Текст книги "Перехват"

5

Начштаба продержался еще с четверть часа, слушая это отстраненное повествование, но в конце концов все же остановил докладчика:

– Стоп, капитан! Требуются кое-какие уточнения…

– Конечно, сэр, я готов дать любые пояснения.

– То есть, Вупи, ты полностью в теме?

– Я делал этот перевод полгода, сэр. Я и коллега Близдерон.

– Ну, Близдерону особая благодарность, передавай привет и все такое, однако поясни нам, что это за блюдо – «саткембо нороздулло». Я правильно воспроизвел?

– Да, сэр, с моих слов – правильно, но, возможно, носители языка транскрибируют фонотему «нгу» как «бхори-бота», и тогда «нороздулло» будет звучать как «каперсмут» или «зеглезе». Но это уже фонетический радикал, и я предпочел бы его не использовать, поскольку эффект его исполнения маловероятен…

– Стоп, капитан! – хлопнул по столу Штерн, и в зале воцарилась такая тишина, что слышно было, как происходит диффузия между металлами в подставке для карандашей. – Давай без этого словесного гомосексуализма. Я его по три раза на дню слышу от своих подчиненных, поэтому остановимся на первом варианте.

– Саткембо, сэр?

– Да, вполне нормальный вариант. Но что это значит?

– Саткембо – это шарпезон. По-нашему, среднетоннажный сфероид.

– И чего этот шарпезон?

– Он преследовал плармуттал фризонтал, чтобы уничтожить его и не дать возможность высадить десант. Гонка продолжалась четверо суток.

– И что?

– Ну, из данного документа мы узнаём, что капитану удалось оторваться от преследователей. Позже он составил эту поэму и даже получил новый чин, название которого, к сожалению, не произносится.

– Почему не произносится?

– Потому что невозможно произнести два важных бета-звука, которые извлекаются с помощью гроа – подъязыкового отростка.

– Ладно, оставим это, давайте по существу, господин капитан, – сказал Штерн, чувствуя легкое головокружение.

– А по существу уже все, сэр, записки этого капитана были довольно коротки.

– Куда же он делся потом?

– Возможно, погиб в бою. Та война была очень затратной, помимо бессчетного количества муглов там гибли лучшие представители нороздулов и фризонталов.

Капитан Вупи держался свободно, он жестикулировал и морщил свою гражданскую физиономию, в то время как окружающие его высшие офицеры не могли понять, о чем говорит этот Вупи и в чем смысл его бесед с начальником штаба.

– Хорошо, капитан, давайте начнем с простого – шарпезон нам известен, и это очень хорошо, а вот нороздул и фризонтал? Они кто или что?

– Нороздул и фризонтал, сэр, – это две гегемонистические нации, которые на момент повествования сцепились в смертельной схватке.

– Э… А что это за дурацкие названия? Откуда эти нации?

– Ну, тут мы с коллегой Близдероном слегка разошлись во мнениях. Мы по-разному истолковываем фонотему «брюк», особенно во второй и четвертой ее семантических производных.

– Давай без этого гомосексуализма, капитан, – покороче и попонятнее, а то у меня генералы уже животом маются от твоей неожиданной грамоты.

– Да, сэр, конечно, – кивнул Вупи. – Согласно моей собственной теории нороздул переводится как «прибывшие со звезд», а фризонтал – «зародившиеся в туманности».

– Марсиане, что ли?

– В каком-то смысле, сэр. Они – не мы, они – другие.

– А кто же тогда мы, если они тут все уже истоптали?

– Муглы…

– Чего? – не понял Штерн.

– Мы – это муглы, если угодно – кнехты большой войны.

– Кнехты – это плохо?

– Не то чтобы плохо, сэр, но второй сорт.

– Ага… – произнес Штерн и замолчал. Ему требовалась пауза, как и многим сидевшим за этим столом. Они были готовы к нагоняям, к угрозам увольнения и даже помещению в войсковую тюрьму, где давали кисель с искусственными ягодами, но такое…

– Ладно, капитан, расскажи нам, за кого воевали муглы, то есть мы.

