Текст книги "Мир внутри нас. Угроза Империи"

При упоминании имени Томсона лицо Дарлинга на миг побагровело, но тотчас разгладилось и он широко улыбнулся, отчего его глаза превратились в щелки.

– Желаю мистеру Томсону хорошо обустроиться здесь. Если у него будут вопросы, то он может обращаться ко мне.

– Спасибо, сэр, так и передам ему. И еще, мой приятель – Рик, – Стервятник до боли сдавил острыми ногтями плечо Рика, – хотел бы также устроиться на работу к мистеру Томсону. Да, мы решили, что так будет лучше. Я смотрю, что ваше предприятие процветает, и вам не требуется дополнительный персонал.

Но Грязевой царь не слушал, к изумлению Рика и Стервятника он достал из-под стола жирного поросенка (теперь уже нормального размера), на шее которого красовался золотой ошейник, и поцеловал того в нервно хрюкающий пятачок.

– Знаете, почему не гербе моего дома нарисована свинья? – задал он риторический вопрос. – При моем отце герб Дарлинга украшала корова, но корова не принесла мне столько прибыли, как принесла свинья. Свиньи здесь – неприкосновенные, они священны. Каждого, кто обидит свинью, ждет суровое наказание. Чак, они обижали свиней? – визгливым тоном внезапно спросил Дарлинг у водителя грузовика.

Тот покачал головой.

Грязевой царь уставился глазами-бусинками прямо на Рика.

– Ну а ты кто такой, и зачем хочешь на меня работать?

Вопрос не застал Рика врасплох, он был готов к нему.

– Я Рик Бучер с шинного завода «Раунд». Мой бывший начальник мертв, а завод разрушен. В городе не осталось нормальной работы. Я слышал, вам нужны работяги, и решил попробовать.

– Ты готов к тяжелому физическому труду? Готов выгребать свиное дерьмо и мыть задницы коровам?

– Готов.

– Тогда хватит мусолить это дело, – сказал Дарлинг и, порывшись в столе, извлек оттуда помятые листы, свин на его коленях недовольно хрюкнул. – Подпиши это бумажное дерьмо и можешь приступать к работе.

Рик, не глядя, подписал четыре листа.

– Чак, отведи нового работника в третий барак, а ты, Димин, проводи нашего второго гостя к лаборатории мистера Томсона, он видно сильно заплутал, раз решил заехать сюда, – и пара злобных глаз-буравчиков уставилась на Стервятника. Рик представил, как Стервятник выхватывает пистолет и всаживает несколько пуль в Дарлинга или вначале в него самого, но Стервятник не был бы правой рукой Босса, если бы поддавался эмоциям. Он почтительно поклонился и вышел вслед за дворецким в коридор, на прощание одарив Рика пристальным взглядом, давая понять, что они еще встретятся.

– А вы что ждете?! – завизжал Дарлинг на Рика и водителя, как только дверь захлопнулась. – Покажи ему его спальное место и за работу, я что вас задаром кормить должен?! Кстати, о еде, где мой чертов обед?!

Пухлой рукой он нажал красную кнопку на стене – раздался дребезжащий звук и через пару мгновений в кабинет внесли пять дымящихся, аппетитно пахнущих подноса: хороший обед на всю семью, но нет, это все было лишь для одного Грязевого Царя. При виде жирного, истекающего соком бургера на краю тарелки у Рика потекли слюнки, как он хотел выхватить этот лакомый кусок прямо из-под носа у толстяка.

– Я сказал ВОН! – рассвирепел Дарлинг. – Иначе я вызову охрану!

