Текст книги "Магические Перпендикуляры 1. Масонская карта Поволжья"

Глава седьмая

План поручика провалился. Можно сказать, с треском, но правильно – с громом и молниями. Дождь начался ещё ночью, а под утро разразилась настоящая гроза. Ни о каком немедленном выдвижении речи уже не шло. Старинов нервно ходил по избе из угла в угол, Раков пытался утешить его народной приметой про то, что мелкий дождичек может и неделю к ряду моросить, а серьёзный, основательный ливень быстро пройдёт.

Но время шло, а серьёзный дождь становился всё основательней и основательней. Я размышлял над тем, как отговорить поручика выдвигаться в дорогу сразу по окончании ливня. Дороги никогда не были предметом особой гордости России, а уж после такого потопа отправляться в путь было чистым безумием. Дураков же на Родине хватало всегда. Лишь бы Старинов не входил в их число.

Но он вошёл в число упёртых баранов. Как только кончился дождь, мы начали готовиться в путь. Я по такому случаю стребовал с поручика вторую пару сапог, мотивируя тем, что по такой грязи та пара, которую он мне выделил в счёт карты, долго не проживёт. Сапоги нужного мне размера нашлись у старосты, но тот наотрез отказался мне их просто подарить, и это не смотря на то, что мы, по сути, спасли жизнь его племяннику. Но тут, конечно, как посмотреть: племянников у него семеро, а сапог только две пары. На всех не хватит, как не крути. Я бы на его месте тоже задумался.

Сошлись на том, что Старинов уплачивает ему за сапоги из причитающегося мне в дальнейшем гонорара, но не полтину, как просил тот, а двугривенный. На остальные тридцать копеек мне выдали хоть и поношенные, но крепкие штаны, такую же рубаху, комплект портянок и войлочный колпак. Вот именно в таком виде я покидал деревню, чавкая «новыми» сапогами по каше из размокшей глины, в которую превратилась дорога, ведущая нас к нашей цели. Только бы это свинство побыстрее закончилось.

Я бы не сказал, что все те восемь вёрст пути до следующего населённого пункта, которые мы преодолели к исходу дня, были настоящим адом, но два сломанных колеса – это всё же проблема. И проблему эту нам решали в течение всего следующего дня. Так что ничего мы не выиграли, отправившись в путь сразу после дождя. Это было настолько очевидно, что даже поручик пожалел о принятии столь опрометчивого решения.

За два дня и две ночи земля просохла, больше дождей не было, и мы за два с половиной дня достигли конечной точки нашего маршрута. Это мы так думали. На самом деле здесь всё только начиналось: отсюда, из этой «конечной» точки нам предстояло пройти полторы сотни километров по полям, лесам, оврагам и прочему бездорожью. И ладно бы просто пройти, всё это великолепие предстояло наносить на карту. Нет, не так, нарисовать карту всего этого безобразия. Как можно более точную.

Непосредственно съёмкой занимались Старинов, Алёшка и я. Каждый использовал свой прибор и отрисовывал выделенный ему участок. Имущество экспедиции перемещалось вместе с нами на некотором отдалении. Кто-то из солдат готовил пищу, кто-то стоял в карауле, а кто-то участвовал в геодезических работах: мерил специальной цепью расстояние от точки до точки, помогал переставлять приборы или просто стоял, придерживая мерный шест. Гражданские тоже участвовали в общем деле, но их основной заботой были повозки.

Не сказать, чтоб дело прямо-таки спорилось, но продвигалось. К вечеру мы вернулись в деревню – в населённый пункт номер ноль, начало нашего маршрута. Поручик, подведя итоги первого дня, загрустил: получалось, если мы и дальше будем работать с такой скоростью, то быстрее чем за полгода никак не успеем. Кроме того вылезли серьёзные проблемы стыковки наших листов между собой – не сходились. Где-то чуть-чуть, а где-то совсем. Это означало, что почти всё придётся перемерять. Пришлось двинуть рацуху: поскольку точнейших измерений от нас, скорее всего никто не ждал, то я предложил делать всё более приближённо. Не совсем уж на глаз, конечно, но и сильно не напрягаться.

