Текст книги "Рекс"

33

Он продолжал стоять у стеклянной стены, зная, что в случае необходимости люди Стоккера быстро его отыщут. Однако раньше хозяина приема его отыскала какая-то дама, лучшие годы которой были уже позади, но тяга к приключениям еще осталась.

Бриллиантов на ней было столько, что на них можно было купить приличный остров. Дама стала намекать Гарселю, что не прочь уединиться с ним в музыкальном салоне.

Послать ее подальше он не мог, поэтому мастерски перевел разговор на политические темы и вскоре, после короткого, но бурного обсуждения, они сошлись во мнении, что теперешнее правительство сплошь мерзавцы, но следующее будет едва ли лучше.

Потом за дамой пришел официант, сказав, что ее ищет мистер Шейн, и она ушла, сказав на прощание Гарселю, что он душка.

Поняв, что выбрал не самую лучшую позицию – видимую со всех сторон, Гарсель стал думать, куда спрятаться, но при этом быть заметным Стоккеру.

Пьяных становилось все больше, и скоро к нему, как мотыльки на свет, полетят все желающие излить душу, нетрезвая дама была только первой ласточкой.

«О, нет!» – подумал он, заметив, что вдоль стены к нему скользнула еще чья-то тень. Наверное, еще один любитель откровений, впрочем, Гарсель уже решил, что извинится и пойдет в туалет, а оттуда в музыкальный салон, где уже играли вариации на тему пьес Арона Танберга.

– А вы пользуетесь популярностью, мистер Гарсель, – произнес совсем рядом чей-то хрипловатый голос.

Поль повернулся и увидел незнакомца лет пятидесяти, худощавого, с прилизанными, разделенными на пробор волосами.

«Старомодная прическа», – подумал Гарсель, а вслух произнес:

– А мы, простите, знакомы?

– Лично – нет. Но в делах пересекались.

Незнакомец улыбнулся, и Гарселю на мгновение показалось, что это муж той блондинки, с которой он однажды познакомился, а наутро в мотель нагрянул этот парень и стал вышибать дверь.

У него был револьвер, и неизвестно, чем бы все закончилось, не вмешайся вовремя полиция.

Но нет, этот был холеным, самоуверенным, а в его хитроватом прищуре пряталась не просто сила, а могущество.

– Постойте, неужели вы… Джон Камерон? – произнес Гарсель каким-то не своим голосом и пожалел, что почти протрезвел.

Иногда быть пьяным правильнее, а сейчас он снова ощутил почти забытый страх.

– Ну наконец-то, а то даже обидно. Одни моим именем детей пугают, а другие вовсе не узнают.

– Но я слышал…

– Нет, меня в той машине не было, – покачал головой Камерон и пригубил свое шампанское. У него было розовое. – А вы как, обрадовались этой новости?

– Нет.

– Но не загрустили же, Гарсель? – начал выспрашивать Камерон, заглядывая Полю в глаза. Тот почувствовал странное смятение, будто это змея приближается к нему, выбирая место, чтобы ужалить.

– Мы с вами давно не пересекались, поэтому мне было как-то все равно. Да, я бы не стал плакать, если бы узнал, что вы были в этой машине, но радоваться… – Гарсель пожал плечами. – Может быть, потом, вернувшись к воспоминаниям и жалея себя молодого, неприкаянного. Подумал бы, вот был такой-сякой мистер Камерон, а теперь его нет.

– А что, вполне правдоподобное объяснение, мистер Гарсель, – похвалил Камерон. Гарсель повернулся в сторону проходившего неподалеку официанта и показал ему пустой бокал, но тот робко застыл на месте. Лишь получив от кого-то разрешающий знак, он подошел к Гарселю, и тот сменил бокал.

– Спасибо за шампанское, мистер Камерон.

– Ну-ну, Гарсель, не нужно ерничать. Если бы по вашим машинам палили из ракетных установок, вы бы тоже страховались.

– Да, извините, – кивнул Поль. – А что касается того, что я вас не узнал сразу, то это потому, что увидел слишком близко. Зато возле офиса «Сервис суперлогистик» опознал за полмгновения.