Последнее, что увидел Рик за момент до того, как перед его носом захлопнулась дверь, был портрет на стене: нет, к счастью не свинья, а худощавый мужчина в простой холщовой рубашке и ковбойской шляпе. Казалось, что он пристально наблюдает за происходящим своими кристально-голубыми глазами. Кто это мог быть? Сейчас не важно: главное придумать, как пробраться в лабораторию к Томсону, которая, как он понял из разговора, находилась совсем рядом от фермы Дарлинга. Ведь там его ждет Адам, если он, конечно, все еще жив. Рик быстрым шагом поспешил за уходящим Чаком.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Бар «Черная Роза» был одним из любимейших вечерних мест отдыха работяг после напряженного трудового дня, однако он не пустовал даже в утренние и дневные часы: только если вечером здесь собирались шумные горлопаны, то утром забредали полусонные пьянчуги, вожделеющие стаканчик темненького с момента пробуждения. Томсон прошел мимо пыльного прилавка, за которым стояла массивная женщина с крепкими, как у грузчика руками и огромными сиськами, выпирающими из-под заляпанной жиром футболки.

– Что будешь, дорогой? – басовитым тоном промурлыкала барменша. Томсон поморщился: в этом поганом месте все вызывало у него отвращение и толстая тетка, которая пыталась заигрывать с ним, не была исключением.

– Чай, пожалуйста, – небрежно бросил он, ища глазами Линду, но его взгляд неизменно натыкался на хмурые лица алкашей, медленно попивающих мутное пойло, по цвету похожее на мочу.

– У нас только выпивка, дорогой.

– Дайте что-нибудь легкое, – ответил Томсон. А вот и она! Линда сидела в дальнем углу бара, скрытая за широкой спиной бродяги, чья одежда напоминала рваный холщовый мешок. Томсон быстро рассчитался с барменшей и, схватив грязный стакан с бледно-желтой жидкостью, направился к ней.

– Ты один? – коротко спросила она, когда он подсел к ней.

Томсон согласно кивнул, обманывать было бесполезно: эта женщина распознавала ложь с полувзгляда.

– Я знаю, что ты изобрел, Габриэль, и что у тебя получилось в итоге, – сказала Линда, не сводя с него черных глаз. – Не буду тебя порицать, у нас на это просто нет времени. Ты должен исправить ситуацию, твой прошлый подопытный – Рик Бучер едет спасать своего друга Адама…

– Он уже приехал, устроился работать на ферму к Дарлингу, – фыркнул Томсон.

– Тем более. У него есть огромное желание, но нет знаний и возможностей. Ты должен обеспечить его всем необходимым, дать проводника-медика и провести внедрение в организм Адама.

– А зачем для этого Бучер? – недовольно спросил Томсон. – Этот олух будет только мешаться и все испортит. Лучше использовать для этого собственный штат профессионалов.

– Ты дашь ему человека из своего окружения. Но он сам должен помочь своему другу. Это крайне важно для Рика.

Томсон вновь презрительно фыркнул.

– Какое мне дело до того, что нужно этому тупому плебею?

– Твоя главная проблема, Габриэль, в том, что ты не любишь людей. Ты используешь нужных тебе людей как роботов, а ненужных выбрасываешь словно мусор, – печально произнесла Линда. – Но пойми, наконец, каждый человек прекрасен по-своему. К тому же я уверена, что ты не хочешь рисковать своим персоналом понапрасну, а задача стоит не простая.

Томсон угрюмо уставился на нее, осознавая, что только ее последний довод имеет хоть какой-нибудь смысл. Пусть лучше погибнет этот никчемный идиот, чем его работники.

– Не пытайся избавиться от меня, Габриэль. Ты ведь понимаешь, что твоя тайна не только в моих руках, но ее также владеет еще как минимум один человек. Ты не сможешь всем заткнуть рты.

И он правда не мог. Осознавать это было мучительно, но вся хваленая секретность его компании рассыпалась, как карточный домик.

Внезапно в кармане пиджака Томсона раздался писк телефона. Тот быстро достал его и почти вплотную приложил его к уху. Линда внимательно наблюдала за ним: Габриэль не произносил ни слова, он внимательно слушал и с каждой секундой его непроницаемое лицо становилось все более удивленным. Нажав отбой, он уставился на Линду своими блеклыми рыбьими глазами и голосом, в котором чувствовалось легкое волнение, произнес:

– Звонили из лаборатории. Через 12 часов после приема антител состояние больного полностью стабилизировалось. Исчезли внешние признаки обнаруженных ранее заболеваний, температура и пульс в норме.