– Да нешто так можно?! – возмутился Алёшка, поручик был с ним солидарен.

Накануне я в Лёхином рюкзаке откопал дореволюционную карту Самарской Луки. Карта – это по нашим понятиям очень громко сказано, а вот по реалиям Стариновской экспедиции – серьёзный чертёж. Так вот эту карту я и предъявил в качестве доказательств своей правоты. То, что должно было явиться результатом работы нашей группы, по любому не предназначалось для точных инженерных расчётов. Двадцать вёрст на вершок – это как плюс-минус лапоть. Я бы вообще передрал бы всё с моей карты и не парился бы, но Старинов должен был предоставить листы мезульных ходов, то есть те самые листы, которые у нас сейчас не сходились.

– А кто проверять-то будет? – задал я господам офицерам вполне резонный, на мой взгляд, вопрос. – Или вы оба думаете, что они, ну, в смысле те, которые будут принимать работу, поедут смотреть на местность и перемерять?! Да при таком размахе вы версту потеряете, а её никто и не хватится. Забейте, парни! За-бей-те!

Пришлось объяснять значение слова «Забейте» в контексте создания карт. На руках имелась ещё одна проблема. Дело в том, что вычертить сами листы – это далеко не всё, к ним в изрядном количестве полагались расчёты с использованием разного рода синусов, значения которых до третьего порядка были аккуратно зафиксированы Стариновым.

Я уже прикидывал, не выложить ли мне перед коллегами очередного козыря в виде калькулятора. Телефон ведь всё равно рано или поздно разрядится, так чего добру пропадать, пусть послужит общему делу. Решил всё-таки погодить ещё денёк, за это время проблемка, глядишь, и вырастет в полный рост, а тут я с волшебным гаджетом.

Но моим планам не суждено было сбыться. Произошло то, на что я, ну, никак не мог рассчитывать. Да, что рассчитывать, я и предположить такое не мог. Я вам больше скажу: укажи мне кто-нибудь, неважно кто, на необходимость учесть и такой фактор, я бы в лучшем случае посмеялся бы над придурком. В действительности же всё совсем не так, как на самом деле.

На следующий день, уже хорошо так за полдень мы с поручиком, Данилычем и тремя солдатами попёрлись на опушку леса, да и не леса даже, а так – лесочка. Он нам загораживал обзор прямой видимости одного очень важного, по мнению поручика, объекта. Вот мы и почапали туда, сделать десяток другой замеров.

Прибыв на место, начали устанавливать мензулу. Процесс без видимых причин неприлично затянулся: то упадёт что-нибудь, то земля под штативом осыпется. Все уже на нервах, и тут один солдатик вдруг побледнел лицом и, заикаясь, забормотал, тыча при этом пальцем в сторону леска, куда смотрел глазами размером с хороший тазик:

– Шур… а… а… аль… а а…

Мы повернулись в указанном направлении. В моментально наступившей тишине моим глазам открылось такое зрелище, которому позавидовал бы любой, даже самый оскароносный фильм ужасов. Не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы осознать, что весь этот абсурдный сюрреализм, происходит сейчас не на киноэкране, а в самой настоящей действительности, и, к сожалению, со мной.

От леса к нам, оскалив клыки в отвратительной гримасе, медленно, но неотвратимо приближался чёрт. Настоящий чёрт с копытами, рогами, хвостом и свиным пятачком вместо носа. Он был уже метрах в пятнадцати от нас. Солдаты, Данилыч и даже Старинов судорожно начали делать какие-то нелепые движения, наверное, призванные защитить их от нападок нечистой силы. Я же не придумал ничего умнее, как осенить чёрта крёстным знамением. Чёрт встал как вкопанный, как будто натолкнулся на невидимую стену, противная ухмылка на его морде сменилась таким выражением, словно его только что коварнейшим образом обманули. Ни секунды не мешкая, я достал из-под рубахи нательный крестик, который носил на серебряной цепочке и ткнул им сторону беса. Грязно-серая шерсть у чёрта встала дыбом. Я тут же решил развить успех какими-нибудь словами из молитвы, но вспомнил только:

– Во имя отца и сына, и Святого духа…

Как дальше я не знал, но это и не понадобилось: глазищи у чёрта сделались побольше, чем у давешнего солдата, который первым его заметил. Бес подскочил и, резко развернувшись назад, так замолотил нижними конечностями в воздухе, что едва коснувшись копытами земли, умчался вдаль, совсем как какой-нибудь мультяшный персонаж, через пару секунд скрывшись за горизонтом.

