бы уже обходиться без её защиты. – Отец не намеревался ослабевать свою хватку.

– Отдохнул, повалял дурака и хватит. Я не так воспитывал тебя! Я учил тебя работать, а не на птиц смотреть.

– Работать? Проворачивать финансовые махинации? Заключать двойные сделки? – Отец шикнул на сына и наклонился почти вплотную к его лицу.

– Послушай меня, щенок, не тебе говорить, что и как мне делать. Позволь заметить, что твоих близких все вполне устраивает. – Отец поднял бровь.

– Нет, не все. И ты сам это знаешь. Ты привык к тому, что все должны тебя слушаться.

Я так не хочу и не буду. – Митч поднялся с кровати.

– И подохнешь в нищете на своем Богом забытом островишке. – Отец вскипал и ярость от неповиновения сына становилась все более явной.

– Отлично, это будет мой выбор, а не твой. Я схожу, возьму себе кофе.

– Ну и катись и будь добр позаботиться об оплате своего лечения! – В спину крикнул ему отец.

Митч ничего не ответил и открыл дверь палаты.

***

Голди услышала крики. Не то чтобы кого-то убивали. Это напоминало на ссору или стычку. Она заглядывала в палаты, семеня за Феделмой.

Дверь палаты, которую они проходили раскрылась. Голди выронила свой блокнот и ойк– нула, чем привлекла внимание пациента, закрывающего за собой дверь.

Время замерло.

Голди стояла и не могла поверить своим глазам. Мужчина из сна стоял перед ней насто– ящий и невымышленный. В голове Голди крутились мысли, тысячи мыслей. Она боялась, что это сон, но во снах они всегда были вместе, они были знакомы, они были семьей. А тут, Голди

стояла растерянная и ей хотелось расплакаться. Ноги подкашивались и она забыла, как гово– рить. Да и что ему сказать? «Знаете, вы мне снились!?» Да он бы счел её сумасшедшей.

Мужчина поднял блокнот и протянул его Голди.

***

Слушать отца не имеет никакого смысла он всегда был слишком резок.

Митч прикрывал дверь в палату, и услышала женский голос. Оглянувшись, он побоялся отвести глаза, чтобы ту, которую он увидел не исчезла.

Девушка смотрела так, как будто увидела привидение и даже обронила свой блокнот. Митч поднял его и протянул ей. Когда их пальцы соприкоснулись в воздухе взорвалась тысяча искр. Бывало ли такое когда-нибудь с кем-нибудь? Возможно ли это, сначала встретить чело– века в своих снах, а потом и в реальной жизни? Одно Митч знал точно, он не имел права упу– стить её. Он знал, что именно с этой девушкой у них будет долгая и счастливая жизнь и двое чудесных детей.

Митч шагнул вперед, провел ладонью по её Щеке, заправив за ухо прядь волос, и сказал:

– Кажется, я видел вас во сне. Девушка улыбнулась и ответила:

– Думаю, нам снился один и тот же сон. – И Митч поцеловал её.

Эмма.

Эмма проснулась с чувством, словно по ней проехался асфальтоукладчик. Весь мир под ее ногами раскололся и всего, чего она сейчас хотела, это забраться под одеяло и лежать, в полной тишине.

Отпуск за свой счет был вынужденной мерой. Редакция так тактично отстранила ее на две недели, после неудавшегося интервью, в котором она перепутала факты и задавала слишком уж неуместные вопросы Линде Макдауэл, которой исполнилось 89 лет. Родственники Линды были просто возмущены и удалось замять этот инцидент с возмещением морального ущерба в размере тридцати тысяч долларов. «Мелочные идиоты»– думала про себя Эмма. «Тридцать тысяч, всего тридцать. Так, значит, они оценивают свою бабку и прабабку». Статья должна была рассказать о послевоенном детстве Линды, но вместо этого, Эмма начала расспрашивать ее про сегрегацию и в грубой форме выражаться по поводу обидчиков. Такой подход к делу был совершенно не характерен для Эммы, но Мэт, этот самодовольный оператор Мэт, с которым Эмма встречалась последние три года, и была уверена, что вот-вот станет его женой, бросил ее, уехав в отпуск с секретаршей главного директора.