Линда лишь покачала головой.

– Я все слышала, Габриэль, – спокойно произнесла она, но в ее голосе слышалась скрытая угроза. Линда повернулась боком и указала на маленькие наушники, скрытые в ушных раковинах. – Я могу получать все файлы из хранилища в режиме онлайн, и тебе не удастся перекрыть мне доступ. Могу прослушивать твои телефонные переговоры и просматривать почту и видеть все, что происходит в твоих лабораториях. Так что не пытайся меня больше обмануть.

Томсон злобно посмотрел на Линду, но ничего не ответил. Впервые его судьба была в руках другого человека, и он вынужден был подчиняться, должен делать то, что желает эта маленькая женщина. Эта непривычная ситуация приводила его в бешенство, но сейчас он был бессилен, что либо предпринять.

– Ты рассказал мне лишь часть разговора, – продолжила Линда. – Внешние симптомы действительно исчезли, и большая часть поврежденных тканей восстановилась. Однако патогены по-прежнему циркулируют в крови, уровень иммунных клеток предельно низок, за исключением натуральных киллеров и цитотоксических лимфоцитов, вирусная ДНК обнаруживается в любом типе клеток, кроме нейронов. Это не нормально, Габриэль. Возможно «выздоровление» Адама связано вовсе не с действием твоего препарата, а с патогенезом самого вируса!

– Но этого не может быть! Я программировал жизненный цикл вируса совсем по-другому! – яростно воскликнул Томсон, всплеснув руками, отчего стакан с желтой жидкостью перевернулся на стол, что вызвало недовольное ворчание бродяги за спиной Томсона.

– Ты не можешь все контролировать, Габриэль, – ответила Линда, – но свои ошибки нужно исправлять. Найди способ связаться с Риком и проведи внедрение. Надеюсь, общими усилиями мы спасем Адама.

Томсон ничего не ответил и порывисто встал. Быстрыми шагами он покинул бар, едва не разбив еще несколько стаканов, неосторожно оставленных на краю столов, в его душе клокотала бессильная ярость.

Глава 5. Чудовищные перемены

Крон посмотрел вокруг: его товарищи застыли, как вкопанные, наблюдая за бесформенным чудовищем, которое неотвратимо приближалось к ним. Нейтрофилы плотным кольцом окружили тварь и открыли огонь. Монстр яростно зарычал, на его полупрозрачной шкуре проступила желтоватая жидкость. Крон внутренне улыбнулся: возможно все было не так страшно, как он думал.

Солдаты стреляли все чаще, в воздух пронесся токсичный запах жженой резины, тварь дико ревела от боли и ярости, но вовсе не собиралась умирать. А затем она с глухим треском начала открывать рот, черную зияющую пещеру, из которой торчали желтые бивнеобразные клыки. Раздался крик, который перешел в истошный вопль, за ним последовал второй и третий: нейтрофилы продолжали стрелять, а уродливый монстр пожирал их живьем, запахло дымом и кровью.

– Это Дизентерийная Амеба, – пробормотал Драг, но Крону было плевать: ему хотелось выжить любой ценой.

– Бежим на склад! Надо достать оружие! – крикнул он Драгу и первым припустил в направлении построек, расположенных у южной границы города. Краем глаза Крон видел, что Амеба покончила с нейтрофилами и с голодной жадностью бросилась на миоцитов, которые в ужасе разбегались, побросав цепи. Макушкой тварь почти упиралась в своды пещеры, от ее гулкого рычания сотрясались стены, а воздух наполнялся гнилостным смрадом. Кто-то из миоцитов пытался вступить в бой с Амебой, но это было бесполезно: для этой твари местные жители были нежной и сочной едой, их каменные мускулы она перекусывала пополам, словно мягкий хлеб с маслом.