Врать не буду – не ожидал я от него такой реакции. А уж соратники мои были поражены до состояния отвисших челюстей. Слегонцухи прийдя в себя, я задал вопрос, интересовавший меня сейчас сильнее всего:

– Это кто такой был?

– Это шуралей, – произнёс один из солдат и сразу же огрёб оплеуху от Данилыча:

– А ты-ть погромче кричи! Он, вишь, далече убёх – не слыхать ему! А так, глядишь, возвернётся!

Похоже, и здесь есть традиция, разную нечисть своими именами не называть, дабы не накликать.

Поручик не то что бледный, а аж даже зелёный, повернулся к нам и, глядя куда-то в пустоту стеклянными глазами, отрешённым голосом произнёс:

– Это конец.

– Можа ещё обойдётси, – зыркая по сторонам, произнёс Данилыч. – Давайте-ка пошустрому мотать отседова. Надо бы засветло до жилья добраться.

До жилья было всего ничего – километра четыре не больше, но надо же ещё и вещи собрать. Народец оживился и, поскоренькому сложив инструмент, бодрым шагом, местами переходившим в бег, двинул к основной группе.

– Уходим! Уходим! Скорее! Скорее! – поторапливали людей поручик с Данилычем.

– Что случилось? – на разные лады спрашивали те.

– Стряслось что-то? – непонимающе глядя на Старинова, поинтересовался Раков.

– Потом, Алёша! Потом! Сейчас нужно уходить, быстро, как только возможно, – ответил поручик.

Мы довольно быстро собрались и резво припустили в деревушку, в которой сегодня ночевали. Данилыч беспрестанно подгонял людей и чуть ли не поминутно оглядывался. Остальные участники инцидента у леса тоже частенько бросали назад обеспокоенные взгляды, не отвечая другим на вопросы о причинах столь поспешного отъезда. Постепенно их нервозность передалась и мне. Я тоже начал оглядываться, даже бинокль достал, но никакой погони не было. Или это только казалось, что её не было.

Шуралей? Какой шуралей? Может, они здесь просто чертей так называют? Но вот ведь что странно: я, конечно же, охренел, увидев такое не в кино, а в реальном мире, я ведь до этого твёрдо знал, что чертей не бывает, а остальные… Я никак не мог отделаться от ощущения, что для них эта встреча с бесом не считалась нереальной, скорее неожиданной. Это как если бы ты вышел из дома за хлебом, а у подъезда медведь. Ты понимаешь, что медведи – они настоящие, они существуют, но существуют где-то далеко от тебя, и тут их быть не должно. А этот, наверное, просто из кочевого зверинца сбежал. Такое не часто, но случается. В городах по улицам медведи не ходят, поэтому и к встрече с ними возле дома никто даже в шутку не готовится.

Вот так и эти, словно знали, что черти на самом деле существуют, только здесь их встретить не ожидали, потому что здесь они не водятся. А если не здесь, то где?

В деревне Старинов велел Данилычу разместить людей, а сам пошёл за старостой. Вернулись они довольно быстро. Среди местных тем временем сама собой началась суматоха: люди сновали туда-сюда, мужики таскали какие-то жерди, бабы кричали, созывая ребятишек, и лица у всех жутко озабоченные.

– Этот что ли колдун, говоришь? – указывая на меня, спросил у Старинова подошедший мужик с суровым взглядом.

Поручик со старостой посмотрели на него.

– Чего те Михей? – мрачно поинтересовался у мужика староста.

– Этот что ль колдун шуралейку отогнал?

А быстро здесь слухи расходятся.

– Этот, – кивнул поручик.

Мужик смерил меня взглядом и произнёс:

– Говорят, ты от шуралейков заговор знаешь. Так ли?