– Муглы воевали за обе стороны, сэр. Они были главным расходным материалом войны. Если нороздулы и фризонталы гибли сотнями тысяч, то муглы погибали десятками миллионов. Их никто не считал, я повторяю – это был расходный материал.

Начштаба вздохнул, потом вышел из-за стола и отошел к окну посмотреть на туманный ландшафт большого города, эта панорама помогала ему справиться с разрушительными мыслями.

Попадись ему сейчас нороздул или фризонтал, он мог бы порвать их голыми руками. Попранная гордость мугла взыграла в нем, она жгла его изнутри и требовала отмщения.

6

Немного успокоившись, начштаба разрешил капитану Вупи продолжить доклад.

– Вы уверены, сэр? – на всякий случай уточнил Вупи.

– Давайте дальше, капитан, насколько мы поняли, сфероиды – это реальность, правильно?

– Так точно, сэр, реальность.

– Откуда же им взяться теперь, когда эти сукины дети друг друга укокошили?

– Они не укокошили, сэр, они вернулись в собственные миры, чтобы зализывать раны и копить силы. То же было и после Куда-Мамбору-Кул…

– Ни хрена себе, – произнес генерал-полковник, как бы предугадывая новые потрясения. – Это еще что такое?

– Это конфликт семисотлетней давности, сэр, когда гегемонистические нации столкнулись без широкого применения муглов, об этом сообщает всеобщий документ «мнуни-корп».

Вупи порылся в папке и разложил на столе карточный домик.

– Это что за фигня, капитан? – спросил Штерн, однако без прежней военной агрессии. – Что за игрушки?

– Это не игрушки, сэр, это негодромы. Что-то вроде карточных домиков, являющихся законченными трехмерными информентами. Как вы их ни разрушаете, а они – вот пожалуйста…

И Вупи продемонстрировал, как заваливается его карточный домик.

– Первоначальная структура восстанавливается без изменений – вуаля!

Он за что-то дернул, что-то потянул, и карточный домик снова воспрянул, как будто не был разрушен.

– А смысл, Вупи? – спросил Штерн, полностью погружаясь в тему.

– Первоначально они изъяснялись на банальной линейной скорописи, сэр, однако для полноты сообщений были вынуждены перейти на трехмерную структуру – негодромы. Но позже, в силу неизвестных пока причин, перешли на скалопитек – трехмерную клинопись иероглифов.

– То есть ту хреновину, что ты нам сегодня переводил?

– Именно так, сэр.

Начштаба прошелся вдоль одной стены, потом нагнулся и поднял с пола оброненную кем-то авторучку.

Все, что он знал до этих пор, все, чем он жил, казалось теперь полной чепухой – помоями, в которые превратилось ресторанное меню.

– Вупи… Капитан Вупи, что написано в ваших переводах относительно муглов? Когда они стали воевать за тех и за других?

– Как только стороны освоили их быстрое воспроизводство, случился настоящий бум – муглов стало достаточно для большой войны. За четыреста лет нороздулы и фризонталы окончательно развили их воспроизводство, после чего выращивание одного мугла до военнообязанного возраста стоило всего полтора триулия.

– Полтора триулия? А можно это перевести на наши деньги?

– Невозможно, сэр.

– А почему?

– Триулий – трехмерная единица.

– Правда?

– Правда…

– Гомосексуализм какой-то, – после паузы произнес Штерн и снова сел за стол. – Значит, что мы имеет в остатке, капитан Вупи? Где нам искать сфероиды, которые возят сотни бронеединиц и высаживают их, где им заблагорассудится?

– Сэр, вас интересуют выводы из переводов или мое личное мнение?

Вупи впервые отбросил свою папку, он смотрел на генерал-полковника не мигая.

– Давайте, Вупи, ни в чем себя не ограничивайте…

– Сэр, я считаю, что эти твари решились на очередную войну, но для этого им нужно сбросить с планет бывших рабов – муглов.

– То есть нас?

– То есть вас. То есть да – всех нас. Для этого они активизировали свои подземные базы, на которых находятся миллионы боевых единиц, которые и развозят десантные сфероиды.

– Они что же, под землей, как подлодки, шныряют?