Крон ускорил бег: сердце звонко стучало в мощной груди, а кроссовки с силой разбрызгивали воду под ногами, окрасившуюся в розовый цвет. Несколько человек бежало вместе с ним, один из работяг достиг диспетчерской и попытался связаться с главным управлением в Головном Мозге, но ответом ему были лишь короткие гудки, приходилось рассчитывать исключительно на собственные силы. Уродливая бетонная постройка хранилища с каждым шагом становилась все ближе. Предупреждающий крик заставил Крона оглянуться: тварь скользила ему наперерез, откусывая головы попадавшимся на пути миоцитам.

Он уже почти добежал до входной двери хранилища, как огромная тень нависла над ним. Чудовище зарычало над его головой, от ужасной вони Крон чуть не потерял сознание, но нашел в себе силы устоять на ногах. Вот каким будет его конец, а он то думал, что умрет от межпозвоночной грыжи.

Крон развернулся и посмотрел в крошечные щелевидные глаза твари и сделал глубокий вдох: он был готов. Его взгляд сместился чуть выше желеобразной макушки монстра и он нахмурился, не поверив в происходящее: над головой Амебы показались два толстых рогатых усика, а затем – уродливая массивная голова с мощными жвалами. На голове монстра сидела непонятно откуда взявшаяся зеленая гусеница. В размерах она значительно уступала Дизентерийной Амебе, но была крупнее любого из здоровяков-миоцитов.

Жирные членики туловища медленно сокращались, гусеница будто искала более удобное место для посадки. Амеба недовольно зарычала, ее внимание сместилось с Крона на наглого паразита, посмевшего напасть на нее в разгар пиршества. Внезапно гусеница замерла на мгновение, а затем с мерзким пищанием вбуравилась жвалами в шкуру монстра, Амеба зарычала еще сильней, она мотала головой из стороны в сторону, но гусеница держалась крепко.

– Она поедает Амебу живьем, – ужаснулся Крон.

– Нет, гусеница откладывает в нее свое потомство, – заметил Драг, который незаметно оказался рядом с товарищем. – Пойдем отсюда.

Он потянул друга за руку, стараясь оказаться вне зоны досягаемости от колышущийся громады, возвышающийся над их головами. Маленькие глазки Амебы закрылись, она издала протяжный стон и всей своей массой рухнула на каменный пол. От ударной волны красные своды пещеры зашатались, несколько осколков породы упало в воду, а каменистая пыль равномерным туманом застлала все вокруг.

Крон чувствовал тошнотворный запах, исходящий от гигантской туши, лежащей рядом. Амеба не подавала признаков жизни, но Крон знал, что та была жива. Кровавая голова, щелкая мощными челюстями показалась сквозь завесу тумана. Злые глазки гусеницы смотрели прямо на Крона, тот почувствовал новый гораздо более мощный позыв тошноты. Крону хотелось выблевать все, что он съел за сегодняшний и вчерашний день, вывернуть свой желудок наизнанку – лишь бы не видеть это омерзительное наглое создание. Крону показалось, что гусеница ухмыляется, глядя на него. Он не знал, что это за паразит, но чувствовал: это нечто чужеродное и неизвестное, а еще смертельно опасное.

Старинная медленная мелодия, как из детской заводной шкатулки, неожиданно зазвучала в воздухе. Все миоциты в изумлении завертели головами, ища источник звука. Крон сразу понял, откуда исходит звук: мелодия лилась из недр жирного туловища гусеницы. Она не смолкала и становилась сильнее. Крон представил, как маленькие фигурки солдат, лошадей и сказочных героев неустанно крутятся под звон скрипичного ключа. И они не могут остановится, их судьбу решает Кукловод, который с мерзкой ухмылкой смотрит на них сверху вниз и ждет, когда, наконец, кто-то из игрушек не выдержит этой монотонной сводящей с ума мелодии. Музыка стала громче и быстрее, превращаясь в визжащую какофонию. Крон заткнул уши руками, он почувствовал, как из ушных раковин потекла кровь.

Все смолкло так же неожиданно, как и началось. Гусеница парила прямо над ними, в одно мгновение она раскрыла рот и изрыгнула бледные тонкие нити, шириной с мизинец, но длиной достигающие человеческой руки. Длинным шлейфом нити принялись падать вниз, и тут Крон разглядел, что на конце каждой из них есть маленький, но хищный рот с острыми треугольными зубами, по бокам от которого находились длинные хватательные крючья. Это были черви, твари, одна из которых или даже несколько прогрызли себе путь в тело Дизентерийной Амебы, и Крон не сомневался, что их ожидает такая же судьба.

