Текст книги "Золотой пленник"

32

Он проснулся от голосов, открыл глаза и увидел, что светает. Гарнизонный сержант что-то говорил пятерым солдатам, указывая рукой в глубь леса. Солнце должно было вот-вот показаться, а со стороны телег раздавался храп напившегося накануне Гудьира.

Позвякивая амуницией, пятерка солдат исчезла в тумане. Питер поднялся на ноги.

– Тебе чего? – строго спросил часовой.

– Мне бы отлить, ваша милость.

– Давай вон под тот куст – чтобы я тебя видел.

Перешагивая через спящих, Питер подошел к кусту. Голоса солдат все еще доносились из рощи.

– Вон, смотри! Великие небеса, что же это?

Сделав свои дела, Питер вернулся на место.

– Ты куда ходил? – спросил Спирос.

– Под куст.

– М-м, понятно.

Солдаты возвращались, эмоционально обсуждая увиденное, сержант поспешил им навстречу. Питер стал прислушиваться.

– Может, принести сюда?

– Там нечего нести, сержант.

– Хорошо, возьмите двоих из колонны и копер с телеги. Пусть закопают на месте.

Солдаты подошли к невольникам.

– Эй ты, – указал один из них на Питера. – Вставай, пойдешь с нами, и прихвати еще одного.

– Спирос, поднимайся.

– Ты чего? – Спирос недоуменно уставился на Питера, но, заметив солдат, немедленно вскочил.

– Надо сделать какую-то работу, – пояснил Питер.

– Надеюсь, не стену строить, – пробурчал Спирос.

Солдаты повели их в глубь рощи, солнце уже поднялось над горизонтом, и его лучи насквозь прошивали слабые кроны.

– Какие страшные деревья, – негромко сказал Питер, глядя на неровные стволы и узловатые искривленные ветви.

– Это акации.

– Разве акации вырастают такими большими?

– На моем острове акации растут еще больше.

Внезапно шедший первым солдат остановился. Питер осторожно выглянул из-за его плеча.

– Вот тут и копайте. – Солдат отдал ему копер. – И поскорее, нечего тут глазеть.

Стараясь не смотреть на то, что осталось от человека, Питер начал долбить глинистую землю.

– Да ведь это Турульфар! – не удержался от восклицания Спирос.

– Скорее его половина, – поправил солдат.

– Ну-ка, дай я. – Спирос взял у Питера копер, и в его руках работа пошла быстрее.

– Кто же его так, ваша милость? – спросил Питер.

– Да уж не шакалы. – Второй солдат обогнул окровавленный обрубок – здесь была только верхняя часть тела, – прошелся чуть дальше от дороги, потом вернулся. – Следы ведут на запад. Возможно, медведь.

– Здесь медведей отродясь не водилось, – возразил другой солдат. – Ты посмотри, какие следы от зубов, – его перекусили разом.

– Значит, это он кричал? – снова спросил Питер.

– Ночью-то? Нет, это второй – который уцелел. Он и не видел ничего толком – пьян был, сволочь.

Спирос наковырял достаточно земли, и Питер стал руками ее выгребать.

– Там на дереве следы от когтей, должно быть, он прыгнул сверху.

– Да, – машинально подтвердил Питер, вспоминая сон. – Он прыгнул с дерева.

Спирос снова начал долбить неподатливый грунт.

Послышались тяжелые шаги, Питер оглянулся – к ним шел сержант Гудьир. Он сильно шатался, то и дело хватаясь за колючие ветки.

– Эт-то что тут?! – Оттолкнув Питера, он недоуменно уставился на останки, потом на его лице проступил страх. – Не может быть… этого не может быть… Турульфар… – Наклонившись над тем, что еще вчера было его помощником, он спросил: – Кто его так, а? – Потом посмотрел на солдат и беспомощно протянул к ним руки. – И где же остальное?

Спирос продолжал долбить не останавливаясь. Он с удовольствием выкопал бы яму пошире, чтобы хватило и Гудьиру.

– Хватит, – сказал один из солдат. – Выгребайте, этого достаточно.

Питер очистил яму, затем они со Спиросом взялись за руки половины Турульфара и свалили ее в яму.

Гудьир всхлипнул и пошел к дороге.

– Закапывайте, – сказал солдат.