– Да, я заметил.

– Вы видели меня? – удивился Гарсель.

– Мне сообщили, что вы за оцеплением, вот и все. Я не слежу за вами, если вы об этом, но чем и как вы занимаетесь – знаю.

– А это зачем? Все думаете когда-нибудь отомстить?

На лице Камерона появилась принужденная улыбка. Он был похож на взрослого, который должен разъяснять ребенку очевидные вещи.

– Месть, мистер Гарсель, должна быть соразмерной. Вот если бы тогда мои ребята прихлопнули вас на квартире, это была бы соразмерная месть. Я был начинающим бизнесменом, который иногда шел не в ногу с законом, а вы тоже невесть что, человечек, готовый писать о чем угодно, только бы прославиться и получить свой бутерброд. Сейчас все сильно переменилось, я занимаюсь крупными делами, вожу дружбу с солидными людьми, не называю полицейских копами и даже плачу налоги. Вы тоже процветаете, у вас замечательный коллекционный автомобиль, даже я такой захотел в свою коллекцию. Так что мы давно уже не враги, мы стали мудрее, и это правильно. А вон и Густав. Заметьте, мистер Гарсель, у нас с вами образуется общий круг знакомых.

«Только не млей, Поль, только не растворяйся в этом желудочном соке! – мысленно прикрикнул на себя Гарсель. – Эти слова – приманка!»

Но до чего же приятно было слышать эти слова от такого опасного и значимого человека, как Джон Камерон. Он почти что предлагал дружбу, он намекал, что они не так уж далеки!

В сопровождении двух джентльменов к Камерону и Гарселю подошел Стоккер.

– Здравствуйте, мистер Гарсель, я привел вам двух клиентов – это Ланкастер Блейк, а это Рик Вануччи, им просто не терпится услышать о новинках вашего бизнеса, прошу вас!

– Благодарю, сэр, – картинно поклонился Гарсель, принимая правила игры. – Идемте поближе к шампанскому, господа, где я буду очень красноречив!

Когда эти трое ушли, Стоккер шагнул к Камерону и они обменялись рукопожатиями.

– Надеюсь, я пожимаю руку Джону Камерону, а не какому-то призраку?

– Это не мне решать, Густав, – в тон хозяину ответил Камерон, и они посмеялись.

– Что там было, кто в тебя стрелял? – спросил Стоккер, поворачиваясь к публике и поглядывая на гостей.

– Стреляли не в меня, а в пустую машину. Мои люди уже работают над этим, кое-какие направления уже нащупали.

– Если что-то понадобится, обращайся. Мне нравится, как мы сотрудничаем, и мне бы не хотелось, чтобы это сотрудничество прервалось столь трагически.

– Спасибо, Густав. Я рад слышать это от тебя, но сейчас я приехал не за помощью.

– Еще одно дело?

– Да, и очень интересное. Ты, конечно, слышал о подпольной игровой зоне на западном побережье?

– Слышал, – кивнул Стоккер, продолжая присматривать за гостями. – Время от времени к нам поступают запросы и жалобы на несоблюдение закона о запрете игр.

– Вот-вот, я как раз об этом. Закон о запрете азартных игр на побережье существует больше двадцати лет, но подпольные дельцы успешно обходят его, покупают инспекторов по надзору и полицию. Одним словом, бизнес не останавливается, хотя не приносит тех доходов, которые мог бы приносить…

– Понимаю. Чего ты хочешь от меня?

– Нужно отменить старый закон о запрете игр, тогда бизнес, который сейчас стоит около десяти миллиардов, будет стоить сто пятьдесят миллиардов.

– О! Мне нравится этот масштаб! – заметил Стоккер, и собеседники засмеялись. – Но как мы туда внедримся?

– Я уже начал этот процесс, поскольку у местных образовались какие-то разногласия. Глупо было бы упускать такую возможность, так что к тому моменту, как ты, я надеюсь, протолкнешь этот закон, треть зоны я сумею подмять под себя, ну а потом наступит второй этап. Он будет более мягок, но не менее эффективен.

– И я получу свою долю?

– Разумеется. Твои двадцать процентов, как всегда.