Я неопределённо пожал плечами.

– Надёжный заговор-то?

Что я мог ответить? Только правду:

– Без понятия.

Мужик снова смерил меня взглядом и недоверчиво спросил:

– Это как?

Я почувствовал, что сейчас моя очередь задавать вопросы:

– Шуралейка – это такой с рогами и с хвостом?

– Он самый, – согласился мужик.

– И чего ему надо?

– Будто сам не знашь, – усмехнулся он.

– Представь, первый раз вижу, а до этого и не слышал даже.

– А заговор? – опешил мужик.

– А заговор знаю. Вы бы батюшку своего попросили, он бы вам десяток таких заговоров рассказал.

Тут мужик погрустнел и, сняв шапку – такой же войлочный колпак как у меня, мрачно произнёс:

– Батюшка мой третий год как помер. Да и не знал он никогда никаких заговоров.

– Так как же вы тут без батюшки-то?

– Попервой тяжко было, а щас-ту пообвыкся.

– А вы бы в епархии попросили, чтоб вам нового батюшку прислали. Такого, который молитвы разные знает. Думаю, не откажут, раз у вас тут от чертей отбоя нет.

На лицах у старосты и поручика отобразилось недоумение, а мужик и вовсе взорвался:

– Да ты что, блаженный, несёшь?! Где ж это видано, чтоб родителю замену присылали?! Помер и помер, все помирают! И ты помрёшь, и я. Никто нам замену слать не станет.

– Ты, Андрей, и в самом деле поделикатней бы как-то. Человек тебе говорит, что у него отец умер, а ты ему… такое, – упрекнул меня Старинов.

Странно они что-то прореагировали.

– Роман Елизарыч, я же ему про попа, ну, про священника толкую. У них церковь тут есть? – после этих своих слов заозирался, но нигде означенного строения не увидел.

– Ты об чём это, мил человек? – прищурился на меня староста.

– О церкви, – уже неуверенно проговорил я.

– Об чём? – сморщился мужик.

– Постой, Михей, – оборвал его староста и, обратился ко мне: – Ты, колдун, давай-ка вот чего. Ты давай над деревней нашей заговор свой прочитай, чтобы нечисть сюда до утра не сунулась. А уж утром ещё чего померкуем.

Нормальненько. Это я что же, должен в качестве представителя РПЦ сейчас выступить? Охренеть – не встать! Особенно после того, как они меня сами же колдуном и назвали. Я валяюсь!

– У вас здесь поблизости церковь или хотя бы часовня есть? – обратился я к старосте. – Вы богу, где молитесь?

– Эт смотря, какому богу, – снова вмешался мужичок. – У каждого своё капище.

Час от часу не легче! Так они в этой деревне – язычники?! Или у них тут во всей ихней параллели мироздания никакого крещения Руси так и не состоялось? Причудливо тасуется колода! Решил уточнить:

– Вы вот про разных богов говорили, а они вам от этих ваших… шуралеев не могут помочь разве?

Мужик усмехнулся:

– Чернобог токма, да только хтож яму молиться-то станет? Кабы ишшо худей не вышло.

Ага, вот оно как, значит! Ну, что ж, товарищи язычники, раз такое дело, подсоблю, чем смогу. Только вы мне сначала объясните, кто они такие, эти шуралеи ваши, и чего им тут всем надо.

По сведениям, полученным от местного населения, выходило, что шуралеи – явление крайне редкое: последний подтверждённый контакт в этих краях был зафиксирован лет пятнадцать-двадцать назад, точно никто не помнил. Шуралей – субстанция типа леший, но в отличие от лешего, который может и помочь, если что, шуралей ни на что кроме злодеяний не способен в принципе. Встреча с ним для человека – это практически всегда серьёзные неприятности, частенько с летальным исходом. Шуралей обладает сильнейшими гипнотическими и паранормальными способностями, с помощью которых, собственно, и пакостит людям, доводя их до гибели, помешательства или самоубийства. Сильный колдун, поклонившись Чернобогу, может подчинить себе одного или даже нескольких шуралеев, но за это всегда получает такой откат, что не стоит и браться.