33

К полудню колонна вышла к горе Тонзур, представлявшей собой огромный холм со стесанной вершиной. По пологому склону, извиваясь, шла дорога, она вела в небольшой городок, располагавшийся в паре миль.

– Хаски, – сказал Спирос, он неплохо знал эти места.

Путь до горы и подъем заняли еще часа четыре. После этого измученные невольники увидели, что представляла собой вершина Тонзура. Вытоптанное пространство с остатками вкопанных столбов, прежде на них натягивали шатры. Два разваленных очага и насыпные валы с востока и запада, сооруженные непонятно для каких нужд.

– Так тут же нет ни хрена! – воскликнул пораженный Гудьир, видимо надеявшийся уже сегодня въехать в новую квартиру.

– Нужно ехать в Хаски, – сказал гарнизонный сержант. – Разгружайте одну телегу, я поеду в город к коменданту. Он должен знать, что делать.

Взяв с собой двух солдат, сержант на телеге отправился в город, а перед этим что-то нашептал оставшемуся за него солдату. Можно было не сомневаться, что тайные инструкции касались Гудьира и его помощников.

После отъезда солдаты перевели невольников в тень насыпного вала. Питер вскарабкался наверх, чтобы посмотреть, что там дальше, но был остановлен предупредительным окриком. Он сразу спустился, но то, что успел увидеть, произвело на него большое впечатление.

– Ну и что там? – спросил Густав.

– Кладбище.

– Что?

– Могилы по всему склону до самого низа.

– Как это понимать? – Густав посмотрел на Крафта, потом на Спироса.

– Как понимать? Военная учеба дается нелегко, вот как это надо понимать.

– Но он сказал – по всему склону!

– Лагерь здесь не первый год, вот и накопилось.

Когда тени удлинились и все отдохнули и порядком проголодались, послышались крики солдат:

– Едут!

– Целый обоз едет!

Настроение поднялось, ложиться на голодный желудок не хотелось, однако пришлось ждать еще около часа, пока первая телега въехала на гору.

Обоз оказался немаленький – больше полусотни возов. Всех здоровых тотчас поставили на разгрузку, прибывший с сержантом комендант, отставник в потрепанном офицерском мундире, со знанием дела руководил разгрузкой и постановкой лагеря. Как оказалось, он делал это уже не первый раз.

Распределенным на команды невольникам приказали забивать колья, чтобы поставить шатры для складов, другие строили загон для скота – сюда обещали пригнать овец. Отдельно сгружали бочки с водой и мешки с обувью – будущие солдаты императора не могли воевать босыми.

Питеру со Спиросом досталось носить длинные, словно жерди, учебные пики.

– Тяжелые же они, а? – сказал Питер.

– Намучаемся мы с ними.

– Стой! – закричали совсем рядом. Кричал солдат, заметивший беглеца. Воспользовавшись сутолокой, один невольник сумел просочиться сквозь оцепление. – Стой! – еще раз крикнул солдат, снимая с плеча огромный банкийский лук.

Подбежал сержант.

– Стреляй, а то уйдет!

– Может, на лошади догоним?

– Стреляй-стреляй, другим урок нужен!

Солдат положил на тетиву огромную, размером с дротик, стрелу, растянул лук и с треском спустил тетиву. Было видно, как беглец взмахнул руками и упал.

– Молодец, – похвалил сержант. – С полсотни шагов. – Затем огляделся. – Нужно взять кого-нибудь, чтобы убрать его.

– А вот эти двое. – Один из солдат указал на Питера со Спиросом. – Для них уже дело не новое.

– Хорошо, бери их, пусть закопают поскорее и возвращаются – работы слишком много.

Как удалось выяснить на месте, убитый стрелой беглец оказался самым младшим из людей Рафтера. Солдат выдернул из тела стрелу, а Питер со Спиросом отволокли его к кладбищу и там быстро выкопали яму – земля здесь была мягкая. Похоронив первую жертву лагеря, в сопровождении солдата они пошли обратно в гору, рассуждая над тем, зачем этому парню нужно было бежать.

– Он самый младший из всей шайки, – сказал Спирос. – Наверное, решил, что солдатская доля не для него.

– А может, его Рафтер послал – чтобы проверить, можно ли самому сбежать?