Вот так, рушилась жизнь. Эмма коснулась ногой холодного пола и по спине ее пробежали мурашки. Кто придумал это сложное устройство человеческого организма? Вот если бы не ее нужда идти в туалет, ей бы не пришлось вылезать из-под одеяла. За окном моросил дождь.

Конец августа, изменял лету и превращался в осень. Третий день небо было серо-синее.

Низкие тучи плыли и прятали лучи солнца. Все против Эммы.

– Эм, я просто решила, может, сходим, куда-нибудь,– Каким-то неестественно непри– нужденным голосом спросила Тери, позвонив в десять часов тридцать две минуты.

– Ты видела, что твориться за окном? – Резко ответила Эмма. Ей не хотелось покидать свою квартиру, ей ни с кем не хотелось говорить по телефону, но отключать его, она не соби– ралась. А вдруг Мэт понял, что совершил роковую ошибку и будет звонить ей, слезно умоляя вернуть все назад.

– Мы могли бы посидеть в кафе, или сходить в кино?

– Я не голодна и ненавижу большого скопления людей. – Каждое слово Эммы было словно пропитано ядом. Она понимала, что Тери испытывает чувство вины. Ведь именно она познакомила Эмму и Мэта, три года назад на своем дне рождения и именно она знала все планы, которые строила Эмма. Весь её план, в пунктах которого было выйти замуж и родить малыша до тридцати пяти, обсыпался как штукатурка на голову. Ей шел тридцать четвертый год, ни мужа, ни ребенка и работа висит на волоске.

– А хочешь, я зайду к тебе?

– Тери, со мной все в порядке! У меня есть чай, мороженое, чипсы и еще куча всякой дряни. Так что можешь даже не переживать за меня. – Ответила Эмма, засовывая в рот ложку клубничного мороженого.

– В том-то и дело, что не все в порядке. С каких это пор ты поглощаешь столько угле– водов?

– А с тех самых пор, как твой дрожащий братец сел в самолет с той селедкой по имени Стейси. – Почему-то Эмме казалось, что если она нагрубит Тери, то ей станет легче, но легче не становилось. Ей становилось стыдно и противно от самой себя.

– Извини, Тер. Все немного паршиво, но все, что мне нужно это, чтобы меня никто не трогал несколько дней.

– Эмма, несколько дней продолжается уже неделю. Твоя сестра звонила мне и сказала, что переживает за тебя. В твоем доме творится полный беспорядок, в твоей голове все вверх дном, да и выглядишь ты, как она казала, не совсем свежо.

– Вот я и говорю, не лезьте ко мне, чтобы не видеть всего этого беспорядка и у меня в голове в том числе. – И на этом Эмма положила трубку. Мороженое капнуло на футболку Мэта, которую Эмма не снимала уже несколько дней. И такое удовольствие она получила от того, что испачкала его вещь. Она стянула футболку и бросила ее на стол. Раскрыв холодильник, она достала мед, арахисовое масло, фисташковое мороженое, остатки пасты и кетчуп и начала всем этим мазать футболку своего бывшего. Ей казалось, что так она в какой-то мере мстит ему.

Весь стол был в разводах, футболка в мусорном ведре, а сердце так и болело. А если точнее, оно было опустошено и напоминало черную дыру.

Эмма налила себе чай с ромашкой и уселась на широкой подоконник, завернувшись в плед. За окном лил дождь, и осеннее настроение проникало в ее дом и в ее душу. Ей хотелось плакать, бежать и кричать. Она вспоминала все самые трогательные моменты их совместной жизни с Мэтом, просматривала фотографии медленно и словно в сомнениях нажимая крестик, чтобы их удалить.