– Теперь двадцать пять, Джон, политическая ситуация изменилась.

– Хорошо, я верю тебе. Если ты говоришь двадцать пять, значит, у тебя на то есть веские основания.

34

Хуже нет, чем работать в жару, когда даже в тени тошно. Обычный человек, одинокий мужчина, может сидеть под зонтиком на пляже и, попивая сок, смотреть на девушек в бикини. Но если он на работе, причем за хорошие деньги, то вместо тени под зонтиком приходится сидеть в сарае спасателей, на бухтах измочаленных веревок, и крутить настройки бинокля.

И так третий день подряд – с утра до вечера.

– Бирч, ты их видишь? – спросил Галардес по рации, чтобы хоть как-то развлечься.

– А то ты их не видишь, – недовольно отозвался Бирч, позиция у которого была не намного лучше, чем у коллеги. Бирч работал под прикрытием – торговал мороженым и при желании мог съесть порцию-другую замороженного сока. Но он не любил фрукты и даже в такую жару предпочитал жареное мясо. А еще половину своего жалованья он оставлял в заведениях для мужчин, поэтому дежурство на пляже, среди десятков, а то и сотен красоток в бикини казалось ему сущей пыткой и никакое мороженое при двойном перегреве не помогало.

– Я вижу только одного, а второй отошел к раздевалке с какой-то блондинкой в желтом купальнике. Ох, у нее и задница…

– Где? – тотчас заинтересовался Бирч.

– Ну я же сказал, не вижу его, но ты должен видеть.

– Ага… Вижу. Да он ее лапает!

– Не ори, Бирч, а то они сейчас оборачиваться станут.

– С лимонным соком закончилось, но виноградное тоже очень вкусное…

– Чего?

– Это я не тебе, это я мальчику мороженое посоветовал.

– Ушел мальчик?

– Ушел. А куда эта парочка подевалась?

– Вернулись на место, где кудрявый загорает.

– А… Точно, вижу.

Повод для разговора иссяк, и обливающийся потом Галардес с тоской посмотрел на часы. Половина второго, судя по тому, как вели себя те, за кем им с Бирчем велено было приглядывать, в этой дощатой печке ему предстояло сидеть еще часа четыре. И это при том, что четыре большие мухи, которые оказались запертыми вместе с ним в сарае, уже валялись бездыханные у стены, а он еще держался. Правда, у мух не было воды, а у него оставалось целых три литра. Но какой толк в воде, если она теплая?

– Могу вам предложить вот это – оно смородиновое… Да… Ну или так, да… А как вас зовут? Джесика? Очень приятно. А меня – Рудольф…

– Это ты опять с мальчиком разговаривал? – поинтересовался Галардес.

– Нет, не с мальчиком, – угрюмо отозвался Бирч.

– А почему Рудольф, ты же все время Марком представлялся?

– На Марка не очень клевали, – признался Бирч и вздохнул.

– А на Рудольфа?

– Тоже не очень. Она сказала, что Рудольф – лошадиное имя. Представляешь?

– Ну, вообще-то, да, – улыбаясь, произнес Галардес.

– Что значит «да»? Где ты видел, чтобы лошадь звали Рудольф?

– Про большую лошадь не скажу, но у нашего соседа был пони, так его звали Рудольф.

Бирч не ответил.

«Переживает», – догадался Галардес и вытер лицо майкой. Затем снова поднес к глазам бинокль. Эти двое – Кудрявый и Мордастый – оставались на месте, а в полукилометре от пляжа у выносного мола стояли яхты, и в одной из них сидел начальник Галардеса – Ремезов. Он тоже следил за Кудрявым и Мордастым, причем сидя в кондиционированной каюте, однако считалось, что одного наблюдателя недостаточно, поэтому на пляже страдали еще двое.

Но и этого было мало, помимо своих кадров, телефоны Кудрявого и Мордастого слушали местные копы, а за их машинами таскались кадры из наемного агентства, и все это для того, чтобы узнать, когда этих двоих вызовет на службу один из местных мафиози.

Он готовился поднять мятеж, вскоре здесь должна была разразиться настоящая война.