– А вот тут ты прав, эта сволочь все привыкла делать чужими руками. Нужно не дать ему снова захватить здесь власть.

– Как это сделать, если он заодно с Гудьиром? – возразил Питер.

– Наш мясник уже не тот, ты же сам видишь.

– Вижу.

– Может, он и знает, как забить человека палками, но из военных наук не помнит ничего – давно пропил все мозги. Стоит приехать знающему человеку, и Гудьира отправят подальше.

34

Получив деньги, капитан фон Крисп не удержался от того, чтобы поменять седло. Старое, разбитое он выбросил, подобрав у шорника новое, с начищенными медными бляшками, и, довольный обновкой, всю дорогу до Рийна ехал улыбаясь, снисходительно поглядывая на возвращавшихся из города пеших крестьян.

Когда подъехал к дому, ему навстречу выбежал слуга.

– Ваше благородие, да вы никак лошадь новую купили?

– Ладно врать-то, дурак, не видишь разве – седло поменял!

– Новое. Играли сегодня?

– Да где же мне играть, дурак, я же по делу ездил.

Объясняться с людьми низкого происхождения фон Крисп не привык, однако слуга работал у него второй год и исправно выполнял все обязанности. Раньше у капитана с прислугой были проблемы – не проходило и двух недель, как он избивал в кровь очередного неумеху и искал нового, а с появлением этого, немолодого и опытного, стало проще.

– Денег в казначействе дали на переезд, оттого и обновил седло.

– Так мы переезжаем? А куда?

– В Хаски.

– Да ну, ваше благородие, не надо – климат там отвратительный, сухо очень и пыльно.

– Да у меня приказ, дурень ты эдакий, перебираться к горе Тонзур. Знаешь такую?

– Слыхал. – Слуга почесался. – Но будь моя воля – я бы не поехал.

– Тебя не спросили. Иди собирай вещи, и чтобы не как в прошлый раз!

– Ваше благородие, так в прошлый раз я ровно все уложил, а вы принялись ремень парадный искать и сами все помяли…

– Пошел вон! – разозлился фон Крисп.

Слуга побежал к воротам.

– Куда?! – снова крикнул капитан.

– Собираться, ваше благородие!

– Коня прими.

Капитан спешился и отдал повод слуге. В проломе стены, разделявшей соседние дворы, появилось милое личико Лейлы, дочки плотника, что жил по соседству. Как и все девушки селения, она была тайно влюблена в высокого статного офицера – такие мужчины появлялись здесь не чаще раза в сто лет.

Едва взглянув на девушку, капитан отвернулся, его огрубевшее сердце уже не радовали молодые прелестницы, отношения с женщинами не приносили той новизны, которую давала игра. Игра и война – вот что будоражило его кровь.

Фон Крисп вошел в комнату и опустился на продавленный диван. Мимо носился слуга, собирая разбросанные вещи и укладывая их в сундук.

– Ты вот что…

Слуга замер с мундиром на руках.

– Возьми телегу и лошадей и поезжай в Хаски без меня.

– Так ведь пограбят меня, ваше благородие!

– Не пограбят, пойдешь к старосте, возьмешь у него в компанию двоих бездельников покрепче, телегу и лошадь тоже возьмешь у него.

– Так ведь без денег ничего не дадут!

Капитан достал из поясного кошелька серебряную монету.

– Вот тебе рилли, этого хватит.

– А чего же я в Хаски буду делать, там же квартиру нужно нанимать – давайте уж и на квартиру денег.

– Ты сумеешь ли?

– Вот те раз, ваше благородие, последние две квартиры я выбирал – вот и эту светлую комнатку, – слуга обвел рукой вокруг.

– Видно, что ты выбирал, – мышей полно.

– Так мыши по всей деревне, куда же от них. Это как мухи.

– Ладно, – согласился капитан, давая слуге еще один рилли. – Тоже подбери домик на окраине, чтобы мне не ездить через все улицы – дураков веселить.

Фон Крисп не терпел чужого любопытства, особенно по отношению к собственной персоне.

– Будет сделано. А когда же вас ждать?

– К вечеру, а может, и под утро – как сложится.

35

Отвязав еще не расседланного коня, капитан фон Крисп вскочил в седло и поехал рысью обратно в город, сопровождаемый взглядами вздыхающих девиц.