– Для них твердая порода не помеха, сэр, в архиве есть описание их схваток на Полонезе, планете, состоящей из легированной стали. И ничего, сфероиды ходили ровно, а дреноторпеды легко скользили сквозь породу, так что здешний рыхлый грунт для них как для перехватчиков туман – слегка трясет, но мишень видно отчетливо.

– Значит, никаких внешних поставок на планеты не было?

– Не было, сэр. По крайней мере массовых.

– А я о чем говорил! – подал голос начальник ПВО.

– Заткнись! – бросил ему Штерн. – Каким же ресурсом располагают эти мерзавцы, капитан? Сотни тысяч, миллионы?

– Трудно сказать, сэр. Но проблем с обеспечением они не имеют. Подземные базы создавались сотни лет назад, там есть все, кроме муглов.

– То есть нас?

– То есть нас.

– Но теперь мы не сдадимся, правильно?

– Как скажете, сэр. Но, на мой взгляд, наши бывшие господа крайне удивлены тем, что, пока им было не до нас, мы захватили все их планеты, расплодились на них и даже заимели собственные вооруженные силы.

– Вот незадача! – хохотнул Штерн.

– Им и в голову не приходило, что муглы не только самостоятельно выживут, но и воспользуются всем, что супернации с любовью готовили для себя.

– Мерзавцы!

– Вот именно, сэр.

7

На столе зазвонил телефон – старомодный прибор с изогнутой ручкой и витым проводом. Собрание затихло, а начштаба взял трубку и сказал:

– Слушаю… Да, очень хорошо… Ну, разумеется…

И положил трубку на рычаг. Потом немного рассеянно посмотрел на присутствующих и произнес:

– Все, кроме членов специального совета, свободны…

Двадцать высших офицеров разом поднялись и, злорадно посмеиваясь над «застрявшими в совете», поспешили к своим обязанностям, к разболтанным подчиненным и свежему воздуху.

Генерал Роджерс даже не шелохнулся – мочевой пузырь его больше не беспокоил.

Казенный подрядчик генерал-инженер Шпалерный нервно жмурился и что-то шептал – должно быть, выученный наизусть отчет.

Начальник ПВО Рорен привстал и одновременно поднял руку, как робкий ученик.

– Прошу прощения, сэр, но я не постоянный член. Может, мне уйти?

– Нельзя, Фердинанд. Ситуация складывается хреновая – без вас никак, – сказал начштаба и, подойдя к окну, приложил пальцы к прохладному стеклу. На улице начинался дождь, а это значит, будет сырость и грязь на обочинах шоссе, зато не будет пыли и межсезонных ветров.

– Желающие могут закурить, – сообщил Штерн и, не поворачиваясь, добавил: – А некоторые воспользоваться моей туалетной комнатой…

Генерал Роджерс размышлял всего пару секунд, а потом оттолкнул стул и побежал в боковую дверь.

С одной стороны, он был рад, что решит такую насущную проблему, а с другой – испытывал неловкость от мысли, что старина Штерн знал о нем все. Или почти все. По крайней мере, про Джанет – наверняка.

В двери зала постучали, но не успел Штерн отреагировать, как они открылись и появился помощник Лунц, слегка смущенный.

– Прошу прощения, сэр, но тут прибыли люди из СГБ…

– Пусть пройдут, я жду их, – кивнул Штерн, вздыхая. Он не любил СГБ. Их не любил никто, но, возможно, теперь, в этой тревожной ситуации, их присутствие стало бы обоснованным.

В зал вошли четверо молодых людей в общевойсковых мундирах без знаков различия. Штерн уже знал, что это для поддержания режима секретности.

Не обращая внимания на присутствующих, эти четверо разошлись по сторонам, тщательно сканируя все вокруг похожими на пылесос приборами – они искали турборидеры и аудиозакладки тайных врагов. Но, ничего не найдя, с разочарованными физиономиями вышли вон, а вместо них в зал вошел генерал Джоук с помощником – полковником Сазерлендом.

– Здравия желаю, сэр, – произнес Джоук и как-то странно дернул головой.

– Здравия желаю! – четко произнес его помощник и кивнул.

– Присаживайтесь, господа, – сказал Штерн, приглядываясь к бледному Джоуку. Может, приболел?