Встречи людей с шуралеями почти всегда происходили вблизи лесов, но бывали случаи, когда шуралеи заходили в деревни, но такое случалось исключительно в тёмное время суток.

Но были и хорошие новости: шуралея, как я сам сегодня видел, можно отогнать, по слухам, можно даже убить, но слухи эти из разряда: «Моему деду его дед рассказывал». Для вооружённой борьбы с ними применяются, опять же послухам, острозаточенные деревянные колья. Лучше всего, конечно же, осина. Ну, кто бы сомневался?!

Что же, всё выше изложенное объясняло всеобщий шухер, вооружение поселян разного рода дрынами, ну и, отсутствие церквей и разных сопутствующих им обрядов.

Теперь, когда я всё это выяснил, каковы мои дальнейшие действия? Ни одной молитвы целиком я не знаю, это – раз… святой воды здесь днём с огнём… это два… бежать некуда, мы окружены – это три. Но люди стоят и ждут от меня помощи. И как мне им помочь? Есть ли у Вас план, мистер Фикс? Есть ли у меня план? Есть ли у меня план?! Да у меня три мешка превосходного пакистанского плана!

Первое: на всех воротах и дверях мелом, или чем-нибудь ещё, да хоть той же землёй, нарисовать кресты. Это надо сделать самому, а то местные ещё чего доброго не справятся, объясняйся потом. Второе: выйти за околицу, их тут, кстати, целых три, и наложить… нет… осенить их крёстным знамением. Это, понятное дело, тоже сам. И последнее: нужно попробовать сделать святую воду, кажется, я знаю, как.

В далёком детстве бабушка Настя, на самом деле она бабушка моего отца, а мне, соответственно, прабабушка, так вот она когда меня купала, мне тогда хоть лет пять было, но я запомнил, она в конце всегда обливала меня из ковшика и приговаривала: «Изыди нечистая сила, останься дух Святой!». Не факт, что сработает, но попробовать стоит.

Когда я закончил, сумерки уже хорошо так сгустились. Ходившие со мной всюду староста и двое солдат, постоянно оглядывались и жалобно поторапливали. Спал я в эту ночь плохо, не знаю, как остальные, но полагаю, так же. Трудно сказать, благодаря моим «усилиям», или, наоборот, вопреки им, но за ночь ничего не произошло. Никаких попыток проникновения на территорию деревни нечистой силы в виде чертей отмечено не было. У меня получилось? Может да, может, нет. Может быть, этот конкретный чёрт вообще не собирается гоняться за нами, или наоборот он прямо сейчас активно формирует какую-нибудь поисково-карательную группу голов на сто.

Я справился у Старинова на предмет наших дальнейших действий. Честно говоря, я бы свалил отсюда прямо сейчас: нет никакого желания воевать с противником, о котором ничегошеньки не знаешь. Да как воевать без оружия? Вряд ли этих ребятишек возьмёт обычная не заговорённая сабля, и про пули я слышал, что простые нужно заменять на серебряные. Ничего из этого у нас всё равно нет, а раз так, то валить надо, смазать погуще пятки и валить.

Оказалось, что Рома точно такой же позиции придерживается, и уже намерен немедля выступать. Правильнее и честнее будет сказать не «выступать», а «отступать», но как обычно говорят в таких случаях: «Мы разворачиваемся, и вперёд!». Так вот выступать мы будем в направлении Нурлатынского острога. Тут не далеко – вёрст семь, может, восемь. Это не просто ближайшая к нам база правительственных войск, контролирующих территорию с помощью мобильных групп, это центр местного самоуправления.

Поручик сейчас видел нашу задачу в своевременном оповещении местного шерифа о творящихся на его земле бесчинствах. Что же касается безопасности жителей деревни, то это уже прямая обязанность территориалов, или как он выразился «ландмилиции». Ну, что ж, когда леди покидает повозку, последняя начинает двигаться быстрее, так у англичан звучит наша поговорка про бабу с воза.