Не доехав до городской заставы полмили, капитан взял правее, чтобы въехать в город с севера и миновать площадь – ему совсем не хотелось повстречаться с кем-нибудь из приятелей или неприятелей. Дорога с северной стороны оказалась разбитой и щедро удобренной навозом, этому было свое объяснение – по ней часто проезжали гарнизонные части, возвращаясь в свои казармы, именно туда и держал путь капитан фон Крисп.

Возле дешевой харчевни какой-то пьяница отсалютовал ему мятой шляпой. Уличная девка, покачивая бедрами, пересекла дорогу, надеясь на выгодное предложение, но, прочитав на лице офицера равнодушие, обиженно надула губы.

Подъехав к каменной ограде, капитан накинул поводья на вершину кривого деревца и перемахнул через забор, игнорируя главные ворота, – он по-прежнему избегал лишних глаз.

Впрочем, их здесь и так хватало. Пересекая учебное поле, фон Крисп спугнул солдат, менявшихся и торговавших на пятачке под императорским штандартом всем, что имело ценность в казармах. Те, кто поиздержался, продавали фланелевые поддевки, обмотки, шпоры и витые плети. Другие меняли амуницию, давая за старый мундир пару ношеных башмаков. Хорошим спросом в преддверии войны пользовались амулеты от стрелы и меча, а также от огня «сернаго и древеснаго».

Солдаты спрятали под полы свои богатства, но, как только офицер прошел, возобновили торг.

Капитана интересовала казарма арбалетчиков, серое трехэтажное здание под черепичной крышей. Местами черепица покололась, и крыша была залатана промазанными смолой тряпками.

У входа на каменной завалинке грелись несколько солдат, не по форме одетые: они меньше всего ожидали увидеть здесь офицера. Кто-то штопал обмундирование, кто-то ловил на белье блох, другие просто бездельничали, шаркая в пыли ногами.

Завидев капитана, солдаты испуганно вскочили, однако поняв, что перед ними пехотный, а не гвардейский офицер, немного успокоились. Те всегда норовили довести дело до розог или карцера, пехотные же относились к солдатам снисходительнее.

– Здорово, братцы!

– Здравия желаем, господин капитан, сэр, – ответил солдат в исподней рубахе, пришивавший к мундиру пуговицу.

– Кто знает Ханса?

– Все знаем, господин капитан. Он вам нужен?

– Да, нужен.

– Так мы его сейчас моментально позовем. Зиммель, дуй за Хансом!

Голый по пояс Зиммель в стоптанных башмаках умчался в казарму. Тем временем другой солдат вынес для офицера табурет. Капитан сел.

Не прошло и полминуты, как Зиммель выскочил обратно.

– Идет, господин капитан!

Появился Ханс с заспанной физиономией. Он на ходу застегивал ремень и приглаживал волосы.

– Здравия желаю, господин капитан.

Он знал фон Криспа.

– Давай отойдем.

И капитан направился в сторону учебного поля. Ханс поспешил за ним.

– Как твои дела, охотник?

– Дела хороши, господин капитан, деньги давно пропиты, новых не платят… Вот так и живем.

– Насколько мне известно, в этом загаженном гарнизоне так живут все.

Капитан остановился и огляделся. В дальнем конце учебного поля молодые солдаты с алебардами наперевес атаковали подвешенные на цепях бревна.

– Ты как, стрелять еще не разучился?

– Мастерство не пропьешь, господин капитан.

– Это смотря как пить. О чем разговор пойдет, догадываешься?

– Что вы, господин капитан, откуда? – Ханс дурашливо развел руками.

– Работенка есть для тебя.

– Какая работенка?

– Обычная – стрельнуть надо.

– Стрельнуть, конечно, можно, только из своей машинки я не буду.

– Это для меня не новость – знаю о таком капризе.

– Не каприз это, господин капитан.

– И об этом знаю. У тебя все тот же «единорог»?

– Так точно, восемь лет уже.

– Хорошая машинка, но «единорог» здесь достать трудно.

– Я знаю, господин капитан. Но можно стрельнуть из монцевского арбалета или из машинки с севера – там гномы хорошие делают.

– У гномов товар отменный, только эти коротышки цены заламывают. Ну ладно, что-нибудь придумаем, подыщу тебе машинку.