Всех подробностей Галардес не знал, но начальник был его земляком, поэтому иногда рассказывал больше, чем другим. А еще нагружал работой больше других, говоря – ты же земляк, ты не подведешь. Вот спасибочки.

Неожиданно «подопечные» Галардеса засуетились. Один из них сел на матрасе и приложил к уху телефон.

– Ты смотришь, Бирч?

– Смотрю…

– Чего таким голосом отвечаешь? Мы сейчас свалим отсюда, сто пудов, свалим.

– Ну и чего радоваться? Мне вон эта «Рудольф – лошадиное имя» телефон свой оставила. Сказала, ждет через полчаса. А где я буду через полчаса?

– Тебе не угодишь… Смотри, уходят! Сворачивай свою точку!

– Сворачиваю, блин. Эх, как не вовремя…

Тем временем объекты надели шорты и, размахивая майками, поспешили к автостоянке. Девушку оставили.

– Я бы с ней тут порезвился, – тотчас прокомментировал Бирч.

– Ты уж определяйся, или с этой, или с «Рудольфом – лошадиное имя».

– Одно другому не мешает… Не работаю я, закрываюсь! Что значит безобразие, дамочка, вы что, радио не слушаете? На пляже обнаружен ящур!

– Кого это ты пугаешь?

– Все, проехали уже. Топаю к машине.

– Я тоже выхожу, – сказал Галардес и, толкнув дверь сарая, едва не столкнулся с каким-то мужчиной в полосатой майке.

– Эй, а ты чего тут делаешь? – строго спросил тот.

– Мух уничтожаю, – без запинки ответил Галардес.

– Каких мух?

– Обыкновенных.

И, не пускаясь в пространные объяснения, он поспешил к стоянке, где Кудрявый и Мордастый уже садились в свое желтое купе.

– Эй, Рик, ты почему не докладываешь? – послышался из рации недовольный голос начальника.

– Питер, ты же сам все видишь в свой фильмоскоп!

– В моноскоп, деревня! И я тебе не Питер, а мистер Ремезов!

– Извините, мистер Ремезов, просто я спешу, а то эти ребята уже стартуют…

– Никуда не спеши, за ним другие поедут.

– А точно? – спросил Галардес, притормаживая и глядя на выруливающее со стоянки купе.

– Что значит точно? Это я тебе говорю – твой начальник!

– А нам теперь куда, мистер Ремезов?

– Отдыхать. Возвращайтесь в гостиницу и сидите тихо до вечера, а там, может, еще какая работа появится. Или ты опять недоволен?

– Я доволен.

– Молодец, что доволен, и присмотри за этим раздолбаем Бирчем. Не хочу его снова из полиции вытаскивать. Если начальник службы узнает, его просто пристрелят.

– Понял, мистер Ремезов. Я прослежу…

35

Вскоре Бирч и Галардес уже сидели в машине – Бирч за рулем, Галардес рядом – «на месте штурмана».

Бирч что-то недовольно бурчал, ведь ему приказали сидеть в гостинице, а перед ним только-только стали открываться перспективы!

– Ну вот скажи, Рики, на кой мне сидеть в душном номере, если работа будет только вечером?

– В номере не душно, там кондиционер, – заметил Галардес, посматривая в зеркало заднего вида и «фильтруя» следовавшие за ними автомобили. «Хвоста» как будто не было, но это не означало, что его нет. Работа у них была беспокойная, и привести «хвост» в гостиницу означало подставить своих товарищей под возможный удар.

Однажды Галардес видел последствия такого промаха, когда в одной из командировок они потеряли целую бригаду в мирной на вид гостинице.

Вот и Бирча тоже не пускали в город по той же причине, ведь любая юбка заманит его в ловушку, где из него выбьют какие угодно сведения.

– Это тебе достаточно кондиционеров, а я это вижу совсем иначе.

– Зато ты сможешь нажраться жареного мяса…

– Мне другое мясо нужно, ты же знаешь! – воскликнул Бирч. Их машина вильнула, сзади засигналили.

– Бирч, мы здесь только третий день, а тебя уже один раз вытаскивали из полиции.