Тишину разорвал громкий крик: черви нашли свою первую жертву, а затем вторую и третью, они передвигались чрезвычайно быстро, проникали через рот и уши, а если не находили их сразу, то прогрызали себе дорогу внутрь через кожу и мышцы. Визгливый смех раздался над их головами – смеялась уродливая гусеница, она поднялась выше и с глумливой радостью наблюдала, как ее личинки находят себе живые «инкубаторы». Хуже участи быть уже не могло, и Крон знал, что придется убить себя, прямо сейчас. Он не успеет добежать до хранилища и спастись: три червя уже стремительно скользили в его сторону на расстоянии нескольких метров. Он нащупал руками острый зазубренный камень и приставил к горлу, но тут чья-то рука резко перехватила занесенное над шеей самодельное орудие убийства.

– Не надо, – прошептал Драг. – У нас еще есть шанс выжить. Притворись, что они уже проникли в тебя.

И Драг подал пример: отступив в сторону, он закричал и, резко изогнув спину дугой, задергался в конвульсиях. Он упал на каменный пол и вскоре затих, из его головы широкой полосой текла кровь. Двое червей замедлили свое движение и, заметив, растекшуюся лужу крови, с жадностью набросились на нее. От нового приступа тошноты у Крона закружилась голова, но он продолжал смотреть, как черви, насытившись и раздувшись в толщину, подползли к телу Драга. Сделав пару кругов вокруг него, они разочарованно уползли в поисках новой жертвы. Крон облегченно вздохнул: его другу удалось обмануть мерзких тварей, теперь была его очередь. Один из червей поднял маленькую головку и уставился в направлении Крона. Крон знал, что у червя нет глаз, однако это не мешало тому чувствовать жертву. Постояв неподвижно несколько секунд, червь стремительно пополз в его сторону.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Крон схватился ладонью за железную цепь и прикусил губу от боли: на руках виднелись распухшие кровоточащие волдыри, но кричать было нельзя, нельзя было показывать, что ты остался нормальным. Но сколько он сможет продержаться в таком ритме? Раньше Крон был одним из самых работоспособных миоцитов, но сейчас он стал слабаком, хотя прикладывал гораздо больше усилий, чем раньше.

– Эй, ты как? – обеспокоенно спросил Драг. Крон видел, что его товарищ страдает не меньше него самого, однако все же находит в себе силы для более правдоподобного притворства.

– Паршиво, – отозвался Крон.

– Нам надо бежать. Сегодня же ночью, – понизил голос до шепота Драг. – Я слышал, что Мозг остался не пораженным, и в остальных городах Империи еще есть нормальные жители.

От кого Драг слышал подобную новость Крон не спрашивал: Драг всегда был в курсе всех событий в Империи, хотя никогда в жизни не покидал их город.

– Почему не работаем?! – раздался гневный голос в метре от них. Напротив друзей стояло два Т-киллера оба в черной униформе, как и было положено, радужки их глаз были багрово-красные, налитые кровью, и Крону не почудилось, когда он заметил тонкий белый отросток, высунувшийся на мгновение изнутри глазного яблока военного.

Черные дула автоматов были направлены в грудь миоцитам, но Крон знал, что те не сразу пустят их в ход. Он уже видел, что киллеры делали с теми, кто остался в живых и плохо работал: пытали – долго и мучительно, пока жертва не истекала кровью. И только если несчастный долго не умирал, они прошивали его тело огненной дробью, как тряпку, как ненужную старую куклу. Они здесь все были куклами под управлением мерзкого и жестокого Кукловода. Крон не решался поднять глаза, но знал, что нечто под видом гусеницы пристально наблюдает за ними. И оно может дать команду Т-киллерам в любой момент, если заподозрит неладное.