– Подыщете машинку – стрельну.

Капитан снова огляделся, пора было заканчивать разговор, и так его здесь много кто увидел.

– Почему не спрашиваешь в кого?

– А мне без разницы. – Ханс зевнул и почесал живот.

– Есть один человечек.

– Из благородных?

– Я бы не сказал. Он карсамат.

– Карсамат? – удивился стрелок. – Наверное, не простой карсамат?

– С простым я бы не связался.

– Сколько заплатите?

– Четыре золотых.

– Четыре золотых – деньги хорошие, но чтоб вернее попасть, нужно бы удвоить.

– Хорошо, получишь восемь, – легко согласился капитан и улыбнулся: он не собирался платить Хансу ни гроша.

– Когда надо будет все сделать?

– Я должен договориться о встрече, чтобы подвести его к тебе получше. Думаю, на неделе все и произойдет.

– Хорошо бы авансик, господин капитан.

– Вперед не плачу, разве что один рилли – как знак моей доброй воли.

Сунув монету Хансу в кулак, фон Крисп, не оборачиваясь, пошел прочь. Снова миновал торговый пятачок, вызвав у менял минутное замешательство, придерживая ножны, взобрался на стену и с нее – прямо в седло.

36

Сделав одно дело, фон Крисп не спешил ехать в Хаски. Помимо стрелка для Теллира нужно было подумать и о средстве против его страшного чудовища. Оно всегда находилось рядом с хозяином, оставаясь в лесу, лишь когда Теллир продавал в городе рабов и награбленный товар.

Стрелять карсамата-полукровку в городе было бы проще, однако он назначал встречи только в лесу – там, под прикрытием своего чудовища, Теллир чувствовал себя хозяином положения.

Чтобы избавиться от этой твари, следовало раздобыть какое-нибудь зелье или узнать заговор. Капитану еще не приходилось иметь дело с существами из иных миров.

Дорогу к нужному человеку он знал весьма приблизительно, нужно было попасть в Суконную слободу, где жили валяльщики шерсти, а уж там спросить более точный адрес.

Располагалась слобода в самом низком месте, где можно было докопаться до воды – она здесь была меловая, осаженная, однако мастера научились использовать и ее. То, что тут валяют шерсть, было ясно еще за полмили – ветер доносил такой запах, что конь фон Криспа начал недовольно всхрапывать.

Капитан въехал на кривую улочку. За глухими заборами нельзя было увидеть ни человечка, только вонючий пар поднимался над валяльнями, заставляя фон Криспа давать коню шпоры.

Едва заметив прохожего, фон Крисп пытался его нагнать, однако местные были пугливы и прятались прежде, чем офицер успевал с ними поговорить.

Конь снова фыркнул и замотал головой.

– Я и сам едва дышу, приятель, – посочувствовал ему капитан и, увидев очередного прохожего, погнал коня вскачь.

В этот раз прохожему было не отвертеться, он прижался к чужим воротам, дрожа от страха всем телом. Это оказался мальчишка лет двенадцати, босой и с красными, привыкшими к работе в воде руками.

– Ох и воняет тут у вас, парень!

– Мы и не замечаем. – Мальчишка стрелял глазами по сторонам, выжидая момент, чтобы удрать.

– Не бойся, я тебя не трону – мне только спросить нужно.

– Чего спросить? – Было видно, что мальчишка военному не верит.

– Скажи, где здесь живет старик Теодор?

– Это колдун который?!

– Да вроде так. Где он живет?

– Там, на отшибе, – махнул мальчишка рукой.

– Может, ты меня проводишь? Я дам тебе кадастр. – Капитан показал медную монету.

– Нет-нет, что вы, я к нему не пойду – у нас его все боятся!

И посчитав, что момент наступил, мальчишка пустился наутек.

Делать было нечего, капитан двинулся в том направлении, куда ему указали. И не ошибся: проехав по кривой улочке всю слободу насквозь, капитан выехал на пустырь и впереди, ярдах в пятидесяти, увидел полуразвалившуюся лачугу с кучей сухих ветвей вместо крыши.

Ее окружало кольцо из больших, размером с откормленную свинью, валунов. Они были плотно пригнаны друг к другу, а роль ворот играла палка, положенная на два крайних валуна.