– Я не виноват, просто она психованная оказалась. Сначала сказала: «Пойдем со мной», а потом заорала! Ну разве это моя вина?

– Скажу тебе начистоту, приятель, второй раз тебя никто вызволять не станет. И на службу ты не вернешься.

– Уволят? – спросил Бирч.

– Спишут.

– Это тебе Ремезов сказал?

– Да. Но решение об этом принимает не он.

Бирч вздохнул, и какое-то время они ехали молча. Жара спадала, на улицах появлялось все больше красоток, Галардес видел, что Бирч страдает, однако теперь ему самому следовало принимать решение.

– Это правда, что Ремезов твой земляк?

– Правда.

– И он дал тебе эту работу?

– Что значит дал? Он всего лишь начальник отделения и только предложил мою кандидатуру.

– А что за кандидатура у тебя была? Ты же вроде не служил?

– Я работал стажером в полиции.

– Ты был копом?

– Почти что. Проходил практику, но в штат еще не поставили. А тут Питер приехал в отпуск, говорит, давай к нам…

– И ты поехал?

– Нет, сначала боялся. У нас маленький городок, все друг друга знают, а тут мегаполис, блин, как не испугаться? А он сказал – пять тысяч ливров будешь получать. Это был аргумент.

– А там сколько давали?

– В полиции – полторы тысячи.

– Не густо.

– Для наших мест нормально.

– Вот и приехали, – сказал Бирч, сворачивая на гостиничную парковку, и чуть не задавил кошку, которая с воем выскочила из-под самых колес и в три прыжка унеслась за угол.

– Вот дура! – воскликнул Бирч.

– Да уж, – покачал головой Галардес и оглянулся.

– Ты смотрел по дороге, все в порядке было?

– Смотрел, но разве наверняка скажешь?

– Это да, – подтвердил Бирч. Потом заглушил мотор, и они выбрались на раскаленный асфальт.

Галардес тотчас стал осматриваться, привычно замечая то, чего не видели другие люди. Открытые окна, припаркованные фургоны городских служб, слонявшихся без дела мужчин или уличных торговцев, появившихся в неподходящее время.

Но как будто ничего необычного не было.

В гостинице, сразу за порогом, их встретила прохлада. За стойкой, расплывшись по мраморной столешнице, сидел осоловевший консьерж. В холле на диванчике с вытертой обивкой «читал газету» парень спортивного телосложения. Под другой газетой, что лежала рядом, наверняка прятался пистолет.

Это был пост, сменявшийся каждые два часа.

Едва взглянув на вошедших, часовой узнал своих и вернулся к чтению, а Бирч и Галардес поднялись на второй этаж и, войдя в свой номер, наконец перевели дух.

– Я первый мыться! – занял очередь Галардес.

– Да пожалуйста, – согласился Бирч. – Я сейчас мяса по телефону закажу.

Пока Галардес мылся, в номер пришли какие-то люди, так что, прежде чем выйти из ванной, он несколько минут вслушивался в голоса, жалея, что не взял с собой пистолет. Вскоре он опознал двух коллег из другого отделения, вышел в банном халате и поздоровался.

Это были Ричмонд и Парризи, они сидели в гостинице с самого утра и теперь искали себе развлечений.

– Привет, Рик! Ты же вроде только с пляжа, чего опять в воду полез? – принялся шутить Парризи.

– Я был на пляже, но купался лишь в собственном поту… У Бирча хоть мороженое было холодное, а я парился в дощатом сарае с железной крышей.

– Это земляк тебя запер, – сказал Ричмонд. – Я давно заметил, что он тебя грузит по полной.

– Есть такое дело, – согласился Галардес. Однако дальше развивать эту тему не стал. – А вы тут каким боком оказались и почему бездельничаете?

– Мы не бездельничаем, мы ждем вызова. Одну смену отпахали, а теперь в резерве.

– А где пахали?

– Пахали в аэропортах. Мы в Кальбере, а наши ребята в Рапанторе. Это в пятидесяти километрах в сторону. Но каких же мы там головорезов повидали! Скажи, Риз?