Подгонять никого из наших не пришлось: те, кто «удостоился» личной встречи с бесом, красочно расписали её остальным, поэтому собрались практически моментально и двигались очень спешным шагом. Я, как главный экзорцист в нашей группе, ехал на головной телеге, чтобы в случае внезапного появления по ходу следования «неприятеля» класса «шуралей», это самое появление пресечь. Но когда на горизонте замаячил острог, напряжение у людей спало. У меня, в принципе, тоже, и я начал думать о жителях покинутой нами деревни. Больше всего меня занимал вопрос о том, что всё-таки заставляет людей селиться в таких вот местах? Скорее всего, это была вера в удачу. Те самые три кита, на которых и держится вся российская действительность – Авось, Небось и Как-нибудь. Авось да не случится, ну, а уж если случится, Небось Как-нибудь расхлебаем. Других объяснений я не нашёл.

Глава восьмая

Нурлатынский острог только назывался острогом, в действительности же он представлял из себя населённый пункт довольно серьёзных размеров, побольше Красного Яра. Само собой и собственно острог тоже наличествовал, но уже не в качестве какого-то серьёзного оборонительного укрепления, а скорее в роли военного городка. К слову сказать, караульная служба там неслась отменно, уже тот факт, что вовнутрь нас не пропустили, говорил о многом. Старинова, как офицера и командира отряда после соответствующего доклада о нашем прибытии, сопроводили к коменданту острога, майору какому-то, фамилию я не расслышал. Мы остались ожидать его возвращения перед входом в главную башню. Чтобы это нам не скучно было, или ещё по какой причине, но из городка на КПП прибыл десяток хорошо вооружённых бойцов.

Минут через десять мало-помалу контакт с местными всё-таки наладился, и совсем скоро они уже были в курсе, какого хрена мы сюда припёрлись. В свою очередь нам стало известно, что мы неоригинальны, и что с подобной проблемой люди обращались совсем недавно, буквально вчера. Правда, прибыли они с другого направления, а поскольку от места их встречи с потусторонним до точки нашего инцидента по прямой почти сорок вёрст, то вывод напрашивался нехороший. То ли это один и тот же чёрт, и он носится по округе как угорелый, то ли их как минимум двое. Что из этого хуже я пока представлял плохо. Да собственно и у других единого мнения не сформировалось.

Проторчав у коменданта в общей сложности около получаса, вернулся злой как собака Старинов. Ничего не объясняя, он повелел отправляться на расквартирование в какой-то Берёзовый ряд. Наиболее сердобольный из охранников контрольно-пропускного пункта объяснил извозчикам и подошедшим Алёше и Данилычу, как именно нам туда попасть. Поручик снова отправился к коменданту, а мы поехали в Березовый ряд.

Разместились мы довольно быстро, как удалось выяснить позже, Берёзовый ряд, он же Берёзовый порядок – это такое место в деревне… хотя, какая это деревня, это полноценный райцентр, в общем, это такое место, куда отправляют на постой всех приезжающих по делам. Эдакая гостиничная слобода. Нам с Алёшкой и отсутствующим сейчас поручиком достался крупный пятистенок с цокольным этажом. Хозяин сперва принял меня за денщика, но Алёшка быстро объяснил ему, что я такой же офицер, как и он, просто одет в людское.

Меня интересовали две вещи: надолго ли мы здесь, и как тут борются с чертями. Вру, ещё очень интересовало, когда вернётся поручик, а то с утра-то мы не подкормились, а обедать без командира неприлично. Вот Данилычу хорошо, ему никого ждать не надо, даже, наоборот, это его там все ждут.

Пока я молча завидовал подобным образом, явился и сам Данилыч, посокрушался, что отец-командир всё ещё отсутствует, и доложил Алёшке, как старшему по званию, что народ весь размещён, накормлен и ждёт дальнейших указаний.

Дальнейших указаний мы прождали больше часа, появившийся поручик был хмур и задумчив одновременно. Оказалось, что было отчего, майор заявил, что из двух групп подготовленных борцов с шуралеями одна утром уже отбыла, так сказать, по первой заявке. Отправлять же вторую он решительно отказался, мотивируя это отсутствием точного адреса, чему немало способствовали и мои действия: чёрт же умчался от нас в неизвестном направлении, ну, и где его теперь искать? Логика в этом присутствовала. Да что логика, я и сам бы на месте майора именно так бы и поступил. Классическая задача «Ищи ветра в поле». Ну, а раз непосредственной угрозы больше нет, то езжайте, господин поручик, мерять, чего Вы там меряли.