Не успели гости сесть, как двери распахнулись и появился второй генерал Джоук – бодрый, румяный и не бледный!

– Отличная работа, коллега, можешь убираться! – воскликнул он и, обойдя длинный стол, пожал удивленному Штерну руку.

– Здравия желаю, господин начальник штаба! Извините за этот маскарад – служба!

Тем временем тот Джоук, который якобы приболел, сдернул с головы целлулоидную маску и удалился.

– Что это значит, коллега? – спросил Штерн.

– Требования безопасности, сэр, – снова улыбнулся Джоук, считавший себя почти ровней начальнику штаба. – Вчера мы уничтожили вражеского агента, которого до поры считали своим товарищем. Одиннадцать лет считали товарищем, пока не выяснилось, что это ужасная машина смерти. Они убил троих и еще двоих покалечил – голыми руками, без какого-либо оружия.

– Это ужасно.

– О да, сэр, но это наша сегодняшняя действительность. Я не был уварен, что и у вас в совете не сидит какой-нибудь тайный убийца, поэтому был вынужден пустить вначале двойника. Вы заметили подмену?

– Не то чтобы заметил, – признался Штерн, садясь за стол, – подумал, что вы бледны и слегка нездоровы.

– Еще раз прошу прощения, сэр, а теперь перейдем к нашим делам.

Джоук уселся на свободный стул рядом с полковником Сазерлендом. Они одновременно открыли одинаковые папки и принялись перекладывать какие-то документы.

– Итак, сэр, полагаю, тут присутствуют все, кто может помочь нам сведениями из своих департаментов? – уточнил генерал Джоук и посмотрел исподлобья на присутствующих.

– Если потребуется вызвать кого-то дополнительно, мы сделаем это незамедлительно, – заверил его начштаба. – Продолжайте, генерал.

– Итак, я хочу вернуться к ролику Антверпена… Мы можем посмотреть?

– Конечно. Будьте добры, покажите ролик Антверпена! – громко произнес Штерн, и тотчас на окна стали опускаться плотные шторы, а на белой стене замелькали метки проектора, запустившего тот самый «ролик Антверпена» – съемки частного путешественника-миллиардера, который на собственные средства организовывал познавательные экспедиции в дальний космос.

Сам Штерн видел этот ролик десятки раз, то восторгаясь, то ужасаясь его содержанием, а позже и вовсе зевая. Но теперь он смотрел на эти примелькавшиеся кадры по-новому, пытаясь увидеть их глазами генерала-лейтенанта Джоука, которого, если честно, слегка побаивался.

Да, должность Штерна была значительно выше, но у СГБ имелись такие возможности, о которых лучше было не думать.

СГБ знала все обо всех офицерах генштаба, тому были примеры, хотя сбором сведений должны были заниматься контрразведка и служба внутренней безопасности.

Но! Контрразведку и СБ Генштаба Штерн мог прижать к ногтю, а Служба Глобальной Безопасности отчитывалась только перед премьер-министром.

Однажды, крепко напившись, Сэм Роджерс – начальник военной разведки и бывший однокашник Штерна – предложил ему ликвидировать Джоука. Прямо в кабине начштаба так и сказал: «А что, Клаус, я вижу, тебе этот крысеныш не по нутру. Хочешь, он исчезнет с концами?»

Штерн прекрасно помнил, что почувствовал в тот момент. Страх! Да, страх, потому что не было никакой гарантии, что СГБ его не прослушивает, но прежде страха он ощутил кратковременный восторг, на долю мгновения представив, что Джоука больше нет. А что? Роджерс – старый пьяница и забияка, прослуживший в спецназе тридцать лет, ему такие дела – как соленые орешки. Будучи молодым лейтенантом, он пришел на должность рядового, потому что там иначе было нельзя – погоны не имели значения, пока ты не показал себя.

Наверное, он убил пятьдесят мятежников, а может, и сто, Штерн об этом старался не думать, но спустя три года Роджерс командовал сводным батальоном спецназа и солдаты называли его батей.

А это повыше, чем генерал.