– Да, – кивнул Парризи и почесал в затылке. – Прибыло человек пятьдесят таких, знаешь, стриженых, с перебитыми носами. Были среди них и пожиже ребята, но такие, с быстрыми глазками.

– Такие самые опасные, – заметил Галардес, натягивая майку. – А нам они что за родственники?

– Похоже, какой-то босс армию стягивает. У них здесь противоречия образовались, видно, скоро война будет.

– Хорошо бы нам в этой войне ничего не обломилось, – заметил Бирч. – Здесь теплое море, много баб и мясо готовят прилично, но вот война здесь совсем не нужна. По крайней мере, не в такую жару.

– Уверен, что мы отсидимся в сторонке, пока этого Рутберга мочить будут, – высказал предположение Ричмонд

– Рутберг? – спросил Галардес и перебросил халат Бирчу.

– Рутберг. Так зовут парня, который замутил тут восстание против больших игровых боссов. У них здесь подпольные казино.

– Больших денег ему захотелось, – заметил Галардес, расчесываясь перед зеркалом. – Значит, мы за его людьми присматриваем? За людьми Рутберга?

– Наверное. Вы за людьми Рутберга, а мы за людьми Юргенсона или как его, Риз?

– Тревис Юргенсон. Лет тридцать назад он на побережье наводил шороха, мне один старый коп рассказывал. Тут такая дележка была – валили друг друга без разбора.

Бирчу надоел разговор, он поднялся.

– Ладно, трепитесь дальше, я мыться пошел. А ты, Рики, возьми мое мясо, когда принесут, и не смей даже под крышку заглядывать, я таких вещей не прощаю.

36

Дождь начался так неожиданно и бурно, что, пока такси спускалось по каньону, грязная река быстро нагнала его и наверняка утащила бы за собой, не сверни водитель на мощеную дорогу, которая вела к горному отелю «Золотой утес».

Слегка взволнованный произошедшим, но довольный тем, что уцелел и пригнал машину, водитель остановился напротив дубовых ворот и ничуть не удивился тому, что здесь, наверху, было сухо.

На шум мотора из ворот вышли двое вооруженных автоматами людей.

– Порядок? – спросил один из них у водителя.

– Порядок, Каррот, – кивнул тот. – Бензина под завязку, машина в хорошем состоянии – можно уехать далеко.

– А таксист?

– В багажнике…

Заметив, как сдвинулись брови Каррота, тут же добавил:

– Живой он, как ты и велел. Почти никакого насилия и совершенно без крови. Я сказал ему – будешь вести себя тихо, еще и денег заработаешь.

– А он там не задохнется?

– Нет, нос открыт, а в скотче я несколько дырок сделал, на случай если у него насморк.

– Ладно, – кивнул Каррот и, достав рацию, произнес: – Внимание, Свенсон, транспорт прибыл, можно ехать.

– Понял тебя, – ответил ему коллега, дежуривший в прихожей одного из самых больших номеров отеля.

В это время года здесь было немноголюдно, основная часть гостей приезжала зимой – к горнолыжному сезону. Как раз поэтому был выбран именно этот отель, к тому же от перевала до него оказалось значительно ближе, чем до отелей в долине, да и контролировать подъезды к нему не составляло особого труда.

Свенсон постучал в дверь.

– Да, – отозвался Юргенсон, сидевший одетым в гостиной перед разложенной колодой карт. Он немного нервничал, а пасьянсы его успокаивали.

– Машина прибыла, сэр, можно ехать, – сообщил Свенсон, зайдя в комнату.

– Такси?

– Так точно, сэр, самое настоящее.

– Давненько я не ездил на такси.

Юргенсон поднялся с кресла, сгреб карты в кучу, но брать с собой не стал, подхватив лишь небольшой портфель, в котором были кое-какие документы и наличность на первое время.

– Там вроде гром гремел?

– Дождь прошел в каньоне, но теперь уже закончился.

– А не завязнем?

– На крайний случай пригоним вездеход хозяина. Он в сарае стоит. Я его вчера проверял – мотор заводится. Разрешите портфель, сэр?

– Не нужно, я сам понесу. Тебе только кофр.