Так вот пока они подобным образом обсуждали ситуацию, прибыл гонец с сообщением про третий эпизод столкновения с паранормальным. Что характерно с третьего же направления, а в виду малой удалённости места антишуралейная группа быстрого реагирования отбыла немедленно.

Тут, понятное дело, майор и вовсе уж развёл руками, типа ты и сам всё видел, никогда такого не было и вот опять. Старинов, само собой, спорить не стал, не о чем уже было, но догадался попросить, чтобы кто-нибудь опытный просветил на предмет правильной борьбы с бесами. Майор даже успел сообщить, что такие люди имеются, но тут их снова прервали. С разницей в десять минут поступило два сообщения о появлении шуралеев практически по линии нашего маршрута. Игнорировать такое – это уже даже и не халатность, а сродни вредительству. Майор, кстати, прореагировал адекватно, он отправил поручика в расположение, ожидать дальнейших указаний. Таким к нам и пришёл Роман Елизарыч, расстроенным и задумчивым.

Водка, как известно, очень хорошо снимает стресс, вот мы с Алёшкой её и применили для приведения нашего командира, так сказать, в чувства. На какое-то время даже помогло, он начал рассуждать о том, что проведение работ в таких условиях довольно опасно, и если в ближайшее время порядок не будет наведён, то, скорее всего, придётся возвращаться, не солоно хлебавши, а это практически гарантированная выволочка от губернатора. Да и Ватулин ни хрена не обрадуется. На этой печальной ноте мы разлили ещё по одной, а потом ещё.

В какой момент у поручика случилась передозировка, я не понял, но наш бравый командир осмелел, и отвага его распространилась на всех: на Ватулина, на Семихватова, на майора и даже на шуралеев, к которым он их всех и послал. Яростно размахивая ложкой, он порывался продолжить экспедицию немедленно:

– Ты же прогнал его, – глядя на меня, произнёс он. – И я смогу! Ты мне только слова скажи, какие говорить надо, и я прогоню. Я же офицер! И Алёшка – офицер! Нам нельзя бояться. А ты? Ты, Андрюха, ты пойдёшь с нами? Ты же тоже офицер. Ты императору Михаилу Васильевичу присягал, шпагу целовал, жизнью клялся честь не щадить. А теперь? Струсил?

– Да? – уставившись на меня ещё более пьяными, чем у поручика глазами, спросил Алёшка. – Пойдём?

Пообещав пойти, я предложил перед выходом выпить ещё. Мы выпили. Потом я провозгласил тост за государя императора, которому мы все жизнью клялись. Потом тост во славу русского оружия. А потом поручик, как ему и полагалось по вновь утверждённому мною плану, уснул прямо на столе. Перетащив собутыльников по одному на кровати, я вышел на воздух и встретился там с Данилычем.

– Ну, как там? – с надеждой спросил он.

– Расслабься, Данилыч, сегодня ещё возвращаться не будем!

– Это хорошо, – вздохнул он. – А куды возвращаться? В Самару?

– Данилыч, – задушевно произнёс я. – Сегодня никуда возвращаться не будем. Понял?

– Угу, – неопределённо кивнул он. – А завтра?

– Война план покажет, Данилыч. Завтра, может, небо упадёт на землю и всех чертей к чёртовой матери передавит.

– Так это оно тогда и нас-ту передавит.

– Не-е-ет, Данилыч, нас нельзя-а-а – мы царю присягу давали, что умрём за него, а не просто так.

– Знамо дело, не за так! Мы люди служивые, казённые, стал быть, нам ни за понюшку табаку пропадать никак не возможно! На нас сам государь полагатся. Мы, стал быть, опора трона!

Вот ведь как завернул.

– Твоими устами, Данилыч, да водки бы выпить!