Конечно, можно их удалить с макбука и телефона, выбросить все оставшиеся его вещи, но не возможно было стереть человека из памяти. К сожалению, современные ученые заняты не тем. Им стоило бы призадуматься и направить все свои великие умы на лекарство от человека. Чтобы можно было выпить пилюлю и забыть, перестать чувствовать, вспоминать, мучиться и страдать.

Эмма и не заметила, как чай ее остыл, сумерки сменили серый день и на улицах зажглись фонари. Золотистый свет разливался в лужах и поблескивал, словно жидкое золото.

Будильник прозвонил в шесть тридцать три. Именно так и никак иначе. Привычка Эммы ставить будильник на минуты оканчивающиеся семеркой или тройкой, была необъяснима и постоянна.

Сегодня ей предстояло прийти в редакцию и посетить ред.коллегию на которой они бы всем их коллективом решили, что с ней делать и как поступить. Репортер не имел права ни при каких обстоятельствах выпускать личное на первый план. Есть материал, ты должен его отработать и потом, только потом, как все будет готово, можешь хоть утопиться в собственном горе.

Мэт должен был вернуться на следующей неделе, и им предстояло встречаться каждый день. Эмма не могла и не хотела даже думать об этом. Как вообще возможно видеть человека, который плюнул тебе в душу. Теперь Эмма поняла Дэвида, капитана школьной команды по регби, когда она– Эмма, бросила его перед самым выпускным, и потом он исписал ее шкаф– чик и подъездную дорожку перед их домом нелестными словами. А провстречались они всю старшую школу и именно с ним Эмма потеряла свою невинность. Но в одно прекрасное утро Эмма проснулась и поняла, что пора с этим завязывать. Дэвид не был идеалом и принцем, о котором она мечтала. Просто все шло так, как должно идти, капитан команды болельщиц и капитан команды по регби. Сами понимаете, все логично. Теперь Эмма была сама этим Дэви– дом, и ей хотелось испортить все оборудование Мэта, а ей было уже тридцать три, а ни каких– то там жалких восемнадцать.

Эмма стояла на крыльце своей квартиры и ждала такси. Возле проезжей части стоял муж– чина. И Эмма поймала себя на мысли, что рассматривает его. Высокий, темные волосы, плащ надет на темно-синий деловой костюм, сразу видно, костюм шит на заказ. Мужчина разгова– ривал по телефону, и было, что-то в его голосе, какие-то мягкие и успокаивающие нотки. Эмма заслушалась, и вернуться в мир реальности ей пришлось лишь из-за сигнала такси. Мужчина смотрел на нее в упор, Эмма состроила недовольную, высокомерную гримасу и шагнула под дождь. Тут же порыв ветра вывернул ее зонтик в обратную сторону, и каблук зацепился за брусчатку, нога подвернулась, но девушка устояла на ногах. Мужчина с самой добродушной улыбкой, которую только видела Эмма, подал ей руку, но она демонстративно отмахнулась от него, о чем сразу же пожалела, но было уже поздно. Она сидела в такси, которое везло ее в редакцию. А мужчина так и остался стоять на тротуаре и смотреть в след машине, которая увозила упрямую Эмму.

«Не все потеряно, Мэт! Мне нравятся мужчины! Ты не сломал меня» – думала Эмма, смахивая капли воды с юбки.

В редакции все прошло терпимо. За исключением всех этих жалостливых взглядов и снисходительных интонаций. Никогда не заводите служебных романов, мужик может сбежать, а вам потом там еще работать. Эмма улыбалась им всем в ответ и пыталась, ей Богу пыталась, делать вид, что все просто чудесно, она и сама уже подумывала над тем, что их отношения себя изжили. Но как только дверь в дамскую комнату за ней захлопнулась, Эмма издала вопль и запустила сумку с дверь одной из кабинок, дверь загромыхала и за ней кто-то визгнул.