Позже «батя» сломался, начал пить и едва не вылетел по сокращению, но Штерн вовремя его подхватил, о чем пожалел, когда Сэм Роджерс стал уходить в запои прямо под крышей Генштаба.

В тот раз Штерн сказал ему: да прекрати нести чепуху, Сэмми! Что-то в этом духе, точно Штерн не помнил, поскольку больше думал о том, достаточно ли искренне звучит его голос в динамике генерала Джоука.

«Да прекрати нести эту чепуху, Сэмми!»

Одно время он ждал, что с Роджерсом что-то случится, это стало бы явным знаком, что СГБ слушала его кабинет, но Роджерса никто не трогал, а значит, кабинет не прослушивали или на старого пьяницу просто наплевали, снова провоцируя Штерна на какие-нибудь выступления.

8

Сначала съемка велась дальномерным радиосканером, поэтому красок было мало и рядом с объектами, словно мошки, скакали точки радиопомех. Потом, по мере приближения, картинки стали более узнаваемы – съемку делали электронно-оптическими системами.

Вытянутые корпуса огромных кораблей, снующие вокруг них катера и дроиды. Это определенно были технические средства разумных существ, хотя временами их силуэты размывались, ведь съемка проводилась с расстояния в несколько сотен километров.

Что-то терялось и восстанавливалось спецпрограммами дешифровки, что-то и вовсе додумывалось умным кинокомпьютером. В какой-то момент интуиция подсказала оператору, что его вот-вот засекут, и он прекратил съемку, однако продолжил ее вблизи спутника планеты с длинным цифровым обозначением.

К самой планете косморазведчик не сунулся и правильно сделал, однако и того, что он увидел на этом спутнике, было достаточно: многочисленные ангары, дороги, передающие мачты, агрокупола и фабричные комплексы.

Собрав всю необходимую информацию, этот везунчик вовремя смылся и не был засечен местными спутниками. Благодаря такому везению генштаб и располагал этим ценным видеодокументом.

Позже появилось и множество других, но он являлся основным, так сказать, первым предупреждением.

– Итак, господа, это было начало, – подвел итог Джоук, когда экран погас и шторы на окнах стали подниматься. – Затем министерство потратило много времени и средств, чтобы выяснить, кто обитает на этих участках пространства. Путь зонда в один конец занимал три года, многие из них уничтожались на месте потенциальным противником, однако в конце концов мы узнали, что куст планет «Эрбетта» колонизирован и густо заселен. Там имелись огромные производственные площади, на которых велось активное строительство военных кораблей.

– И нам пришлось дать соответствующий ответ, – вмешался Штерн, чтобы Джоуку не казалось, что у него сегодня бенефис.

– Так точно, сэр. Последние семь лет мы ведем активное строительство военных кораблей, и мне бы хотелось услышать от уважаемого генерала Блюмена, как идут дела и какие у нас перспективы…

Военный строитель, генерал-инженер Шпалерный, пригладил рукой жидкие волосы и, переведя дух, поднялся.

– Сидите, Шпалерный, докладывать можно сидя, – сказал Штерн, напоминая Джоуку, кто здесь хозяин.

– Казенное предприятие «Габриэль» ведет строительство военных кораблей совместно с двадцатью четырьмя строительными подрядчиками.

Шпалерный откашлялся, посмотрел на Штерна, потом на Джоука и, перевернув перед собой страницу доклада, продолжил:

– За все время удалось возвести триста двадцать четыре черновых корпуса, из них до второй категории доведено шестьдесят четыре, до третьей с силовыми элементами – тридцать восемь, на отделке и отладке двадцать восемь кораблей, полностью готовы семнадцать.

– А по категориям? – уточнил Штерн, снова напоминая Джоуку, что тот в гостях у начштаба.

– Из готовых кораблей десять ударных крейсеров, шесть эсминцев и две базы артподдержки.

– А десантные корабли, генерал Шпалерный? – уточнил Джоук.

– Семь десантных кораблей находятся в разной стадии достройки, сэр, но в течение полугода все они будут готовы.

– Какова их вместимость?

– На них можно перебросить тридцать пять тысяч бронированной пехоты или десять тысяч средних роботов.