Крон с удвоенным рвением схватил цепь и потянул на себя, он чувствовал, что мускулы его не выдержат, молочка наполняла мышцы чудовищной болью, но взгляд киллера, буравящий ему спину, не давал расслабиться.

Киллеры вскоре ушли, им было не интересно просто наблюдать за миоцитами. Но Крон знал, что расслабляться не стоит, и действительно: через пару минут он услышал чавкающие звуки, приближавшиеся к его саркомеру. Огромная тень нависла над его головой, гнилостный запах заполнил ноздри. Толстуха простояла над ним дольше военных, Крон ощущал ее голод, исходящий из недр гигантского колышущегося чрева. Она хотела сожрать его, но не могла, Кукловод также управлял ею и забавлялся ее страданиями.

К тому моменту, когда спина Крона уже не распрямлялась, прозвучал мерзкий звон, который означал время обеда, а на языке Кукловода – время кормления. Крон разорвал пластиковый мешок, наполненный белым растворимым порошком, который был абсолютно безвкусным, и высыпал его содержимое себе в тарелку, залив свой «обед» кипятком. Другие миоциты без всякого аппетита с застывшими на лицах масками абсолютного безразличия быстрыми движениями ложек поглощали питательную смесь. Они не разговаривали, слышалось лишь щелканье челюстей. Здесь больше не было его прежних товарищей, эти огромные бесчувственные горы мышц были живыми роботами, монстрами, в чьих красных глазах застыла пустота. Их занимало всего три вещи: еда, сон и работа. Все как хотел Кукловод: он получил работоспособные высокопроизводительные машины, способные работать на износ. Они с Драгом остались одни.

– Нам пора уходить, пока никто не смотрит, – прошептал Драг.

И действительно, лучшего времени для побега было не найти: остальные миоциты были заняты поглощением пищи и им было на все наплевать, гигантская Амеба занималась тем же, только в другом углу пещеры довольно далеко от них, а Т-киллеры в это время заняли их кровати и громко храпели, сморенные дневным сном. Оставался только Кукловод, и его нигде не было видно. Крон очень надеялся, что тот не следит за ними.

– Пошли, – бросил он Драгу. И они, согнувшись, стараясь не шуметь, направились к северным воротам города, перебегая между тяжелыми каменными блоками саркомеров, которые скрывали их от чужих глаз. Но одни глаза: маленькие и наполненные диким весельем наблюдали за ними. Когда беглецы достигли ворот, и Крон трясущимися руками пытался открыть железные створки, громкий визгливый смех раздался над их головами.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –

Митч проснулся, обливаясь холодным потом, ярко-красный будильник заливался яростным звоном на прикроватной тумбочке. Резким движением Митч нажал толстую кнопку, и наступила давящая тишина.

Он посмотрел в чернильное небо, лишенное самолетов. Вставать на два часа раньше было непривычно, мозг еще плохо отличал сон от реальности, но новая власть решила увеличить рабочий день, а тех, кто не справлялся с работой, ждала смерть.

Митч заглянул под кровать: мистер Грифитс мирно спал, укутанный двумя одеялами. Старик скучал по работе, но выпускать его было нельзя: Грифитс был лишним элементом в системе Кукловода, он не мог так же долго и продуктивно работать, как молодые альвеолоциты.

– Твоя рабочая смена уже началась, – внезапно раздался трескучий голос из динамиков, пристроенных под потолком. Митч знал, что это не так, но спорить с ведьмой ему не хотелось. С приходом Кукловода Ведьма стала их главным бригадиром, и хотя она беспрекословно выполняла приказы хозяина, при любом разрешении с его стороны она с радостью бралась за свое любимое дело – пытки людей.

Дверь с шумом отворилась, в комнату ворвался вихревой поток ветра, и сквозь дверной проем показалось мерзкое бледное морщинистое лицо с длинным крючковатым носом. Длинная костлявая рука с шишковатыми пальцами, оканчивающимися острыми грязными ногтями, уцепилась за стену и старуха оказалась внутри. Она почти не изменилась, только невидящие белые глаза приобрели кроваво-красный цвет.

От испуга Митч застыл на месте, но все же успел прикрыть подножье кровати подолом одеяла.