Стекла в единственном окне не оказалось, вместо него был бычий пузырь, уже изрядно пожелтевший. Справа от входа торчали из земли три тотема с остатками подношений – полусгнивших фруктов, семян и скелета мелкого животного.

Остановившись, фон Крисп собрался с духом и крикнул:

– Есть здесь кто-нибудь?

На крик из наваленных на лачугу веток взлетела ворона. Каркая, она сделала над лачугой несколько кругов и снова спряталась в ветках.

Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился немолодой человек лет пятидесяти, с коротко остриженными седыми волосами. Один его глаз был сильно прищурен, оттого казалось, что старик крив. Его одежду составляла большая баранья шкура, прихваченная на поясе веревкой.

– Мне нужен Теодор! – сказал фон Крисп.

– Нет его.

– Мне сказали, что он живет здесь, у меня к нему дело.

– Нет у тебя к нему никакого дела.

– Я должен передать ему деньги.

– Какие еще деньги?

– Мне нужна помощь, и я готов платить.

Старик повернулся и зашел внутрь лачуги, оставив дверь открытой, потом выглянул и сказал:

– Лошадь оставь за кругом.

Спутав плетью передние ноги коня, фон Крисп перешагнул через валуны и, подойдя к лачуге, осторожно заглянул внутрь.

– Не бойся, не укушу. – Старик засмеялся хриплым лающим смехом.

Капитан вошел и огляделся. Здесь было довольно светло, солнечный свет проникал через набросанные вместо крыши сухие ветви. Пахло сушеными травами, пучки которых в изобилии висели на всех стенах.

Хлопнула дверь, фон Крисп вздрогнул и оглянулся.

– Что, господин офицер, страшно? – снова засмеялся старик.

– Непривычно.

– Так что привело тебя ко мне?

– Я хочу извести зверя.

– Ты военный человек, умеешь стрелять из лука, арбалета – убей зверя, как захочешь.

– Это не совсем зверь, это демон, купленный у эберийского колдуна.

– Как он называется?

– Я не знаю. Он живет у одного человека и предан ему как собака, повсюду его сопровождает и охраняет. Ходит на задних лапах, у него большие когти и фигурой похож на горбуна. Еще у него огромные клыки и такая пасть, что он может запросто перекусить барана.

– Ты описываешь эртадонта.

– Эртадонт? И как же мне его убить?

– Этот демон очень быстр, ты ничего не сможешь ему противопоставить.

– Я это понимаю, поэтому прошу дать мне какое-нибудь снадобье или научить заклинанию.

Колдун помолчал, обдумывая предложение.

– Я помогу тебе, однако изводить эртадонта не буду – тебе придется сделать это самому.

– Как ты поможешь мне?

– Я смогу опьянить демона, он станет медлительным, и ты убьешь его.

– Что ты мне дашь?

– А сколько ты заплатишь?

– Я сейчас стеснен в средствах, но…

– Один золотой.

– Годится.

Капитан достал из поясного кошелька золото и передал старику, за что получил свернутую из просушенного пергамента трубку, залитую с обеих сторон древесным клеем.

– Это фетиш.

– Фетиш? Там внутри что-то пересыпается, – заметил фон Крисп.

– Без нужды не стоит его встряхивать.

– Но как им пользоваться?

– Когда увидишь эртадонта близко, переломи фетиш. Вот так. – С этими словами колдун переломил сухую палку, от звонкого щелчка распахнулась дверь. – Все, теперь уходи.

Капитан повернулся и пошел прочь, а оказавшись в огороженном валунами круге, почувствовал желание поскорее убежать, однако коня нигде не было, к тому же слобода оказалась на удивление далеко – где-то возле горизонта.

Фон Крисп запаниковал, он слышал, что иногда колдуны забирали к себе тех, кто приходил к ним. Перепрыгнув через ограду, он увидел своего скакуна лежащим на земле. Фон Крисп осторожно к нему приблизился – лошадь лежала неподвижно с открытыми глазами.

– Эй. – Фон Крисп дотронулся до шеи коня, и тот вздрогнул, по телу животного пробежала судорога, и он ожил. Быстро поднялся, и капитан тотчас распутал ему ноги.

Не мешкая, фон Крисп запрыгнул в седло и поскакал в направлении слободы, превозмогая мучительное желание оглянуться.