Юргенсон вышел в коридор, где караулили еще двое охранников, а Свенсон взял большой чемодан и вышел следом.

На полу поскрипывал старый паркет, со стен косились головы горных козлов и медведей, которые некогда водились здесь в изобилии.

Прежде отель славился как прибежище охотников, но теперь его облюбовали горнолыжники. Юргенсон попытался вспомнить, когда последний раз катался на лыжах. Оказалось, что никогда, и это его смутило.

Спускаясь по лестнице, он пытался понять, почему был уверен, что когда-то катался, и уже в холле, увидев пожилого хозяина гостиницы в жилетке из козьего меха, вспомнил, что всегда мечтал научиться кататься на горных лыжах и со временем стал думать, будто это уже случилось.

– До свидания, мистер Сазерланд, мне было у вас очень уютно, – сказал Юргенсон и сам не узнал собственного голоса.

– Приезжайте к нам еще, сэр. Осенью у нас в меню жаркое из горного козла.

– Спасибо, я об этом подумаю, – сказал Юргенсон и вышел во двор.

Жилые постройки и сараи с высокими крышами придавали отелю вид сказочных декораций. Внизу в каньоне молочной рекой стекал в долину туман, а пронзавшие его лучи утреннего солнца превращали каньон в подобие светового шоу Альвареса Лурье. Однажды Юргенсон с Барбарой посетили это шоу вскоре после их свадьбы. Сколько же лет с тех пор минуло?

Посмотрев на освещенные солнцем заснеженные вершины, Юргенсон вздохнул и с чувством необъяснимой вины направился к воротам, где его ожидало такси.

Каррот распахнул пассажирскую дверцу, и Юргенсон сел на непривычно узкое сиденье, а портфель положил на колени, зная, что места с обеих сторон будут заняты.

Свенсон открыл багажник и посмотрел на Каррота. Тот с невозмутимым видом пожал плечами, и Свенсону, чтобы уместить багаж босса, пришлось что-то энергично передвигать, от чего весь автомобиль заходил ходуном. Но Юргенсон не скандалил, раз уж решился играть в эту игру, следовало быть терпимее.

Вскоре Каррот и Свенсон сели рядом с ним, место возле водителя занял еще один охранник, машина тронулась и начала спускаться по старой дороге, вырубленной, наверное, лет двести назад. Корни деревьев, невесть как зацепившихся за стены, горный плющ и лишайники, покрывавшие сглаженные дождями каменные плиты, – все это проплывало мимо Юргенсона, словно в забытом кино.

Только вчера он прибыл в небольшой аэропорт, откуда на наемном микроавтобусе переехал через перевал и добрался до этого отеля, в то время как основные силы передвигались более открыто – через аэропорты в Кульбере и Рапанторе.

Едва ли Рутберг мог повредить простым солдатам Юргенсона, а вот подстрелить его самого, конечно бы, постарался.

Сейчас Юргенсон наступал по всем правилам военного искусства, запуская передовые силы, подтягивая резервы и договариваясь с новыми союзниками, тридцать лет назад бывшими его непримиримыми врагами.

Рутберг мешал многим, он не обладал ни чутьем, ни тактом, одной лишь безграничной дерзостью. Сплотив вокруг себя таких же отморозков, он восстал против устоявшейся системы, а система, как оказалось, была не готова противостоять этому наглецу. Некогда непримиримые бойцы со временем постарели, заплыли жиром и мечтали только о том, чтобы их не трогали. Рутбергу предлагали немалые отступные, чтобы он убрался с побережья, но тот, почувствовав слабину здешних хозяев, брал деньги, но никуда не уезжал, в конце концов бросив вызов Тревису Юргенсону – самому сильному из владельцев подпольных казино.

Дорога в каньоне была сырой, кое-где попадались грязевые наносы, но куда труднее оказалось разъезжаться со встречными автомобилями, владельцы которых спешили в горы, пользуясь выходным днем.

Юргенсону подумалось, что у него-то отсутствует само понятие «выходной день», все дела да дела. Они не отпускали его, даже когда он ездил на воды, грязи и минеральные источники.