– Прошу прощения. – Несколько вызывающе, сказала Эмма.

Дверь приоткрылась и из кабинки вышла Луиза, репортер, которая отвечала за спортив– ные новости.

-Все в полном порядке. – Ответила она, одергивая юбку-карандаш.

– Вот и отлично. – Эмма намочила руки и стала брызгать холодной водой себе на лицо.

– Не скажу, что мне жаль и что все будет хорошо, но эта секретарша просто рыба, какая– то. – Совершенно обыденно сказала она. И Эмма тут же почувствовала к ней какую-то сим– патию.

– У меня завтра запись в десять часов, беру интервью у боксеров, которые занимаются в маленьком спортзале на 35ой улице. Поехали со мной. Куча потных и мускулистых мужиков, которые могут выбить дурь из кого угодно, и там есть груши, лучше уж попинай их, чем сумку от Диор. – Она подмигнула и записав свой номер телефоне на листке блокнота с Эйфелевой башней, оставила его на раковине и вышла из дамской комнаты. Эмма посмотрела на себя в зеркало и подумала: « А почему бы и нет, чем, Черт возьми, я рискую». Убрала листок в сумку и уже более уверенная в себе вышла в холл, где тут же ее поймал Главный редактор.

– Тебя-то я и ищу. – Выкрикнул он, положил свою огромную длань на спину Эммы. Ее передернуло, эти, якобы, невинные прикосновения всегда вызывали в ней какое-то отвраще– ние. Люк касался всех женщин их журнала, и Эмма считала его каким-то извращенцем, потому что ему было просто необходимо хоть одним пальцем коснуться своей собеседницы.

– В чем дело? Я думала эта история уже в прошлом. – Несколько смутившись, сказала Эмма.

– О, я не об этом. Надеюсь, вернулась прежняя Эмма, а та чокнутая, осталась в твоем отпуске навсегда. – Девушка чувствовала, как по ее щекам разливается румянец.

– Вообще-то у меня есть для тебя дело. Я как узнал, что готовиться эта статья, сразу же подумал о тебе. И тут даже разговоров быть не может. Но имей в виду, ты не имеешь права на промах. Эта статья выйдет в следующем месяце с фотографией твоего интервьюера на главное странице и три листа текста. – Эмма забыла, как дышать. После той истории, она уже думала, что с крупным материалом в ее карьере покончено навсегда. А тут статья сама шла ей в руки.

– Я… я так Вам благодарна, Люк. – Пустив в ход все свое обаяние, сказала она.

– Ну это касается не только тебя, деточка, наши рейтинги падают, поэтому, скажу, как есть, эта статья наша надежда. В город приехал гендиректор строительной компании, кото– рая ведет застройки на Манхеттене. Сама понимаешь, рыба крупная. И тут нельзя сплоховать. Парень славиться своим подходом к делу. Он предоставляет жилье малоимущим и богачам, строит детские площадки и жертвует колоссальные деньги на сохранение парков. Сам Господь Бог. Весь такой пушистый и чистенький. Я уверен, что этот сукин сын прячет какое-нибудь

«грязное белье». Так что, тебе придётся внимательно присмотреться к нему и раздобыть, как можно больше материала. Ты меня поняла? – Он состроил какую-то гримасу, которая Эмме совершенно не понравилась, но она кивнула.