– Водки выпить, оно конечно, можно, да только ты, Андрей Иваныч, как я погляжу, и без того уже хорошо приложился.

– А то! Положение обязывало, Данилыч. Если бы я плохо бы приложился, то мы бы сейчас, примкнув штыки, уже бы в атаку на чертей неслись бы. Понял?

Старый сержант тяжело вздохнул:

– Понял. Как не понять? Значится, споил командира? Ну, можа оно так-ту и лучче. Пущщай проспится! А то кабы и впрямь на шуралеек не повёл.

– Ты давно с ним, Данилыч?

Он смерил меня взглядом и как бы нехотя ответил:

– А вот как тебя повстречали, так три дня.

Я аж опешил:

– Это как так?

– Дык эта, прислали его вмести с подпоручиком-то, да трёмя солдатами к нам с Казани. По какой-то казённой надобности, границы каки-то рисовать. Ну, а мне да ишшо вона восьмерым нашим вышел приказ с ими вмести итьтить. Вот мы и пошли, а как не пойти коли служба така.

– Логично, – почти на автомате кивнул я.

– Ась? – не понял Данилыч.

Я посмотрел на старого сержанта, и родилась у меня одна мысль.

– Послушай, Данилыч, а как тебя полностью звать-величать?

– Дык эта, драгунского полку сержант по второму разряду Прокопов Фёдор Данилыч.

Я был абсолютно не в курсе, кто такие сержанты по второму разряду, но спрашивать не стал, потому что предполагалось, что я и так знаю.

– Вот что, Фёдор Данилыч, а разузнай-ка ты у местных, как они с шуралеями этими борются. Думаю, нам это в скорости ой как пригодится, – потом подумал и добавил: – А и не пригодится, так и совсем хорошо.

– Золотые твои слова! Вот кабы и верно, что не пригодилось бы, так и лучче бы и не надо!

– Давай, Данилыч, разузнай. А я пока тут посижу, – и с этими словами примостился на лежавшем неподалёку бревне.

Надо всё хорошенько обдумать. Ну, или как получится, и насколько сил хватит.

Время было часа три, то есть ещё весь день впереди, а мы уже нахрюкамшись. Но, совести ради надо сказать, не все. В том смысле, что Роман Елизарыч и Алексей Николаич хоть и морские офицеры, а правильно пить водку, не обучены. Да и водка тут у них и не водка даже, а водочка – почитай на четверть слабее нашей, да кабы не на треть. Так что ноги меня пока ещё держат, и голова местами соображает. И чем бы мне заняться?

По всему выходило, что ничего путного сделать я сейчас не смогу. Даже героически погибнуть. Но это мы всегда успеем. Да и планов у меня таких нет. Пока. А какие есть? Ну, так, по серьёзному, без шуток про мистера Фикса? А что мы вообще имеем? А вот что: экспедиция наша накрылась медным тазом. Это раз. А раз экспедиции не будет, то и денег мне теперь не дадут, ибо не за что. Это два. И какие у нас варианты?

А вариантов два: или уйти отсюда в туже Самару, или завербоваться в местный погранотряд, или кто они тут? Ну, хорошо, вот, к примеру, решил я остаться здесь. А зачем? С чертями бороться? И сгинуть в неравной борьбе? Круто! А во имя чего? А во имя государя нашего Михаила Васильевича. И всё? И всё! Зашибись, перспективка!

Ну, а если возвращаться в Самару? Или поручик сразу в Казань возвращаться будет? До неё, до Казани, отсюда не намного дальше, чем до Самары. И чё? Меня хоть в Самаре, хоть в Казани никто нигде не ждёт. Что я там буду делать? Охранником наймусь? Скажу, вот у меня и травмат с собой есть? Патронов только вот не густо.

Точно! Патроны! У них же тут унитарного патрона ещё нет, а это такая штука, она же скорострельность им здесь раз в пять поднимет. Ну, вот! Порох у них есть, пули отливать умеют, дело за гильзой. А, нет, ещё капсюль, боёк… И чё?! Тоже мне проблема! И, кстати, вариант с посеребрёнными пулями тоже весьма полезен будет. Майор, как его… должен будет оценить.