– А что мы можем сделать десятью тысячами роботов, сэр? – спросил Джоук, обращаясь к Штерну.

– Ну, учитывая, что теперешние двигатели позволяют нам добраться до места не за три года, а за шесть месяцев, и то, что передовые базы противника теперь вдесятеро ближе к нам, чем раньше, мы можем захватить целый планетный сектор, ведь передовые базы – совсем не то, что заселенная планета.

– Вы считаете, это реально, сэр?

– Пока не ударим, мы не узнаем, насколько это реально, генерал Джоук, – заметил Штерн, вертя в руках карандаш. Понемногу он обретал уверенность. – Но если премьер-министр отдаст приказ спланировать операцию, мы это сделаем в кратчайшие сроки. Кое-какие наметки у нас уже имеются, и на всякий случай мы рассчитываем несколько вариантов. В том числе и с полной мобилизацией всех имеющихся сил.

– Приятно это слышать, сэр. Как офицеру и как гражданину.

– Это наша работа, генерал, планирование операций. А что у вас со шпионом? Вы говорили, есть потери?

– Увы, сэр, этот офицер оказался одним из… нороздулов или фризонталов. В тонкостях мы пока не разбираемся. Он три года работал в одном из центральных отделов службы и попался, представьте себе, на прохождении флюорографии.

– Это рентген, что ли? – спросил Штерн.

– Именно так, сэр. Мы ежегодно проводим диспансеризацию – здоровье персонала для нас является важным фактором работоспособности службы, и этот молодец три года подряд сдавал одну и ту же флюорограмму.

– То есть как это?

– Он имел совершенно иное, чем у нас, строение и, чтобы скрывать это, наклеивал на тело специальную пленку с заготовленной человеческой картинкой. Неизвестно, сколько бы он морочил нам головы, если бы не рентгенолог. Он заметил, что все флюорографические снимки этого офицера абсолютно идентичны, без единого изменения. И тогда мы шпиона взяли. В смысле – попытались взять, однако он погиб от бронебойной пули, его уничтожил обученный снайпер. Однако перед этим он убил троих оперативников и еще двух сумел покалечить. Впрочем, об этом я вам уже докладывал. Но вы не поверите, сэр, он дырявил наших людей голыми руками, как будто у него были ножи, а не руки!

– Не может быть! – поразился Штерн. – Это какой-то ужас!

– Может, сэр, увы! С этим феноменом нам еще предстоит разобраться.

Помощник директора СГБ придвинул ему документ, и тот кивнул.

– Тут мне полковник напоминает, что один из этапов проверки уже состоялся на борту строящегося крейсера «Джим Браун».

– Прошу прощения, сэр, – поднял руку начальник военного строительства. – «Джим Браун» теперь полностью готов, на следующей неделе входит в строй.

– Ну и замечательно, – сказал директор СГБ, а начштаба одобрительно закивал, чтобы поддержать военного строителя.

– Замечательно, что крейсер входит в строй, господа, тем более что на его борту имеются помещения для десантных и абордажных команд, а также изоляторы для военнопленных, обладающих особыми возможностями. Один из захваченных субъектов был помещен в такой изолятор, а затем его слегка разозлили, и он начал бросаться на стены и царапать их, оставляя довольно заметные борозды.

– А что там были за стены? – спросил Штерн.

– Алмазный пластик, сэр.

– Значит, это объясняет, как ваш шпион пробивал руками живых людей?

– Так точно, сэр.

– А что по событиям на хребте Малленберг?

– Э-э… – Джоук слегка смутился, он был уверен, что начальнику штаба об этом никто не докладывал. – Пока что мы ведем расследование, сэр, чтобы предоставить вам полный доклад…

– И все же, генерал, какие предварительные данные?

– Группа субъектов десантировалась на погранично-контрольную базу с оригинального летательного аппарата – мы назвали его дисколетом. Никаких запросов о помощи пограничники не отправляли. Видимо, противник воздействовал на них каким-то излучением.

– Излучением?

– Это лишь предположение наших аналитиков, сэр.

– А по-моему, это фоновое би-излучение, – обронил генерал Роджерс. Он будто разговаривал с самим собой. – Двадцать лет назад мы сталкивались с подобной байдой и даже сбивали этот… дисколет?