На следующей неделе ей должны выдать все ориентиры, имена и адреса с кем она должна побеседовать и собрать материал к интервью. Эмма старалась не задумываться пока об этом, иначе она сойдет с ума от ожидания. В своих мыслях девушка выбежала на улицу, забыв свой зонт в комнате совещаний. Холодные капли скользнули под её кардиган и пробежали по спине вниз, от чего Эмма выгнулась и ойкнула. Съезжавшись и подняв ворот плаща, Эмма двинулась в сторону дороги, где было возможным дождаться такси. Все спешили и суетились. Погода мало кому приходилась по душе и люди торопились добраться до одинаковых офисов, душ– ных комнат, кафе, где пахло свежей выпечкой и собственных квартир. Такси проезжали мимо забрызгивая ее дизайнерский плащ водой. Эмма сжимала зубы и кулаки в карманах. Вдруг одна машина резко остановилась прямо перед её носом, и из неё вышел тот самый мужчина, который стал свидетелем утреннего почти падения Эммы. Девушка потеряла дар речи и на мгновение почувствовала, что вот-вот зальется краской. Но вовремя спохватилась и скорчив

это надменное выражение лица, уселась в такси, как только мужчина вышел. Она потянула дверцу, но та ей не поддалась. Эмма взглянула и поймала взгляд обворожительного мужчины. Он снова улыбнулся ей, но она фыркнула и потянув дверь на себя с силой, та захлопнулась. Назвав свой адрес, она стянула мокрый плащ и, положив голову на кресло, закрыла глаза. Что с ней происходит? Приятный, если не сказать красивый, мужчина приветливо улыбается ей, а она в ответ фырчит и корчит рожи, как пятилетний ребенок. Все-таки Мэт, что-то в ней сло– мал. Какой-то механизм был выведен из строя. Самый важный механизм, который отвечает за симпатию к противоположному полу. Она не могла позволить себе казаться сломленной, ранимой, заинтересованной. Да она вообще, Черт подери, не имеет понятия, как сейчас вести себя с мужчиной. До Мэта, у нее не было постоянного друга с двадцати семи лет, как раз тогда она рассталась с парнем по имени Бред, он работал в магазине компакт дисков и имел при– вычку говорить о себе в третьем лице. Сейчас же Эмме тридцать три, она заносчива, избира– тельна, дотошна и самодостаточна. Как, скажите на милость, ей найти себе мужа, от которого она сможет нарожать детишек и жить счастливой жизнью. Каждый год добавляет в копилку все больше требований и все больше условий комфорта. С ума сойти! Как только она докатилась до этого! Её подруги обзавелись семьями и детьми, кто-то уже и двумя, а она все ходила в невестах, а теперь и это звание от нее далеко. Именно в этот момент она представила, как Мэт, её Мэт, сейчас придается плотским утехам с его девушкой-рыбой и по её спине пробежала дрожь отвращения.

Дома, Эмма натянула на себя свитер, поставила чайник и распахнула свой шкаф. Стоило подобрать наряд для завтрашнего интервью. Кожаная юбка? – нет. Белое платье на бретель– ках?– тоже нет. Долго еще Эмма потрошила свой гардероб, утомительное все-таки это занятие. Чайник засвистел, поискав печенье, это стало уже привычкой, Эмма поморщила нос, натянула штаны, забрала волосы в хвост и вышла в магазин.

Какое странное совпадение, именно сегодня, именно в таком виде она встретила Дэвида, того самого Дэвида, которого она бросила перед выпускным. Он стоял возле стеллажа с хло– пьями, а вокруг него вилось двое ребятишек. Эмма замерла и чувствовала, как зависть разли– валась по ее крови. Ей очень хотелось завести семью, стать матерью и баюкать своего ребенка. А вместо этого она жила в квартире с двумя спальнями, гостиной с камином, и была поистине одинока.

Дэвид её не заметил, и Эмма была очень счастлива. Ей хотелось бы предстать перед ним во всей своей красе, а не в таком виде, хотя для чего, она сама не понимала.

Утром следующего дня пред ней предстала Луиза, в брючном костюме и блузке со слиш– ком откровенным декольте. Она всю дорогу поправляла грудь, которая так и собиралась выско– чить из бюстгальтера.

– Наши часики тикают. – Повторяла она, подмигивая Эмме. Да… время уходило.