– Ты как всегда опаздываешь, – проворчала Ведьма. – В следующий раз сварю тебя заживо себе на обед.

Тварь протиснула костлявое, но длинное тело внутрь комнаты. Митч догадался, что это был за паразит: Пневмонийная микоплазма. Отец рассказывал в детстве сказки об этом монстре, являющимся в их город под видом мерзкой старухи. Вот только с приходом Кукловода тварь стала гораздо сильнее, как и другие зараженные. Митч заражен не был, но ему приходилось притворяться, чтобы отвести от себя подозрения. Он знал, что осталось еще несколько незараженных жителей, в тела которых не проникли мерзкие бледные черви – личинки Кукловода. Но собраться вместе они не могли: их странное поведение бы сразу заметили – не Ведьма, так сам Кукловод или его новые приспешники – Т-киллеры, следовало действовать крайне осторожно.

– Ммм, какой вкусный запах, – с довольным видом проворковала Ведьма, сощурив глаза и вытянув свой длинный нос, – как аппетитно пахнет сочным мясом! – и ее рот на мгновение раскрылся, длинный язык облизнул острые хищные зубы. Тварь уставилась на торчащий подол кровати: она учуяла старика! Митч остолбенел от страха, его первой реакцией было броситься наперерез твари, но он тут же понял, насколько это безрассудно и глупо.

– Вы сказали, моя смена уже началась, – заикаясь, проговорил Митч.

– Ну так иди, – недовольно бросила старуха, не отрывая взгляда от низа кровати, где в темноте, в пыли и одиночестве лежал мистер Грифитс, поджав тощие коленки к подбородку.

Острый пищащий визг наполнил комнату, Митч закрыл уши руками и выбежал за дверь. Микоплазма, охнув, упала на пол, визжащий звук разъедал ей мозг.

– Ты забыла, что ты тоже должна работать, старуха?! – тонкий детский голосок резко контрастировал с суровым командным тоном. Микоплазма, тихо причитая, вылетела из дома Митча.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Ампи тяжело застонал, кто-то настойчиво тормошил его за плечо. Он не хотел вставать, не хотел даже открывать глаза, но голос, раздавшийся над его ухом, вмиг пробудил его к жизни:

– Хорош лежебочить, салага! Еще отоспишься!

Бригадир со своей неизменной улыбкой презрения ко всему сущему стоял над ним, уперев руки в бока. Размахнувшись, он бесцеремонно пнул его своей тощей ногой в бок, и Ампи, потирая ушибленное место, медленно поднялся.

– Как вы выжили?

– Как, как! – передразнил его старик. – Ублюдки отстрелили мне ухо!

Крючкинс явно преувеличил: маленькое кровоточащее пятнышко на его правом ухе даже не походило на рану.

– Мы с тобой остались здесь, поэтому были не интересны этим долбанутым воякам. Им видите ли захотелось поиграть в охотников, тебе дали ружьем по башке…

– А остальные? – перебил его Ампи, хотя уже знал ответ.

– Их застрелили, – мрачно ответил Крючкинс. – Затем вояки прорвались в город и устроили там настоящий ад, поубивав много наших. И даже разбили мою любимую коллекцию фарфоровых чашек! – добавил он в негодовании.

– Но зачем? Зачем они убивают нас?!

– Очевидно сбой в созревании лимфаков. Дед мне рассказывал про такую штуку, как псориаз. Видимо это оно. Мозги у вояк слипаются, вот и путают нас с паразитами.

Ампи не был удовлетворен ответом своего начальника, но решил дальше не развивать эту тему.

– Это еще не все, – назидательно подняв палец, продолжил Крючкинс. – Пока ты тут дрых, я все разведал.

– Вы оставили меня одного?! – в негодовании воскликнул Ампи.