Он повернулся к Джоуку, и тот был вынужден кивнуть.

Джоук никого не боялся, а вышестоящих начальников просто презирал, но испитое лицо Сэма Роджерса внушало ему… нет, не ужас, а какое-то неконтролируемое почтение. Уважение? Да! Джоуку было трудно признаться себе в этом, но к генералу Роджерсу он испытывал именно уважение.

В СГБ на этого пьянчугу имелось досье из тысячи двухсот страниц, при том что свалить любого из генералов можно было папкой страниц в двести.

Но только не Роджерса.

Пожалуй, Джоук решился бы на это лишь в том случае, если бы Роджерс попытался лично убить его.

Джоук улыбнулся своим мыслям и вздохнул.

– А что тут смешного? – спросил генерал Роджерс.

– Ничего, генерал, – ответил Джоук. – Я улыбался на другую тему.

– На какую же? – привязался пьянчуга.

– Орбитальная огневая поддержка…

– А, это другое дело! – кивнул Роджерс и тоже улыбнулся.

Деятельность службы, контролирующей орбитальную артиллерию, давно уже стала всеобщим анекдотом. Приданные первоначально департаменту прогнозов погоды, они так и не стали военной структурой и часто делали ошибки, нанося удар не по тем и не когда следовало.

– Но что касается би-излучения, то мы испытали его на собственной шкуре, – заявил Роджерс. – Я тогда командовал ротой спецназа, и мы вычислили место вынужденной посадки одного дисколета. Это было на голых холмах, кругом трава и ни одного кустика, чтобы укрыться. И вот нам поступило сообщение: высота такая-то, приземление неопознанного объекта, извольте взять штурмом и доложить. Как оказалось, их сбили экспериментальной лучевой пушкой, которой для этого требовалась целая электростанция. Ну сбили и сбили, как говорится, хрен с ней, но, когда мы стали к этой байде подбираться, сверху прошел еще один дисколет, и все мы будто погрузились в наркотический сон, выйти из которого смогли лишь десять человек из всей роты. У остальных сварились внутренние органы, а из выживших половина ушла в отставку.

– Но как вы поняли, что это би-излучение, генерал? – спросил Джоук.

– У нас был один дурачок – это мы его так называли, Джозеф Собесский. Парень откровенно тупой, писать не умел, знал десяток букв, но из плазменного «роша» стрелял из любых положений. А «рош», извините, это сто миллиметров и три гранаты в магазине. Так вот этот самый Собесский, теряя сознание, засадил в брюхо дисколета все три, после чего свалился, но и дисколет рухнул через триста метров. Когда мы пришли в себя, то вызвали подмогу и побежали к этой байде. В ней сидел один только пилот, десант был уничтожен гранатой, но на внешней подвеске мы обнаружили би-излучатель, который, как позже выяснили эсгэбэшники, поливал нас этим излучением. Если бы они мне ничего не сказали, я бы тут не орал про би-излучение. Вы об этом что-то слышали?

– Что-то слышал, генерал, – вынужденно согласился Джоук. – Что-то слышал.

– Ну вот и вся любовь! – сказал Роджерс обращаясь к начштаба. – Гарнизон горной базы на Малленберге положили излучателем, а потом пошла общая канитель. Странно еще, что об этом кто-то узнал, ведь департамента специальных операций уже нет.

– Департамента, может, и нет, генерал Роджерс, но управление спецопераций все еще имеется, – возразил Джоук. – И в этом случае они хорошо справились с поставленной задачей, сумев не только вернуть нам погранично-контрольную базу в горах, но и уничтожить вражеский десант, а также подбить дисколет.

– Прямо так и подбили? – не поверил Роджерс.

– Повредили. После чего противник переместил машину на одну из горных вершин, где она была уничтожена средствами орбитальной группировки.

– А смысл? Зачем было убивать подстреленную машину? – вмешался начштаба.

– Увы, – развел руками генерал Джоук. – Спецгруппа вызвала огневую поддержку, а те, без выяснения деталей, выдали по полной мощности и так саданули по вершине, что мы не собрали потом ничего крупнее вишневой косточки.