Эмма же надела черное платье с открытой спиной и уже пожалела об этом, так как в машине было слишком душно и плащ лип к коже.

Машина со свистом притормозила возле спортивного зала. Невзрачный район, с одина– ковыми домами и ужасными дорогами. Ни за что бы Эмма не согласилась пройти по этим ули– цам одна в вечернее время. Она шагнула на мокрый асфальт и потуже затянула плащ.

– Не пасуй, девочка. – Сказала Луиза и зашагала по лужам, цокая каблуками.

Эмма шла позади группы, доставая из сумки блокнот. Для виду, естественно. Было постыдно просто прийти и пялиться на полуобнаженных парней.

Она замешкалась, разыскивая в сумке ручку, как дверь спортзала распахнулась, едва не заехав Эмме по лицу. Она отшатнулась и наступила в лужу. Раздался смех, который пытались замаскировать притворным кашлем.

– О! Чудесно, это снова вы! – Воскликнула Эмма. – Вы меня преследуете? – Она пыталась вложить в свой тон, как можно больше злости, но получалось не очень. Перед ней стоял тот самый мужчина, в костюме пошитом на заказ, только на этот раз на нем был серый спортивный костюм и белые кроссовки.

– Прошу прощения. – Улыбаясь, сказал он. – Я, пожалуй, обдумаю идею о вашем пре– следование. – Тем же убаюкивающим тоном заявил он.

– Ах, вот ты где! – Протараторила Луиза, которая выбежала на своих каблуках из спорт– зала. – Смотрю, ты время за зря не теряешь, но боюсь вас огорчить, мы на работе. – Сказала она и потянула Эмму за плащ. Мужчина придержал дверь, а Эмма поймала себя на мысли, что ведет себя, как школьница и это неспроста.

Ох, видели бы вы Луизу, которая и так и эдак крутилась перед спортсменами, по большей части всем им было около тридцати, юнцы, как сказала бы мама Эммы. И к концу интервью трое предложили Луизе пропустить стаканчик другой. И уж чего Эмма не ожидала, что та потащит ее с собой.

Они сидели в каком-то баре, где на стенах красовались плакаты футбольных клубов и фотографии игроков. Вокруг было полно припитых мужиков, которые были далеко не во вкусе Эммы. Луиза порядочно набралась и как только она сказала, что они вчетвером, то есть Эмма, Луиза и два боксера «юнца» едут к ней, Эмма сделала очень расстроенный вид и сказала, что именно сегодня, она обещала посидеть со своим племянником, который болен ветрянкой, а родителям позарез нужно на важную встречу. Естественно это все было ложью. Но Эмму не радовало перспектива провести остаток вечера, обжимаясь с парнем, у которого не до конца закончился переходный возраст и который только и мечтает о том, чтобы переспать с женщи– ной старше себя, а потом пересказывать об этом всем своим друзьям. Проветрить свои мозги, а заодно и сердце, оказалось не так-то уж и просто. Прагматизм с годами становиться все крепче и крепче, чтоб его.

Эмма лежала дома, на своем просторном диване в гостинной, слушала дождь за окном и составляла список вопросов, которые стоит задать на том самом интервью, которое должно спасти Эмму из ее бедственного положения. В два часа после полуночи пришел мейл с кон– тактами тех, с кем Эмма должна побеседовать. Все было оговорено и стоило лишь позвонить и договориться о месте и времени встречи.

Босыми ногами Эмма прошла на кухню, налила себе стакан воды и подошла к окну, за которым лил дождь, искажая вид и убаюкивая своей монотонностью. Завтра с утра начну

обзванивать, подумала она и погасив свет в гостиной, прошла в спальню, где легла и тут же провалилась в сон.

Утром её голову разрывало, словно она пила все известные ей коктейли из одного боль– шого фужера. Теперь-то точно она не будет ходить в сомнительные бары, с сомнительной выпивкой и уж тем более с сомнительными личностями.