– Не перебивай, ты все равно был похож на труп, так что ничего страшного не произошло, – рассудительно заметил Крючкинс. – После вояк к нам пожаловал Кукловод. Мерзкая тварь, которая начала заражать всех подряд своими уродливыми личинками, еще более мерзкими, чем он сам. Не знаю, что они сделали с нашими друганами, видимо выели их мозги, и теперь каждый слушается этого несносного Кукловода, в том числе и вояки. Ходят по струнке, как он прикажет. По сути ничего не изменилось, только все пашут в десять раз больше прежнего. Не понимаю, нахрен ему это надо, ни один паразит так не делает. Но это не важно, меня такая перспектива не устраивает, поэтому я свалил из города, как можно быстрее.

Собственно город, где обитали кератиноциты, жители Кожи, представлял собой небольшое поселение, укрытое громадным теневым навесом от ярких солнечных лучей. Он располагался в отдаленном оазисе, а остальное пространство занимала зона – неприветливое место, предназначенное для тяжелой и изматывающей работы. И не важно: была ли это Дерма – лишенная всяких признаков жизни пустыня, где они находились сейчас, Гиподерма – подвальные катакомбы, наполненные тяжелыми маслянистыми бочками с жиром или Эпидермис – наружный уровень, постоянно подвергающийся атакам монстров, живущих во внешнем мире. Им негде было спрятаться. На этом огромном пустынном пространстве они как на ладони. Скоро их найдут, а потом…

– Я знаю одно местечко, где можно перекантоваться, – вальяжно заметил Крючкинс, словно прочитав невеселые мысли Ампи. – Там нас точно никто не найдет.

– И что это за место?

– Сам увидишь. Пошли скорее, пока нас не засекли долбанутые вояки или этот урод-кукловод, – Крючкинс махнул рукой и быстрыми шажками заковылял в понятном только ему направлении. Несмотря на возраст и огромный горб, отчего бригадир и получил подобное имя, передвигался он чрезвычайно быстро и сморенному от дневной жары Ампи стоило больших трудов не отставать от своего спутника.

– Ну вот мы и пришли, – удовлетворенно потирая заскорузлые ладони, довольно произнес Крючкинс спустя десять минут ходьбы по раскаленному песку. Но ничего кроме хилого засохшего волосяного дерева Ампи не увидел.

– Вы шутите? – воскликнул Ампи.

– Я что? Шутник по-твоему? – недовольно пробурчал старик.

Ампи было что сказать на этот счет, но он благоразумно промолчал. Старик присел на корточки и, бормоча себе под нос ругательства, принялся старательно выгребать песок. Ампи присоединился к нему и через пару минут из песка показалась потрескавшаяся деревянная дверь.

– Открывай быстрее! Вояки идут! – воскликнул Крючкинс, обладавший отменным зрением. Сквозь марево застывшего пустынного воздуха Ампи разглядел четыре фигуры в черном, которые медленно, но неотвратимо приближались в их сторону. Возможно военные еще не заметили их, но скоро его с Крючкинсом станет отчетливо видно на фоне светло-желтого песка. Те военные, что не убили их, были Т-лимфоцитами, даже с одурманенным разумом в них оставалась капля человеческого сострадания. Но сейчас к ним шли черные офицеры, Т-киллеры, для которых не существовало жалости.

– Ну что застыл, салага! Помоги старику!

Они вдвоем схватили край дверной створки и с силой потянули на себя. Несмотря на ветхий вид, дверь оказалась необычайно тяжелой, протяжно заскрипев, она все-таки отворилась. Ампи наклонился, чтобы заглянуть внутрь, но не успел ничего рассмотреть, так как худая, но сильная рука Крючкинса толкнула его вниз. Падение было болезненным: Ампи упал на твердую сырую землю, отбив левый бок, который уже пострадал от удара бригадира. Рядом почти бесшумно приземлился Крючкинс, дверь, ведущая во внешний мир, захлопнулась, и они оказались в полной темноте.

– Ну вот и славненько! Здесь нас никто не найдет! – довольно произнес Крючкинс.

– А если Т-киллеры заметят откопанную дверь? – с беспокойством отметил Ампи.

– Не заметят, ветер занесет все песком, как будто ничего и не было, – в голосе старика не чувствовалось сильной уверенности, и Ампи очень хотелось надеяться, что тот был прав.